Текст книги "Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник)"

Формально в вину герою вменяют крошечный, проходной эпизод в романе, на деле же – его этническое происхождение. Для многих людей на Западе быть мусульманином после трагедии 11 сентября 2001 г. само по себе есть преступление. К тому же герой – человек образованный, женат на англичанке, наконец, написал книгу. Круглосуточные избиения, пытки, допросы, на которых задаются одни и те же вопросы: с кем из руководителей террористического подполья в Англии он знаком, от кого в руководстве ХАМАС получал инструкции, сколько раз встречался с Бен Ладеном. После допросов – одиночная камера, кишащая тараканами и крысами.

Олдисс психологически точно и убедительно воссоздает облик человека, подвергающегося истязаниям. Отчасти эта ситуация может напомнить известную книгу Кестлера «Слепящая тьма», в которой описан арест, одиночное заключение и казнь старого большевика Рубашова в годы массовых сталинских репрессий. Но между этими книгами есть существенная разница. Во-первых, Кестлер был арестован в 1937 г. франкистами, сидел в тюрьме, слышал, как пытают и расстреливают людей. Олдисс никогда не подвергался тюремному заключению, и все, о чем он пишет, плод его воображения. Во-вторых, хотя герой Кестлера мучился от бесконечных допросов, пребывания в одиночной камере и дурных условий содержания, его не пытали. Тогда как героя Олдисса пытали, придумывая новые и новые мучения – и физические, и душевные; так, его шантажировали угрозой расправы с женой, включали запись полученных под пытками ее признаний, что муж террорист, наконец, сказали, что она умерла от сердечного приступа в другой тюрьме (все это, как выяснилось потом, было ложью).

Растерянность и ужас героя сменяются отчаянием, его сознание словно расщепляется – и он временами начинает ощущать себя человеком по имени Фримэнт, живущим на далекой планете Стигии. По словам Олдисса, этот топоним, обозначающий мир одновременно живой и неживой, навеян поэмой Джона Милтона «Потерянный рай». Но писатель дает еще одно объяснение, куда более прозаическое тому, как возникло это название: герой по дороге на очередной допрос начал умолять тюремщиков сказать ему, где он находится; в Сирии, получает он издевательский ответ, где же еще; и степень этой насмешки становится яснее позже (когда Пол узнает, что все это время он находился в подземной тюрьме в Лондоне). Сирия трансформировалась в больном сознании героя в Стигию.

Этот мир заселен переселенцами с Земли, перебравшимися сюда много лет назад, чтобы построить совершенное общество, свободное от расового и социального неравенства. Но эти планы давно забыты, и руководитель колонии Астарот стремится уничтожить всех представителей единственной гуманоидной расы на планете – и преуспевает в своем намерении, ведь ничто так не объединяет людей, как общая ненависть. Потом выясняется, что на планете существовала высокоразвитая цивилизация собак, в которой человекообразным аборигенам была отведена вспомогательная роль, но к тому времени и тех, и других уничтожили земляне. Переселенцы с Земли заражены ненавистью ко всему чужому, они несут смерть тому, что хоть немного отличается от привычного, для них понятия гуманность и толерантность звучат воистину как на инопланетном языке (вот оно, космическое зеркало, в котором отчетливее видно социальное зло). Планета выписана Олдиссом с присущей его книгам психологической и «фактографической» точностью.

Потом в колонии происходит переворот, к власти приходят политические враги Астарота, от которого скрывался Фримант. Это, в сущности, такие же ограниченные, властолюбивые люди, озабоченные только удержанием власти и личным обогащением. И плакаты, висящие повсюду в столице планеты, своей стилистической незатейливостью и социальным простодушием так напоминают лозунги Советской власти: «Будь добропорядочным гражданином», «Дети – наше будущее», «Счастье – в будущем»[224]224
  Be good citizen! Children are our future! In future lies happiness!//Aldiss B.W. HARM. P. 180.


[Закрыть].

