Текст книги "О русской демократии, грязи и «тюрьме народов»"

Самое интересное в этой истории то, что представление о России как тюрьме народов действительно можно вывести из творений классиков марксизма. Но совсем иное, чем было у Ленина. И вообще Маркс и Ленин совершенно по-разному видели судьбу народов, покоренных колониальными державами.

С точки зрения основоположников марксизма, до мировой революции не может идти и речи об освобождении колониально зависимых стран. Страны эти «неисторические», отсталые, в них нет ни «нормальной» буржуазии, ни «качественного» сформировавшегося пролетариата. Только когда в Европе, в «центре мира», восстанет пролетариат и начнет строить счастливое коммунистическое далеко, он сможет освободить и эти неисторические неевропейские народы, помочь им преодолеть отсталость. Если читатель думает, что я преувеличиваю, отсылаю его к статьям Карла Маркса и Фридриха Энгельса, посвященным колониализму[80]80
  Маркс К., Энгельс Ф. О колониализме. Сборник. Изд. 7. М.: Прогресс, 1978.


[Закрыть].

Для Маркса и Энгельса не было и не могло быть никакого особенного развития, никаких особых исторических путей, отличных от путей развития стран Европы. Если в России что-то происходит не так, как в Европе, значит, тем хуже для России. Еще одно доказательство, что Россия – отсталая и недоразвитая.

Большевики с Лениным во главе воспринимали Россию вполне в духе Карла Маркса: не как особый культурный мир, не как уникальную семью народов, а как построенную по англосаксонскому образцу колониальную «тюрьму народов». Для них это была колониальная империя окраинного европейского народа – русских, захвативших и подчинивших себе множество других, прежде всего азиатских народов. Именно так и характеризовал Россию В. И. Ленин в своей знаменитой статье «О национальной гордости великороссов». Ни о каких отличиях России от остальных колониальных империй речи в ней не идет.

Но Ленин и большевики быстро поняли, какой громадный потенциал кроется в «национально-освободительном движении». Уже в ходе Гражданской войны 1918–1922 годов они сумели блестяще разыграть крапленую национальную карту, искусственно стимулируя «центробежные силы», разогревая воображение местных национальных элит, всячески разжигая их стремление выйти из состава Российской империи и, соответственно, безраздельно завладеть властью и – ГЛАВНОЕ (!) – собственностью на «своих территориях».

Белые хотели восстановления империи[81]81
  Точнее, восстановления «единой и неделимой» России в государственном статусе февраля 1917 г., с перспективой Учредительного собрания, и в границах 1913 г. В очень «обширных» границах, к слову сказать. Россия 1913 г. – это, дорогой читатель, по территории и ресурсам 2 (две!!!) России сегодняшнего дня.
  Вот что мы потеряли в результате всех этих гражданских войн, революций, бунтов «бессмысленных и беспощадных». Вот что потеряли мы, пролив реки, нет – моря и океаны крови, убивая собственных братьев и отцов, уничтожая не только сам дух, нравственность, душу русского народа, но и его природу, его генетический потенциал. Так что разрушение СССР – это не что-то новое, неожиданное, это лишь повторение на новом «качественном» уровне трагедии 1917 г., трагедии самоуничтожения великого государства.


[Закрыть] и потому все время вступали в конфликт с новыми национальными государствами. Даже если новые правительства стран, входивших в Российскую империю, предлагали им помощь, белые зачастую отказывались от совместных действий против большевиков.

