Текст книги "Мальчик из будущего"

Надо сказать, вид мне понравился. Сев на лавку у какого-то забора, с которой открывался просто восхитительный вид, и поставив рюкзак рядом, я не отрываясь стал смотреть на закат. Ничто не смогло бы меня оторвать от этого зрелища, и не отрывало, пока солнце не скрылось за горизонтом. Проведя рукой по щеке, она была мокрой, я вздохнул. То, о чём я мечтал уже больше пяти лет, исполнилось. Я увидел морской закат, самое красивое зрелище, когда-либо виденное мной в той и этой жизни.

– Я уже час за тобой наблюдаю, – вдруг услышал я со стороны старческий голос. – Никогда не видел, чтобы так жадно смотрели на закат.

Немного смущённо улыбнувшись, я посмотрел в сторону говорившего, заодно и осмотрелся, пытаясь понять, куда принесли меня ноги, а то столько раз сворачивал на улицах, что странно вообще, что к морю вышел, а не к горам. В проёме открытой калитки, за которой виднелась территория двухэтажной усадьбы, стоял старик, на вид ближе к восьмидесяти, и с любопытством смотрел на меня. Света ещё хватало, так что мы различали друг друга. Я находился в частном секторе, вокруг только и были такие постройки. Вырасту, куплю себе такую же дачу и буду тут жить, на берегу моря.

– Мечты сбываются, – немного дрогнувшим голосом сказал я.

– Ты один тут? Как звать?

– Я к тётке приехал, она там дальше живёт, сейчас пойду, а то потеряла, наверное. А зовут меня просто – Максим Ларин.

– Ларин, Ларин, – задумчиво попробовал тот на языке. – Не припомню из соседей, чтобы кто-то носил такую фамилию.

– У неё другая фамилия, это я Ларин. Извините, я пойду, пора на постой вставать.

– Ну-ну. Если дикарём приехал, спустись к пляжу, влево поверни и иди вдоль него около километра. Выйдешь на другой пляж. Там дикари и останавливаются, палатки разбивают. Вместе всё же безопаснее, если что, помогут.

– Спасибо, но я лучше у тётки поживу, – весело ответил я.

Старик закрыл калитку и, судя по хрусту гравия, направился к дому, а я, взяв рюкзак и гитару, помедлив секунду, стал спускаться к пляжу. Старик не обманул, я издалека рассмотрел лагерь дикарей, а когда подошёл ближе, расслышал и музыку. Причём это оказался лагерь автолюбителей. Машин там хватало. Что ж, будем устраиваться, только где-нибудь в сторонке. Обособленно. Главное – подальше от отхожего места, которое явно должно быть где-то рядом с лагерем.

Длинно и протяжно зевнув, я лениво высунул голову из палатки и осмотрелся, пытаясь определить, какая же это падла меня разбудила своим звонким голосом аж в девять часов утра. Все знают, что я до одиннадцати сплю, а потом на пробежку выползаю. В Адлере я уже три недели, и, надо сказать, они были самыми счастливыми в моей жизни. Купался с утра до вечера, я даже не догадывался, что могу проводить в воде столько времени, на морские прогулки ездил, на лодках гонял, рыбачил. Ох, эта рыбалка… Вечерами у костра пел песни, автолюбители сразу сообразили, какой им ценный приз достался. Кстати, через несколько дней один парень лет двадцати пяти и предложил подкинуть меня до города и купить палатку. Я и сам собирался, да всё никак из воды вылезти не мог. Правда, ехать никуда не пришлось, одна группа отдыхающих уезжала и продала мне четырёхместную палатку с навесом у входа, производства Польши. Почти новая. Женя, тоже из отдыхающих, предлагал подкинуть денег, если у меня не хватит, но у меня деньги были, поэтому я приобрёл её. Люблю просторы. Так что я теперь спал в палатке, а не под навесом, как первые четыре дня. Особо меня не беспокоили. Конечно, были приставучие. Почему ты один, где родители, но я отбрехался. Уже привык, как-то само собой происходит. В общем, сказал, что в Адлере у меня тётка, и даже заплатил одной женщине, торгующей пирожками собственного приготовления, чтобы она мне пару раз их в лагерь принесла. Отдыхающие её видели, приняли за тётку, то, что я деньги ей за пирожки и доставку заплатил, этого они не видели, и с тех пор вопросы отпали. Если кто из новеньких удивлялся, старожилы поясняли, мол, тётка сдаёт все квадраты у себя на участке, а пацану хочется дикарём пожить. Но она приходит, смотрит, как он, пирожки носит. Легенда классная. Вот я и отдыхал и радовался жизни.

