Текст книги "Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть"

МГУ

А вот судьба Раисы Титаренко сложилась иначе.

В 17 лет она окончила школу с золотой медалью. И из Башкирии (где тогда проживала семья) отправилась в Москву. В то время премией за золотую медаль была возможность поступать в любой вуз страны. Конечно, этим высшим учебным заведением стал МГУ. В 1949 году Рая поступила в университет.

В общежитие пришла худенькая девушка с огромными темными глазами. Их цвет тонул в обрамлении черных, словно бархат, ресниц. Девушка смущенно улыбалась и тихим голосом представлялась:

– Здравствуйте, я Рая.

Но смущение не помешало девушке занять одно из лучших мест в комнате, да еще так, чтобы от окна шел свет. Время было трудное. Четыре года как закончилась война. Четыре года прошло, и только-только люди стали приходить в себя. Только-только девушки научились открыто улыбаться и, не стесняясь своих тощих ребер, переодеваться в присутствии друг друга.

Отвращение к своему телу, как ни странно, оказалось очень распространенным психозом после окончания Отечественной войны. С чем это было связано, затрудняются ответить специалисты и исследователи. Может быть, тяжелое время, голод, боль и страх, антисанитария и давящие условности, когда банальные радости секса просто переставали существовать как эмоциональная и физиологическая потребность, и привели к тому, что желания подавлялись, а открытость и тем более эротизм были вымараны из сознания рассудком. Это надо было учиться преодолевать.

Но преодолевать-то надо было очень деликатно. Любое непонимание того, как начать целоваться, сводилось к оценке примерно подобного рода: «между ними были бережные отношения».

Бережные отношения? Бережные отношения, помноженные на полную безграмотность и закомплексованность, привели к тому, что лозунг «секса у нас нет» возвели в национальную политику. Возможно, поэтому девушки того времени могли быть девственницами до тридцати лет? Запреты. Табу. Ограничения.

Раиса в 18 лет была совершенно такой же девушкой. То есть застенчивой и едва ли понимающей, что молодой человек может возбудиться, даже дотрагиваясь до нее.

Это случилось на танцах, куда девушка пошла, кажется, в первый год своего обучения в МГУ. Военное училище. Красавцы-курсанты. Приятный полумрак. Легкий фокстрот, потом вальс, потом что-то быстрое. Девушки, смущаясь и хихикая, стоят вдоль стеночек или прогуливаются стайками. Когда начинает играть музыка, некоторых приглашают. Мелькают белоснежные блузки, красивые прически, ухоженные пальчики. Следует отметить, что в военные училища на танцы ходили только очень аккуратные девушки. Студентки МГУ, педагогического института и музыкального училища. То есть никаких там продавщиц из бакалейных лавок. Фейс-контроль на входе был очень строгим.

То ли уже стал входить в моду круг избранных, то ли как-то было сформировано сознанием, что военные – это элитарная прослойка советского общества, но на танцы просто не пускали обдергушек.

Так или иначе, но Рая тоже попала на эти танцы. Кстати, в ту зиму у нее наконец появилось настоящее пальто с каракулевым воротником! Отец выиграл по облигациям тысячу рублей, и дочери тут же купили «приличную одежду». До этого пальто девушки представляло собой мешковатые обноски с тщательно пришитыми новенькими пуговицами. Время было тяжелое, и даже нарядное платье могло быть одно на двоих.

Короче говоря, в январе 1950 года Рая пошла на танцы в военное училище, и пригласил ее танцевать один курсант. Во время танца его стало трясти. Он жутко покраснел и с трудом мог вести свою партнершу. Девушка вскинула на него изумленный взгляд:

– Что с вами?

– Простите, – залепетал парень, – я просто не могу больше с вами танцевать, – и, с трудом доведя изумленную Раю до банкетки, курсант пулей вылетел в коридор.

Это потом, спустя несколько лет, девушка догадалась, что морячок просто возбудился. Девушка близко. Дыхание свежее. Аромат приятный. Блузочка тонкая.

– И руки у парня были потными-потными, даже неприятно, – смеялась Раиса Максимовна.

Так и жили. Невинные, наивные, чистые дети сороковых годов.

Михаил Горбачев

В 1951 году Раиса познакомилась с Мишей Горбачевым.

Горбачев был довольно красивым молодым человеком. С удивительно выразительными глазами, мягкой улыбкой и чувственным ртом. Он страшно стеснялся, когда его привели в клуб, где занимались танцами. Привели, чтобы показать именно Раю Титаренко.