Концовка книги, при всей своей неожиданности, логична, ибо следует из развития идейного «сюжета» романа. Героя освобождают (дело, которое ему «шили», развалилось). А спустя несколько дней в его дом врываются сотрудники секретной службы и надевают на него наручники. На вопрос, почему его вновь арестовывают, ему с ненавистью сообщают: только что на Даунинг-стрит был убит премьер-министр Великобритании – и именно так, как ты, негодяй, описал в своем романе…

Олдисс обращается в романе к одной из самых сложных проблем современной жизни Запада. Безусловно, с терроризмом необходимо бороться. Но как? И допустимо ли в этой борьбе использовать любые методы – вплоть до тех, к каким прибегают террористы? После того, как мир узнал правду о тюрьмах Абу-Грейб и Гуантанамо, где пытали невиновных людей, стало понятно, что терроризм словно проверяет традиционные – и казавшиеся до недавнего времени незыблемыми – демократические ценности западного общества. Стало очевидно, что власть в странах Запада прибегает к двойным моральным стандартам. Можно ли в нынешней политической ситуации говорить о терпимости религиозной и расовой, о ценности человеческой личности, уважении к человеку – вне зависимости от цвета кожи и конфессиональной принадлежности? В мире, где секретные службы обрели невиданные ранее привилегии и возможности, никто не может быть защищенным от полицейского произвола.

Терроризм – наверное, самая страшная опасность современного общества в XXI в… По поводу этого нет, разумеется, двух мнений. Ценность человеческой личности, вне зависимости от цвета кожи и конфессиональной принадлежности, защищенность человека в современном западном мире, где секретные службы получили невиданные ранее привилегии и возможности, уважение к человеку, независимо от того, какого он происхождения и религиозных убеждений, наконец, проблема двойных моральных стандартов, к которым прибегают на Западе – все это становится темой для обсуждения западных масс-медиа.

Вместе с тем, Олдисс понимает сложность вставшей перед западным обществом проблемы. В книгу включено интервью, взятое у Олдисса известным американским фантастом Лестером дель Реем. Отвечая на вопрос, стал ли он в последние годы более пессимистичен относительно будущего человечества, Олдисс ответил примечательным образом: «Я стал менее оптимистичным относительно сегодняшнего дня. Сейчас в Великобритании находят убежище многие люди, которые приезжают из грязных пыльных деревушек на Ближнем Востоке. Они и не знают, и не понимают особенности жизни у нас. Возможно, потому-то многие из них станут силой, которая разрушит западную цивилизацию…»[225]225
  [Have you become more pessimistic about humanity’s future?] – I have become less optimistic about today. Many people have taken refuge in Britain from dirty, dusty villages in Middle East. They neither know nor understand the West. Consequently, many would destroy it//Aldiss B.W. HARM. P. 224.


[Закрыть] И в том, что происходит сейчас в Англии и в других государствах Европы (прежде всего, во Франции), Олдисс винит обе стороны: и христиан-европейцев, и иммигрантов-арабов. А в том, что об этом пишут мало и как-то стыдливо, тоже, считает Олдисс, проявляются двойные моральные стандарты в общественной жизни Запада.

Думается, здесь уместно сослаться на результаты исследований, проведенных британскими социологами и демографами. По данным британского Управления национальной статистики, демографическая ситуация в Великобритании меняется, и меняется угрожающе. В 2001–2003 гг. цветное население страны увеличилось с 6,6 млн человек, тогда как белое население сократилось на 100 тысяч. Более 30 % жителей Лондона уже имеют небелый цвет кожи, а в Бирмингаме их почти половина, причем в основном это мусульмане. Всего в Великобритании насчитывается 700 медресе, где по аналогии с христианскими воскресными школами после занятий в обычных школах обучается почти 100 тысяч детей[226]226
  Великобритания: эпоха реформ. М., 2007. С. 12.


[Закрыть].

И после того, как выяснилось, что организаторами террористических атак в лондонском общественном транспорте 7 июля 2005 г. были не иностранцы, а натурализованные и выросшие в Британии мусульмане, в стране стали говорить куда более открыто о том, что такое современная британская нация, как «соотносится интеграция и ассимиляция, жизнеспособна ли концепция многокультурья[227]227
  Великобритания: эпоха перемен. С. 25.


[Закрыть]». И если недавно девять из десяти жителей страны считали, что британец необязательно должен быть белым, и четверо из пяти – что необходимо уважать права этнических меньшинств, то ныне общественная ситуация стала меняться. И не случайно, что в 2004–2005 гг. количество преступлений, совершенных на расовой почве, увеличилось на 12 %[228]228
  Там же. С. 25.


