Текст книги "Фантомная боль"

Глава 19
Тупое кино

Москва, 06.52 по восточноевропейскому времени

Больше всего происходящее напоминало дешевый фильм с дурацким названием «Похмельное утро после безумного мальчишника в вагоне, заваленном трупами».

Вечером все дружно напились так, что с утра никто ничего не помнил, а прояснить ситуацию некому. Свидетели по большей части мертвы. Опохмелиться, как и бывает в таких случаях, нечем. Голова раскалывается от боли. Ватные ноги с трудом держат вес тела. Вдобавок ко всему периодически накатывают приступы слабости и тошноты.

Примерно так я чувствовал себя, когда очнулся. С трудом встав на ноги, вышел из «подсобки-гримерки», очутившись на «съемочной площадке», под светом юпитеров в заранее подготовленных декорациях.

– О, Флинт, привет! Ты с нами! – прислонившийся к стене Якудза, сидящий на полу в луже крови, выглядел немногим лучше ожившего мертвеца, выползшего из могилы.

Сделав глубокий вздох, я попытался справиться с тошнотой.

– Мы тут слегка повеселились без тебя.

– Вижу…

Он явно поскромничал. Никаким «слегка» здесь и не пахло. Тяжелый приторно-сладкий запах смерти заполнил помещение. По-хорошему вагон не мешало проветрить. А еще лучше – как можно быстрее убраться отсюда.

– Я без вас тоже недурно «развлекся», – при взгляде на малышку Диану я вспомнил про нож в голове, невольно содрогнувшись.

Почувствовав мое состояние, бул напрягся.

– Спокойно, Морж, все в порядке.

– Что?!

– Я не тебе, Якудза.

– Говори громче, его контузило, – предупредила Герцогиня.

– Молодцы! – крикнул я.

– Еще какие! – согласился лихой пулеметчик.

Тяжело опустившись на ящик из-под патронов, я несколько секунд пытался справиться с головокружением. Более-менее придя в норму, спросил:

– Может, расскажете, что происходит?

– Расскажу. Только коротко, в двух словах, – док села рядом.

– Куда-то торопишься?

Жизнь в стиле драйв убивает. Невозможно находиться в состоянии натянутой струны постоянно. Рано или поздно бешеный ритм тебя доконает…

– Времени нет. Нужно все объяснить до того, как Валет очнется.

– Кто? – я решил, что ослышался.

– Валет.

– Очнется? – от резкого поворота головы внутри черепа взорвалась зажигательная бомба. – Валет?! – возглас больше походил на стон, чем на вопрос.

Падение Москвы. Предательство Карпина. Маленькая девочка с повадками заправского маньяка, наматывающая мозги на лезвие ножа… Казалось, меня уже ничто не сможет удивить в этой жизни. Но Герцогиня припрятала козырного туза в рукаве.

– Слушай и не перебивай. Вопросы потом. На вокзале ты отключился…

«После того как ты накачала меня “Элифентазилом-С”[21]21
  Мощный психотропный препарат. В течение часа мобилизует внутренние ресурсы организма, делая из пациента некое подобие сверхчеловека. Затем наступает расплата: в четырех случаях из шести разогнанное сердце не выдерживает перегрузки. Стабилизатор «ДроФа-12» выравнивает шансы до пятидесяти процентов, при условии, если его вколоть при первых симптомах надвигающегося кризиса. Так как в походной аптечке Герцогини «ДроФа» не было, возможности Флинта выиграть в рулетку Смерти ограничивались ставкой один на дюжину или, другими словами, скромными тридцатью тремя процентами.


[Закрыть]», – подумал я, непроизвольно изменившись в лице.

– Мы сели в поезд, – она прекрасно понимала, о чем я думаю, тем не менее не сочла нужным тратить время на оправдания. – Отъехав на двадцать километров, остановились из-за повреждения рельсов. Через три часа на нас напали клоны.

– Кто?! – насчет туза в рукаве я ошибся, их было несколько, и все как на подбор – козырные.

– Наши двойники…

– С этого момента, пожалуйста, поподробнее, – голова кружилась все сильнее – от наплыва впечатлений, вызванных информацией, или от тошнотворного запаха крови. А может, от того и другого.

– Карпин не придумал ничего лучшего, чем послать клонов. Убедил их, что они – это настоящие мы, которые находятся в «Радуге смерти»…

– Погоди, – я поднял руку, пытаясь осмыслить поток информации. – С Карпиным ясно. Он способен и не на такое. А при чем здесь Валет?

