Текст книги "Отчаяние драконов"

Когда Андрхолн ушел, Одмассэн озабоченно дернул себя за бороду и сверкнул глазами в сторону парней:

– Запасайтесь красноречием, оно нам сегодня пригодится.

После обеда за ними пожаловали. Десять воинов вежливо предложили заключенным оставить свои вещи и следовать за ними. Процессия вышла из тюремного сектора и направилась к Центральному коридору, но оттуда свернула в глубь Горы, удаляясь от внешней области, где содержались заключенные.

Селение горян занимало примерно треть одного из нижних ярусов Горы. Пещера Совета располагалась приблизительно в центре селения, к ней вело сразу несколько довольно широких коридоров. Этот скорее даже зал, чем пещера, был оставлен еще гномами в том виде, в котором находился сейчас. Изнутри помещение освещали не факелы, а прорубленные в толще камня специальные световые шахты, оснащенные хитроумной системой отражательных механизмов. На стенах размещались высеченные в камне скамьи, в центре же, на арене, пол немного повышался, и там стоял массивный стол и несколько стульев с высокими спинками. За столом и размещались члены Совета, а на скамьях – горяне, если заседание не было закрытым.

Сейчас в Пещеру стекались альвы; после рабочего дня, усталые, полусонные, они все же шли, чтобы послушать трех паломников. Горяне негромко переговаривались, обсуждая будущую судьбу пленников, нервно смеялись над шутками соседей, вытягивали шеи, силясь разглядеть, что же творится в центре Пещеры. У входов стояли воины, сдерживавшие, натиск толпы, не на шутку взволнованной предстоящим. Когда привели под конвоем заключенных, воины освободили им дорогу, расталкивая замешкавшихся горян; бывших пилигримов ввели в Пещеру.

Пленников препроводили к столу и поставили справа и чуть впереди от него: так, чтобы их видели все члены Совета, а они – только зал. Постепенно Пещера заполнилась альвами; места, разумеется, всем не хватило, и воинам, специально для этого вызванным, пришлось наводить порядок. Входы перекрыли, центр Пещеры окружили стражи – и общее собрание началось.

Поднялся Дэрк, глава Совета, седой и дряхлый старец, подслеповато щурившийся на окружающих. Он сообщил собравшимся, что слушается дело Одмассэна, Мнмэрда и Ренкра, находящихся в данный момент… Говорил он долго и вычурно, так что долинщик с трудом улавливал смысл сказанного. Зато самого докладчика узнал – это был тот самый старичок, что когда-то давно поведал легенду о Создателе, тот самый, с кем в свое время Ренкр так неосмотрительно поспорил. «Н-да, так что там Одинокий говорил о смещении вэйлорна?..»

Как раз в это время Дэрк сел и настала очередь Монна. Тот рассказал нормальным, удобоваримым языком историю появления в селении долинщика, упомянув отдельно о нарушениях закона как самим Ренкром, так и его спутниками.

Теперь пришел черед заключенных попытаться объясниться и опровергнуть обвинения, выдвинутые против них.

Вот только Одмассэн не стал оправдываться. Оглядев Совет и горян, разместившихся в Пещере, он прокашлялся и громогласно предупредил:

– Прошу всех быть особо внимательными!

Зал затих, поубавилось шуму даже в коридорах, ведущих к Пещере и заполненных любопытными.

– Как вам известно, – начал Одинокий, – Монн в свое время заявил, что льдистые змеи непобедимы. Ренкр усомнился в этом. На свой страх и риск мы поднялись по склону Горы и кое-что выяснили, в частности, мы теперь знаем, куда исчезают змеи в Теплынь. Потом же, отправившись к Ворнхольду, мы проведали, как можно истребить тварей!

Зал ахнул, словно одно большое существо. С верхних рядов доносились крики:

– Говори же! Говори скорее!

Одмассэн угрюмо усмехнулся и медленно покачал головой:

– Сначала давайте решим вопрос, стоит ли нас казнить.

Золг, один из членов Совета, нервно вскочил:

– А где доказательства, что все сказанное вами – правда, а не попытка уклониться от ответственности за содеянное?!

