Текст книги "Кир-завоеватель"

Глава 26. Падение Вавилона

– Камбис уже вырос… – ласково шептала Касандана. – Возьми его в поход. Ему пора становиться мужчиной.

– Ты хочешь отправить на войну собственного сына, а ведь война всегда непредсказуема. Поле брани не различает людей по сословиям и не щадит даже царей, – вздохнул Кир.

– Я хочу отправить на войну не сына, а царевича. Я мечтаю, чтобы твой львенок был рядом с тобой и впитывал мудрость правителя от отца. К тому же лишь подле тебя он защищен даже лучше, чем в Экбатанах или в Сузах, ведь я по-прежнему не верю ни мидянам, ни жителям Элама, хоть ты и называешь их подданными, равными персам. А в Персеполе слишком душно.

– Зачем торопиться с войной?..

– Ты же сам говорил о ней воинам. Обещание царя – свято. Они только и твердят о Вавилоне. Твои лазутчики доносят, что халдейская знать и жрецы на твоей стороне и только и ждут сигнала, чтобы поднять восстание против погрязшего в разврате и пьянстве Валтасара.

– Смотри-ка, я и не знал, что мои разведчики ходят на доклады и к тебе… – неприятно удивился царь.

Касандана встала с кровати, бросила беглый взгляд на себя в медное зеркало и расплела косу. Она сболтнула лишнего, но не хотела отступать в своем натиске на Кира.

– Ты редко бываешь в Персеполе, не хвалишь меня за то, как я управляюсь с делами. Я уже привыкла к этому. Но твой сын… Он достоин видеть отца. Воспитатели восхищаются его способностями. Он действительно возмужал и стремится быть похожим на тебя. Но для этого ему нужна самая малость – он должен хотя бы тебя видеть, чтобы сверять свои поступки с образцом. Тогда он и мыслить будет так же, как великий Кир.

– Ты убедила меня, жена. – Кир обнял Касандану и поцеловал ее в шею. – Он пойдет со мной на Вавилон. Настал и его черед…

Когда Кир ушел, Касандана приняла у себя во дворце своих доверенных фаворитов из персидской знати, недовольных засильем мидян в войске. Среди делегации был красивый, пока еще безбородый сын вождя марафиев. По возрасту он был намного младше жены Кира, но смотрел на Касандану так, как смотрят любовники на своих воздыхательниц…

– Война будет, и очень скоро, – сообщила Касандана. – Когда мой сын воссядет на вавилонский трон, вы провозгласите Камбиса царем царей. Он – истинный перс и после победы поубавит гонор мидян.

– Скажи, Касандана, любишь ли ты Кира? – спросил знатный юноша-марафий, когда остался наедине с женой своего повелителя.

– Я бы хотела… – ответила она, снимая с себя прозрачную тогу. – Но моя слабость – персы, ведь я дочь Фарнаспа, сына Ариарамна, великого царя Парсы. А детство Кира прошло среди рабов, и он до сих пор не отвык от их повадок и жалеет их, словно они – его племя.

– Да, твой отец был великим, но кто может сравниться величием с Киром? Твой муж воистину возвеличил род Ахеменидов. Он положил у твоих ног весь мир. И даже фараон ищет родства с ним. Нейфити, дочь фараона Априя, сегодня сосватана Киру. Династия породнилась с Повелителем Фив и Мемфиса.

– Нейфити? Она уже здесь? Так это правда! Вот почему он не задержался в моих покоях и ушел так быстро… – Касандана вскочила с ложа, словно от укола, прервав свое наслаждение юным телом.

– Ну вот, я для тебя всего лишь игрушка, – обиделся юноша. – Ты никогда не теряешь голову, как я, когда вижу тебя обнаженной, и каждый раз прогоняешь меня, когда приходят дурные вести. Ну и что здесь такого? Пусть Кир заведет себе очередную жену, у падишаха огромный гарем. Ты же счастливица: именно твой старший сын Камбис – наследник престола! У тебя есть еще Бардия, он тоже сын Кира, и три дочери, включая умницу Атоссу и красавицу Роксану. У тебя есть целый город. Персеполь!