Миша стоял у стенки и едва мог вздохнуть от волнения, когда видел ее смеющийся взгляд, который, естественно, принадлежал не ему! Не ему!

Вот как можно поверить, что Раиса Максимовна не сразу увидела в скромно подпирающем стену двадцатилетнем студенте будущего союзного президента? Оказывается, ничего на лбу и не было написано. Только легендарное родимое пятно. И все.

Более того, смущенный студент вообще не произвел на девушку никакого впечатления. И улыбалась она совершенно другому мальчику – старосте параллельного потока, который романтично ухаживал за Раей. То есть цветочки, охи и вздохи, и больше ничего.

Миша заревновал страшно! И едва ли не вылетел из клуба, сбивая с ног возмущенных гардеробщиц. Но его приятели дали парню очень практичный совет.

– Миш, – говорил его однокашник Алексей, – Райка умная, ты ее лучше подожди в коридоре и книгу какую-нибудь спроси. А то и несколько. Вот она и поймет, что ты тоже не дурак.

Послушался ли Горбачев своего однокашника, неизвестно, но то, что через два года состоялась свадьба, – это факт.

В 1953 году Титаренко сменила фамилию на Горбачеву. И стала законной супругой будущего президента СССР. Свадьбу сыграли прямо в общежитии. ЗАГС был напротив, машина даже не понадобилась.

Невеста была в платье, сшитом в скромном ателье, но зато на пошив и материал заработал сам жених, который целое лето вкалывал комбайнером в родном Ставропольском крае. А вот на туфли у молодых не хватило и пришлось брать в займы у Раиной подруги.

Гуляли весело. Кажется, одна бутылка шампанского была на все общежитие. Скручивали такие крошечные кулечки из бумаги и пили по глотку, чтобы прокричать «горько!». Еще закусывали какой-то дешевой колбасой. Молодая жена кидала букет. И до утра пели песни и танцевали. Это было счастье. Это был мир. Это было начало.

Ведь у Раи и Михаила не было какого-то сверхъестественного романа, каких-то ожесточенных страстей. Получилось как в хорошем советском фильме про любовь. Встретились. Понравились друг другу. Полюбили. Поженились. Поженились – будут дети.

В 1955 году Горбачевы окончили МГУ и уехали в Ставропольский край. Жили они там 23 года. Как жили?

Да по-разному, конечно, жили. Михаил, как вернулся из Москвы, все по партийной линии стал расти. Умел как-то будущий первый президент СССР умно рассуждать, проявлять инициативу и создавать видимость. А вот Раиса Максимовна столкнулась с трудностями.

Во-первых, трудно было найти работу. Все возможные места работы были забиты бывшими фронтовиками (а в те годы это означало «уже взяли на работу, без разницы какой специалист») и партийными. Рая была беспартийной. Упущение, безусловно, решающее.

Во-вторых, девушка в Москве поступила заочно в аспирантуру и писала диссертацию по социологии. А социология в те времена была наукой развивающейся и не имела той популярности, которую получила сейчас. И это означало, собственно, одно: что исследования приходилось проводить не в библиотеке, опираясь на труды каких-нибудь ученых мужей, а самым что ни на есть примитивным способом – ногами и руками.

То есть Раиса обувала резиновые сапоги и шла пешком обходить деревни, заходила в каждый дом, здоровалась и начинала опрос:

– Чем живете?

– Какой доход?

– Чего не хватает?

– Как справляетесь?

– Что хотите от будущего?

Странные и сложные вопросы для деревенских жителей. В домах – вдовицы да инвалиды. Взрослые мужчины все на целине или пашут не разгибая спины. Некогда было в деревнях думать о переменах, о строительстве социализма, о поиске лучшего будущего. Все формировалось на собственном дворе, где, кроме тощей курицы да грядки с луком порой ничего и не было. Просто некому было заниматься собой, своим хозяйством, своим клочком земли. Советская власть очень четко внушила, что собственные интересы – это мещанство. И чтобы преодолеть эту тенденциозность, должны были пройти десятки лет. Даже сейчас в крестьянских домах нет ответа на вопрос: «Как живете, мужики?»

Забавный случай произошел в деревне Теребуни. Там старушка, ну божий одуванчик, когда Раиса пришла к ней с опросом, очень заволновалась и устроила опрос самой Горбачевой:

– Ой, доча, ты что же, не замужем?

