Текст книги "Генерал"

Глава 15

Всю ночь я ворочаюсь без сна. Даже уснуть не пытаюсь. Думаю о Катерине. Не идет из головы, птица маленькая. Кажется, вот она, рядом. Руку протяни и поймаешь. Но только шаг сделаешь навстречу, как она устремляется прочь. А потом приближается несмело. Дразнит меня, старого кота.

Кот и птица. Прикольное сравнение.

«Да ты поэт, Вася, – усмехаюсь, подминая кулаком подушку. – Поэт хренов. Лучше бы о деле думал. Раз вызвался защищать девочку, хоть план действий набросай, что ли?»

Тут, в «Соснах», все просто. Нужно только дернуть Макарова и охрану санатория. Усилить пропускной режим, заделать дырки в заборах. И запретить посторонним шататься к косметологам и в парикмахерскую. Это дело техники. Меня сейчас больше интересует Айрат. Как вычислить эту суку? Как заставить его забиться в самую глубокую нору и не отсвечивать? Чтобы нос боялся высунуть на свет божий.

Ясен пень, смотаться к нему можно. Вообще не проблема. Приехать, вломить по шею в землю и тут же на самолет. Одним днем обернусь. Вот только мне напарник нужен толковый. И на подъем легкий. Но среди близкого круга мало таких. Кто-то зажрался на высоких должностях и с места не сдвинется, кто-то бухал как не в себя и растерял физическую форму и сноровку. Был один. Слава Лунин. Да и тот женился недавно.

«Надо погранцам задание дать, – размышляю лениво. – Пусть оповестят, когда эта тварь пересечет границу. И кого-нибудь из частного агентства приставить. Пусть ведут. Может, удастся что-то накопать».

Мысли цепляются одна за другую. Бегут по кругу и снова возвращаются к Кате. Мне бы отойти в сторону. Не лезть когтистой лапой в золотую клетку. Но ничего не получается, как не уговариваю себя. Запала мне в душу маленькая птичка.

«Не навреди, – просит чуйка. – Она и без тебя сполна хлебнула. Не сломай ее, Вася».

– Да не могу я ей навредить! – подскакиваю с дивана. Спину ломит от неудобного ложа. А голова раскалывается на части. Будто кувалдой по ней всю ночь били.

Распахнув шторы, выхожу на террасу. А там уже рассвело. Птички поют и солнышко проглядывает сквозь мохнатые ветки сосен.

Хорошо, твою мать! Как же хорошо!

Вернувшись в комнату, быстро напяливаю спортивный костюм и кроссовки. Оставляю Катерине записку на картонке из-под чая.

«Ушел на пробежку. Буду через сорок минут. Из номера не выходить!»

И подчеркиваю дважды для острастки. Дескать, все серьезно, Кать. Очень серьезно.

Обычно я могу бегать долго. Час. Полтора. Но после гадской болезни меня хватает только на двадцать минут. Дыхалка подводит сразу, как только газую в гору. Сбиваясь с ритма, останавливаюсь на полпути.

Обливаясь потом, перевожу дух. И будто в первый раз завороженно глазею по сторонам. Горы. Сосны. И воздух, хоть ложкой ешь.

«Какой из тебя защитника, жеваный крот? Ты же собственную задницу еле тягаешь», – морщась, вытираю мокрое лицо. Цепляю взглядом желтую и красную листву, разбавленную спокойным зеленым. И не торопясь спускаюсь вниз в санаторий.

Девичью фигурку в знакомом костюме я замечаю почти сразу, как сворачиваю к санаторию. И не обращая внимания на одышку ускоряю шаг.

Это что происходит, мать вашу?

– Катя?! – догоняю на всех парах.

– Доброе утро, Василий Петрович! – улыбается мне девица. Вот как такую отругаешь. Смотрит весело. Рада видеть, наверное. Глаза горят, а на щеках румянец. Безумно хочется прикоснуться пальцем к алой щечке, накрыть чуть заветренные губы поцелуем. А потом можно и в койку…

«Ты совсем с дуба рухнул, Василий Петрович? – спрашиваю у самого себя. – Или последние мозги отшибло от кислородной недостаточности?»

