Текст книги "Хирург"

Я ещё полежал минут сорок и решил выйти покурить. Осторожно, чтобы не разбудить Алину, я выполз из-под её руки и, босиком, не найдя своих шлёпок, вышел из комнаты. По всему дому разносилось сопение.

Выйдя во двор, накинув на себя старую куртку и, натянув какие-то штаны, я направился к беседке.

Уже давно наступил первомайский праздник, так как время подходило к трём часам ночи. Погода стояла прекрасная, хотя ночью ещё было довольно прохладно. Небо над головой было чистым-чистым, как слеза, усыпанное множеством серебристых точек, которые подмигивали мне со всех сторон огромного небосвода. Ближе к западу, над горизонтом, висел тонкий серп луны, который скорее не освещал землю, а наоборот подчёркивал черноту ночи.

Я не спеша прикурил и, усевшись на ступеньке беседки, стал слушать ночь. Мне часто приходилось по долгу службы проводить ночи в незнакомых и чуждых местах, но там я вслушивался в совсем другие звуки и шорохи. Очень редкими выдавались те ночи, когда я мог расслабиться и уйти в страну грёз, в которой птицы выводят свои романсы и всё вокруг живёт той жизнью, где всё и всегда тихо, спокойно, легко и тепло. Там ты получаешь всё то, что необходимо для человека, там ты получаешь ту энергию, которая питает весь твой организм долгие-долгие годы, пока вновь не начинает угасать. И чтобы поддерживать эту гармонию, необходимы такие ночи. Только в ночи энергия космоса напрямую заходит в души людей, принося им успокоение.

Сделав несколько затяжек, я увидел, как открылась дверь и на пороге появилась фигура человека, которую невозможно было с кем-то перепутать.

Гоша не спеша подошёл ко мне и, молча усевшись рядом со мной, также закурил от моей сигареты. Сделав пару затяжек и, вздохнув, он положил мне на ногу свою руку.

– Ну что, командир? – произнёс он тихим голосом, от которого мои перепонки так с пружинили, будто рядом раздался взрыв мины.

– Хотелось бы узнать хоть что-нибудь от тебя? – продолжил он и замолчал.

Не знаю, как всё произошло, но разговор, вернее мой рассказ, получился довольно простым и будничным. Рассказывал я долго, не опуская мелочей, начиная с капкана, который устроили нашей группе. Те, кто это сделал, уже получили своё, но остались ещё те, которых предстояло выявить и наказать. Рассказал я ему и про свои мытарства и жизнь в самом центре событий, находясь в логове врагов. Дойдя до уничтожения Дудаева, я минут десять молчал, вспоминая те события, после которого начался обратный отсчёт моего возвращения домой.

Я не стал рассказывать Гоше о том, насколько всё в нашей стране прогнило и медленно превращалось в труху. Я не рассказывал о том, как почти на каждом посту ГАИ менты брали с водителя взятки и, не обращая внимания ни на груз, ни на пассажиров, сопровождая каждую машину наглой улыбкой, к тому же желали всем счастливого пути, который продолжался до следующего поста. И так до самой Москвы.

– Знаешь! – продолжил я свой рассказ. – Меня убивало то обстоятельство, что ни один гаишник ни разу не спросил моих документов и не задал мне ни одного вопроса, хотя по моему лицу было видно, что я не простой пассажир! Их это просто не волновало!

Сделав затяжку и, выпустив дым через нос, я обнял Гошу и добавил. – Вот так сядут в Чечне на фуры и в путь к нашей матушке Москве, а потом будем удивляться, когда начнут взрываться наши дома, да другие места, где народа побольше собирается! Эту их доктрину я хорошо изучил, и несут её из-за бугра! И что самое страшное, исполнители всегда найдутся! Ты знаешь, сколько там сейчас чеченцев и других кавказцев, которые дышат ядом в нашу сторону? А ведь я предупреждал Ельцина об этом!

– Ну и что ты планируешь, командир? – спросил меня Гоша, посматривая на чуть посветлевший восток. – Я так думаю, что у тебя было время подумать о дальнейших своих шагах?

– Знаешь, Егор! – произнёс я и грустно улыбнулся. – Если честно, то плана как такового нет, есть только небольшие наброски и чтобы выработать план хоть какой-то, необходима информация! Вот её сбором мы и займёмся, я надеюсь, ты со мной?