– Что мне эти камни?! Ты думаешь, что он благодарен мне за шахзаде? Он презирает меня! Египет! Проклятый Египет! Я отомщу тебе, и мой Камбис уничтожит твою спесь.

– Так ты ненавидишь Кира или Египет? Мы же идем на Вавилон! Ты этого хотела… – напомнил марафий.

– Поди прочь, глупец, – взбесилась Касандана. – Ей теперь было не до наслаждений, ведь она узнала, что причиной безразличия Кира может быть египетская принцесса…

Когда Кир отправил в ссылку Мандану, судьба подарила ей праздник, но те времена давным-давно миновали. Безрадостные будни ныне омрачали иные заботы. Касандана ненавидела других жен Кира не меньше, чем когда-то презирала его мать-мидянку. Но еще больше она ненавидела самого Кира за то, что он не замечал ее претензий на толику положенной ей по статусу и крови власти. Нет, он не лишал ее почета и не препятствовал ее желанию управлять Персеполем, но она волей-неволей действовала с оглядкой, с опаской ожидая реакции мужа на казнь какого-нибудь преступника или на собственную измену…

Вавилон бурлил в предвкушении переворота, смуты и интервенции. Магнаты и жрецы из квартала богачей Бит-Шар-Бабили менее всего хотели кровопролития. Все должно было произойти быстро и бескровно, по велению бога Мардука, коего презрели беззаконные и неблагодарные Набонид и Валтасар.

Глашатаи перекрикивали кликуш, зачитывая указы царя Валтасара, соправителя своего отца, который вовсе забыл о том, что Набонид посадил его на престол. Поэтому имя Набонида уже не упоминалось ни писцами, ни магами.

Вечный пир во дворце стал возможен благодаря щедрым подношениям магнатов, коих науськивали жрецы, будучи в сговоре с персами. Валтасара попросту спаивали, сделав его недееспособным.

Казалось, Валтасар, относительно молодой еще человек, обрюзг, словно боров, и не замечал фальши вовсе. Его беспечность напоминала спокойствие домашней свиньи перед убоем. Или жертвенной овцы с перевязанными копытами, которая не в силах брыкаться под ножом служителя культа.

Грузное тело Валтасара распласталось на троне. Со щек на царское платье стекал жир с сочных кусков нежного бараньего мяса. Одновременно царь наслаждался синхронными танцами присланных отцом из Харрана арамейских див с открытыми животами. Танцовщицы призывно моргали, то и дело убирая с лиц бирюзовые шелковые куфии, дабы соблазнить царя пухлыми губками. Но Валтасар растолстел настолько, что упивался лишь вином и яствами. Он с трудом различал день и ночь, реальность и видения.

Гонцы возвещали о приближении персов, о разгроме передовых отрядов арамеев Набонида, скоротечности сопротивления пришельцам, пленению и присяге Киру престарелого царя. О том, что старый царь, опасаясь за свою жизнь, принял от перса жезл сатрапа, утратив царское достоинство и предпочитая остаться наместником в полюбившемся Харране, под сенью своего покровителя – бога Сина, Валтасару так и не сказали. Не потому, что берегли его покой и уверенность, скорее по причине полного отсутствия уважения.

Слухи молниеносно распространялись. Город замуровывал ценности в землю и прятал монеты в тайники. Валтасар не защитит их, раз перс напугал даже надменного и бесстрашного Набонида! Но чем? Несметным воинством своим или божественным ликом?

Жрецы предпочитали верить в первое, ибо не верили в богов так, как в силу стройного ряда копейщиков, стрелы эламских лучников или золото храма Эсагила. Откуда им было понять, что Набонид устал от власти и интриг, а еще больше от войны с превосходящим по силе врагом? И менее всего он жаждал возвращения в лживый Вавилон.

А помощь сыну? Разве не помог он ему отправленными в святилища столицы мира идолами из разных стран, покоренных Вавилонским царством?! Он выполнил отцовский долг!

