Текст книги "Конклав Бессмертных. В краю далеком"

– Кто такие?

Ненахова распирало любопытство. Быстро привыкнув к мысли о едва ли не всеведении командира, он повернулся за ответом к Кардиналу, но тот промолчал. К ним подбежал Вадим, и Захару пришлось кратко обрисовать случившееся.

– Блондин, говоришь… А ведь на Леонида похоже, командир, да?

– Может быть, – проронил Кардинал. Захар был готов поклясться, что тот улыбается под маской. Пояснять, кто такой Леонид, никто не собирался.

…Гости покинули Башню через пару часов. Просто сиганули в окно с пятого этажа и бухнувшись на землю, огромными прыжками помчались прочь. Кардинал так и не вернул ему бинокль, но кое-какие детали Захар разглядел.

Прежде всего – возвращались уже не люди. Если в Башню неизвестный Леонид с товарищем поднимались в человеческом облике, то из окна выпрыгнули оборотни. Один, внешне похожий на гориллу, тяжело бухнулся на останки изувеченного газона, припав на одно колено, а второй спланировал далеко вперед. Этот второй напоминал жуткую помесь ската и человека, был поразительно черен кожей и обладал шикарной белой гривой. Благодаря своей хитрости, он приземлился среди зарослей кустарника и сразу рванул куда-то на север. Товарищу пришлось его догонять.

Увлеченный изучением внешности оборотней, Захар упустил нечто важное – их поклажу. Каждый прижимал к груди по объемному свертку, но явно тяжелый груз их ничуть не стеснял. Ненахов почувствовал укол зависти.

– Мне показалось, или их добыча шевелилась? – спросил Борис, подошедший к окну к моменту бегства оборотней.

Ответил Вадим.

– Леонид всегда был хитрой сволочью. И неплохим торговцем. Почуял, мерзавец, запах поживы, и решил разжиться на чужой беде, – телохранитель Кардинала сильно разозлился, раз начал забывать, на чьей стороне он находится. – Выторговал пару девок посимпатичней и свалил куда подальше. Скотина!

– И чем ему пришлось заплатить? – спросил Захар, но его вопрос просто повис в воздухе. – Если что-то получил, то в обмен на что-то. Правильно?! Так чем расплатился этот Леонид?

Вадим поймал взгляд Кардинала и тоскливо спросил:

– Догнать?

Ему очень не хотелось связываться с похожим на спрута Перевертышем. Странно. Чтобы старший оборотень кого-то боялся. Совсем на него не похоже…

Хмурый покачал головой, вызвав у телохранителя вздох облегчения.

В том же окне появился растрепанный человек и начал стрелять из ружья вслед убежавшим Перевертышам. Вряд ли он что-то мог различить в сплошном зеленом ковре джунглей, затянувших овраг, но продолжал палить. Каждый выстрел он сопровождал криками и ругательствами. Сразу вспомнилось шевеление свертков в руках Леонида. У мужика похитили кого-то из близких?

Стрелка́ начали затаскивать внутрь. Он некоторое время сопротивлялся, кричал, плакал, но его не слушали. Под конец он уронил ружье и обеими руками вцепился в подоконник, не желая уходить. Но неизвестные доброжелатели победили и скрылись с ним внутри.

– Да что там случилось?! – не выдержал Борис.

– Леонид с другом пришел в гости к «тарасовцам», взял, что ему был нужно, и ушел, – пробормотал Вадим. – Теперь мы видим последствия визита.

Голос телохранителя срывался. Он пытался демонстрировать равнодушие, но Захар видел его злость. Горе мужчины в окне тронуло почти всех. Кроме Кардинала, конечно. Того вряд ли волновали такие нежности.

…Новый выстрел грохнул почти на самом верху. Пистолет, определил Захар. Потом еще и еще. Зазвенело стекло, и сразу вступил автомат.

В Башне начался бой.

Захар покосился на прикипевшего к биноклю Кардинала и вновь почувствовал, как тот улыбается. В планах командира всему нашлось место: тварям Изнанки, кошмарным снам, странным Перевертышам, теперь вот пришла очередь войны среди «тарасовцев». Страшный человек!

