Текст книги "Кир-завоеватель"

Паникой воспользовались фанатики и мародеры. В дома спафариев и ипатов сначала врывались сторонники Фотия, они избивали придворных до полусмерти. Когда же адепты смещенного патриарха удалялись, творя под благовидным предлогом свои беззакония, их сменяли оголтелые мародеры, которым не было никакого дела до теологических споров и государственных интриг. Злодеев интересовали исключительно номисмы, неважно какого сплава и с чьим императорским изображением, или живность – цесарки, куры, фазаны, любая животина, которую можно было прихватить с собой.

После того как был затоптан избитый префект, кто-то из толпы, блуждающей от одного богатого дома патрикия к другому, призвал разграбить императорскую сокровищницу. Сотня разгоряченных безнаказанностью разбойников двинулась ко дворцу.

Стратиг приказал подавить беспорядки воинам императорской тагмы, невзирая на то, будут ли среди злодеев служители культа или нет.

Перед дворцом выстроились легионеры и преградили бесчинствующим путь. Мародеры налетели на стройный ряд щитов, после чего друнгарий пехоты приказал второму ряду колоть нападающих копьями. Полегло много нарушителей спокойствия. Но подавление беспорядков принесло немедленные результаты.

Толпа потихоньку рассеялась, очаги бесчинств вмиг сократились, вспыхивая лишь на окраинах. Стратиг сосредоточился на своих обязанностях по обороне Константинополя от армии грозного неприятеля. Николай уже понял, что перед стенами может появиться не сборище разрозненных племен, а хорошо дисциплинированная армия, с которой придется сразиться, используя весь арсенал оборонительных средств и всю византийскую хитрость.

Прежде всего нужно было обеспечить надежную защиту укреплений. Оставшихся в столице войск явно не хватало на весь периметр. Поэтому стратиг взял на себя смелость обратиться к крупным землевладельцам-архонтам, чтобы они в связи с нависшей над империей смертельной опасностью предоставили под общее командование своих букеллариев – личных дружинников. Под страхом смерти за невыполнение просьбы стратига-автократора высшие чиновники и землевладельцы безоговорочно пошли на уступки, приказав личной охране подчиниться Николаю.

На ипподроме под зов рога собралось димное ополчение, формирующее тагмы легковооруженной пехоты по цветам возничих. Их количество было немалым, но боевая мощь ничтожной. Поэтому за стены города были отправлены вестовые. Они, используя тайные тропы, пока город еще не был полностью окружен русами, могли пробраться к федератам – кочевым поселенцам, которые охраняли границы империи на севере. Кочевники-федераты могли помочь легкой конницей с умелыми лучниками.

Враг уже начал высадку у мощных стен Константинополя со стороны Мраморного моря, у главных ворот в город семи холмов. Это было самое защищенное место, находящееся вдалеке от дворца и сокровищницы. Пока русы будут пытаться пробить брешь у золотой арки, у защитников будет время дождаться подмоги.

Морской бой продолжался, но цепь с обоих берегов уже была натянута, перекрыв русскому флоту вход в Золотой Рог. Друнгарий флота Варда блестяще справился со своей задачей, пав героической смертью. Флагманская триера, атакованная десятью ладьями русов, без командира была обречена. Русы, потеряв большое количество воинов при абордаже, применили к трехпалубной махине выходящие за все рамки известной византийцам тактики боя приемы.

Они зашли к триере с правого борта и начали рубить брешь топорами. Вырубив проем в деревянной обшивке корабля, бесстрашные варяги лезли на палубу через дыру, внушая ужас отчаянно сопротивлявшимся грекам. Вскоре они овладели флагманским судном и сбросили с мачты красный флаг с желтым перекрестьем и вензелем василевса.

Захват оставшихся судов греков оказался вопросом нескольких часов. Силы в проливе были неравны. Несмотря на то, что моряки потопили и сожгли десять ладей русов, бой на море завершился гибелью эскадры Варды, а ее полный разгром означал начало самого страшного этапа сражения – осады.

