Текст книги "Серый лютый. Киноповесть"

– Сначала выпей и успокойся.

– Что значит, успокойся?! Что значит, успокойся?!! У меня руки в крови…

– Прекрати истерику! Выпей и успокойся!

Алексей опрокидывает рюмку. Отец выцеживает водку..

– Это все блеф, происки врагов.

– Знаешь, что говорят в Лондоне знающие его люди?

– И что же говорят знающие его люди?

– Он не блефует. Он играет честно. Особенно, когда все козыри у него на руках.

– Значит, блефуют те, кто за ним стоит.

– За ним никогда никто не стоит.

– Это почему же?

– Потому что он «волк-одиночка».

– Когда ты это всё успел узнать?

– Тут и успевать нечего. Он весь на виду, как Бил Гейтс. Слишком яркая личность в финансовом мире.

– Тем хуже для него.

– Да? Попробуешь повторить вчерашний кульбит? Боюсь, что на этот раз тоже не удастся. Вокруг тебя слишком много крови.

– И ты, Брут! Тоже решил поплясать на моих костях. Ишь какой прыткий сыночек. Впереди всей шакальей стаи. Не рано ли? Да что ты понимаешь в крови, сопляк?! Как ты смеешь попрекать меня и подозревать во всех смертных грехах?! Я всю жизнь землю рыл носом. Ради кого? Ради тебя. Потом и кровью создавал состояние, чтобы ты спокойно постигал все премудрости жизни в лучших университетах мира.

– Вот именно, кровью.

– Да что ты понимаешь в крови? – Роман Рубан устало подбирает слова, как будто ворочает булыжники во рту. – Ты не жил в то время. Тебе не пришлось пробиваться из грязи в князи. Ты получил всё и сразу на блюдечке с голубой каёмочкой. А тогда, когда вдруг неожиданно рухнули плотины, вся ярость, алчность, жажда наживы, весь беспредел вырвался наружу. Началась кровавая эпоха первичного накопления капитала. Ты думаешь, все эти мировые состояния чистенькие? Да они все покоятся на кровавых фундаментах. С чего начиналось состояние Демидова, пушки которого помогли Петру разгромить шведов под Полтавой? Основатель этого состояния Демидов с кистенем выходил на большую дорогу и вышибал мозги и деньги с загулявших купцов. Это потом его потомки, получившие образование в лучших университетах Европы, ходили в белых перчатках. А кем был дед великого президента Кеннеди? Бутлегером и мафиози. Ты хоть знаешь, чем закончилась горбачевская перестройка? Перестрелкой. Все озверели. Если не ты его, так он тебя. Тебе легче было бы, если бы меня шлёпнули? Ты бы сейчас, в лучшем случае, в ночных барах коктейли подавал ожиревшим клиентам. Думаешь, мне всё это нужно? Для тебя старался. Да, мне пришлось изрядно вываляться во всей этой дряни и грязи, чтобы ты на прочном фундаменте чистыми руками во всеоружии знаний и европейского опыта вёл цивилизованный бизнес. Я, как зеницу ока, оберегал тебя от всей этой грязной работы. Разве я тебе в чем-то отказывал? Разве я тебя к чему-то принуждал?..

– Ты, отец, совершил одну стратегическую ошибку.

– Я много ошибок совершал. Какую ты имеешь в виду?

– Тебе нужно было отдать меня не в Гарвард, а в одну из российских школ гладиаторов, чтобы из меня воспитали такую же беспощадную и беспринципную гиену.

– Ах, какие мы чистенькие! Какие благородные! Ты хуже гиены. Ты – тварь неблагодарная. Пригрел врага на собственной груди. Не тебе судить.

– Я не враг тебе и не судья, но и не сын больше.

– Вот она, благодарность за всё. Вместо того, чтобы поддержать отца в трудную минуту, он его первый добивает. Да ты хоть знаешь, сколько я денег угрохал на твое образование?!

– Знаю. Много. Я тебе их верну с процентами.

– Что?! Вон из моего дома, щенок!

– Недобитый.

– Чего?!

Алексей стремительно покидает кабинет. С треском распахивает дверь. Раздается вопль и грохот разбиваемой посуды. В гостиной в полном отчаянии и ужасе стоит горничная среди осколков фарфоровой посуды. Алексей пробегает по хрустящим осколкам фарфора и покидает гостиную…

А в кабинет Сергея Волкова входит Олег Смелый с кипой газет.

