Текст книги "Буссонные ночи"

Буссонные ночи
Виталий Балан

© Виталий Балан, 2021

ISBN 978-5-0053-7691-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Виталий БАЛАН – поэт, художник, режиссёр.

_{«Поэт – рыба глубоководная!.. На дне Слова рождается Молчание. На дне Молчания рождается жест. На дне жеста – Танец. На дне Танца рождается Молитва. На дне Молитвы – Свобода. На дне Свободы – Небо!…}

_{Настоящий писатель… должен уметь танцевать!.. (чтобы – летать!)}

_{Но – только – под свою музыку!..}

_{Услышать в себе свою музыку не просто. Надо стать Большим ухом!.. И в Спираль Ушной Раковины спустить весь Космос. Весь: до кванта!.. И – прислушаться… к падению Тёмной материи… Великие говорят, что, падая, Космос поёт. Согласен. Потому что Космос, он из песни и сотворён был!.. Правда, музыка космических сфер звучит в очень редком диапазоне…»}

Виталий БАЛАН. Автопортрет.

«Буссоница!..

Письменный стол. Чернила на столе. Белое пятно тетради…

Цыганка-Ночь

золотым зубом луны

догрызает сухарик дней моих…

Отломышки дней валятся изо рта её

на бумагу:

где каждая кроха превращается в СЛОВО…

Ближе к рассвету,

ссыпаю словесное крошево в ладонь:

и горсть моя полнится СТИХОМ…

Дождусь рассвета – и покормлю стихом птиц»…

Виталий Балан

Ёса БУССОН. Автопортрет.

«Чернила на бумаге, лист альбомный. Ночь.

Кусаю смёрзшуюся кисть оставшимся зубом»…

Ёса Буссон

ХАСИ

Хаси – японский садовый мостик – символ перехода между мирами; путь в рай и бессмертие, дорога, ведущая из мира людей в мир природы, ДАО.

^{ХАСИ №1}

БУССОН*

 
Сон или явь?
Трепетанье зажатой в горсти
Бабочки…
 

БАЛАН

 
Когда в зажатой горсти моей
Бабочка сна вспоминает о Небе:
Мне становится страшно
Дышать
Туманом Будущего!
 

*Здесь и далее – перевод с японского Т. Соколовой – Делюсиной

^{ХАСИ №2}

БУССОН

 
На колокол
Опустившись, заснула беспечно
Бабочка.
 

БАЛАН

 
Звонарь!
Не развязывай языка Звону:
На тёплом литье литиИ*
Бабочка памяти спит:
Она устала летать под землёю!..
 

* ЛИТИЯ – усиленное моление; заупокойная поминальная служба вне храма, или в притворе.

^{ХАСИ №3}

БУССОН

 
Ветку сливы сорвал —
Нежный запах в каждой морщине
Дряблой руки.
 

БАЛАН

 
Моё небо
Старилось вместе со мной:
В каждой нашей морщинке —
Прячутся льдинки
Горьких смешинок,
И сладких слезинок.
 

^{ХАСИ №4}

БУССОН

 
Кукольный домик.
Фонарики сбила, взмахнув рукавом,
Шалунья Инуки*.
 

БАЛАН

 
Нежности
Бумажный фонарик
Новой звездой
Отлетает от сердца…
Тают ласки, как воск,
Обжигая
Кожу Небес…
 

*ШАЛУНЬЯ ИНУКИ – персонаж шедевра японской классической прозы «Повести о Гэндзи». Инуки, расшалившись, выпустила из корзинки всех ручных воробьёв.

^{ХАСИ №5}

БУССОН

 
Отдавшись дремоте
От себя самого спрячусь на миг.
Зимняя спячка.
 

БАЛАН

 
Морозильные иглы
Молодильного звона
Сшили Небо и Землю
Строкой горизонта!
 
 
Былью беглой Надежды,
Стёжкой снежного скерцо:
Увлажняются вежды,
Утепляется сердце.
 