– Что делать, дядя? Они перекрыли залив цепью. Ладьи застряли у входа. А со стороны моря исполинские башни и баллист не счесть. Они осыпают огнем и камнями! С ходу не взять этот город! – вопрошал растерянный Игорь мудрого Олега.

Князь стоял на форштевне, опершись одной рукой о череп вороного коня, проклепанный медью, а другой – на свой булатный меч. Он смотрел на натянутую впереди цепь, в которую врезались несколько драккаров, на них с фортов ромеев сыпались горшки с маслом, а вскоре полетели огненные стрелы. Потом он сам влез на мачту, чтобы лучше разглядеть высадку, что началась с моря. Он понял, что усилия могут оказаться тщетными, если не придумать, как восьмидесятитысячной армии преодолеть устроенную византийцами преграду.

– Пусть роги трубят. За весла. Навались! Отходим от цепи! Высаживаемся по правому берегу от залива! – Его вдруг словно осенило.

– Там же голое поле! – не уловил замысла дяди молодой княжич.

– Я сказал: навались! Форты подождут! Штурмуя их, мы потеряем время! Высадимся и перетащим волоком ладьи! Прямо в залив и прямо к малым стенам!

Олег и Игорь высадились первыми. Дружина побросала с палубы бревна и вдела в них сколоченные из досок еще в Киеве колеса. Для устрашения князь приказал не спускать паруса.

Греки на стенах смотрели на противоположный берег и видели невероятное. Издали казалось, что корабли «северных скифов» идут по суше под парусами, что их толкает попутный ветер, а не усилия мужей.

Скоро флагман князя и несколько кораблей были спущены на воду в заливе. Маневр удался. Тактическое поражение первой высадки десанта со стороны Мраморного моря не спасло город от удара основных сил варяжского войска. С этой стороны в распоряжении оборонявшихся было всего три баллисты и несколько катапульт, а стены поддались бы и не самым мощным таранам. И тогда стратиг Николай, несмотря на подавляющее численное преимущество осаждавших войск, решился на короткую вылазку.

Замысел состоял в том, чтобы показать русам тактическое превосходство засевших за цитаделью элитных подразделений. Иного решения до подхода подкреплений не было. К тому же перевесом в числе атакующих еще можно было пренебречь, ведь до завершения высадки столь многочисленного войска требовалось время.

– Что намерен делать Николай? Он собирается отворить ворота у манежа? – забеспокоилась Зоя, которая не могла оставаться в стороне от происходящего. Она с ужасом представляла, что могут сделать варвары, разграбившие предместья, с ее багрянородным сыном, безмятежно уснувшим в инкрустированной дорогими породами дерева люльке, плавно качающейся на ножках с резьбой из библейских сюжетов.

– Да, августейшая василиса! – ответил услужливый евнух Иоанн.

– Зачем?

– Чтобы зародить у русов сомнение в удачном исходе осады, показав боевой дух осажденных и их решимость дать сокрушительный отпор, августа!

– Этот самовлюбленный павлин приготовит своим бахвальством погибель и мне, и наследнику! Передай ему, что императрица желает вступить в переговоры со скифами лично, пусть отправит парламентария с белым флагом, а если вздумает ослушаться, просто покажи ему эту монету! – Зоя положила в ладонь евнуха бронзовый фоллис с ее совместным с императором изображением на аверсе и бросила вдогонку: – И немедленно позови мне летописца Феофана, пусть просветит меня об этих чужеземцах, да поподробнее. Я хочу знать о них все до встречи в Порфирном зале дворца! И пусть затопят бани!

– Бани?! – обернулся евнух, выразив тем самым полное недоумение.

– Ты не ослышался! Сгони в термы самых обольстительных наложниц кесаря, не забудь созвать проституток и актрис. Передай им, что они получат щедрое вознаграждение от меня лично! И не забудь про самых распутных придворных архонтесс. Я напишу тебе список. Им не обещай ничего. Они придут из любопытства. И будь расторопным! Это вопрос жизни наследника, и, конечно, моей!

