Текст книги "Хубара. Голаны"

Голаны. Сентябрь 1984 года

За долгие годы, прошедшие с момента провозглашения независимости Израиля в 1948 году Сирия привыкла жить в состоянии незаконченной войны со своим западным соседом. Сменилось несколько поколений. Разделённые линией разграничения, жители Голанских высот, свыклись с мыслью, что, совсем рядом, находятся войска потенциального противника. Казалось, что простой, гражданский люд про это совсем забыл, или делал вид, что ничего не помнит. Жизнь бежала своим чередом, влюблялись люди и рождались дети, по утрам спешила в школу сирийская детвора – мальчишки и девчонки в одинаковой полувоенной одежде. Неугомонный мулла по-прежнему оглашал окрестности призывом к молитве. Дехкане выращивали пшеницу и разводили скот.

Но во всём, незримо присутствовало ощущение незаконченной войны.

Тут и там на улицах попадались люди с автоматами, охранявшие входы в правительственные учреждения, что советским людям, казалось дикостью. На горе, близ поселения, неустанно крутилась антенна локатора противовоздушной обороны. Но в целом, обстановка была менее напряжённой, чем во время Ливанской войны и неудавшегося правительственного переворота.

По согласованию с местной стороной, по инициативе руководителя полковника Томанчук, посетили всем коллективом местную достопримечательность – «Большой Иорданский каньон», как в разговоре называли его арабы. Выехали на автобусе «хубары», с оружием, как обычно выезжали на службу. Коротенькая колонна из автобуса и машины охраны двинулась по старой дороге Дамаск – Амман, в сторону Даръа, где также размещался коллектив советников дивизии, дислоцирующейся в городе. Арабский переводчик местный «хубары» согласился провести для соседей небольшую экскурсию в каньон. Как следовало из его рассказа:

Город Деръа расположен на юге страны, почти на границе с Иорданией. Через город проходит недавно построенная автомобильная трасса, соединяющая портовые города Средиземного моря с городами Халеб, Дамаск, соседними странами – Иорданией, Саудовской Аравией и Восточным Ираком. Железная дорога, проходящая через Деръа, является участком знаменитой Хиджаской железной дороги, построенной ещё в начале прошлого века. Как утверждают исторические документы, дорога должна была значительно облегчить длинный и трудный путь мусульманам-паломникам в Мекку и Медину.

В народе рассказывают о султане Абдуле-Хамиде, инициаторе строительства, пожелавшего максимально сохранить тишину и покой земли, по которой когда-то ходил Пророк Мухаммад. Строители, удовлетворяя его желание, для обеспечения бесшумности, стелили под рельсы слой войлока.

Деръа – один из древнейших городов Сирии, впервые сведения о нём упоминаются в древнеегипетских записях эпохи Тутмоса третьего. В эллинистическом государстве Селевкидов он назывался Адриат. Позже был частью Набатеи, принадлежал Риму, Византии, Персидским царствам. В 12 веке здесь хозяйничали крестоносцы. С 16 века город находился в составе Оттоманской империи. В 1945 году стал частью Сирии.

Далее Мустафа, так звали переводчика, плавно перевёл рассказ в повествование о месте, куда экскурсанты, собственно, и ехали:

Большой Иорданский каньон, или Каньон реки Ярмук, редчайшей красоты место, где маленькая, бурная речушка, берущая начало в Сирии, извилистым руслом стремящаяся на юг, падает с большой высоты в глубокий каньон и, продолжая там свой бег, становится границей между Сирией, Иорданией и Израилем.

Дорога до этого знаменитого географического объекта вела по берегу небольшого, по российским меркам, ручья, который с натяжкой можно было назвать рекой. В пышной зелени прибрежных кустов чувствовалось достаточное количество влаги. Развесистые кроны деревьев, похожих на российские ивы, создавали манящую тень. Наконец, подъехали к зарослям гигантских кактусов, такое количество громадных колючих растений, Симонов никогда в своей жизни не видел. Кактусы стояли, как стволы толстенных деревьев, от каждого в сторону отрастали, ветвями другие, не менее толстые и колючие, побеги. С иголками, больше похожими на вязальные спицы. Незнакомые птицы порхали между кактусов, оглашая округу звонкими голосами.

Мокрая тропинка привела к чему-то грохочущему и таинственному. Впереди, среди зелени, показался просвет, следом за переводчиком экскурсанты вышли на огороженную площадку, рядом с несущейся сверху, и низвергающейся вниз, в головокружительную пропасть, гремящей массой воды. За шумом водопада Володя не услышал и половины того, что рассказывал переводчик.