^{ХАСИ №6}

БУССОН

 
Долгие дни
По закоулкам столицы гуляет
Гулкое эхо.
 

БАЛАН

 
Среди скал самомненья:
От лая вопросов
Робкое прячется эхо
Бездомных, голодных
И честных ответов.
 

^{ХАСИ №7}

БУССОН

 
На камне
Стихи написал, проходя
По голому полю.
 

БАЛАН

 
На спине у летящего в мою спину
Камня:
Насечки вопросов о Цели…
Но Камень не знает, кому их задать!..
 

^{ХАСИ №8}

БУССОН

 
Бездумно
Дорогие трачу куренья.
Весенний вечер.
 

БАЛАН

 
Вечер весенний —
Курит Бездумность мою:
Исполняя любовь
Ароматами Рая!..
 

^{ХАСИ №9}

БУССОН

 
Задремал,
Но внезапно очнулся – зашло
Весеннее солнце.
 

БАЛАН

 
Задремал…
Внезапно очнулся!.. —
Неужели я умер?..
 

^{ХАСИ №10}

БУССОН

 
Благоуханное
Платье брошено на пол небрежно.
Весенние сумерки.
 

БАЛАН

 
Весенних сумерек благоуханное платье
Ночь
Сорвала с себя
И – бросила на рану сна моего.
Восхитительная небрежность!..
 

^{ХАСИ №11}

БУССОН

 
Где же тот юг,
Откуда рождается эхо?
Весенние сумерки
 

БАЛАН

 
Эхо всегда – ниоткуда.
Эхо всегда – в никуда.
Строки безродных звуков
Блуждают. Но слышит Звезда:
Как рождается стих!..
 

^{ХАСИ №12}

БУССОН

 
Храмовых ворот
Скрипят тяжёлые створы.
Весенние сумерки.
 

БАЛАН

 
У храма – врата?..
У врат – сторожа?
Зачем?
Возьми меня за руку, Кто-то,
И – в путь:
Не спеша, не дыша!..
Не скрипнут тяжёлые створы,
Не всхлипнут во сне сторожа:
К молитве пройдёт сквозь затворы
Сестра моя Жаль!..
Сестра моя Жаль.
 

^{ХАСИ №13}

БУССОН

 
Весенние сумерки.
Из мимо идущих никто
Домой не спешит.
 

БАЛАН

 
Домой не спешат сироты —
Домой не спешит пустота…
У шага – свои широты,
У счастья – своя долгота.
 

^{ХАСИ №14}

БУССОН

 
Пискнет вдруг ласточка.
Уж не змея ли? – просыпаются в доме.
Ночной переполох.
 

БАЛАН

 
Ночной переполох
В приюте детских снов!..
Босая суета
Рассыпала горох!..
 
 
Пост – скрипы половиц,
Хлопушки сквозняков,
Попискиванье птиц,
И мат обиняков.
 
 
Гардин пугливых дрожь
Сокроет «СЮР -» и « -ПРИЗ»…
В День обновленья кож:
Дорогу пишет слизь…
 
 
Холодной плазмы кровь,
Кольчужка – чешуя,
Под каждым страхом кров
Найдёт себе Змея…
 
 
Из кожи лезут сны:
Их кожа – Сон-трава!..
Сны – выползни Вины,
Вина – «…слова… слова…»…
 
 
Мне вкожили инцест:
Люблю Луну – сестру…
Соборы звёзд – невест
Одобрили игру..
 
 
Живородящий стон
Сказал мне: «Будь, как я!»…
Но я – ничейный сон,
И кожа – не моя!..
 
 
Шагреневая чудь
Ссыхается, мертвя…
«Как сбросить и вздохнуть? —
Скажи мне, Мать – Змея!»…
 

^{ХАСИ №15}

БУССОН

 
Уходит весна
В полумраке кареты невнятный
Нежный лепет.
 