– Может быть, стоит… – начал было Вадим, но Кардинал лишь отмахнулся:

– Нет. Штурм не понадобится.

Он хотел добавить что-то еще, но внизу закричал Леха.

Захар первым метнулся к лестнице, на ходу выпуская когти и наращивая кожу. Трансформировалось сознание – исчезли посторонние мысли, все стало восприниматься как-то иначе, четче и понятнее. Из эмоций осталась одна сдержанная ярость.

Не тратя время на спуск по ступенькам, Захар просто прыгнул в люк. Внизу никого не оказалось, зато через стенку доносились звуки борьбы. Кто-то тонко по-звериному взвизгнул.

Идея ворваться в комнату оказалось не слишком удачной. Захар переступал порог, когда выстрелившее снизу то ли щупальце, то ли хвост, сбило его с ног и крепко приложило об пол. В бок впилось нечто острое, до ноздрей донесся запах вони и разложения.

– Бей!!! – прорычал кто-то совсем рядом. Захар отстраненно отметил, как сильно изменился голос Лехи. – Бей!

Волна адреналина смыла ошеломление. Захар извернулся, еще сильней изодрав бок, вскочил на ноги и с натужным хэканьем полоснул когтями возникшую перед ним безглазую морду. Получай!

Раздавшийся рев его едва не оглушил. Из пасти твари дохнуло тухлятиной, и Захар с трудом увернулся от клацнувших зубов. Цапнет – зараза убьет лучше любого яда. Продолжая движение, он скакнул вправо, перекатился через стол у стены и под его прикрытием попытался разобраться в творившемся вокруг беспределе.

Леха, успевший принять боевую форму, подмял под себя противника и теперь ожесточенно месил его кулаками. Дрался он с монстром, сплошь покрытым извивающимися щупальцами разной длины. Под потолком парила парочка его сильно уменьшенных копий, свирепо клацающих пастями. Каждая соединялась со старшей особью похожей на черный канат лентой.

Один из летающих придатков монстра вспомнил про Захара: таранным ударом своротил стол и попытался вколотить Ненахова в стену.

Почти удалось.

В последний момент Захар ушел в сторону, оттолкнулся ногами и врезался во второй шар. Вцепившись левой рукой в щупальца, он начал полосовать тварь когтями правой, вкладывая в каждый удар звериную ярость. В горле клокотало рычание, хотелось зубами вцепиться в монстра…

Он слишком увлекся. В спину молотом врезалось второе чудовище, сбив его на пол.

Да где же Кардинал с ребятами?! Если решат не ввязываться…

Но командир не бросил своих. Захар, погребенный под тушами гадин, едва трепыхался, когда в комнату ворвались Борис с Вадимом.

Ненахов, испытывающий сильную боль, воспринимал происходящее рваными, отрывистыми кусками. Вот Вадим, бьющий странно выглядевшей рукой в скопление щупалец в центре одного из шаров. Во все стороны брызжет фиолетовая жижа. Следующий кадр – вцепившийся в ленту-пуповину Борис. Ящероподобный оборотень азартно рвет крепкую кожу. Сильным рывком шар вырывается из его хватки и подскакивает к потолку, с грохотом врезавшись в доски. Одним прыжком Вадим его догоняет, и снова во все стороны летят фиолетовые капли…

Лишь Кардинал просто стоял в стороне. Не шевелился, не пытался размахивать оружием или драться врукопашную. Просто стоял и буравил взглядом противника Лехи. И катились от него волны потусторонней жути, грозящие немедленной смертью всякому, вставшему на пути.

Движения черной твари начали замедляться. Щупальца не так сильно молотили ослабевшего Леху, напоминающие лапы отростки уже не сжимали оборотня, а наоборот, пытались отпихнуть в сторону.

– Уйдет! – взревел Вадим, делая шаг вперед. Но Кардинал выкинул новый фокус, поначалу повергший Захара в состояние полного обалдения.

Хмурый пропал. Исчез, испарился, развеялся пылью… А через мгновение возник рядом с тварью и ударил голой рукой. Захар хорошо это рассмотрел. Сжатые пальцы острым стилетом вонзились в тело, глубоко погрузившись в плоть. Одно короткое движение, и Кардинал отходит в сторону, брезгливо протирая кисть носовым платком. Монстр же с утробным стоном дернулся и затих. Победа.