Только сегодня я решил выспаться, пропустив тренировки. Была причина. По странному стечению обстоятельств в Сочи, по гастрольному туру, приехал Муслим Магомаев, и у нас с ним была назначена встреча. Правда, он пока об этом не подозревал. Причина моего желания встретиться с ним – это подарить пару песен. Должен же я с чего-то начать, продвигать свои песни, а такой певец – это мечта любого композитора. У меня были ещё планы на него, и как раз те две песни, что я ему подарю, пойдут как бы в плату. Я уже узнавал, филиал организации, которая занимается регистрацией авторского права, находится в Краснодаре, пять часов на автобусе по разбитой дороге и примерно столько же на машине. Вот я и подумывал, не попросить ли его сопроводить меня до нужной организации и не помочь ли с регистрацией. Думаю, в присутствии такого человека, который может поручиться за меня, препонов не будет, да и документы не спросят, всё равно их у меня нет. Запишусь под настоящими данными, дав адрес детдома. Дальше разберёмся. Сегодня в обед он прибывает, до завтрашнего дня у него время на отдых и акклиматизацию, а уже завтра – первый вечерний концерт. А вот мне нужно с ним встретиться уже сегодня, вот и отдыхал я, набираясь сил. А тут спать не дают. Убью. Затащу в палатку и запытаю. Голос девичий, значит, нормально запытаю. Полагаю, понравится. Тут я наткнулся взглядом на источник голоса и поморщился. Это-то чудо откуда здесь взялось? То-то, думаю, голос знакомый. Как бормашина мозг сверлит.

– Вот он, я его нашла! – тут же воскликнула та.

– Изыди! – воскликнул я и попытался спрятаться в палатке, но меня с хохотом вытащили четыре девичьих руки. Тут же с визгом отпрянув.

Ну да, сплю я нагишом. Что тут такого? Как будто они меня голым не видели. Видели, именно с ними у меня пьяненькими и было, под утро я свалил. По крикам и стонам было видно, что им очень понравилась наша групповушка, где я один был трезвым, но, блин, не воспользоваться случаем после стольких дней воздержания?.. У меня нет такой силы воли. Да и вообще. Первые ко мне со слюнявыми поцелуями полезли, какие ко мне вопросы? Я же сказал им, что мне шестнадцать лет, просто хиленький и тщедушный, вроде поверили. Вот только как они меня нашли? Я же не говорил, где остановился, только представился, хоть и настоящим именем. Три дня ведь прошло после той ночи, но отыскали всё-таки.

– Лезь давай. – Меня подтолкнули в палатку и, когда я натянул бельё, влезли обе, испытывающе разглядывая: – Так шестнадцать или нет?

– Ну, четырнадцать, – нехотя ответил я, – почти. По закону не подсуден. Не за что.

– Молчи уж. Нашим родителям наплевать, подсудный ты или нет. Воспользовался моментом и изнасиловал двух семнадцатилетних комсомолок, не знавших ещё мужчину, – пустила одна слезу.

– Как там тебя, Лара, да? – поморщившись, спросил я. – Какое изнасилование? Если бы я не сбежал, вы бы там меня досуха выжали. Нетронутые, как же. Очередь передо мной длиной от Москвы… до Серпухова.

Последнее я добавил быстро, так как у моего носа появились два девичьих кулачка. Однако я сказал правду, девушки знали, что такое секс, опытными их, конечно, не назовёшь, но старались от души. Ладно хоть, кусок пляжа мы пустынный выбрали, лишь луна нам подсвечивала. А так мне та ночь понравилась, я бы не прочь повторить.

– Так чего надо? Только не говорите, что повторить хотите, в жизнь не поверю.

– Ты вроде говорил, что боксёр?

– Ух ты, ну ты, – хмыкнул я. – И кто же обидел таких раскрасавиц? Да и то, что я боксом занимаюсь, что-то не припомню, чтобы сболтнул. Не было такого.

