Текст книги "Кир-завоеватель"

Глава 10. Зловещий пир царя Астиага

Настал день пира. Астиаг не поскупился на напитки и яства. В Экбатаны стекались гости с вассальных царств.

Царь Лидии Крез и царь Вавилона Набонид прислали щедрые подарки. Прибрежные города Понта отвесили целую галеру с пряностями, вином и свежей рыбой. Сушеные финики и виноград, персики, абрикосы и яблоки из Армении раздавались черни, которая высыпала на улицы и прославляла чудесное спасение царского внука.

Народ ликовал. Вождям племен ариев у ритуальных жертвенников преподнесли бодрящую и опьяняющую хаому, только что выдавленную из стеблей хвойной эфедры и конопли. В храме богини Анахиты жрицы любви – знатные мидянки устроили оргию, сославшись на особый повод, хотя причина для постоянного разврата им давно не требовалась.

Гарпаг-распорядитель подливал царю вино, сидя по правую руку от него, на самом почетном месте. Слева восседал спасенный внук по имени Кир. Рядом находилась царевна Мандана. Она прибыла из Пасаргад вместе с законным супругом Камбисом, вождем самого сильного племени персов.

Церемониймейстер объявил о подаче тушеного мяса. Мясо, окаймленное печеными яблоками и рисом, внесли на золотом подносе. Слуги подали драгоценные ритоны-сосуды в виде бычьих голов с глазами из горного хрусталя и золотыми рогами. В них разливали вино.

– Пробуй! – Царь указал Гарпагу, чтоб тот отведал кушанье как дегустатор стола. Тот отломил скромный кусок. Не было аппетита, но обязанности, возложенные на него, он исполнял надлежаще.

Гарпаг тщательно разжевал кусок. Он хоть и был мягче козьего сыра, но все же едва не застрял в его горле. Все приступили к трапезе после того, как сановник похвалил изысканное блюдо.

– Я увезу сына в Пасаргады. – сообщила Мандана отцу и погладила Кира.

– Мама поедет со мной? – спросил мальчик, услышав новость.

– Мама твоя – моя дочь! – ответил за Мандану царь Астиаг.

Мандана смотрела в глаза вновь ожившего сына и прошептала с улыбкой:

– Родной, нет на мне вины. Тебя отнял Гарпаг по приказу царя по навету жестоких магов. Ныне история вспять повернулась. Ту, что стала твоей второй матерью, я одарю с царской щедростью и почесть воздам принявшему тебя отцу. Но они останутся здесь. А лучше для них – отправиться на свою родину. Ты – принц крови.

– Смешанной крови, – добавил Камбис. – Персы не примут тебя, если станешь ты вдруг отрицать, что ты перс, а в дополнение привезешь в Пасаргады пастуха-каппадокийца и маму по имени Спако. Дикое племя тебя не поймет. Ты – наследник престола.

– Можно ли с мамой увидеться мне? – Кир не плакал, но голос дрожал, выдавая смятение.

Мать поняла и сказала:

– Конечно, я обещаю. Перед отъездом мы их навестим.

Пир завершился. Гарпаг, уставший от хлопот, вернулся в свой дом. Вилла сановника вряд ли сильно уступала по размерам царским покоям. Он бродил меж колонн и заметил, как расступаются слуги, отворачивая взор. Взяв управляющего домом за грудки, он повелел отвечать:

– Что за каменные лица у всех? Что случилось?

– Хозяин, твой сын был уведен стражей царя. Под страхом смерти нам сказали не сообщать тебе об этом.

– Как уведен? Куда уведен?!

– Прямо на пир…

– Я там был! Не было сына.

– Он был! – На входе стоял тот самый вельможа, чей сын был избит, но не был отмщен.

– Говори, что знаешь?! – потребовал военачальник.