– При том, что он жив.

– Наш Валет?

– Его клон. Пока без сознания, но скоро очнется, – она показала на неподвижное тело, напоминающее труп.

Внимательно присмотревшись, я понял – и правда, Валет. Или очень похож. По большей части лицо покрывала корка засохшей крови, смешанной с пеной или желчью, так сразу не разберешь. С учетом того, что все присутствующие, за исключением меня и Дианы, напоминали героев вампирской саги о вечной любви, в его виде не было ничего необычного.

– Он чем-то облился?

– Обычный припадок. Когда придет в себя, забудет несколько последних часов жизни.

– Очередное лекарство?

Мог бы и не спрашивать. Настоящий Валет никогда не страдал припадками, следовательно, у двойника их быть не могло.

– Команде нужен водитель, – Герцогиня сочла за лучшее не раскрывать врачебных секретов. – Клоны приехали на машине. Поссорились и умерли. Якудза уже в курсе. До тех пор пока вы, мальчики, будете держать язык за зубами, ничего не случится.

Мне отчаянно не хотелось ей верить. Мертвый двойник – не обычный покойник. Это почти то же самое, как посмотреть в зеркало и понять, что отражение живет своей жизнью. Точнее – жило…

– Значит, в дальнем углу лежим мы? То есть…

Если бы не доказательства, рассказ дока походил на неудачную шутку. Клоны, приехавшие убить своих прототипов. Неожиданная ссора, закончившаяся кровавым побоищем. И тэ дэ, и тэ пэ.

– Якудза, ты и я, – она была серьезна, как никогда.

– Кто остальные?

– С нами было трое железнодорожников, они находились в салоне, когда клоны швырнули гранату. С кадавром расправился Морж.

– Кад был с клонами?

– Нет.

– Тогда откуда он взялся?

– Я забыла закрыть дверь вагона. Он появился, когда я помогала Якудзе…

Чем дальше, тем больше мне не нравилась Майя. Легкость, с которой она отказалась от продолжения пытки, могла значить только одно – что-то задумала. И этим «чем-то» был кад. Прежде чем натравить нашу команду на конвой «Пятерки», Карпин упомянул, что девчонка способна подключаться к коллективному разуму андроидов. Видимо, осознав, что ничего не добьется с помощью пыток, хитроумная тварь зашла с другой стороны: подтянула кадавра через сеть «Ушедших».

Перед мысленным взором возник обрывок воспоминания.

Герцогиня кричит, умоляя Моржа помочь. Безучастный бул сидит рядом. Кто-то невидимый шепчет: «Они все умрут, если ты не поможешь».

– Чем?

– Пусти меня, я передам приказ булу.

– Нет.

– Жаль.

– Морж! Помоги! Без меня Флинт умрет!

– Я могу сам ему приказать.

– Попробуй.

– Морж, вперед. Слышишь меня, Морж?

Бесполезно…

– Ну что, убедился?

– Мооооорж!!!

– Последний шанс.

– Хорошо! Я согласен.

– Вот и молодец!..

Ловушка захлопнулась. Глупый мальчик и его верный пес напрасно пошли в темный лес. Голодные волки – не самое страшное, что водится там. В непроглядной чаще, среди пропахших гнилью низин, стоит покосившийся дом злой колдуньи с детским лицом. Попадешься к ней в лапы – считай, что пропал…

– Флинт, ты в порядке? – Герцогиня внимательно разглядывала меня, пытаясь понять, что происходит.

– Да.

– По виду не скажешь.

– Голова немного кружится, – это была чистая правда.

Чтобы сменить тему, я спросил:

– Как Якудза умудрился выжить?

– Он был наверху, мы – в подсобке, – врач говорила намеренно громко, чтобы всем было слышно.

– Понятно.

– Когда рвануло, показалось, будто молотом по башке заехали.

– Тебе повезло.

– Нам всем повезло.

Я предпочел ограничиться нейтральным: «Наверное», решив не углубляться в детали, тем более что застонавший Валет начал приходить в себя.

– Ведите себя естественно, – предупредила Герцогиня. – Он не должен ничего заподозрить.

– Постараемся, – пообещали мы, зачарованно наблюдая, как покойник возвращается к жизни.

Это было на редкость странное чувство: смесь первобытного ужаса, некоей брезгливости и удивления. Меньше всего на свете мне хотелось бы пережить его вновь. И не только мне одному. Судя по виду Якудзы, он думал о том же…

– Почему у меня такое ощущение, будто я наглотался крови по самое «не хочу»? – первое, что спросил клон, очнувшись.