[Закрыть].

Олдисс написал сильный антивоенный и антитеррористический роман, в котором авторская позиция выражена, как всегда, четко: писателю ненавистны любые формы унижения и подавления человека. Зададимся неожиданным вопросом, каков был бы прием книги, если бы она была переведена на русский язык? Можно побиться об заклад, что этот роман Олдисса, все книги которого до сих пор принимались нашими читателями на ура, провалился бы. И не только потому, что нашего читателя едва ли впечатлил бы роман об ужасах, которые испытывал невиновный человек, брошенный в тюрьму. Нашему читателю это все хорошо знакомо – прежде всего, по обширнейшей «лагерной литературе», основанной на ужасах сталинского времени. Причина того, что к книге Олдисса отнеслись таким образом, думается, не только в этом. Последние десять-пятнадцать лет тема тюрьмы, зоны, воровской жизни стала одной из самых популярных, воровской жаргон проникает во все сферы жизни, от телевидения до политики. На нас обрушивается поток литературы и фильмов об уголовниках и местах заключения, телевизионных сериалов про зону и тюрьмы. Причина успеха – коммерческого, в условиях рынка! – этой культуры в том, что она востребована, что она нужна, иначе она не смогла бы существовать. При этом важно, что героем, на стороне которого симпатии и автора, и читателей/зрителей, практически никогда не становится осужденный по политической статье, но только по уголовной.

К тому же для добропорядочного англичанина «бобби» – один из символов английской стабильности, прочности закона, надежности жизни, охраняемой законом. Само наличие полицейского на улице для англичанина означает спокойствие, умиротворение и уверенность в стране и жизни. У нас же страж правопорядка – это не просто «мент» (слово, заметим, пришедшее из воровского жаргона), но обязательно мент в сопровождении уничижительных прилагательных, из которых «поганый» – самое приличное. Думается, что нелегко было бы сотрудникам Скотленд-Ярда понять, почему в России полицейский участок называется «ментовка», а полицейский служебный автомобиль – «ментовоз».

Для западного читателя то, что показал Олдис в романе, – страшное, пугающее, но исключение в работе правоохранительной системы, для нас же, увы, это норма. Наши газеты пестрят сообщениями о деятельности милиционеров разных подразделений – от райотделов до МУРа, к которым прочно приклеилось определение «оборотни в погонах». Растет статистика (и это только официальная!) по уволенным из рядов МВД за коррупцию, взятки и многое другое, деликатно называемое «превышением служебных полномочий», за чем стоит длинный перечень самых разных преступлений, среди которых убийство – не самое жуткое.

И еще одно соображение. Олдисс говорит о мусульманине-«полукровке», который, несмотря на английское гражданство и высшее образование, для следователей все равно мусульманин, «чужой». Можно представить, как был бы воспринят у нас роман о том, как, например, образованного чеченца посадили в тюрьму и начали «прессовать», добывая признательные доказательства. Можно быть, увы, уверенным, что реакция подавляющего большинства читателей была бы однозначной: ну и поделом… Потому давний, «застойных времен», анекдот «Два мира – два Шапиро» звучит, увы, весьма актуально.

Одна из важнейших областей литературной работы Олдисса – фантастиковедение. Интерес к литературной критике и литературоведческим изысканиям у Олдисса возник еще в 50-е гг., когда он работал литературным редактором в газете «Дейли Мейл». Его статьи и историко-литературные работы представляют собой весомый вклад в современное западное фантастиковедение[229]229
  Назовем некоторые, наиболее важные, на наш взгляд, работы: Aldiss B. The Shape of Further Things: Speculations on Change. Lnd, 1979; Aldiss B. Billion Year Spree: A History of Science Fiction. Lnd and N.Y., 1973; Aldiss B. Science Fiction as Science Fiction. Frome, 1978; Aldiss B. This World and the Nearer Ones: Essays Exploring the Familiar. Lnd, 1979; Aldiss B. Science Fiction Quiz. Lnd, 1983; Aldiss B. The Pale Shadow of Science. Seattle, 1985; Aldiss B. The Detached Retina: Aspects of SF and Fantasy. Liverpool, 1995.