Иоанн поспешил выполнять распоряжения василисы Зои, убедившись, что она тщательно продумала свой план спасения столицы от дикарей и что в этом плане не последнюю роль сыграют неведомые ему женские чары.

Тем временем стратиг Николай приступил к осуществлению собственного плана, и его уже было не остановить.

Лучников и метателей дротиков выгнали строем к стенам с тем, чтобы высаживающиеся со своих ладей русы были вынуждены выстроиться в шеренги и сомкнуть щиты.

– Товсь! Целься! Запускай!

Стрелы и дротики полетели ввысь. Русы, не успевшие встать в строй под защиту «стены», падали в воду, пробитые стрелами и копьями.

Команда лучникам и метателям подавалась еще трижды. Только после четвертого запуска стратиг, наблюдающий за отражением десанта с башни Велизария, подал знак тяжелой кавалерии, и из ворот донесся цокот тысячи копыт.

Катафрактария[21]21
  Катафрактария – тяжелая кавалерия византийской армии. (Примеч автора.)


[Закрыть], оставшаяся в столице, насчитывала не более пятисот всадников. Но эти воины в ламинарных доспехах, состоящих из заклепанных в кожу металлических пластин, сидящие на лошадях, обвешанных броней, были славой византийского войска и назывались «бессмертными».

Стратиг приказал тяжелой коннице раздвоиться в строгом порядке и атаковать «северных скифов» не в лоб, так по инерции они легко могли оказаться в воде, а с обоих флангов. «Бессмертные» могли смести выстроенную в стену пехоту своими длинными копьями, пробивающими любые щиты и способными проткнуть насквозь двух, а то и трех пехотинцев. Друнгарию «бессмертных» поставили задачу сплющить «скифов» с двух сторон и по возможности сбросить в море надменных русов в самом начале баталии, тем самым сбить с них спесь и вернуться после вылазки без больших потерь.

Князь распознал замысел византийцев и отдал немедленный приказ атаковать легковооруженных лучников. Варяги пошли, казалось бы, беспорядочной толпой, однако строй всегда мешает скорости. Они продвигались стремительно, и лучники дрогнули, попятившись к воротам.

Стратиг замешкался, потеряв инициативу, поэтому так и не отдал приказ артиллерии бить по приближающимся русам камнями. На этой стороне стены баллист было так же мало, как и огненосных сифонов. К тому же нефтяные залпы могли сжечь своих.

В этот момент на башне, где стратиг Николай беспомощно взирал на плоды своей роковой ошибки, грозящей потерей катафрактариев-«бессмертных», появился евнух и передал дешевую монету из сплава меди и олова от не признанной патриархом василисы-августы Зои – видно, с намеком, что все его усилия как военачальника не стоят и гроша…

Сделал это евнух Иоанн с особым выражением лица, сопровождая вручение монеты надменным прищуром и обидными словами, низвергающими полководческие дарования терпящего фиаско стратига даже не смыслом, а своей интонацией.

– Императрица требует немедленно закрыть ворота. Также она желает отчета о причинах, побудивших вас на отсылку катафрактариев на верную смерть. И… Переговоры! Она будет вести их лично от имени императора! Вам ее величество больше не доверяет!

От триумфа до изгнания отделяет одна роковая ошибка. От авторитета до потери репутации может отделять даже маленький донос. Менее всего Николаю хотелось, чтобы о его действиях во время обороны столицы, если, конечно, ее удастся отстоять в таких тяжелейших обстоятельствах, вернувшемуся из похода императору будут докладывать сторонники презирающей его полководческие способности Зои Карбонопсины. Потакать ее капризам стратиг тоже не желал, но выхода, похоже, теперь не было. Умело расправившись с толпой мародеров и фотийцев, он нажил себе врагов и в их стане. Так что ничего не оставалось, кроме как умаслить Зою.