– Да замужем.

– А худенькая, ой, доча, какая ты худенькая! Может, бьет?

– Да нет, – улыбнулась Раиса.

– Значит, пьет, – убежденно поджала губы старушка, – не будет здорова и нормальна девка ходить по дворам от хорошей жизни.

Вот такой приговор. Но «нормальна девка» мало того, что не бросила ходить по дворам, но и защитила диссертацию по теме, связанной с «мировоззрением крестьянского сознания».

Очевидно, что исследования жены очень помогли ее мужу. Михаил Сергеевич всегда так убедительно рассуждал о проблемах сельского хозяйства, что хотелось верить, что он понимает, о чем ведет речь.

А между тем росла дочь Ирина. Училась. Вышла замуж. Больше всего подкупала в дочери Раисы Максимовны ее искренность. Как-то, отвечая на вопрос корреспондента, Ирина гордо заметила:

– Мы не ели черную икру ложками. Мама считала, что это вредно.

А в стране был жесточайший дефицит.

Я не знаю, помните ли вы то время, но рулоны туалетной бумаги, которые висели на леске, как венок на шее, я помню очень хорошо. И зеленые бананы, которые не успевали дозреть, потому как нетерпеливые дети вытаскивали их по одному из газетных свертков, прячущих экзотические плоды от дневного света где-нибудь на антресолях. Считалось, что в газетной бумаге бананы быстрее зреют. И я помню себя ребенком, когда я каждый день заглядывал в эти газеты, чтобы подсмотреть, не созрел ли хоть один бананчик.

Колбаса. Икра. Рыба. Книги. Мебель. Стиральные машины. Обувь. Колготки. Носки. Все было дефицитом.

И когда дочь жены президента говорила о том, что не ела икру ложками из-за соображений, что это вредно, возникало четкое ощущение, что мы жили в стране безнадежного маразма.

Первая модница

В 1976 году чета Горбачевых перебралась в Москву.

Раиса Максимовна преподавала в родном МГУ, пока Михаил Сергеевич не стал генеральным секретарем. Опять же вопрос – и как жили?

Откровенно признаться, уже хорошо. Раиса Максимовна обладала каким-то чутьем на моду. И следовала ее влиянию очень четко, но осмотрительно. Никаких излишеств, и все только очень высокого качества. Материал лучший. Пуговицы. Клепки. Молнии. Зажимы. Стразы. Бисер. Сырье самое дорогое. Дорого – значит элегантно. Элегантно – значит не так, как у всех.

Моя мама с подружками ездила в Таллинн за колготками. Вот такие были туры – утром сел, съездил в Прибалтику, вечером едешь обратно с сумками шмоток. Просто ничего не было. Ну совершенно ничего!

Конечно, многие женщины не одобряли Раису Максимовну. Вначале, так скажем, на местном уровне, среди преподавательского состава МГУ, потом уже по стране. Ведь если кто-то скажет, что МГУ – это элитарное учебное заведение, то поверят сразу, а вот если скажут, что женщины-профессора там одеваются от Prada, тот тут уж извините. Кроме кримплена в те годы дамы не знали вообще ничего.

Секса не было. Моды не было. Откуда было взяться вкусу? На интуитивном уровне, не иначе. То есть когда советские женщины фактически все как одна заявили о своем «фе» жене Горбачева, они знали о бренде Prada разве что из фантастических снов. Армани. Живанши. Кэвин Кляйн.

Вообще, мне даже интересно, а знали ли наши советские женщины, что партийная верхушка могла предпочитать белье от Кэвина Кляйна? Думаю, что не знали они этого. Уровень подготовленности для снятия шор был нулевым. И поэтому так бесила нарядная Раиса Максимовна. Ей, значит, можно. А нам?

У меня была подруга, которая очень помогала мне делать социологические опросы в те годы. Я, к примеру, провожу исследование, бьюсь над формулировкой, чтобы включить все социальные группы, ищу деликатные формы обращения, а приходит Марианна (ее так звали), садится на стол, мнет своей совершенной попой все мои бумаги, задумчиво смотрит на меня и говорит:

– Советская женщина должна щадить норок.

И тут же рождается вопрос: «Каким образом злоупотребление в использовании производства пушного зверя вредит в признании руководящей линии партии?»

И про политику, и в то же время о лесном хозяйстве. А причина такого вопроса? Совершенно верно. У Раисы Максимовны – новая опушка на ультрамодном пальто. Норковая, как вы догадались.