– Я всё забываю тебя спросить. – Вместо приветствия говорит Волков. – А если бы ты не попал, или попал не в того?

– Ты же сам говорил: «На войне, как на войне».

– А все же… – Тут уже срабатывает инстинкт. – Олег бросает на стол всю увесистую газетную кипу. – Что-то щелкает в мозгу, какой-то сигнал тревоги, и дальше рука сама находит цель.

– Но когда-нибудь может случится, что не найдет. – Гнёт своё Сергей.

– Будем надеяться, что дальше ты не будешь испытывать судьбу-матушку и подставлять свою безрассудную голову под пулю, и не будешь давать мне повода для столь рискованных жестов. И, кроме того, открою тебе один секрет. Здесь я совершенно ничем не рисковал. Ружжо было заряжено резиновыми пулями, на всякий случай. На таком расстоянии, всё-таки балкон, она не убивает. На какое-то время она выводит противника из строя. Но дело не в этом. Мы на ушах стояли, всю эту публику просеяли сквозь густое сито тщательного наблюдения. И всё равно, он оказался хитрее нас. Двух своих киллеров отдал нам на растерзание, чтобы отвлечь внимание от третьего, кстати, профессионального фотокора. Одного он сунул прямо в нашу ловушку. Подставил второго на балконе. И только чудо спасло тебя от верной смерти. В самый последний момент у меня прямо-таки засвербило под лопаткой, и рука сама дернулась, чтобы почесать это самое место, и сбила прицел. И вот, когда я лихорадочно стал возвращать прицел на прежнее место, я наткнулся на волосатую руку, которая снимала фильтр с трубы объектива и прошел мимо, а потом лихорадочно вернулся. Что меня заставило это сделать, ума не приложу. И когда возвратился, обнаружил в трубе объектива ствол с глушителем. И тут уже инстинкт сработал мгновенно. Когда во время паники наши парни распотрошили объектив второго подозреваемого, там ничего не оказалось. Он блефовал. Тебя просто чудо спасло. Просто чудо. Этот Рубан всё просчитал и гораздо лучше, коварнее и точнее нас. Надо отдать ему должное. По всем законам жанра мы должны были ему проиграть. И только счастливый случай, зачесалось под лопаткой.

– Ладно. – Сергей начинает как-то небрежно раскладывать на столе газеты. – Хватит заниматься самоуничижением. Просто твоя интуиция профессионала и на этот раз оказалась сильнее разума. Тело профессионала сработало по своим неведомым нам законам. И здесь не Случай сработал, а то, что ты сознательно и бессознательно всем своим существом был нацелен на победу в этом казалось бы безнадежном для нас поединке. Давай лучше выпьем. – Сергей вытаскивает из буфета бутылку коньяка. Разливает по фужерам – Ну, за успех нашего безнадежного дела! Сергей и Олег сдвигают бокалы.

ЯРОСЛАВЛЬ-МОСКВА

Поезд «Ярославль-Москва» отправляется по расписанию и точно к месту назначения. Ольгу всю трясет, зуб на зуб не попадает.

– Что с Вами? Да Вас всю трясет.

Аристарх вытаскивает из кармана плоскую флягу. Открывает колпачок, наполняет до краев, протягивает Ольге.

– Неприкосновенный запас, деточка. Только поймите меня правильно, это на крайний случай. Французский коньяк самого, что ни на есть, лучшего качества. Выпейте, деточка.

Ольга берет фляжку. Делает два-три глотка.

– Пейте, пейте. Двух глотков мало.

Ольга делает еще несколько глотков. Зубы стучат о горлышко фляжки. Аристарх протягивает ей плитку шоколада.

– А это «Красный октябрь». Из лучших бразильских бобов.

– Да вы просто фокусник, Аристарх. Что бы я без вас делала?

– Вот и я так думаю. А теперь закройте глаза. В Москве, на Ярославском, я вас разбужу. Как там у Кашпировского: «Даю установку. Спать, спать, спать». Мне так думается, что силы вам ещё понадобятся.

Ольга засыпает… Поезд мчится по пригородам Москвы. За окном – хмурь и дождь…

А в Москве, в гостиной, Сергей выкладывает в общую панораму пасьянса фотографию Рубана и визитную карточку его сына: «Алексей Романович Рубан. Финансист». затем вытаскивает из сундучка ещё одну фотографию: он со Смелым играет в биллиард.

Биллиардный стол. Четыре шара. Удар! И три шара влетают, каждый в свою лузу. На биллиардном поле остается один шар. У стола автор удара Сергей Волков и Олег Смелый. Смелый в восторге от такого удара.

