Текст книги "Детям до шестнадцати"

4.

На улице было не то чтобы жарко, но по-летнему тепло. Саня даже куртку снял и забросил её на плечо – всё равно мама не видит. По радио утром сказали «девятнадцать градусов, без осадков», но его всё равно заставили одеться «как следует». Он чуть было не распсиховался, но вовремя вспомнил: сейчас возникать не время. А то ведь папа легко отменит прогулки, и придётся до каникул в «детской» киснуть, причём даже в «С.Т.А.Л.К.Е.Р. а» теперь не погоняешь.

Вот Диме – тому хорошо, его никто не контролирует. Отец в Новосибирске, бабка на грядках, поэтому он даже переодеваться не стал, только в кроссовки влез.

Народу было не сказать чтобы много – с одной стороны, первое мая, день праздничный, а с другой – хорошая погода, и значит, кто на дачах корячится, кто в пампасах шашлыки жарит.

– А мы куда вообще идём? – поинтересовался Саня.

– Да есть у меня кое-какие дела, заодно и попрактикуемся, – обернулся Дима. – Сейчас у тебя более сложные задания будут – с людьми работать. Это не глобус крутить и грушу лупить, здесь тонкость нужна. Как на скрипке – там же ладов нет, чуть палец сдвинешь, и уже фальшь.

– Ты в музыкалке, что ли, на скрипке учишься? – вспомнилась ему Лягушкина, которая хвастала своим абсолютным слухом.

– Ага, только уже закончил. И не по скрипке, а на блок-флейте. А скрипка – это серьёзно, это или всё бросать и по-настоящему заниматься, или никак. Поэтому сейчас думаю гитару как следует освоить, всё-таки попроще инструмент. Но не чтобы песни всякие, а настоящую музыку, классическую.

Болтая, они вышли на широкую улицу, засаженную тополями. Те уже покрылись тонкой и слегка желтоватой листвой – вскоре она позеленеет, а потом и белый пух полетит – но сейчас узенькие, клейкие листья остро пахли весной.

– О, вот, кстати! – остановился вдруг Дима. – Вот тебе и упражнение номер раз! – он указал головой в сторону молодой черноволосой женщины с одетой в красный комбинезон девочкой лет трёх, не больше. Мама целеустремлённо тащила её за руку, а девчонка упиралась, визжала, подпрыгивала на месте, и в бессвязных воплях можно было разобрать только «Не хочу!», «Не пойду!». «Рот закрой, дрянь! – оборачиваясь к дочке, орала мама. – Не то дома получишь!»

– А что делать-то? – не понял Саня.

– Успокоить, – распорядился Дима. – Сперва маму, потом девицу. Только не пережми, аккуратненько.

– А дотянет волшебство? – с сомнением спросил Саня: до скандалящих было метров двадцать.

– Да легко! – ободрил его Дима. – Опытный волшебник может и на километр дотянуться. Давай, Санёк, работай!

Саня мысленно дотронулся до белого шарика, ощутил привычную уже волну. Затем представил, как эта высокая брюнетка в узеньких джинсах делает глубокий вдох, как вытекает из неё в солнечный майский день серо-зелёная злоба, тает в воздухе, а сам этот тёплый, наполненный весенними запахами воздух касается разгорячённых мозгов женщины, и та вдруг понимает: всё на самом деле хорошо, не стоит кричать, малышка просто устала и хочет спать, дома её сразу нужно уложить в кроватку и спеть песенку… только не рэп, а что-нибудь детское… ну вот как мама поёт Мишке: «По диким степям Забайкалья».

А потом он, гладя левой мысленной ладонью белой шарик, указательным пальцем мысленной правой осторожно, по миллиметру, потянул мысленный спусковой крючок – чувствуя при этом воображаемой кожей холодную сталь.

Женщина – не воображаемая, а настоящая – замедлила свой темп, растерянно повернула голову направо, затем налево, потом наклонилась к девочке и как-то неуверенно, будто впервые, погладила её по кудрявой голове.

– Пять баллов! – звонко хлопнул себя по коленке Дима. – С первого раза! Теперь давай, работай мелкую.

С мелкой, к Саниному удивлению, оказалось сложнее. Сперва он попробовал сделать с ней то же, что и с мамой – но посланный им тёплый воздух натолкнулся на какую-то стенку. Девочка продолжала визжать, топать ногами, и мамина ласка, похоже, была ей по барабану.

