Текст книги "Хирург"

Один раз, это было уже в конце сентября, я, лоб в лоб, столкнулся с Дудаевым, который выходил из дома в сопровождении Басаева и Масхадова. Мы тогда находились в Ачхой-Юрте и несколько дней там квартировали.

Басаев, увидев меня, позвал. – Азис! Подойди к нам! Уважаемые люди хотят посмотреть на моего спасителя!

Узнать меня в том виде, в котором находился я сейчас, было невозможно, но Дудаев, посмотрев мне в глаза, вдруг насторожился и даже немного отстранился от меня.

– Что-то мне твой взгляд кого-то напоминает! – произнёс он настороженно, но потом, улыбнувшись, добавил. – Наслышан, Азис, твоими подвигами! Шамиль уже все уши нам прожужжал твоим именем, сам-то откуда?

– Все мы дети Аллаха, уважаемый! – ответил я и, прижав руки к груди, вежливо поклонился. – Весь мой путь одна война с неверными! Родился в Катаре, рос в Пакистане, лагеря в Турции, а потом Афган и весь Ближний Восток, долго рассказывать! Теперь вот стараюсь помочь своим братьям в вашей борьбе с неверными!

Огромная, чёрная борода скрывала все таинства моего лица, но огромный шрам поверх бороды, делал мой вид устрашающим и даже свирепым.

Глянув на меня ещё раз, он похлопал по плечу, на котором болтался автомат и, усевшись в свою «Ниву», укатил в неизвестном направлении. Не успел он уехать из селения, как стала бить артиллерия, утюжа его вдоль и поперёк. Мы также были вынуждены покинуть селение и скрыться в зелёнке.

Я был на подъёме! Мне наконец-то удалось оказаться рядом с ним. С тем, ради которого я, поправ все правила и присягу, оказался среди врагов. Не предавая своего Отечества, я воевал под предводительством одного из самых кровожадных бандита, и уважаемого среди своих людей, человека. Человека, которого звали Шамиль!

Шамиль действительно набирал свой вес и авторитет очень стремительно, особенно после рейда на Будённовск. Прикрываясь своими лозунгами о могучем Халифате, который будет расширяться, начиная от Ичкерии, по всему Кавказу, объединив, таким образом, всех правоверных мусульман, а уж потом идти на Казань и дальше на Москву.

Он этим бредил и видел себя единственным лидером, способным победить в этой войне. Беседуя со мной, он иногда откровенничал и говорил, что, в любом случае, Дудаеву осталось недолго бегать по горам. Рано или поздно, его всё равно накроют федералы и вот тогда он, Шамиль Басаев, как тот легендарный Шамиль, возглавит это движение и мир содрогнётся при виде наших бойцов.

Про Масхадова он всегда высказывался с каким-то пренебрежением, говоря, что тот интеллигент и будет вечно размышлять над любым вопросом. А тут надо просто убивать неверных и всё! – говорил он и громко смеялся после этого, а мне просто хотелось открутить ему голову, но приходилось улыбаться, подыгрывая ему.

Однажды, рано утром, он позвал меня к себе. Это было уже начало октября и по утрам, хоть Чечня намного южнее Москвы, но уже начинало подмораживать, правда, в горах, а на равнине ещё продолжалось лето. В это время наш лагерь располагался километрах в двадцати южнее Гудермеса, на высоте около километра в горах, поэтому по утрам и было прохладно. В его палатке, на огромном ковре сидело несколько человек, среди которых был один, явно славянской внешности, человек. Он оказался журналистом, который должен был озвучить акцию, которую нам предстояло провести в Гудермесе. Туда должна была прибыть группа наблюдателей из ОБСЕ и, в этот момент, мы должны будем кинжальным огнём, из-за позиций федеральных сил, нанести удар по мирным жителям, с которыми те будут общаться. Поднимется паника, а журналист всё это снимет и отправит в Совет Европы и в ООН, назвав всё это варварством России против свободолюбивого народа Чечни.