Пытаюсь хоть немного вогнать себя в рамки, и с ума схожу от накатившего желания. Катя, девочка моя, вот как тебе удается обеспечить меня круглосуточным стояком? Мне же с тобой никакого здоровья не хватит.

– Я тебе написал, чтобы из номера не выходила, – ворчу недовольно.

– Написали? – изумляется Катя. И смотрит на меня доверчиво и наивно. – Когда? Я, наверное, пропустила. Вытянув из кармана сотовый, листает сообщения.

– Ничего нет? А вы точно мне отправляли? – поднимает на меня черные омуты глаз. И я тону в них. Как дурак пропадаю.

Да что же это делается, етить колотить?

– Я тебе на бумажке написал и на столе оставил, – говорю и чувствую себя полным идиотом. Ну кто сейчас пишет записки?

– А я к столу не подходила, – смущенно вздыхает Катя. – Проснулась, вас нет. И к себе пошла.

Очень хорошо! Просто прекрасно!

– Ты – нормальный человек? – цежу раздраженно. – А вдруг там засада? Надо было проверить сначала, – выговариваю, нависая над девчонкой. Так и стоим посреди тропинки. Выясняем.

– Никого там не было, – морщится Катерина. – Я проверила.

– Молодец. Но в следующий раз, пожалуйста, зови меня.

– Хорошо, – легко соглашается Катерина. И в этой легкости отчетливо чувствуется явное не желание слушать мои нотации.

– А ты куда идешь? – интересуюсь, приноравливаясь к шагу.

– Тут источник недалеко. Я каждое утро туда хожу. Знаете, какая вода там вкусная! – порывисто восклицает Катя, показывая мне обычную полуторалитровую бутылку. – Я на весь день набираю.

– Знаю, – киваю коротко. – Я тут все знаю. – И добавляю строго. – Катя, до источника полчаса идти, какого ты вышла без охраны?

– Так тут никто никогда не ходит, – вспыхивает она. Да еще смотрит с вызовом.

А я готов оторвать ей голову за самоуправство. Или зацеловать.

Глава 16

Катерина

– Тем более, – ворчит Василий Петрович и зыркает недовольно. – Зная твой ежедневный маршрут, самое удобное место… – выговаривает он и осекается.

– Для чего? – вскидываюсь я и уже совершенно иначе смотрю на узкую лесную тропинку, елки и кустарники с багряными листьями. Солнце будто меркнет.

– Вот не пойму я тебя, Катя, – вздыхает Генерал. – Вчера тряслась как осиновый лист, а сегодня самовольничаешь. Я же попросил…

– Я не читала, – соплю виновата. И сама себе готова дать по шее за глупую выходку. Отмела прочь страхи и решила доказать…

Кому? Что?

– Может, вернемся обратно? – тяну нерешительно. Утренняя прогулка уже потеряла свое очарование. И мне не по себе в этом лесу. Хотя больше года я хожу сюда с Юрой.

«Ты ни разу не выходила сама, – включается рассудок. – Так какого сегодня тебя понесло?»

– Да тут уже недалеко осталось, – машет рукой Генерал.

– Еще полпути, – жалобно лепечу я.

– Можно срезать, – улыбается мне Васечка и предлагает весело. – Хочешь?

– Конечно, – порывисто киваю я, позабыв спросить о маршруте.

И спохватываюсь, когда крепкая рука Генерала тянет меня вверх по склону. Оглядываюсь по сторонам. Никаких тропок или ориентиров. Ордынцев прет вверх как танк и даже по сторонам не смотрит, будто у него в голове джипиэс установлен. А может так и есть? От всех моих знакомых Генерал явно отличается. Разве что папа может сравниться.