– Я ему сейчас точно в лицо ногтями вцеплюсь, – повернулась одна из девиц ко второй.

– Успеешь ещё, – осадила её та. – Не говорил, но по кулакам понятно, у брата такие же, а он боксом занимается. Так что?

– Хотелось бы озвучивания, что вы хотите и какую плату я получу.

– А та ночь после танцев – разве это не плата?

– Аванс скорее, да и то не полный.

– Ты права, я тоже хочу расцарапать ему всё лицо, – сказала Лара, и обе девицы кровожадно посмотрели на меня.

Но я лишь с улыбкой разглядывал их, особенно крепкие грудки, торчащие вперёд, и открытые красивые коленки. Сидели те так, что невольно показывали волнующие формы. В общем, тело у меня отреагировало, и, судя по красноте лиц и шей, те это заметили.

– Нахал, – всхлипнула Ира, но, поняв, что на меня её слёзы не действуют, знаю я такие способы, вздохнула: – Так что, поможешь нам отбиться от ухажёров?

– Где они, сколько и как выглядят? – деловито спросил я и сделал вид, что закатываю рукава несуществующей рубашки.

– Объясним, – синхронно кивнули те.

– Хорошо, когда будет первая выплата? Можно не здесь, людей много. Предлагаю прогуляться. Я тут уже присмотрел рядом пару тихих уголков, которые никто не посещает, все на море бегут купаться.

– Ты первая, – толкнула Дару Ира, и та кивнула:

– Я здесь вас подожду.

Аванс я получил от обеих, когда они трезвые, тоже вполне ничего, хотя и пришлось постараться, чтобы довести их до кондиции, с брёвнами спать мне не хотелось, а тут вынужден был рты зажимать, чтобы не стонали и не кричали. Так вот, получив часть оплаты – а я их собирался до окончания отпуска на оплату пробивать, – мы направились к автобусной остановке. Те подлецы, что не давали девчатам проходу, а одну чуть не изнасиловали вечером, случайный прохожий их вспугнул, похоже, окончательно довели девчат. Кстати, одна – дочка директора санатория под Сочи, вторая – дочка начальника торга. Связи у обеих – о-го-го, но отцов они привлекать категорически не хотели, как и милицию. Что ж, время есть, пообщаюсь с наглецами, и можно в Сочи ехать. Сами девчата жили в Адлере, у тётки, а наглецы через три дома от них, сняв всю фазенду.

– Подожди, – остановилась Лара, что-то усиленно обдумывая, когда до остановки осталось метров двадцать. – Это что получается? Чтобы отвадить уродов, которые нам не нравятся и которые пытались нас изнасиловать, мы нанимаем мальчишку, оплачивая постелью?!. Да ещё и должны ему остались?!. Ну ты и!..

– Я хороший, – засмеялся я и, обойдя обеих разгневанных фурий, подошёл к остановке и стал терпеливо ждать автобуса.

Он тут каждый час проезжает, я-то знаю. Моё настроение стремительно поползло вверх. Надеюсь, Сом и Ко ещё здесь, самому лезть в разборки мне как-то не хотелось. Я лучше посредником поработаю, получая плату. Ну рыжий я, ну нахал, но ведь и хитрый немного. Только пусть не говорят, что им со мной не понравилось, как будто я не помню, как у них глаза блестели.

Да тут сам воздух и атмосфера к разврату подталкивают, тем более сколько уж у меня женщины не было? Сам не помню, в прошлом мире только с Жаклин, и всё. Ладно хоть, дело с мёртвой точки сдвинулось, а то я реально стал думать, что нас в пионерлагере бромом пичкали. Кстати, Ира – москвичка, надо будет потом пробить её адрес. Зимой к ней можно будет бегать отовариваться, мне она понравилась.

Осмотревшись, я предложил:

– Идём пешком, чую, нам здесь долго на солнцепёке стоять ждать. Тут всего километра полтора до окраины.