– Потому что это правда, – спокойно ответила Герцогиня.

– Что именно?

– Всё. Сначала своей, когда прокусил губу, потом чужой, упав в лужу с кровью.

Честное слово, лучше бы она промолчала. Иногда подробности только вредят.

Его вырвало желчью. Несколько секунд тело сотрясалось в конвульсиях. Мы с Якудзой наблюдали за клоном со смешанным чувством отвращения и жалости. Что-то во всем этом было неправильно. Как-то не по-людски, что ли. Умер человек, а потом вдруг ожил…

– У нас есть вода? – тяжело дыша, спросила копия человека, погибшего у нас на глазах. – Сушняк жуткий.

– Да.

– Чистая. Пригодная для питья, – на всякий случай уточнил Валет.

– В паровозном котле техническая, в пластиковой канистре нормальная.

– Понятно.

– Пожалуйста, всегда рады помочь, – Якудза был вежлив, как никогда.

– Рады что?

– Помочь, – наверное, так подчеркнуто вежливо-громко разговаривают миссионеры с только что обращенной паствой.

Мир.

Гармония.

Равенство.

Братство.

Любовь.

Всепрощение…

Применительно к вагону смерти, залитому кровью, это выглядело фальшиво до невозможности.

Неудивительно, что клон почувствовал ложь. Может быть, он не был человеком в прямом понимании слова, но с головой у него все было в порядке.

– Так, давайте возьмем тайм-аут! – предложил Валет. – С моими мозгами что-то творится. Провалы в памяти, и все дела. Объясните нормально, это такой розыгрыш? У меня сегодня день рождения, а вы, типа, неожиданный подарок приготовили, как в дурацком кино? Я возвращаюсь домой с работы, усталый, голодный и злой, а моя девушка вместе с дорогими гостями спряталась за диваном и туда же трупаков навалила. Свет зажигаю, вы вскакиваете и кричите: «Сюрприиииииз! Посмотри, дорогой, что у нас есть!»

Я по сторонам оглядываюсь: «Батюшки, как необычно! Потолок и стены в мозгах! Вот так сюрприз! Порадовали, гостюшки дорогие! Где же вы раньше-то были? Почему только сейчас догадались?! Как подумаю, что упустил-потерял…»

– Это скорее Хеллоуин…

– Да наплевать, что это. Хоть Новый год. Я же вижу, что вы на меня смотрите, как на оживший труп. Якудза, ты вообще разговариваешь со мной, будто я целка, ни разу не ё…

– Материться не надо, – запекшиеся разводы крови на лице Герцогини делали ее похожей на ведьму, вернувшуюся с шабаша. – Здесь ребенок.

Я с трудом подавил нездоровый смех.

Хрясть… – первый череп, готов.

Хрясть… – второй тоже.

– Что тут у нас интересного? Свежий мозг? Замечательно. Сейчас начнем резать. По живому конечно! Подопытный должен все чувствовать. Это же научный эксперимент!

Так называемый «ребенок» даст фору любому садисту. Потому что – не человек…

– Хорошо, не буду ругаться, – согласился Валет. – Как скажешь, док. Ребенок – это замечательно. Цветок жизни, светлое будущее, надежда и полный фарш… Образно говоря.

– Давай ближе к делу? – Герцогиня явно не собиралась церемониться с восставшим из мертвых.

– Куда еще ближе? Очнулся. Ничего не помню. Голова раскалывается. Желудок к горлу подкатывает. Перед глазами картина: утро, солнце встает. Первые лучи пытаются разогнать мрак, пробиваясь сквозь крыши домов. Мы едем по разрушенной Москве, а кадавры и люди бегут за машиной. Представляете, объединились против нас. Потому что мы вроде как – зло.

– Почему вы зло?

– Мы, – уточнил он. – Все. Я, ты, Флинт, Якудза.

– А она? – я указал пальцем на Диану.

– Она – дитя, цветок жизни. И здесь вообще ни при чем.

«Большая ошибка!» – подумал я, с ненавистью глядя на так называемый «цветок», молча сидевший в углу. Судя по отстраненному виду, ее не интересовал разговор взрослых.

