Текст книги "Серый лютый. Киноповесть"

Глава XIV. ОХОТА НА ЗУБРА

На этот раз всё начинается почти по Булгакову. Раннее утро. На Патриарших прудах прогуливается пожилой элегантный мужчина. Бородка, усы, ухоженная прическа, благородная седина. Ни дать, ни взять Антон Павлович Чехов. Вот только прямая спина, четкая походка выдают военную «косточку». Вдали – амбалы, как вышки на зоне. Все под прицелом. Вдруг, откуда ни возьмись, черная кошка перебегает дорогу. Ранний пешеход вздрагивает, останавливается. Тут же, как в шоу иллюзиониста, материализуется шустрый молодой человек и перебегает невидимую черту, прочерченную черной кошкой. И элегантный седовласый мужчина продолжает прогулку…

Загородный тир. Элегантный мужчина с пистолетом в правой руке перед мишенью. Стреляет. Шесть выстрелов – в десятку. Перекладывает пистолет в левую руку – тот же результат. Удовлетворенно улыбается. Доволен результатом. И только улыбка, злая, хищная нарушает гармонию интеллигентного ухоженного лица.

Ужин в ресторане. Очевидно, в кругу друзей, где можно расслабиться. Рюмки с водкой опрокидывает в пространство рта. Квашенную капусту запихивает в рот руками. Правда, потом вытирает руки изящной салфеткой. И только здесь становится заметно, что челюсти у него тяжелые, перемалывают пищу, как жернова. Лишь время от времени, на короткий миг, они раскрываются для принятия очередной порции горючего и снова перемалывают пищу. Жестокие челюсти, острый колючий взгляд. Это уже не утренний Чехов, а скорее Пахан.

Фотографии веером, как карты фокусника ложатся на стол перед Волковым. Сергей внимательно разглядывает их, каждую трогает на ощупь.

– Хорошая работа. А теперь этот товар надо показать Вершинину.

Олег Смелый ловким жестом собирает их в одну колоду. Сергей укладывает колоду в конверт.

– К Алику поеду я один.

– Это почему же? – С ноткой несогласия интересуется Смелый.

– Сейчас тебе и подавно светиться нельзя. Держись от меня подальше, на расстоянии. Последи лучше за хвостиком. Есть у меня очень слабая надежда. Чем черт не шутит, когда Бог спит? Вдруг клюнет. Надо бы его избушку поставить на прослушку.

– Там жучков предостаточно. Все прослушивается. Ребята начеку. Им нужно

полторы минуты, чтобы ворваться в дом.

– Это хорошо. Кстати, как он там?

– Хвост?

– Нет. Алик.

– Завязал.

– Не слишком ли резко?

– Он всегда завязывает, когда пенсию пропивает. Так что, это в порядке вещей. Копается в огороде.

– Давай купим ему газонокосилку.

– А может быть, еще трактор на гусеничном ходу? Что ему там стричь?

– Ну как-то нехорошо ехать с пустыми руками. Да и для Хвоста естественный повод нужен.

– Все продумано. Закуплен необходимый в единоличном хозяйстве сельхозинвентарь: лопаты, грабли, тяпки.

– Отлично. Пусть загрузят в багажник…

Вершинин восторженно встречает Волкова, усаживает за стол.

– Читал старые газеты в нашей сельской избе-читальне. Ну и шороху ты наделал, «щенок недобитый»! Какую же тяжесть ты снял с моей души. Я же думал, что они и тебя тогда – того.

– А я, как видишь, не того. Значит, задело?

– Что остается делать? В кабак не хожу, веду трезвый образ жизни. Вот и просматриваю старую прессу. Что же ты молчал в прошлый раз?

– А о чем говорить?

– О деле.

– Так, о деле и так было сказано предостаточно. Кстати, я сейчас тоже по делу.

– Ну это понятно. Дело-то у нас общее. Но пока суть да дело, давай чайку попьем. Теперь я угощаю. Он у меня тоже на травах, не хуже вашего.

– А когда ты успел?

– Времени было предостаточно. Я ведь знал, что ты приедешь.

Вершинин разливает чай по чашкам. Некоторое время пьют молча. Наслаждаются ароматным чаем. Затем Сергей начинает так же молча раскладывать на столе фотографии Алексеева. Вершинин рассеянно, равнодушно смотрит на экспонаты. Перекладывает их. Вдруг взгляд его останавливается на фотографии жрущего Алексеева.