Возражать мне не стали, вот и потопали мы потихоньку в сторону Адлера. Пока шли, я без умолку болтал. Со стороны казалось, что я просто несу, что в голову придёт, перескакивая с одной темы на другую, но на самом деле я вёл допрос обеих девушек. Мне в них было многое непонятно, вот я и прояснял для себя некоторые моменты, скрывая свой интерес за шквалом других вопросов. Например, отец директор санатория в Сочи, а дочка здесь, ну и остальные вопросы. По отдыху выяснить удалось, что обе подружки в санатории у отца Лары уже прожили две недели, о чём вспоминать не любили. Тотальный контроль работников по приказу отца, постоянно нужно вести себя как примерные девочки, и так далее, никаких мальчиков. В общем, потерпев, те и смылись к тётке Иры. Вот где раздолье. Как я понял, на передок обе слабоваты, и тут развернулись. Странно, чего же от парней гоняют, неужели такие отвратные и прыщавые?

Так, болтая, мы достигли окраины и направились по улочкам в сторону дома тётки Иры. Пройдя мимо, мне показали со стороны, в каком домике они живут, вполне мило, и мы наконец дошли до фазенды, где жили те, кто серьёзно оскорбил девушек. Я решил сначала посмотреть на них, прикинуть, что ждать, после чего можно и к Сому идти. Парни были на территории участка, несмотря на утро и возможность искупаться, кто-то из них загорал, а один на циновке вообще сидя медитировал.

– Вот они, бей их, бей, – подталкивая в спину, шептала Лара.

– Вот эти?! – В моём тоне было ясно слышно сомнение.

– Они, они. Аванс получил? Получил. Иди бей.

– Ага, только я сначала с ними поговорю, потому как чем больше я на них смотрю, тем более понимаю, что наврали вы мне в три короба, а я уши развесил. Стойте тут, я на участок к ним зайду, познакомлюсь. Если наврали, неделю сидеть не сможете, выпорю.

Такой вывод я сделал на основе наблюдения за тройкой молодых парней старше меня года на три-четыре. Все трое имели отличную спортивную форму, развитую рельефную мускулатуру, и я готов поклясться, что они являлись профессиональными спортсменами. Спьяна девчат кадрили? Три раза ха, сто процентов с ними инструктор, значит, постоянный режим и контроль. Но всё же нужно пообщаться.

Отойдя от девчат, я пару раз стукнул в калитку, привлекая к себе внимание, и, приоткрыв её, зашёл на территорию участка, громко спросил:

– Можно?

– Проходи, коли не шутишь, – услышал я ответ от открытой двери белённого извёсткой дома.

Там стоял мужчина лет тридцати пяти, в шортах и майке, в переднике и с поварёшкой в руке. Похоже, он занимался приготовлением обеда, завтрак вроде уже прошёл. Хм, а я даже не завтракал. Ладно, ещё успею. Судя по мускулатуре, мужчина тоже был профессиональным спортсменом. Сто процентов – боксёр.

– Доброго утра. Познакомиться с вами зашёл. Я тут с девчатами-соседками любофф кручу, а они пожаловались, что вы им проходу не даёте, пьяные пристаёте, чуть до изнасилования не дошло. Решил с вами поговорить, так сказать, по-мужски, – ударил я кулаком о раскрытую ладонь. – А подошёл, увидел спортсменов, причём явно соблюдающих режим. Наврали?

Спортсмены слушали меня, всё шире улыбаясь, некоторые с трудом подавляли смешки. Инструктор, едва заметно улыбаясь, уточнил:

– Говоря о девчатах, вы, молодой человек, имели в виду двух девушек, что проживают через три дома от нас? Одна светленькая повыше, другая тёмненькая пониже. Так?

– Они самые.

– Молодой человек, поговорите с ними. Их навязчивое внимание к моим воспитанникам изрядно мешает нам отдыхать и заниматься своими делами. Изнасилование действительно чуть не произошло, но Михаил чудом смог вырваться и убежать. Бить девушек у него рука не поднялась. Тем более у всех моих воспитанников есть девушки, которые ждут их дома.

Мельком обернувшись, врушки уже успели убежать, я кивнул, вздохнув:

– Похоже, они хотели отомстить не только вам… Хорошо, я поговорю. Если что, займу их так, что им будет не до вас.

– Благодарю, – кивнул тот.

Осмотревшись, я прикинул кое-что и спросил:

– Секция бокса?

– Именно так.

– Я так и понял, меня только смутил один из ваших учеников, что медитирует, но я не пойму, в каком направлении йоги. Карма-йога или бхакти-йога?