Например, Маннергейм был готов силами финской армии нанести удар на красный Петроград. В случае успеха независимая Финляндия могла рассчитывать на то, что в будущем громадная Россия будет ее союзником. А могучий сосед-союзник был очень нужен этой небольшой стране. Иными словами, если белые, как сделал Ленин, тоже признают независимость Финляндии, Маннергейм готов сотрудничать с белой армией. Думаю, бывшему генералу царской армии Маннергейму наверняка было бы приятнее получить независимость из рук близких ему по духу, стилю жизни, образованию, кругу общения царских генералов Деникина и Колчака, чем от «дикарей-большевиков». Но, увы… увы…

Честный офицер, но слишком прямолинейный, негибкий и потому, признаем, совершенно неэффективный политик, Колчак на предложение Маннергейма отвечает крайне уклончиво. По сути – отказ. Мол, давайте мы сначала разобьем большевиков, потом соберем Учредительное собрание, оно и решит вопрос о возможности (!) отделения Финляндии от России. Бывший министр иностранных дел Временного правительства Сазонов, находясь в это время в Париже, вообще запрещает Юденичу вести с Маннергеймом какие-либо переговоры о признании независимости.

А главнокомандующий белой армией Юга России генерал А. И. Деникин, всегда вежливый и толерантный, на этот раз всерьез заявляет: войдя в Москву, первым, конечно, он повесит Ленина и его сообщников, но вторыми-то непременно будут члены правительства независимой Финляндии.

Разумеется, после этого финны на Петроград не пошли.

И Эстония не стала воевать с большевиками, когда белые отказались признать ее независимость. Более того, потом Эстония начинает сепаратные переговоры с большевиками, а затем, получив от Троцкого – Ленина приличную сумму «кэшем», просто ударяет в спину своему вчерашнему союзнику – Северо-Западной армии генерала Юденича. Предательство Эстонией белого движения, измывательство эстонского правительства над оказавшимися на их территории русскими офицерами, концлагеря для «русских перемещенных лиц», – не буду уходить в детали, – все это довольно подробно описывается сегодня нашими историками.

На Северном Кавказе Деникин вынужден был держать особые войска, чтобы отражать постоянный сепаратистский натиск горских народов. Подробнее об этом – чуть ниже.

Только поляки из всех народов бывшей Российской империи одинаково воевали и с белыми, и с красными. Деникин считал, что это именно они помешали ему взять Москву, в решающий момент «московской операции», в октябре 1919 года[82]82
  Деникин А. И. Кто спас советскую власть от гибели. М.: Студия «ТРИТЭ» – Российский архив, 1991.


[Закрыть].

А потом Польша начала войну и с большевиками…

Серьезные ученые давно обратили внимание на то, что победа красных в Гражданской войне объясняется, кроме других причин, удачной ленинской национальной политикой. На Западе иногда даже говорят: «гениальность Ленина в том, что он уловил размах этой тяги к освобождению». Бросил «наряду с маленькой армией русских рабочих… в революционные битвы неисчислимое множество народов, жаждущих освобождения»[83]83
  Каррер Д’Анкос Э. Расколотая империя. Национальный бунт в СССР. Лондон: Oversear publications interchange Ltd, 1982. С. 11.


[Закрыть].

Однако гениальность гениальностью, а появление национальных республик, похоже, было случайностью. Во всяком случае, процесс их возникновения шел стихийно, так как «классический» марксизм никакой вразумительной теории национализма не выдвинул.

«Это была ленинская импровизация, – считает профессор Георгий Дерлугьян. – Осенью 1918 года добровольческая армия Деникина громила красных на Кубани и Тереке. Их остатки укрылись в горах Кавказа, где Киров и Орджоникидзе вступили в незаурядный диспут с исламскими авторитетами чеченцев и ингушей. В результате сравнения учений Маркса и Мухаммеда появилась удивительная фетва, признавшая дело большевиков равным джихаду за справедливость. Когда Деникину оставалась всего сотня верст до Москвы, в тыл ему ударили “красно-зеленые” партизаны Кавказа, а также украинские повстанцы Нестора Махно. Точно так же переход башкирских отрядов к большевикам подорвал наступление атамана Дутова, латышские стрелки остановили Колчака, армянские дашнаки-маузеристы обороняли Бакинскую коммуну от турок и азербайджанских мусаватистов, абхазские “киаразовцы” помогли справиться с грузинскими меньшевиками»[84]84
  Эксперт. – 2008. – № 1.