– «Ответственность»? – переспросил Одмассэн, и его тихий угрожающий тон заставил долинщика содрогнуться. – «Правда»? Что же, подтверждением правдивости моих слов будут руны Ворнхольда Всезнающего на мече Ренкра.

Монн сделал знак кому-то за спинами заключенных, и стражник подал долинщику его меч в стареньких ножнах. Ренкр извлек лезвие, и руны вновь проступили на клинке голубоватым пульсирующим сиянием.

– Это что касается правды, – заметил Одинокий все тем же мрачным тоном, когда в зале утихла очередная волна шума. – А теперь об ответственности. Мы не просто укажем вам путь к избавлению от льдистых змей – мы поведем вас к победе. Пускай Ренкр заменит Монна, и тогда мы уничтожим тварей Тьмы!

Совет зашумел, и Дэрк уже собирался возразить дерзким зарвавшимся подсудимым, что, мол, если ответ нашли единожды, то его смогут отыскать и во второй раз, – когда вэйлорн неожиданно для всех встал и вскинул правую руку, призывая к вниманию и тишине:

– Я согласен.

Дернулся Одмассэн, растерянно глядя на старого друга /врага?/ /соперника?/, вскинули головы обалдевшие члены Совета, ахнул Мнмэрд, и вздрогнул зал,

– а Монн продолжал говорить, глядя в пустоту справа от Одинокого – будто там кто-то стоял, невидимый для всех, но только не для седого военачальника.

– Вы хорошо помните мой единственный бой со змеями и мое поражение. Многие знают, что после него я ушел в паломничество к Ворнхольду Всезнающему, но никому не ведомо, о чем я его вопрошал. А я вопрошал о том, как победить змей. Мудрый ответил мне, что сделать это я никогда не смогу. «Но, – молвил он, – настанет день, и придет юноша, способный освободить Гору от змей». Я спросил тогда, как же я смогу узнать, что это

– он, и Ворнхольд пообещал, что подаст мне знак – меч судьбоносца будет украшен рунами Всезнающего! Вы видели руны, и я глаголю пред всеми вами, что отныне снимаю с себя всякие полномочия и передаю их Ренкру, обещая со своей стороны любую помощь ему, поддержку и научение. Я сказал.

Зал загомонил, и уже ни Дэрк, ни кто иной не мог сдержать наплыва эмоций, овладевших горянами. Пленникам вернули оружие, воины оставили их и смешались со стражниками, которые пытались сдержать все возраставший напор толпы, – заключенные перестали быть таковыми, и надобность в охране отпала.

всплеск памяти

Когда собрание расходилось, людская круговерть разделила бывших паломников, но Ренкр случайно оказался около Одмассэна и Монна, тихо переговаривавшихся между собой.

– Спасибо тебе, – сказал Одинокий и обнял друга за плечи. – Ты сотворил великое. Трудно бороться самому, но еще труднее уступить право борьбы другому. Рианна была бы горда тобой.

– Ты думаешь? – тихо спросил Монн. – Ты на самом деле так думаешь?

– Да, я так думаю. Она бы гордилась твоим поступком.

Ренкру показалось, что на глазах старого вэйлорна выступили слезы, но толпа уже разъединила его и этих двоих, так что он так и не смог убедиться в своих догадках. Не был он уверен и в своих подозрениях, однако же Ренкру мнилось, что Монн не все рассказал в Пещере.

Ренкр кое-как выбрался из толпы, отчаянно рвавшейся поближе к нему, дабы услышать что-нибудь интересное. Благо рядом оказались стражники, которых удалось подозвать, и те быстро успокоили любопытных.

В это время, расталкивая горян, к Ренкру пробился Монн. Старый вэйлорн выглядел усталым, но успокоенным, умиротворенным.

– Вот что, – молвил он. – Пойдем сейчас ко мне, Одмассэн и Мнмэрд уже там.

Сопровождаемые стражниками, они вышли из Пещеры. Монн жил недалеко, и вскоре за военачальником и Ренкром закрылась небольшая каменная дверь – в отличие от простых охотников или уборщиков, член Совета отгораживался от односелян более основательно. Разумеется, пещера вэйлорна была и размерами побольше, и обстановкой покраше, чем Ренкрово или, скажем, Одмассэново жилище. В удобных, обшитых шкурами креслах сидели Мнмэрд и Одинокий, тихо переговариваясь между собой.