– Не получается! – смущённо признался он.

– А ты попробуй на неё настроиться, почувствовать, – посоветовал Дима. – Она, наверное, барьер выставила… ну, мы это так называем. Короче, не надо его силой ломать, ты через него прыгни, успокой, а она уже сама снимет.

Саня попробовал. Представил волну спокойствия – и на малой скорости направил к девчонке. Ага, вот здесь волна тормозит, вот он, этот барьер… ого, какой высокий! Вроде того забора, каким в Семиполье окружён бывший колхозный сад. Колхоз давным-давно стал называться как-то по другому, а сад остался, и они с Васькой Дробенко и Гришкой Щербатовым лазили туда за малиной. Нагретые июльским солнцем доски с давно облупившейся бурой краской, звон кузнечиков… а с той стороны – бескрайние заросли малины, ягоды огромные и не просто спелые, а переспелые, чуть ли не сизые, и можно не торопиться… по словам Васьки, сторож дядя Костя сегодня уже успел хорошо принять на грудь…

Саня во всех подробностях представил этот забор, потом, погладив белый шарик, прыгнул, ухватился за неровные края досок, подтянулся, забросил правую ногу на ту сторону и даже почувствовал, как натянулась и опасно затрещала ткань джинсов. А потом спрыгнул вниз, обжёгся крапивой, поморщился – и двинулся к своему образу цели.

Девчонка, оказывается, ревела не просто так – от усталости или обиды. Сейчас Саня был внутри неё и понимал: это особый рёв, творческий. Мелкая вкладывала в него всю душу, вливала весь океан своих чувств, по сравнению с которыми его собственные казались лужицей. Ей обязательно нужно было сообщить не только маме, но и всему миру о своей беде. Что за беда, Саня уловить не мог, но девчонке она казалась огромной.

Осторожно касаясь её мыслей своей ладонью, он начал причёсывать их – точно тёмные кудрявые волосы. Всё не так плохо, пойми, всё на самом деле очень даже неплохо, и стоило ли так реветь, когда на свете есть столько всего вкусного, вот, например, малина – возьми, поешь, не бойся, угощаю…

Он не сразу заметил, что давно уже до предела сдавил спусковой крючок, что тот упирается в скобу. Встряхнулся, усыпил волшебство – и обнаружил себя на асфальте, возле рекламного щита про мобильный интернет. В голове шумело, перед глазами плыли радужные точки, и сквозь их рой он даже не сразу увидел, как широко улыбается Дима. А вот девчушка в красном комбинезоне уже не орала – вместо этого она вполне дружелюбно что-то шептала на ухо наклонившейся маме.

– Ну вот, видишь, получается! – Дима схватил Санину ладонь, сжал и сильно потряс. – Поздравляю! Видишь, всё это на самом деле несложно. Только есть одна большая ошибка…

– Какая? – напрягся Саня.

– Совершенно дикий перерасход силы. Я же тоже включился, наблюдал, как она из тебя хлестала. Санёк, экономить надо! Ты увлёкся слишком. Разные картинки воображал, да?

– Ну, в общем, – Сане почему-то не хотелось излагать подробности про малину и дощатый забор.

– Вот теперь тебе надо учиться так не вкладываться. Не рисуй все детали: и некогда, и сила зря тратится. Вот представил барьер – без подробностей, просто барьер. Потом представил, как перепрыгнул. Потом представил, что утешил. И всё крупными мазками, понял? Иначе каждый раз будешь у себя в голове художественный фильм снимать и крутить.

– Ясно, – буркнул Саня. Сравнение с фильмом чем-то ему не понравилось, хотя умом он понимал, что Дима прав. Действительно, пока будешь все эти занозы вспоминать, крапиву, ящерицу на кирпичах, тебя уже сто раз подстрелить смогут. Ну, не подстрелить, не в «С.Т.А.Л.К.Е.Р. е», но ведь иногда нужно действовать очень быстро. И всё-таки жалко было той картинки. Вот классно было бы заснять на видео то, что воображаешь в голове! Может, с помощью волшебства? Но тут же он вспомнил правило номер два – и поскучнел.

– А вот кстати! – рассмеялся вдруг Дима. – Давай-ка попробуй вот что: видишь, там пацан на велике намылился переехать на красный? Тормозни-ка его, чтоб велик не сдвинулся, пока зелёный не зажжётся.