Картина была впечатляющей! В воздухе висел туман из миллиардов мелких брызг. Далеко на дне этого гигантского разлома земли, там, куда с грохотом падала вода, сверкала на солнце гладь небольшого озера. Едва видимая с такой высоты ниточка маленькой речушки, вытекала из него и исчезала под кронами деревьев. На склоне каньона, среди зелени, можно было различить какие-то постройки. Сквозь шум воды, Симонов услышал пояснение переводчика, что там, ещё в период правления Османской империи, была проложена железная дорога, действующая до настоящего времени. Склоны разлома поражали обилием зелени и буйством красок цветущих растений. Уходя на восток, каньон расширялся и выглядел уже большой, зелёной долиной, тающей в дымке горизонта.

Местные любопытные мальчишки, привлечённые прибытием иностранцев, бесстрашно лазали по скалам, среди ручейков, сопровождающих основной поток, не боясь сорваться в бездонную пропасть.

Юлька крепко вцепилась в руки родителей, боясь сделать шаг к головокружительному обрыву:

– Какое красивое, но страшное место! – прокричала она в ухо присевшего отца.

– Водопад, как Ниагарский, только поменьше! И откуда столько воды берётся? Жуть! – прокричал в ответ Володя.

– Давайте немного отойдём, иначе будем все мокрые! – забеспокоилась Лариса.

На обратно пути заехали к местной «хубаре», они занимали целый этаж древнего здания, с гордой надписью «Hotel» почти в центре города. Перед домом прохаживался солдат военной полиции, в красном берете с автоматом.

Судя по тишине вестибюля, с облезлыми пальмами по углам и пыльным ковром на полу, других постояльцев в гостинице не было.

Радушные хозяева пригласили на обед. В ходе последующей беседы нашлись однополчане, выпускники одних училищ и почти земляки из необъятной Сибири. За разговорами, тостами и едой, время пролетело незаметно.

На обратном пути заехали на старый, уже не действующий вокзал, рядом с однопутной колеёй железной дороги. Симонова поразило, что брошенное здание не было разграблено и разрушено. В окнах были все стёкла, двери открывались и закрывались. Если бы не толстый слой мелкого песка на полу и паутина на окнах, можно было подумать, что люди ушли отсюда совсем недавно. Позже Володя узнал, что строительство дороги вели специальные железнодорожные батальоны турецкой армии. С началом строительства и потом, армии приходилось охранять дорогу от нападения бедуинов.

Во время первой мировой войны, турки использовали дорогу для перевозки войск и грузов. Дорога подвергалась диверсиям арабских отрядов под командованием известного британского разведчика Лоуренса.

Турецкие власти беспощадно расправлялись с отрядами бедуинов и диверсантами Лоуренса. Дорога была объявлена военным объектом. Как Симонову рассказал переводчик Аднан, отношение к железной дороге, как к военному объекту и страх жестокого наказания, остались у арабов до сих пор.

Для снабжения паровозов водой было вырыто значительное количество глубоких колодцев. Один из них находился рядом с брошенным вокзалом. Верхняя, сложенная из камня часть, уходила вниз круглым, с гладкими стенками колодцем и исчезала в мрачной глубине. Всплеск от брошенного в колодец камешка так никто и не дождался.

– Колодец, наверное, давно высох? – предположил кто-то.

В автобусе по дороге домой, участники поездки ещё долго делились впечатлениями, от увиденных красот каньона. И пришли к мысли, что надо чаще, если это позволяет обстановка, выезжать на экскурсии к историческим местам Сирии.

Руководитель коллектива, старый служака Леонид Петрович Томанчук – организовал эту поездку, как он в шутку сам говорил, «для сплочения рядов».

В коллективе между тем назревал конфликт. После отъезда на родину полковника Дудилина, ещё при прежнем руководителе коллектива, партийным вожаком был выбран Василий Лежава. У него сразу не сложились отношения с людьми. Многие считали нового секретаря заносчивым и самолюбивым. Ещё при генерале Судареве, и с его подачи, Лежава, под надуманными предлогами, несколько раз пытался «поставить несговорчивого Симонова на место». Его высокомерное отношение к другим офицерам порождало недовольство и конфликты.