– Это он! Так жрать может только Вампиров.

Сергей пододвигает отложенные фотографии.

– Но ведь и это он.

– Нет. Это не он. А вот это он. Если бы вам не удалось снять, как он жрет, я бы не признал бы никогда в этом солидном господине Коляна Вампирова. Да, черного кобеля не отмоешь добела. Алчного зверя совершенно скрыть невозможно. Где-нибудь, да и прорежется его звериная суть. – Смотрит внимательно на Волкова.

– Чего ты на меня так смотришь?

– Извини, дорогой, но и в тебе есть что-то волчье.

– Получается, что мы с ним из одной стаи?

– Не обижайся. Порода у вас, может быть, и одна, но стаи разные. Ты – из благородной. А он – из подлой. Хищник он злобный и беспощадный, не чета Хрякину. Не завидую тому, кто становится у него на дороге. Так что, берегись! Он – профи.

– Как ты?

– Мне с ним нечего делить. Я отбился от стаи и пошел своей дорогой.

– Извини. Но ведь другим тоже так казалось. А он здорово зачистил поле.

– Ну да?

– Ты же сам говорил: «Одних уж нет, а те – далече».

– А я?

– А ты выпал из поля зрения. В щель завалился.

Вершинин поднимается из-за стола.

– Пошли. Я ему просигналю.

– Это каким же образом?

– Здрасте. Ты наверняка хвост притащил. – Вершинин направляется к выходу.

– Притащил. – Соглашается Сергей, направляясь вслед за Вершининым.

– Ну вот. Вот удивится, когда увидит нас рядом.

– Может, тебе не стоит высовываться. – Сергей трогает Вершинина за плечо, словно собираясь остановить. – Бешеный пес ведь. У тебя еще есть возможность соскочить.

– А у тебя? – Вершинин останавливается и внимательно смотрит на Сергея.

– У меня с ним свои счеты. За ним – должок.

– И у меня с ним свои счеты. – Вершинин решительно направляется к выходу. – Он мне всю жизнь искалечил. Так что мы теперь с тобой на одной линии огня. – И снова останавливается. – А где этот твой шустрый дружок?

– А вот ему-то как раз светиться и не надо. Пошли. Он рядом. Вы же с ним из одной конторы?

Волков и Вершинин выходят во двор. Сергей открывает багажник, передает Вершинину сельхозинвентарь и уезжает. Вершинин вносит в дом все это барахло.

А в соседней избе за сценой прощания наблюдают Олег Смелый, Андрей и Маша. Они сидят за большим столом перед окном и, как чеховские герои-дачники, пьют чай. Олег смотрит на часы.

– Ну вот и пошел отсчет времени. Можешь занести, Андрей, этот факт в ваши дневниковые наблюдения. Андрей заносит «этот факт» в ноут-бук.

– Знаете, Олег Иванович, на кого мы становимся похожи?

– На кого же, если не секрет?

– На чеховских героев.

– Это почему же?

– Они тоже только и делают, что пьют чай и разговаривают.

– В таком случае, мы больше похожи на тургеневских охотников, чьи записки можем продолжить.

– Вы полагаете, эта дичь кому-то нужна?

– Еще как. Боюсь, что чаевничать вам долго не придется.

– Скорей бы.

– Хочется чего-нибудь покрепче?

– Да уж.

– Все потом. А пока, чует мое сердце, на этого живца такая щука идет, что мало не покажется. Следите в оба. Сегодня – маловероятно. А завтра я к вам присоединюсь…

Глава XV. ОПЕРАЦИЯ «ВАМПИР»

Торговый центр в Вешках хоть и мал, но летом весьма многолюден. В «Елочке», единственном культурном питейном заведении, становится тесно, и столики осваивают запредельное пространство на открытой веранде. Здесь по вечерам собирается вся поселковая и дачная пьющая элита. Сюда же перемещается и часть стойки вместе с Любашей. Они с Аликом за долгое время непрерывного общения понимают друга с полуслова, а то и с полувзгляда. Уже с невидимого порога он смотрит на Любашу вопросительным взглядом, выразительно поднимая брови кверху. Любаша в ответ так же вопросительно проводит большим пальцем по указательному. Весьма характерный жест на Руси. Алик так же молча разводит руками. Любаша в ответ показывает ему фигуру из трех пальцев и так же разводит руками. За этой пантомимой наблюдают два парня за дальним столиком.

– Что, батя, душа горит огнем желаний? Садись, угощаем. Так и быть, зальешь желание.