Действительно, впереди на маленьком складном велике лихо катил парень лет пятнадцати, в оранжевой майке и узких салатовых бриджах до колен, и плевать ему было на то, что светофор сердито мигнул жёлтым и окончательно покраснел.

Саня понимал: сейчас нужна скорость. Коснулся мысленно белого шарика, представил, как цепь замирает, педали вращаются вхолостую, надавил на холодный спусковой крючок, и…

И ничего. Пацан преспокойно себе вырулил в потоке машин, добрался до встречной полосы и, наращивая скорость, унёсся налево, куда-то в сторону метро.

Саня растерянно посмотрел на Диму.

– Что и требовалось доказать! – учитель по волшебству ехидно улыбнулся. – Ты только что потратил кучу силы на девчонку, поэтому и с пацаном не вышло, не успел ещё восстановиться. Ничего, минут через десять придёшь в норму. А это я спецом тебе показал, чтобы не думал, будто шучу насчёт восстановления. Чем сильнее наволшебничал, тем дольше не будет получаться. Это, знаешь, как в жару колодец до дна вычерпать. Вот у нас на даче колодец общий с соседом, на границе участков, и когда лето жаркое, то кто первый воды набрал, тот и самый умный… а кто не успел, надо ждать, пока снова наберётся… иногда целый день. Вот и с волшебством такая же тема. Ну, правда, чем волшебник сильнее, тем быстрее восстанавливается. Некоторые наши могут хоть два часа подряд волшебничать… правда, потом день-два силы по нулям, и голова болит. Ладно, пошли дальше!

– Мы что, в «Дружка» собираемся? – спросил Саня, увидев вдали знакомую громаду. С этой стороны он к торговому центру ещё не выходил.

– Примерно, – подтвердил Дима. – Поработаем немножко на благо общества. А работа такая… там рядом есть павильон с игровыми автоматами, «Фортуна» называется. Может, знаешь?

– Был там недавно, – кивнул Саня.

– Играл, что ли? – Дима посмотрел на него как-то по-новому, чуть ли не с испугом.

– Нет, просто стоял… ну это позавчера, перед тем, как в штаб…

– Короче, тусуется там парочка гопников, которые пацанов трясут, особенно мелких, – Дима остановился и начал пояснять то, что папа называл военным словом «диспозиция». – Ну, видят, выиграл, идут за ним, где-нибудь в удобном месте прижимают к стенке, и сам понимаешь. Мне в нашей школе давно про них говорили, типа эти гопы на подхвате у кого-то из взрослых, но мне некогда было, я другой проект вёл, а сейчас вроде как свободная минутка получается, и надо этих уродов повоспитывать. Чтобы и близко не подходили к детям. Но лучше, чтобы они к кому-то пристали, тогда у меня право на вмешательство стопроцентное. И я даже знаю, к кому они пристанут.

– К кому? – Саня вспомнил позавчерашних гопников, позорно бежавших от Куницына.

– Да к тебе, Санёк! – снисходительно хлопнув его по плечу, пояснил Дима. – Ты у нас сейчас будешь ребёночек. Это называется «охота на живца». Пойдёшь туда, а я в сторонке постою, чтобы нас вместе не срисовали. Поиграешь, выиграешь… в кассе по жетонам получишь денежку…

– С чего ты взял, что я выиграю? – прищурился Саня. – По-моему, там в основном как раз проигрывают.

– Ну а ты выиграешь, – заявил Дима. – Потому что это нужно для нашей работы. Я сам всё сделаю, ты просто играй, и фишка тебе ляжет. Ну а как денежку получишь, они к тебе привяжутся. И тогда мой выход!

– Не получится, – вздохнул Саня. – Я их в тот раз видел, и они меня… Короче, я им даже как бы люлей дал… ну, то есть пообещал, но всё равно. Не получится из меня живца.

– Во как? – поразился Дима. – И что, просто пообещал, и они слиняли сразу?

– Ну, тут еще пацан один из нашего класса нарисовался, – вздохнул Саня, – вот он-то им конкретно и выписал люлей. Но ты не думай, я бы, в общем, и сам справился. Почти три года в дзюдо, между прочим! – гордо повёл он плечами.

– Мда… – Дима взглянул на него с интересом. – Ладно, верю, что ты крут. Тогда пускай наоборот будет. Сам ребёночком стану, пускай меня обидят, а ты попробуй им по мозгам дать. Только не увлекайся, просто напугай… это несложно. Называется «волна ужаса». Когда активируешь волшебство, вспомни какой-нибудь свой страх, лучше старый, детский, и отрази на них. И долго не держи, они и без того бояться будут. Наш теоретик Серёга говорит – «самоподдерживающийся процесс».