Вавилон кишел фетишами и храмами. Там помимо Мардука и богини плодородия, плотской любви, войны и распри солнцеликой и окрыленной Иштар, умостившейся орлиными когтями на двух львах и в окружении сов, стояли даже египетские статуи Тота с ликом птицы Ибис. В пантеоне богов можно было разглядеть и Анубиса с собачьей головой, и Аписа, воплощающего душу Осириса и бога неба Гора в образе сокола. Они соседствовали с крылатыми быками ассирийской Ниневии, эламским Иншушинаком и каппадокийской Митрой – защитниками клятвы, и даже со странным Богом иудеев, невидимым, но живущим в сердцах пророков. И наконец, там высился Зиккурат – башня до небес! Набонид оставил себе лишь бородатого старца Сина, остальных же богов он собрал в Вавилоне для Валтасара! Пусть все они объединятся и спасут его. А нет – на то их воля!

О том, что Кир уже совсем рядом, трезвонили на всех углах. Но Валтасар оставался глух. Безучастным он пребывал даже тогда, когда конница Кира переправлялась через Евфрат.

Царь Суз, Пасаргад и Экбатан, могущественный Кир лично возглавлял войско персов и мидян. Он был решителен в своем стремлении попасть за мидийскую стену и желал пройти по Дороге процессий, пройдя через ворота Иштар. Он спешил, и его серпоносные колесницы мгновенно сметали любое сопротивление. Персы собрали невиданную по тем временам силу. Мощь новой державы стала неоспоримой теперь и в Месопотамии.

Когда Кир подошел к городу, он приказал взять его с ходу. Мешал Евфрат. Когда в нем захлебнулся белый персидский скакун, Кир разгневался впервые за весь поход и повелел осушить место переправы каналами.

– Вавилоняне, не ждите пощады, если царь застрянет здесь больше чем до заката солнца. Откройте ворота Киру, и он будет вам великодушным царем! – Послов выслушали жрецы, а не царь Валтасар. Он пребывал в пьяной агонии, и его участь была предрешена.

Единственное, что привлекло внимание царя Валтасара – это перст, отчетливо нарисовавшийся перед глазами. Он вывел на стене слова на арамейском языке: «Мене, текел, фарес»…

Что бы это значило?! Мудрецы недоумевали, ведь они не видели ничего. Но царь все твердил и водил руками по стене, повторяя очертания выведенных огнем букв.

– Вы видите? Это огненный перст. Что такое «Мене»? Что такое «Текел»? Кто может объяснить сие? Позвать жрецов Мардука!

Жрецы подослали к безумцу иудея Даниила, мнившего себя пророком. Его было не жаль. В случае, если его ответ не удовлетворит Валтасара, он мог быть казнен. Невелика потеря… Сами же предпочли отсидеться в своих виллах до смены власти.

Когда они узнали, что иудей осмелился сказать царю то, что от него скрывали, а именно его скорую гибель, они сначала расстроились, но потом успокоились, ибо предупреждать обреченного – все равно что указывать путь младенцу.

– Царь, «мина» и «текел» – это меры веса, и значит, исчислил Бог твое царство, положил ему конец, ты взвешен на весах, словно иудейский шекель, и найден очень легким, ведь ныне он обесценен, – молвил Даниил. – Ну а «фарес» означает, что царство Вавилона будет разделено и отдано мидянам и персам. Они у ворот, и их откроют те, кто заверял тебя в верности и курил фимиам из душистой смолы в твою честь, за глаза поливая тебя грязью. Прощай, Валтасар, гибель твоя неотвратима! И познают народы, что боги Вавилона ничтожны перед воспетым Исайей мессией Киром, который воздвигнет дом единому Богу и вернет избранный народ в лоно веры.

– Как ты посмел? – закричали псевдомудрецы, но на всякий случай послали слуг на стены, чтобы разглядеть, действительно ли персы настолько близко.

Выяснилось, что они уже у ворот и кто-то помог беспрепятственно проникнуть сквозь укрепления. Магнаты подозрительно отмалчивались, а вскоре подали знак своим оруженосцам, и те устроили резню.

…Кир въехал на золотой колеснице и получил голову Валтасара в дар. Жестокий Вавилон встретил его отрубленной головой собственного правителя, пусть недостойного, но осужденного на казнь собственными подданными. Это не понравилось Киру, но обрадовало его сына Камбиса, который был подле отца и упивался скорой и безоговорочной победой.