Алика застает врасплох столь неожиданное приглашение. Он даже колеблется.

– Садись, садись, пока мы добрые.

Дважды Алика приглашать не надо. Он решительно проходит к столику. Садится.

Тот, что помолчаливей, молча придвигает ему стул от соседнего столика, а тот, что поречистей, обращается к Любаше.

– Барышня, бутылочку с прицепом ветерану питейного дела. Садись, батя, будь, как дома, и расслабься, пока мы добрые.

Буфетчица приносит им бутылку водки, рюмки и три пива. Речистый разливает водку по рюмкам, пиво в стаканы.

– Ну, батя, со свиданьицем.– Новые друзья чокаются, выпивают и запивают пивом. А жизнь в питейном заведении идет своим чередом: кто-то в кулачном бою выясняет отношения, кого-то выводят, за каким-то столиком пытаются петь старые песни о главном. Алик наклюкался, и молодые собутыльники берут его под руки и выводят с веранды. Более речистый и более трезвый все пытается выяснить его местожительства.

– Ты где живешь?

– Там. – Алик делает неопределенный жест рукой. Буфетчица переводит этот жест на язык слов.

– Да вы не слушайте его. Ноги сами доведут. Когда он наклюкается, у него вся память в пятки уходит. Вы только помогите ему дойти.

– Да уж будь спок. Поможем.

Молодые собутыльники ведут Алика по поселку. Подводят к дому. Вводят во двор, затем в дом. Здесь Алик, как подкошенный сноп валится на свою уБогую постель.

В соседнем доме, Олег, Андрей и Маша в боевой готовности. Слышен какой-то шорох и голос.

– Может, связать его для верности?

– Сказано было: «Никаких следов насилия» Да погляди на него. Он даже не заметит, как вознесется на небо вместе с огнем и дымом. Всё должно выглядеть самым естественным образом. На всякий пожарный случай, там я кол видел во дворе. Подопрем дверь колом. Всё. Пошли. Мир праху его. У дома показываются две тени. Зажигают факелы. Олег и его напарники выскальзывают во двор, перемахивают через подобие забора и оказываются в свете факелов. Первый пытается факелом защититься от натиска Маши и Андрея. Второй, от неожиданности, поджигает себя и носится по двору, пытаясь сбить пламя. Олег сбивает его с ног и прижимает к земле.

– Говори, падла, быстро, не то тушить не буду, сгоришь, как швед под Полтавой. Кто послал?

– Ой, больно! Ой, больно! Кузьмич!

– Фамилия, имя?

– Николай Кузьмич Алексеев.

– Кто такой?

– Владелец «Кентавра»

– Зачем?

– Убрать этого лоха.

– Что значит, убрать?

– Ликвидировать. Ой, больно!

– А лох и сам не плох. – Над ним стоит Алик, совершенно трезвый, с ведром воды. Выливает на горящего киллера ведро воды и сбивает пламя. Олег поднимает его на ноги. Андрей и Маша поднимают второго, и вводят их в дом. Зажигают свет. Оба поджигателя с удивлением и ужасом смотрят на совершенно трезвого Алика.

– Ну вот, дорогие мои собутыльнички, вы, можно сказать, влипли в довольно скверную историю. Вещественные доказательства покушения на жизнь и имущество добросовестного, смею заметить, налогоплательщика налицо. Пальчики ваши и голоса зафиксированы, и только чистосердечное признание и наша добрая воля могут смягчить наказание, а то и избавить вас от карающего меча правосудия.

Олег показывает большой палец своим молодым сотрудникам.

– Во дает! Мент проснулся. – И обращается к «потерпевшим».

– Мне, господа, нечего добавить к тому, что сказал мой старший по званию и по возрасту коллега. Вы, миленькие мои, оказались между Сциллой правосудия и Харибдой терминатора. Я имею в виду хорошо нам всем известного Кузьмича. А это похуже правосудия. Уж я то его знаю. – Добавляет Вершинин. – Так что, колитесь, ребята, коль жизнь дорога.

– За чистосердечное признания – отсрочка наказания. – Опять вмешивается Вершинин.

– Тем более, что начало положено. Осталось продолжить…

Олег кладет перед каждым по чистому листу бумаги. Пишите «Чистосердечное признание».

Тишина. Поджигатели пишут, остальные отдыхают. Вершинин удовлетворенно потирает руки.

– Какая тишина.

Смелый подхватывает брошенную перчатку.