Захар, пошатываясь, встал и молча подошел к Хмурому. Тот, не задавая лишних вопросов, начал водить руками над его ранами, вызывая покалывание и легкое жжение. Ушибы, укусы и глубокие царапины начали затягиваться. Вадим с Борисом помогли подняться Лехе, хотя не было похоже, что он сильно пострадал. Ушибы да пара синяков.

– Он из подвала вырвался, – сказал бывший десантник, прикладываясь к врученной Борисом фляжке. – Пол проломил и сюда. Я начал перекидываться, так он, сука такая, на меня сразу бросился…

– Это что за дрянь? – спросил Борис, пиная мертвую тварь. Большая часть ее тела скрывалась в темном лазе, ведущем куда-то под дом.

– Кто тебе скажет? – пожал плечами Кардинал. – Мерзость. Существо, имеющее мало общего с миром живых. Не связано с Изнанкой. Не зверь и не птица. Одно слово – монстр.

Назад они возвращались в самом мрачном расположении духа. Только мир стал чуточку понятнее, и на тебе – новый нескучный сюрприз. О такой жути никто и не слышал. А что еще впереди ждет?!

Их потрепанный вид немало удивил остальных, но вопросов не было. Все будет позже, а пока…

– «Тарасовцы» выслали парламентера. Он сейчас стоит перед домом и трясет полотенцем, – сообщил Тагир.

– Давно стоит?

– Только подошел. Как у них там стрельба закончилась, так сюда и заявился.

– Быстро, – протянул Кардинал, не скрывая удовольствия. – Ну, не будем заставлять человека ждать. Узнай, чего он хочет…

«Тарасовец» предлагал перемирие. И приглашал Кардинала и четырех сопровождающих в Башню за стол переговоров. Странно, но ни Тагир, ни сам Хмурый и словом не обмолвились о возможной ловушке. Согласились сразу. Захару такой подход к делу показался безответственным, но он смолчал. Как бы не приняли его слова за трусость!

С Кардиналом пошли одни Перевертыши – сработавшаяся за утро команда бойцов. Проверены в деле, сильные оборотни. Если вдруг встреча обернется предательством, то они окажутся крепким орешком для обитателей Башни.

Поднимались по той же самой лестнице, что и прошлым вечером Вадим. Со стороны она смотрелась гораздо надежней: не видны были треснувшие ступени, кривые гвозди.

Их сразу провели внутрь неплохо обставленной трехкомнатной квартиры, где за столом сидел худощавый светловолосый мужик с усталым лицом. На щеке алела свежая ссадина.

– Вадим Тарасов? – спросил Кардинал со странной интонацией. Словно не демонстрировал вежливость, а действительно сомневался в личности лидера «тарасовцев».

– Нет. Ласковин Федор Геннадиевич, – ответил тот, сделал паузу и добавил: – Новый лидер обитателей Башни. И я хотел бы еще раз обсудить ваши требования.

Вот те раз, ошеломленно подумал Захар. И кто-то после этого будет сомневаться в способности Кардинала добиваться желаемого? Но как? И что здесь случилось? Тот же вопрос задал и Кардинал.

Ласковин коротко, не таясь, обрисовал сложившуюся в Башне ситуацию.

…Сутки осады сильно пошатнули уверенность защитников Башни в своих силах. Уверенные в надежности стен крепости, они считали Волну своим природным союзником. Даже пари заключались на то, когда идиоты Меченые отступят. И сколько их останется после нападения Прозрачников.

Не вышло.

Все вдруг перевернулось, встало с ног на голову. Именно люди Кардинала стали зрителями, а они – актерами. Росомахи и Медузы точно обезумели. Они лезли и лезли в подвал, изредка вырываясь наружу, пытаясь прорваться наверх. Лестница и лифтовая площадка второго этажа сейчас завалены гильзами. Расстреляли едва ли не треть запасов, чудом дотянув до утра.

Но твари не ушли. Они заполонили весь подвал, толкались там, занимались своими непонятными делами. Выжидали. Все связывали грозные изменения со вчерашним визитом оборотня, но найти разумных объяснений не удавалось. Слишком мало они знали.