[Закрыть]. В отличие от тех исследователей, кто либо отказывает фантастике в праве на существование, либо рассматривает ее как самостоятельное, изолированное явление в культуре XX в., Олдисс считает, что НФ – закономерный этап развития фантастического в мировой литературе. Для Олдисса научная фантастика – наследница готического романа[230]230
  Aldiss B. Trillion Year Spree. P. 35–36.


[Закрыть], он называет матерью НФ Мери Шелли, автора знаменитого романа «Франкенштейн, или Новый Прометей»[231]231
  Глава о М.Шелли в книге «Отслоенная сетчатка» так и называется: Science Fiction’s Mother Figure//Aldiss B. The Detached Retina. P. 52–86.


[Закрыть].

Нельзя не согласиться с остроумным наблюдением Олдисса, что все существующие определения фантастики несовершенны, потому как литературоведческие дефиниции должны походить на карту, которая необходима, чтобы помогать путешествию, а не подменять его собой[232]232
  Any definition of science fiction lacks something. Definitions should be like maps: they help explore the ground; they do not substitute for exploration//Aldiss B.W. Billion Years Spree. P. 3.


[Закрыть]. Для Олдисса научная фантастика – новый способ находить в привычном и обыденном, новый взгляд на известное, устоявшееся. Для того чтобы показать это, писатель должен обладать особым даром, своего рода отслоенной сетчаткой – именно так, The Detached Retina, называется одна из его книг о фантастике[233]233
  Aldiss B. The Detached Retina.


[Закрыть]. При этом схожим даром видеть мир под иным углом зрения должен обладать и читатель НФ.

Научная фантастика – литература не идей, а людей, она говорит о человеческих судьбах и проблемах, а не о том, что происходит в научной лаборатории или на заводе. Как-то Олдисс, говоря о собственном творчестве, произнес примечательные слова, которые точно выражают суть той литературы, которой писатель посвятил свою жизнь: «Мои книги – о человеческом горе, отчужденности, разочаровании, стойкости, способности идти на компромисс, любви. Разве все это не достаточно реально?»[234]234
  …my stories are about human woes, non-communication, disappointment, endurance, acceptance, love. Aren’t those thongs real enough?//Twentieth-Century Science-Fiction Writers. 2d ed. Ed. by C.C.Smith. Chicago-L., 1986. P. 6.


[Закрыть]. Олдисс неоднократно подчеркивал, что именно благодаря НФ мы осознаем, сколь сложен мир, и получаем возможность насладиться этой сложностью.

Олдисс известен в нашей стране как писатель-фантаст, у себя же на родине его знают и как автора реалистических произведений, имевших немалый читательский успех и хорошо принятых критикой. В частности, Энтони Берджес включил роман Олдиса «Жизнь на Западе»[235]235
  Aldiss B.W. Life in the West. L., 1980.


[Закрыть] в число девяноста девяти лучших романов, вышедших на английском языке во второй половине XX в. А роман Олдисса «Забытая жизнь» (1988) в Англии был назван одной из наиболее значительных книг о второй мировой войне. В романе реконструируется – по письмам героя, Джозефа Уинтера, его путевым заметкам и дневникам – судьба человека, оказавшегося (как и сам Олдисс) в 1943 г. в составе английской армии в Юго-Восточной Азии. Для героя то, что он пережил на войне, изменило его жизнь – не случайно он в письме сестре говорит, что Бирма для него не столько какая-то определенная страна, сколько состояние памяти. Джозеф и его друзья предстают не как «солдаты империи», защищающие ее на дальних рубежах, но люди, вовлеченные против их воли в ужасы войны. Роман – своего рода антитеза мифу о священной миссии белого человека, киплинговскому «бремени белых». Джозеф, которого судьба сталкивает с китайцами и японцами, малазийцами и индонезийцами, понимает, что именно война учит уважению к Человеку, независимо от цвета его кожи.

Объем сделанного Олдиссом поражает, и своего рода формулой его творческой деятельности, сущности неустанного творческого поиска, наверное, может стать название его раннего романа Non-Stop, «Без остановки». Воистину без остановки из-под его пера выходят романы и повести, путевые записки, литературоведческие исследования, сборники рассказов и стихов.