Гоша ничего не ответил, он обхватил мою шею рукой, притянул к себе и стал душить.

Я засмеялся и, увернувшись от него, произнёс. – Да знаю, брат, что ты пойдёшь за мной, только скажи мне, а имеешь ты теперь право распоряжаться собой?

– Вот только этого мне не надо! Хорошо? – возмутился он и продолжил. – Можно подумать, что у тебя что-то по-другому, командир?

– У меня да, дружище! – сказал я, и кровь снова стала пульсировать у меня в висках. – Знаешь, когда на твоих глазах стаскивают самых дорогих для меня людей, укладывают их как дрова и сжигают, то ты уже становишься совсем другим человеком! Это надо видеть и ощущать! Ни один рассказ не передаст всех тех чувств, которые ты испытываешь в тот момент!

– Командир! – произнёс Гоша, положив свою руку мне на колено. – Они тоже мои братья и, поверь мне, я тоже переживал за всех вас и проклинал себя за то, что не с вами! Ты даже представить себе этого не можешь! Понятия не имею, как это я не спился! А как твоя Алина чудила? Временами хотел её придушить, а у неё оказывается, это был нервный срыв, из-за которого она больше трёх месяцев провалялась в больнице! И как после этого терроризировала и меня, и Петровну! Её потом тоже с гипертоническим кризисом загнала в больницу, только после этого проснулась и стала вновь той же Алиной!

Он посмотрел на меня улыбающегося и продолжил. – Тебе хорошо скалиться, а каково мне здесь было с бабами? Лучше уж горы да автомат! Там всё предельно ясно!

– Да ладно тебе! – произнёс я примирительно. – В общем так! До девятого мая отдыхаем, только съездим один разок в Кубинку, хорошо? И ещё! Я здесь побуду с Алиной, надо пообщаться с семьёй, а ты привези мне мою форму и документы! Алина говорила, что Ильин даже удостоверение принёс! Вот и ладненько! Всё-таки с ними будет веселее передвигаться!

Чуть помолчав и, глянув на часы, стрелки которых уже подтягивались к шести утра, я добавил. – Никому ни слова, но числа шестого привези ко мне одного Николая, скажешь, что надо помочь Петровне, а я попробую навестить Романа! Только ты мне документы желательно завтра привези! Машину оставь здесь, а сам возьми у Степана какую захочешь!

– Хорошо, командир! – произнёс Гоша и, улыбнулся, а потом добавил. – Ну вот, узнаю тебя! Ничего, Алексей Иванович, мы ещё с тобой повоюем! Пойдём хоть немного переспим, а то день-то будем толкаться!

– Ты иди! – сказал я Гоше и, закурив новую сигарету, добавил. – Я ещё малёк покурю и следом, теперь выспимся!

Гоша ушёл, а мне на сердце стало теплее и уютнее.

– Значит, не вся моя семья погибла и, как сказал Гоша, мы ещё повоюем! Но воевать теперь будем иначе, как бы покусывая, отхватывая больные куски у своих врагов, в тоже время оставаясь невидимыми, как призраки! – думал я, оставшись один после ухода Гоши. – А работы, исходя из моих записей, которые накопились за время пребывания в горах, было достаточно! Вот только надо завершить то, что связано и кто связан с предательством, которое уничтожило нашу группу! Недаром я всегда говорил Ильину, что никому не доверяю, кроме своей группы и ему лично! Вот теперь и предстояло выяснить, кто есть кто в этой распалючной жизни, в которой, даже в наших органах, прогнило всё напрочь!

– Ну, с этим мы как-нибудь справимся! – произнёс я вслух, не замечая, что Алина тихо подошла ко мне.

Дело в том, что я закрыл глаза и откинулся спиной на стенку беседки, а она в это время и подошла ко мне босиком, накинув на себя одеяло, которым укрывалась в кровати.

– Это с чем ты справишься? – тихо сказала она, отчего я вздрогнул и открыл глаза. – Лёшенька! Ну что ты опять придумал? Хватит тебе воевать!