Тарасов предложил устроить дневную атаку. Меченые боятся солнца сильнее «нормальных», а значит, есть шансы победить с меньшими потерями. Все оказались настолько злы, что отдай он приказ о немедленной атаке, и за ним бы пошли все как один… Но командир «тарасовцев» приказал отдыхать. Кошмарная ночь стала для людей настоящим испытанием, и гнать их в бой мог только последний идиот. Лучше подождать.

Это решение оказалось ошибкой.

Короткий сон обернулся чередой жутких, высасывающих силы кошмаров. Людей подхватил ураган видений, напрямую связанных с засевшими вокруг Башни Мечеными. Если отбросить лирику, то в сознание вколачивалась простая мысль: любое нападение на людей Кардинала кончится не просто смертью, а смертью жуткой.

Кое-кто не выдержал навалившейся на него жути и сорвался. С огромным трудом удалось успокоить дорвавшегося до пулемета сорокалетнего мужика, прошедшего Афган и сломавшегося от простого кошмара.

Ни о какой атаке больше не могло быть и речи. Слишком многие растеряли пыл и боевой дух. Осталась всего пара десятков бойцов, готовых к драке, но ведь противостояли им Меченые. Жуткие оборотни! Все видели, как автоматные очереди прошивают тело одного из них, а наутро он жив и здоров, красуется перед Башней. Кое-кто заговорил о серебряных пулях и осиновых кольях.

У Тарасова нашелся выход.

Он поддерживал связь с одним бандитом. Торговали, обменивались информацией. Как вдруг сегодня тот заявился вместе с помощником в Башню. И предложил решить проблему с Прозрачниками…

– Как? – подался вперед Кардинал.

По знаку Ласковина в комнату внесли клетку с сидящей внутри помесью мохнатого паука и птицы. Монстрик тихо курлыкал и поглядывал на людей огромными голубыми глазами.

– Додик, – Федор хмыкнул. – По заверениям бандита чует приход Волны…

Кардинал приблизил лицо к клетке и приподнял капюшон. Короткого взгляда хватило, чтобы зверек заверещал, вцепился в решетку и начал ее трясти.

– И вправду что-то чувствует. Забавно.

Слова Кардинала Федор никак не прокомментировал, лишь криво усмехнулся.

– Отлично. А вот вещи, которые должны задержать тварей.

Рядом с клеткой на стол лег короткий тубус. Внутри оказались пять листов бумаги с намалеванными красным маркером узорами. Надо сказать, совершенно дурацкими.

– Бандит спускался вниз с одним из них на вытянутых руках и выбрался живым, но… что-то вызывает у меня сомнения чудодейственность этих рисунков.

– В общем-то, правильно. Можете смело выкидывать. К вам пришли не самые сильные и агрессивные Прозрачники. Леонид… этот бандит… их не боится, а вот вам стоит поберечься.

– Вы знакомы?

– Я знаю большинство выдающихся Меченых в этом городе. Леонид из таких. На мой взгляд, он вообще самый сильный оборотень Сосновска!

Настороженность Ласковина никуда не исчезла, но он все же продолжил рассказ.

…Сделка с Леонидом и стала причиной бунта. Тарасов расплатился с оборотнем двумя девчонками. Одна – сирота, прибилась к ним на прошлой неделе, а у второй был отец. И их просто отдали бандитам. Как рабынь. Вопреки желанию, насильно.

Несчастный отец возмутился, попытался сопротивляться, даже стрелял вдогон. Но Тарасов никого не желал слушать. Говорил о всеобщем благе, обещал остальным свободу. И пристрелил кинувшегося на него с кулаками родителя. Народный лидер оказался трусливым ублюдком, готовым жертвовать жизнями остальных.

Башня взорвалась. Результатом короткой кровавой схватки стала гибель Тарасова, его телохранителей, еще нескольких человек, а Ласковин возглавил общину…

– …и теперь мы хотели бы узнать ваши условия, – сказал Федор, стараясь сохранять невозмутимость. Удавалось с трудом. Слишком это все напоминало капитуляцию. – А также выставить свои требования…

– Думаю, я знаю, что вы хотите, и готов помочь решить любую вашу проблему, – улыбнулся Кардинал.