– Это было наказание. Жрецы… Они сказали, что ребенок должен умереть, но не внук царя. Твой ребенок. Он такого же возраста, как чудом воскресший внук Астиага… И ты не выполнил приказ.

– Значит, так он обошелся со своим верным псом!!! – негодовал Гарпаг, круша все на своем пути, разбивая вазы и размахивая мечом. – Значит, я такая же собака, как та нищенка, что внука его приютила?! Он думает – нет чувств у Гарпага, и проглочу я такое? Снесу оскорбление молча?

– Это не все. Способ погибели царь сам придумал. Он приказал заколоть твоего отпрыска и приготовить на вертеле, как тушу степной антилопы, приправив обильно, чтобы ты ел, наслаждался, а главное – запомнил этот зловещий вкус изощренного способа казни. Этим он всех запугал нас, показал, что мы – пшик для него! Его власть безгранична, жестокость его не имеет предела. Он сумасшедший злодей, каких не было в Мидии вовсе…

– Я убью его! Прямо сейчас! Сокрушаться нет сил…

– Слушай совет, Гарпаг, друг мой сердечный, и в мире и в походах военных. Затаиться нам надо обоим, сделать вид, что смирились с обидой, и принять совершившееся с гордостью воина, ария, достойного сына мидийского рода. Он только и ждет, что ты дашь волю гневу. Эта осечка твоей тетивы на руку будет Зловредному. Мой сын пострадал, и я тоже не получил должного возмездия. Твое горе несравнимо с моим, но мы оба унижены разом. Вельможи смотрели на все, они получили урок вместе с нами. Они на твоей стороне. Царь-самодур. Жрецы – недоумки. Готовься, силы копи, мы поддержим…

Вельможа ушел. Гарпаг поседел в одночасье. Сына он ел своего… «О, боги, как вы сее допустили! Я отомщу!»

Царь Астиаг упивался всем разом: пиром великим, спасением внука и местью Гарпагу. Он был уверен, что Гарпаг промолчит, испугается за собственную жизнь. Своим поступком он приструнил всех недовольных.

…Страх в головах всех вельмож обитает, спутал он мысли коварного клана. Жестокость царя упреждает любое восстание. Будут по струнке ходить, боясь не свирепости больше, а изощренности в выборе казни.

Неотвратимо царя наказание за проступок такой, пусть обернувшийся счастьем, но все-таки… Разве приказы царя не следует исполнять беспрекословно?!

Нежился царь Астиаг, очень довольный собой. Ластились псы перед ним. Льстили жрецы без умолку.

– Правильно ль сделал я, маги, что пощадил своего внука?

Помня о радости царя, они утверждали:

– Верно ты, царь, поступил. Пророчество сбылось. Кир стал царем. Но в игре. Опасность миновала. Азию всю покорил мальчуган, окутав лозою, морем покрыв, не изведав реальности власти. То, что мы все предрекали, случилось. Это доказывает осведомленность и правоту магов. И означает, что мудро внял ты совету. Не возвращайся к страхам своим. Основания в них нет. Отпусти с миром Кира и царевну Мандану. Пусть он растет на радость персидским вождям и укрепляет законное верховенство Мидии в дальних землях. Есть враги у тебя извне поопасней, а местную фронду ты утихомирил навеки, накормив Гарпага мясом собственного сына…

Царь так и сделал. Он отпустил Мандану с сыном в Персию.

Кира провожал в дальний путь бывший отец. Митридат стоял, опираясь на посох, тот, что подарил ему иудейский пророк. Рядом, повизгивая, крутился повзрослевший пес, который родился в тот самый день, когда боги вручили пастуху судьбу венценосного младенца.

Спако известию о том, что сын покидает ее, ужаснулась. Кир обнимал свою маму со всей лаской сына.

– Мама… – шептал он. Мандана, конечно, приревновала, но не подала и звука. А Митридат получил из ее рук сундучок с золотом для покупки дома в Каппадокии.