– Валет, не переживай, это лекарства. Со мной еще хуже. Я ведь не зря про девчонку спросил. У меня…

«НЕ НАДО… – ожил имплантат связи в моей голове, – …ИМ НИЧЕГО ГОВОРИТЬ ПРО МЕНЯ. ПОРТИТЬ СЛОЖИВШИЙСЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ. ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ДЛЯ ВСЕХ…»

«Ладно, не буду», – пообещал я, решив не идти на открытый конфликт. До тех пор пока не разберемся с андроидами, придется играть по ее правилам. После чего каждый пойдет своим путем или умрет.

– Что у тебя? – переспросил Валет.

– Он тоже ударился головой и слегка тормозит, – ответила за меня Герцогиня.

– Да, торможу. Последнее время в мозгах не пойми что творится. Видения всякие. В них не только мы зло, а вообще…

Не зная, как закончить предложение, я неопределенно махнул рукой. Вроде: «Да что говорить, ты и сам знаешь!»

– Так, может, того… – предложил Валет. – Обратиться к доктору за лекарством? Ну, знаете, красная пилюлька плохая, синяя хорошая.

– Героин – враг, кокаин – друг? – усмехнулся Якудза.

– Нет, просто какой-нибудь энергетик, чтобы голова не болела. Ну и, по возможности, желудок не напрягал.

– Таблеток нет, только внутривенно, – Герцогиня выглядела как скучающий наркодилер, уверенный в том, что подсевшая на иглу клиентура никуда не денется, как миленькая возьмет, что дают, еще и «спасибо» скажет.

– А что конкретно? – оживился Валет.

– Мне ничего не надо, – после «Элифентазила-С» я перестал доверять доку.

– Флинт отказался, кто еще против?

– Я тоже, – поднял руку Якудза. – Торопиться все равно некуда.

«СКАЖИМ ИМ, ЧТО НАДО СПЕШИТЬ», – приказала Майя, использовав имплантат связи.

– Вообще-то мы торопимся…

«Интересно, куда?»

«В МОСКВУ».

– Нам нужно вернуться в Москву, – я выступал в роли попугая, повторяющего чужие слова.

– Флинт, ты, конечно, наш командир. Мы тебя уважаем, и все такое, – издалека начал Якудза. – Но последнее время у тебя с головой, мягко говоря, «немного не того». В какую Москву? К кадаврам в пасть? Привет, мы супергерои, спасающие мир. Наши тушки невкусные, не ешьте нас, пожалуйста!

– Замолчи.

– Уже.

– Флинт, нет, правда, – подал голос Валет. – Что мы забыли в Москве?

«Вопрос не ко мне, – мысленно выругался я в сердцах, – а к вашему гребаному “цветочку”!»

«КАДАВРЫ ПОКИНУЛИ ГОРОД. НАМ НУЖНО ПОПАСТЬ В БУНКЕР “КОВЧЕГ”. ПОТОМ СВЯЗАТЬСЯ С МУРМАНСКОМ И НАНЕСТИ ЯДЕРНЫЙ УДАР ПО БАЗЕ АНДРОИДОВ».

«Откуда я мог это узнать? Они же мне не поверят. Решат – тронулся умом окончательно».

«НЕ РЕШАТ, ЕСЛИ СКАЖЕШЬ, ЧТО ЭТО ЗАПАСНОЙ ВАРИАНТ КАРПИНА».

«Почему бы тебе самой это не сказать?»

«ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УВЕРЕНЫ В ТОМ, ЧТО ПРИКАЗЫ ИСХОДЯТ ОТ ТЕБЯ».

– Флинт, мы вообще-то ждем объяснений.

– Поезд дальше не поедет, это очевидно. У нас есть машина.

– Откуда? – встрепенулся Валет.

– Мы на ней приехали, забыл? – видимо, Герцогиня знала, как разговаривать с пациентом, потерявшим память.

– А как же поезд?

– Долго объяснять. Продолжай, Флинт.

– Продолжаю. Кадавры захватили столицу, сожрали всех, кого нашли, и ушли. У нас есть машина, но до Мурманска мы не доедем. Так же как до Риги или Вены.

– Там-то мы что забыли?

– Ничего. Поэтому надо возвращаться в Москву. В анклаве остались несколько бункеров.

– Где нас считают предателями, – уточнил Якудза.

– С людьми можно договориться, свалив все на Карпина. С кадаврами – нет. Если у кого-то есть предложение лучше, внимательно слушаю.

Как и следовало ожидать, других предложений не было.

– Тогда собираемся, и поехали.

«ВАМ НАДО ПРИНЯТЬ ЛЕКАРСТВО».

«Для чего?»