Задумка, конечно, была очень качественная и, главное, беспроигрышная. Сторона Дудаева, ни при каком раскладе не наносила себе никакого урона, а все остальные нюансы и тонкости уже никого интересовать не будут, тем более разбираться в них.

Азис! – сказал мне Шамиль, после того, как я присел на ковёр, скинув обувь у входа в шатёр. – Возьми десяток самых лучших бойцов и организуй всё это в лучшем виде!

И он рассказал мне всё то, что я уже описал, сделав ударение на деталях операции.

– С тобой пойдёт пара боевых подруг с Украины, ты там за ними присмотри! – сказал он и улыбнулся. – Пусть они своё дело сделают, и убери их! Должно всё выглядеть так, что они против нас, чеченцев и чтобы оружие осталось при них, так сказать на месте преступления! Всё понял?

– Конечно, уважаемый! – произнёс я и чуть поклонился ему.

Рядом с Шамилем сидел араб с чёрной бородой и колючими, как угли, глазами. Он прожигал меня насквозь, пытаясь проникнуть внутрь моего подсознания. Чуть позже я узнал, что это один из самых амбициозных полевых командиров, подчинявшийся напрямую влиятельным людям Ближнего Востока. Звали его Хаттаб. Он тоже приехал к Шамилю по поручению Дудаева для согласования предстоящей операции.

– Сам-то откуда? – спросил он меня по-арабски. – Здесь давно уже?

– Да полгода со мной уже бок о бок! – ответил Шамиль, опередив меня и добавил. – Из Катара, но только родом!

– А сам что, язык проглотил? – улыбнулся он, продолжая сверлить меня глазами.

Я поднялся и, чуть набычившись, проговорил. – Вы, уважаемый, в гостях у моего командира, поэтому я просто удалюсь и всё!

Молча поклонившись Шамилю, я вышел из шатра, услышав уже на пороге. – Гордый! – это сказал Хаттаб, но его перебил Басаев, повернув разговор в другую сторону.

Дальше я не знал, о чём шла речь, да мне это уже было неважно.

Подойдя к Аслану, который поджидал меня чуть в стороне от шатра Басаева, я произнёс. – Ну что! Собирай десяток бойцов, ночью выдвигаемся в Гудермес! Надо на месте определиться в дальнейших действиях, да на федералов посмотреть, наверняка что-то придумают!

К этому времени Гудермес тоже был под федералами, но наши боевики довольно легко передвигались по городу под видом местных жителей, но не наёмники-арабы, которых можно было отличить за версту от местных чеченцев.

Поговорив немного с Асланом, я вернулся в своё убежище и, развалившись на старом тюфяке, притворился будто сплю, а на самом деле я лихорадочно искал выход из этого, непростого, положения. Не выполнить приказ Басаева я не мог, выполнить это задание я тоже не мог, иначе я стал бы настоящим бандитом и после этой акции, бесполезно было бы доказывать прав ты или нет. Само участие в этой акции, если бы даже ты стоял, как говорят блатные, на шухере, уже говорило бы о том, что ты один из них.

– Ну а кто я на самом деле? – задал я себе этот вопрос и сам же на него ответил – Бандит, который добровольно примкнул к одной из самой жестокой группировке радикального крыла! Кому я что-то могу доказать? То, что я когда-то был полковником ФСБ и руководителем спецгруппы, оставшийся в живых один, хотя вся остальная группа была уничтожена? Кому я всё это могу доказать? И перед кем мне придётся держать ответ? Опять же перед теми, кто меня с группой и послал на убой! Да они при любом раскладе меня же и осудят! Себя-то никто не будет судить!

Имея такой опыт, как у меня и, пройдя через множество разных ситуаций, я не мог найти ни одного ответа на свои вопросы. И чем больше я находился у Басаева, тем острее становились эти вопросы, а ответов не было.

Такая жизнь стала меня доставать, но я дал слово себе и своим погибшим товарищам, что обязательно отомщу Дудаеву за их смерть. Я поклялся в этом, стоя над их обгоревшими останками и я не мог, не имел права не исполнить своей клятвы.