– Мент родился.

– Во второй раз, что ли?

– Так то ж в тебе он возродился, а это где-то.

Вот такую почти идиллическую картину застает Сергей Волков. Садится рядом с Олегом. Вершинин подходит к потерпевшим.

– Написали? Так. Здесь нет контактного телефона вашего шефа.

– Какого телефона?

– Ладно. Не придуривайся. Пиши.

Киллер пишет номер телефона.

– Вот это другое дело. И подпись.

Оба расписываются.

– Молодцы.

Вершинин надевает своим собутыльникам наручники, собирает листочки и передает Смелому. Тот внимательно читает.

– Окей. Приступаем ко второму акту нашей трагикомедии.

Вершинин поднимает непрошенных гостей.

– Вы пока повремените. Я провожу непрошенных гостей в каморку предварительного заключения. Пусть там отдохнут от трудов праведных. А затем у меня есть одно деловое предложение.

Выводит незадачливых поджигателей из комнаты. Сергей и Олег изучают показания киллеров. Возвращается Вершинин.

– Уважаемые дамы и господа! Позвольте этот раунд провести мне. Может быть, это мой последний бой. Я ждал его много лет. Уважьте старика. У меня больше козырей на руках. Кто ж его знает лучше меня? Он ведь из тех, кто всадит нож в спину, а потом еще и арестует за незаконное ношение оружия. С ним ой как ухо востро держать надо.

Олег смотрит на Сергея. Тот кивает в знак согласия.

– Ну что ж, Александр Иваныч. Мы тут посовещались маленько и пришли к выводу, что ты честно заработал этот раунд (протягивает ему мобильник). Дерзай!

Вершини берет мобильник, крестится, шумно выдыхает воздух, как после принятой хорошей рюмки водки.

– Ну, с Богом! – Набирает номер. – Колян?! Привет, курилка! Сколько лет, сколько зим!.. Да, ладно тебе, не придуривайся… Ты че, в натуре, старого дружбана, прошедшего с тобой огонь и медные трубы, не узнаешь?.. Да я, твой голос, дружище, узнаю даже в реве спартаковских фанатов. Ты всё еще болеешь за Спартак? Да чё я спрашиваю. Как может быть иначе… Откуда звоню? Да с того света. Тут твои парни дали мне билет в один конец. Но что-то мне здесь не по душе, Колян. Драйва нет. Тишина и покой. Скука смертная… Какая? Да смертная, смертная. Это не для нас с тобой. Так что я думаю, уж не вернуться ли мне назад. Как ты думаешь, стоит? Да и как-то не по-людски вышло. С лучшим другом не попрощался. Нехорошо… Где парни? Да ты за них не беспокойся. Они живы, здоровы, дают показания… Как кому? Мне. А кому же еще?… А это уже, Колян, дружище, от тебя зависит… Евстевственно. Столько лет, столько зим не виделись… Где? Здрасте вам с кисточкой. Адресочек-то тебе известен. Парни-то твои вышли на меня, как рыцари на святую землю… Не дури, Колян. Ты же меня знаешь, как облупленного. Я, в отличие от некоторых, друзей не сдаю, даже бывших… Что поделаешь, каким старорежимным был, таким и остался. Поздно уже менять привычки, убеждения, принципы, всю эту старую рухлядь, которая тебе так мешала жить. А теперь видишь, оказалась кстати… Да. Тет а тет. И смотри, не дури. Ты сейчас, дружище, попал на минное поле. Шаг влево, шаг вправо и… Сам понимаешь. Гитлер капут. Одним словом, никаких лишних телодвижений… Боюсь, что ты меня недооцениваешь, дружище. Думаешь, что я как кулик сижу на своем болоте? Не-е-е! Я, Колян дорогой, как верный товарищ и верный слуга, следил все это время за каждым твоим шагом и вел досье. Помнишь, как мы с тобой охотились на волков? Ну-ка вспомни золотое правило. Терпеливо ждать момента и не суетиться. Вот я и ждал терпеливо и долго… Совершенно верно. Притаился. Так вот, моё досье и свежие показания уже переправлены в надежные руки. И, ежели, не дай Бог, со мной что случится, завтра все это будет опубликовано в нашей, и, что еще хуже, в зарубежной прессе. И сдадут тебя твои покровители, ты же их знаешь, как отработанную шестерку, за милую душу. А скорее всего, ты и до суда не доедешь. Ты ж понимаешь, нет человека и нет проблемы… Ну, как тебе сказать? Конечно, «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». … Думаю, договоримся… Что надо? А это уже, Колян, дорогой не телефонный разговор… Ну вот и хорошо. Узнаю старого кореша и дружбана. И смотри, будь паинькой. Не тащи за собой никаких хвостов. Ты же знаешь, у меня глаз—ватерпас. Если что увижу, разойдёмся, как в море корабли с далеко идущими последствиями… Да. Это дело мы должны решить полюбовно. Без лишнего шума… Давай. Будь здоров и благоразумен. Жду. – Вершинин снова с шумом выдыхает воздух и смахивает пот со лба.