«Ну какие у тебя знакомые, Катя? – усмехаюсь мысленно. – Эрик Тавлеев, друг детства или Антоша Масловский? Два придурка. Им до Генерала как до луны!»

– Стоп, – провозглашает Генерал, внезапно останавливаясь. На полном ходу врезаюсь в мощное тело. Крепкие руки на автомате притягивают меня к себе. И не отпускают, когда я хочу вырваться. – Тихо, Катюша. Тихо, – шепчет мне в ухо Василий Петрович.

– Что? – смотрю обалдело. За своими мыслями о Генерале я немного выпала из реальности.

– Там кто-то есть, – кивает он на виднеющийся сквозь листву источник.

Вглядываюсь пристально и ничего не замечаю.

– Где? – охаю в ужасе.

– Я вижу по крайне мере двух мужиков, – шипит мне в ухо Васечка, все еще прижимая меня к себе. В мощных генеральских лапищах чувствую себя спокойно и защищенно.

– Где? – повторяю, хватаясь за мускулистое предплечье.

– Один сидит на коряге рядом с источником, а второй беседке. Присмотрись.

– Точно, – лепечу, замечая двух крепких мужчин, похожих на охотников или борцов.

«Точно!» – охаю мысленно. И тут же понимаю одну простую вещь. Иди мы по дорожке, увидели бы незнакомцев в самый последний момент.

– Катя, уходим, – рычит Генерал, уже приняв решение. – Очень похоже на засаду. Слишком грамотно заняли позиции.

Киваю, стараясь унять накатившую панику.

– Идем, – снова тянет меня Васечка, но уже совершенно в другую сторону. – Спустимся в поселок. Тут за бугром сразу дорога начинается.

– Спутаем планы врага? – во все глаза смотрю на моего защитника.

– Типа того, – кивает Генерал. Стратег и тактик!

И руку мою не отпускает. Медленно и бережно ведет сквозь густую поросль.

– Старайся не наступать на ветки, – предупреждает на ходу. Да я и сама, стараюсь ступать тихо. Мало ли, кто там окопался около источника.

Выйдя на проезжую дорогу, Василий Петрович достает из кармана сотовый. Звонит какому-то Степе.

– Мы тут стоим около Камня, – кивает он на огромный булыжник, размером с девятиэтажный дом. – Забери нас, – командует в своей ленивой манере.

И закончив разговор, тянет меня в тень.

– Не отсвечивай, Кать.

И снова прижимает меня к себе, закрывая всем телом от чужих глаз.

Такси приезжает минут через пять.

Говорливый водитель рассказывает Генералу последние новости и изучающе поглядывает на меня в зеркало заднего вида.

– Вы заблудились? – спрашивает с сожалением.

– Нет, к источнику за водой ходили, – отмахивается Васечка.

– А где вода? – смеется водитель, кивая на пустую бутылку в моих руках.

– Я выпил, – пожимает плечами Генерал, всем своим видом показывая полную невозмутимость.

Водитель, не понимающе оглядывает нас, и наконец нажимает на педаль газа. Машина трогается. А я больше всего желаю оказаться где угодно, только подальше от преследователей.

Скорее всего эти люди с бойцовской выправкой поджидали меня. А то как бы они оказались около родника.

Какая же я дура!

Почему я решила, что сумею без особых проблем пробежаться к источнику и обратно? Почему не подождала Генерала? Сглупила, конечно, по-страшному. И если бы не Василий Петрович…

«Васечка!» – улыбаюсь мысленно.

– Давай заедем на рынок, Кать? – предлагает он мне, не интересуясь мнением водителя. – Мед надо купить. Сыр. И что-нибудь из фруктов.

– Да, хорошо, – киваю я, стараясь унять дикое желание прикоснуться ладонью к коротко стриженному затылку. Так и хочется ощутить подушечками пальцев колкий ежик волос. Провести рукой по бычьей шее. И вздрогнуть от проснувшегося желания.

Машина на полном ходу несется вниз по склону и, влившись в поток, перестраивается в правый ряд.