Так сложилось, что наиболее загруженными служебными делами в коллективе, были советники командиров бригад и специалисты по работе в батальонах. Эта категория большую часть времени проводила в своих бригадах, на полигонах, танкодромах, учебных полях. Разрабатывала, вместе с арабскими офицерами, планы и участвовала в проведении тактических и командно-штабных учений. Как правило, бригадная «хубара», постоянно находясь среди арабов, быстрее изучала язык, и в основном, через полгода обходилась без переводчиков. Советники в бригадах знали настроения солдат и офицеров, имели, хорошие личные контакты с арабскими военнослужащими и владели необходимой информацией. Эти сведения, наряду с докладами советников при штабе дивизии, становились основой частью доклада руководителя коллектива Главному военному советнику. Аппарат, которого, по материалам руководителей коллективов, формировал общую картины положения дел в Вооружённых силах арабской республики.

В оперативном звене дивизии были арабские офицеры, окончившие советские академии и прекрасно говорившие по-русски, что позволяло наладить ещё более тесные контакты с советскими коллегами.

Помимо основной советнической деятельности, коллективу необходимо было обеспечивать собственную безопасность и безопасность семей, в ночное время и днём, после отъезда офицеров на службу.

От дежурства освобождался только советник командира дивизии и двое его заместителей, все остальные, независимо от должности и звания, периодически исполняли эти обязанности. Они были несложными – в течение суток находиться в комнате дежурного на первом этаже, несколько раз за ночь, негласно проверять, несение службы арабскими военными полицейскими, охраняющими дом. Утром, после того как все члены коллектива разъезжались на службу, дежурный офицер должен был охранять семьи, помимо солдат военной полиции.

В своё время Дудилин, добился того, чтобы и он, как секретарь и внештатный замполит, был освобождён от этой обязанности. Этой привилегией стал пользоваться и Лежава. Что вызывало недовольство советников и специалистов в бригадах, несущих внутренние дежурства в дни отдыха своих бригад. Неделями, находясь в бригадах, мотаясь по полигонам и стрельбищам, они и в выходные дни не могли отдыхать, заступая на дежурство.

Подошло время перевыборов. На собрание из Синего дома приехал главный политработник контракта. Всё вроде, шло по обычному плану – «Кто за?», «Кто против?», «Воздержавшихся – нет». Но в ходе тайного голосования Лежава не прошёл даже в члены бюро. Что озадачили руководителя коллектива полковника Томанчук, и приезжего генерала-политработника. В работе собрания был объявлен перерыв. Затем Леонид Петрович, как член избранного бюро предложил, из вновь избранных членов, выбрать секретарём профсоюзной организации Симонова. Несмотря на самоотвод, Симонов всё же был избран.

Главный политработник пожелал выбранному бюро и секретарю успехов, сел в автомобиль и уехал.

Симонов отказался от привилегии по несению службы в доме «хубары», дежурил и не спал ночь, как все остальные. Но по Володиному предложению, в нерабочие дни бригад, советники и специалисты этих бригад в наряд не назначались.

В пятницу, в день прилёта рейса Аэрофлота, возвращаясь из бригады, он заезжал в Синий дом, получал свежую почту, и кинофильмы из клуба, или из фильмотеки посольства.

Не состоявшаяся война

В очередной раз, приехав в Управление главного военного советника за почтой для коллектива, Симонов узнал, что рейс Аэрофлота по неизвестной причине задержался, и почту ещё не разбирали.

Послонявшись по этажам Синего дома и никого из знакомых не встретив, Володя спустился в магазин. Купил пачку сигарет, вышел на улицу и присел на лавочку возле закрытого на висячий замок бассейна. На калитке красовалась табличка с фамилией ответственного, и распорядком работы бассейна. По-видимому, за неимение другой, на табличке значилось – «Ответственный за противопожарное состояние объекта – такой-то». Симонову подумалось, как живуче это чиновничье, бюрократическое мышление. Главное, чётко обозначить, на всякий случай, виноватого – «как бы чего не вышло!» – бессмертные слова учителя Беликова из Чеховского «Человека в футляре» – неожиданно вспомнил школьную программу Володя. Применительно к табличке, это выглядело ещё смешнее:

– Интересно, возможно ли вообще возгорание бассейна? Наверное, нет! Ответственный может спать спокойно.

– Привет, что казак загрустил? Разреши вместе перекурить? – услышал Симонов знакомый голос. В подошедшем мужчине он узнал Игоря – советника командира бригады, стоящей в Ливане по соседству с бригадой Симонова. Попытка покушения на советников была, как раз во время ночёвки в его бригаде.

– С той беспокойной ночи, с тобой ещё не встречался, думал, ты уже в Союз заменился, – поздоровался Володя, – как дела, где разместились? Вернулись в Сирию, или всё ещё в Ливане?

