Текст книги "Настоящая Лиговка"

В авангарде прогресса

Как ни парадоксально, но грязная и неухоженная Лиговка на протяжении десятилетий была олицетворением материально-технического прогресса. Чего стоит одно только чугунолитейное предприятие Франца Карловича Сан-Галли! Оно располагалось за нынешним садом Сан-Галли, ближе к железной дороге, в том месте, где в Лиговку упирается Свечной переулок. На этом заводе производились трубы, уличные фонари, кровати, крышки канализационных колодцев, герметичные двери, гири и даже унитазы. Именно Франц Карлович в 1845 году изобрел и начал массово производить на своем заводе чугунный радиатор отопления – тот самый, что отапливает многие наши дома до сих пор. Вот почему его называли «человеком, согревшим мир». Водяные отопительные системы существовали и ранее, но они представляли собой обычные трубы либо змеевики вроде нынешних полотенцесушителей. В то время как радиатор Сан-Галли выглядел как труба с насаженными на нее вертикальными дисками. Называлось данное изобретение «хайцкёрпер», что в переводе с немецкого значит «горячая коробка». Но для русского уха Франц Карлович придумал более благозвучное название – батарея.

Кроме технической выпускалась и продукция эстетического назначения. Завод все чаще получал заказы на художественное литье: здесь были изготовлены ворота Зимнего дворца, решетка Таврического сада, металлическая отделка входных дверей музея барона Штиглица, железные решетки для Павильонного зала в Эрмитаже, решетка сада Сан-Галли на Лиговском проспекте, а также множество чугунных решеток, до сих пор украшающих балконы домов на улицах Петербурга. В частности, балкон квартиры, где проживает автор этих строк (дом № 44 по Лиговскому проспекту), также обрамляет витое чугунное ограждение, сделанное в начале прошлого века на заводе Сан-Галли. Решетка сохранилась прекрасно, выглядит замечательно и разве что требует периодической покраски.

Особняк Ф. К. Сан-Галли. Лиговский проспект, 62

Портрет Ф. К. Сан-Галли

Личность этого этнического немца с итальянской фамилией и русской душой заслуживает внимания не меньшего, чем плоды его трудов. Капиталист, промышленник, предприниматель от бога, он был еще и замечательным изобретателем, а также гуманным и добрым работодателем для сотен петербургских рабочих и служащих. Если в середине XIX века его слесарная мастерская на Лиговке насчитывала двенадцать человек, то спустя полвека на предприятии трудилось более тысячи квалифицированных рабочих. Задолго до создания профсоюзов капиталист Сан-Галли выстраивал договорные и партнерские отношения с трудовым коллективом. Жалованье на предприятии было очень приличным; заботился хозяин и о социально-бытовых условиях проживания рабочих и служащих. Для инженеров, техников и мастеровых был выстроен специальный городок, где они жили в весьма комфортных условиях со своими семьями. Причем одной из первых построек в этом городке была школа для детей рабочих, и учителя в этом заведении получали такую зарплату, что могли легко содержать семью из нескольких человек и даже приезжать на работу на собственных экипажах.

Радиатор отопления (батарея), изобретенная Ф. К. Сан-Галли

Рекламные плакаты завода Ф. К. Сан-Галли

Чугунная печь «ирландской системы» из каталога завода Сан-Галли

На лето педагогов отправляли за счет хозяина в отпуск в какую-нибудь европейскую провинцию типа Италии, дабы учителя напитались вечным искусством и подвигли своих учеников относиться к будущей профессии не только как к способу заработать на кусок хлеба, но и как к своему вкладу в умножение земной красоты и гармонии. Франц Карлович поименно знал тех, кто на него работает, он поддерживал хорошие отношения со старыми авторитетными рабочими и с большой избирательностью принимал в коллектив новых членов. В итоге вплоть до смуты 1905 года, когда жизнь империи пошла вкривь и вкось, на предприятии Сан-Галли не было не то что забастовок, а даже каких-то серьезных конфликтов. Городок не дожил до наших дней, последние остатки этих строений были снесены, когда расчищали место для вокзала скоростной железной дороги.