– Ничего не скажешь, классический ход. Удар – и все в лузах. Я так не могу. Я все по одному. По этому поводу надо выпить.

Подходят к столику. Олег берет бутылку коньяка, разливает по рюмкам. Чокаются, выпивают, закусывают дольками лимона. На столе разбросаны газеты. На первых полосах крупные заголовки. Смелый читает: «На чрезвычайном заседании Государственной Думы депутаты подавляющим большинством голосов лишают Рубана депутатской неприкосновенности». «При попытке ареста депутат Государственной думы, криминальный финансист Роман Рубан покончил жизнь самоубийством». А может, кто-то заставил его это сделать?»

Олег смотрит на Сергея. – Что-то не вижу радости на Вашем мужественном лице, сударь. Порок наказан. Справедливость восторжествовала. Все шары биты и находятся там, где им и положено быть, в лузах…

– А и действительно, нет радости. – Сергей выплевывает кожуру лимона в плевательницу. – Вроде выполнил свой долг перед отцом и матерью. Никто из подонков не ушел от возмездия. А какая-то пустота внутри. Враг уничтожен. Цель достигнута. И что дальше? Я один и вокруг пустота, от горизонта до горизонта.

– А дальше работать. – Олег снова берёт кий в руки, бьёт, шар влетает в лузу.

– Для чего? – Сергей опирается на кий, как на посох. – Ну заработаю еще миллион, ну еще 10. Я полжизни потратил на создание своей маленькой финансовой империи. Но была цель. Мне лично ведь не много надо. Ты же знаешь, я скромен в своих потребностях. Была цель. Только финансовое могущество могло мне помочь найти и уничтожить это зверье, глубоко окопавшееся в нашей унавоженной многочисленными жертвами почве.

– Не боись. Они не первые и не последние. – Успокаивает Сергея Олег.

– Вот то-то и оно-то. – Сергей делает фехтовальный выпад, используя кий вместо шпаги. – У меня такое впечатление, как будто я сражаюсь со Змеем Горынычем. Отрубаешь голову, а на ее место десятки новых.

– Ну вот. – Улыбается Олег. – А ты говоришь, пусто вокруг.

– Я не Дон Кихот. Не мое это дело – сражаться с ветряными мельницами. Всю свою сознательную жизнь я был нацелен на одно единственное: найти убийц моих родителей и уничтожить, стереть с лица земли. Я был до предела заряжен местью. Засыпал и просыпался с одной единственной мыслью: найти и уничтожить, чтобы и следа их не осталось на этой земле. Ненависть помогала мне жить, добиваться побед и стойко переносить поражения. Всё было пропитано ею. Она отравила всё моё существование и держала на гребне успеха. Я своё дело сделал. Всё. – Сергей демонстративно кладет кий на сукно стола. – Завод кончился. Больше я не вижу смысла продолжать эту бодягу, именуемую жизнью. Каждому Судьба отмеряет свой предел. На мою долю достался такой отрезок.

– Ты когда-нибудь отдыхал? – Вопрос Олега звучит как-то неожиданно. Сергей задумывается.

– Не помню.

– Ну вот видишь. Ты просто устал. Тебе надо отдохнуть, прийти в себя, набраться сил, и появится второе дыхание.

– А зачем? Зачем жить-то? – Сергей снова разливает коньяк по рюмкам.

– А зачем люди живут? – Олег берет рюмку. – Давай лучше выпьем. И не забивай голову дурацкими мыслями. Бери пример с окружающих тебя людей. Они просто живут и всё.

– Какое мне дело до людей?

– И до меня? И до Ольги Рюриковой?

– Извини. – Сергей хлопает Олега по плечу, но как-то вяло, без присущей ему энергии. – Ты прав. Я действительно устал. Нужно прийти в себя…

Сергей подходит к столу, перебирает газеты. Замечает на титульном листе одной из газет фотографию своего бывшего тренера Михалыча. «Спорт-Экспресс». Крупно на первой полосе: «Любимый ученик бросает своего учителя». На фотографии – Михалыч развел руки. Надпись: «Мне нечего сказать. Такова жизнь – цепь предательств». Коротенький текст: «Претендент на звание чемпиона мира в среднем весе, Евгений Нестеров, любимый ученик известного тренера Михаила Ливанова, накануне решающего матча „кинул“ своего учителя ради преуспевающего американского тренера Джона Маркуса… Подробности драматической истории читайте на 7-й странице».