– Вы можете отправиться на родину, вольные ваши с печатью царя там же, в сундуке, вместе с золотом, – сообщила Мандана. – В Птерии купите дом, этого хватит на целую виллу. И на коня. Гнедую кобылу или на мерина дивной породы. Каппадокия славится не только погонщиками, но и лошадьми.

– Спасибо, царевна. Живы остались со Спако, царю благодарность. Это ведь я пощадил малыша в отместку Гарпагу. Очередь мстить за ним.

– Не в силах Гарпаг. Не бойся его. Хотя… Лучше вам все же уехать отсюда. Здесь убивают детей по прихоти страха.

– Хорошо, мы уедем.

Спако стояла. Она молчала, но слезы ее выдавали. Ребенок… Солнцеподобный Кир! Боги опять забирают дитя. Она видела эти глаза, гладила волосы сына и думала, что не вынесет расставания.

Перед ней стояла царевна Мандана в роскошных нарядах. Что может бедная каппадокийка противопоставить царской дочери? К тому же настоящей матери мальчика… Она не винила мужа за десять лет счастья. Она сжимала руку Митридата, он был рядом, и только он понимал всю ее боль, чувствовал эту боль как свою.

– Посох возьми мой. Пророк его дал мне, сказав, что поможет мне посох вернуться домой, где я спасу невинное дитя. Пусть тебе этот посох напомнит обо мне и о маме. Может, вернешься проведать когда-нибудь. – Митридат вручил свой посох приемному сыну.

– Спасибо, отец… – прошептал Кир и принял дар. – Я найду вас. Не на век я прощаюсь.

Камбис не мешал. Дождался, когда прощание завершится. Трогательные моменты его не волновали. Впереди был путь в Персию. Там мальчика должны были принять как полагается. Он наследник престола, единственный сын у царя Пасаргад и царевны мидийской Манданы. Главное – жив.

Оскорбление, нанесенное Астиагом, должно быть забыто его народом. А ведь жрецы Ахура-Мазды, верховного божества пантеона персидских идолов, обвиняли Камбиса в малодушии за то, что стерпел тогда убийство ребенка.

Десять лет прошло с тех пор. Повода для войны больше нет! Да и не справились бы разрозненные персы с войском мидян и их союзников. Хорошо, что все обернулось именно так.

По дороге Кир задал Камбису и Мандане вопрос:

– Дед и вправду хотел убить меня?

– Хотел, – ответила мать. – Но не убил.

– Случайно? – спросил Кир.

– Случай – это божественное предопределение. Любая вещь наделена смыслом, – вмешался Камбис.

– И посох? – проявил любознательность Кир. – Какой смысл в нем?

– Перс с разбавленной кровью и посохом иудейского пророка – чудеса, да и только! – выпалил Камбис и пустился вскачь к началу каравана.

Глава 11. Нечистая кровь

Персы были многочисленны, но разобщены. Каждый племенной вождь мнил себя будущим царем всех персов, но вряд ли подозревал, что истинным царем персов может стать лишь тот, кто выскользнет за рамки персидской идентичности, отвергнет изоляцию и обратит свой взор на всю Азию.

Ибо враг был силен. Никто извне не хотел единения сильного народа. Поэтому объединить все персидские племена смогли бы только завоевательные походы или защита от нападения.

Камбис, отец Кира из рода Ахемена, укрепил свой статус среди пасаргадов. Марафии и маспии входили в союз, но он не был прочен в силу амбиций вождей.

Мирное время после войн персов на стороне Ассирии против Элама, а затем на стороне Мидии против Ассирии, дало возможность приступить к строительству столицы. Для этого требовалось золото, которого Камбису не хватало.

Блуждающие вокруг столицы в пустынных степях кочевые племена киртииев, мардов и сагартииев были слишком свободолюбивы, но все же присматривались к Союзу племен, хоть и не верили в силу династии Ахеменов. А вот оседлые племена карманиев, панфиалеев и дерушей уже обживались на пастбищах у крепостной стены и предпочли платить дань, которая при этом освобождала их от воинской повинности, делегируя функции защиты пасаргадам.