– Закрыть ворота! – приказал стратиг, убедившись, что за стенами осталось не так много византийских лучников.

– Да, стратиг, но там же наша кавалерия! – напомнил один из спафариев.

– Бессмертные не умирают зря! – выпалил стратиг и повторил свой приказ: – Закрыть ворота!

Опасность залпов стрел и дротиков, унесших жизни и ранивших больше сотни русов, миновала. Понятно было, что византийцы перемудрили: не будут же они использовать баллисты против своих же всадников, которые вот-вот перемешаются с осаждающими!

Образовавшаяся у закрывающихся ворот давка позволила Олегу сообразить, что против конницы необходимо выстроить перпендикулярные стены по обоим флангам. В это время с ладей прибывало подкрепление. Щиты вонзались в песок, теперь уже встречая бронированную конницу.

Катафрактарии византийцев, устремившиеся с флангов на атакующих русов, которые добивали оставшихся за крепостными стенами защитников города, попали под перекрестный обстрел. В них летели стрелы с причаливших к берегу ладей. Сулицы метали спрятавшиеся за перпендикулярными крепости рядами щитов легковооруженные славянские пехотинцы. В пустом пространстве, создавшемся на береговой кромке, куда неминуемо должна была прорваться кавалерия с обоих флангов, варяги разбросали ежи.

Ряды варягов приняли ослабленный удар «бессмертных», пропуская конницу в центр. Лошади натыкались на металлические ежи, спотыкались и падали, сбрасывая неуклюжих всадников с тяжелыми копьями. Те падали, не успевая сбросить латные рукавицы и вынуть мечи из ножен. Варяги раскромсали «бессмертных» своими топорами, не оставив в живых ни одного.

К тому времени ворота в город были заперты, но это было слабым утешением византийцев после разгрома элиты, состоящей из пользующихся особым доверием императора наемников-хазар.

Варяги разносили лестницы по всему периметру крепостного вала, катили осадные башни симметрично крепостным сооружениям. С груженной таранами ладьи стаскивали широченные бревна с металлическими насадками и насаживали их на раскачивающие цепи, подвешенные к дубовым каркасам. На колеса ставили навесы с крышей из щитов для таранов и авангарда.

Высадка завершилась. Основные силы выстраивались в боевой порядок. По сходням на берег спускали лошадей, тут же направляя конницу для защиты флангов и разведывательных дозоров. Ожидали появления федератов Византии – кочевников из печенегов и мадьяр. Эти враждующие друг с другом народы, когда было выгодно империи, за деньги могли сражаться на одной стороне. В данном случае против войска русов.

Все ждали приказа Олега о начале штурма. Регент не спешил. Прямо на берегу он разбил свой шатер, надеясь свернуть его после победы еще до полуночи.

Но вдруг на башне Велизария появился белый флаг. Это Олег посчитал хорошим знаком, найдя подтверждение своим предчувствиям в словах рыжебородого волхва Деницы, который не окочурился от морской болезни и уже мог кивать головой.

Неужели византийцы, не выдержав первого натиска, дрогнули и захотели обсудить условия капитуляции? Что это: коварная хитрость или малодушие? Ромеи, окруженные со всех сторон врагами, не ожидали столкнуться с еще одним? У них сдали нервы при виде столь внушительной армады, преодолевшей их пресловутые башенные цепи на входе в залив и разбившей их доселе непобедимую катафрактарию!

Осада еще не закончилась взятием крепости, но князь предпочел согласиться на переговоры. Ему было невтерпеж узнать, что предложат загнанные в угол ромеи, чего не пожалеют, чтобы выкупить свои жалкие жизни!

Переговоры начались с приглашения…

Князь поручил Игорю и своим воеводам следить за укреплением лагеря на берегу залива, установкой частоколов по флангам и перед стенами, давая понять наблюдающим с крепости ромеям, что русы пришли с серьезными намерениями и не успокоятся, пока им не сдадут Царьград.