По счастью, не все, связанное с жизнью этого выдающегося человека, поглотило время. Существует особняк Сан-Галли по адресу Лиговский, 62, весьма красивое и гармоничное здание в стиле флорентийского палаццо. Подобное семейное гнездо вполне соответствовало статусу Ф. К. Сан-Галли, которому было пожаловано дворянство, чин действительного статского советника и пять орденов. Как один из крупнейших промышленников столицы, Франц Карлович не раз удостаивался аудиенций у императоров Александра III и Николая II. Так что особняк, выстроенный еще одним православным российским немцем, знаменитым архитектором К. К. Рахау, был уместен и заслужен. Архитектор использовал в отделке особняка мотивы архитектуры итальянского Ренессанса. Причем весь металлический декор в здании – крыша, козырьки над парадными и дворовыми подъездами, балконы, лестницы, устройства водопровода, канализации и т. п. – были произведены на собственном предприятии. Особняк Сан-Галли сразу обращает на себя внимание. Радует, что здание не оказалось заброшенным, нашлись средства на его наружную и внутреннюю реставрацию, и сейчас особняк Сан-Галли – одно из архитектурных украшений Лиговского проспекта.

Кроме русского немца Сан-Галли на Лиговке занимались предпринимательством и другие иностранцы, в частности северо-американские граждане Иосиф Блигкен и Макс Робинсон. Эти предприимчивые господа в 1877 году учредили товарищество, открыли бисквитную и кондитерскую фабрику на углу Обводного канала и Измайловского проспекта, а затем перенесли производство на Лиговскую улицу, 38 (ныне Лиговский пр., 52). Кондитерская фабрика получила известность в Петербурге благодаря широкому ассортименту выпускаемой продукции. Здесь производили бисквиты, шоколад, монпансье, карамель, мармелад, халву, пряники, конфеты, драже и даже пасхальные и новогодние наборы в специальных сувенирных коробках. На Невском проспекте у товарищества был свой магазин, снабжавший горожан разнообразными сладостями. Когда Блигкен умер в 1903 году, руководство предприятием взял на себя компаньон, а после смерти Робинсона – руководили родственники, в частности Илья Ратнер, проявивший себя как очень грамотный и энергичный менеджер. Предприятие под его руководством получило большое количество наград, в частности на выставках в Мадриде, а также на Нижегородской и Петербургской ярмарках. В 1911 году павильон «Блигкен и Робинсон» на Царскосельской выставке посетил император с членами семьи, и с той поры фирма стала поставщиком императорского двора.

С приходом большевиков «сладкая жизнь» кончилась. После национализации в 1918 году фабрика была переименована во 2-ю галетно-макаронную фабрику, вскоре получившую название «Воля», а спустя несколько лет – «Свобода» (оцените игру слов). Предприятие активно работало по указанному профилю более двух десятилетий и прекратило свое существование уже перед Отечественной войной, в 1940 году. А после войны на этом месте долгое время располагался завод лимонной кислоты.

По нынешнему адресу Лиговский проспект, 50 когда-то существовало «Северное общество страхования и складов с выдачею варрантов». Варрант – это свидетельство товарного склада о приеме на хранение определенного товара, то есть это товарораспределительный документ, который используется при продаже и залоге товара. Общество было учреждено в Москве, инициатором и председателем правления был Василий Александрович Кокорев. Со временем общество перешло исключительно на страховые операции, сосредоточившись на транспортном и пожарном страховании, и стало именоваться «Северное страховое общество».

В настоящее время обширная территория по адресу Лиговский, 50 – это своеобразное торговое и бизнес-пространство. Туда можно попасть через единственную арку, соединяющую этот анклав с Лиговкой. Войдя внутрь, оказываешься среди многочисленных складов, строительных баз, офисов, автомастерских, молодежных клубов и кафешек. Жизнь там активная, если не сказать бурная, но какая-то хаотичная, неорганизованная. С учетом новейших тенденций по развитию города этот район, думается, еще ждет тех, кто его преобразует в единое и неповторимое городское пространство.