Кир считался завидным женихом. Царевич из рода Ахеменов слыл красавцем. Многие девушки Персии мечтали о нем. Однако время для заключения брака пришло неожиданно.

Киру еще не исполнилось и двадцати лет, когда отец тяжело заболел. Лекарь из Элама вместо лечения прописал пить больше хаомы. У скромного дворца Камбиса образовались стога из тысяч стеблей, которые приволокли со всех окрестностей. В покои кувшинами несли выжатый из стеблей наркотик. Жрецы Ахура-Мазды разжигали костры и отгоняли духов. Но не прошло и трех недель, как Камбис оставил этот мир.

После смерти мужа в Мандане проявился злой характер отца – она казнила лекаря. Затем мать позвала сына и потребовала, чтобы он без промедления женился.

– Твой отец оставил нас! – сообщила Мандана Киру. – Ты должен жениться, иначе в глазах Союза племен ты не будешь считаться полноценным мужчиной. Это надо сделать как можно быстрее, пока марафии не выдвинули своего вождя на престол персов.

– Но я никого не люблю! – ответил Кир.

– Это пастухи любят своих баранов. Ты – царевич, который должен стать царем не по прихоти матери, а по праву наследия. Так защити нас.

– Хорошо, на ком я должен жениться? – внял совету матери Кир.

– Касандана. Слияние с ней нас обезопасит, – решительно отрезала мать.

– Она очень красива и горда. Она не согласится, – засомневался Кир.

– А говоришь, что ни в кого не влюблен, – понимающе закивала мать. – С ее родичами я договорюсь сама. А ты не теряй времени, иди и прояви все свое обаяние, завоюй ее сердце.

Кир поцеловал руку отца, лежащего на сотканном из шерсти ковре. Он хотел побыть рядом, но мать торопила, словно от этой свадьбы действительно зависела их жизнь.

Перед тем как выйти, Кир спросил:

– Мама, но ведь Касандана из нашего рода, из рода Ахеменов, не правильнее бы было слиться с родом вождя марафиев, раз их племя равно нашему по силе?

– Ты царь всех персов. Марафии твердят, что твоя кровь не достаточно чиста. В ней только половина крови Ахеменов. Все называют тебя полуперсом. Что ж, они свое получат – ты женишься на дальней родственнице из царского рода! Если бы мы пришли к ним за невестой – они приняли бы это за слабость, а так – подчинятся.

Кир встретил Касандану на похоронах отца. Она стояла в траурном платье, сверкая ожерельями и бусами, которые были такого же цвета, как ее глаза – синие, как водопад в горах.

Голову покрывала шаль, на ней был обруч из лидийских монет. Казалось, родные достали из своих закромов все драгоценности, чтобы Кир увидел богатство ее семьи и посчитал ее достойной себя – видно, мама уже обо всем договорилась.

Касандана не отрывала от него глаз. Когда он отошел в сторону, девушка приблизилась и поцеловала руку царевичу, которого назвала повелителем.

– Тебя заставили? – спросил Кир. – Раньше ты надо мной посмеивалась и называла полуперсом.

– Меня трудно заставить делать то, что мне не по душе, – ответила Касандана.

– Значит, я тебе нравлюсь? – с надеждой спросил он.

– Мне нравится называться царицей персов, – горделиво бросила девушка.

– Ты как моя мать…

– Какая из двух? Жена пастуха или дочь мидянина?

– Не смей, – пресек ее дерзость будущий царь.

Она раздразнила и завела его своим диким нравом. Этот разговор не сулил ничего хорошего.

Касандана была объявлена жрецами Ахура-Мазды женой Кира и царицей Персии. Кир дал клятву вождям племен, что будет всем добрым отцом и покроет заботой земли Ашана и Персии.