БАЛАН

 
В полумраке кареты
Двое шепчутся нежно…
Голос Весны: пора уходить.
Голос Смерти: останься.
Весна и Смерть, в обнимку,
въезжают в Лето…
 

^{ХАСИ №16}

БУССОН

 
Сквозь тонкую ткань
Твой силуэт так нечёток. Луна
Над вершиной Эмэй.
 

БАЛАН

 
Сквозь тонкую ткань,
Сквозь дымную рань:
Весна улыбнулась Кому-то…
Сквозь зыбкую грань,
Сквозь трудную дань…
Рукой помахала как-будто…
– тому, кто стоял за моей спиной;
– тому, кто стоял за моей судьбой…
 

^{ХАСИ №17}

БУССОН

 
Чем бы руки занять?
Веер возьму и раскрашу его
Соками трав.
 

БАЛАН

 
В сок травы Забвения
Обмакнул тростниковое перо
И написал портрет Спящего Ветра
На тутовой бумаге Веера Ночи…
В сок травы Печального Очарования
Обмакнул перо сокола
И написал портрет Звенящего Ветра
На золотом шёлке Веера Утра…
Два веера – как два крыла:
Играя с ними, моя любимая,
Превратилась в Бабочку.
Теперь среди бабочек есть Одна —
Которая Не Умрёт!..
 

^{ХАСИ №18}

БУССОН

 
Чайки
Мочат лапки в пене морской,
Играя у волн.
 

БАЛАН

 
Лапки чаек – словно веточки иссопа:
Поиграла птица с волною —
Взлетела под купол лазури —
И… стряхнула с лапок солёные капли —
Окропив Надмирную Высоту!
Так Небо благословляет Самое себя
над водосвятной чашей моря.
 

^{ХАСИ №19}

БУССОН

 
В старом пруду
Рваный башмак торчит из воды
Мокрый снег.
 

БАЛАН

 
В старом небе
Средь серых морщинистых туч,
Мелькнула алая ленточка
Покончившего с собой
Рассвета…
Падал солёный снег.
 

^{ХАСИ №20}

БУССОН

 
Угольщик
У него перед носом зеркальцем вертят
Шалуньи – служанки.
 

БАЛАН

 
Небо Угольщика – Зеркало
Небыль Зеркала – Угольщик!..
Шалуны – ангелы играют с отражениями Угольщика:
Сквозь кляксу его лица
Они наблюдают затмение Солнца,
Которое сами же и устраивают.
 

^{ХАСИ №21}

БУССОН

 
По дорогам Кисо
Побреду, с каждым шагом старея,
С осенью наедине.
 

БАЛАН

 
Чем ближе Вечность – тем шаг короче…
Шаг – век,
Шаг – год,
Шаг – день,
Шаг – час…
Мы идём к Тихому Океану Времён
по влажному песку литорали,
и наши следы нас теряют…
Всё слышнее зовы волн…
Всё теплее рука Любимой…
Всё белее одежды и пряди, и крылья…
Всё неприметнее путь…
Старость пишет
Осеннее Скерцо
симпатическими чернилами Жизни…
 

^{ХАСИ №22}

БУССОН

 
Под весенним дождём
Мокнет забытый на крыше
Тряпочный мячик.
 

БАЛАН

 
Мячик тоскует о мальчике:
Мальчику – 70 лет;
Мальчик тоскует о мячике:
Мячику – 70 лет…
– Пацаны!.. После школы лезем на крышу!..
– Зачем?..
– Мяч искать.
– Был бы он на крыше, давно бы скатился!..
– Нет, не скатился бы!..Ночью шёл дождь.
– Ну, и что?
– Ну, и то!.. Мяч-то тряпочный. Намок, наверное…
– Сам за ним лезь!.. Кому нужна твоя мокрая тряпка?!.. Пошли, пацаны!..
– …Погодите – я с вами.
 