Больница Раухфуса (Детская больница принца Ольденбургского) Лиговский проспект, 8

Заслуживает отдельного рассказа история аптеки, расположенной в больнице К. А. Раухфуса (в то время называвшейся детской больницей принца Ольденбургского), расположенной по адресу Лиговский проспект, 8. Это было одновременно научное и фармацевтическое учреждение, где передовые исследования вполне сочетались с ежедневной работой фармацевтов во благо населения. В отдельные годы больничная аптека выполняла заказы на изготовление лекарственных препаратов по 50 000 рецептов! Вместе с тем никогда не останавливалась разработка новых лекарств, именно с этой целью в 1877 году при аптеке была устроена химическая лаборатория. Здесь ежедневно проводились анализы больничных пищевых порций, контрольные исследования по вентиляции больничных помещений, разрабатывались правила и способы дезинфекции больничных помещений и инструмента. При этом деятельность лаборатории не ограничивалась больничными потребностями, она постепенно обретала городской масштаб. К примеру, в 1880 году заведующий лабораторией И. И. Мартен-сон исследовал воду Дудергофского озера и колодезную воду Ораниенбаумского приюта на предмет наличия вредных веществ. Проводились исследования полезных свойств различных видов топлива, фотометрические исследования нефтяного газа, даже химический анализ пива, производимого в имперской столице!

При этом результаты исследований не прятались за семью печатями, а по мере возможности сообщались заинтересованной публике: И. И. Мартенсон регулярно выступал с докладами в Санкт-Петербургском фармацевтическом обществе и публиковал статьи в русских и зарубежных периодических изданиях. Одно из изобретений руководителя лаборатории – оригинальный дезинфекционный аппарат – был, к слову сказать, изготовлен на предприятии Сан-Галли.

Сама детская городская больница была выстроена архитектором Кавосом по инициативе принца Петра Ольденбургского и педиатра Карла Андреевича Раухфуса. Это целый комплекс зданий, своими фасадами выходящих не только на Лиговку, но и на прилегающие улицы. Комплекс начал строиться в шестидесятые годы XIX века, не раз перестраивался, но профиля своего больница никогда не меняла. Еще в 1880 году это медицинское учреждение было признано лучшей детской больницей Европы, что следует считать заслугой основателей.

Памятник П. Г. Ольденбургскому

Петр Георгиевич Ольденбургский в детстве воспитывался при дворе бабушки – императрицы Марии Федоровны, затем был отправлен в Германию получать образование, а затем был вызван императором Николаем I на армейскую службу в Россию. В армии он дослужился до чина генерала от инфантерии, после чего перешел на гражданскую службу, вскоре став сенатором и членом Государственного совета. Даже краткое перечисление заслуг принца П. Г. Ольденбургского на поприще благотворительности свидетельствует об огромной пользе, которую принес этот человек России. В 1835 году принц на собственные средства создал училище правоведения; с 1839 года под его опекой находилась Мариинская больница для бедных, которая была расширена и при ней устроена лучшая в городе аптека. В 1858 году принц открыл первую в Петербурге женскую гимназию, был попечителем первой в России Свято-Троицкой общины сестер милосердия и Александровского лицея, а с 1860 года управлял всеми учреждениями благотворительного ведомства императрицы Марии Федоровны. Наконец, на его средства была создана детская больница на Лиговском проспекте, так что Петр Георгиевич более чем заслужил памятник, который был создан скульптором И. Н. Шредером и открыт на Литейном проспекте, перед зданием Мариинской больницы, в 1889 году.

К сожалению, спустя годы, уже в послереволюционную эпоху, было принято решение о ликвидации монумента, аргументировали это так: «Принц Ольденбургский был знатен, но не богат, и, избрав своей “профессией” насаждение благотворительных учреждений, с успехом их обворовывал. Пребывание его памятников на улицах Ленинграда совершенно неуместно». В 1930 году памятник перед Мариинской больницей (называвшейся тогда Больницей в память жертв революции, а позже получившей имя Куйбышева) был демонтирован, а скульптура, очевидно, отправлена в переплавку. В последние годы, правда, началась компания по сбору средств на восстановление памятника выдающемуся благотворителю, и в скором времени, будем надеяться, монумент вернется на свое законное место.

Одним из авторов проекта детской больницы на Лиговке был Карл Андреевич Раухфус, потомственный дворянин и первый главный врач этого крайне нужного городу заведения. Родители его были выходцами из Саксонии. Отец был преуспевающим портным, имел собственный салон на Невском проспекте, что позволило дать детям хорошее образование. Закончив немецкую гимназию Петришуле, Карл Раухфус поступил в Императорскую медико-хирургическую академию, успешно ее закончил и в дальнейшем посвятил себя изучению детских болезней. Он занимал пост главного врача детской больницы им. Петра Ольденбургского 37 лет, уйдя с этого поста только в 1908 году. Но вплоть до своей кончины в 1915 году он оставался практикующим врачом, лейб-педиатром императорского двора, а также директором приюта в память Марии, Екатерины и Георгия.