– Хочешь быть царем этих жестоковыйных?! – спросил Кир у сына.

– Быть царем Вавилона – по мне! – ответил Камбис.

– Так тому и быть! – изрек Кир.

Глава 27. Мессия и пророк

– Великий царь! Мы рады преподнести тебе свои дары! – Перед открытыми пятьюдесятью сундуками с золотом и серебром, включая посуду и кубки из разрушенного вавилонянами Иерусалимского храма, стояли магнаты и жрецы покоренной столицы мира.

Царь Кир взирал на них свысока, с трона на золотом подножии с крылатыми львами, разинувшими пасти, на котором еще вчера восседал Валтасар. Царю от вида этих лукавых мошенников стало невероятно скучно. По правую руку от Кира сидел его первенец Камбис. Царевича, напротив, поведение льстецов и их показное подобострастие весьма веселило.

– Вы думаете, что подкупите меня золотом? Здесь нет и ста пятидесяти талантов[9]9
  Талант – единица измерения Древнего мира (Эллада, Лидия, вся Малая Азия), мера веса, масса таланта равнялась массе семитического шекеля (текел), а именно тяжелого золотого вавилонского шекеля, равного 16,8 кг.


[Закрыть]… – определил на глаз Кир. – Наверное, не знаете, что в Сардах я нашел его столько, что хватит на выплавку всех ваших богов вместе взятых и еще останется на позолоту башен Зиккурат в Вавилоне и Сузах. Одно из двух: либо вы хотите меня унизить, либо жадны, как все торговцы.

– Чем же отблагодарить тебя, великий царь царей, за то, что ты избавил Вавилон от недостойных правителей и нечестивцев? – вопрошали вельможи из халдейского племени.

– В чем же, по-вашему, главное бесчестие поверженного вашими руками Валтасара? – поинтересовался царь Кир.

– Его власть не от бога, он, как и его отец Набонид, не принял ее по традиции из рук верховного божества Мардука во время ритуала предков в храме Эсагила! – в один голос твердили жрецы.

– А может, он просто не хотел быть вашим царем? – прищурился Кир. – Ведь вы предали его, как только он ослаб и утратил бдительность, окутали его лестью и ударили в спину, не так ли?

– Так, царь! – раздалось из глубины толпы.

Жрецы возмутились, услышав голос иудейского пророка Даниила, который по странному стечению обстоятельств был все еще жив и так же дерзок.

Приближенные царя переглянулись, не понимая, как реагировать на возглас из толпы, но Кир подал знак страже подвести наглеца.

– Кто ты? – спросил царь у иудея.

– Я раб, как все иудеи в Вавилоне, – ответил Даниил.

– Для раба ты слишком хорошо одет. – Кир указал на расшитую золотой нитью тогу. – Так чем же ты заслужил расположение казненного Валтасара, раз находишься при дворе, а не среди соплеменников в глиняных домах Ниппура?

– Я понимаю и толкую сны и могу отличать ложные пророчества от истинных, – поведал о своих способностях иудей.

– Такой дар воистину ценен, – почесал бороду Кир, но улыбнулся, не доверяя словам столь уверенного в себе толкователя снов. – И что же ты предрек своему прежнему покровителю Валтасару?

Скорую гибель и завоевание Вавилона персами.

– Ты не скрыл от него очевидного, перед Персией и Мидией Вавилон не устоял бы и без твоего предупреждения. Это было всего лишь вопросом времени. Значит, ты никакой не пророк, а всего лишь проницательный человек, умеющий делать верные выводы, – изрек царь.

– Семьдесят седьмин назад иудейские пророки знали, что это произойдет. И что придет мессия по имени Кир. Об этом есть запись в книге пророка Исайи, жившего до разрушения Иерусалима. Там твое имя. Кир… – промолвил Данил и достал из-за пазухи свиток.

Стража приняла свиток, но Кир не изъявил желания его прочесть. Он продолжил разговор:

– Так ты из магов и чародеев, искусно подделывающих письмо… Уверен, что там написано и про тебя. И чего же ты хочешь? Золота и земли, где ты будешь сатрапом? – Беседа развеселила Кира. На этот раз заскучал Камбис.