Захар вдруг ощутил себя маленькой пешкой. Фигурой, которую игрок двигает по полю, защищает или подставляет под удар, следуя одному ему ведомой стратегии. Они все разменные фигуры в шахматной партии Кардинала. И не важно, с какой ты стороны доски, тебе найдется место в его планах.

В сердце молнией полыхнула ненависть. Захар поймал взглядом спину Хмурого, представил, как выпускает когти и наотмашь бьет его под левую лопатку. Сразу. Наповал. И будь что будет…

Внезапно Кардинал резко оглянулся и нашел его взглядом. Черт! Что-то почувствовал?! Но как?! Похолодевший Захар постарался придать лицу невинное выражение. Дымов замер, прислушиваясь, и на лице мелькнула гримаса, как у человека, которому что-то почудилось. Недовольно дернув плечом, он отвернулся.

Только тогда Захар позволил себе выдохнуть. Проклятье, да это настоящий дьявол! Дьявол, а не человек!..

Глава 9
В роли дичи

Деревенька пигмеев оказалась не настолько ужасна, как Артем себе вообразил. Но и не отель на Багамах с видом на море. Страшно грязно, сыро, тучи мух, кругом сплошная антисанитария и прочие ужасы единения с природой. Может, кому из «зеленых», активно сражающихся с цивилизацией, такая жизнь пришлась бы по вкусу, но Артем привык к иным порядкам. Даже после всего случившегося с городом и с ним самим.

Племя пигмеев жило обособленным мирком. Со своими законами и обычаями. Одна беда, Артему они так и оставались неизвестны. Его поселили в небольшой хижине на окраине деревни, дважды в день выпуская на улицу – на рассвете и на закате. Смысл ритуала оставался для него неясен. Если это было поклонение солнцу, то какое-то странное. Кроме него присутствовали трое сторожей с копьями и старик-шаман.

Он совершенно не помнил, как здесь оказался. Дубинка надолго его вырубила, и в себя Артем пришел уже в хижине. Даже воображение художника пасовало перед видением коротышек, волокущих его тело через джунгли.

Сидеть целыми днями в темноте скучно и утомительно, вынуждая искать себе занятие. Поначалу Артем просился наружу, но, получив болезненный удар тупым концом копья под дых, беспокоить стражей перестал. Понял, не дурак. Заодно прояснил свой статус. С туристами и дорогими гостями так не обращаются, а вот с пленниками…

Вдобавок ко всем бедам, кормили дикари из рук вон плохо. Артем и представить не мог, что вкус мяса и фруктов можно столь сильно испортить. Чтобы проглотить каждый кусок, приходилось выдерживать настоящее сражение с бунтующим желудком. Изнеженный цивилизацией, он категорически отказывался поверить, что это еда. Даже в своих скитаниях Артем питался лучше. И то не было каким-то особенным к нему отношением, изощренным садизмом. Лазовский видел, как сами пигмеи с удовольствием уплетали слипшиеся комки каши, жевали вяленое мясо и пили воду из грязных чаш. Гадость! Но голод притуплял брезгливость и заставлял забыть о разборчивости.

Иногда Артем подтягивался на руках и висел, выглядывая в окошко. Местные порядки предписывали размещать их под самой крышей. Странное дело, но хижины оказались нормальной высоты. Точно пигмеи строили на вырост. Или раньше были не столь мелкие, но отсутствие притока свежей крови сказалось на наследственности. Племя выродилось, а традиция строить, как в прежние времена, осталась.

Со своей позиции, кроме завешенного циновкой входа в соседнюю хижину, он мало что видел. Да и какую пользу можно извлечь из наблюдений за тем, как шаман часами сидит на бревнышке и пыхтит здоровенной трубкой или как одна из его жен растирает зерна в ступке? Все заняты, а до него нет никакого дела. Отчего в голове роятся сотни и тысячи мыслей, одна страшней другой. Перспективы на будущее совершенно неясные, и оставалось молить бога, чтобы пигмеи не были каннибалами. Вдруг пытаются его откормить, как домашнюю скотину?!

Измученный, он много и подолгу спал, и видел во сне свободу. Трава мягко пружинила под ногами, шелестела листва, и свежий ветер обдувал лицо. Не надо было сидеть внутри грязной клетушки, вдыхая вонючие ароматы деревни пигмеев.