Отметим демократичность больницы, основанной этими двумя замечательными гуманистами. Положение со здоровьем детей, особенно из низших слоев общества, было тяжелым, но в больнице старались оказать помощь всем нуждающимся в ней. Приведем несколько типичных историй пациентов больницы им. Петра Ольденбургского: «1) Ребенок Алексей Т., 2 лет, матери нет, отец алкоголик, бьет ребенка, синяки на теле, приведен посторонней женщиной; ввиду болезни глаз оказано содействие для помещения в глазную лечебницу и дана записка в отдел защиты детей; 2) семья А. – 6 детей, отец парализован, мать поденщица, получает 40 коп. в день; общее голодание; один ребенок помещен в Гатчинскую лечебницу, другой – в приют; дана денежная помощь на пищу и одежду другим детям; 3) Прасковья Д. – 5 лет, мать прачка, весь день на работе, отец бродяга, девочка кормится из жалости соседями, приведена чужими в больницу, оказана помощь на пищу и уход». Жизнь детей городского дна бывала порой беспросветной, но в больнице на Лиговке помогали всем без различия сословий, причем оказывалась очень квалифицированная помощь.

А развитие городского транспорта? Набережная Лиговского канала стала одной из первых городских магистралей, где проложили рельсы, по которым начала ходить конка. В 1882 году по этой магистрали пустили паровой трамвай, а в 1908 году по проспекту прошел один из первых в городе электрических трамваев.

Трамвайное движение на проспекте с той поры не прерывалось. Широкий Лиговский как нельзя лучше подходит для данного вида общественного транспорта – в отличие от других, более узких городских улиц трамваи совершенно не мешают автомобилям и автобусам. В настоящий момент движение трамваев осуществляется в скоростном режиме, по выделенной полосе, оборудованной в середине прошлого десятилетия. Жаль только, что в процессе реконструкции проспекта вырубили подчистую липы и вязы, произраставшие вдоль трамвайных путей. Но такие вещи, наверное, неизбежны, это наша жертва материально-техническому прогрессу.

Еще одно предприятие – колбасный завод, – находился по адресу Лиговский проспект, 271. Основанный еще до революции, он располагался на довольно обширной территории между Лиговским проспектом и Боровой улицей, где в 1905 году построили заводские корпуса по проекту чертежника городской управы Валериана Поликарпова. Понятно, что Поликарпов не Растрелли, да и установки у него были совсем иные, не для ублажения взоров строились здания, а для выполнения соответствующих функций. Тем не менее целый ряд производственных построек со временем угодили в список охраняемых законом как памятники, но цеха старого колбасного завода в этот список не попали и судьба их оказалась незавидной.

Трамвай на Лиговском проспекте. 20–30 годы

А ведь в начале прошлого века и чуть позже, в послереволюционное время, здесь бурлила жизнь. Колбасные изделия тут начали производить не сразу, в дореволюционные годы здания принадлежали военной организации – Гвардейскому экономическому обществу, а сразу после революции – Ленинградскому окружному военно-потребительскому обществу. Прибыльное и нужное городу производство было налажено в эпоху нэпа, когда расцвели как частные предприниматели, так и государственные пищевые предприятия. В Ленинграде той поры существовало два государственных колбасных завода и множество частных колбасных мастерских. Приходилось как-то выдерживать конкуренцию со стороны частников, бороться за качество, за быстроту доставки в магазин, и это колбасному заводу на Лиговке удавалось. Среди его заказчиков были десятки магазинов в разных районах города и множество рабочих столовых. По воспоминаниям работников предприятия, производство было полукустарным: такие операции, как подготовка кишок, набивка их фаршем, резка шпика, обвязка сырых колбас – производились вручную. По традиции каждый работник предприятия, даже сторож или уборщица, получал вечером при уходе домой по полфунта (200 граммов) чайной колбасы на завтрак. Только с введением сдельного производства в 1925 году эта традиция прекратилась.