– Приехали, – роняет водитель, тормозя около рынка. – Буду здесь вас ждать.

– Мы недолго. Минут за сорок управимся, – небрежно заявляет Генерал. Открывает заднюю дверцу, помогая мне выйти. Подает руку. И как только моя ладошка ложится в широкую лапищу, не отпускает ее ни на минуту. Так и ходим по рынку как засватанные. Покупаем мед, затем фрукты. Генерал пробует ягоды на вкус. Причмокивает. О чем-то думает, выбирая. И наконец останавливает свой выбор на золотистых виноградных гроздях. Затем настает черед персиков. Наблюдаю за этим сильным мужчиной и на душе становится легче. Я жива.

Радуюсь теплому солнышку, выглядывающему из-за небольшой тучки, живописным базарным рядам, обложенным спелыми помидорами, болгарским перцем и инжиром. Радуюсь людям и какому-то толстому коту в витрине мясного магазина.

Я на свободе!

И только за это готова расцеловать Василия Петровича.

– Хочешь что-нибудь еще? – интересуется весело он.

– Нет, – мотаю головой и тут же вдыхаю запах вареной кукурузы. И кажется будто крышу сносит от запредельного счастья. – Ой… то есть да! Давайте кукурузы купим, Василий Петрович!

– Отличная идея, – кивает Генерал и одаривает меня нарочито строгим взглядом. – Повтори еще раз. Только без ошибок.

«Ошибок? Каких ошибок?» – думаю лихорадочно. А Васечка уже протягивает сотку толстой бабке, охраняющей широкую старую кастрюлю.

– Два. Только я сам выберу.

Улыбаясь, наблюдаю, как Генерал колдует над парящим чаном, заставляя бабку выуживать самые красивые початки. Каждый из них она опускает в пакет. Досыпает туда немного соли. С нетерпением маленькой девочки жду, когда мне выдадут горячую кукурузу.

– Катя… – давит меня жадным взглядом Ордынцев. И тут до меня доходит. Надо назвать его по имени! Но как, ё-мое? Вася? Васятка?

– А мне кукурузка положена, Василий? – спрашиваю смущенно. И кажется, я нашла отличную форму общения. По имени. Но очень официально.

– Держи, Катерина, – передает мне кукурузу Ордынцев.

Тут же развернув шуршащий пакет, жадно впиваюсь зубами в початок. Сгрызаю золотые кукурузные зерна и даже прикрываю глаза от восторга. Кошусь на Генерала, идущего рядом. А тот как крупорушка методично обгрызает початок бросает пакет в урну.

– Хорошо-то как! – вздыхает довольно. И останавливается около пустого прилавка.

– Доедай спокойно. В машину с едой садится нехорошо. И поедем. Завтрак скоро.

Завтрак? Да в меня и остаток кукурузы уже не лезет. Слишком давит на меня Генерал. Стоит почти вплотную, от толпы загораживает. А меня от близости кидает то в жар, то в холод. Никогда такого не испытывала! Сердце колотится как сумасшедшее, руки дрожат. И зерна застревают в горле. Жую сосредоточенно. И доев, вздыхаю облегченно.

– Готова? Тогда идем, – решает Генерал.

Навстречу суетливо бежит Степан. Подхватывает пакеты из рук Генерала. И тот час же крепкая мужская ладонь Василия Петровича оберегая ложится мне на спину. И каждая моя клеточка вибрирует от совершенно невинного прикосновения. Красные тельца словно сумасшедшие разгоняются по венам. А сердце уходит в пятки. Стоит только подумать… представить… нафантазировать.

Глава 17

Катерина

Генерал по-хозяйски открывает дверцу машины и как настоящий джентльмен помогает мне усесться.

– Пакет на переднее сиденье поставь, – велит он Степану. А сам плюхается рядом со мной. – Едем, Степа. А то на завтрак опоздаем.

Машина трогается с места, агрессивно вливаясь в поток. Степа сигналит кому-то, перестраиваясь. Возмущается громко. Призывает в свидетели Аллаха и Иисуса Христа.