– Не про меня, а про мой народ. Там написано, что Кир освободит его от рабства и вернет домой его Бога…

– Я вижу здесь массу богов и не вижу твоего. Где же он? Для того чтобы вернуть его домой, перво-наперво я должен его увидеть, не так ли? И где его дом? Если ты об иудейском храме, то он разрушен еще Навуходоносором. Говорят, он был красив… – припомнил царь.

– Верно, Навуходоносор разрушил храм, но он не убил Бога. Бог здесь… – Даниил указал на сердце, прислонив ладонь к груди.

– Не слишком надежное пристанище для всесильного Бога – сердце пленного раба. Выходит, с твоей смертью умрет и Бог? – с печалью произнес Кир.

– Он во всех сердцах. И надо уничтожить весь мир, чтобы это случилось, но только Он способен его разрушить, а значит – этого никогда не случится, – с верой в глазах высказал Даниил.

– Да, похвально, что ты изобрел целый трюк со свитком, чтобы вернуть свое племя домой. Но я вряд ли помогу тебе в этом. Хотя бы из уважения к собственности своих новых подданных – халдеев. Они не простят мне подрыва их благосостояния, ведь твое племя – их собственность. А ведь они в отличие от тебя умеют предсказывать будущее по звездам, и возможно, они мне когда-нибудь пригодятся, а в тебе проку нет… – заключил Кир, и стража собралась выдворить иудея прочь под улюлюканье и насмешки жрецов.

Перед тем как уйти, Даниил прокричал:

– Отчего же эти халдеи не предрекли Вавилону гибель еще во времена Навуходоносора? Не сказали ему, что Вавилон – колосс на глиняных ногах, идол из золота и железа, который разобьется о камень, спущенный с горы, и который разлетится на осколки, превратится в щепки. Почему не они, а иудейский пророк поведал вавилонскому царю, что царство его раздробится: железо, глина, медь, серебро и золото превратятся в прах на летних гумнах, ветер унесет их, и следа не останется от Вавилона.

А что же случится с камнем? – остановил стражу Кир.

– А камень, разбивший истукана, сделается великою горою и заполнит всю землю, – ответил иудей.

Кир встал и подошел к пророку, долго смотрел в его глаза, а затем тихо приказал:

– Пусть идут…

Жрецы не поверили своим ушам, до Кира донеслись ропот и попытка возмущения. Он повернулся к халдеям и сказал уже громко:

– Пусть идут! Вы смеете оспаривать мой приказ?! Думаете, я не знаю, что вы предали своего царя? Пусть он был моим врагом, но так же вы предадите когда-нибудь и меня! А если и не меня, то ваш поступок станет примером для всех предателей и когда-нибудь разрушит династию и державу Ахеменидов. В вас нет верности даже своим богам, вы уверены, что Мардук избрал именно меня на царствование Вавилона? А я утверждаю, что нет! Не меня! А моего сына Камбиса. Он мечтает о вавилонском троне. Что об этом думает ваш Мардук?!

Жрецы переглянулись. Один из них осмелился ответить:

– Мардук думает как царь Кир.

Скоро Камбис был провозглашен новым царем Вавилона по всем правилам Эсагилы. Он простерся у статуи верховного божества при огромном стечении народа в Новый год и принял жезл от жрецов.

Даниил же отправился в гетто Ниппура в обозе, нагруженном сундуками с золотом, которые пожертвовал великий Кир для восстановления Иерусалимского храма. Иудеи спешно собрались, чтобы выдвинуться в дальний путь по пустыне из Междуречья в свое отечество. Золота хватило и на мулов, и на верблюдов, на фураж для скота и съестные припасы. Еще сто талантов золота осталось, чтобы воздвигнуть на месте руин новый храм. Никто не поверил, что перс мог оказаться мессией. Но в этом не было ничего удивительного, Кир тоже в это не верил. Похоже. Лишь пророка Даниила невозможно было убедить в обратном…

Глава 28. Тревожные вести с Севера

Из северных сатрапий Персидской державы – простирающейся у Араратских гор страны арменов, и раскинувшейся у побережья Каспия «страны волков» Гиркании, царю донесли тревожные вести.