– Мы следом за вами через четыре дня вышли в пункт постоянной дислокации.

Помнишь, в Ливане, кто-то в моей бригаде, по ночам, как жертвенных баранов резал бойцов, «от уха, до уха»! Судьба шести человек так до сих пор неизвестна! Но в Сирии таких случаев больше не было. Говорят, что бандитов всё же поймали.

Игорь тоже приехал за почтой, и они проговорили с Симоновым около часа. Володя рассказал о хромом, которого видел в бригаде Игоря накануне покушения, этот человек оказался активным членом бандитской организации. Представившись мужем погибшей сестры, нелегально проживал в доме родственников убитых им же людей, недалеко от бригады Симонова. Напавшего на него той ночью бородача, Володя случайно опознал в заведующем склада стрелкового оружия в своей бригаде. Бандит попытался скрыться, но в ходе задержания его военной полицией, застрелился. Следствие выяснило, что благодаря помощи одного из заместителей командира бригады, бородач, устроившись на склад, воровал оружие и готовил, совместно с хромым убийство генерала Амина.

Игорь в свою очередь, рассказал интересную историю. Оказывается, пока Симонов отдыхал в солнечной Сибири, готовил в бригаде учения, любовался каньоном реки Ярмук, регион чуть не потрясла очередная война.

После вывода из Ливана, бригада Игоря была доукомплектована личным составом и техникой и приступила к плановой боевой подготовке. Однажды утром приехав в бригаду, он увидел, что большая часть танков бригады загружена на трайлера и готовится к движению. На его вопрос – куда мы выдвигаемся? Командир бригады уклончиво ответил, что поступила команда выходить на полигон, в готовности к проведению учений.

По плану никаких учений запланировано не было и это очень удивило Игоря, но расспрашивать более он не стал. Из узла связи в бригаде он пытался дозвониться до советника командира дивизии. Но, как он и предполагал, связь отсутствовала. Пришлось пойти на хитрость и поехать к соседям – советникам в авиационном полку. Оттуда дозвонившись в дивизию, он доложил о событиях руководителю коллектива. Дивизионная «хубара» тоже была не в курсе происходящего. Игорь получил приказ выдвигаться вместе с бригадой.

Возвращаясь назад, он боялся, что бригада уже ушла. Но длиннющая колонна трайлеров с загруженными танками всё ещё стояла на месте. Наконец, когда солнце было в зените, колонна тронулась в направлении шоссе Дамаск – Амман, построенному накануне. Остановив движение остального транспорта, трайлера выехали на шоссе, и не спеша, направились в сторону Иордании. Танки на большегрузных прицепах возвышались над гражданскими машинами, автобусами паломников и прочей техникой двигающейся в обоих направлениях, всем своим видом демонстрирую силу и решимость.

После несколько часов неторопливого движения, колонна прибыла в заданный район, севернее Эс-Сувейды. Разгрузившись и получив задачи, батальоны направились в пустыню, в предполагаемые районы обороны.

Сверившись с картой, Игорь понял, что они находятся вблизи иорданской границы. С командиром бригады выехали на местность. Где их уже ждали подразделения иорданской армии, – за порванным во многих местах, древним проволочным заграждением, на ближайших буграх, даже без бинокля, можно было разглядеть в окопах передвижение пехотинцев.

Дальше, в ближайшей глубине, особо не маскируясь, заняли огневые позиции танки. Там же, на высоком шесте вяло шевелился черно-бело-зелёный с красным треугольником иорданский флаг.

Танки сирийской бригады также заняли полуобвалившиеся окопы в старом кем-то оборудованном районе обороны. Привычные к полевой жизни экипажи, даже не пытавшиеся заниматься маскировкой, начали обустраивать свой быт. Приводить в порядок уцелевшие блиндажи и ставить экипажные палатки.

Командир бригады рассказал, что получил задачу ещё рано утром: – «погрузиться на трайлера, совершить марш в указанный в ходе выдвижении район, занять оборону, в готовности отразить попытку прорыва противника на сирийскую территорию, и ждать дальнейших распоряжений. Кстати, как сказал комбриг, лет пять-шесть назад, он, будучи командиром батальона, выходил на эту границу, с подобной задачей.

Над командным пунктом бригады подняли красно-бело-чёрный, со звёздами, сирийский флаг.