Думая о предстоящей акции, я, в своих мыслях, снова и снова возвращался к тем же вопросам, а это было неправильно. В моём положении нужна холодная голова и здравый рассудок.

– Ладно! – подумал я. – Прибудем на место, там и буду что-то думать! Жизнь покажет, в любом случае всё равно придётся принимать какое-то решение!

Я действительно не видел выхода из создавшегося положения. Не могу же я заявить Басаеву, что не согласен с этим заданием.

Уже ближе к вечеру, меня снова позвали в шатёр Басаева. Выйдя из своей палатки, я увидел «Ниву», которая была припаркована под деревом с широкой кроной. Возле неё стоял и джип сопровождения генерала. Ещё два джипа стояли чуть дальше, на входе в лощину, где располагался наш лагерь. Сверху он не был заметен из-за густой кроны деревьев, а подойти к нему незамеченным, было невозможно.

Подойдя к шатру, я услышал, как Дудаев говорил кому-то по-русски. – Да ты не волнуйся! Наш друг Рогов уже генерал и он поставляет нам всю нужную информацию!

Я вошёл в шатёр, чтобы не вызвать подозрения у охраны, перебив, таким образом, интересующий меня разговор. Положив руку на грудь, я чуть поклонился людям, сидящим на ковре.

– Салам Аллейкам! – произнёс я и, услышав в ответ. – Салам! – подошёл ближе к сидящим на ковре, но остался стоять, ожидая команды.

– Присаживайся, дорогой! – произнёс Дудаев на чеченском языке и добавил. – Нам надо будет многое обсудить, потому, как от этой операции будет зависеть будущее Ичкерии! Понял?

Потом он, вновь на русском, обратился к журналисту, который сидел рядом с ним. – Ну, так вот этот самый Рогов будет с делегацией ОБСЕ и он сообщит нам, когда именно они прибудут в Гудермес! Тебе надо будет встретиться с ним до акции и обсудить детали, и запомни, вы оба для нас очень важны!

Потом, чуть помолчав, он, уже на чеченском языке, стал излагать своё видение предстоящей акции. Говорить он умел и, надо отдать ему должное, говорил дельно, по-военному чётко и сухо, отчего, практически, всё всем было понятно и ценно. Беседа длилась около часа, а затем он, обнявшись со всеми, находящимися в шатре, выехал из расположения нашего лагеря.

Солнце уже висело над горизонтом, цепляясь одним своим краем за вершины дальних гор. В горах, особенно в горных лесах, ночь наступает практически сразу после того, как солнце скрывалось за горизонтом. Вот и сейчас, в нашей лощине, где располагался лагерь, становилось всё темнее и темнее, пока, через несколько минут не наступила ночь.

Через пару часов я, как руководитель группы боевиков, собрав всех тех, с кем предстояло осуществить задуманную операцию, проверил каждого на наличие оружия и средств защиты, включая бронежилеты. Всё наше вооружение состояло из автоматов, личных пистолетов и ножей. Взяли по несколько гранат и один гранатомёт. Две молодые украинки со снайперскими винтовками находились особняком от остальных и о чём-то весело переговаривались, посматривая в нашу сторону.

– Вот дуры! – подумал я и нервно передёрнул плечами. – Вроде на танцы идут и не знают, что уже списаны!

Их мне абсолютно не было жаль, да я бы их и без команды оставил там. Я вообще не мог понять этих дурочек, которые шли спокойно убивать молодых парней, да и не молодых тоже, им было без разницы. Да и за что? За какие-то баксы! Я понимаю, когда перед человеком стоит определённая задача, в которой надо убрать враждебные элементы, а у них? Ну, какие враги были у них на мушке? Поэтому я с удовольствием принял приказ Басаева об их ликвидации после акции. Просто на этот раз моя задача была необыкновенно проста – эти снайперши должны были убрать именно тех людей, на которых я им укажу.

Услышав фамилию Рогова, я вспомнил Костю Рогова, начальника отдела по экономической безопасности, с которым мы даже дружили.