– А как сделать, чтобы ты выиграл? – деловито осведомился Саня.

– Да просто стой на улице, возле входа, и представляй, что мне круто повезло. Ну и подтолкни волшебством слегка. Только не со всей дури, именно слегка. Ты знаешь где стой… в соседнем павильоне, где салон «Связного». Телефончики всякие посмотри, или сделай вид, что с терминала за что-то платишь, понажимай там, а потом сбрось… И куртку накинь, когда ты её на локте держишь, больше привлекаешь внимание.

Так и сделали. Дима даже сгорбился слегка, чтобы казаться пониже, и быстро вошёл в «Фортуну». Саня мысленно представил, как он пристроился у одного из автоматов – сверкающего лампочками, точно детский аттракцион в парке – и кидает в щель монетки, а затем суетливо нажимает кнопки.

Саня зашёл в «Связной», уставился на витрину с образцами телефонов – и задумался. Что-то во всём этом было мутноватое. Да, конечно, они сейчас полезное сделают, дадут гопникам волшебных пенделей, чтобы те поостереглись обижать маленьких. Но, с другой стороны, как-то ведь нечестно получается: выигрывать с помощью волшебства. Вот наколдует он сейчас Диме выигрыш, тот получит в кассе, потом нарисуются гопники, попробуют отнять, тут Саня их пуганёт, кровосовов натравит или детсадовскую воспиталку Ольгу Васильевну – та, пожалуй, пострашнее. Дёрнут они на третьей космической скорости, добро победит… а денежка ведь у Димы останется. Что с ней потом делать? Мороженого купить? А не будет ли это нарушением правила номер два?

Наверное, позавчерашние хищники уже там. Саня мысленно прозвал их Лысый и Жжённый. Стоят где-нибудь в уголке, сами не играют, а так… посматривают. Что ж, удачной охоты, красные псы… скоро вы накушаетесь закона джунглей.

Однако пора устроить кое-кому удачу. Он погладил белый шарик, мысленно потянулся к напарнику. Что там за автомат, какие правила, что нужно сделать, чтобы победить – сейчас это не имело никакого значения. Он даже глаза закрыл, обычное зрение отвлекало. Настроился на Диму, представил его – жёлтая футболка, загадочная надпись голубыми буквами «Сквозь дыры – к звёздам» (сквозь какие дыры? к каким звёздам?), мятые чёрные шорты с белыми полосками по бокам, на левой коленке подсохшая царапина, каштановые волосы слегка растрёпаны, в зелёных глазах усмешка, но не злая, а скорее одобрительная… и ему обязательно сейчас должно повезти. Пускай фишки так лягут, как надо. Как ему, Диме, надо. Да, именно так… и натянуть спусковой крючок. Всё, сделано. Спасибо, белый шарик, маленькая волшебная звезда! Спи, и пусть тебе снятся большие волшебные сны!

Он открыл глаза. Дима, наверное, сейчас суетливо выгребал горсть жетонов из лотка, чуть не прыгал от радости и совершенно не смотрел на примостившихся у дальней стенки Лысого и Жжённого. Рассовал жетоны по карманам – Саня представил, что те даже оттопырились, и чуть ли не бегом ринулся к окошечку кассы.

Наверное, всё получилось – потому что счастливый ребёнок Дима уже вышел из «Фортуны» и сейчас был отлично виден в стеклянные двери «Связного». Вот он на ходу засовывает деньги в задний карман шортов, вот нагибается, чтобы завязать шнурок на кроссовке.

Потом из дверей «Фортуны» выскользнул Жжённый, не обращая ни малейшего внимания на Диму, прошёл дальше, к светофору, и там остановился, вроде как решает важнейший вопрос: переходить ли улицу на красный?

Дима справился, наконец, со шнурком и двинулся туда же, к светофору. А вслед за ним вышел из павильона и Лысый, но вплотную не подходил, соблюдал дистанцию шагов в десять.