^{ХАСИ №23}

БУССОН

 
Тает снег.
Милая белый носочек
Сушит над очагом.
 

БАЛАН

 
– Снежинка, не плачь!.. Недотрога,
Успей рассказать не тая:
Ты видела Господа Бога!..
Какой Он?…
– …Прекрасен, КАК Я!
 

^{ХАСИ №24}

БУССОН

 
Марево.
Люди ссыпают любовно в корзины
Чёрную землю.
 

БАЛАН

 
Ко Дню Рождения Воды
Приготовил корзину земли
Садовник по имени СЛОВО…
И всё начало быть:
Цвести и любить
Снова и снова —
Слово есть Слово!..
 

^{ХАСИ №25}

БУССОН

 
Замутились
Под слабыми ножками женскими
Весенние воды.
 

БАЛАН

 
Под слабые ножки женские
Бросают свой пух тополя —
Чтоб тихо, не громко, но… жертвенно
Под ними вертелась Земля.
 

^{ХАСИ №26}

БУССОН

 
Под кровом родным
Сон недолгий – пока варятся
Бобы в котелке.
 

БАЛАН

 
Бобы в котелке…
Судьба – по руке:
Уйти налегке
К небесной реке,
Храня в рюкзаке…
Ошибку в строке,
Дыру в кошельке,
Слова на песке,
Три неба в глотке,
Тоску о щенке,
Пробел в дневнике,
Рубец на виске,
Дробняк в желваке,
Бытьё в коробке,
Житьё в волоске,
Колючку в венке,
Бобы в котелке…
 

^{ХАСИ №27}

БУССОН

 
Провожая глазами
Облако в небе, с лапки на лапку,
Переступает лягушка.
 

БАЛАН

 
С лапки – на лапку,
Со слезы – на слезу,
С облака – на облако,
Со звезды – на звезду,
С неба – на небо,
С крыла – на крыло:
Так учится летать
Приглашение к Любви!..
 

^{ХАСИ №28}

БУССОН

 
Из коробки на свет.
Разве можно забыть их лица?
Кукол явилась чета.
 

БАЛАН

 
Из коробки Евклидовой,
С надписью «Фарфоровая свадьба»,
Кукол явилась чета…
Их трёхмерные лица,
Эмалево улыбаясь,
Попросились к моей руке:
За БЛАГОСЛОВЕНИЕМ!..
Но я – Зеркало
 

^{ХАСИ №29}

БУССОН

 
Бумажный змей.
И вчера он в небе висел.
На том же месте.
 

БАЛАН

 
Бумажный змей
Назвался Звездой
И прилип к небосводу…
Какое клейкое имя!
А может, я смотрю в потолок?
 

^{ХАСИ №30}

БУССОН

 
Слив аромат
Поднимается к небу. Видите?
Нимб у луны.
 

БАЛАН

 
Пахучесть цветочного пения
Воплотилась в сад Парадиз!..
Фата ароматная пенит пляс,
Танцуя сливовую высь!..
 
 
Все белые духи Цветения,
Заметные только с Луны,
Зовут нашу жизнь Дуновением —
Коснувшимся Вечной Струны!..
 
 
Благого дыхания светопись
Даёт недоснам имена, —
И сводит на нет многих лет каприз
Звенящая нимбом Луна.
 

^{ХАСИ №31}

БУССОН

 
Цветущая груша.
Читает письмо женщина
При свете луны.
 

БАЛАН

 
В зеркале:
дрожит луна,
дрожит поминальная свеча,
дрожит конверт над свечой…
Зеркало обрамлено грушевым деревом.
Женщина сжигает письмо – не читая!..
Теперь и грушевое дерево знает цену слову.
 

^{ХАСИ №32}

БУССОН

 
Сквозь дымку – луна.
Замутили лапки лягушек
Небо в пруду.
 