[Закрыть].

Историк Терри Мартин описывает СССР как «империю нацкадров»[85]85
  См.: «Совершенно секретно». Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934). М., 2003.


[Закрыть]. Партноменклатура де-факто централизовала государство, в то время как национальные республики де-юре делали его федеративным. Своего рода компромисс центра и периферии. Впоследствии СССР был вынужден щедро раздавать возможности для самореализации национальных элит, и благодаря этому сдерживался сепаратизм. В конце концов эта самореализация слилась с сепаратизмом.

В первые годы советской власти вообще откровенно говорили о «колониальной революции» – то есть об «освободительной борьбе» нерусских народов[86]86
  Сафаров Г. Колониальная революция (опыт Туркестана). Государственное издательство, 1921. Переиздание: Oxford: The Society for Central Asian Studies, 1985.


[Закрыть]. На первый взгляд Ленин просто продолжает идеи Маркса, воплощает их в жизнь: «Нам, представителям великодержавной нации крайнего востока Европы и доброй доли Азии, неприлично было бы забывать о громадном значении национального вопроса, особенно в такой стране, которую справедливо называют “тюрьмой народов”»[87]87
  Ленин В. И. К вопросу о национальной политике. – Пролетарская революция. – 1924. – № 3.


[Закрыть].

Но это только на первый взгляд. По Марксу, пролетарская революция должна освободить колониальные народы.

По Ленину, они освобождаются сами, совершая колониальную революцию. Различие в этих двух «подходах» огромно.

Воистину, Ленин намного больший реалист, чем Карл Маркс! Ленин видел, что Россия чем-то разительно отличается от европейских империй. В ней что-то «не так», как в Европе. Маркс видеть этого не мог или не желал, всякое своеобразие России категорически отрицал. Россия для Маркса была не «другая», а просто «плохая», неправильная, недоразвитая.

Карл Маркс. 1867 г.

Мало кто знает, что великий бунтарь, экономист и философ страдал настолько тяжелой формой геморроя, что половину «Капитала» был вынужден написать… стоя за конторкой. Вот откуда проистекает иногда лютая классовая ненависть

Русских Маркс не любил и считал народом «неисторическим». Даже история средневековой Руси ему была противна. Ивана Калиту Маркс характеризовал как «смесь татарского заплечных дел мастера, лизоблюда и верховного холопа»[88]88
  Diplomatic History of Eighteenth Century. London, 1969. P. 114.


[Закрыть]. Таких образных оценок у него не удостоился ни один монарх Запада, а среди них были личности совершенно жуткие.

Применительно к истории XIX века Маркс всерьез утверждал, что «ненависть к русским была и продолжает быть первой революционной страстью», и в 1848 году призывал немецких и австрийских милитаристов «растоптать нежные цветки славянской независимости». Ведь «мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России и в австрийских славянских землях, и никакие фразы, никакие указания на неопределенное будущее этих земель не возбранят нам считать врагами наших врагов»[89]89
  Меринг Ф. Карл Маркс. История его жизни. Пг., 1920.


[Закрыть].

Маркс последовательно полагал цивилизацию Запада, ее исторический путь образцом, которому должны следовать все остальные страны и народы. Своеобразие этих цивилизаций воспринималось им как досадные отклонения от «нормы», как некие «атавизмы», мешающие «нормальному» развитию, как признак отсталости.

В СССР всегда считали, что ленинизм – это «…марксизм эпохи империализма и пролетарских революций, эпохи крушения колониализма и победы национально-освободительных движений, эпохи перехода человечества от капитализма к социализму и строительства коммунистического общества»[90]90
  К 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Тезисы ЦК КПСС. М.: Политиздат, 1970.


[Закрыть].