– Так неужели это он? – думал я, гоняя воспоминания в своей голове. – Да ну не может быть! – и снова продолжал думать об этом, отгоняя эти мысли от себя, но они снова наплывали на меня и я вспомнил, как Костя зло посмотрел на меня после операции в порту Питера.

– Неужели он из-за этого решил предать и меня вместе с группой, и свою честь офицера ФСБ? – взорвала моё сознание та картина с его взглядом.

– Ну а чего гадать? – остановил я сам себя. – Уже завтра всё и разъяснится!

Из лагеря мы выдвинулись в полночь и часам к пяти утра уже вошли в город с южной стороны. Проводник, из местных жителей, провёл нас уверенно, обходя стороной посты и, около шести утра, мы заняли свои позиции в разрушенном здании средней школы.

Позвав Аслана, я тихо ему сказал, чтобы бойцы рассредоточились и, по моей команде, стали стрелять поверх голов толпы.

– Главное, не заденьте кого из местных жителей! – сказал я ему. – Может такое случится, что кого и убьёте, а это, вдруг, чья-то мать, или ещё кто! Тогда кровная месть, а нам это никак не нужно! Стрелять будут девчата по целям, которые им указаны, а дальше моё дело! Понял? И ещё! Пять минут стрельбы и все быстро уходим!

– Тебе виднее, Азис! – произнёс спокойно Аслан и улыбнулся.

                26.06.2014 год.

Хирург! Одинокий волк. Часть четвёртая

   Около восьми утра, когда уже стало светать, ко мне пробрался Аслан и, пристроившись возле меня, спросил. – Ты к отцу не желаешь со мной сбегать? Дело в том, что мы вероятно будем перебираться ближе к Грозному, там нам уже обустраивают зимний лагерь, вот я и отпрашивался у Шамиля, он дал добро!

– Ну что ты, уважаемый! – улыбнулся я в ответ. – Конечно! Спасибо, что пригласил меня!

Чуть помолчав, добавил. – Ты знаешь, он ведь для меня тоже стал вроде как отец и я ему чрезмерно благодарен за то, что спас меня! Я бы тогда, да в самый разгар зимы, ни за чтобы не выжил! Да и вы все для меня братья, уважаемый!

– Спасибо, Азис! – улыбнулся мне Аслан. – Ты же знаешь, что для нас ты тоже брат!

Он хотел уже уползать на своё место, но я задержал его, положив руку на плечо.

– Аслан! – произнёс я тихо. – Я тебя умоляю, предупреди всех, чтобы никого не зацепили, а то потом отдача замучает! Я тут этих девиц должен контролировать, вот они и пусть выполняют то, что им поручено, а мне ещё прибраться после этого надо будет! Вы, как договорились, постреляйте в воздух минут пять, и уходите, а я вас потом догоню, ты понимаешь, о чём я?

– Да ладно тебе, Азис! – тихо засмеялся Аслан и, положив свою руку на мою, крепко её сжал. – Мы же не тупые, все всё понимают! Ты своё дело делай, а мы тебя за городом будем ждать!

Я ответил на его рукопожатие, и он удалился к основной группе, а я, ползком, направился к двум девицам, которые уже были готовы к акции. Улыбаясь, они прихорашивались, подкрашивая себе глаза и губы.

– Кошмар! – подумал я, искренне удивляясь этой картинке. – Вот интересно, у них сердце вообще есть, или там сквозная пустота?

Подобравшись к ним вплотную, я осмотрелся по сторонам. До ближайшего бойца нашей группы было около десяти метров, а это значит, что услышать меня ему будет трудно, приняв во внимание то, что и говорить-то я собирался тихо. Поэтому я, успокоившись, произнёс им на русском языке, но сделал это с акцентом так, чтобы они не заподозрили неладное раньше времени.

– Дэвушки! – произнёс я, привлекая их внимание. – Стрэлат по мой командэ, понал? Цэл я вам укажу сам и чтобы бэз мэна нэ дёргались!

Они посмотрели на меня с нескрываемым интересом, после чего одна из них спросила. – Азис! Ты же русский не понимаешь и не говоришь! Откуда такая прыть?