Трудно удержаться и не сказать хотя бы пару слов об Олдиссе-поэте. Он не стремится экспериментировать в области формы. Его стих прозрачен, порой подчеркнуто прост, но при этом насыщен метафорически, истоки чего – в культуре английской поэтической речи. Из присланных им мне четырех стихотворных сборников самой неожиданной стала книга «Домашняя жизнь с кошками»[236]236
  Aldiss B. Forgotten Life. L., 1988.


[Закрыть], превосходно изданная, с отличными иллюстрациями, она содержит стихи о кошках, которые жили… в доме Брайана и Маргарет в течение десятилетий их совместной жизни.

Страстный путешественник, Олдисс побывал почти во всех странах Европы, в обеих Америках и в Азии. В 1977 г. Олдисс две недели провел в нашей стране, посетив Москву, Ленинград и Грузию[237]237
  См. об этом главу «Культурные тотемы СССР»//Aldiss B. This World and the Nearer Ones: Essays Exploring the Familiar. Kent (OH), 1981. P. 233–248.


[Закрыть] (28). Один из самых колоритных рассказов в его лучшей биографической книге «Такая краткая жизнь» посвящен поездке в 1994 г. в Туркмению. После посещения этой страны, культура которой произвела на Олдисса большое впечатление, он перевел на английский стихи классика туркменской литературы Махтамкули. Книга переводов была выдвинута на соискание самой авторитетной в республике литературной награды, премии Махтамкули; однако премия была в тот год присуждена, как в предыдущий (а также и последующие), Туркменбаши Сарпамурату Ниязову[238]238
  Aldiss B. The Twinkling of an Eye. P. 458–464.


[Закрыть]…

Самые громкие художественные победы Олдисса связаны с фантастикой. В одном интервью Олдисс так описывал торжественный обед по случаю присуждения очередной Букеровской премии: за столом, где он сидел, мало кто читал книги, выдвинутые на соискание премии, сам обед проходил вяло и скучно, в основном присутствовали люди, мало знакомые друг с другом. Разве можно это сравнить, с энтузиазмом продолжил Олдисс, с вручением, например, премии «Хьюго» – настоящим праздником, где все ощущают свою причастность к некоему братству любящих фантастику, где все радостны и доброжелательны и, конечно, читали всех номинантов! Я благодарен судьбе, пишет Олдисс в книге «Картографы ада»[239]239
  Hell’s Cartographers. Some Personal Histories of Science Fiction Writers. L., 1975.


[Закрыть], что занимаюсь фантастикой. Этот мир, писатели и фэндом, – мой мир, я счастлив и горд, что принадлежу к нему.

Главным в жизни Олдисса – как в творчестве, так и в его дружеских привязанностях, – всегда оставалась фантастика. Все – без преувеличения – значительные события в западной фантастике второй половины XX в. проходили при активнейшем участии Олдисса. А даже краткий перечень писателей (не говоря уже о критиках и издателях), с которыми Олдисс встречался и дружил, походит на конспект истории фантастической литературы XX в.: Клайв Степлз Льюис, Джон Уиндем, Джеймс Уайт, Артур Кларк, Джеймс Баллард, Дорис Лессинг, Альфред Ван Вогт, Гарри Гаррисон, Фредерик Пол, Даймон Найт, Альфред Бестер, Филип Дик, Роберт Силверберг, Саке Комацу, Ион Хабану, Сэм Люндваль, Джанфранко Вивиани…

Приверженность этой литературе – результат не только давней, со школьной скамьи, привязанности к жанру, но и глубокой убежденности писателя в том, что «научная фантастика более чем какой-либо другой вид литературы есть литература сегодняшнего дня. В этом-то и таится секрет ее притягательности – она описывает то, что происходит с миром сегодня. …Те же, кто называет себя идейным противником фантастики, по-видимому, просто не любят (или не умеют) думать. Мозг, как и тело, не может существовать (или хотя бы по-настоящему функционировать) без гимнастики. Я полагаю, что это тоже одна из главных причин, почему одни пишут (а другие читают) научную фантастику. Она привлекает не только своей исключительной занимательностью, но и расширяет наш кругозор, стимулирует и укрепляет мышление» [240]240
  Олдисс Б. У истоков будущего//Техника-молодежи.-1973.-№ 8.-С. 13.


[Закрыть].