«ЧТОБЫ БЫТЬ В ФОРМЕ. ВОЗМОЖНО, ПРИДЕТСЯ СРАЖАТЬСЯ».

«С кем?»

Вопрос повис в воздухе, потому что неожиданно ожила рация.

«Твои шутки?» – спросил я у Майи, прежде чем ответить на вызов.

«НЕТ».

– Кто бы это мог быть? – нахмурилась Герцогиня.

– Сейчас узнаем.

Нажав кнопку приема, я услышал хриплый голос, прерываемый шумом статических помех:

– Флинт! Вы куда запропастились? Что происходит?

– Магадан… Ты? – спросил я, не веря ушам.

– Да, это я! И надеюсь, док не рядом с тобой.

– Почему?

– Потому что это ПОЛНЫЙ П…Ц!!!

– В каком смысле?

– Во всех.

– Может, объяснишь?

– При встрече… – ответил Магадан, пожирающий кусок кровоточащей плоти. – Попытаюсь…

Хуже всего было то, что это была нога человека, а сам процесс доставлял каннибалу ни с чем не сравнимое удовольствие.

Глава 20
Эффект бабочки

Москва, 06.59 по восточноевропейскому времени

Говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. И много еще чего другого болтают по пьяни. Только верить людям нельзя. Магадан это понял давно, еще до тюрьмы, когда по дурости и неопытности пытался жить «по-людски», да обломался. Не получается жить честь по чести с волками. Как ни крути, не выходит…

Правда, насчет намерений и ада не обманули. Все верно. Убедился на собственном опыте, благодаря «добряку» Флинту угодив в преисподнюю, по сравнению с которой восемнадцать лет на зоне – детский сад в подготовительной группе.

Мальчики с чубчиками, девочки с бантиками. Утренники с хороводами. Добрые воспитательницы. Обязательные прогулки перед сном. И на обед: первое, второе, третье, компот. В общем – рай, да и только.

Не имеющий ничего общего с адской кухней в его голове. Или сознании. Или, что хуже всего, – в реальности. Хотя, честное слово, лучше бы это было не так…

* * *

Он сидел на старом прожжённом бычками диване, с годами поменявшем цвет с темно-красного на серо-буро-малиновый. Прихлебывал из кружки чифирь и который уже день подряд смотрел одно и то же «кино». Которое вроде как и фильмом-то не было. Сознание будто раздвоилось на две половины. С одной стороны, он был зрителем. С другой – чудовищем, вышедшим на охоту…

* * *

Задние конечности сгибаются, словно стальные пружины. Выдох. Прыжок вверх. Переворот в воздухе и короткий удар со спины, разрывающий черно-белую фотографию выцветшей от времени газеты напополам. Следующий позади напарник игриво подбрасывает расчлененное тело вверх. Туда, где огненный глаз Марса благосклонно внимает кровавым жертвоприношениям. Веер разметавшихся человеческих внутренностей удобряет бесплодную землю, покрытую мертвой коркой асфальта. Сколько еще жертв должно окропить своей кровью это гиблое место, чтобы оно наконец смогло породить жизнь? Для ответа на этот вопрос нужна…

Остановка…

Сознание расслаивается, словно сдобное тесто в праздничном пироге. Капающий со свечей воск сводит с ума, выжигая остатки здравого смысла в дьявольской топке безумия.

– Вперед!

Замешкавшиеся на входе охотники наверстывают упущенное. Пронзительный вой сирены бьет по мозгам. Всполошившаяся добыча пытается остановить ураган, сметающий всё на своем пути.

Тщетно!

Гулкое эхо выстрелов тонет в захлебывающемся визге. Высшая ступень эволюции разгоняет свои рефлексы до сверхзвуковой скорости и, не успевая вписаться в поворот, врубается в стену…

Цель…

Пятьдесят метров по прямой. Двое людей с пистолетами. Вместо лиц – сосредоточенно-застывшие маски. Это уже не пари в тире, всё намного серьезнее. На кону жизнь. Вспышки от выстрелов подобны летнему звездопаду: одна, вторая, третья. Нужно загадывать желание, пока есть такая возможность. Как только бешеные осы-убийцы с остервенением вопьются в мягкую плоть, чтобы разорвать ее на куски, будет поздно.

Щелчок бойка по капсюлю, и злобная тварь вырывается на свободу. Она полагает, что встретится с целью, но глубоко заблуждается. Только статичные мишени в тире покорно идут на убой, разрываемые в клочья стальными жалами ос. Охотники не настолько тупы, чтобы позволить себя так просто убить.