Ренкр и Монн заняли еще два таких же кресла, и последний обратился к своим гостям с маленькой речью:

– Вот что. После сегодняшних событий вы, конечно, можете вернуться в свои пещеры, но, боюсь, любопытные вас очень скоро «достанут». В общей суматохе все забыли о льдистых змеях, вы же так и не рассказали, как собираетесь с ними бороться, и, думается мне, народ это уже смекнул. Я, правда, тоже, и на завтра назначено еще одно общее собрание, до тех же пор приглашаю вас погостить у меня. Если вы не против, я достану шкуры, постелим их на полу и так решим эту проблему.

Гости выразили согласие, и Монн продолжил:

– Ренкру же, по моему разумению, лучше вообще перебраться жить если и не ко мне, то хотя бы рядом со мной, иначе как я его смогу учить чему-либо? Кстати, вам тоже не помешало бы бывать на наших с ним занятиях, ведь все равно ваша охотничья группа со смертью Азла, Свэда и Бэрка распалась, помощники же Ренкру понадобятся. А Одмассэн все-таки в войске служил и неплохо разбирается в ратных делах. Но это так, к слову, сейчас же меня интересует следующее: как же вы собираетесь уничтожить льдистых змей?

Что-то насторожило Ренкра в этом вопросе, что-то было не так, но он не смог уловить, что именно…

Они рассказывали долго, обстоятельно, и только к вечеру завершили повествование. Потом Монн сходил в трапезную и с помощью Мнмэрда принес их порции в пещеру. Поужинав, они расстелили шкуры и заснули.

В последнее мгновение, балансируя на грани между сном и явью, Ренкр понял, что удивило его в вопросе старого военачальника: тот не поинтересовался у них, что же они видели в котловане.

Мне кажется, пришла пора прощаться – я слишком задержался на земле.

И хоть не видывал ни леса, ни морей, мне кажется, пришла пора прощаться.

Возможно, кто-то скажет: «Он сгорел.

Он был так юн и так трагично помер».

Не нужно слов. Прошу вас только помнить:

я был когда-то с вами на земле.

За малый жизни срок я много понял и слишком много видел крови и смертей.

Но все они кругами по воде всплеснули и исчезли.

И не вспомнить. Так и со мной.

Ведь я не отступлю, останусь до последнего мгновенья с мечом в руках, себе не вскрою вены, а страх в самом себе доистреблю.

Ну вот и все, пришла пора прощаться…

7

– Ну, что он говорит сегодня? – спросил полковник Аурелиано Буэндиа.

– Он грустит, – ответила Урсула. – Ему кажется, что ты должен скоро умереть.

– Скажи ему, – улыбнулся полковник, – что человек умирает не тогда, когда должен, а тогда, когда может.

Габриель Гарсиа Маркес

Когда страсти улеглись и немножко поутих восторг от появившейся надежды на избавление, бывшие паломники снова смогли появляться в селении, не опасаясь «увязнуть» в толпе взволнованных горян. Жизнь потихоньку возвращалась в привычное русло, напоминая о том, что избавление избавлением, но есть и повседневные хлопоты, заботы, о которых следует помнить.

Охотничьи группы формировались путем тщательного подбора каждого добытчика, и теперь Одмассэн с Мнмэрдом рисковали надолго остаться не у дел. Недовольно поворчав, Одинокий заявил, что, пожалуй, переселится вместе с Ренкром поближе к Монну: где, мол, советом помогу, а где и сам подучусь. Мнмэрд почесал в затылке да и присоединился к ним, подчеркнув, что уж он-то, конечно, никогда не возьмется руководить войском, но и ему знания не помешают. Неподалеку от Монновой пещеры отыскались три пустующие, туда перенесли нехитрый скарб «учеников», и друзья принялись обживать новое место.

Новые пещеры оказались несколько обустроенное, чем прежние, но, как выяснилось через несколько дней, это ничего не меняло. В том смысле, что бывать в них Ренкру удавалось очень и очень редко – с утра и до позднего вечера он находился рядом с Монном, который всерьез принялся за обучение всей троицы, а особенно, разумеется, Ренкра – своего будущего преемника.