– Вам, жэншинам, этого нэ надо знать! – ответил я им довольно резко и добавил. – Я и нэ понымаю этот поганый язык и не собираюсь на нём говорить, обстановка такова, что прыходится общаться! Понял?

– Понял! Понял! – ответили девчата и засмеялись.

Часа через два, на площади, расположенной рядом с разрушенной школой, стали собираться люди. Военные оцепили всю площадь по периметру, но никаких действий не проводилось. Пришло много старых людей и женщин с детьми, все они хотели пообщаться с делегацией ОБСЕ и высказаться о своих бедах и проблемах. Всматриваясь в людей, я искал того, кто когда-то был моим товарищем, но ни среди военных, ни среди гражданских лиц, его не было.

Появился Костя Рогов минут через сорок в новой генеральской форме и папахе, а сопровождал его не кто иной, как тот сотрудник ФСБ, который встречал нас в аэропорту в ту, злополучную ночь. Я его хорошо запомнил после того, как он, в наглую, начал нас пересчитывать и, если бы Рома не отлучился в туалет, то наверняка меня бы тогда искали, а так двадцать восемь и уничтожили – всё срослось!

Я с силой сжал кулаки и, дотронувшись до плеча одной из девушек, произнёс. – Видишь генерала? Вот за него получите десять тысяч долларов, а рядом с ним ещё один, подполковник, за него тоже получите столько же! Поняли?

– Здорово! – ответила та и подмигнула своей подруге.

– Ещё, запомните, должно быть только два выстрела, а остальное сделают мужчины! – сказал я им и добавил. – Когда махну рукой, тогда и делайте свою работу!

Девица подняла вверх большой палец правой руки и улыбнулась. После этого они прильнули к своим винтовкам, предварительно согласовав, кто по какой цели будет стрелять.

Мой план был прост. Я одним махом убирал двух предателей, двух снайперш и обеспечивал безопасность мирным жителям, а также выводил из-под удара всю свою группу. Все остальные обстоятельства, связанные с журналистом и последствиями, меня не волновали.

Минут через десять появилась колона из трёх белых джипов, по бокам которых красовались надписи ОБСЕ, в сопровождении армейских БТРов. В тот же момент я увидел и нашего журналиста, который со своим оператором, выдвинулся навстречу машинам. Мне нужен был момент, когда представители ОБСЕ уже прибыли, но были ещё в машинах, а им навстречу вышли генерал с тем подполковником.

Всё именно так и произошло. Не успели они сделать несколько шагов, как я махнул рукой и, тут же, прозвучало два резких выстрела, почти одновременно. И Рогов, и подполковник были убиты выстрелами в головы, в тоже время журналист уже начал снимать эту картинку.

Через мгновение заработали мои бойцы, стреляя поверх голов толпы. Получалось так, что стреляли как-бы со стороны силовиков, которые стали как зря метаться, не понимая, что происходит.

Подняв руку, я кивнул Аслану и он, со всеми остальными бойцами, исчез в развалинах школы, стремясь покинуть этот район.

Проводив их взглядом, я подполз к девушкам и, улыбнувшись злой улыбкой, процедил сквозь зубы. – Ну что, твари! Пришёл и ваш час расплаты!

Одним движением руки я сломал хребет одной, а затем и другой девушке, которые так и не успели понять за что!

Не оборачиваясь, я бегом, бросился в проём стены, образовавшийся от разрыва снаряда, и это было своевременно, потому что через несколько секунд раздались взрывы от гранат, брошенных со стороны федералов.

Минут через сорок я вышел на опушку зелёнки, где меня поджидали остальные боевики и радостно меня поприветствовали. Мы все были в безопасности, а в Гудермесе шла самая настоящая зачистка в городе.

– Ну что ж! – произнёс я, улыбнувшись. – Пусть зачищают! Может чего-то и найдут! Или кого-то!

– Ну ты и молодчина! – воскликнул Аслан и, пожав мне руку, добавил. – И дело сделали, и подчистились, и все целы и здоровы!