Цель… Вперед…

Классическая двухуровневая змейка – прыжок на правую стену, мощный толчок, короткий полет к левой, и снова вперед. Первый кадавр отталкивается от стен, второй – от пола и потолка. Их скорость настолько велика, что охранники не могут прицелиться. Там, где мгновение назад находилось тело, сейчас лишь визгливый рикошет разочарованных пуль.

Мельтешение прыгающих теней происходит так быстро, что стрелки не успевают опустошить обоймы. Удар – и рассеченное пополам тело грудой кровоточащей плоти валится на пол. Стремительная атака напарника пробивает грудную клетку второй жертвы насквозь, выбрасывая наружу измельченные осколки ребер, позвоночника и рваные клочья схлопнувшихся легких.

Прямая…

Оставив позади два трупа, убийцы продолжают движение зигзагообразными прыжками. Они похожи на дурачащихся щенков, резвящихся на заднем дворе огромной усадьбы, наперегонки несясь вдоль ограды за игривой бабочкой. Переливающийся рисунок ее трепещущих крыльев с причудливым переплетением линий и черным вкраплением посередине напоминает воронку черной дыры Хаоса, бесстрастно взирающего на реальность текущего момента, искаженную кривыми зеркалами боли и страха. Он не только снаружи, за стенами призрачного туннеля, но и внутри. Каждая вещь, поступок и мысль пронизаны невидимыми спорами плесени, пожирающими время, оставшееся до начала конца.

Вниз…

Лестничные пролеты запасного выхода слишком узки для двоих, они не оставляют возможностей для маневра. Нужно как можно скорее покинуть опасную зону, вырвавшись на оперативный простор. Чтобы в очередной раз почувствовать затухающую пульсацию жизни в разорванном сердце добычи.

Нужная дверь…

Закрыто.

Удар.

Стальная обшивка выдерживает.

Ещё один. И ещё.

Два беснующихся кадавра в бессильной ярости пытаются выбить неподдающуюся преграду. Тщетно. Путь перекрыт. Нужно наверх и в обход.

Вверх…

Полуослепленные быки бегут по темному туннелю, в конце которого многотысячная арена приветствует блистательного тореадора с изящной шпагой.

Вперед…

Небрежный мазок художника, работающего над эпическим полотном, и алое пятно уродливой кляксой расплывается по холсту. Слишком много краски, перегоревших чувств и насилия на квадратный метр площади.

Быстрее…

Финальный забег стартовал. Черный провал открытой двери засасывает в стремительный водоворот событий. Последний рывок, на пределе возможностей. Сгусток лавы из жерла агонизирующего вулкана устремляется к небесам в тщетной попытке встретиться со своим близнецом – раскаленным протуберанцем, однажды предавшим солнце.

Цель…

Отблески выстрелов превращаются в переливающиеся всполохи победного салюта. Солнечный зайчик зажигает пронзительную звезду на острие шпаги изящного тореадора. И не одну, целых три – по количеству автоматчиков, устроивших засаду в узком проходе. На этот раз им повезло. Плотность огня такая, что промахнуться невозможно. Обезумевшие от радости пули с противным чавканьем входят в тела.

Шах и мат!

Получившие смертельные пробоины брандеры, захлебываясь в огне и крови, отчаянно теряя ход, пытаются добраться до врага. Едкий дым застилает глаза. В горле першит. Становится нечем дышать. Покинуть обреченный корабль нужно прямо сейчас, пока еще не поздно.

Магадан не слышит, не понимает или не может противостоять предсмертному всплеску эмоций, захлестнувшему сознание кадавра, которым он стал.

Бооооооом…

Такое впечатление, что оказался внутри огромного колокола.

Рот открывается в беззвучном крике. Из носа и ушей идет кровь. Перед глазами мелькает рой цветных светляков.

Бооооооом…

Его напарник запинается и, потеряв ориентацию, со всего размаха врезается в стену. Пробитое пулями тело залито кровью. Умирающий монстр сучит конечностями, оставляя глубокие борозды на бетонной стене.

У Магадана хватает сил на последний прыжок. Оставляя на полу липкий бордовый след, шар для боулинга катится к аккуратной троице кеглей. От того, попадет ли он или нет, зависит не просто победа или поражение в какой-то дурацкой игре. На кону стоит несоизмеримо больше. Он должен достичь цели, чтобы…

Умереть с чувством выполненного долга.