Все началось как-то обыденно, без долгих вступлений и впечатляющих речей. Просто военачальник собрал у себя всех трех учеников и повел их проверять посты – а заодно и познакомиться с расположением оных.

А потом было еще много всего: за эти долгие месяцы им приходилось упражняться в воинском мастерстве, изучать теорию руководства войском на переходе, процесс изготовления мечей и самострелов, запоминать, как зовут всех воинов… Монн, насколько мог, старался ускорить процесс обучения, так как было решено, что уже к следующему Теплыню горяне выступят против змей. Разумеется, ничто не мешало отсрочить поход еще на ткарн или два, но змеи и впрямь, как говорил Андрхолн, стали злобствовать пуще прежнего, так что откладывать кампанию никто не хотел. Вот и старались как проклятые, где уж тут думать об отдыхе, когда каждый день на счету. Вобрать в себя то, чему вэйлорн учился ткарнами, – задачка не из простых! Поневоле задумаешься: справлюсь ли?

Не один Ренкр сомневался в том, удастся ли ему роль нового вэйлорна. Многие горяне с недоверием косились на молодого альва, что теперь все чаще и чаще попадался им на глаза: вот он встречает у внешних врат вернувшихся с рейда добытчиков, расспрашивает о чем-то; вот – идет в компании Мнмэрда и Одмассэна и весело смеется, недоверчиво качая головой, а иногда, говорили, преемник Монна даже заявлялся в трапезную и – дело небывалое! – ел со всеми… Поселяне реагировали на подобные слухи по-разному, но самым удивительным было отношение к Ренкру воинов. В него верили и серьезно относились к нему ветераны – умудренные бойцы в шрамах и рубцах, бившиеся и с долиной, и со змеями. То, что они, былые (да и нынешние) противники хэннальцев, не были враждебны к Ренкру, приятно удивляло его. Куда хуже относились к новоиспеченному вэйлорну его сверстники-воины и мужчины средних лет, то ли из гордости, то ли еще по каким-то причинам не признававшие его за такового. «Ничего, – успокаивал Ренкра Монн, – будет первый бой, и, если ты поведешь себя как подобает, отношение к тебе постепенно изменится. Дай им пообвыкнуться с мыслью, что отныне командир моложе их самих».

Старый вэйлорн пока вел большую часть дел, постепенно, но неотвратимо втягивая Ренкра в руководство войском. «Привыкай, – говорил он, – привыкай. Теперь тебе предстоит заниматься этим всю оставшуюся жизнь».

Парня удивляло собственное отношение к происходящему. Казалось, это не он из полупленника стал военачальником горянского войска, он даже никогда не думал всерьез, что «будет заниматься этим всю оставшуюся жизнь». Нет, Ренкр оставался лишь наблюдателем, холодным и бесстрастным. У него имелась цель: избавиться от льдистых змей, – и нужно только двигаться к этой цели.

Он почти не вспоминал о долине. Однажды Монн заметил, что не исключена возможность войны с хэннальцами. Ренкр пожал плечами: «Уничтожим змей, и воевать будет незачем». Сам он после этого случая долго думал: «Зачем? Зачем я все это делаю?» И внезапно, как откровение, – понял, что он просто не смог бы жить дальше, и причина даже не в желании странствовать, хотя и это – тоже. А дело все в том, что нельзя оставаться безразличным к тому, что он увидел и услышал за последний ткарн, нельзя просто уйти, отвернуться, нельзя, потому что это уже поселилось в его душе, оно рвет ее на клочки, и единственный шанс на избавление – убить, искоренить это в окружающей жизни. Потому что неправильно то, что альвы враждуют друг с другом, неправильно, что драконы взимают с них ежеткарные жертвы, и неправильно, что на земле вообще существуют льдистые змеи, – неправильно! И уж тем более неправильно знать обо всем этом и ничего не делать. Ренкр же находился и вовсе в уникальной ситуации, потому что у него была реальная возможность исправить если и не все, то по крайней мере – часть этой неправильности. Он сделает это – и довольно слов!