Я взял её за руки и, посадив себе на колени, обнял её и сказал. – Ты так больше не делай, милая! Могу и больно сделать, а потом буду жалеть об этом!

– От тебя что угодно! – улыбнулась она и, обхватив меня за шею, стала целовать моё лицо, посматривая на огромный, рваный шрам и, дотронувшись до него, спросила. – Наверное, больно было?

– Тогда я этого не ощущал, дорогая! – ответил я, поглаживая её по спине. – Тогда я видел совсем другое и эта моя рана на том фоне, казалась мне обычной царапиной! Ничего! Всё уладится, схожу к хирургу, сейчас не такие чудеса творят!

– Зачем? – возразила Алина. – Ты с этим шрамом стал ещё красивее для меня, а потом, чуть отодвинувшись от меня, добавила. – Ты мне зубки-то не заговаривай, говори что надумал?

Ну ничего от тебя не скроешь, милая! – сказал я и, поцеловав её во влажные губы, провёл языком по её языку.

– Ах ты забияка! – воскликнула Алина и засмеялась. – Поиграть захотел? Что-то у тебя вечером не то было настроение?

Потом, соскользнув с колен, продолжила. – Пойдём, покупаемся? Сейчас вода теплее, чем днём, ты же знаешь!

– Без проблем! – сказал я и, сняв с верёвки большое, чуть влажное полотенце, направился вслед за Алиной, подобрав и брошенное ею одеяло.

Подбежав к озеру, она, прямо в ночной шёлковой рубашке прыгнула в воду, подняв целый столб брызг.

Скинув свои штаны и куртку, я осторожно вошёл в воду. Я бы не сказал, что вода в озере была тёплой, скорей наоборот, но, не подавая вида, содрогнувшись, всё-таки нырнул вслед за этой маленькой бестией.

Тысячи иголок вонзились в моё тело, но, через мгновение, вся моя кожа стала гореть и согревать меня самого. Когда вчера я переплывал озеро, то не ощущал ничего, кроме желания обняться с родными людьми. Алина уже порядочно отплыла от берега и я пустился её догонять. Таким образом, мы отплыли от берега метров тридцать не меньше.

Поцеловав её, как говорится, на бегу, я вынудил её повернуть назад и через пару минут мы ступили на дно водоёма недалеко от берега. Обняв меня за шею, Алина впилась в мои губы, а затем, смеясь, побежала по песчаной отмели и, наступив на край длинной, ночной рубашки, растянулась на ещё маленькой, молодой травке. В результате падения, рубашка разъехалась по шву, оголив пышущее жаром тело Алины, которая продолжала смеяться и брыкаться ногами.

И тут меня прорвало! Прорвало и её, да с такой силой, что она даже застонала. Всё произошло быстро, даже стремительно, но и я, и она получили огромное удовольствие. Разбросав руки по сырой траве, мы, счастливые и желанные друг другу, лежали и щурились от восходящего солнца.

Потом я поднял её и, сорвав всё то, что осталось от ночной рубашки, укутал Алину одеялом. Прикрыв свои плечи полотенцем, понёс её к дому, оставив порванную рубашку на берегу. В доме ещё все спали, кроме Петровны, которая, заметив нас, улыбнулась и, бросив – детский сад, удалилась на кухню.

Сняв мокрые плавки, я нырнул под одеяло к смеющейся Алине. Я не просто нырнул, а утонул в чертогах любви.

Проснулся я от тишины! Именно от того, что в доме стояла мёртвая тишина, лишь с улицы доносился глухой, монотонный шум природы, включая голоса птиц. И ещё бесконечный крик соседского петуха, который без остановок тараторил своё кукареку! Но в доме было тихо, что мне показалось странным. Глянув на настенные часы, которые висели на стене прямо напротив кровати, я увидел, что стрелки показывали половину второго дня. Через плотно занавешенные шторы пробивался яркий свет, Алины рядом не было.

Я сел, свесив ноги до пола и, дотянувшись до своих плавок, натянул их на себя. Рядом, на стуле, висели мои джинсы и свитер, в котором я приехал сюда со Степаном, а на дверце шифоньера висел мой костюм. Я выбрал джинсы и свитер.