При этом князь согласился принять делегацию парламентеров во главе со щекастым евнухом Иоанном, который от имени императрицы, жены василевса Льва и матери багрянородного Константина, пригласил князя и с ним сорок девять человек внутрь, уведомив свитком с золотой кисточкой, что это личное приглашение Зои Карбонопсины.

Предлагалось зайти со стороны Семибашенного замка через Золотые ворота, минуя их безоружными.

– Может, нам вообще раздеться? – издевательски поинтересовался князь Олег, показывая абсолютное безразличие к инициативе королевы осажденных.

– Августейшая василиса приготовила для вас, князь, и вашей свиты пир в знаменитых константинопольских банях. Там вас ждут красивейшие из дев империи. Не удивлюсь, если вы действительно сочтете любые одежды излишними… – игнорируя сарказм князя, передал слова Зои Углеокой ее верный слуга, намекнув на готовность жены императора буквально на все.

Эти слова вызвали любопытство князя и его приближенных, пребывающих в эйфории от первых побед над византийцами. Конечно же, воинам не терпелось вторгнуться в пределы «райских кущ», как именовали Царьград христианские летописцы и вторили им скальды-гусляры.

Ратники не сомневались, что рано или поздно окажутся в сказочном городе, однако, когда у воина есть выбор, он предпочтет напасть и захватить город с оружием в руках, а не расходовать свое время на бесполезные дипломатические соглашения, которые никто из неграмотных ратников не смог бы прочитать ни на ромейском, ни на славянском языках.

– Мы пришли сюда получить ключи от города и прибить к его воротам свой щит! – вмешался в разговор юный княжич, что совсем не понравилось Олегу.

Это была его война! По крайней мере, на этот раз и именно здесь в нем, окрыленном, как зоркая морская чайка, рассмотревшая крупную рыбешку, возродился дух лидерства. На какое-то время безрассудство, свойственное княжичу, передалось регенту.

– Никогда, княжич, не спорь в присутствии вражеских вельмож! – осек князь горячего воспитанника и, обратившись к евнуху, выразил, словно в отместку за неуместную реплику соправителя, свое согласие войти в город безоружным: – Хорошо, мы войдем без мечей. Но выдвинем свое условие. Ты и еще сорок девять ваших вельмож, включая стратига и командиров всех тагм, от императорской стражи до артиллерии, останутся здесь, в нашем лагере, до конца переговоров.

У евнуха подкосились коленки. Он ушел с поникшей головой, чтобы передать василисе Зое условие князя, на которое она, естественно, с легкостью согласилась.

Строй видных военачальников, без которых невозможно было сдержать осаду, направился в лагерь русов. Их встретили улюлюканьем и нескрываемым презрением.

Князь позвал с собой только добровольцев, кто готов был оставить мечи и топоры в угоду собственному любопытству и безрассудству. Желающих оказалось слишком много, и князю пришлось выбирать.

Олег, приближенные воеводы и дружинники, несколько бояр из славян отправились в логово и главную цитадель Византии через Золотые ворота. Игорь остался в лагере руководить возведением укреплений и подготовкой к решающему приступу.

Челна доставила Олега и его безоружных людей к крепостным стенам со стороны Мраморного моря. Стражники натянули канаты, и врата в «рай» разверзлись.

Варяги шли по мощеным улицам города невиданной красоты под усиленным конвоем греческих ратников в красных плащах, в одинаковых шлемах с наушами, как у римских легионеров. Дорогу указывал монах, идущий впереди с золоченым крестом. Сзади делегации также пристроились служители культа с кадилами. Они то ли отгоняли злых духов, то ли очищали таким образом пройденный язычниками путь от скверны.