(Действительно, как причудливо, по словам классика, тасуется колода… Только что приведенная цитата взята из моей самой первой публикации, которой стал перевод статьи Олдисса, подготовленный с моим тогдашним соавтором Мишей Ковальчуком и подписанный нашим общим псевдонимом Вл. Гаков. В то время, в начале 1970-х, Олдисс представлялся мне полуабстрактной фигурой, кем-то наподобие Герберта Уэллса. Мог ли я предположить, что через лет пятнадцать познакомлюсь с Олдиссом и между нами возникнут дружеские отношения…

И в качестве подтверждения того, что последняя фраза – не фигура речи, небольшая история, не имеющая прямого отношения к фантастике. После знакомства в августе 1988-го мы обменялись с Олдиссом визитками, началась переписка, мы посылали друг другу книги (его – и Маргарет – особенно интересовали книги о культуре России). Наступил август 1991-го. 21-го числа, когда путч был подавлен, я вернулся домой в состоянии эйфории, проведя несколько часов на площади Дзержинского и наблюдая в тысячной толпе, как снимают «железного Феликса»…

Около двенадцати ночи зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал знакомый чуть глуховатый голос Олдисса: «Это ты, Владимир? Ты в порядке, как твои близкие? Никто из вас не пострадал? Мы с Маргарет так переживали за тебя, особенно когда в новостях передали, что в Москве на улицах начали стрелять. Славу Богу, все закончилось благополучно. И как хорошо, что у меня был твой номер телефона…» (Надо ли говорить, что этот звонок был для меня вторым потрясением за прошедший день…)

* * *

Пожалуй, лучшее, что создал Олдисс в фантастике, – это трилогия «Весна Хелликонии»[241]241
  Aldiss B. Helliconia Spring. L., 1982.


[Закрыть] (1982), «Лето Хелликонии»[242]242
  Aldiss B. Helliconia Summer. L., 1983.


[Закрыть] (1983) и «Зима Хелликонии»[243]243
  Aldiss B. Helliconia Winter. L., 1985.


[Закрыть] (1985). Хелликония – один из самых запоминающихся миров в современной фантастике, стоящий в одном ряду с Дюной Фрэнка Херберта и планетой Гетен Урсулы Ле Гуин. Этот мир тщательно, до мелочей, продуман и выписан: от природных особенностей планеты, ее флоры и фауны до физиологических и психологических характеристик ее обитателей. При создании этого мира, который писатель поместил в созвездии Змееносца, Олдисс уделил особое внимание его космогонии и биологии. Жизнь Хелликонии жестко детерминирована космологическими факторами, зависит от того, какое положение занимает планета по отношению к Фрейр, большему солнцу своей бинарной звездной системы: по мере прохождения Хелликонией пути по орбите от афелия до перигелия палящая жара сменяется жестокой зимой, убивающей все живое. Потому-то и название планеты образовано от слова Hell, ад. Можно лишь удивиться, почему в вышедшем у нас переводе трилогии[244]244
  Олдисс Б. Весна Гелликонии. М., 2003; Олдисс Б. Лето Гелликонии. М., 2003; Олдисс Б. Зима Гелликонии. М., 2004.


[Закрыть] планета названа Гелликония; вероятно, в издательстве АСТ решили, что название имеет отношение скорее к музыкальному духовому инструменту геликон…

За «большой год» Хелликонии – или полный цикл обращения вокруг Фрейр (он равен 2592 земным годам) – жизнь на планете, ушедшая на время невыносимых зимних холодов (зима длится свыше 400 земных лет) в подземные города, выходит весной на поверхность, достигает расцвета летом и вновь «закукливается» при приближении зимы. За год Хелликонии ее цивилизация проходит путь, пользуясь привычными историческими категориями, от первобытно-общинного строя к феодальному – и обратно в «темные века», в пещерное варварство. Пожалуй, в мировой фантастике не было книги, в которой погодный фактор столь буквально управлял бы жизнью планеты.

Когда Олдисс передал рукопись первого тома издателю Тому Мэшлеру, тот спросил писателя в шутку: «Так о чем же трилогия?» И Олдисс точно так же шутливо ответил: «Она совершенно в английском духе – о переменах погоды»[245]245
  What’s this whole trilogy going about? – It’s very English. It’s about a change in the weather//Aldiss B. Bury My Heart at W.H.Smith’s. A Writing Life. L., 1990. P. 253–254.