Женщина, которая способна раскачивать общественное мнение и превращать реплику в свой адрес в явление политическое, социальное и едва ли не культурное, достойна всяческого восхищения.

Поэтому жили хорошо. Ярко. Популярность как-то пришла не столько из-за молодости и красноречия Михаила Сергеевича, сколько из-за соблазнительно дорогих шмоток его супруги.

В те годы едва-едва можно было начать диалог о гонке вооружений. То, чего достигли Горбачев и Рейган, вошло в мировую историю как невероятное достижение в области внешней политики. Кажется, впервые мир вздохнул с облегчением. Две сверхдержавы решили вступить на путь переговоров.

Была разрушена Берлинская стена. Выведены войска из Афганистана. Разрушен железный занавес, так кропотливо возводимый предшественниками Михаила Сергеевича. Стало возможно просто вздохнуть, и впервые американский фильм «Звездные войны» не был представлен как пропаганда американского военного господства.

Горбачев стал много ездить по странам мира, чтобы лично пожать руку тем, кто раньше считал, что СССР – это одна сплошная профанация, созданная среди сугробов и состоящая только из снега, оружия, медведей и балалайки.

Самое уникальное, что, несмотря на достижения в космосе, спорте, науке, технологиях, очень многие зарубежные коллеги считали, что в СССР живут хуже, чем в племени папуасов в Новой Гвинее. Стереотип нужно было менять. Ломать. Крушить. Рвать в клочья.

Но ведь это только любимый всеми Базаров из романа Тургенева «Отцы и дети», считал, что «главное – расчистить место, а уж строить – это не наше дело». В середине 90-х годов «строить» как раз было наше дело. И пиар заключался в том, что СССР был вынужден производить впечатление.

Мужчина – руководитель? Скорее всего, не на него надо было ставить. И хотя в зачете был оконченный МГУ и опыт работы, все-таки стать и выправка бывшего комбайнера оставляли желать лучшего. Энергичность и напор – это, без сомнения, был плюс, но манеры, речь и умение вести себя на приемах у королевы? Мягко говоря, этот этикет не был освоен досконально. И тогда нужно было пускать вперед тяжелую артиллерию. В случае четы Горбачевых эту роль играла Раиса Максимовна.

Какой же была Раиса Максимовна?

Прежде всего уверенной в себе женщиной. Женой. Подругой. Советчицей. Спутницей. Как часто на приемах или во время выступлений Михаил Сергеевич оглядывался на свою жену, словно ища ее поддержки, одобрения, кивка или улыбки. Почему-то в народе это проявление близости и родственности чувств воспринималось так, словно муж оказывался под влиянием жены. Но тогда мы не имели возможности смотреть мировые новости в полном объеме, а если бы смотрели, то увидели бы, что и Буш и Клинтон также ищут улыбки, пожатия, кивка своих спутниц.

В первый раз, когда молодая нарядная, с красивой прической женщина появилась на экране, народ как-то замер. Я помню тот эффект 1985 года, когда на экранах цветных телевизоров появилась супруга Михаила Сергеевича. Все словно растерялись, что молодая цветущая женщина может быть женой руководителя государства.

И не потому, что быть женой руководителя государства было как-то утомительно, просто наши предыдущие руководители как-то не очень «светили» своих жен.

Собственно, на то была вполне объективная причина – железный занавес.

Какие-то давние поездки Никиты Хрущева по странам и континентам не включали в программу оценочную ситуацию его второй половины. Про Андропова я промолчу. Про Черненко – тем более. От Брежнева в памяти остались лишь воспоминания о его необузданной дочери Галине. На экранах очень отрывочно промелькнули кадры возвращения и новый отъезд Светланы Аллилуевой. И все.

Женщины Советского Союза в кокошниках – это безусловный символ государственности. Но вот женщина, которая любит французские духи и умело улыбается в кадр, когда ее показывают мировые новостийные каналы, – это уже революция. Или по меньшей мере провокация.

Леди года

В 1988 году Горбачевой вручили титул «Леди года».

А средства СМИ мусолили информацию о том, что Раиса Максимовна купила себе серьги стоимостью 3 тысячи долларов. Причем, с трудом кто-то может вспомнить, где же именно она купила сережки, а вот на ценник все посмотрели:

– И не 3000 тысячи долларов они стоили, – возмущается Ирина Горбачева, – а всего 300! И денег действительно не хватило, и тогда мама обратилась к нашему послу, он добавил, и мама серьги купила. Между прочим, послу деньги потом отдали, когда в Москву вернулись.