Смелый показывает ему большой палец.

– Александр Иванович, высший пилотаж. Я бы так не смог.

Вершинин удовлетворенно хмыкает.

– То-то. Старый конь борозды не портит.

– Это точно. Это уж, как пить дать. Как ты думаешь, Сергей Николаевич?

– Я думаю так же. И еще я думаю, что долгожданного гостя будем принимать мы с Александром Ивановичем. При твоем незримом присутствии.

Оба выходят из дома. Сергей закуривает сигарету. Олег аж крякает от удивления.

– Что я вижу? Ты же бросил.

– Да. Бывает. В минуты роковые. Слишком долго я ждал этой минуты. Его ведут?

– Ведут.

– Пусть бархатом ему выстилают дорогу. Он нам нужен живой. Ошибку с Хряком нельзя повторить ни в коем случае. Тот слишком легко отделался, а мог бы стать бесценным источником информации.

– Упрек не ко мне.

– Это моя ошибка.

– Ладно. – Соглашается Вершинин. – Сочтёмся славою. Не дергайся. Доставим мы его тебе в целости и сохранности.

– Ладно. Пока. Действуй по обстоятельствам.

Сергей проходит к машине, выпускает Серого. Олег Смелый останавливается на полдороге.

– А этого зачем? Ты же ведь знаешь золотое правило. Снаряд дважды в одну воронку не падает. Это во первых. А во вторых, ты что, хочешь, чтобы он и этого загрыз? Мы же только что с тобой на эту тему речь держали.

– Ну, во первых, – в том же тоне ему отвечает Сергей, – при всей их безбашенности, они подвержены определенным стереотипам. Это оловянные солдатики. Стереотипы заложены у них в подкорке. В результате они всё время наступают на одну и туже арбузную корку. Знаю я эту братию. У них всегда есть свой нож за пазухой. Это неистребимо. Так что, чем черт не шутит, когда Бог спит. А во вторых, Серый хватать за глотку больше не будет. Он уже учел свои ошибки. Он теперь хватает за руку с пистолетом или ножом. Хватает только за руку. Понял?

– Понял. И все таки? – Олег вопросительно смотрит на Сергея.

– На всякий пожарный случай.

– Ну, ладно. Делай, как знаешь.

Сергей вводит Серого в избу и проводит в смежную комнату, дверь в которую прикрыта портьерой.

– Приютишь моего друга на время?

Странно, но Вершинин не выражает никакого удивления. Воспринимает всё происходящее буднично и спокойно.

– Волк?

– Волк.

– Как кличут?

– Серый.

– Ну, да, Серый. Как же еще. А как тебе удалось его приручить?

– Так ведь с двухнедельного возраста он у меня.

– Ага. Ты ему, значит, и отец, и мать, и божья благодать?

– Ну что-то в этом роде.

– Н-да. Понимаешь, какая штука?

– Какая?

– Он волчий запах сразу почует. Знакомый аромат.

– Ну, у тебя тут ароматов столько накопилось… – Сергей шумно вдыхает воздух.

– И это верно. – Соглашается Вершинин. – Одним больше, одним меньше. Ладно. Что-нибудь придумаем. По ходу.

А по ночной дороге, сверкая фарами и подфарниками, разрезает тьму мощный лимузин. Силуэт указателя в свете фар: «Вешки». Лимузин пролетает мимо, и указатель молча и покорно снова погружается во тьму. Лишь только какая-то почти бесплотная тень автомобиля скользит вслед за лимузином. А в избе звонит мобильник. Сергей вытаскивает его. Слушает.

– Да. Спасибо. Есть… Ну вот, Александр Иванович, гость на подходе. Будь готов.