БАЛАН

 
Небо – в пруду:
Лягушка намотала на лапки
Седые пряди облаков!..
Облака – квакают!..
Небо смеётся.
Весна начинается с шутки!..
 

^{ХАСИ №33}

БУССОН

 
Весенний дождь.
Вот жильё человека – сквозь стены
Струится дымок.
 

БАЛАН

 
Барабаны дождей
Входят в жильё человека через крышу.
А из щелей неплотно пригнанных стен,
Стен страха,
Струится дымок новорожденного
Тепла надежды.
И дымок весны, и надежда, и тепло
Устремляются ввысь:
Чтобы согреть озябшего Бога.
 

^{ХАСИ №34}

БУССОН

 
Ещё не ложился,
Но если окликнут, скажу: «Уже лёг!» —
Холодные ночи.
 

БАЛАН

 
Ещё не родился,
Но если небеса окликнут,
Скажу: «Уже пожил»…
И станет ночь.
И станет холодно.
 

^{ХАСИ №35}

БУССОН

 
Шагну за ворота.
В мире одним скитальцем больше —
Осенние сумерки.
 

БАЛАН

 
Скрипнув калиткой тени,
перешагнув через лужицу красных чернил,
Выйдет СОН ОБО МНЕ погулять по краюшку неба!..
И стану я светлее светлого.
НО:
Зорюющий петух – всех отречений числитель —
прокричит правду о моей светотени:
И взвизгнут запоры, и звякнут засовы,
И сну моему откажут от дома!..
Найди меня, сон мой —
Надмирный скиталец!..
 

^{ХАСИ №36}

БУССОН

 
Белые росы.
У шиповника по росинке
На каждом шипе.
 

БАЛАН

 
Красные росы.
У терновника по кровинке
На каждом шипе!..
То ли плачет закат,
То ли брызжет рассвет? (!)…
 

^{ХАСИ №37}

БУССОН

 
Молния —
Волны стеною вокруг островов
Акицусима*.
 

БАЛАН

 
Жжёт молния!..
И лжёт: мол, не я!..
 

*АКИЦУСИМА — одно из древних названий японских островов.

^{ХАСИ №38}

БУССОН

 
Суп из Фугу*
Вечером съел, но жив до сих пор —
Приятное пробуждение.
 

БАЛАН

 
Суп из Пробуждения
Вечером съел, и…
Вечер не кончился!..
У кого Пробуждение в крови, тот никогда не узнает,
Что такое Пробуждение:
Как не знает рыба, что такое вода!..
Как не знает рыба Фугу, что такое яд!..
 

*ФУГУ – сорт рыбы, которая ценится в Японии как особый деликатес, но, будучи неправильно приготовленной, может вызвать сильнейшее отравление, как правило, с летальным исходом.

^{ХАСИ №39}

БУССОН

 
Облетели цветы,
Оказалось – в зелёной роще
Стоит наш храм.
 

БАЛАН

 
Облетели цветы нежно-розовых слов…
Осиротились росчерки веток заслонных…
Древеса-телеса в храме средних полов
Бьют коронами крон поясные поклоны,
 
 
Прослезившись смолой в погребальные дни!..
Несгибаемым им, как же стать на колени —
Чтоб за крестостоянье взять долю вины
На себя?!.. и до корня скрипеть о прощеньи?!..
 

^{ХАСИ №40}

БУССОН

 
Холодный ветер
В колокол бросил горстку
Мелкой гальки.
 

БАЛАН

 
Всполошённые ветром
перелётные камешки
(Стайка гальки – колибри!)
летят…
И перезвонно целуют
бронзовую тишину
в её колокольный лоб!..
Дзинь – дзинь – бим – бом -дзэн!..
На молчальную пашню молитвы
Падают россыпи
зёрен звона.
И тишина уползает из монастыря
За горизонт —
зализывать раны поцелуев.
 

^{ХАСИ №41}

БУССОН

 
Плошка,
В которой моет кисти Оке*,
Подёрнулась льдом.
 