Поздно вечером Игорь вернулся в расположение своего коллектива и доложил о событиях советнику командира дивизии. Тот уже знал подробности марша, поинтересовавшись, как подготовлен район обороны, руководитель коллектива приказал, выполнять свои должностные обязанности, но вопросов о причинах нахождения бригады на Иорданской границе задавать не следует.

На следующий день, вернувшись в бригаду, Игорь увидел в окопах перед танками, пехотинцев, приданных из соседней бригады.

Вынужденное безделье расхолаживало людей, ничем не занятые бойцы болтались по району, ходили в гости в соседние батальоны бригады, совершенно не заботясь о безопасности и маскировке. Игорю казалось, что ещё чуть-чуть, и начнутся братания с противником. Говорили, что по вечерам иорданские и сирийские пехотинцы, находясь на переднем крае, перекрикивались друг с другом и даже пытались что-то петь.

Два раза в день, вдоль границы, на японском джипе песочного цвета, проезжали сирийские пограничники. Их не интересовали закопавшиеся в песок танки и солдаты с обеих сторон границы. Севернее, в знойной и безлюдной пустыне, границу беспрепятственно переходили бедуины со своими огромными стадами. По этим маршрутам ходили их деды и прадеды. Рушились и вновь возникали государства, летело неумолимое время, перекраивались территории, переносились границы, менялись правители, а дети пустыни – бедуины, как ходили, так и ходят.

Пограничники, в основном, ловили контрабандистов, которые, как и раньше беспошлинно перемещали через границы дефицитные товары. Но контрабандисты не хотели, и не могли неделями сами брести по сыпучим пескам пустыни, это было не безопасно. Пойманному грозил солидный срок, или он мог быть застрелен при задержании – кто потом узнает, что и сколько на самом деле он вёз. Контрабандисты имели единственную задачу – быстро перебросить груз через границу, на глубину, максимум десять – двадцать километров.

Использовались различные способы, методы и приёмы, которые постоянно совершенствовались. Один такой способ и посчастливилось увидеть Игорю. В этом районе местность состояла из песчаных дюн и громадных нагромождений застывшей лавы, растрескавшейся на множество камней разных форм и размеров. Эти горы камней были непроходимы для любой техники, да и пеших представляли трудно проходимую преграду.

Однажды вечером со стороны Иордании появился куцый караван из трёх верблюдов, нагруженных тюками с поклажей. Людей животные к себе не подпускали, их пытались поймать иорданцы, но верблюды умело уклонялись и убегали в пустыню. Сирийцы даже не пытались поймать этих умных животных. Вовремя подъехали пограничники, смешно было смотреть, как толстые стражи государственных рубежей, пытались загнать верблюдов в узкие места между камней, где их можно было поймать. Но дрессированные животные разошлись в стороны, бодро шагая среди непроходимых камней и там, среди камней, залегли.

Когда пограничники приближались, верблюды переходили дальше и опять ложились, внимательно наблюдая за преследователями. Так продолжалось до глубокой ночи, прыгать по камням в полной темноте пограничники не отважились, а утром верблюдов и след простыл.

Арабы пояснили Игорю, что контрабандисты используют для перевозок верблюдиц. А в мусульманской религии верблюдица священное животное Аллаха, и убить её великий грех. Они выдрессированы так, что никогда не дадутся в руки чужому человеку. Караван переходил границу, и только под покровом ночи, доставлял груз к конечной точке своего путешествия, там верблюдов кормили, поили и с другим грузом отправляли назад.

Даже если верблюдов всё же ловили, хозяин так и оставался неизвестным.

Простояв на границе почти месяц, бригада ночью вернулась в пункт постоянной дислокации.

Позже Игорь от арабов услышал такое объяснение событий.

Президент Сирии Хафез Асад и Король Иордании Хусеин ибн Талал, вели конфиденциальную беседу по закрытой правительственной телефонной линии связи. Через какое-то время, содержание данного разговора появились в открытой западной печати. Естественно, каждый из собеседников, предположил, что утечка произошла по вине противоположной стороны. Король выдвинул к границе Сирии бронетанковые подразделения, тем же ответил президент Асад.

При дальнейшей проверке связи, в пустынном районе на линии был обнаружен «съёмник» – устройство, позволяющее незаметно снимать информацию с данного канала связи и передавать её заинтересованным лицам.

Устройство было установлено «на неизвлекаемость», при попытке его снять, произошёл взрыв и погиб сирийский офицер связист. Несомненно, это была операция, успешно проведённая израильской разведкой Моссад.

Вскоре бригаду вернули в пункт постоянной дислокации.