Бооооооом…

Картинка меняется. Завороженный бушующим пламенем Магадан стоит на капитанском мостике корабля, идущего на таран. Скопище морских дьяволов, кружась хороводом вокруг пылающего брандера, завывает:

 
Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
 

Окровавленный шар врезается в ненавистные кегли, не просто сбивая их, а разрывая на части. От столкновения происходит детонация, и начиненный взрывчаткой корабль взлетает на воздух. Словно лихой наездник, оседлавший взрывную волну, он устремляется к небу, на собственном опыте убеждаясь в том, что прыжок в пропасть отличается от вертикального взлета лишь вектором восприятия. И в том, и в другом случае несколько секунд головокружительного умопомрачения оканчиваются ничем.

Достигнув высшей точки полета, тело на миг зависает в невесомости, будто не зная, как поступить дальше. Затем, все же решившись, устремляется вниз.

Бооооооом…

Маски сорваны. Нет больше смысла в притворстве. Искрящийся весельем карнавал оказался шабашем ведьм, где за причудливой игрой света скрывалась мертвая плоть ссохшихся мумий.

Бооооооом…

Магадан уже не осознает, что это: отзвуки взрыва, рев обезумевшей толпы или надрывный стон похоронного колокола. Все, что он успевает понять, – сердце остановилось на вздохе. И теперь в пылающее жерло вулкана, напоминающее кровавый глаз демона, со страшной скоростью летит не живой человек, а бесчувственный труп.

Бооооооомм…

* * *

Сознание, как заезженная пластинка, возвращается в исходную точку. Откуда все началось. Он, как и прежде, сидит на старом прожжённом бычками диване, с годами поменявшем цвет с темно-красного на серо-буро-малиновый. Прихлебывает из кружки чифирь и смотрит «кино», выученное наизусть. Что-то во всем этом не так, только еще бы понять, что конкретно?

Может, само место? Небольшая комната в коммуналке с обшарпанными стенами, где нет ничего кроме покосившегося от старости шкафа, прожженного дивана и допотопного телевизора, безостановочно крутящего один и тот же фильм.

Или забористый чифирь?

А может, он сам?

Вопросов много, ответов – нет. Но, пожалуй, самое дерьмовое – перерывы между гребаным «представлением», в течение которых Магадан ощущает себя человеком, становятся все короче. Если дела так и дальше пойдут, он вообще никогда не выползет из чертова ящика, до конца дней оставшись внутри страшной коробки в облике монстра. Будет бегать, убивать и умирать…

Умирать, убивать и бегать по бесконечному кругу.

По-хорошему надо что-то менять. Попытаться найти выход из тупика. Для начала прекратив пить чифирь – пока в руке железная кружка, он ни на что не способен.

Малодушно обещает себе: «Последний глоток – и все. Встаю, выключаю долбаный телевизор из розетки, став свободным, как птица».

– От чего? – вопрошает предательский внутренний голос. – Где эта хваленая свобода? Кто ее вообще видел? Пока живешь, как можешь, и делаешь, что хочешь, – ты свободен. Как только начинаешь следовать правилам, пытаясь втиснуть себя в узкие рамки морали: всё. Пиши – пропало. Тухляк полный. Из мужика превращаешься в тряпку. И уже делаешь не что хочешь и должен, а выполняешь приказы чужого дяди.

Бооооооомм…

Каждый очередной забег по кровавым лабиринтам жуткого фильма забирает крошечный кусочек души. Эфемерную частицу, делающую его человеком. Кажется – пустяк. Не стоит обращать внимания. Но как вода точит камень, так и непрекращающиеся повторы все больше и больше влияют на его разум.

Бооооооомм…

Надо что-то делать.

Бооооооомм…

Пока не поздно.

Бооооооомм…

– Магадан, постарайся выкарабкаться, мы вернемся. Слышишь, мы обязательно заберем тебя из этой крысиной норы, – обещает Флинт, прежде чем уйти навсегда.

Бооооооомм…

Командир не вернется, и это хуже всего. Осознать, что тебя бросили. Предали во имя призрачных интересов огромного мира. Чертовой цивилизации, от которой ничего не осталось.

Боооооомм…

Темная сторона силы притягательна тем, что ставит на ненависть, а не на любовь. На энергию разрушения, а не на эфемерную субстанцию созидания – слишком хрупкую и ненадежную, чтобы ей доверять.