Не буду спорить. Но добавлю, что ленинизм – это еще и приложение марксизма к государству, которое только очень условно можно назвать империей.

Попытку осмыслить Россию не как империю, а как иное по смыслу государство сделали уже в XX веке евразийцы. Можно ознакомиться подробно с их идеологией, для нас же сейчас главное то, что ученые, принадлежащие к школе евразийцев 1920-х годов, прежде всего историки Савицкий, Трубецкой, Вернадский, Алексеев и другие, писали: «Россия представляет собой особый мир… Народы и люди, проживающие в пределах этого мира, способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые труднодостижимы для них в отношении народов Европы и Азии»[91]91
  Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993.


[Закрыть].

Для евразийцев Россия состоялась как подлинная «семья народов», соединяющая нации, разные по вероисповеданию и происхождению, но близкие по культуре – от быта до политических традиций, по своей исторической судьбе.

С моей точки зрения, евразийство интересно именно в попытке увидеть Россию как многонациональное государство, но не империю. А если и империю, то «не такую», как империи Европы.

Мы же беремся показать эти отличия без какой-либо экзотической идеологии.

Глава 2
Западные колониальные империи

Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краев.

БЕНДЖАМИН ФРАНКЛИН

Представление о том, что, если бы Россия в XIX веке вдруг решила оставить свои балтийские или польские владения, она бы превратилась в прекрасную небольшую демократию, совершенно неверно. Если бы это произошло, то Россией управлял бы кто-нибудь другой – это ведь был век империализма.

ДОМИНИК ЛИВЕН,

БРИТАНСКИЙ ПРОФЕССОР

Корни европейских колониальных империй следует искать в эпохе Великих географических открытий XVI–XVII веков. Уже название эпохи – сугубо евроцентрическое. Кто открывал-то мир? Европейцы. Для кого? Для себя, разумеется. У остальных народов мира могло быть совсем другое мнение о том, кто кого открывал и нужно ли было это делать.

В 1971 году вождь племени сиу Стоячий Бык прилетел на пассажирском самолете в Геную, спустился по трапу в полном боевом облачении и торжественно объявил, что он… открывает Италию. Почему это кажется странным? Колумб ведь «открыл» Америку, в которой жили в то время 22 миллиона человек.

Приключения путешественников и завоевателей тех времен, испанских конкистадоров, французских дворян-офицеров и английских поселенцев-квакеров, конечно, увлекательны и интересны. Но мы забываем: эти люди завоевывали независимые государства и порабощали народы, которые вовсе не просили их о такого рода «услуге».

Не будем отрицать, что европейцы были технически более развиты, чем неевропейские народы: у них были океанские корабли, огнестрельное оружие. Они знали навигационные инструменты и карты, о которых даже в древних цивилизованных Китае, Индии и Японии не имели понятия. У европейцев было развито фабричное производство, была более совершенная организация экономики и общества в целом.

Все так. Но ведь истиной является и то, что ни в Америку, ни в Азию, ни в Африку их не приглашали, и поделиться своими умениями никто не звал.

Да они и не делились своими достижениями… Они их использовали.

Не успев «открыть» весь мир, европейцы уже в XVI–XVII веках начали им распоряжаться как своей кладовой. Для начала Испания и Португалия ограбили и разрушили до основания государства Америки. В горных районах Южной Америки они завели основанные на рабском труде серебряные рудники, в которых мало кто выдерживал больше трех лет. В приморских районах создали гигантские поместья – латифундии, а из лесов начали вывозить ценные сорта деревьев.

Начало XVIII века. Россия воюет со Швецией в Прибалтике и на Украине. Петровская Россия бьется с королевством Карла XII за контроль над старославянским побережьем Балтийского моря.