– Так я завсегда готов. – Вершинин подходит к древним ходикам, висящим на стене, подтягивает гирьку, стряхивает невидимые крошки со стола…

По окнам пробегает свет от фар подъехавшего автомобиля. Слышны шаги по скрипучим ступенькам деревянного рассохшегося крыльца. Распахивается дверь и весь проем заполняет фигура Алексеева (Вампирова). Вершинин восторженно всплескивает руками.

– О, Господи! Не может быть! Кого я вижу? Гость, дорогой и долгожданный,

собственной персоной! – Вершинин как-то неуклюже приплясывает вокруг Вампирова, нелепо размахивает руками, суетится, как мелкий бес.

– Колян! Хотя, что я говорю! «Колян» как-то не подходит такому роскошному господину. Тьфу! Тьфу! Бес попутал. Прости, дорогой, Николай Петрович! Проходи, не стесняйся. Садись вот в это мягкое кресло. Оно для самых дорогих гостей.

Вершинин продолжает суетиться, под локоток провожает гостя к солидному креслу напротив портьеры, смахивает руками невидимую пыль.

– Садись, дорогой, располагайся, будь, как дома. Не стесняйся. Тут все в полном ажуре. Проверено. Мин нет.

Отходит от него на расстояние.

– Ну, какой же ты ухоженный, роскошный! Встретил бы на улице, видит Бог, не узнал бы. Господин ХХ1 века. А я, как видишь, застрял в двадцатом. Но, как говорится, тише едешь, дольше будешь.

– Да, брат, весь ты какой-то запущенный. – Вампиров принюхивается. – Каким-то у тебя зверем, волчьим духом пахнет.

– Так я ведь только с охоты. – Всплескивает руками Вершинин. – Вот и дух. – Бросается к окну.– Вот сейчас распахну окно, и дух исчезнет, Колян, дорогой.

– Да ладно, не мельтеши… – И тут Вампиров замечает Сергея Волкова.

– А это кто? Ты же сказал «тет-а-тет».

– Ах, это! Да, это, Колян, братан, считай, что это я, это совсем родной человек, Сергей Николаевич Волков. Неужто не узнал? Ну, этот, как его, «щенок недобитый». Ты знаешь, Колян, я, как увидел его, как узнал, что нашелся, через столько лет, что жив, здоров, у меня прямо камень с души свалился. А у тебя? А, братан? У меня от него тайн нет. Это же родной человек, можно сказать, самая близкая родня, так что, считай, что это второй я.

– Какой Волков? Я его знать не знаю.

– Ну как же? Сын того банкира, помнишь? Щенок недобитый.

– Но тот был Рогов.

– Ну был Рогов сын, а стал Волков. Чего в жизни не бывает. Да чё там. Считай, что это второй я.

– Я предпочитаю разговаривать с первым.

– Да ради Бога. Я разве против? Говори с первым.

– А парни где?

– Душегубы? Сидят в темнице сырой. Я их в кладовку посадил, чтобы поостыли маленько. Игра с огнем, сам понимаешь, Колян дорогой, ни к чему хорошему не приводит. Обожглись малость твои орлы по неопытности. Крылышки слегка обгорели. Пусть остынут, пока мы с тобой, братан дорогой, разговоры вести будем. А потом передам я их тебе из рук в руки в целости и сохранности.

– Да что ты бисером рассыпаешься? Что надо?

– О! Вот это разговор не мальчика, а мужа. Сразу брать быка за рога. Узнаю кореша верного. А что надо, Сергей Николаевич?

Волков улыбается.

– Самую малость. Кто отдал приказ Хрякину? Кто заказчик?

Вампиров пытается ослабить узел галстука. Но рука дрожит, и ничего не получается.

– Какой приказ? Какой заказчик? Что-то я ничего не пойму.

Вершинин изображает высшую степень изумления.

– Да ты что, Колян?! Память, что-ли, отшибло? Я же тебя на Хрякина вывел.

– Ну, вывел. – Нехотя соглашается Вампиров. -Так дело-то развалилось. Да и не помню я уже. Столько лет прошло.

– Дело-то, оно, конечно, может быть, и скорей всего, братан дорогой, развалилось. А вот дружба с Хрякиным выдержала испытание временем.

– Да какая там дружба. Клиент, как десятки других.

Сергей показывает Вампирову старую фотографию.

– А вот это.

– А что это?

– Вы с Хрякиным у ночного клуба «Арлекино», где вы должны были передать меня ему из рук в руки для последующей ликвидации.

– Что-то не припомню такого случая.