Олегу и его спутникам не было никакого дела до христианских суеверий. Их действительно впечатлили строения. Поразила изысканная архитектура искусных зодчих. Высказывать восторг у варягов было не принято, но глаза не могли скрыть удивления, взгляд бессознательно задерживался у диковинных изваяний и причудливых строений.

Здания с арками, мраморные статуи быкольвов и крылатых сфинксов, повсеместные фонтаны со сказочными рыбами и китами, из которых струилась прозрачная, как слеза девственницы, вода… Все это казалось нерукотворным и поистине величественным. Не зря столицу ромеев окрестили Царьградом!

Красота храмов с золотыми куполами и величие каменных дворцов мешали сосредоточиться неискушенным в зодчестве воинам, потратившим жизнь на походы и завоевания, а не на исследование истоков прекрасного. А ведь сосредоточиться, чтобы оценить силы еще не побежденного врага, стоило!

Что бросалось в глаза, так это отсутствие паники. Ее или жестоко подавили, или кто-то сумел мобилизовать защитников и внушить им, что еще не все потеряно. Кто-то пресек попытки мародеров и бунтарей посеять хаос, надев на колья головы казненных разбойников и трусов.

От внимательного ока бывалого полководца не ускользнули приготовления византийцев к отражению приступа. Имперские воины перетаскивали баллисты на тягловых лошадях и вручную, тащили снаряды на повозках, перевозили катапульты и сифоны с «греческим огнем» со стороны Золотых ворот, где натиск нападавших ослаб или вовсе прекратился, к неукрепленным стенам у императорского манежа, башни Велизария и дворца Влахерны. Именно под этими не отличающимися ни толщиной, ни высотой стенами русы разбили свой лагерь и ждали приказа возобновить атаку.

Город еще обладал ресурсом. Подкрепление подтягивалось к самому опасному для греков участку крепости как небольшими ручейками плохо обученных ополченцев, так и в ногу марширующими наемниками. Князь Олег, много повидавший на своем веку, принял наемников за франков. Он услышал обрывки их речи и распознал их язык, который он запомнил с тех незапамятных времен, когда молодым юношей ходил в набег на земли франков под командованием легендарного Рагнара Лодброка. Теперь было понятно, откуда ромеи переняли опыт. Франки тоже перегородили тогда подступы к своей столице железной цепью, натянув ее с фортов по обеим сторонам Сены. Инженерная мысль и военные ухищрения помешали тогда овладеть Парижем…

Одно было понятно: византийцы не собирались сдаваться! Тогда зачем они затребовали переговоры: неужели он ошибся и они просто тянут время в ожидании подкрепления из ближайших фем, или это ловушка…

Монах довел язычников до императорского дворца, по сравнению с которым бражный зал князя в Киеве показался хлевом для прислуги. Проводив делегацию во внутренний дворик, усеянный пальмами и кипарисами, монах исчез. Олег и его ратники остались наедине с вычурными павлинами и розовыми фламинго, безмятежно расхаживающими у искусственных ручейков.

Вскоре у колонн с позолоченными капителями, окаймляющих сквозную анфиладу, появились отборные гвардейцы, вооруженные арбалетами – тоже изобретением франков, отличающимся кучностью стрельбы короткими стрелами.

Выходит, все-таки это западня! Если так, то жизнь князя-регента и его верных соратников оборвалась бы прямо здесь, в сердце великого города! Поделом же, гордыня – плохой советчик, и он сам не уставал повторять эту истину, наставляя княжича.

Что ж, значит, в руинах великой столицы, а кто-то ее обязательно разрушит, не сегодня, так завтра, будет лежать и прах пятидесяти самонадеянных варягов, давших себя обмануть женщине. Нет ничего почетного в такой смерти.

Неужто они заслужили подобный исход и столь унизительную кончину в западне, устроенной незаконной женой василевса Зоей Карбонопсиной? Неужто пресловутая византийская хитрость оказалась сильнее варяжской доблести?..