Его ближайшие друзья развернули знамя персов – красный штандарт с соколом, расставившим крылья. Кир преклонил колено. Церемония длилась долго. Все мысли его устремлялись в белый свадебный шатер, где к встрече с мужем служки готовили Касандану. Ее омыли и смазали цветочными экстрактами, зажгли чаши с благовониями и застелили ложе атласными покрывалами.

Кир вошел. Скорее даже вбежал и провалился в негу. Шелковистые волосы Касанданы развевались, как непослушные ручьи Тигра. Губы шептали слова любви. Кир овладел ею. Но все случилось невероятно быстро. И она засмеялась. А потом снисходительно погладила по голове, словно неокрепшего юношу. Не царя. Даже не мужчину.

Киру не понравилось это, но он не подал вида. Лишь пригубил вино и сообщил, что хочет спать.

Он долго не мог сомкнуть глаза. Ее прелести сводили с ума, но Кир не хотел заболеть женщиной.

После брачной ночи он дал первый в жизни зарок – больше ни одна женщина не сможет больше диктовать ему свою волю, что и как делать. Ни одна. Ни его жена, ни мать.

Несмотря на усталость, он так и не уснул до утра. Касандана же уснула по-младенчески быстро и крепко спала. Когда она пробудилась от шороха мужа, то первыми словами, что она произнесла, были:

– Когда у нас родится сын, в его жилах будет преобладать персидская кровь!

– Я – наследник трех царств. Мне Персии мало! – жестко оборвал ее Кир. – Одной жены тоже. И столицы одной мне недостаточно. Ты будешь царицей Персии, и только Персии. А я буду править всем миром!

– Всем миром?! – не поверила Касандана и звонко захохотала. Кир оделся и оставил жену в шатре. Он не знал, куда себя деть. Поэтому отправился к белому коню – свадебный подарок вождя марафиев, оседлал его, чтобы проскакать до водопада. Но не успел он отъехать от праздничных шатров, как его окликнул гонец, подошедший к нему в сопровождении стражников. В руках гонец держал тушу зайца.

– Ты царь персов Кир?

– Я – Кир, – ответил царь и спешился.

– Тебе послание из Мидии от Гарпага. – Гонец протянул зайца Киру.

– Заяц? – не понял Кир. – Ты проделал столь длинный путь, чтобы привезти зайца от человека, который едва не убил меня в младенчестве? Что это значит?

– Это значит, что мой хозяин нашел способ загладить свою вину, – ответил гонец. – Вскрой тушу, царь, прочти послание…

Кир распорол брюхо зайца кинжалом и извлек письмо:

«Кир, теперь ты царь персов и обрел силу для мести над своим истинным врагом, пославшим меня убить невинного младенца, – писал Гарпаг. – Царь Астиаг обезумел. Он стар и слаб. Все вельможи и жрецы ненавидят его. Они поддержат твое право на престол Мидии. Восстань на Астиага – и получишь трон в Экбатанах бескровно, по праву наследия. Прими этот дар от меня, усыпившего бдительность Астиага настолько, что царь вверил мне все свое войско. Оно не станет сопротивляться тебе, прими в дар мое повиновение и трон Мидии, а взамен забудь прошлую обиду – я поплатился за все смертью сына от рук безумного царя»…

Все-таки оседлав коня, Кир помчался не в сторону водопада. Он принял решение изменить маршрут. Но сперва он отдал распоряжение отправить обоз с вином, хлебом и мясом с царского стола вождю марафиев.

Он решил встретиться с человеком, которого его мать не пригласила на торжество из гордыни. Несмотря на щедрые свадебные подношения вождь марафиев был не просто недоволен, он был оскорблен, что дочь рода Ахемена предпочли невесте клана марафиев.