– Да? Может быть, освежить память? – Вытаскивает диктофон, включает. Звучит диалог Вампирова и Хрякина пятнадцатилетней давности. – Ну как, вспомнили? Лихо работали. И нашим, и вашим. А ко всему этому мы присобачим показания еще двух душегубов, за их подписью, что Вы Николай Кузьмич Алексеев, который оказывается, вовсе и не Алексеев, а Вампиров, отдали им, сотрудникам Вашей фирмы, приказ упоить вашего бывшего боевого товарища и сжечь его вместе с избой, чтоб и следа не осталось. Если вы нам сейчас не отдадите вместе с потрохами человека, который заказал Хрякину моих родителей, завтра весь этот компромат будет опубликован в нашей и зарубежной прессе в форме открытого письма в Генпрокуратуру.

– А разве Вам Хрякин не сообщил?

– Не успел.

– Так…

В руках у Вампирова, как у фокусника, оказывается пистолет.

– Руки на стол!

Вершинин медленно опускает руки на стол.

Вампиров переводит пистолет с Вершинина на Волкова.

– А тебе, что? Особое приглашение требуется? Руки на стол!

Волков резко опускает руки на стол. Вампиров вздрагивает от резкого звука. И в тот же миг из смежной комнаты вылетает серая молния с горящими глазами. Вампиров инстинктивно пытается защититься рукой, и она оказывается в пасти волка. Звук выстрела, звериный вопль Вампирова сливаются с грохотом падающей с потолка штукатурки. Она покрывает густым слоем пыли всех участников драмы. Пыль рассеивается. Кисть правой руки – в пасти волка. Пистолет – на полу. Сергей Волков молча поднимается с места, подходит к Вампирову. Вытаскивает носовой платок, покрывает им пистолет и осторожно берет его в руки. И лишь после этого отдает команду.

– Серый, фу!

Серый выпускает руку Вампирова, но сидит рядом. Вершинин в дурашливом отчаянии всплескивает руками.

– Ну, Колян, ну кореш! Ты меня огорчил, ей Богу! Где же твоя афганская прыть? Жирком покрылась. Не ожидал я от тебя, братан, такой ментовской тупости. Ты же видел, как было с Хрякиным. По всем каналам показывали. Что ж ты полез по тому же следу и с той же самой мордой хряпнулся в эту же самую грязь, а? А ведь почуял, что волком пахнет. Да видно, нюх уже не тот, и мозги жирком покрылись. Ведь покрылись, а? Согласись.

Сергей прерывает эту словесную эквилибристику.

– Ладно, Александр Иванович. Для вашего бывшего кореша наступает момент истины. Вы, сударь, влипли, теперь уже окончательно и бесповоротно. Надеюсь, для вас, как для какого-никакого, но профессионала, не будет открытием, если я вам признаюсь, что всё это снято на видео. Вы, как и ваш ныне покойный друг Хрякин, зафиксированы с оружием в руках. И зафиксирован Серый, который, защищая хозяина, бросается на убийцу. Всё это, как вы понимаете, не выходит за пределы необходимой самообороны. Одно моё слово – и вы отправитесь вслед за Хрякиным. Все алиби у меня на руках. Я так понимаю, что у вас имеется солидное досье на своего подельника, который, действуя под вашей крышей, заказал Хрякину моих родителей. Кто он? Я вам не советую упорствовать. Сейчас самое время вам спасать свою шкуру. Одно лишь слово, и Серый оборвет вашу поганую жизнь.

– А где гарантии, что он не оборвет её после того, как я скажу?

– Ну 100% гарантии даже Госстрах не дает. – Соглашается Сергей. – Но мне нужен живой свидетель. Жи-вой. Как видите, я вас воспринимаю, как свидетеля, а не соучастника. Но это я, а суд может решить иначе, если, конечно, вас довезут до суда.

– Так какая мне разница, от чьей пули отдать концы, от вашей, или его? – Какая-то легкая тень улыбки появляется на лице пришедшего в себя Вампирова.

– Видите ли, милостивый государь, – Сергей решил для убедительности использовать канцелярский стиль прошлого века, – я принципиальный противник крови. Это во-первых, а во вторых, мой интерес – развязать вам язык и сохранить жизнь, на всякий случай; а его интерес – заткнуть вам рот и навсегда. Вы мне нужны живым, ему – мертвым.

– Боюсь, что, если я раскрою вам имя, шансы на жизнь и у меня, и у вас будут стремительно приближаться к нулю.– Вторит Сергею в том же стиле Вампиров. – Вы даже не представляете, кто за ним стоит. Рать!