А долина тут ни при чем, нет. Ренкр и вспоминал-то о ней последний раз… Ого-го когда!..

всплеск памяти

Собирая вещи для того, чтобы переселиться в новую пещеру, Ренкр вдруг наткнулся на старую куртку, ту самую, в которой он полткарна назад попал сюда. Долинщик уже намеревался было ее выбросить, но нащупал ладонью что-то твердое в кармане и, заинтригованный, решил посмотреть, что же это такое.

Сначала он только недоуменно смотрел на маленький тяжелый сверток, лежавший на ладони, но потом вспомнил.

Вальрон на крыльце Дома Юных Героев, запоздалый подарок к уже прошедшему дню рождения, а потом – дракон, полет, горяне…

Сухая шуршащая бумага буквально распадалась под пальцами, клочки, кружась, опускались на каменный пол… Сквозь бумажное крошево проступало лицо. Чье?

Ренкр не знал, ясно было только одно: этот человек (то есть, конечно, альв) никогда ему не встречался. На лице чело… альва читалось скрытое напряжение, легкая досада на какие-то мелкие препятствия, которые мешают ему, и еще – решимость закончить начатое. Чудное сочетание. Впрочем, что бы ни хотел сказать этим Вальрон, теперь узнать об этом представлялось весьма затруднительным.

Ренкр уже хотел было положить деревянную голову в карман чеша – и снова забыть о ней Создатель ведает на сколько времени, но в это мгновение заметил небольшую дырочку в волосах безделицы. Повинуясь мгновенному порыву, долинщик подхватил обрывок бечевки, лежавший в том же кармане, продел в отверстие, завязал взлохмаченные концы и повесил подарок Вальрона на шею. Пускай висит, все же память о Хэннале.

Нахлынула волна легкой ностальгии – по дому, по матери, по Тезару, по /высокой девушке с короткими светлыми волосами, завивающимися на концах, с большими светло-синими глазами, в которых когда-то блестели слезы. Слезы по другому/ мастеру и деду.

Потом к Ренкру заглянул Одмассэн:

– Ты идешь?

И он, стряхнув мимолетное чувство, кивнул, подхватил вещи и пошел «переезжать».

Когда были вычислены сроки выступления армии. количество воинов, припасов и оружия, когда было приготовлено и перепроверено снаряжение, изготовлены факелы и свистки, когда прошли обучение бойцы, а излюбленной детской игрой стал «поход на льдистых змей» – неожиданно быстро и ярко наступил, ворвался, зажурчал тающими снегами Теплынь и пришла пора выступать.

Изменения в составе командования произошли в последний момент: вместо Монна по непонятным причинам в поход отправился Одмассэн, а старый вэйлорн и Мнмэрд остались в селении. Кое-кто удивлялся подобным перестановкам, но большинству было не до размышлений: мужчины собирались и прощались с женщинами и детьми, жены и матери, сдерживая слезы, наказывали им непременно вернуться, сыновья и дочери просили папку принести камешек из пресловутого котлована льдистых змей.

Выступили на рассвете и скрылись в утреннем тумане. Тихо, бесшумно, будто и не было их вовсе. Туман вскоре сошел, но воины были уже далеко от селения, поднимаясь все выше и выше по пока еще пологому склону Горы. Каждый был одет в чеш, для чего охотникам пришлось очень постараться за прошедший ткарн. Несли с собой заготовленные факелы, несли кремни, оружие, пищу, палатки и посуду. Каждый был нагружен до предела, но никто не думал воспротивиться, даже сказать недоброе слово – все знали, что, если удача не отвернется от них, со змеями будет покончено. И это заставляло, забывая распри, дружно идти вперед и вверх.

Змеи уже покинули склоны Горы и на пути воинов не попадались, что хоть немного, да облегчало тягостный путь к котловану.

На третий день под сильным напором ветра один из воинов, примерно двадцати весен от роду, не удержался и сорвался вниз. Всю ночь Ренкр не мог заснуть, ворочаясь в палатке от громкого предсмертного крика неудачника, по-прежнему звучавшего в его ушах.

Через четырнадцать дней (пятый, сорвался пятый…) он привык.