Кир спокойно рассказал ему о своем плане отделиться от Мидии, сообщив, что не хочет вовлекать в заговор жену и посвящать в свои решения мать. Состоялся особо доверительный разговор равных, что польстило вождю. После недолгих раздумий вождь сказал:

– Я согласен, но захотят ли войны с сильной Мидией мужи моего племени… Это грозит опасностью их женам, их детям.

– Прикажи всем собраться в поле и пусть захватят с собой серпы! – приказал молодой царь.

Марафии пришли. По приказу царя они, словно замыленные лошади, рубили тростник и кусты до самой ночи, и этот тяжкий труд не на шутку их утомил. Даже разозлил. Но замысел царя имел продолжение. К тому времени пришел обоз с яствами и вином. Царь объявил о начале пира. Все наелись досыта, хмель ударил в головы.

– Ну что, мои верные марафии, что вам понравилось больше: обременительный рабский труд или праздничный ужин?!

– Конечно, пир, царь! – в один голос ответило племя.

– Так отделимся от Мидии, перестанем быть рабами Астиага. Хватит кормить их до пуза, не дадим им ничего более и заберем их добро! Будем вечно пировать?! Вы пойдете со мной на войну!

– Война! – одобрительно закричали воины.

– Ты молод, но знаешь, как завоевывать сердца сторонников! – признал вождь.

Марафии и пасаргады, а за ними все племена в скором времени должны были объединиться и пойти войной на своего зажравшегося сюзерена. Персы больше не будут платить дань мидянам. Это сказал Кир – царь персов и мидян.

– А твоя мать взаправду не знает о восстании? Она же дочь Астиага? – все же спросил напоследок глава племени, когда Кир собрался в Пасаргады.

– А я его внук, которого он хотел убить, – дал ответ Кир.

– Значит, все действительно серьезно. Месть – это славно! Веди, царь! – кивнул удовлетворенный вождь.

Война началась с посла.

Посол персов прибыл в Экбатаны и, представ перед Астиагом, передал слова своего царя:

– Отныне царь персов не считает себя вассалом Мидии!

Астиаг нервно захихикал и приказал Гарпагу снаряжать войско в поход.

– Уничтожь бунтовщиков! Всех. До единого.

Вельможи ждали именно этого указа: Астиаг, видимо, действительно считал себя неуязвимым, за долгие годы правления так и не научился распознавать людей, коль доверил подавить восстание человеку, который ненавидел его больше всех.

Глава 12. Восстание персов

Как только царь мидян узнал, что Гарпаг предал его и войско развернулось, то посмотрел в глаза вельможам. До него быстро дошло: они знали, что замыслил его доверенный военачальник. Значит, они все лицемеры! Столько лет Гарпаг играл беспрекословное подчинение, и царь не заметил лицедейства. Но какое искусное притворство!

Все эти годы Гарпаг вел себя безупречно, понимал царя с полуслова, пресекал любые попытки нарушить царский покой. Он ходил за царем тенью и не молвил ни слова, ничего никогда не просил, а однажды согласился выпить яд для доказательства своей преданности по первому требованию царя. Астиаг передумал. Пожалел столь верного пса. Выходит, зря! Выходит – он ошибся, просчитался. Гарпаг вынашивал план мести глубоко в душе, не обнаруживая себя ни мимикой, ни жестом.

Заподозрить Гарпага в измене не смог бы даже самый подозрительный правитель, такой как Астиаг. И вот царя оболванили, обвели вокруг пальца. Как олуха! Его предали. И на Экбатаны надвигается объединенная армия персов и мидян с юга, а на Армянском нагорье восстали армены под предводительством предателя Тиграна Ервандуни, провозгласившего своим царем самозванца Кира.

Никому нельзя теперь доверять. Знать и маги всегда были обузой. Он сам соберет новое войско и поведет его на бунтовщиков…

Паника давно улетучилась вместе с юностью. В моменты смертельной опасности престарелый царь Астиаг умел проявлять терпение. Скоро в верные фаланги мидян влились каппадокийская конница и наемники – лучники Элама. Царь Астиаг повел армию навстречу персам.