[Закрыть]. Добавим: кто еще, как не писатель, выросший в Англии, стране, для которой погода стала важной частью ее культуры, смог бы написать такой роман…

На Хелликонии обитают представители двух рас: люди и фагоры. Обитатели Хелликонии антропоморфны, они внешне ничем не отличаются от землян, тогда как психологически между ними большая разница. По словам Олдисса, «у обитателей Хелликонии более плавная и размытая граница между жизнью и смертью, в отличие от четко разграниченных этих состояний у землян. …На Хелликонии вслед за физической смертью следуют несколько переходных состояний»[246]246
  Цит. по: Олдисс Б. Гелликония. М., 2006. С. 501.


[Закрыть]. В течение какого-то времени души умерших находятся в некоей реальности, куда могут проникать души живых и общаться со своими ушедшими близкими. Но для этого людям необходимо войти особое состояние, называемое «паук» (ударение на первом слоге). Подобные контакты живых и неживых (ставшими привычными для обитателей Хелликонии) неоднократно используются героями трилогии по ходу развития сюжета.

Фагоры – прямоходящие существа, крупнее людей, покрыты густым мехом белого (реже черного) цвета, на голове длинные и острые рога, благодаря чему они похожи на уменьшенных и окарикатуренных минотавров. Они всеядны и на удивление стойки к холодам – зима, уничтожающая человеческую цивилизацию, для них лучшее время года.

Люди и фагоры питают друг к другу устойчивую ненависть, сражаясь насмерть за власть на планете. Но главным образом фагоры опасны для людей тем, что выступают переносчиками хеллико-вируса, вызывающего смертельную болезнь, эпидемии которой возникают два раза: перед наступлением зимы (так называемая «жирная смерть») и перед наступлением весны (так называемая «костная лихорадка»). От нее умирают не все – выживают те, кто моложе и крепче, при этом их внешний облик претерпевает сильные изменения. Казалось бы, ситуация ясна: фагоры плохие, а люди хорошие.

Но такая схема могла быть использована только писателем второго, как булгаковская несвежая осетрина, сорта. Олдисс отказывается от примитивного «черно-белого» варианта повествования, вводя некую загадку происходящего, подобно тайне в детективе. Оказывается, что людям, как ни парадоксально, необходимо (как говорят медики, по жизненным показаниям) переболеть этой болезнью, ибо только после этого у выживших меняется обмен веществ и они могут приспособиться к меняющимся природным условиям. Иными словами, изменение метаболизма человечества – условие его выживания на планете. Таким образом, существование двух биологических видов на планете взаимообусловлено, фагоры – необходимая часть ее биоценоза, а потому истребление всех фагоров Хелликонии чревато исчезновением вируса убийцы/спасителя и грозит людям гибелью.

Космогоническая и биологическая особенности жизни Хелликонии выписаны Олдиссом весьма обоснованно, скрупулезно, а главное, с опорой на последние достижения науки в этих областях. Вообще научная составляющая фантастики в трилогии весьма основательна – в конце каждого тома, в списке тех, кого автор благодарит за помощь в работе над книгой, фамилии авторитетнейших специалистов в самых разных областях знания: астрономии и геологии, климатологии и биологии, антропологии и химии, истории и филологии. Важно отметить, что за консультацией в филологической сфере Олдисс обратился к профессору Тому Шиппи – тому самому, кто был много лет назад студентом Толкина, а сейчас возглавляет ту же кафедру в Оксфорде, во главе которой находился в свое время творец Средиземья. Т. Шиппи – один из крупнейших медиевистов Великобритании, автор одной из лучших работ в современном толкиноведении[247]247
  Шиппи Т. Дорога в Средиземье. СПб, 2003.


[Закрыть].

Олдисса всегда отличало уважение к научному знанию, и он еще в начале своего творческого пути говорил, что писатель-фантаст не имеет права не разбираться в науке: «Я недолюбливаю писателей-фантастов, чьи представления о собственно научной стороне изображаемого настолько поверхностны, что они полагают (встречаются и такие!), что Марс старше Земли, а между изобарой и простым баром разница только в ассортименте. …По-видимому, то, что иные мыслители пытаются подать как различие двух культур – технической и гуманитарной, – является на само деле бескультурьем»[248]248
  Олдисс Б. У истоков будущего. С. 12.