Сергей вытаскивает мобильник, набирает номер телефона.

– Елена Ивановна.

– Слушаю Вас, Сергей Николаевич.

– Срочно! Закажите мне билет на авиарейс «Москва-Красноярск».

– Сергей Николаевич, у Вас сегодня 9 встреч.

– Отмените!

– Но среди них одна очень важная с вице-президентом «Дойче Банка».

– Извинитесь перед ним. Скажите, что я заболел. И для всех остальных – тоже…

Олег хлопает в ладоши.

– Браво! Это другое дело. Слова не мальчика, а мужа. Давай еще партию. Я всё-таки не теряю надежды когда-нибудь отыграться. – Берет треугольник. Закладывает шары.- Давай, разбивай. Сергей берет кий, натирает мелом, бьет – и один шар из треугольника влетает в лузу. – Ну ты даешь! Опять мне всю чёрную работу.

Олег бьёт – и шары разлетаются по всему полю…

Красноярск. Дом на окраине. Подкатывает лимузин. Сергей выходит из лимузина и входит в подъезд довольно обшарпанного дома. Квартира Михалыча. Михалыч за столом. На столе бутылка, салака в томатном соусе, корка хлеба. Входит Сергей. Михалыч ничуть не удивлен.

– Чего пришел? Выпить хочешь? Присаживайся. Извини, особых разносолов нет.

Сергей снимает пальто, смотрит, куда повесить, бросает на кровать. Присаживается к столу.

– Пьёшь, значит.

– А тебе какое дело? Тоже мне выискался солдат из армии спасения. Хочешь выпить, пей. А нет – отваливай. Много тут вас всяких ходит.

Сергей встает, берет его в охапку и тащит из комнаты.

– Ты куда меня тащишь, хрен моржовый?! – Орет Михалыч, упираясь руками и ногами.

– В душ.

Сергей затаскивает его в душ, открывает холодную воду и подставляет голову Михалыча под холодную струю. Михалыч дергается, вопит, что есть мочи.

– Ты чё делаешь, хрен тебя подери! Она же холодная!

– Вот именно. Остудись маленько. Хватит пить. Тоже мне, как дитё малое. Обидели. Расплакался. А ну, приходи в себя. Принимай человеческий облик.

– Хватит! Ну кому сказал, хватит. – Вопит Михалыч.

– А будешь пить?!

– А тебе какое дело?

– Значит, есть дело.

– Ну, ежели дело, то можно и повременить. – Говорит Михалыч уже совершенно трезвым голосом

– Ну вот это другое дело. – Сергей закрывает воду и подает ему полотенце. – На, оботрись. Приведи себя в порядок.

Сергей выходит из ванны, выливает содержимое бутылки в раковину и выбрасывает пустую бутылку вместе с салакой и прочими объедками в мусорное ведро, вытирает стол. Из ванной выходит Михалыч. Он более, менее привел себя в порядок, протрезвел. Садится за стол.

– Ну, чего заявился, гость нежданный, невиданный? С Луны что ли свалился?

– Бери выше. – Сергей показывает на верх.

– Оттуда, что ли? – Повторяет его жест Михалыч.

– Оттуда. А сейчас мы с тобой поедем в банк.

– Чего я там не видел?

– Подпишешь кое-какие документы.

– Какие еще документы?

– Я создал фонд поддержки Красноярской детской и юношеской спортивной школы по боксу. 10 миллионов долларов в ликвидных ценных бумагах. Будет от 10% годовых и выше. Так что ежегодно будешь получать на развитие бокса 500 тысяч. Из них 120 тысяч – твоя зарплата. Остальные будешь тратить на содержание школы и учеников. Возьмешь себе в помощь талантливых тренеров. И никакой самодеятельности. Со всеми учениками будешь заключать контракты, как минимум, на 20 лет. Мои юристы тебе помогут. Пора работать профессионально. Понял?

– Ничего не понял, но поехали.

– Ну как ничего не понял?

– Не. Ну понял, что ты всё-таки заработал большие деньги, другим путем. И теперь отдаешь долги.

– Совершенно верно. Был за мной один должок. Вот я его и отдаю. Больше тебе не придется разводить руками.

– Какими руками? Кого разводить? Ничего не понял.

– Да ладно. Ты главное понял. Ты теперь будешь большой человек. Распорядитель кредитов.

– Во жисть пошла. – Михалыч в изумлении чешет затылок. – Не поймешь, где найдёшь, где потеряешь.