Натянув джинсы на себя, я, босиком, с голым торсом, вышел из спальни и, никого не обнаружив, воткнул ноги в шлёпки и вышел во двор со стороны беседки. Нигде никого не было. Рядом с домом стоял мой джип, а БМВ Степана отсутствовал, значит, они уехали – решил я, почёсывая затылок, оглядываясь по сторонам.

– Не понял! – подумал я. – Ну и где все остальные? И куда их всех понесло?

Потом я услышал смех, доносящийся с озера и направился туда. Солнце грело уже достаточно, чтобы идти раздетым и что самое главное, это не донимали ещё комары. Пройдя немного от дома, я увидел Петровну, которая стояла возле поваленной сосны, сложив руки на груди, качала головой и улыбалась.

Заметила она меня лишь тогда, когда я подошёл к ней почти вплотную и даже вздрогнула.

– Фу! Напугал! – выдохнула она и улыбнулась. – Посмотри, что делает эта сумасшедшая! Хочет заморозить мальца! Ты хоть ей скажи, Лёша!

Я увидел, как Алина, в купальнике, положив Егорку на воду и, поддерживая его снизу руками, водила по кругу вокруг себя и смеялась от счастья. Странно, но от этого самого счастья смеялся и сам Егорка, хотя вода ещё была явно не летняя.

– Вот так и папочка её ненормальный купал, так он вообще стал с рождения её купать в холодной воде! – сказала Петровна, обращаясь ко мне.

Я снял свои джинсы и тоже вошёл в воду. Она стала ещё холоднее, чем утром, когда мы купались с Алиной. Поёживаясь, я пересилил себя и направился к ним. Мать с сыном отошли от берега метров на пять не больше, потому что дальше уже было глубоко.

Алина, вся сияющая, посмотрела на меня и, улыбнувшись, сказала. – Посмотри, какая прелесть наш Егорка, милый! Какой ты у меня молодчина, что подарил нам такого сына!

Продолжая его катать по кругу, изредка окуная целиком в воду, спросила. – Ты как, выспался? Степан часа два тому назад увёз всех, а тебя решили не будить, так что ты на нас не обижайся!

– Да будет тебе! – произнёс я, обняв её одной рукой и, поцеловав в щёчку, а другой погладил Егорку, который стал проситься ко мне на руки.

Я взял его, прижал к груди и стал вместе с ним приседать в воду, отчего он стал хохотать, да так заразительно, что мы все невольно тоже засмеялись.

– Да! – подумал я, играя с сыном, стоя рядом с женой-красавицей. – Ради таких мгновений стоит проливать свою кровь, но лучше же конечно просто вот так жить и наслаждаться этой самой жизнью!

Но мужчина на то и мужчина, чтобы обеспечивать эту самую гармонию жизни, хоть для этого, порою, приходится рисковать жизнью. Это он должен обеспечивать семью всем необходимым и, главное, обезопасить её от всяких неприятностей и угроз, а не нести все эти неприятности в семью.

Побултыхавшись ещё минут пять в воде, мы вышли на берег. Алина передала сына Петровне, забрав его у меня, а та, в свою очередь, укутала его тёплым одеялом, оставив только одну смеющуюся рожицу.

Прихватив свои джинсы и, прижав Алину к себе, мы направились вслед за ушедшей в дом матери. На сердце у меня было спокойно и уютно. Жизнь снова подарила мне те минуты, ради которых мы и стремимся жить!

                15.07.2014 год.

Хирург! Возвращение. Часть вторая

   На следующее утро я никак не хотел подниматься. Алина же, наоборот, поднялась рано и, вместе с мамой, хлопотала на кухне. На часах было около десяти утра, но я, с удовольствием, продолжал нежиться в тёплой, чистой постели.

Приоткрыв дверь, в комнату вошёл Егорка и, увидев, что я не сплю, бросился ко мне. Забравшись на живот, он стал прыгать, отчего мой мочевой пузырь стал проявлять явные признаки недовольства, и мне пришлось взять его на руки. Поднявшись, я отправился в туалет, передав сына подоспевшей Алине.

Справив нужду и приведя себя в порядок, я, вернувшись в спальню, быстро оделся и пошёл к Алине, которая играла с Егоркой в зале.