БАЛАН

 
Прошу Тебя, Господи,
Не осуди,
Не остуди —
Не дай подёрнутся льдом
плошке, в которой я мою кисти!..
Ибо плошка сия —
есть сердце моё,
сердце художника!..
В ней тёплая кровь замыслов моих
Очищает,
Омывает
И приуготовляет кисти
К таинству брака с холстом!..
 

*ОКЕ – МАРУЯМА ОКЕ (МАСАТАКА, 1733—1795) – известный японский художник, жил в Киото, основал своё направление, соединив реализм с декоративностью.

^{ХАСИ №42}

БУССОН

 
Спустили воду,
До чего же длинные ноги
У этого пугала!
 

БАЛАН

 
Всемирный потоп.
За ковчегом Ноаха*
Всё время кто-то шёл…
Когда спустили воду:
«До чего же длинные ноги
У этого пугала!..»
 

*НОАХ (др. евр.) – Ной, праведник, один из восьми – спасшихся во время Всемирного Потопа, потомок Сифа, сын Ламеха, внук Мафусаила…

^{ХАСИ №43}

БУССОН

 
По горной тропинке
Друг ушёл, одинокий бреду назад
По голым полям.
 

БАЛАН

 
По горной тропинке,
Ко горним мирам
Друг ушёл..
 
 
Громыхнул старым этюдником,
перебрасывая его с плеча на плечо,
улыбнулся (скорее, себе, чем мне!) и…
стал подниматься.
Этюдник он не мог не взять:
ведь, измызганный и избитый ящик был для него
всё равно что шестым органом чувств.
 
 
Помню последние сборы художника перед восхождением…
Грунтованные картонки, карандаши, уголь,
мелки, точильный нож…
Всё – как обычно…
Вроде бы.
Вот только масло!.. масло для живописи было не льняное —
а лампадное.
Вместо растворителя – слеза матери.
А лак, прозрачно – чистый и блестящий,
мой друг сварил из детской своей мечты…
 
 
Но, главное, конечно, краски!..
Он умудрился унести с собой
все краски моего мира!..
Мир в одночасье оголился и остыдился,
и теперь чурается меня мой мир!…
Друга, который ушёл по горной тропинке, зовут Вера.
Поэт Вера Горт.
Так зовут моего друга сегодня.
А, завтра?..
Как будут звать восходящего друга завтра?..
 

^{ХАСИ №44}

БУССОН

 
Амулета над дверью
Коснувшись, прочь улетает
Осенний ветер.
 

БАЛАН

 
Если прибить над дверью
Тень плачущего ветра —
То никакой другой ветер, ветер радости,
Уже не попросится в дом!..
 

^{ХАСИ №45}

БУССОН

 
Полнолуние.
Всё от росы промокло, кроме
Самой росы.
 

БАЛАН

 
Полнолуние.
Все влюблены в Луну…
Кроме самой Луны.
 
 
Полночувствие.
Солоно от слезы!..
Солоно всем, кроме
Самой слезы.
 

^{ХАСИ №46}

БУССОН

 
Один гость,
И хозяин тоже один.
Осенние сумерки.
 

БАЛАН

 
Один гость. И хозяин один тоже…
На двоих они делят кров.
На двоих они делят правду.
Но правда не делится надвое: на две полуправды…
Однако, ни гость, ни хозяин не унывают:
потому что оба они – один и тот же человек.
Который всегда в гостях у самого себя.
Человек по имени «Я»!..
 

^{ХАСИ №47}

БУССОН

 
След от ступни —
На дне притаилась рыбёшка.
Спускают воду.
 

БАЛАН

 
В сердце след от ступни:
на дне отпечатка – рыбёшка
Золотая!..
Похоже, сказать что-то хочет,
но
вмятина глубока
и безводна… – слёзы высохли!..
Солёный дождь, пожалуй, мог бы ещё спасти
мои золотые желания, но:
засуха… а в трещинах – запёкшаяся кровь.
 