«Леди года» присвоили Раисе Максимовне за ее благотворительную деятельность. Ведь с 1985 года супруга Горбачева покинула МГУ, чтобы посвятить себя помощи мужу и благотворительности.

Кстати, именно с работы Горбачевой во всевозможных фондах и началась для СССР эра публичной благотворительности. Раньше не было такого модного и статусного понятия о выделении средств на благотворительные нужды. Это сейчас уже мелькают на экранах бесконечные чужие дети на руках, перерезание ленточек на каких-то выставках, ярмарках, прочувствованные или утомительные речи. Купюры. Облигации. Фонды.

Такое чувство, что толчок к легитимному воровству дали именно в то время, когда нескончаемый поток улыбок, слов и обещаний превращал любую акцию в дележ каких-то средств.

Постепенно то, за что когда-то загремел Юрий Чурбанов, стало нормальным деловым шагом в разрешении насущных проблем, и выражение «рука руку моет» особенно стало популярным в годы правления Горбачева. Ускорение. Перестройка. Гласность. Кажется, именно эти лозунги стали в те годы определяющими курс страны.

Между прочим, первая леди страны не побрезговала и поехала в Чернобыль. Затрудняюсь сказать, в каких именно больницах она побывала, но в те годы оказаться в непосредственной близости от реактора было равносильно подписанию себе добровольного смертного приговора. А уж подержать на руках тех, кто попал в зону действия радиации!.. Возможно, это спровоцировало болезнь, от которой Горбачева и умерла.

Раиса Максимовна была героической женщиной. Смелой. Решительной. И главное, несмотря ни на что, очень уверенной в том, что ее бесконечная смена нарядов – это необходимость. И дело было не только в том, что у Горбачевой действительно был хороший вкус и она любила и умела дорого и изысканно одеваться, а скорее в том, что эта женщина не боялась показаться неуместной в дорогих и шикарных нарядах в глазах тех, кто стервенел от запретов, талонов и дефицита.

Вот это была, наверное, специфическая черта характера Горбачевой – уверенность в себе. Притом, что ее никто не учил держать себя на встречах, приемах и благотворительных вечерах. Мы ведь говорим о тенденции изменения отношения к месту СССР в табеле о рангах политической и экономической элиты.

СССР хотел нравиться. СССР хотел быть уверенным в том, что к нему относятся с должным пиететом. Так вот, первое стало возможным благодаря ослепительной улыбке Раисы Максимовны. А вот второе – благодаря Михаилу Сергеевичу.

Когда-то надо было начинать. И Горбачевы смогли сломить барьер недоверия. Лучше смех, чем напряжение. Вспоминается такой случай, как однажды супруга американского президента громким шепотом сказала мужу, указывая на Раису:

– Она побывала в большем количестве магазинов, чем я! Я что, хуже что ли?

Не хуже, вероятно. Просто Раисе Максимовне надо было создавать так называемый прецедент. Умелый пиар дружественного Советского государства.

А еще Раиса Максимовна была крещеной. Но о вере она никогда не говорила. Ни в одном интервью не высказалась. Зато с увлечением говорила о книгах. Любимой книгой был «Маленький принц» Антуана Сент-Экзюпери.

– История о вечных ценностях, – улыбалась Раиса Максимовна.

Ну что тут скажешь? Философская сказка с легендарной крылатой фразой: «Мы в ответе за тех, кого приручили» каким-то неуловимым образом была созвучна жизни этой женщины.

Кстати, книжка всегда была под рукой. И в Москву поехала вместе с хозяйкой. И в Ставрополь. И снова в Москву. Какой-то культ книги! Но она была своеобразным талисманом и приносила удачу.

Так сложилось, что вначале в семье Титаренко было очень много книг, а потом уже и в семье Горбачевых. Чтение книг и походы, вот, пожалуй, основные увлечения Горбачевых.

– У меня ноги уже не шли, – вспоминала Ирина Михайловна, – это при том, что шли мы обычно налегке, то есть получали удовольствие от пешей прогулки, а не от каких-то иных атрибутов. Палатка там. Костер. Просто движение нравилось. Папа пел, а мы уже к концу похода едва ноги передвигали с мамой, но пытались не отставать.