– Совершенно верно. Второй закон природы: энергия не появляется и не исчезает. Она переходит из одного вида в другой. Понял?

– Ничего не понял. Но поехали.

– Поехали. – Сергей одевает пальто. Помогает одеться Михалычу. Обнимает его за плечи и выводит из комнаты.

МОСКВА. ЯРОСЛАВСКИЙ ВОКЗАЛ – «Б. КАРЕТНЫЙ»

Ярославский вокзал. Аристарх и Ольга выходят на стоянку такси. Ольга набирает номер на мобильном телефоне. Всё тот же ответ: «Абонент не отвечает. Номер выключен или в зоне недосягаемости для мобильной связи. Позвоните попозже».

– В зоне недосягаемости. Где эта зона?

Аристарх подгоняет такси.

– А вот и такси. – Садятся в такси. – Куда нам, деточка?

– На Большой Каретный.

– Там, где черный пистолет?

– Плохие шутки.

– Извини.

– И давно в Москве такая погода? – Спрашивает Ольга у шофера.

– Да еще позавчера было солнце. А вчера с утра как обложило. И моросит уже сутки. Хоть бы уж вылило всё сразу, так нет, вот эта мелкая мразь…

– Да. – Поддакивает Аристарх. – Ну и хмурь, хоть вешайся…

– Аристарх! Я же вас просила. Избавьте меня от этих ваших сравнений!

– Простите, деточка. Опять не в ту степь…

Машина останавливается у дома. Шофер открывает переднюю дверь.

– Ну вот и приехали.

– Подожди минутку, мы с тобой дальше поедем.

Аристарх выходит из машины, помогает Ольге выбраться из салона. Ольга обнимает его.

– Спасибо вам за все. И ради Бога, простите меня.

– Да, ладно, деточка. Лишь бы все было хорошо. Поймите меня правильно.

– Да. Скрипку возьмите с собой.

– Хорошо. Удачи.

– Спасибо.

Ольга бежит к подъезду. Набирает код и скрывается в подъезде, подбегает к лифту. Утыкается взглядом в табличку: «Лифт не работает».

– Господи! Да что же это? За что, Господи?! – Ее вопли эхом разносятся по пустому пространству. Ольга бежит по ступеням вверх.

Аристарх садится в машину.

– Постоим, шеф, пять-десять минут. Плачу вдвойне. В накладе не останешься. Включи что-нибудь. – Шофер включает музыку. Звучит песня: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди. Вся жизнь впереди. Надейся и жди…» – Вот мы и ждем.

А в гостиной Волкова Сергей добавляет к пасьянсу фотографию Михалыча. Выливает остатки коньяка в бокал.

– За твое здоровье, Михалыч! Будь счастлив в своих учениках.

А Ольга, задыхаясь, преодолевая ступень за ступенью, взбирается вверх по лестничному пролету.

Сергей допивает коньяк, одним махом смахивает весь пасьянс «этапы большого пути» обратно в сундучок. На столе остаются пистолет и завещание. Он еще раз просматривает своё завещание, особенно последние строки: «Всё своё состояние завещаю фонду помощи талантливым детям. Руководит фондом попечительский совет в составе: Ольга Рюрикова, Олег Смелый, Александр Вершинин, Аграфена Столыпина». Набирает номер телефона на мобильнике.

– Нотариат?

– Да.

– Пригласите Анатолия Юрьевича.

– Слушаю Вас.

– Анатолий Юрьевич. Волков.

– Да, Сергей Николаевич.

– Я еще раз просмотрел завещание. Всё остается в силе. Всё грамотно и точно.

– Я Вам желаю, чтобы Ваше завещание пролежало без движения в нашей нотариальной конторе не один десяток лет.

– Благодарю Вас. Надеюсь, так и будет.

Ольга, задыхаясь, бежит вверх по лестничному пролёту.

Сергей кладет завещание в центр стола. Ставит на него пустой бокал. И обнаруживает еще один листок. Берет в руки, читает.

«Самоубийство при потере идеи о бессмертии является совершенной и неизбежной необходимостью для каждого человека, чуть-чуть поднявшегося в своем уровне над скотами». Достоевский. «Дневник писателя» – и сбрасывает листочек в сундучок.

Ольга выскакивает на лестничную площадку, пытается отдышаться. Перед ней черная железная дверь. Она нажимает кнопку звонка. Звонка не слышно. Стучит кулачками в дверь – ни звука.