Не успев её, как следует поцеловать, мы услышали шум подъехавшего автомобиля, глянув в окно, я увидел знакомый БМВ из наших первых автомобилей. В принципе все они ещё были новыми и боевыми машинами. Остановившись у резной, металлической калитки, из машины вышли Гоша и Ирина, которая тут же подбежала к нему и ухватилась за руку.

– Настроение у них было явно приподнятое, значит, ночь прошла не зря! – подумал я и улыбнулся сам себе.

– Кто там? – встревоженно спросила Алина и, поставив сына, который сидел у неё на коленях, на пол, подошла к окну, заметив смеющихся Гошу с Ириной, тоже улыбнулась.

Ира снова была в своём светлом, брючном костюме, а это говорило о том, что дома она точно не была, так как обязательно бы его переодела, потому что после вчерашнего купания, он был в чуть заметных пятнах от зеленеющей травы, по которой ей пришлось поваляться. И как она не пыталась вчера его застирывать, но пятна остались.

Войдя в дом, они шумно со всеми поздоровались, а потом Гоша протянул мне пакет с моими документами. Там был и паспорт, и удостоверение личности, и права на управление автомобилем, и даже пропуск на Лубянку. Странно было то, что эти документы не изъяли, вероятно, Ильин пожелал, чтобы они остались в семье как память. Вероятно! Другого объяснения я не находил.

Кроме документов Гоша притащил и спортивную сумку, в которой лежал мой мундир со всеми орденами и медалями. Он мне, в нынешней обстановке, был необходим, так как снимал вопросы перед гаишниками, а это дорогого стоило.

Позавтракав все вместе, мы решили съездить во Владимир, чтобы женщины побродили по магазинам, а мы с Гошей в это время спокойно побеседовали. Так и сделали, отчего Алина с Ирой запрыгали от радости.

Я надел свой мундир, взял документы, а Гоша, в это время, установил на место две мигалки, которые он снял после того, как поступила информация о нашей гибели. Теперь они снова были к месту.

У Алины вечернее, чёрное платье тоже было чуть порвано в разрезе, поэтому она надела свой неизменный, джинсовый костюм с коротенькой юбочкой, в котором она ходила почти всё последнее время.

Петровна молча наблюдала за молодыми и, улыбаясь, незаметно вытирала чуть заметные капельки слёз, радуясь за них, особенно дочери, которая вновь стала той, любящей и счастливой.

Денег я с собой взял только двадцать тысяч долларов, а нам предстояло ещё помотаться с Гошей, поэтому я дал Алине половину этой суммы, но подумав немного, отдал и вторую пачку, решив, что нам никто не мешает заехать в моё убежище по пути в Кубинку.

Около двенадцати часов мы уже были во Владимире и сразу повезли своих девочек на рынок по их личной просьбе. Нам собственно с Гошей это было даже на руку, так как рынок их проглотит до победного конца, и нам не надо будет дёргаться с ними. Приехали мы в город на моём джипе, чтобы не гнать обе машины.

Спрятавшись в укромном местечке, под сенью огромного дерева непонятной породы, потому что листьев на нём ещё пока не было, мы, после того, как девчата убежали, цокая по асфальту своими каблуками, налили из термоса, припасённого для нас Петровной кофе, и стали обсуждать дальнейшие наши шаги.

– Ну и что ты планируешь, командир? – спросил Гоша, отхлебнув кофе из чашки. – Когда собственно поедем?

– Я же тебе говорил! – ответил я и добавил. – Ты шестого числа привези сюда Николая, а я до этого свяжусь с Романом! Вместе покумекаем, а уже после этого, мы с тобой посетим Ильина на даче, но надо до девятого мая побыть, а то он может уехать на праздник в Москву!

– Хотя какие к чёрту сейчас праздники! – добавил я в сердцах. – У этой политической погани ничего святого не осталось!

– Да ладно тебе, не заводись! – пробурчал Гоша.

Он вообще не любил разговаривать на эти темы. Политика для него всегда была чуждым элементом и когда, кто-нибудь, начинал подобные разговоры, он вообще поднимался и уходил, чтобы кому не дать по шее, или не нагрубить.

– Да я не о них, дружище! – улыбнулся я. – Я о нас, чтобы не съездить впустую!

– Ну значит седьмого и поедем! – сказал Гоша невозмутимым тоном. – Чего тянуть-то?