– Езжай аккуратнее, – велит Генерал и неожиданно прижимает меня к себе широкой рукой. А я даже мяукнуть не могу. И если честно, даже не пытаюсь. Вглядываюсь в красивое мужественное лицо. И молчу, борясь с желанием дотронуться до высокой скулы едва заметным мазком.

– Что ты со мной делаешь, Катюшка? – рычит Ордынцев, пожирая меня глазами. Передвигает ладонь мне на затылок. Опытным движением вжимает меня в спинку заднего сидения. Ведет пальцами по щеке, затем осторожно приоткрывает губы, парализуя нежным чувственным натиском. И вторгается в рот требовательным грубоватым поцелуем, немного соленым, с привкусом кукурузных ядрышек, но безумно сладким и провоцирующим. Аж голову сносит.

Будто наивный кролик, тянусь навстречу своему удаву. Позволяю творить безумие и распахиваю настежь свое глупое сердце. Во мне, наверное, просыпается синдром жертвы, безумно благодарной своему спасителю. Предложи сейчас Ордынцев переспать, я бы согласилась. Ведь благодаря ему…

«Остановись, Катя! – поднимает голову рассудок. – Ты этого человека знаешь только сутки. Остановись!»

Хорошо бы! Вот только как можно остановить тяжелый каток, несущийся с горы. Вот и Генерала фиг остановишь. Трепыхаюсь в его руках, стараясь просунуть локоть между телами. И дать понять… Но все бесполезно. Мои робкие попытки сминаются под натиском крепких рук, а более серьезные я не предпринимаю. Хочу хоть немного насладиться близостью мужчины. И впервые за целый год мне не страшно. По венам жидким огнем разливается желание, проникая в каждую клеточку. Сердце ухает как сумасшедшее, а губы и язык яростно отвечают Генералу, сдавая меня с потрохами.

Прикрываю глаза, пытаясь урвать хоть немного счастья. И выдыхаю, когда Ордынцев отстраняется. Хватаю губами воздух, будто рыба выброшенная на берег.

– Дыхалка слабенькая, Кать, – улыбается мне Генерал. – Но будем тренироваться.

Что? За малым не задыхаюсь от возмущения. Дыхалка? Тренировки? Ну и наглый же вы тип, Василий Петрович!

– Меня устраивает, – смеряю его негодующим взглядом. И снова попадаю под обаяние Генерала.

– Я сделал что-то не так? – спрашивает он, прижимая меня к себе. – Мне показалось, ты не против.

– Я не… – пытаюсь объясниться. Я не давала повода и вообще не целуюсь с мужчинами на следующий день после знакомства. Но вместо связной речи из горла вырываются какие-то нечленораздельные звуки.

– Я понял, ты не такая, – улыбается мне Ордынцев и снова накрывает мои губы своими. Этот поцелуй кажется более медленным и нежным. И крышу у меня срывает окончательно. Обвив крепкую шею руками, просто плыву по течению. Провожу ладонью по затылку и с ума схожу от счастья.

– Васечка, – выдыхаю на автомате, когда поцелуй заканчивается.

– То-то же, – довольно бубнит Генерал, прижимая меня к себе. Да еще целует в макушку как маленькую. И от этого простого жеста, душу переполняет странное чувство вселенской любви.

К Генералу, к родителям, к Насте и к мелким. Ко всем моим родным и близким. Только сейчас я понимаю, что теперь я на своем месте. Рядом с Ордынцевым.

«Прекрати! – увещевают меня остатки разума. – Прекрати! Мужик прет нахрапом. По рынку за ручку поводил, початок купил и поцеловал. Два раза поцеловал. А ты уже рехнулась от восторга. В семью приняла».

«А он мне нравится!» – пытаюсь противостоять голосу рассудка. И снова дергаюсь как от электрического заряда, стоит Генералу взять мою ладошку в свою. Чуть с ума не схожу от желания, закручивающегося внизу живота. Но сижу как приклеенная на месте. Даже сдвинуться боюсь.