Все остальные бойцы тоже стали подходить ко мне и обниматься, радостно похлопывая меня по спине. Всё шло хорошо, мой план явно удался, но я отлично понимал, что Дудаев будет взбешён тем обстоятельством, что убиты оба его агента, да ещё на таком уровне.

Конечно же, у Дудаева хватало таких «работников», деньги делали своё дело и эти нелюди, продолжая занимать приличные посты во всех силовых структурах, прислуживали, таким образом, Дудаеву, а он уже давно перестал быть идейным борцом за свободу и независимость Ичкерии. Мысли их были направлены о создании Халифата на Северном Кавказе.

Он всё чаще и чаще стал встречаться с агентами спецслужб США и Англии. В основном эти две эгоистичные державы совали свой поганый нос во все дырки. Они-то и снабжали дудаевскую армию деньгами, а тот, в свою очередь, тратил на закупку самого современного оружия, которое ему поставляли наши же военные и очень крупные олигархи, не думая о том, что этим оружием убивают молодых парней своей же армии.

Под, так называемой, крышей Дудаева, на всей территории огромной России, находилось множество коммерсантов, банкиров и даже олигархов, которые постоянно снабжали его деньгами. Этот круг до такой степени был крепким и порочным, что справиться с ним могла только хорошо организованная спецгруппа, типа той, которая была у меня в своё время. Именно это и толкнуло тогда Дудаева на уничтожение столь опасной для него группы. А предатели, охочие до денег, всегда и везде найдутся, независимо от принадлежности к национальности. Она отсутствует у этих людей, как и у бандитов. Все они относятся к одной и той же категории, именуемой заразой! Об этом было даже страшно просто думать, а уж размышлять на эту тему, было и опасно. Но я строго прочертил себе дорогу и решил идти по ней до тех пор, пока меня не остановит смерть.

Для осуществления своего плана мне необходима была информация о тех людях, которых я буду вылавливать из разговоров среди боевиков, а самое главное из уст самих руководителей этих банд групп, в которые всё больше и больше превращалась армия Дудаева, и он сам уже не имел никакой возможности этому воспрепятствовать.

Почти все эти бригады, отряды, группы, в основном занимались промыслом пленных, без разницы кого, солдат, офицеров, журналистов, да и просто, порой, простых граждан, которых очень часто привозили из разных регионов России и не только. Похищали даже иностранных журналистов, за которых требовали огромные деньги и, получив их, эти группы тратили на свои нужды, свои семьи. С этим положением дел Дудаев, да и не только он, уже справиться не мог. В противном случае он настроил бы против себя почти все эти группировки, находящиеся под его крылом.

Именно из-за этого его имидж за границей стал резко падать и, всё чаще и чаще, его уже стали называть террористом и бандитом там, откуда шла политическая и информационная поддержка. Это мне было на руку и я стал как можно больше уделять этому элементу борьбы внимания, из-за чего мой авторитет среди чеченцев стал ещё выше.

Часа в три дня мы прибыли в свой лагерь и тут же попали в объятия своих собратьев, которые уже успели посмотреть и послушать передачу о провокации федеральных войск против мирного населения.

Картинка получилась конечно прекрасная, но мы-то её не видели. А там выглядело так, как, якобы, военные начали стрелять по мирным жителям. И выглядело это именно так, потому что, после того, как первыми выстрелами снайперов были убиты генерал и подполковник, военные схватились за оружие и, тут же, началась стрельба уже из автоматов. Но люди-то не видели того, что стреляли из-за их спин, они слышали свист пуль, пролетаемых над ними, заставив людей упасть на землю.

Всё это, естественно, и снимал наш журналист, да ещё пара иностранных журналистов, которые снимали происходящее прямо из окон своих автомобилей.

Басаев обнял нас всех лично, а меня трижды расцеловал и сказал, что не ошибся во мне, когда поручал это дело. Он-то ещё тоже не знал всех тонкостей этого мероприятия и не подозревал, что последуют разборки случившегося.