В двадцатые годы колбасный завод на Лиговке вырабатывал и отпускал от шестидесяти до ста пудов колбас и копченостей в день. То есть примерно полторы – две тонны. Ассортимент был очень широк: одних вареных сортов было свыше десятка наименований, около десятка копченых колбас и четыре сорта полукопченой. В дальнейшем объемы производства значительно увеличились, но все-таки стоит оценить, насколько умело и оперативно наладили столь необходимое городу пищевое производство в столь нелегких (20-е годы!) условиях.

Неожиданный поворот случился с началом коллективизации, когда крестьянство, дабы не сдавать скот в колхозы, начало массово его забивать. В скором времени на предприятии возникли трудности с поставками говядины и свинины. Начали делать колбасу из конины и верблюжатины, но затем прекратились поставки и этого сырья. В августе тридцатого года завод пришлось даже на время законсервировать, производство возобновилось только несколько лет спустя.

Знаменская площадь (площадь Восстания). Видны остатки Лиговского канала и Лиговский мост

Теперь опять про жертвы прогрессу. Колбасного производства тут давно нет, осталась только территория с расположенными на ней заводскими корпусами. Что с ними делать? Уже есть опыт – как зарубежный, так и отечественный, – превращения подобных территорий в оригинальные рекреационные зоны. В 2011 году от городских властей поступило предложение сделать в этом месте «общественное пространство», однако воплотить в жизнь благую идею не удалось. Ну как же – городу позарез нужны квадратные метры жилья, а значит, корпуса снесем, разровняем место под стройплощадку, и настроим безликих коробок, которые, по счастью, находятся далеко от исторических кварталов и хотя бы вид не портят.

Культовый элемент

Любая улица обретает статус, когда на ней возводится храм. В этом отношении Лиговский проспект не исключение. Однако увидеть большинство культовых построек нынче либо трудно, либо вообще невозможно.

Когда-то на Лиговке стояло несколько церквей, что для проспекта столь большой протяженности вполне естественно. На пересечении Невского и Лиговского проспектов находилась Знаменская церковь. Прошение о строительстве храма в этом месте подавалось именитыми жителями Литейной части еще императрице Елизавете Петровне, причем высочайшее разрешение было получено. Однако дело затянули, так что строительство началось уже в годы правления Екатерины Великой: здесь была выстроена деревянная церковь во имя Входа Господня в Иерусалим, более известная как церковь Знамения Божьей Матери (отсюда и название Знаменская). В апреле 1767 года в новую церковь были перенесены священная утварь, кафедра и иконостас из бывшей домовой церкви Зимнего дворца. В конце XVIII века, уже при Павле Первом, по проекту архитектора Ф. И. Демерцова храм перестроили в камне.

Простояла эта церковь почти полтора столетия, сделавшись архитектурной доминантой и дав названия Знаменской площади (ныне площадь Восстания), Знаменской улице (улица Восстания), а также Знаменскому мосту через Лиговский канал. Теперь топонимы сменились, моста нет, да и сама церковь не уцелела, став жертвой кампании по борьбе с религиозными предрассудками. Церковь собирались закрыть еще в начале 30-х годов, но этому помешал всемирно известный ученый Иван Петрович Павлов (ходили слухи, что в свое время Нобелевский лауреат венчался в этой церкви). Но, когда авторитетный заступник умер, процесс уничтожения запустили вновь: вначале церковь закрыли, а через год снесли.

Теперь на месте пятикупольного собора и двух часовен стоит круглое и безликое здание наземного вестибюля станции метро «Площадь Восстания», выстроенное в 1955 году. О церкви напоминает только выполненная художником Вячеславом Растеряевым мемориальная доска на стене вестибюля. Надпись на ней гласит: «На этом месте находилась церковь Входа Господня в Иерусалим (Знаменская). Деревянный храм был построен в 1765–1768 гг. Каменная церковь возведена в 1794–1804 гг. по проекту архитектора Демерцова. В ней находилась чтимая икона Знамения Пресвятой Богородицы (XII век). Закрыта в 1938 г., взорвана весной 1940 г.»