– В общем, я так и планирую! – поддержал я его. – Но отсюда мы уедем вместе с Николаем и переночуем у Степана, то бишь шестого вечером!

Потом чуть помолчав и, немного подумав, я сказал. – Погоди! А зачем тащить сюда Николая? Давай лучше я приеду к Степану, а вы там приготовьте баньку! В бане всё и обсудим, а с Романом я здесь сам переговорю!

– И то верно! – согласился Гоша и, улыбнувшись, вдруг, добавил. – Знаешь, командир! Мы с Ириной после праздников будем подавать заявление в ЗАГС, так что тебе надо будет до свадьбы выйти из подполья!

Я посмотрел на друга, одного единственного, оставшегося от всей нашей группы и, улыбнувшись, ответил. – Да я с удовольствием, дорогой ты мой человечище, только сие не очень-то от меня зависит!

– Да не волнуйся ты! – воскликнул Гоша и, повернувшись ко мне всем своим могучим торсом, добавил. – Мы сейчас быстренько всех плохих убьём, а тебя снова восстановим на работе и всё! А ещё лучше отправим тебя на заслуженный отдых! И будем мы с тобой на вашем озере карасей ловить, да пузо греть всё лето!

– Ну ты и сказочник! – засмеялся я и хлопнул его по плечу. – Мне бы второе лучше подошло, но работы впереди непочатый край! Да такой работы, что голова кругом пойдёт, дружище, когда вникнешь в суть дела!

– И не думаю вникать! – ответил Гоша, прикуривая. – Я же не сумасшедший!

– Не понял! – удивлённо воскликнул я. – Что значит, не думаю? Ты что передумал?

– Я же тебе сказал, что не думаю вникать! – возмутился Гоша. – Вникать! А повоевать так с удовольствием, а вникать и командовать, всегда было твоей работой! Вот пусть у тебя голова и болит!

– Ах ты, паразит! – воскликнул я и засмеялся. – Он ещё и издевается!

Беседуя с Гошей, незаметно пролетело несколько часов, а Алины с Ирой ещё не было и мы уже стали волноваться за них.

– Господи! – воскликнул Гоша – Уже скоро три часа дня, а их нет! У меня мочевой пузырь скоро лопнет! Ну что можно делать на рынке три часа? Кошмар!

– Ха! – засмеялся я. – Да я один раз в Москве!

– Да знаю я! – перебил меня Гоша и засмеялся. – Мы же тогда на хвосте у вас висели с Максом, ты что забыл?

– Ах да! – произнёс я и тоже стал ёрзать по сидению. – Ты знаешь, нам надо куда-то сходить по нужде, а то мы не выдержим с тобой!

– А вон какая-то контора! – сказал Гоша, показывая рукой на трёхэтажное здание с табличками с обеих сторон входных дверей. – С нашими-то ксивами нас куда угодно пропустят!

– На рынке ведь тоже где-то должен быть туалет! – сказал я, посматривая по сторонам. – Может, пойдём, поищем?

– Ага, сейчас! – возмутился Гоша. – Не полезу я в эту толпу, как хочешь, но я пойду туда!

– А если эти авантюристки явятся! – произнёс я. – Будут потом пилить!

– Ничего страшного, зато пузыри сохраним! – посмеиваясь, сказал Гоша, вылезая из машины.

– Ладно, давай! Но только пошустрее! – наконец решился я и тоже последовал за ним.

Конторой оказалась налоговая полиция и ещё какие-то фискальные структуры. В вестибюле, на первом этаже, дежурил сержант милиции.

Заметив нас, он вышел к нам навстречу и, козырнув, спросил. – Вы к кому? Сегодня никого нет!

– Да нам никто и не нужен! – ответил я ему, ответив ему на приветствие. – Сержант, ты расслабься и просто спаси нас от избытка жидкости в организме! Где туалет? А то наши дамы нас уморили!

Сержант улыбнулся и, проведя нас по коридору, показал, где находится туалет, а сам вернулся на своё место.