– Вы разбираетесь в этом? – искренне удивился тот. – Я-то прожил год в Индии, получил бесценный опыт, а у тебя он откуда?

– Мне часто встречаются хорошие люди, – уклончиво ответил я. – Да и занимался я физическим развитием, а не аспектом душевного и духовного развития, мокши. Кстати, вы ведь учите своего ученика мокши? Плохо контролирует себя на ринге?

– Да, так. – Брови инструктора ещё больше поднялись. – Молодой человек, у меня появилось острое желание с вами побеседовать на разные темы. Никогда ещё не встречал юношу, столь искушённого в разных темах.

– Боюсь, сейчас не могу, – мельком взглянув на часы, ответил я. – У меня через несколько часов назначена встреча с Муслимом Магомаевым в Сочи. Если только вечером, после возвращения, конечно если не задержусь в городе. Если что, я остановился в лагере дикарей-автолюбителей. Он тут в километре. Спросите Макса-гитариста, там все меня знают.

– Что ж, хорошо, буду иметь в виду, – ошарашенно пробормотал инструктор. – Меня Олегом Игоревичем зовут. Братский.

– Максим Ларин. Воспитанник энского детдома города Москвы. Будете в наших краях, заходите. – Всё же оставив за собой последнее слово, я покинул территорию участка.

Погрозив кулаком явно разочарованным девчатам, они выглядывали из-за соседского забора, я направился в сторону лагеря. Уже договорился с одним автолюбителем, что тот подбросит меня до Сочи. Я ему карбюратор подкрутил, ещё немного доделал, отчего машина должна была летать. Вот заодно и посмотрим, испытаем. Я этот способ вычитал в журнале «Юный техник» за 1988 год. Нашёл стопку этих журналов в нашей библиотеке и прочитал все. Запомнил этот номер, особенно о кустарной доработке двигателя, и вот решил применить на практике. Интересно же. После доработки запчасти собирали всем лагерем, всем было интересно, нужно было испытать машину. Закончили мы вчера вечером, мотор запускали, работал нормально, хотя Сергей, хозяин «москвича», говорил, что тот работать стал немного по-другому. Сыто урчать стал, как он выразился.

Добравшись до лагеря, я подошёл к палатке, у которой стоял тёмно-зелёный «четыреста восьмой», но хозяев не обнаружил.

– Максим. Они купаться час назад ушли, – сообщила соседка, готовившая на костре обед.

Сбежав где по каменистому, а где песчаному косогору на пляж, я осмотрелся и, обнаружив две курчавые головы, покачивавшиеся на волнах, громко свистнул. Все повернулись в мою сторону, а этим хоть бы хны. Пришлось три раза повторить, пока не досвистелся. Одна голова осталась на месте, а вторая широким брассом поплыла к берегу.

– Что, время? – улыбаясь, спросил Сергей, осторожно ступая по гальке, выходя на берег.

– Ага. Время-время ай-лю-лю.

– С нами Антон Павлович едет. Хочет посмотреть, что получилось. Сам знаешь, он в СТО работает, понимает. Поглядим, что ты навертел.

– Да он и так во время работы крутился, под руку лез, – возмутился я, не желая слушать ворчание этого сорокалетнего мужика. – Будет ворчать, я ему снова ключом по лбу заеду, для симметрии, будет две шишки как два рога.

Пока Сергей обтирался полотенцем, одевался и поднимался на кручу к лагерю, я сбегал к себе, чтобы взять всё необходимое, и уже ждал у машины. Антон Павлович был тут же. Задерживаться мы не стали, сели в раскалённую под жарким августовским солнцем машину – у Сергея не было тента, чтобы накрыть её, да и у многих не было, у половины, считай, – и с открытыми окнами, покинув лагерь, поехали через Адлер на дорогу к Сочи. Я, как шейх, устроился со всеми удобствами на заднем сиденье.

Пока ехали, Сергей всё слушал мотор, восхищаясь:

– Как звучит! Ах, как звучит!

– Всё, дорога, давай, втопи педаль, – велел сидевший рядом с водителем Антон Павлович.