[Закрыть]. Но главное в его трилогии – не НФ выдумки и идеи, а жизнь, по словам писателя, «обычных смертных людей, существующих в обычном, подверженном ошибкам мире, таких же, как мы с вами…»[249]249
  Олдисс Б. Геликония. С. 23.


[Закрыть].

Первая книга трилогии – «Весна Хелликонии». Пролог к роману представляет собой историю подростка по имени Юлий, попавшего в подземный город Панновал. Власть в городе, состоящем из множества больших и малых пещер, расположенных в толще скального массива, принадлежит жрецам бога Акха. Жизнь в Панновале жестко регламентирована системой жреческих предписаний, цель которых – подавить человека, внушить ему покорность, страх перед гневом вездесущего бога. На первых порах так и происходит с героем – сирота-подросток решает стать жрецом бога Акха. После долгих месяцев послушничества, приобщения к таинствам сословия он наконец принимает сан. И – обманывается в своих надеждах на душевное успокоение, которое, как ему казалось, принесет принадлежность к жреческому сословию. Интриги, доносы, заговоры – вот, оказывается, чем живут «исполнители божественного предначертания». В пещеры-тюрьмы бросают по обвинению в ереси каждого, кто выражает недовольство существующим порядком вещей. Все больше тяготит Юлия жизнь среди лжи и лицемерия, бессмысленность и отупляющее однообразие ритуалов, все чаще обжигает память о былой свободе. Наконец он бросает вызов теократической системе Панновала, решив убежать из подземного города…

История загадочного города вечной ночи, культ мрачного и жестокого бога, борьба жрецов за власть – все это, выписанное в традиции исторической фантастики, рождает в читателе ожидание книги остросюжетной, динамичной (как, например, цикл «Теплица»). Несомненно, ожидание это оправдывается – но лишь отчасти, потому Олдисс переносит центр тяжести повествования в область проблем социально-философских, этических. Соответственно и внимание читателя все больше завладевает процесс «второго рождения» героя, осознания им себя как личности, растущее стремление к свободе, протест против насилия над собой. И благополучный побег Юлия и еще трех жителей Панновала из города, выход их после многочасового опаснейшего путешествия на поверхностность земли становится символом победы сил разума над косностью, фанатизмом, символом нравственного величия человека, защищающего в себе – и в других! – человеческое. История Юлия, рассказанная в прологе, определяет, подобно увертюре, «ритмический рисунок» всей трилогии.

Действие «Весны Хелликонии» охватывает историю пяти поколений – потомков Юлия – и разворачивается в городе Олдорандо. Прослеживая судьбы нескольких семей, Олдисс создает целостную картину жизни родовой общины во всех ее срезах: хозяйственном, военном, культурном.

Различным образом герои понимают то, чем жив человек, что должно составлять основу его бытия. В уста Лойланун, дочери ведуньи и хранительницы древней магии Лойл Брад, Олдисс вкладывает одну из программных фраз романа: «…Мы должны копить знания…Уважать знания… Они важнее, чем еда…»[250]250
  Цит. по: Олдисс Б. Гелликония. С. 152.


[Закрыть] Немногие поддерживают ее – большинству куда понятнее позиция одного из правителей Олдорандо, жестокого властолюбца Аоз Руна, убежденного, что все в жизни решает сила, а знания – это «медленный яд»[251]251
  Олдисс Б. Гелликония. С. 193.


[Закрыть], «ненужная роскошь. Знания порождают нахлебников»[252]252
  Там же. С. 258.


[Закрыть].

Шей Тал, подруга Лойланун, первой среди соплеменников решилась открыто выступить против бесправного, униженного положения женщины, призвать к ее духовному освобождению: «Мы заражены невежеством. Вот что я хочу предложить вам. Знания. Истину. Вы боитесь их, я знаю. Вы должны подняться настолько, чтобы полюбить их, стремиться к ним. Ищите свет!»[253]253
  Там же. С. 154.


[Закрыть] Однако убежденность в абсолютной ценности лишь собственного духовного опыта привела Шей Тал к отрицанию любых иных путей познания истины, кроме тех, что предлагала она. В поисках смысла человеческого предназначения Шей Тал обратилась к «миру теней», пытаясь получить ответы на вопросы бытия от душ умерших предков.