Сладкие грезы.

Воля манила, но нельзя бежать просто так. Надо представлять – куда. Кроме Сосновска, Артем ничего не знал, да только где он, этот Сосновск?!

Но еще чаще Артем впадал в нечто вроде транса. Его сознание проваливалось в некое пограничное состояние и балансировало на грани полуяви-полубреда, соприкасалось с реальностью, в существовании которой он ничуть не сомневался. Лазовский наблюдал мозаику чужих видений. Дрожащих, пропадающих и снова появляющихся, но от того не менее зрелищных. Он встречал размытые тени огромных зданий, крепостей и штурмующих их несметных армий. Вожди вещали с каменных трибун, омерзительные чудовища бились друг с другом и с несомненно благородными героями.

Но во всем Артему постоянно чудился привкус лжи. Видения казались чересчур пафосными, величественными или даже гротескными. Так бы он изобразил сон. Мешанина чужих образов, потускневших со временем, но наполненных мощной энергетикой.

Догадка показалась весьма похожей на правду.

Выходит он попадает в чужие сны? Хозяева давно ушли, а сны остались. Отпечатались на некоем пласте бытия, к которому Артем вдруг получил доступ. Чудеса!

Лазовский воспринял поначалу открывшиеся возможности как некое странное, но бесполезное умение. Наподобие способности шевелить ушами. Необычно, забавно, да только совершенно ненужно. Ему не до исторических изысканий, а где еще приспособить свои навыки Артем не представлял.

Пока не провалился в сон шамана пигмеев.

Произошло это просто и обыденно. Будто пошел в булочную за хлебом да нарвался на злющего пса. Теперь вроде и брюки жалко, но от мысли, что жив остался, мозги клинит. Лазовский тогда впервые попытался самостоятельно попасть в мир снов. Почти сразу поймал нужный настрой и нырнул в поток из сотен тысяч ярчайших искр. Его сразу закрутило-завертело. Затуманило разум. Полностью потеряв всякие ориентиры, он вдруг натолкнулся на полыхающий огнем уголек. Успел сжать его в пальцах, а тот вдруг вырос одним махом и, пыхнув жаром, втянул Лазовского внутрь себя.

В один миг Артем оказался посреди сражения. Десяток огромных зеленых горилл вытворяли нечто несусветное с обжигающе-холодными молниями, полосуя ими воздух точно кнутами. От них медленно пятились трое краснокожих, укрываясь за высокими – в их рост – прозрачными щитами, бессильными против странных молний. У двоих на плечах уже вздулись уродливые рубцы.

Шаруш и кнешаль – вклинилась в сознание чужая мысль. Привыкший к странностям этой реальности, Артем принял случившееся, как должное. Пусть будут шаруш и кнешаль. Ему не жалко.

Поначалу он принял троицу защищавшихся кнешаль за людей, но потом разглядел вытянутые лица, острые уши, когти на пальцах, кучу иных деталей… Что-то многовато здесь рас для одного мира!

Один из краснокожих вдруг вытянул в сторону горилл «козу» из пальцев. Оставив дымный след, в шаруш врезался сгусток тьмы. Пару из них сшибло с ног и проволокло несколько метров по траве. Одного отшвырнуло в кусты, насадив на острый сук. Защищаться кнешаль сразу стало легче.

Еще двоих Артем заметил, лишь когда те вступили в бой.

Дасур, – знакомо ухнуло в голове.

Иди к черту, мысленно посоветовал Лазовский неизвестному советчику. Разворачивающееся действо его по-настоящему увлекло.

Долговязые, с фигурами дистрофиков, дасур не внушали уважения. Но только на первый взгляд. Артем быстро разглядел, что из-под их длинных плащей не видно ног. Чужаки левитируют, непонятным образом просто висят в воздухе!

Дасур в плаще с зеленым узором на капюшоне вытянул руки, и с открытых ладоней хлынуло темное пламя, опалив траву. Его поддержал второй, и из земли, прорвав дерн, вырвался облепленный грязью мертвяк.