Мотор действительно работал немного по-другому, но машина всё рвалась и рвалась вперёд. Когда стрелка дошла до ста километров в час, я немного забеспокоился. Не за машину, дорога здесь не сказать что ровная, а лететь с обрыва вниз мне как-то совсем не хотелось. Однако эти гонщики умудрились разогнаться до ста тридцати и, уверен, смогли бы и больше, только вот дорога не позволяла – не было прямого участка.

Показались окраины Сочи. Меня довезли до центра, высадили и погнали обратно. Ожидать я не просил, на автобусе вернусь. Надеюсь, движок мы не загубили, я говорил, что нагрузку он не выдержит, но водитель всё жал и жал на газ, Шумахер недоделанный. Всё же пятой скорости на трассе не хватает, я так и сказал. В принципе, при максимальной скорости в сто двадцать километров в час разогнаться в сто тридцать, да ещё на не прямой трассе, – это постараться надо. Я думал, мощность двигателя процентов на пять скакнёт, а тут явно больше. Интересно, какой стал расход?

Как только машина отъехала, порыкивая мотором, я осмотрелся и спросил у пацана, на пару лет младше меня, ожидавшего свой маршрутный автобус, или троллейбус, судя по проводам на столбах:

– Не знаешь, где Магомаев остановился?

– Я его видел, – тут же похвастался тот. – Он из машины вышел и в гостиницу зашёл. Волосы у него чёрные и белая рубашка…

Ответ меня не удивил, весь город знал, когда тот прибудет, так что мальчишки точно должны были пасти его. Посмотрев на здание, на которое тот указывал, поинтересовался:

– Не выходил ещё?

– Нет, я бы видел. Отсюда хорошо видно, а у меня с собой бинокль. У отца незаметно взял, он у меня военный моряк.

– Понятно, – кивнул я и направился к входу в гостиницу.

За мной наблюдал не один десяток любопытных глаз, с интересом провожая взглядами. Я был одет вполне нарядно, не забыл повязать пионерский галстук. В общем, в чистенькой и свежей одежде, как с картинки. Локтём к боку прижимал тетрадь, больше при мне, на первый взгляд, ничего не было.

– Куды? – заступил дорогу привратник у дверей.

– Не понял. – Я с искренним удивлением посмотрел на него. – Это что, вы меня в отель не пускаете? Да вы знаете, кто мой отец?!. Первый секретарь горкома. Или вы не знаете в лицо своих постояльцев?

– Проходите, – уступив дорогу, открыл тот дверь.

Вот не думал, что получится через парадные двери пройти. Я планировал попробовать таким наскоком, а потом через чёрный вход проникнуть, а тут – раз и пропустили. Все планы мне поломали, я даже немного растерялся. Как-то не рассчитывал, что удастся пройти через парадный вход. На миг замерев за дверями, осматривая роскошный, но, что немаловажно, прохладный холл, прикидывая свои дальнейшие шаги и мысленно махнув рукой на лопнувший основной план, решил импровизировать.

С ленцой подойдя к стойке портье, я положил на столешницу тетрадь и сказал администратору:

– Здравствуйте. У меня назначена встреча с товарищем Магомаевым.

– Простите. Мне об этом ничего не известно.

– Странно. Мы договаривались встретиться в гостинице сегодня в обед. Может, позабыл? Напомните Муслиму Магометовичу, что пришёл Максим Ларин, воспитанник детского дома из Москвы, тут нахожусь в детском санатории. Я ему свои песни привёз, он их хотел посмотреть, изучить. Хочу подарить ему парочку. Очень хорошие, хитами станут.

Меня всегда поражала наивность людей, проживающих в этом времени. Вот если обычного советского обывателя закинуть к нам в будущее, он не выживет, никаких шансов. Доверчивые очень. Понимаю, что пользоваться этой доверчивостью не очень хорошо, но иногда, когда это необходимо, как сейчас, я пользовался без сомнений.

Позвонив в номер певца, администратор, извинившись за беспокойство, сообщил обо мне и несколько секунд слушал, что говорят на той стороне линии, неуверенно добавив, что я, мол, принёс рукописи с песнями. После этого ещё немного послушал и, снова извинившись за беспокойство, положил трубку на аппарат, посмотрел на меня. Сам я, имея беспечный вид, был сжат, что тугая пружина.

– Ну что, вспомнил? – спросил я.