Еще одна церковь стояла на Греческой площади, в центре Греческой слободы. Греки поселились на Песках еще в первой половине XVIII века, и они, естественно, хотели отправлять богослужебный культ по своим обычаям. Поначалу предложение выстроить церковь для греческих богослужений не прошло – грекам ввиду их малочисленности выделили придел Казанского собора, где служил приглашенный из Константинополя архимандрит. Однако после Крымской войны количество петербургских греков значительно выросло, и в 1861 году на Летней Конной площади (так она тогда именовалась) по высочайшему повелению императора Александра II был заложен храм во имя святого Димитрия Солунского. Да только этим дело и ограничилось – средств на постройку в казне не нашлось, так что пришлось греческой общине собирать на храм с миру по нитке. Собранных средств, однако, хватило лишь на возведение часовни. И тогда предприниматель греческого происхождения Дмитрий Егорович Бенардаки предложил построить церковь на собственные деньги. Остальное было делом техники: проект архитектора Р. И. Кузьмина уже существовал, и спустя четыре года состоялось освящение храма.

Знаменская церковь (архитектор Ф. И. Демерцов). Сейчас на этом месте наземный вестибюль станции метро «Площадь Восстания»

В тот момент церкви, можно сказать, повезло. Это везение, которое олицетворял вполне конкретный человек, было отмечено памятной доской, вделанной в стену пристройки к алтарю со следующим текстом: «Православный храм сей во имя святого Димитрия Солунского заложен во славу Божию 25 мая 1861 года усердием и иждивением отставного поручика Димитрия Егоровича Бенардаки в бытность полномочным министром греческого короля в Санкт-Петербурге князя И. М. Суццо при сотрудничестве греческого генерального консула И. Е. Кондоянаки по проекту, составленному строителем сего храма профессором архитектуры Р. И. Кузьминым».

А вот спустя столетие храму очень не повезло. Богослужения прекратили в 1938 году и разместили там военно-учебный пункт. Но все-таки саму постройку не трогали, первое серьезное повреждение церкви нанесла немецкая авиабомба, угодившая в нее во время войны. Бомба пробила главный купол и, так и не взорвавшись, осталась лежать на мраморном полу. В полуразрушенном виде храм простоял до 1962 года, когда некая архитектурная комиссия вынесла решение: сооружение является «малохудожественным». Это заключение довольно удивительно, поскольку здание, выстроенное в греческом византийском стиле и увенчанное массивным куполом (чем-то оно напоминало храм святой Софии в Константинополе), весьма восхищало современников. Вот что писала об этом столичная пресса того времени: «Из новых зданий, воздвигнутых в Петербурге, самое замечательное по своей архитектуре – Греческая церковь. Храм очень красивый, в архитектуре ее нет ничего рутинного, казенного».

Но в советское время критерии и вкусы стали совсем иными. Далее последовал снос церкви, а на ее месте начали возводить Большой Концертный зал «Октябрьский», без сомнения, очень «высокохудожественный» в архитектурном отношении. Снос Греческой церкви запечатлел в стихотворении «Остановка в пустыне» Иосиф Бродский:

 
Теперь так мало греков в Ленинграде,
Что мы сломали Греческую церковь,
Дабы построить на свободном месте
Концертный зал.
<…>
В церковный садик въехал экскаватор
С подвешенной к стреле чугунной гирей.
И стены стали тихо поддаваться.
Смешно не поддаваться, если ты
Стена, а пред тобою – разрушитель.
 

Следует отметить, что в нижнем приделе, устроенном для совершения панихид, размещалась могила Дмитрия Егоровича Бенардаки. Это был выдающийся человек своего времени, один из богатейших промышленников XIX века, основатель и владелец знаменитого Сормовского завода в Нижнем Новгороде, а также хозяин всей винодельческой отрасли в имперской столице. Он был настолько богат, что даже царствующее семейство занимало у него деньги на государственные нужды. Однако более всего Дмитрий Егорович прославился как меценат и благотворитель. В частности, он ссужал деньги Н. В. Гоголю, который вывел его в образе промышленника Костанжогло во втором томе «Мертвых душ». На деньги Бенардаки сотни греческих молодых людей получили достойное образование, поэтому и на исторической родине его имя хорошо известно. Когда он внезапно скончался в Висбадене (1870), по желанию его детей и с учетом больших заслуг перед Россией похоронить его решили в Петербурге. Император Александр II лично встречал на Николаевском вокзале поезд, который доставил гроб с набальзамированным телом Д. Е. Бенардаки. Похоронили его в Греческой церкви, построенной на его деньги, однако в следующем веке покой усопшего был нарушен.