^{ХАСИ №48}

БУССОН

 
Камелия
Уронила цветок, и на землю пролился
Вчерашний дождь.
 

БАЛАН

 
Камелия уронила цветок, и -…
две молодые женщины посмотрели в меня
из Зеркала Времён…
Мои бабушки: Анна и Елена…
Вчерашний дождь, вчерашний дождь…
Он шумит, не прекращаясь…
И будет шуметь вечно —
Пока камелия роняет цветы!…
Крепче железа и камня,
связывает вода миги времён!..
Вода памяти – святая вода.
 

^{ХАСИ №49}

БУССОН

 
Опустив сундучок,
Монах удивился – трясётся земля!
Летнее поле.
 

БАЛАН

 
Монах
Причастил на дому больного…
И пошёл через поле к монастырю.
Когда он опустил свой сундучок на землю,
Лето земли затряслось!..
Сколько же весит свинец исповеди умирающего?
 

^{ХАСИ №50}

БУССОН

 
Каменотёс
Раскалённый резец охлаждает
В роднике.
 

БАЛАН

 
Змей родника – водяной змей
Шипит, охлаждая резец каменотёса:
Его злит не умеющий ждать человек.
Вода работает над камнем неспешно!..
 

^{ХАСИ №51}

БУССОН

 
Пронзило вдруг холодом:
В спальню войдя, наступил на гребень
Покойной жены.
 

БАЛАН

 
Если Солнце изменяет человеку —
наступает Ночь.
Если Луна изменяет человеку —
наступает День.
Если Жизнь изменяет человеку —
Наступает нога…
на гребень покойной… волны
Океана Любви!..
 

^{ХАСИ №52}

БУССОН

 
Средь зреющих тыкв
В сторожке сидит, созерцая луну,
Старый отшельник.
 

БАЛАН*

 
Созерцающий Луну,
Сторож зреющих тыкв,
Верит в то, что однажды Луна
превратится в тыкву,
и свалится на землю,
и расколется!..
И тогда он, Старый отшельник, сможет, наконец,
вкусить от неё!..
Вкусить От Луны-Превратившейся-В-Тыкву —
это последнее из его заветных желаний!..
 

БАЛАН**

 
Есть бахча, которую сторожит
Старый Сказочник…
В полнолуние
ветхая сторожка превращается в театральный зал,
а тыквенное поле – в театральный разъезд,
Билета в этот «Театр для отшельников» не достать:
в зрительном зале лишь одно место,
и оно всегда занято…
Луной.
 

БАЛАН***

 
Сторож зреющих тыкв знает:
Что когда-нибудь и сам он преобразуется в тыкву.
Радость Созревания можно испытать
и после смерти.
 

^{ХАСИ №53}

БУССОН

 
Бродячие актёры.
Прямо среди колосьев
Стоят зеркала.
 

БАЛАН

 
Колосья пшеницы столпились
Вокруг спящих в поле актёров:
Злакам Внимания обещали спектакль
«Не хлебом единым»!..
 

^{ХАСИ №54}

БУССОН

 
Как ночь коротка!
На шубке гусеницы росинок
Драгоценные капли.
 

БАЛАН

 
Утро предложило мне свою руку!..
Но гусеницы его пальцев расползаются.
Кто – куда.
Посверкивая ворсинками…
Когда кожа тела твоего и твоя одежда —
суть одно и то же,
То росинки ворсинок дороже алмазов.
 

^{ХАСИ №55}

БУССОН

 
За деревьями
Усадьбы не видно, но в небе
Плавает карп.
 