– Нет, не вспомнил, но пожелал пообщаться. Андрей, проводи юношу.

Последнее было настолько неожиданно, что я немного растерялся. Конечно, была надежда, что всемирно известного певца заинтересует никому не известный мальчишка, якобы пишущий песни. Местный работник сопроводил меня на четвёртый этаж и, постучав и узнав, можно ли войти, приоткрыл дверь, чтобы я прошёл в номер. Кстати, хороший номер, дорогой. Я такой отделки в Союзе ещё не видел, стандарт будущего. Хотя хрустальная люстра явно лишняя.

Заметив, что меня с интересом разглядывает черноволосый мужчина восточной внешности, в халате и с каким-то темным напитком в стакане, я осторожно поинтересовался, с подозрением осмотрев его:

– Простите, это вы Муслим Магометович?

– Ну ты и нахал, – удивлённо посмотрев на меня, тряхнул тот головой. – Обманом проник ко мне в номер, так ещё даже не знаешь, с кем разговариваешь.

– А как опознать? Я вас только на обложке пластинки видел, а там вы моложе, да и сейчас тени неправильно падают на лицо, меняя облик. А обманом, так ведь по делу. У меня действительно есть что вам предложить. Гитару свою не прихватил. У вас есть? А то могу напеть?

– Гитары нет, а музыканты мои сбежали на пляж. Если действительно есть что предложить, так напой.

– Кхм, песни больше под ваш голос, да и аранжировка поможет понять, но слушайте так.

Прочистив горло, я спел «Родительский дом», а потом «День Победы». Причём меня не останавливали, пел от начала до конца, и слушали действительно очень внимательно. Закончив, пока певец, задумавшись о чём-то, размышлял, я пояснил, какая музыка должна звучать при второй песне. Добавив, что она выстрелит, как бомба.

– Первая мне действительно понравилась, Максим, хорошая. Мелодия для неё есть?

– Есть, и для второй тоже. Но один я там не сыграю. Ноты приготовил.

Передав листы с от руки написанными нотами и подождав, пока он их просмотрит, я хотел было задать вопрос, но тот опередил:

– Ты действительно из детдома?

– Да, скрывать не буду, врать почему-то не хочется, скажу правду. Сбежал в середине июля из пионерлагеря. Хотел дикарём на море пожить, давно мечтал на море побывать, три недели живу в лагере автолюбителей. Никогда не был таким счастливым, в следующем году летом снова сюда сбегу. А тут услышал, что вы будете в Сочи, и подумал – а вдруг? У меня тетрадь с записями моих песен и нот. Хочу композитором стать, слова для песен писать. Уже с десяток сам исполняю.

– То есть у тебя в тетради плод твоей работы? – осторожно спросил Магомаев. – Разреши посмотреть?

– Конечно. Тут сорок песен и нот к ним.

– Присаживайся пока, в графине вишнёвый сок.

Осторожно, будто вместо тетради взял хрустальную вазу, Муслим Магометович углубился в неё и почти на полчаса выпал из жизни. Налив сок, я попил, действительно очень хотелось, и второй стакан больше смаковал, таская печенье из вазочки, позавтракать-то так и не успел, а время обеда уже. Наконец певец оторвался от моей тетради и задумчиво посмотрел на меня:

– С десяток песен очень даже ничего, особенно «Волчонок» хорош, но остальные-то детские.

– А я кто? Кем являюсь, той аудитории и пишу. Пока. Потом и взрослые начну писать.

– «Ветер в голове» скорее не для тебя, подростковая песня, но в народ легко уйдёт, будут исполнять с гитарами во дворах. А вот «Сироту»… Верю, ты написал… Кхм…

 
Я начал жизнь в трущобах городских,
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,
Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват[7]7
  «Генералы песчаных карьеров».


[Закрыть].
 

Продекларировав куплет из песни, Магомаев посмотрел мне в глаза и спросил:

– Это действительно твои песни?

– В плагиате никто не обвинит, – встретив его взгляд, честно ответил я.

– Я бы взял пять песен, действительно хиты.

– Я обещал вам две песни подарить, – разведя руками, виновато улыбнулся я.

– Денег хочешь? – с прищуром кинул тот на меня взгляд, и я понял, что, если соглашусь, моментом потеряю его уважение.