Когда в 1962 году раскапывали фундамент снесенной церкви, то обнаружили гранитную плиту, под которой располагалась ниша с облицованными белым кафелем стенами. На дне ниши находился металлический гроб с мумифицированным мужским телом в богатой одежде. Рядом с гробом была найдена свинцовая коробка, а в ней фотографии и ряд предметов, свидетельствующих о том, что здесь захоронено тело Д. И. Бенардаки. Однако никакого уважения к останкам не проявили, они пролежали почти месяц под открытым небом, а позже были доставлены в судебно-медицинский морг № 1 города Ленинграда. Далее следы этих останков на долгие годы затерялись. Лишь в XXI веке в запасниках музея Бюро судебно-медицинской экспертизы Петербурга удалось разыскать фрагменты тела Бенардаки, а в музее кафедры судебной медицины академии им. И. И. Мечникова найти его сердце. После проведения работы по идентификации останков они были перезахоронены в Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре в 2011 году. Памятник этому замечательному человеку можно увидеть в одном из некрополей, он находится неподалеку от могил Чайковского и Достоевского.

Еще одно культовое здание, сохранившееся до наших дней, утратило свое былое предназначение. Речь о лютеранской кирхе Христа Спасителя, расположенной в доме № 2–4, в самом начале Лиговского проспекта, на углу с улицей Некрасова. Собственно, сам дом – это бывшая Евангелическая больница, она была построена в неоготическом стиле (архитекторы Р. Б. Бернгард и О. Г. фон Гиппиус) в 1869–1871 годах. Церковь находилась в центре второго этажа главного здания больницы и была освящена в 1874 году. Убранство кирхи было весьма богатым: великая княгиня Екатерина Михайловна, внучка Павла Первого, подарила приходу заалтарный витраж с изображением Христа и четверых евангелистов. К сожалению, сделанный в мюнхенской мастерской выдающегося русского живописца по стеклу В. Д. Сверчкова витраж не уцелел. Резной алтарь и фигуры апостолов подарила церкви графиня О. И. Орлова-Давыдова, а в начале XX века в храме был установлен орган фирмы «Валкер». Из всего внутреннего наполнения сохранился лишь этот орган, перевезенный позже в католический костел в Ковенском переулке. Само здание в годы советской власти передали НИИ фтизиопульмонологии, а в главном зале бывшей кирхи ныне располагается конференц-зал этого учреждения.

Знаменская площадь. Памятник императору Александру III (скульптор П. Трубецкой). Лиговский канал уже засыпан

Что же, спросите вы, сохранилось из культовых сооружений на Лиговке? Прежде всего, это Крестовоздвиженский собор со всем окружающим архитектурным ансамблем. На этот комплекс зданий наверняка обратит внимание любой проезжающий по Лиговскому проспекту. Бело-розовый собор со звонницей, увенчанной золотым, блестящим на солнце шпилем – воистину архитектурная жемчужина здешних мест. Было время, собор находился в запустении, поскольку в отличие от ряда других церквей был закрыт в эпоху гонений на религию вообще и на православие в частности. Но сейчас быстрыми темпами идет восстановление прихода.

Впрочем, история этого храма требует подробного описания. Все началось еще при Петре Великом, когда вдоль Новгородской дороги постепенно образовалась Ямская слобода, где селились ямщики с семьями. Первоначально у них не было своего храма, но вскоре по прошению ямщиков Василия Федотова и Петра Кусова и по благословению архимандрита Феодосия на этом месте была построена деревянная церковь Рождества Иоанна Предтечи. Когда церковь сгорела, на ее месте поставили новый деревянный храм, однако постройка быстро пришла в негодность, что вызвало вот такие жалобы прихожан: «Ныне от сущей ветхости кровлею весьма течет насквозь, и стенами ветха, и служение святых литургий совершается весьма с немалым опасением». В итоге прихожане и причт возжелали построить каменную церковь «во имя Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня, понеже с таковым наименованием святые церкви в Санкт-Петербурге не обретается». Отсюда церковь, а затем и собор получили свое название. Автор проекта неизвестен, строил церковь архитектор И. Шумахер. Одноэтажный каменный храм был холодным, то есть неотапливаемым, и в плане имел форму латинского креста.