На тридцатый они достигли первого колодца. По составленному еще в селении плану, не спеша и по очереди, воины спустились в ход, оставив наверху лишь треть своих соратников. Оставшимся предстояло разделиться: немногие должны были сторожить выходы из этого колодца, остальные – идти искать другие входы. Ренкр вместе с воинами шел выше, Одмассэн же спустился в колодец и повел часть войска к котловану.

Когда обнаружили второй колодец, все произошло таким же образом, только теперь уже никто не пошел выше, лишь малая часть горян осталась у входа.

Ночью они устроили привал, но жечь костры не решились, опасаясь, что дым вспугнет змей или разбудит их раньше срока. Ренкр лежал в темноте, закутавшись в плащ, и все никак не мог заснуть. Только наутро понял: подсознательно ожидал гостя, но гость не явился.

«Ничего, может, еще явится. К Монну, по крайней мере, он пришел уже в котловане…»

всплеск памяти

Старый вэйлорн пожаловал в пещеру Ренкра за день до отправления, предварительно постучавшись и дождавшись приглашения войти.

– Мальчик, – начал он без обиняков, – я не могу идти с тобой к котловану.

– Но почему? Тревожат призраки былого? – Ренкр был сегодня изрядно раздражен тем, что, как оказалось, некоторые из заготовленных факелов слишком коротки, и теперь не сдержался.

– Нет, – медленно покачал головой Монн. – Если что-то и тревожит меня, то это не призрак.

– Прости, сорвался. Но что же в таком случае?

– Это… – Седой горянин закашлялся, и Ренкр подал ему кувшин с водой.

Монн благодарно кивнул и судорожными глотками стал пить. Несколько капель прохладной жидкости пролилось на его рукав, и он стряхнул их резким движением.

Наконец вернул кувшин и продолжил:

– Это – Темный бог.

На несколько секунд в пещере повисла мрачная тишина.

– Но почему именно он?

– Потому что я видел его лик и слышал его голос. И на мне – его метка.

– Монн ткнул пальцем в свой шрам, что тянулся извилистым рубцом от правого уха к левой скуле и вниз, к горлу. – И я боюсь, что он учует меня, – завершил старый вэйлорн, обессиленно опустив руки. – Я не могу идти с вами.

– Расскажи мне эту историю, – тихо попросил Ренкр.

– Ну что же, слушай… Тогда мы погнали змей вверх, безжалостно истребляя их. Я собрал огромное войско, наше нынешнее – малая часть того, прежнего. Наверху змеи стали исчезать в колодцах и уползать к котловану. Мы последовали за ними. Но когда войско достигло котлована, там, посреди змей, возвышался гигантский темный силуэт человека. Этот человек произнес слова, в которых я почувствовал великую мощь, способную разрушать и созидать континенты… – Монн замолчал, уставившись в пол у себя перед ногами. Затем поднял голову и заговорил снова: – В следующее мгновение все мое войско исчезло. Я стоял один, а вокруг извивались и шипели змеи. Темный силуэт уменьшился до нормальных размеров и приблизился ко мне.

«Ты отважен, полководец, – молвил он, – но я – Бог, а ты – ничто. Я дарую тебе жизнь, ибо кто-то же должен объяснить твоему народу, что бороться с моими созданиями бесполезно. Иди и скажи им об этом».

Человек уже собрался было удалиться, но тут какая-то мысль пришла ему в голову, и он резко обернулся: «Чуть было не забыл. Ты ведь можешь подумать, что я тебе привиделся. Так вот тебе знак, что я – не видение».

Из своих темных одежд он извлек кинжал и быстро полоснул им меня по лицу. А потом исчез.

Я вышел наверх и стал спускаться к селению, и змеи не тронули меня. Но, пожалуй, я не был этому особенно рад. Вернувшись, я отправился в паломничество к Ворнхольду – в этом я видел единственную возможность решить, как же мне жить дальше. Прежде всего я спросил его, откуда взялись льдистые змеи. Ведь я сам был в горах и не видел там дичи для них, хотя некоторые утверждают, что до поры эти твари жили там. Ворнхольд объяснил, что змей создал Темный бог, но даже Всезнающий не ведал – с какой целью. Еще он сказал тогда, что мне не стоит продолжать борьбу, надо лишь ввести некоторые законы, дабы уберечь горян от змей. Он предсказал твое появление, и я покорился судьбе.