Дудаев приехал уже в темноте и, закрывшись в шатре у Басаева, о чём-то долго и зло ругался на него.

Меня позвали только часа через полтора и, усадив на ковёр, не подав руки, Дудаев долго смотрел в мои глаза, словно желал прочитать все мои мысли. Я продолжал невозмутимо сидеть и пить предложенный мне чай, которым угостил Басаев.

– Азис! – наконец вымолвил Дудаев. – Вот скажи мне, пожалуйста, как можно было из сотни военных, которые находились на площади, убрать именно только моих агентов, нужных для нашего дела? Мне это непонятно! Объясни!

Я молча поставил чашку на ковёр, принял обиженный вид и поднялся на ноги, в тоже время уважительно поклонившись гостю. И Дудаев, и Басаев наблюдали за мной с каким-то интересом и даже улыбнулись после того, как я им поклонился. Улыбнулся даже Дудаев, который до этого рвал и метал, выплёскивая свой гнев на Басаева.

– Уважаемый! – начал я – Я смерти не боюсь и мне без разницы как умирать, но умру я как боец! Если вы считаете, что я убил кого-то, то вот мой пистолет и стреляйте в меня! Вы же отлично знаете, что стреляли в людей только снайперши, которых я затем и убрал по вашему же приказу, оставив их на месте преступления!

Чуть помолчав, я продолжил. – Аслану же и другим бойцам я приказал стрелять поверх голов, чтобы, ненароком, не зацепить кого-то из граждан, которые могли оказаться чьими-то матерями, или отцами! Нам ещё кровной мести не хватало, чтобы потом за уважаемым Шамилем охотилось всё наше братство! Так что мы свою работу выполнили чисто, а вот кого было поручено убирать снайперам, это не ко мне, они только улыбались мне и всё!

– Да что же это такое! – воскликнул Дудаев и вскочил на ноги. – Да у меня к тебе претензий нет, Азис, но уж так всё смешно получилось, что и сказать нечего!

Он пригласил меня чуть ли не силком снова сесть на место, а потом и сам уселся, потирая себе подбородок.

– Ну не верю я в такие совпадения! – снова воскликнул он. – Столько военных и именно эти два человека!

Отхлебнув чай из чашки, я спросил, виновато извинившись. – А что там ещё были какие генералы и полковники? Извините!

– Да в общем-то нет! – как-то ошарашено ответил Дудаев и, вдруг, расхохотался. – Ну, конечно же, им же за старших офицеров награда посущественней чем за рядовых! И как я сам не допёр до этого? Вот почему мы их не предупредили, я имею в виду девчат?

Смеялся он от души и у меня отлегло, значит мой расчёт был верен.

Потом он протянул мне руку в знак примирения и произнёс. – Извини брат! Наверное, старею! То, что ты сделал, заслуживает особого внимания, мы подумаем, как тебя наградить!

– Какая награда, уважаемый! – произнёс я и улыбнулся. – Я воюю не за награду, я воин Аллаха, к Аллаху и уйду! Мне радостно находиться рядом с вами, дышать одним воздухом и убивать неверных, больше мне ничего не надо!

Басаев, до сих пор не принимавший участия в разговорах, вдруг произнёс. – Уважаемый Джохар! Ты уже несколько раз высказывал не хорошее по поводу моих людей и меня это начинает напрягать! Ты, конечно, наш президент и командир, но как-то надо с этим завязывать! Мне это не нравится, я себя чувствую в чём-то виноватым перед своими братьями, которые идут со мной вместе в бой!

Он говорил это на полном серьёзе и только очень большое, из ряда вон выходящее, могло заставить хозяина, коим являлся Шамиль, в таком тоне всё это высказать гостю.

Наступила напряжённая тишина, которая продлилась пару минут, но Дудаев не стал усугублять ситуацию.

Чуть поклонившись Басаеву, он проговорил. – Извини, уважаемый! Больше этого не повторится, но сам понимаешь, не в бирюльки играем! Всё это он сказал Басаеву на русском языке, одновременно посматривая на меня, отчего я улыбнулся и покачал головой.