– Великий царь, твой верный сатрап Тигран никогда бы не прислал гонцов с мольбой о помощи и сам бы справился с неприятелем, встав во главе рати. По первому зову шахиншаха он вливался в твое войско и был в первых рядах при осаде Сард и Вавилона. Он вечно будет благодарен тебе, о великий царь царей, за то, что ты наделил его сатрапию особыми привилегиями и разрешил чеканить собственную монету. Царь Тигран никогда не забудет оказанного ему доверия и твоего благорасположения к арменам, когда ты поручил ему приструнить скифов во главе объединенного войска «верхних сатрапий». Но сейчас он пребывает в печали и безысходности. Ему не справиться в одиночку с постигшей твою державу напастью. На всех берегах Каспия, в степи и предгорьях, на лучших пастбищах и угодьях хозяйничают пришельцы, свирепые скифы – массагеты и саки-тиграхауда! Эти племена нам не одолеть даже сообща с парфянами. За скифами не угнаться. Они, как молния, носятся вокруг Каспийского моря и разоряют селения и города, разрушают крепости и укрепления, уводят в полон ремесленников и женщин. Их – тьма, и возглавляет эту орду назвавшая себя царицей Томирис и ее сын Спаргапис. Это варварское племя пожирает своих стариков и беснуется в ритуальных плясках. Они ходят в высоких колпаках и красных одеждах! Длинные разноцветные ленты на их копьях вьются на ветру, как змеи! Они приделывают к наконечникам стрел свистульки и наводят ужас на соседей, ибо выпускают их тысячи, а потом налетают, как степной вихрь, на своих быстроногих лошадях с медными панцирями на груди. Саки и массагеты не ведают страха смерти, даже стремятся к ней! Дикое отродье грозит гибелью всем от восточного побережья Каспия до долины реки Аракс[10]10
  Аракс – по Геродоту река Амударья. (Примеч автора.)


[Закрыть] и даже в «стране волков». И если их не остановить сейчас, то они окрепнут настолько, что бросят вызов тебе, о Великий царь Кир, и придут сначала в Парфию, а потом и в Пасаргады…

Посол склонил голову, нахмурив густые седые брови, ожидая решения царя.

Царь Кир не мог не откликнуться на зов «возлюбленного брата» сатрапа Тиграна, который был в числе первых мидийский вассалов, признавших его власть, и проявил себя доблестным воином в войнах с Лидией и Вавилоном, не претендуя на особые почести. Поэтому он и получил их. Кир даже сохранил за ним титул царя. К тому же он знал, что Тигран говорил через своего посла от имени всех «верхних сатрапов» и племени каспиев, исправно платящего дань в виде двухсот талантов серебра. Всех их коснулась беда, имя которой массагеты и саки.

«Но неужели эта царица Томирис настолько сильна? Разве способен народ из пустынных дебрей воевать с теми, кто познал науку фортификации и осады и научился жить в милости с богами всех племен?» – размышлял царь персов.

– В какого бога верят эти массагеты?! – спросил Кир.

– Их бог – солнце! – ответил армянский посол.

– Тогда я – их бог! – твердо изрек Кир и приказал собираться в поход каппадокийцам, мидянам и персам. – Мы перейдем Аракс! Будем там через три луны!

Мидийские полководцы усомнились в правильности решения царя. Для подготовки войска требовалось гораздо больше времени.

– Эламские лучники не поспеют к сроку, – посетовал военачальник Мазарес. – Да и сатрап Бактрии, твой достопочтенный дед, не снарядит своих верблюдов и слонов.

Однако Кир спешил на помощь к своим верным подданным. А еще… Он недооценивал массагетов.

Царь возлагал надежды на новый род своей армии катафрактариев – тяжелых конных воинов и проявившие себя в деле серпоносные колесницы, но они были бесполезны для боя в степи.

Орда умела хорошо уходить от преследований, всадники кочевников не имели никакой нагрузки, кроме колчана со стрелами. Снимаясь со становища, массагеты оставляли даже медные панцири своих лошадей. Они умели превращать свои кибитки в непреодолимые для колесниц баррикады и, действительно, были до отчаяния бесстрашны.

Армия Кира, перейдя Аракс, не имела даже смутного представления о том, с кем ей придется столкнуться…