«Не вспугни!» – шепчет мне внутренний голос.

Машина сворачивает на знакомую улицу и на крейсерской скорости несется по пустому Курортному проспекту. А мне так и хочется закричать «Помедленнее! Помедленнее!». И в душе зарождается странное предчувствие.

Такси остановится и волшебство испарится.

– Вот и приехали, – нежно целует меня в висок Ордынцев и, достав из кармана пятьсот рублей, протягивает их водителю. – Спасибо, Степа.

Бросает многозначительный взгляд, который водитель понимает буквально. Никому не слова.

– Так много даешь, Василий Петрович, – возмущается он, порываясь вернуть купюру.

– Нормально, Степа. Все нормально, – усмехается криво Генерал. И взяв меня за руку, выводит из машины.

– Ты, наверное, хочешь удрать? – улыбается мне, подходя в КПП санатория.

– Да! Как вы догадались, Василий Петрович? – шепчу ошарашенно.

– Васечка, – поправляет меня довольный Генерал и отпускает спокойно. – Беги. Но только будь на виду, ладно? – убирает с моего лица непослушные прядки. – Мне нужно за тобой присматривать.

– Эм… хорошо, – лепечу, млея от легкого прикосновения. И даже не представляю, что от меня требует Ордынцев. Пообещала и ладно. А сейчас лучше удрать. Потом разберемся.

Глава 18

– Беги, беги, – усмехаюсь весело. Далеко не улетишь, птица моя.

«Интересно, к себе сразу пойдет или меня дождется», – размышляю, ускоряя шаг и всю дорогу до корпуса беззастенчиво пялюсь на упругую задницу. А что? Имею право.

Может и хорошо, что нас пока не видят вместе. Злым языкам только дай повод. А мне еще нужно приручить птичку. А то гляди, упорхнет. Вон как бежит, только пятки сверкают.

Улыбаясь, наблюдаю, как Катерина на всех парах мчится по мраморным ступенькам крыльца и скрывается в здании.

Ну погоди, пташка!

Ускоряю шаг, чуть ли не переходя на бег. И войдя в холл санатория, замечаю только белый кроссовок, мелькнувший в проеме.

А тут как назло народ на завтрак прет. Уже не разбежишься особо. Тем более кто-то из персонала кивает. И старички, знакомые по прошлому году, руками машут. Увидели, обрадовались. Как дети малые.

Перескакивая через ступеньки, взлетаю на второй этаж и сразу же натыкаюсь на растерянную Катерину. Далеко убежала. Ага-ага.

– Мне нужно переодеться к завтраку, – вздыхает она. – Но я теперь боюсь одна в апартаменты соваться. Проводите? – смотрит жалостливо. И напоровшись на мой насмешливый взгляд, смущенно исправляется. – Проводишь… то есть.

– Конечно, – киваю я. – Сейчас только пакеты занесем в номер. Можешь пока у меня посидеть. А я территорию проверю и за тобой вернусь. Идет?

– Ага, – тут же соглашается Катя и предлагает порывисто. – Давайте тогда карточками поменяемся. Я к вам сразу пойду, а вы ко мне в апартаменты. То есть… ты.

Улыбаясь, поправляю локон, вьющийся около Катиного лица.

– Нет, я тебя отведу. Пакеты оставлю, а потом за тобой вернусь. А вдруг и в моем номере засада? – подмигиваю, шутя.

– Да не дай бог! – вспыхивает Катя и пока мы идем к моему третьему люксу, произносит заговорщицки. – Я рассмотрела тех парней… у источника… это борцы. А значит…

– Ничего это не значит, Катюш, – щелкнув картой, пропускаю девчонку в номер. А она, войдя, нерешительно жмется к стеночке. Опускаю на пол пакеты с фруктами. И нависая над Катериной, упираюсь рукой в белые, будто линялые, обои.