– А откуда вы знаете, что за мной нет рати? – Для убедительности Сергей показывает на окно.

– Такой всесильной нет ни у кого.

– Страшнее кошки зверя нет.

– Шутить изволите?

– Ладно. – Переходит на серьезный тон Сергей. – Давайте договоримся так. Мы вас выводим из игры. Наверняка у вас есть на такой случай запасной аэродром где-нибудь на Санта Крус де Тенерифе. Место под солнцем. Сейчас какой день?

Вампиров смотрит на часы. – Уже суббота.

– Вот и отлично. Время работает на нас и на вас. У вас в запасе сутки. Называйте имя и сматывайте удочки, и заметайте следы. И оставьте меня с ним один на один. У вас нет другого выхода.

– Ну что ж. – Устало соглашается Вампиров. – Пеняйте на себя. Вы сами этого хотели. Рубан…

– Роман Родионович Рубан, владелец заводов, дворцов, пароходов! – В полном изумлении выстреливает Сергей.– Банкир, депутат и пр. и пр.

– Совершенно верно.

– Чем ему помешал мой отец?

– Они были большими друзьями. Вместе учились, вместе делали карьеру, и в бизнесе шли параллельным курсом. Ваш отец стал Председателем совета директоров и президентом успешно развивающегося банка, а Рубан – президентом финансовой инвестиционной компании. Но недаром говорится: «Хочешь потерять друга и приобрести в его лице злобного врага, займи ему деньги». В какой-то момент Рубану понадобились большие средства, чтобы проглотить лакомый кусок, когда стали делить государственный пирог. Ваш отец открыл ему кредитную линию. Но, когда пришла пора возвращать кредит, Рубан здорово заколебался. Брал-то он чужие деньги, а возвращать приходится свои, кровные. А тут еще он здорово прогорел во время одной неудачной спекуляции. А тут и Хрякин подвернулся. Он работал у вашего отца в службе безопасности, но его выгнали за нечистоплотность, так скажем. А Рубан подобрал. Ну вот, собственно с этого всё и началось…

– У вас наверняка хорошее досье на этого Рубана. – Сергей долго и внимательно смотрит на Вампирова. -Сколько оно стоит?

– Недешево.

– Ладно, хватит ломаться, как барышня на выданье. Сколько?

– Ну, скажем, пятьсот тысяч.

Вершинин аж подскакивает от такой наглости.

– Да ты охренел, Колян! Твоя поганая жизнь и гроша ломаного не стоит. А ты такую сумму загнул.

– Моя поганая жизнь, братан, – соглашается Вампиров, – может и не стоит ломаного гроша, а вот досье – стоит.

Волков протягивает чек Вампирову.

– Вот вам чек на двести пятьдесят тысяч долларов. Можете оприходовать его в любом филиале Дойче Банка в любой части планеты, хоть в Африке, Остальные 250 тысяч получите после завершения операции. Я достаточно заметная фигура в финансовом мире, и моему слову можно верить.

– Знаю. – Угрюмо, но не без некоего внутреннего удовлетворения, подтверждает Вампиров.

– Ну а теперь код, пароль, номер файла. – Сергей Волков открывает ноут-бук.

– Дракон, Набур, 1991. – Отчеканивает Вампиров, как отче наш. Видно, прочно засело в памяти.

Волков быстро закладывает всю информацию в ноутбук. Проверяет. В тишине слышно, как пальцы стучат по клавишам. Вытаскивает CD-rom.

– Ну что ж. Будем считать, что мы совершили взаимовыгодную сделку. Вы сохранили жизнь и деньги, я получил врага.

– Ещё какого!

– А это уже не важно. – Теперь уже голос Волкова звучит твердо, жестко, почти угрожающе. – Мой вам совет: не дергайтесь, во всяком случае до тех пор, пока не определится победитель. Срочно сматывайтесь на свой запасной аэродром, и сидите смирно, тихо, как мышка. Надеюсь, излишне напоминать, что нашу встречу и сделку все участвующие в ней лица сохраняют в глубочайшей тайне. Вполне возможно, что вы мне понадобитесь как свидетель, когда операция закончится и дело перейдет в суд. Это входит в условия получения второго транша. Связь с вами будет поддерживать мой человек. Детали обговорите с ним при вылете за пределы нашего государства. Александр Иванович, на всякий случай, перед долгой разлукой обыщите вашего бывшего друга и нашего гостя.