Минут через десять мы уже, облегчённые и радостные, вернулись к своей машине, а ещё через несколько минут появились и наши две красавицы счастливые до предела. Каждая из них тащила по несколько пакетов в руках, и как это они смогли донести, не понятно. Мы с Гошей, вдвоём, несколько минут укладывали эти пакеты в багажник своего авто, а Алина с Ириной о чём-то оживлённо беседовали, устраиваясь на заднем сидении, не обращая внимания на нас. Видно, что впечатлений они получили в избытке.

После того, как мы тронулись в обратный путь, Гоша повернулся к ним и сказал. – Ну вы, девочки, и даёте! Рынок уже закрылся, а вас нет! И где вас носило?

– Гоша! – воскликнула Алина. – Не порти нам праздник!

Он поднял руки и отвернулся от них, лишь посмотрев на мою смеющуюся физиономию.

– Да ну вас! – произнёс он и демонстративно отвернулся к окну своей дверцы.

– Ну что! Куда едем? – спросил я у девчат, глядя на них через зеркало заднего вида.

– Давай домой, но только возле супермаркета останови! – воскликнула Алина с воодушевлением. – Надо продуктов взять на несколько дней, чтобы мать не бегала в магазин и всё!

 В итоге мы ещё больше часа проторчали возле супермаркета. Я был в машине, а Гошу они забрали с собой, чтобы он тащил то, что они собирались там покупать!

После возвращения из супермаркета, на Гошу было страшно даже смотреть, а не то, чтобы его, ненароком, зацепить. Столько там было зла, что я не выдержал и расхохотался до слёз, а девчата ещё продолжали на него наезжать.

Дома появились около пяти вечера. Увидев количество пакетов, Петровна всплеснула руками и удалилась с Егоркой на огород, где занималась грядками, но потом вернулась назад и пошла в дом, готовить обед.

Вообще Петровна была человеком удивительным и любящим. От неё никто и никогда не слышал дурного слова, она всегда находилась в стадии чего-нибудь делающего человека. Вся её жизнь была направлена на то, чтобы помочь дочери, а теперь и внуку. Никогда не забывала обо мне, да и всех других, которые вольно, или не вольно, соприкасались с нашей семьёй. Все наши друзья сразу же становились для неё неотъемлемой частью нашей семьи.

Вот и сейчас, не доделав того, чем занималась в огороде, она всё бросила и принялась хлопотать у плиты, готовя для нас трапезу.

Егорка вращался под ногами, тыкаясь то к одному, то к другому в ноги, цепляясь за штаны и юбки. Говорить он уже говорил, но когда начинал о чём-то спрашивать, то разобрать его лепет было невозможно, даже Алина и то с трудом его понимала. Зато бабушка всё понимала и присутствовала в качестве переводчика. Егорка бабушку называл Надя и никак иначе, а она смеялась, да и не возражала, она радовалась, когда он её так называл. Алина с Ирой закрылись в спальне со своими пакетами, откуда доносился их смех.

Пока каждый занимался своими делами, мы с Гошей ушли в беседку и, закурив, с удовольствием вытянули ноги, распрямив плечи. С севера стало натягивать тучи и повеяло холодом, отчего стало неуютно.

– Ну ты как? – спросил я у Гоши. – Заночуете, или домой?

– Да я бы здесь остался, а уж утром и домой, а вообще, как Ира скажет! – ответил Гоша без всякого энтузиазма.

– Да я думал с тобой по стопочке, а то одному как-то не хочется! – произнёс я и улыбнулся.

Гоша посмотрел на меня, поднялся со своего места и направился в дом. Появился он минут через пять. Под мышкой разместилась бутылка коньяка, а в руках было две тарелки с салатом и нарезкой из колбасы и сыра.

Поставив всё это на столе, он вытащил из кармана две стопки и, также молча, налил в них содержимое бутылки. Потом мы с ним, также молча, чокнулись и, улыбнувшись, выпили. Таким образом, мы сняли вопрос ехать, или нет.

– Ну вот! – произнёс Гоша, усаживаясь на своё место. – Больше на ромашке гадать не будем!

Я протянул ему руку и, засмеявшись, обменялся с ним рукопожатием. И тут начался концерт без заявок. На крыльцо хозяйственного выхода выбежали наши удивительные женщины и стали устраивать нам показ мод. Они выбегали к нам то в одном, то в другом наряде, выкручиваясь перед нами как на подиуме. А понабрали они всего предостаточно, оставив на рынке все деньги, которые получили от меня. Этот показательный концерт продолжался бы, наверное, очень долго, если бы нас не спасла от них Петровна, выйдя на крыльцо.