Остальной Европе не до этого: там все воюют друг с другом – идет знаменитая Война за испанское наследство. Ослабевшая Испания стремительно теряет свои позиции в мире. Одним из результатов договоренностей великих держав по итогам станет передача Британии исключительного, эксклюзивного, как бы сейчас сказали, права на перевозку негров-рабов из Африки в Америку. Как истинные приверженцы демократических свобод, основатели парламента и дети Великой хартии вольностей британцы, конечно, не могли отказать себе в столь выгодном коммерческом предприятии. Теперь и Испания, и Португалия, для того чтобы снабдить свои колонии в Южной и Центральной Америке рабами, должны были платить за «логистику процесса» Британской короне и ее торговому флоту.

Кстати, работорговля – очень яркий пример того, как европейцы на самом деле «переделывали» мир. Они изменили карту народонаселения целых материков. Работорговцы обезлюдили Африку, чтобы населить Америку неграми-рабами. А для того чтобы заселить Америку неграми, ее тоже сперва обезлюдили. Индейцев первобытных племен истребляли просто для того, чтобы освободить от них богатую тропическую землю. Любой пятиклассник, знакомый с историей США хотя бы по Клинту Иствуду[92]92
  А вестерны – вот уж мифы так мифы! Но об этом – отдельный разговор.


[Закрыть] и Гойко Митичу, авторитетно подтвердит: коренные индейцы Америки мало подходили для «практических» нужд белых колонизаторов. Во-первых, «заполучить» их в рабство было довольно проблематично. Мягко скажем, небезопасно. Но и захватив, толку от индейцев как рабов-работников немного. Мерли как мухи. Тысячами. Бежали при первом удобном случае, а найти и поймать индейца на его родной территории – поди попробуй. Работали в неволе индейцы из рук вон плохо, «размножались» и того хуже. Поэтому эксплуатировать их практичные европейцы посчитали невыгодным. И «пришлось» начать ввоз негров-рабов из Африки.

Собственно говоря, рабами в Европе торговали всегда, далеко не только во времена Древнего Рима. Лион и Рим эпохи Ренессанса известны как главные европейские центры работорговли: европейских рабов (обычно – военнопленных, осужденных преступников и должников) вывозили в восточные страны, в первую очередь в Египет и в Турцию. Много рабов требовалось тогда на гребных судах. Развитие парусного флота сократило спрос на рабов на галерах, поэтому на время работорговля стала невыгодной и почти прекратилась.

Но в это время появляется почти unlimited спрос на рабов в Америке. Во всей Европе не хватило бы неисправных должников, чтобы эту потребность удовлетворить. И здесь очень кстати «по соседству» оказалась Африка.

В 1522 году впервые из Африки на плантации в Бразилию были доставлены негры-рабы. Немного, буквально несколько десятков. Опыт удался: негры были привычны к тропическому климату, выносливы и трудолюбивы.

За XVII–XVIII столетия, основные века работорговли, из Африки привезли примерно 15 миллионов рабов, 10 миллионов из них – мужчины, уже готовые работники. По данным ученых, на эти 15 миллионов прибывших приходится не менее 5 миллионов умерших в пути, так как везли рабов в специальных кораблях, чтобы «напихать» их в трюм побольше. Небольшие парусные корабли того времени ухитрялись перевозить за один рейс по несколько сотен рабов. Как говорили сами работорговцы, «негр не должен занимать в трюме места больше, чем он будет занимать в гробу». Он и не занимал.

Плавучий гробик под тропическим солнцем сильно нагревался. Воды и пищи было очень мало – их тоже экономили изо всех сил. Из трюма для справления нужды рабов не выводили. По утрам, когда на корабле открывали люки, из трюма поднималось зловонное облако. Оно висело над судном, пока ветер не относил марево.

Невольничий корабль в открытом море определяли по исходящему от него зловонию и по надстроенному укрепленному мостику – для того чтобы было где отсидеться и отстреляться в случае бунта рабов.

Немало таких кораблей пропали без вести – опасное было занятие, водить в открытом море судно, битком набитое отчаявшимися людьми.