Всё понятно – грабить счастливого ребёнка прямо в «Фортуне» они не станут, там должен сидеть на стульчике охранник в чёрном жилете. Да и на улице, возле перекрёстка, прикапываться к Диме опасно. Всё-таки людей полно, кто-то и заступиться может. А вот дальше, ближе к метро – другое дело. Тут все идут по своим делам, кто на автобусную остановку торопится, кто в магазин, и если какие-то пацаны затеют возню – нечего на них отвлекаться. Да и если что – сдёрнуть не проблема, вокруг простор.

Саня торопливо выскочил из «Связного», выдержал то же расстояние, десять шагов, и пошёл вслед за Лысым. Отходить дальше он побоялся – вдруг волшебство не дотянется. Хоть и говорил Дима, что опытный волшебник на километр добьёт, но он-то пока так… первоклашка в Хогвартсе.

А коварный Дима меж тем уходил именно туда, куда надо: к платной автостоянке, за которой тихая, почти безлюдная улочка. Там, правда, располагались несколько магазинов, но по случаю первого мая наверняка были закрыты. Тут кричи не кричи – без толку.

Гопники, видать, порадовались такой удаче и постепенно начали сближение с целью. Жжённый, идущий впереди и справа, притормозил, а Лысый ускорился. Скоро они подобрались к Диме почти вплотную, прижали к стене магазина «Детские товары», и началось:

– Слышь, пацан, а ты откуда вообще?

– А чё не отвечаешь? Самый умный, да?

– Дрюня, да он дерзкий!

– А в карманах что?

Саня понял, что пора действовать – ещё несколько секунд, и от слов они перейдут к делу. Зажмурился на всякий случай, послал волну белому шарику, ощутил отзыв. Теперь самое главное: нагнать ужас. Ребята, а не оглянуться ли вам? Огромный мохнатый кровосос уже сзади! Его длинные, метра в полтора лапы с чёрными кривыми когтями делают приглашающие жесты, а серые, губчатые щупальца на морде шевелятся, готовые пообедать некоторыми глупыми школьниками.

Он выжал до скобы спусковой крючок – и открыл глаза.

Гопники вовсе не удирали, оглашая пространство дикими воплями. Жжённый лез Диме в карман, а Лысый резким, умелым движением двинул в солнечное сплетение – чтобы ребёночек сразу понял, с какими крутыми парнями имеет дело, и не рыпался.

Ну что за фигня! Саня чуть не зарычал от досады. Почему не сработало? Ведь всё же сделал как надо! И разбудил волшебство, и «образ цели» сочинил, и выстрелил… Где страх? Где ужас? Контактик там, что ли, какой-то отошёл в волшебстве, предохранитель сгорел?

Но разбираться было некогда. Диму уже били. Беззащитного ребёнка Диму, который соблюдает правило номер два, который, наверное, никогда в жизни и не дрался – внук академика, сын доктора наук, блок-флейта… и тут даже овчарки Найды нет, которая живо бы кое-кого съела.

Что ж, фиг с ним, волшебством. Придётся так.

Саня в несколько прыжков добрался до цели, развернулся. Молча врезал Жжённому боковым ударом в правый глаз, тут же кинулся в ноги Лысому, рванул на себя, бросил на асфальт, а потом, прыгнув ему на грудь, поймал правую руку и провёл болевой. Лысый даже не завизжал, а захрипел – наверное, так хрипят, когда горло сорвано, а кровосос – вот он, рядом, и очень хочет кушать.

Но Жжённый оказался поразительно живучим. Он сумел подняться на ноги, зашёл Сане за спину, и, молниеносным движением сунув руку во внутренний карман своей «аляски», выхватил оттуда что-то блестящее. Всё это Саня увидел краем глаза, и резко повернулся, чтобы избежать удара – но при этом невольно ослабил хватку. И тут же со всей дури получил лбом в нос.

Атомной бомбой вспыхнула боль, пронзила голову, запахло солёным, а звуки вдруг пропали. Саня скорчился, потерявшись в мире – верх и низ поменялись местами, всё вокруг провернулось, как на шарнирах, а ноги сделались ватными.

Всё-таки он сумел выпрямиться и даже открыть глаза. Тут же вернулся и слух, и тогда ему открылось, что раньше он и понятия не имел, как расправляются со школьниками кровососы.

За кровососа работал Дима. Легко прыгая между гопниками, он наносил им резкие, хлесткие удары – в лицо, в грудь, в спину. От их попыток достать его ногами уклонялся шутя, а вот блокировать его похожие на молнии руки они попросту не успевали – он, казалось, размазался по пространству, одновременно был и тут, и там. Очень скоро физиономии гопников приобрели багрово-фиолетовый цвет. Потом, пропустив прямой удар ногой в колено, рухнул головой на асфальт Лысый, а Жжённый, в ту же секунду получивший в пах, свалился на колени и завыл.