Тактика ведения сражения у персов хромала. Гарпаг не смог убедить вождей подчиняться ему на поле битвы, Кир же взирал на все с колесницы, Гарпаг сдержал молодого царя от необузданной попытки самому ринуться в гущу сражения.

Мидяне Астиага одержали верх, потеснив фланги. Но враг был измотан. Персидский флаг все еще развевался над колесницами, но горн протрубил отход в Пасаргады. Астиаг решил преследовать отступающих персов, невзирая на отсутствие осадных орудий и башен.

Спрятавшись в крепости, Кир держал оборону. Мандана увидела отца с крепостной стены и спросила Кира:

– Почему ты не сказал мне? Теперь мы погибнем.

– Пока мы сражаемся, мы живы! – ответил матери Кир.

Рядом стояла его жена Касандана и жены знатных воинов. Они пристыдили своих мужей:

– Зачем вы привели мидян к нашим стенам, вы хотите, чтобы тела ваших жен были отданы на поругание, а ваши дети стали рабами? Или вы не персы?! Вы забыли, что персы не бегут с поля боя?!

Исход сражения решили те, кто всегда откупался от битв. Оседлые племена, платившие Киру дань, чтобы не участвовать в войнах, укрыли воинов Гарпага, которых Кир не пустил в город. Они ударили в тыл Астиагу.

В стане мидян началось брожение, знать использовала шанс и скрутила Астиага в его шатре, чтобы выдать Киру. Вельможи, включая того, что сообщил Гарпагу о зловещем ужине с его сыном в качестве деликатеса, рассчитывали на то, что Гарпаг похлопочет за них.

Гарпаг пощадил всех вельмож, сдавшихся в плен, кроме старого друга, вспомнив, что именно он стал черным вестником его горя. Он заколол его на глазах изумленных сородичей.

– Трон Мидии твой! – поклонились вельможи персидскому царю.

– Он мой по праву, – ответил Кир.

– Разреши я казню Астиага собственноручно, – попросил Гарпаг.

– Я не стану убийцей своего деда и отца моей матери. Он отправится сатрапом в Парфию. Это теперь тоже моя земля, – изрек милосердный царь.

– Но это же опасно. Могут найтись люди, кто попытается вернуть его на престол.

– Это смог бы сделать только ты, Гарпаг. Но тебя я назначаю полководцем и приказываю идти на Элам. Немедленно. Объяви Эламу, что отныне это провинция Персии, и возвращайся только с хорошими вестями. В Сузах будет моя зимняя столица, а летом я буду жить в Экбатанах. Ты же будешь подавлять бунты в сатрапиях и усмирять непокорных. Ты – лучший военачальник и опытный стратег. Сегодня ты еще раз доказал это. К тому же мой приемный отец Митридат не раз рассказывал мне, как ты осаждал Ниневию. Ты нужен мне в этой роли.

Таков был приказ царя. Он обрекал Гарпага на вечную войну в интересах Персии и удалял от двора подальше от интриг! – Кир сообщил об этом в присутствии персидских вождей, которым понравилось то, что они услышали. К тому же Кир призвал персов составить ему компанию и отправиться в столицу мидян за трофеями.

Никто не посмел бы ослушаться молодого царя, коль ему подчинился могущественный Гарпаг.

Мидянскую знать в Экбатанах Кир хотел разбавить персами. Он строил империю, в которой не будет предвзятости в отношении к людям, а почести будут раздаваться за доблесть, а не по праву крови.

– Я чувствую тяжесть в чреве. Может, это твой сын? – сказала Касандана собирающемуся в дальний путь Киру.

– Я счастлив, – погладил супругу Кир. Но ей показалось, что муж как-то холоден.

– Тогда возьми меня с собой.

– Нет. Война только начинается…