Так, по крайней мере, я думал тогда. Но сладость и привлекательность власти завладели мной, и, когда ты пришел, я не торопился уступать тебе свое место, все надеясь, что ты – не тот, о ком говорил Ворнхольд. Твое счастье, что в последнее мгновение я вспомнил одну мою ныне уже неживую знакомую, и мысль о том, как Рианна отнеслась бы к подобному поступку, отрезвила меня… Рианна… – Монн задумчиво посмотрел в огонь. Казалось, он запамятовал о существовании Ренкра, о том, где он и кто он. Как будто вэйлорн вдруг увидел в огне чье-то лицо и для него не осталось ничего – ничего, кроме этого лица. Монн рассказывал о своей возлюбленной, забыв обо всем и не замечая двух капелек влаги, появившихся в морщинистых уголках его глаз: – С ней всегда было легко и хорошо. Мы с Одмассэном влюбились в нее одновременно, как только увидели, в тот самый день, когда семья Рианны переехала в нашу часть селения. У нее был талант при первой же встрече располагать к себе каждого. После знакомства мы часто виделись с ней. Одмассэн и я, мы старались ходить к ней поодиночке, особенно Одмассэн – он тогда был жутко ревнив, и ему казалось, что Рианна отдает мне предпочтение: разговаривая, чаще обращается ко мне, его же напрочь игнорирует. Мы часто гуляли с ней вдвоем, когда выпадал свободный часок, болтали о каких-то пустяках, смеялись… Впрочем, наши проклятые законы… Я ведь все равно знал, что ей хорошо со мной, видел, как она искренне радовалась моему приходу! Увы, она выбрала Одмассэна. Они поженились, я же, как водится, пожелал им счастья и отошел в сторону. Она родила ему Бефельда, сама же вскоре погибла – тогда, когда змеи прорвались в селение. Я жалею только об одном – что так и не сказал ей «люблю»…

Очень долго они сидели в тишине: Монн – глядя на извивы огня, Ренкр – на каменную стену пещеры. Каждый думал о своем.

Первым прервал молчание седой военачальник.

– В общем, я не могу идти, – тихо сказал он, не отрывая взгляда от огня.

Ренкр согласно кивнул:

– Я подыщу замену.

На следующее утро Ренкр вывел воинов к котловану.

Все было как в прошлый раз: свет из серо-коричневого купола, клубок меняющих цвет недвижных змей, отверстия по периметру котлована: одни – выше, другие – ниже, третьи – наравне с тем, откуда удивленно смотрели на пещеру воины Ренкра. Он внимательно оглядел эти отверстия и справа, в одном из ближайших, расположенном выше их коридора, разглядел Одмассэна с его отрядом. Тот помахал руками над головой, давая знать, что заметил его.

Теперь предстояло совершить самое опасное: следовало перекрыть все выходы из котлована. Для этого теоретически существовало два пути. Один – отыскать входы в коридоры изнутри Горы, второй – спуститься в котлован и потом подняться в отверстия выходов. Было совершенно ясно, что на осуществление первого варианта просто не хватит времени. Посему выбрали второй, более рискованный.

По распорядку, выработанному полткарна назад, первые воины уже прилаживали канаты и, забросив на плечи дорожные мешки, скользили вниз. Каждый из ушедших нес с собой свисток. В назначенный час все, кто добрался до отверстий-дыр, должны были поочередно дать об этом знать специальным сигналом, а Ренкр с Одмассэном подсчитают количество свистевших и, если, не приведи Создатель, с кем-то случится беда, пошлют замену.

Они сосчитали свистки, и вышло так, что одного недоставало.

Повторная проверка дала тот же результат.

Одмассэн с удивлением узнал в скользнувшем вниз воине Ренкра. Всего мгновение назад тот переговаривался о чем-то с горянами, отчаянно и горячо, – и вот уже стоит на дне котлована, придерживая левой рукой канат, а правой – ремень заплечного мешка.