– Так, вертихвостки! – воскликнула она. – Все за стол, мужикам кушать надо, а не ваши шмотки рассматривать!

– Умеешь ты, мама, настроение поднять! – воскликнула обиженно Алина и, подбежав к нам, показала рукой на содержимое стола, добавила. – Ага! Вот они, бедолаги! Мы там воюем с сумками, а они тут расслабляются, а ты ещё переживаешь, что они голодные!

Она хотела схватить бутылку, но Гоша успел перекрыть ей доступ к столу. Таким образом, смеясь и дурачась, мы всей нашей компанией, направились в дом. Не успели выйти из беседки, как пошёл сильнейший дождь и мы, пробежав около десяти метров до дома, изрядно подмокли. Мы-то с Гошей хоть были одеты по погоде, а вот девочки красовались в летних платьицах, которые не закрывали даже колен. Поэтому они промокли мгновенно до нитки и, прибежав в дом, исчезли в спальне, хохоча от восторга.

Минут через десять все мы уселись за столом, который соорудила Петровна, пока мы занимались своими делами.

Подняв стопку, я посмотрел на всех и, положив руку на плечо улыбающейся Алины, произнёс. – Родные мои! Я счастлив, что мы снова вместе и, хоть нет с нами наших друзей, но я верю, что они здесь и радуются вместе с нами! Давайте их тихо помянём на добром слове и будем дальше продолжать жить, ведь нам ещё столько надо успеть, всего сделать!

После этого все поднялись, улыбки исчезли с лиц и мы, молча, опорожнили стопки, после чего снова уселись по своим местам.

После минутного молчания, я поднял вторую стопку и улыбнувшись, воскликнул – Ну что! Давайте за молодых, что ли!

Ира была как невеста в белой юбке и безрукавке, а под ней была красная водолазка. Алина одела такой же костюм, но только красного цвета с белой водолазкой.

Она уловила мой немой вопрос и произнесла, поигрывая глазками. – А это чтобы вы нас с Гошей не попутали, как тогда на озере и засмеялась, прижавшись ко мне!

                16.07.2014 год.

Хирург! Возвращение. Часть третья

   Проснулся я на удивление рано. Приснился сон, будто я ухожу в горы со своей группой и, повернувшись, стал радостно размахивать руками. Рядом со мной стоял мой преданный друг, протянув мне руку, улыбаясь, произнёс – Вот, Лёха! Забери своё кольцо, оно тебе ещё пригодится!

Я взял кольцо и, глянул в ту сторону, где стояла Алина. Это ей я размахивал руками, но на том месте никого не было, одна голая, поросшая высокой травой степь, на горизонте которой повисла огромная, чёрная туча. Повернувшись снова к Борису, я также никого не обнаружил, а вокруг меня была всё та же бескрайняя степь. Даже горы исчезли из моего видения, исчезли и все мои друзья. Я собрал все свои силы и стал звать хоть кого-нибудь, но голос мой застрял где-то внутри меня и никак не мог вырваться наружу. Язык онемел и не давал возможности ни говорить, ни даже дышать.

Проснулся в холодном поту и долго лежал, глядя в потолок. За окном уже наступило утро, на часах стрелки показывали около шести часов. Алина, разбросав руки и ноги в разные стороны, укрыв свою голову собственными волосами, лежала и сопела, отдаваясь прелестям сна. Её коротенькая, шёлковая ночнушка задралась и оголила волнительную, голую попку, отчего у меня стал просыпаться мужской инстинкт.

Прикрыв Алину одеялом и, поняв, что уже не усну, я, тихонько, соскользнул с кровати и, босиком, не найдя своих шлёпок, вышел из спальни. Накинув на себя куртку и, натянув какие-то сапоги, я вышел во двор и направился в беседку, чтобы покурить и обдумать все свои дальнейшие действия.

Не скрывая удивления, в беседке я обнаружил Гошу, который, так же как и я, натянул на себя куртку, но в шлёпках, сидел и потягивал сигарету, молча наблюдая за мной.