Но находиться на таком корабле в роли раба, конечно, было еще опаснее. Мало того, что условия жизни были ужасны, негры, ко всему прочему, вообще не понимали, что с ними происходит. Они оказывались в совершенно чужом, враждебном и непонятном мире, с непостижимыми законами. А в конце путешествия их ждал другой материк и адский подневольный труд на плантациях.

В Америке рабов сначала подкармливали, лечили, а потом уже продавали. Впрочем, бережливые покупатели старались приобрести товар «посвежее» – стоимость раба зависела от того, как долго он отдыхал после «путешествия».

В Африке же тем временем шла полномасштабная охота. Европейцы подкупали вождей, чтобы они продавали своих подданных или устраивали войны, захватывая подданных своих соседей.

По самым оптимистическим данным, на каждого захваченного и доставленного к западному побережью Африки раба приходилось еще 4–5 убитых, умерших в дороге, искалеченных и заболевших.

Страшные цифры. По мнению ряда африканских ученых, Черный континент потерял не менее 100 миллионов человек.

Зато какие деньги «крутились» в этом бизнесе! Сотни, если не тысячи кораблей специализировались на торговле, как говорил бизнесмен Негоро из «Пятнадцатилетнего капитана», «черным деревом». Успешнее всех были англичане, они вывезли в 4 раза больше рабов, чем все остальные страны, вместе взятые.

В Европе процветал расизм. Естественно, негуманное отношение к человеку нуждается в оправдании, в каком-то логическом объяснении. Если негры – не люди или неполноценные люди, то плохое обращение с ними в какой-то мере закономерно. Потому и называли негров «штуками черного дерева» или просто «стволами». Даже не «головами», как животных.

Впрочем, и индейцев не хотели признавать людьми. Ведь в Библии ничего не сказано о жителях «Нового света»! Значит, они не потомки Адама и Евы. Это – некие человекоподобные животные. Их вполне допустимо убивать, насиловать, кастрировать, продавать, не нарушая библейских заповедей. Что и делалось.

Работорговлю начали запрещать только в XIX веке, и инициатором этого запрета стала… Россия!

Рассуждая о «рабском» характере русских, об их привычке к жестокости и самым страшным формам подавления человеческого достоинства, европейцы как-то плохо помнят об этом. Жаль… Не лишним им будет напомнить.

Именно русские на Венском конгрессе 1815 года, где решалась судьба Европы после разгрома Наполеона, подняли вопрос о работорговле. Не так уж много они видели и знали о ней, разве что во время международных экспедиций могли наблюдать корабли работорговцев да труд невольников на плантациях. Но, видимо, эти сцены произвели на наших предков сильное впечатление.

Головы русского нобилитета оказались как-то сразу… чище, что ли… При всех малоприятностях отечественного крепостничества отметим, что никаких расистских «теорий» европейского образца на Руси никогда не было. Эфиоп Абрам Абрамыч Ганнибал был, конечно, диковинкой и вызывал в России любопытство. Но отметим – вообще-то он стал сразу дворянином и на любую ухмылку в свой адрес мог тут же ответить шпагой. Гарде! Что, кстати, иногда и делал. Правда, почему-то в основном во время поездок в Европу.

Теперь представим зеркальную картинку. Начало XVIII века. В Париж из городишки Уошингтона прибывает наследный принц десятой руки низложенного эфиопского князька, проданный в рабство и многократно перепроданный после, по имени, например, дядюшка Том. Он приезжает… на учебу. Ибо был дома выкуплен, возведен в звание виконта и ныне зовется, скажем, Абрахам Хэннибал. Вернувшись к проклятым колонизаторам-работорговцам в Новый Амстердам (или уже Нью-Йорк?), роднится со старинным английским родом Байронов… Лорд Байрон – его внук… Забавно?

«Венский конгресс». Гравюра Ж. Годфруа по рисунку Ж. Б. Изабе.