На столе перед Сергеем остается пистолет. Сергей берет его в руки. Смотрит в черное отверстие ствола.

– Черная дыра. Ненасытная космическая черная дыра. Завораживающая своей таинственной неизвестностью. Всасываешь в себя целые миры. Дьявольская сила. Вечная беспредельная ненасытная пустота. Оттуда мы приходим в этот мир иллюзий, в этот хрупкий и хлипкий иллюзион на какой-то миг, чтобы вспыхнуть, сгореть и исчезнуть там же, откуда пришли. Странная какая-то игра. Для чего, зачем, по какой иронии Судьбы. Как будто Некто или взбалмошное Нечто играется с нами в кошки-мышки. Зачем? Почему? Вопросы, вопросы, вопросы. И нет ответов. Есть одна лишь эта вечная беспредельная черная дыра.

А на лестничной площадке Ольга в полном отчаянии разгоняется и бросается на эту черную железную дверь всем своим худеньким телом.

Сергей резко закрывает крышку сундучка. И это звучит, как выстрел, и от этого звука в прихожей рушится железная дверь и падает вместе с Ольгой Рюриковой. Рука Сергея дергается вверх, раздаётся выстрел, и осколки огромной хрустальной люстры обрушиваются на Сергея Волкова. По хрустальным осколкам, усеявшим гостиную, буквально пролетает Ольга, бросается к покрытому хрустальным ломом Сергею, обнимает его, освобождает от хрустальной пыли. Обнимает, целует, причитает.

– Господи, что же это? Господи, за что? – Сергей открывает глаза. – Господи!… Успела. (Сквозь рыдания, которые сотрясают все тело). Жив!.. О, Господи, жив!… Ты с ума сошел!… Как же ты посмел?! А обо мне подумал?!… Я ведь без тебя умру. Я люблю тебя! Я люблю тебя!! Я люблю тебя!!! (Рыдает)

– Как тебе удалось снести эту бронированную дверь? – Сергей с удивлением оглядывает учиненный погром.

– Не знаю, откуда силы взялись.

– Так ведь ее можно было снести только динамитом. – Сергей вытирает слезы на лице Ольги. – Вот уж поистине, прав был классик: «Любовь – страшная сила».

– Ты еще шутишь! Ты еще шутишь! Я отменила все концерты, мчалась с противоположного конца земли, как сумасшедшая, как фурия, сметая все препятствия на своем пути, а ты шутишь!…

– Да-а-а… Тебе, наверное, этот спринт наперегонки с Судьбой влетел в копеечку. Миллионные неустойки. Как ты узнала?

– Не знаю. Какая-то неведомая сила погнала. А ну, вставай, пошли!

– Куда?

– Узнаешь куда. Пошли.

– Подожди. Дай хотя бы позвонить. Один звонок. – Набирает номер. – Олег, тут какие-то злоумышленники снесли бронированную дверь в моем замке. У меня нет времени. Срочно займись этим. Пришпандорьте её на место. Потом разберёмся. Извини, у меня нет времени. Я тороплюсь.

Ольга нетерпеливо тащит его за руку к выходу.

– Всё?

– Всё.

– Поехали.

Выходят из дома. Сергей направляется к своей машине. Ольга замечает Аристарха. Машет ему рукой. Садится за руль.

– Сейчас я порулю. А ты садись на пассажирское кресло.

И машины Ольги и Аристарха разъезжаются в разные стороны. Машина Ольги и Сергея мчится в сторону кольцевой. Мимо проплывают улицы Москвы, кольцевая, проселочная дорога. Ольга останавливает машину. Они с Сергеем выходят. Перед ними открывается удивительная панорама: в лучах заходящего солнца, пробившихся сквозь облака, на высоком холме среди лугов и рощ – очаровательная церквушка.

Ольга вдыхает полной грудью напоенный ароматом дождя и разнотравья воздух.

– Узнаёшь?

— Узнаю.

– Посмотри, какое чудо. Нам так до обидного мало отпущено жить в этом прекрасном божьем мире. Какие же демоны тебя истерзали, что ты решил раньше времени его покинуть? Всё, что мы делаем, вся эта мелкая суета: тщеславие, злоба, зависть, месть, вся эта суета сует – такая мелочь по сравнению с этим. В этом – вся любовь и красота мира.

– Не только в этом.

– А в чем же еще?!

– И в тебе. – Сергей, как зачарованный смотрит на Ольгу. Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.

Сергей и Ольга оставляют машину и идут по дороге к ХРАМУ.