Самобичевание вот-вот бы вылилось в необдуманные действия, но в анфиладе в окружении многочисленной свиты придворных дам и напыщенных вельмож, больше похожих на разрумяненных евнухов, нежели на советников, показалась инициировавшая переговоры императрица. Ее плащ несли пажи, кроткие бесполые юноши. Она была великолепна настолько, что достойные мужи простили бы ей высокомерие, и сияла чрезмерной ухоженностью.

– Мы рады приветствовать вас, князь, в столице мира! Вы хоть и непрошеный гость, но привлекли наше внимание своим внезапным появлением в столь суровые для империи времена! Уверена, мы сможем поладить и доставить друг другу удовольствие общения за кубком вина. Столы с яствами ждут вас. Позвольте проводить вас лично в наши знаменитые термы.

Летописец Феофан, просветивший василису Зою обо всем, что сам ведал о русах, выступал переводчиком. Он знал язык славян от моравских праведников, которые так и не достигли своей цели в прозелитизме среди этих варваров. Кое-кто из них принял от варягов мученическую смерть и сгинул в землях, где только видимое выдается за истинное… Они успели поделиться знанием, и оно по неисповедимому Божьему промыслу пригодилось именно теперь.

Князь-регент и его сорок девять безоружных сподвижников, среди которых находился и рыжебородый волхв Деница, оказались в императорских термах. То, что увидели русы, мало было назвать искушением.

Приглушенный свет от масляных ваз создавал таинственный полумрак. Дымились благовония. В огромных бассейнах из мрамора плескались обнаженные девы невиданной красоты. Они смеялись и зазывали мужей в воду. На золотых и серебряных подносах голые служанки подносили еду и напитки в кубках из золота.

Олег подал знак, запретив своим воинам притрагиваться к яствам и вину, пока его не отведают устроители пира. Сам же последовал за василисой в ее шатер, где за прозрачным шелком находилось просторное ложе. Императрица изъявила желание поговорить с князем с глазу на глаз. Ее слова переводил находящийся за шторкой Феофан-летописец.

– Твои воины, князь, не притрагиваются к вину и еде. Никогда не думала, что русы так аскетичны и скромны. Или это предосторожность?

Князь не ответил, многозначительно усмехнувшись, после чего Зоя подала знак рабыням и дегустаторам из вельмож и евнухов, которые отведали вина и яств из поданных кубков и подносов. Удостоверившись, что никто не умер, варяги расслабились и охотно поддались искушению. Все, кроме Деницы, тот разглядывал статуи и мозаичные фрески на сводах и потолке.

Варяги воспевали конунга Рюрика, его наследника и регента и хором кричали «Скол!», чокаясь кубками. Для них пели и танцевали актрисы. Прекрасные дивы бережно раздевали и провожали воинов сначала в термы, а затем на уединенные ложа, спрятанные за обнаженными белыми статуями, олицетворяющими языческое наследие античной Греции и Древнего Рима.

Роскошь и доступность опьянили воинов, они доверились своему князю. Раз они оказались в «раю», то глупо было не воспользоваться его благами. Князь ведь знает, что делает! Не стоит мешать переговорам меж сильными мира сего, особенно когда есть чем заняться…

Беседа в шатре императрицы также мало походила на изысканную дипломатическую казуистику. Зоя возлегла на ложе, едва прикрывшись прозрачной туникой, с бокалом вина.

– Я не требовал капитуляции жен, пусть сложат оружие мужья! – присоединяясь к пиршеству, князь повел разговор соответственно атмосфере.

– Ты вошел через Златые врата, как почетный гость, так стань союзником империи, а не ее врагом. Пожни общую с великим василевсом победу! – ласкала ухо князя искусительница.

– С великим василевсом? Если бы конунг Рюрик почитал великими всех, кто правил в больших городах, то мы не завоевали бы Гардарику, которая теперь зовется Русью и скоро покорит весь мир! – не постеснялся выразить свое сомнение в мощи императора Олег. – К тому же, насколько мне известно, Лев ослаблен войнами с агарянами, заплатил дань болгарам, а скоро будет платить и русам, если дорожит своим престолом.