Сон сном, но Артема увиденное проняло всерьез. Заставило пятиться назад. Зомби, повертел сгнившей башкой, увидел цель и потопал к начавшим наступление кнешаль. Битва вступила в решающую фазу.

Сильный рывок развернул Артема. Перед ним стоял молодой парнишка – хотя нет, мужчина-пигмей в расцвете сил, и грозно кричал, потрясая коротким деревянным жезлом. Инструмент показался знакомым. Где-то он уже видел эти зеленые перья и пучки хитро увязанных кожаных лент… Лазовский поймал взгляд пигмея и вздрогнул. На него смотрели глаза древнего старца, глаза старого шамана. Тело Артема охватила жуткая боль. Он начал кричать…

Очнулся Лазовский в холодном поту. Бешено колотилось сердце, огнем горела кожа. Вот тебе и мир снов!

Снаружи раздались раздраженные голоса. На стенах заплясали тени, отбрасываемые множеством факелов. После резкой команды отлетела в сторону закрывавшая вход циновка. Внутрь ворвались трое пигмеев и, угрожая копьями, заставили Артема встать и выйти наружу.

Черт! Сбежались почти все воины деревни. У многих факелы. Впереди замерли вождь с шаманом. Первый что-то возбужденно втолковывал колдуну, но тот лишь недовольно морщился.

Поравнявшись с Артемом, старый заклинатель оживился и наставил на него жезл. С костяного навершия сорвалась зеленая искра, врезавшись Лазовскому аккурат между бровей.

Точно дубиной треснул! В голове помутилось, но сознания Артем не потерял. Устоял. Выдержал. Его заставили опуститься на колени – дикари не забывали поддерживать с боков, – и подскочивший шаман начал сосредоточенно массировать ему виски. Кожу противно щипало, но терпеть можно. Только очень унизительно. Не задумываясь о последствиях, Артем стряхнул руки и зашипел:

– Жену свою лапай, пес! А меня не трожь.

Казалось бы, не ему, бродяге, о гордости вспоминать, а вот шевельнулось в душе что-то. Дрогнула какая-то черточка. Не звериная ярость поселившегося в разуме чужака – нечто свое.

Не разбирая слов, шаман прекрасно понял интонацию. Склонив голову набок, он чуть отстранился от Артема, пошевелил губами и… ткнул жезлом в подбородок. Голову пронзила молния, выбившая из глаз искры. В желудке зародилась противная дрожь. Лазовского замутило и вывернуло наизнанку прямо под ноги старого пигмея. Дикари вокруг дружно засмеялись, лопоча что-то по-своему. Ай да старый, ай какую шутку отмочил. Ур-роды!

Несмотря на выходку Артема, шаман ухитрился разглядеть нечто ему интересное. Держа жезл наготове, заставил посмотреть себе в глаза и медленно, с расстановкой произнес пару слов. Точно пообещал чего-то.

Понял, сморчок гнилой, догадался о причине переполоха Артем. Разобрался, кто в сон к нему залез и приперся выяснять. Своими методами. Сволочь!

Радости догадка не прибавила. Выглянувший из своего угла зверь, ворча, спрятался обратно. Не время драться с колдуном. Да и не так прост старый хрыч – сам любого в бараний рог скрутит. А когда в душе шиш, на заемной силе далеко не уедешь.

…До утра Артем не сомкнул глаз. Стервецы пигмеи силой влили в него полкувшина гадостного пойла. Вдобавок к мерзкому вкусу, оно обладало неожиданно сильным тонизирующим эффектом. Внутри словно бомба взорвалась, вышибив из мозгов даже намек на дремоту. Старая сволочь, нашел-таки способ оградить себя от интересующегося чужими снами пленника. Главное, чтобы умник не решил держать Лазовского в таком состоянии постоянно. А то так и рехнуться можно.

Весь день до Артема никому не было дела и вспомнили о нем лишь вечером. Когда стемнело. Выволокли наружу и при свете факелов погнали на деревенскую площадь. Он вяло отбрыкивался, но не всерьез. Рисковать здоровьем из-за упрямства глупо. Его все равно доставят, куда дикарям надо. Можно, конечно, попробовать сбить конвоиров с ног, отнять копье, а потом рвануть в джунгли. Но он еще не настолько обезумел.