Венский конгресс 1815 г., как полагают некоторые историки, – пик мирового величия Российской империи

Итак, в 1814 году Парижский мирный договор ограничивает торговлю рабами. Заметьте – не рабовладение, только охоту на рабов. Декларация о запрещении торговли рабами приложена к Генеральному акту Венского конгресса 1815 года.

С самого начала было очевидно, что купцы, в первую очередь английские, будут игнорировать и обходить международные постановления. Россия предложила создать международную морскую полицию. Это предложение было отклонено Ахенским конгрессом 1818 года. Из чего уже видно – европейцы не собирались принимать против торговли рабами реальные меры и тратить на их осуществление силы и деньги.

То есть что-то, конечно, постепенно менялось. В XIX и начале XX века заключено немало двусторонних и многосторонних договоров, запрещающих рабство. Самый серьезный из них был Договор Пяти 1841 года, налагающий вето на ввоз из Африки в Америку негров. Договорились Англия, Франция, Австрия, Пруссия, Россия.

Но реально договор не действовал, потому что Франция отказалась его ратифицировать. Одно из объяснений, почему палата представителей Франции не утвердила договор, хе-хе… в Российской империи угнетают поляков, и там есть крепостное право. Вот уж поистине в своем глазу бревна…

К этому времени относится действие двух известных читателю литературных произведений. Одно из них – помянутый мной выше «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна[93]93
  Верн Ж. Пятнадцатилетний капитан. М., 2003.


[Закрыть]. В этом довольно мрачном романе работорговля осуждается совершенно бескомпромиссно и, пожалуй, впервые в истории всей европейской популярной литературы.

Вторая книга: это «Максимка» Станюковича. О том, как русский фрегат, осуществляющий морской досмотр, ловит в открытом океане английское работорговое судно. Англичане выбрасывают за борт свой ценный груз. Русский корабль подбирает в океане единственного спасшегося: арапчонка лет десяти. Моряки спасают ребенка, «арапчонок» (т. е. негритенок) Максимка становится юнгой русского флота[94]94
  Станюкович К. М. Максимка // Станюкович К. М. Морские рассказы. Минск: Юнацтва, 1981.


[Закрыть]. Рассказ написан на вполне жизненном материале: корабли русского флота действительно несли боевую вахту в Атлантике, перехватывали суда работорговцев[95]95
  Когда в 2007 г. российские корабли «возобновили» военно-учебные походы в Атлантику и Средиземное море, речь не шла о чем-то из ряда вон выходящем. То же самое делал российский флот на протяжении всего XIX века. Про советскую морскую доктрину даже не будем вспоминать, дабы не давить на больную мозоль национального самолюбия.


[Закрыть]. А те выбрасывали за борт свой «товар», чтобы не платить крупных штрафов. Приятно думать, что некоторые русские капитаны по кодексу дворянской чести считали работорговцев пиратами, и если ловили их, тут же вешали на реях.

Вот только русских сторожевых кораблей было мало, а могучая морская держава Британия своих судов не присылала: не считала нужным заниматься такой «чепухой». Ну вот и попробуйте понять логику обвинений России в жестокости, рабском характере народа, в пренебрежении международными договорами и еще много в чем.

С работорговлей в конце концов покончили, но намного позже, чем в России с крепостным правом. Торговать рабами, перевозя их через океан, перестали после подписания Договора Англии и США от 7 апреля 1862 года. Уже тогда говорили, что английские купцы не остались внакладе: заранее вложились в рабов на Юге США… Ввозить новых перестали, оставшиеся резко повысились в цене. А что? Какая-никакая, а коммерция.

А окончательно пресекли торговлю людьми только в 1890 году, когда Брюссельский противоневольничий акт подписали более 20 стран в Европе, Азии и Африке. К тому времени и в США, и в Бразилии, и в Перу рабов уже освободили, хотя бы формально.