– Нет, не в этом дело. Я их ещё не зарегистрировал, а ближайшее место, где можно это сделать…

– Краснодар. Я в курсе.

– Детдомовского и выгнать смогут, но если вы мне поможете их зарегистрировать и споёте мои песни, то есть дав трамплин моим песням в жизнь, то эти пять понравившихся – ваши. Дарю. Кроме вас, их никто исполнять не будет. Разве что «День Победы», тут для другого голоса писалось, всё же вы немного, но до него не дотягиваете. У вас свой стиль.

– А ты умеешь убеждать, Максим. «Волчонка» наиграть можешь?

– Конечно, руку уже набил, пел её. Слушатели были в восторге, многие плакали.

– Подожди меня здесь, сейчас гитару принесу.

«Ха, инструментов нет. Так бы и сказал, лень идти было, а сейчас заинтересовался», – мысленно хмыкнул я, оставаясь сидеть в кресле.

Певец вернулся минут через пять, причём не один, а в сопровождении трёх мужчин, двоим лет по двадцать пять, а третьему явно за сорок. Познакомив меня со своим администратором и двумя музыкантами, остальные действительно отдыхали, купаясь в море, протянул гитару и попросил спеть «Волчонка». Настроив себя на нужный лад, я спел. Опытные музыканты сразу уловили ритм, один, закрыв глаза, явно пребывал там, в песне.

– Сильная, – с явным уважением и интересом протянул администратор, дядя Адик.

– Давай остальные четыре.

Кроме тех четырёх, хуже всех у меня получился «День Победы», тут нужны другая аранжировка и голос, а так я ещё и пару детских песен спел. Они тоже пришлись по душе музыкантам.

– Хорошо поёшь, талант, – сказал Гоша, музыкант, кстати, гитарист.

– Так что, Муслим Магометович, договорились? – спросил я.

– Беру, – решительно рубанул тот рукой, а его администратор кивнул, он был согласен.

– Регистрация, – напомнил я. – Если поторопиться, можно успеть сегодня. Но в принципе и до завтра подождёт.

– Завтра мы заняты, дядя Адик с тобой прокатится и поможет всё сделать. Тебя это устроит?

– Конечно, – довольно кивнул я.

Мне даже не пришлось просить лично певца съездить со мной, не та фигура, а вот его люди – это вполне реально, на такой результат я и рассчитывал. Дядя Адик, которого назначили моим сопровождающим, уже было встал, но у певца это было не всё ко мне.

– Максим, обещай, что после регистрации сразу вернёшься в детдом.

– Ну-у-у… – заныл я, так как до конца лета никак не желал возвращаться.

– Обещай, – уже твёрже попросил тот.

– Да я только попробовал, губы смочил, а вы меня обратно гоните, – весь сгорбился я от расстройства, но жалость ни у кого из присутствующих ко мне так и не проснулась, после чего махнул рукой. – Ладно, вернусь.

– Сразу после регистрации.

– Умеете вы с детьми обращаться. Ладно, сразу после регистрации вернусь.

– Ну и хорошо, – неожиданно широко улыбнулся тот. – Где твой дом, я запомнил, найду. А дядя Адик тебя на поезд потом посадит и сообщит в детдом, что ты найден, чтобы встретили… Ты что-то сказать хочешь?

– Матерное пойдёт? Больше ничего другого на языке не вертится, а вслух сказать не могу, не так воспитан.

Мой пассаж вызвал смех присутствующих, а певец только улыбнулся:

– Максим, ты сам должен понимать, что находишься в том возрасте, когда за тобой глаз да глаз нужен.

– Понимаю, – вздохнул я.

Вернув гитару и прихватив тетрадь, я последовал за администратором музыкальной группы, то есть музыкального сопровождения певца. Задерживаться мы не стали. Сразу спустившись, прошли к стоянке машин. У администратора оказалась люфтовая, явно сделанная на заказ красно-белая «двадцать первая» «Волга». До Краснодара мы даже не заметили, как доехали, болтали всю дорогу. Очень живым в общении оказался дядя Адик, а в номере сидел букой. На дорогу ушло почти четыре часа, да и то потому, что сильно торопились. Дорога наполовину грунтовой была, убитой, где чуть не шагом плелись, но всё равно скорость поразила. Быстро доехали.