– Зачем тебе рисковать своими людьми, ты же мудрый правитель и знаешь, что город неприступен. Скоро придет подмога из ближайших фем и кочевых поселений федератов. У вас закончатся припасы, ведь ты непредусмотрительно опустошил всю округу, разрушив и спалив даже мельницы. Твоих воинов сразят болезни. Каковы твои цели? Честолюбие может быть удовлетворено и без боя! Не всегда нужен меч! – обволакивала сладкими речами и объятиями Зоя.

– Меч нужен всегда! – изрек Олег, рассматривая кубок. – Меч не приспособлен для плетения интриг, но легко разрубает любую паутину, сплетенную даже самым большим пауком. А цель! Да, пожалуй, она есть! Слава! И трофеи. Что же еще желать воину? Мы ведь не земледельцы, иначе мы мечтали бы о земле. О плодородной земле, которая кое-кому достается даром, и он этого не ценит. Но земля у нас уже есть. Так что мы просто учим вас ценить свою. Никто не заслуживает землю в вечное пользование. Ни один из народов. Как ни один из людей не правит безмятежно. Так устроен мир.

– Те цели, которые ты ставишь, легко осуществимы без лишней крови. Трофеи? Пожалуйста, я от имени василевса выплачу дань, какую не выплачивали даже Аттиле. Рабы? Я дам тебе тысячи. Неужели твоему тщеславию недостаточно этих жертв? – заманивала в свои сети Зоя.

– Да, я слышал о том, что византийцы все время платят. А вы не думали, что именно из-за того, что вы все время платите, на вас нападают со всех сторон? – погладил свою бороду Олег, его глаза забегали после очередного поцелуя василисы, ему все труднее было сдержаться.

– Это традиция. Богатым легче откупаться, чем платить наемникам. Мы же настолько богаты, что делаем и то и другое, – ответила Зоя. – Твое честолюбие может быть вознаграждено с лихвой, если ты согласишься. Исполнить твои желания в моей власти. Именем василевса и его единственного багрянородного сына я вскрою сокровищницу и выдам тебе триста пятьдесят литров золота, столько платили королю гуннов Аттиле. А хочешь, я дам тебе вдвое больше, и хроники раструбят по всему миру, что ненасытные русы овладели имперской столицей и получили выкуп в семьсот литров золота.

– И в придачу овладеть тобой, для полного удовлетворения своих амбиций? – лукаво прищурился Олег. – Разделить ложе с императором ромеев, чтобы тешить себя иллюзией собственной значимости?

Князь так терпеливо выведывал, на что готова василиса, стоически не поддаваясь страсти, что в какой-то момент императрица усомнилась в своей способности соблазнить влиятельного вождя русов. Но не успела она об этом подумать, как Олег предал ее объятиям, попросив слуг с опахалами, сотрясающими воздух, удалиться.

– Ты большая искусница… – признался Олег, целуя ее груди. – Ты смогла соблазнить врага…

– Враг, у которого нет причин тебя ненавидеть, может легко превратиться в верного друга… – ответила провалившаяся в негу Зоя.

– А как отнесется к твоей жертве василевс? – спросил Олег, отбрасывая прозрачную тунику.

– Василевс – политик и он не осудит мать, спасающую свое дитя и пошедшую на все ради спасения государства…

Переведя эти слова своей покровительницы, удалился и летописец. Застолье продолжалось до утра.

Игорь с помощью оставшегося с ним Асмуда успел завершить подготовку к приступу и укрепил лагерь. Вестей из Царьграда не поступало. Ни плохих, не хороших. Титулованные заложники являлись слабым утешением и не заменяли полное отсутствие вестей. Под утро княжич увидел на другом берегу Золотого Рога активные передвижения всадников. Их становилось все больше. Это были кочевники-печенеги, прибывшие по зову из Царьграда…