На площади собралась толпа. Всюду расставлены факелы на длинных шестах. Под ними стояли грязные исцарапанные дети, безумно скалящиеся женщины с отвислыми грудями и хмурые мужики. И все смотрели на Артема, как на невиданную зверушку. Точно в зоопарке. Было в этом нечто порочное, неправильное. Лазовский почувствовал себя неуютно.

В центре стоял деревянный столб, покрытый грубой резьбой. Насколько успел разглядеть Артем, основным мотивом узоров было убийство маленьких человечков. Неужели вот здесь вот все так и закончится?! В животе возникла сосущая пустота. Захотелось кричать, о чем-то просить… Но Артем молчал. Если вдруг суждено умереть, то пусть это будет хотя бы красиво. Без нытья и стонов.

Ему связали руки, продев веревку через ржавое кольцо, вделанное в столб. Вокруг встал почетный караул из пигмеев. Страстно захотелось сказать какую-нибудь пафосную глупость или пошутить на худой конец. Но какой в том смысл, если его никто не поймет?

Долго ничего не происходило. Все просто стояли и ждали непонятно чего. Не было слышно разговоров и смеха. Артем заметил, как одна из матерей прикрывает рот хнычущему младенцу.

Чего они все боятся?!

Руки начали затекать, когда перед толпой появился старый шаман с чудной конструкцией из перьев на голове. Для узоров на коже он не пожалел красок, от чего казался одетым в диковинный костюм. Встал перед столбом, окинул взором собравшуюся толпу и… начал танец. Артем смотрел во все глаза. Сейчас он ни за что не назвал бы его стариком. От колдуна во все стороны расходились волны энергии, в каждом жесте сквозила грация и сила могучего зверя. Он кувыркался через голову, падал, катался по земле, потом вставал и прыгал выше своего роста, снова падал. Замирал на мгновение и взрывался каскадом отточенных движений, изображая смутно узнаваемых хищников.

Зрелище завораживало. Артем поймал себя на том, что боится упустить какую-то деталь танца. Сердце бьется как сумасшедшее, по коже бегают мурашки. Наваждение какое-то! Лазовский с трудом заставил себя отвернуться.

Пигмеи неистовствовали. Бессмысленно подергиваясь, они издавали гортанные возгласы. Где-то за их спинами задавали ритм барабаны, вызывая ломоту в затылке. Тянуло сладковатым дымком. Заинтересовавшийся Артем нашел взглядом несколько глиняных горшков с углями.

Виски кольнула боль. Появились смутно знакомые ощущения, начало нарастать беспокойство. Завозился зверь, пробуждая спящие способности.

«Волна! Сюда идет Волна!!!» – догадался Артем. Он начал бешено извиваться, за что получил сильный удар в живот от одного пигмея. Второй предупреждающе похлопал его по плечу наконечником копья. Охранников творящееся на площади безумие не затронуло. Они были готовы пресечь любые попытки сорвать затеянное шаманом действо. Сволочи!

Артем затих. Каждая клеточка противно ныла, ожидая приближающуюся стихию. Никогда раньше ему не удавалось ощутить ее приход заранее. В копилку добавилась еще одна способность?

Если новые чувства не врали, то Волна шла откуда-то с одной стороны. Не возникала непонятно откуда, как в городе или в развалинах, а накатывала широким фронтом. Неужели она из Сосновска?! Страх улетучился, сменившись надеждой. Теперь Артем знал куда бежать! Кто бы мог подумать, что он будет встречать смертоносную стихию с радостью?

Все испортил вспомнивший о пленнике колдун. Подскочив к Артему, он разразился громкой тирадой, задрав к небу голову и потрясая кулаками. От его глаз исходило слабое свечение. Но не это испугало Лазовского. В руке шаман сжимал здоровенный нож.

– Чтоб ты сдох!!! – заорал Артем, извиваясь в путах. Все планы уйти красиво оказались забыты.

Бунт подавили быстро. Один из охранников с удовольствием пустил в ход короткую палицу, едва не вышибив из Артема дух. Пока ему заталкивали в глотку кляп, шаман что-то зло шипел ретивому вояке. Лазовский мстительно пожелал тому нелегкой смерти, как впрочем, и всем остальным мучителям.