Трепет крылышек бабочки, севшей на прекрасный цветок, способен вызвать необратимые изменения во вселенной[22]22
  Детерминированно-хаотические системы чувствительны к малым воздействиям. В хаотичном мире трудно предсказать, какие вариации возникнут в данное время и в данном месте. Ошибки и неопределенность нарастают экспоненциально с течением времени. Наглядный пример – рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром» (1952), в котором гибель бабочки в далеком прошлом изменяет мир далекого будущего.


[Закрыть].

А может, и нет…

Единственное, в чем можно быть уверенным на все сто, – при соприкосновении с лобовым стеклом машины, несущейся по скоростному шоссе, от глупого насекомого останется мокрое пятно. Грязная клякса и никаких, мать их, изменений в природе!

Бооооооомм…

Огромным усилием воли он отбрасывает в сторону кружку с чифирем. Не ради любви к жизни, оставшейся в прошлом. Из-за желания отомстить.

Боооооооом…

Хоть что-то меняется. Это уже хорошо. Телевизор превращается в рацию, и он слышит знакомые голоса…

* * *

Реанимационная капсула, в которой лежит Магадан, гудит так сильно, словно собирается взорваться от возмущения.

– Герцогиня, она так должна выть? – даже человеку, далекому от медицины, ясно – здесь явно что-то не так.

– По идее, не должна. Это точно капсула жизнеобеспечения? Флинт, ты ничего не напутал?

– Конечно нет! Хотя подожди…

– Что?

Вой нарастает, становясь нестерпимым.

– Мы вытащили оттуда пару кадов. Точнее, одного. В общем, две капсулы, два када.

– Что вы сделали?

– Кадавров реанимировали. Долго объяснять.

– И ты… Положил туда Магадана?!

– А что мне оставалось?! Ты сказала, его не вернуть! Сердце остановилось! Он был мертв! ТЫ ЖЕ СКАЗАЛА, ВСЕ КОНЧЕНО!!!

– Послушай…

– И НЕ ПОДУМАЮ!!!

Бооооооом…

* * *

Флинт положил человека в капсулу жизнеобеспечения кадов. Хотел, как лучше, получилось, как всегда. Открывая дверь в генетическую преисподнюю, нужно отдавать себе отчет в том, что за ней не пасторальная картинка, с зелеными лужками, мирными овечками, веселыми пастушками и прекрасноликими пастушками, а самый натуральный ад. С кипящей лавой трансмутации, превращающей человека в демона, одержимого муками ненасытного голода…

Бооооооомм…

После того как кружка с чифирем откинута, его разум свободен. Осталось разделаться с телевизором и уйти.

С первым не возникает проблем. Магадан швыряет допотопный ламповый ящик в стену, с мстительным удовлетворением наблюдая, как проклятая коробка разлетается на куски.

– Кина, б…я, больше не будет! – кричит он, не скрывая дикой радости. – На-ка, выкуси, сука!

Радость оказывается преждевременной. Выхода нет. Обшарпанная комната в коммуналке на самом деле – ловушка. Хлипкая на вид дверь становится непреодолимой преградой. С таким же успехом можно попытаться выбить ногой дверцу банковского сейфа.

– Нееееееееееееееет!!! – воет раненый зверь, понимая, что достиг предела возможностей. – Неееееееееееет!!!

– Темная сторона силы ставит на ненависть, а не на любовь. На энергию разрушения, а не на эфемерную субстанцию созидания, – подсказывает внутренний голос. – Чтобы освободиться, ты должен выбрать, кем хочешь быть – бабочкой или зверем.

– Просто выбрать, и всё?

– Да… Просто выбрать.

– Тогда я готов!!!

Крошечная искра добра в глубине его естества отчаянно противится решению, однако не может совладать с бушующим ураганом ненависти.

Бооооооомм…

В этом действительно нет ничего сложного. Нужно всего лишь взять осколок стекла от разбившегося телевизора, вскрыть себе вены и пить сладкую кровь до тех пор, пока окончательно не потеряешь рассудок, перестав быть человеком…

* * *

– «Ветер-два», вызывает «Ветер-один». Приём. «Ветер-два», вызывает «Ветер-один». Приём. Флинт, Магадан на связи. Приём. Куда вы пропали?

– Магадан… Это ты? – спросил командир, не веря ушам.

– Да это я! И надеюсь, док не рядом с тобой.

– Почему?

– Потому что это ПОЛНЫЙ П…Ц!!!

– В каком смысле?

– Во всех.

– Может, объяснишь?

– При встрече… – ответил Магадан, держащий в руке кусок кровоточащей плоти. – Попытаюсь…

Не сожрать вас сразу, растянув удовольствие.