– Какого тролля!.. – выругался Одмассэн. – Он что, спятил, что ли?! Так, Сноромл – за старшего, я скоро вернусь.

Он подхватил канат и прямо-таки слетел на дно котлована. Быстрым шагом подойдя к Ренкру, он тихо, чтобы ненароком не потревожить змей, лежавших у их ног, процедил сквозь зубы:

– Ты что это вытворяешь, парень?

Ренкр объяснил. Оказалось, некоторые из воинов все еще смотрели на него с недоверием, и поэтому, когда он отбирал сменщика пропавшему, кто-то бросил ему в спину: «Конечно, сам не пойдет!» Он ответил что-то досадливое и злое, собрал необходимое и спустился в котлован. Вот и весь сказ.

– О Создатель, ну и что теперь?! Тебе ж тысячу раз объясняли: вэйлорн не лезет в драку, вэйлорн руководит войском, чтобы как можно больше альвов остались в живых… а-а, да что с тобой говорить! Обратно ты, сам понимаю, не вернешься. Ну, иди, герой! Давай, давай, собственный гонор потешить – самое время! Иди! Иди, парень, – добавил он, помолчав, – иди и обязательно вернись.

И Одинокий, ловко лавируя между змеиными телами, подошел к канату и стал взбираться наверх.

Ренкр поправил завязки мешка и отправился дальше. Его путь пролегал у стены котлована, и, хотя змей здесь было меньше, чем в центре, долинщику то и дело приходилось перепрыгивать через змеиный хвост или кольцо. Он шел среди постоянно меняющих цвет чешуйчатых тел, стараясь не обращать внимания на терпкий чужеродный запах, смешавшийся с воздухом настолько, что, казалось, все легкие уже пропитались этой вонью. Поднимая голову, парень видел над собой отверстия и машущих оттуда благополучно добравшихся воинов.

Вскоре обнаружил и недошедшего. Видимо, одна из змей случайно дернулась и придавила неудачника своим телом. При этом позвоночник воина оказался перебит чуть выше пояса, и он лежал, еще живой, но абсолютно беспомощный. Свисток калеки, когда-то висевший у него на шее, отлетел далеко в сторону.

Ренкр присел на корточки, заглядывая умирающему в глаза. Тот обратил на него затуманенный взор и удивленно поднял бровь:

– Ты?

Ренкр молча кивнул.

– Меня зовут Хилгод, запомни это имя, – прошептал воин. – Там, в селении, у меня остались жена, дочь и сын. Скажи им, что я погиб в честном бою, скажи что угодно, только не говори, что смерть оказалась такой нелепой! Обещаешь?

– Но ты ведь еще не умер…

– Ты обещаешь?! – почти выкрикнул Хилгод.

– Да, – тихо ответил долинщик.

– Скажу тебе правду: я никогда не думал, что ты сам спустишься сюда. Многие не могли помыслить о тебе такое. Однако ты здесь. Тогда сделай то, что каждый горянин делает по просьбе другого в такой ситуации, как моя… Сделай это быстро. Впрочем, если не получится быстро, сделай это так, как сможешь. Но – сделай это!

Ренкр кивнул и потянулся за мечом…

– Он добрался, – с облегчением выдохнул Одмассэн, когда перекличка завершилась. – Командуй подготовку, потом проверь готовность – и начнем.

И они начали. Горящие факелы летели вниз, роняя искристые крошки во все стороны. Вначале змеи никак не отреагировали, но потом зашевелились, окрашиваясь в коричнево-черные разводы. Стало ясно, что огонь не жжет их. Но все же он причинял им беспокойство.

Впрочем, беспокойство он причинял и горянам. Стало жарко и смрадно, теплые одежды повисли тяжелым и бесполезным грузом, стесняя движения. Но сбрасывать их никто не стал, да, впрочем, на это и времени уже не оставалось. Змеи, казалось, пришли в себя и осознали, что происходящее угрожает их существованию. Движения рептилий стали более целенаправленными, твари ринулись к отверстиям выходов, и здесь-то их и встретили воины. Пока хватало, они швыряли в змей факелами, метя в раскрытые пасти или глаза.