Впрочем, вскоре Диме надоело прыгать подобно кузнечику. Он на миг замер, точно о чём-то задумавшись – и вот тут, похоже, гопники всё-таки узрели перед собой настоящего кровососа. Или кого-то ещё похуже. Они вскочили на ноги, завыли, точно собаки, почуявшие покойника, и не разбирая дороги, бросились в разные стороны.

– Ты как, жив? – встревоженное Димино лицо вплотную приблизилось к его глазам. – Мощно он тебе нос сделал.

– Почему? – чувствуя, как по щекам ползут не то слёзы, не то сопли, глухо проговорил Саня. – Почему у меня не сработало?

– Да потому что я идиот! – Дима вновь хлопнул себя по коленке. – Совсем забыл, что ты же только первый день волшебничаешь, и с девчонкой той выложился на тысячу процентов… и удачу мне притянул… а это, между прочим, не так просто. Короче, ты всё равно что марафон пробежал, у тебя сил уже нет. Теперь целый день восстанавливаться надо, до этого силу не трогай. Стой, дай гляну, что там вообще у тебя. Вот же блин… вся куртка в крови, и лицо. Ты вот сюда прислонись, к стенке, я сейчас.

Он вынул из переднего кармана шортов чистый носовой платок, наклонился к ближайшей луже, намочил – и, вернувшись, принялся осторожно протирать его лицо.

– Доктор, я буду жить? – попытался сострить Саня, на что получил стандартный ответ:

– Будете, но плохо и недолго. В общем, возьми платок, приложи к носу, и пойдём скорее… ко мне, естественно. Ты что, думал домой в таком виде? Мама тебя растерзает почище этих гопов.

…Сейчас Сане было полегче, чем пару минут назад, но всё равно голова кружилась, в ушах звенело, и перед глазами пульсировали чёрные мелкие точки, вроде мошек. Никогда он не думал, что от простого удара лбом в лицо бывает такой эффект. Интересно, а со лбом Лысого что-нибудь сделалось? Или он у него толоконный?

– А ты круто их… – сказал он Диме, просто чтобы хоть что-то сказать. – Волшебством, да?

– Погнал волшебством, обычного ужаса им напустил, – ответил Дима, – а до этого был Вин Чун. Это такой стиль у-шу, я с шести лет занимаюсь.

Вот тебе и беззащитный ребёночек, юный музыкант, академический внук! Неполные три года дзюдо по сравнению с этим выглядели как арбалет рядом с автоматом Калашникова.

…Может, им и озирались вслед, но Саня этого не заметил. Не заметил и того, как они добрались до Диминого дома, поднялись на третий этаж, вошли в квартиру.

– Ложись на диван, – велел Дима, – и подушку под голову возьми. Я сейчас! – он убежал и вернулся с мокрым комком ваты. – Суй под нос, надо дождаться, когда кровь перестанет. Блин, как жалко, что волшебством лечить нельзя! Сейчас бы как огурчик стал, и даже не сейчас, а ещё там, на месте. Боль я тебе немножко снял, как сумел, а вот лечить – такое никто не может…

– Мама меня за куртку убьёт, – хмуро сообщил Саня. – Теперь вот точно до каникул на улицу не выпустят.

– Да фигня куртка, сейчас вызвоним мастера!

– Какого ещё мастера?

– Да Лиску же нашу, Лягушкину! – рассмеялся Дима. – Она лучше всех умеет вещи восстанавливать. Мне кажется, она их как бы в прошлое погружает, когда целыми были. У нас в отряде никто так не умеет. У меня вот точно не получится, я мог бы только иллюзию наложить, а через несколько часов всё стало бы как сейчас. А Лиска может реально!

Саня представил, как сюда прискачет сейчас Лягушкина, увидит его побитого, начнёт охать и ахать… Настроение упало ещё на несколько градусов.

– Может, не надо? – робко спросил он.

– Надо, Саня, надо! – решительно заявил Дима. – Ты что, стесняешься, что ли? Мы ж отряд! Мы ж «Ладонь»! Мы ж должны детям помогать, правда? А мы с тобой что, не дети? Между прочим, эти уроды мне шорты порвали, – добавил он мрачно. – Вот пускай чинит!