БАЛАН

 
Заспанное небо посмотрелось кокетливо
в зеркального карпа…
и, приведя в порядок пряди облаков,
и, подрумянив губы горизонта,
Улыбнулось!..
И вот: уже не рыба-карп плывёт в вышине пруда,
а – небесная улыбка… в волнах лазури!..
Она плывёт,
посверкивая плавниками и умело распоряжаясь
чутким хвостом,
туда – за верхушки приусадебных тополей.
 

^{ХАСИ №56}

БУССОН

 
Во всех подряд
Влюбляешься мимолётно —
День смены одежд.
 

*ДЕНЬ СМЕНЫ ОДЕЖД – старинный обычай в первый день четвёртого месяца менять тёплые зимние одежды на лёгкие летние. Меняется и убранство дома.

БАЛАН

 
День Смены Одежд —
День Влюблённости!..
День Пошива Одежд —
День Надежды.
День Дарения Одежд —
День Радости.
День Обретения Одежд —
День стыда.
День Препоясывания Одежд —
День Веры.
День Отбеливания Одежд —
День Покаяния.
День Починки Одежд —
День Любви.
День Сожжения Одежд —
День Истины!..
 

^{ХАСИ №57}

БУССОН

 
Слух уж не тот
У отца моего, монаха:
Крика кукушки и то…
 

БАЛАН

(вместо эпилога!)

 
Моя кукушка – молоток
Аукционный!..
Я отбивал им мясо слов
Непорционных.
Ушли рассветы с молотка —
В прожар закатный!..
Я снял у Бога с языка:
«Ну, не Сократ ты!..»
 

КИНЦУГИ

ВАБИ-САБИ

^***

«Страничная распашонка» этой части нашей книги связывает вроде бы несвязуемое: кинцуги (искусство реставрации керамики, вазы – слева), и ваби-саби: «ничто не вечно, ничто не закончено и ничто не совершенно» (портреты стариков, сделанные мною, Виталием Баланом, в Доме престарелых, – справа.)

Искусство кинцуги («золотая заплатка») заключается в «исцелении» трещин на посуде разными металлами. Чаще всего – золотом. У каждого предмета есть своя история, и она по-своему прекрасна. Даже если предмет роняли, ломали, разбивали.

На Западе долгое время не могли понять это искусство. Для европейца сломанная вещь – это просто сломанная вещь, отслужившая свой срок. Ее выбрасывают и заменяют на новую. Но японцы находят красоту и вдохновение даже в старых, сломанных и залатанных вещах.

Кинцуги не только не прячет повреждения, но и выделяет их, явно напоминая о бренности бытия и превратностях судьбы, неотвратимо присутствующих как в прошлом, так и в будущем. Это принятие мучительности существования и сочувствие вещам также известно в Японии под именем моно – но аварэ («печальное очарование вещей»)!..

Поскольку всё сущее, в многообразии его вещей, приходит и уходит, ваби-саби демонстрирует признаки ухода и прихода, и эти знаки считаются прекрасными.

Красота и неподдельность для японцев – понятия тождественные. Считается, что время способствует выявлению сущности вещей. Поэтому японцы видят особое очарование в следах возраста. Черты давности именуются словом саби, что по сути означает прелесть старины.

Ваби – это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого, то есть, в представлении японцев, вульгарного.

Ваби – это прелесть обыденного, мудрая воздержанность, красота простоты.

Ваби и саби – со временем стали употребляться слитно, как одно понятие ваби-саби.

Ваби-саби учит видеть одиночество и запустение как положительные признаки, представляющие освобождение от материального мира.

Концептуально взгляд кинцуги близок философии ваби-саби и состоит в принятии недостатков и изъянов. Выделяя трещины и следы ремонта, японцы как бы эстетически продлевают жизнь вещи.

Осознание быстротечности всех вещей усиливает понимание их красоты и вызывает лёгкую печаль по поводу их ухода… Принимая эфемерность красоты природы, вы испытываете тихое приподнятое, горько-сладкое чувство, что вы были свидетелем ослепительного цирка жизни – зная, что ничто из этого не может повториться.