– Катя, – шепчу хрипло. – Что же ты со мной делаешь?

Приоткрыв рот, девчонка смотрит на меня растерянно. А я, не сдержавшись от искушения, накрываю Катины губы требовательным поцелуем. Когда еще за сегодня удастся побыть вместе? Пользуюсь моментом и сам шалею от прикосновений. Рука собственнически ложится на затылок. Ладонь щекочут мягкие волнистые волосы. А другая – уже спускается ниже. Требовательно скользит по мягкой ткани жилетки, а потом забирается внутрь, нахально минуя несколько слоев одежды.

– Васечка, – выдыхает Катерина обалдело. Смотрит на меня шалыми глазищами, будто собирается околдовать. И так с ума свела, птица мелкая. Стояк мне до конца дня обеспечен. Или когда я под холодный душ попаду?

А с другой стороны, чего ради терпеть? Девушка согласна, мы с бойцом невидимого фронта тоже готовы.

– Девочка моя, – снова наклоняюсь с поцелуем. Сейчас еще немного потискаемся и отнесу птицу певчую в койку.

– Кхм… кхм… – раздается покашливание около приоткрытой двери, а затем резкий стук. – Есть кто живой?

– Твою ж мать, – рычу, выпуская девчонку из объятий. Кивком указываю на комнату. И Катя, моментально поняв меня, быстро скрывается в спальне. Натянув олимпийку пониже, распахиваю дверь и оторопело гляжу на крепкого мужика в похожем спортивном костюме. По выправке вроде военный. А там кто его знает? Справки я наведу, ясен пень.

– Здравия желаю, – по-военному рапортует мне «шкаф» и внаглую протягивает мне руку. – Полковник Ибрагимов. Игорь Михалыч.

– И вам не хворать, – заявляю, не скрывая недовольства. Но на рукопожатие отвечаю. – Василий Петрович, – представляюсь сухо. Пренебрегаю указать фамилию и звание.

«По репе бы тебе настучать, а не здоровья желать», – смерив негодующим взглядом, думаю мстительно. Всю малину обломал, козел пластмассовый.

– Я из второго люкса, – представляется мужик. – Может вечерком усугубим за знакомство. У меня вискарь имеется.

– Из второго? – уточняю, не скрывая недовольства. – Так это ты, полковник, как идиот орал ночью в душевой? Жену мне испугал…

– Извините, не хотел, – коротко кивает полкан и добавляет раскаявшись. – Я думал один на этаже живу. Тут же глушь такая…

– Бывай, полковник, – киваю я коротко. И закрыв дверь за малым не бью по стене. Сука! Весь кайф мне обломал.

– Кать, – зову свою птицу.

– Кто это был? – выскакивает она из комнаты.

– Какой-то полковник Ибрагимов, – пожимаю плечами. – Вломился к нам гад. Надо было двери закрывать, – чешу я затылок и недоуменно смотрю на развеселившуюся Катерину.

– Кто? – переспрашивает она и начинает хихикать. – Ибрагимов? Полковник? Ну надо же!

– Ты его знаешь? – прохожу в комнату. Мимоходом смотрю на часы на стене. Завтрак, твою мать… Еще пятнадцать минут и столовка закроется.

– Нет, – мотает головой Катерина. – Этого точно не знаю.

В душе екает слабый звоночек. Нет, не недоверие. Кое-что похуже. Ревность. Гнусное чувство, не испытанное мною никогда. И к кому? К девочке, с которой два раза поцеловались?

– Идем скорее, а то столовка закроется, – замечаю мрачно. И чувствую, как внутренности сворачивает тугим узлом.

Встречу этого Ибрагимова, в нос припечатаю. Сука. Заявился на мою голову.

– Все в порядке? – моментально считывает эмоции Катя. – Этот человек вас обидел?

– Меня? – уточняю, усмехаясь. – Разве меня можно обидеть, Катюш? – хохочу в голос. И подхватив девчонку на руки, кружу по комнате.