– Что-то не так? – спросил меня Басаев, заметив мою улыбку и движение головой.

Я снова улыбнулся и сказал по-чеченски. – Немного русскую речь я уже понимаю, но что есть бирюльки?

Дудаев снова захохотал и, хлопнув меня по спине, произнёс. – Да ничего оно не означает, это у русских есть такое выражение, ну что-то типа игрушек!

Потом он поднялся, следом за ним поднялись и мы. Обнявшись с Басаевым и, пожав руку мне, он удалился на своей «Ниве» в черноту ночи. Его маршрут знал только он и ещё несколько его приближённых.

                27.06.2014 год.

Хирург! Одинокий волк. Часть пятая

   Ставка Дудаева, вернее, его штаба, в котором, почти всё время присутствовал Масхадов, а Дудаев появлялся лишь только для того, чтобы откорректировать те, или иные действия, сначала, находящаяся в Грозном, потом перекочевала в Гудермес, но ненадолго. Оттуда она была вынуждена перебраться в Шали, потом в Аргун, Ведено, а дальше в селение Дарго.

Тридцатого мая, после Самашской резни, которую устроили федеральные части, уничтожив огромное количество мирных жителей при зачистки этого селения, Совет полевых командиров, в число которых входил и Басаев, поставил перед Джохаром Дудаевым требование. Ему настаивали принять решение о переносе военных действий на территорию России, в российские города. Вместо этого, Дудаев стал маневрировать со своим штабом и к осени оказался в селении Дарго, возле которого и готовился лагерь для наших бойцов группы Басаева. Я, конечно же, понимал, что резню в селении устроили не федеральные силы, а всё это было спланировано боевиками арабами, чеченцы не посмели бы убивать своих же граждан, для них бы началась кровная месть, а это пострашней войны с федералами. Когда военные попытались спасти мирное население, тогда бандиты и устроили эту резню, списав на федералов, раструбив по всему свету об этом беспределе. Именно поэтому Дудаев и не рискнул использовать эту ситуацию для целей террора. Но всё выглядело именно так. Даже я, уверенный в непричастности наших войск к истреблению мирных жителей и то сомневался в своей правоте, находясь в логове Басаева, где абсолютно все были озлоблены действиями федералов.

Собственно, после этого события, Басаев и решился на рейд в глубь России, в котором я, по известной причине, не смог участвовать. Вообще этот рейд был нацелен на Москву, но на их пути попался один сердобольный сотрудник ГАИ, который и помешал осуществиться плану, задуманному Басаевым и он застрял в Будённовске. В результате того рейда погибло много мирных жителей, беременных женщин и уже родившихся деток, а также много и моих товарищей по оружию. С этого момента для меня Басаев стал бандитом, я перестал видеть в нём воина.

После всех этих событий, к осени, Басаев имел очень сильный авторитет среди всех полевых командиров, особенно у арабских наёмников, коих к этому времени уже было предостаточно. Сама, так называемая, армия Дудаева, к концу 1995 года, уже насчитывала более десяти тысяч человек, не считая обособленных групп из наёмников. А сколько было их, никто толком не знал.

Всё это лето, практически на всей территории Чечни, велись ожесточённые бои, в которых гибли наши люди, хоть с той, хоть с другой стороны – люди-то всё равно были наши, и это сильно меня угнетало, но что мог я поделать? Что мог поделать я, когда эта сложная, бестолковая, но государственная махина, навалилась на маленькую, но гордую и свободолюбивую Чечню, в которой всегда проживали честные, работящие и преданные люди. Бойцы этого народа всегда славились своим бесстрашием.

И вот, из-за десятка недалёких людей, сидящих у руля такого огромного государства, вспыхнул пожар, который никто не знал каким образом его потушить.

В Москве не желали уронить своё достоинство, и признать свои ошибки, извинившись перед людьми за содеянное. В Чечне, простые люди, защищали свой дом, свои семьи и свою свободу.

Авиация продолжала бомбить свой собственный народ, особенно досталось Дарго и Белатой, куда передислоцировалась ставка Дудаева.