Текст книги "У сыщиков каникул не бывает"

– Ладно. Связывать руки мы не будем. Ни к чему. Только учти: времени у нас мало. Пошли.

Пашка кивнул в сторону бульвара. Невдалеке виднелась пустая скамейка.

По дороге к скамейке он не удержался, толкнул Саню и подмигнул ему: сработал план! Спектакль был разыгран что надо! С небольшими, правда, погрешностями. Совсем небольшими. «Пройдемте, гражданин», – разве скажет так уважающий себя сыщик?

Глава ХV
ТЫСЯЧА СПОСОБОВ РАЗБОГАТЕТЬ

Канарейка сел на скамейку и огляделся вокруг. Наверное, пытался заметить еще кого-нибудь из сыщиков. Пашка успокоил его:

– Все нормально. Мы под наблюдением. – И посмотрел на часы.

Канарейка опять заныл:

– О каком убитом вы говорите? Честное слово…

– Честность разумеется сама собой, – перебил его Пашка. – Иначе мы бы уже сидели в другом месте.

– Да-да, – закивал Канарейка. – Конечно, сама собой! Я расскажу о своих… занятиях. Но, судя по всему, вам и так все известно…

Пашка хмыкнул:

– Важно собственное чистосердечное признание.

– Но ведь это в милиции! Когда следствие идет. А вам я просто объясню… Я ни в чем не виноват! Вы говорите о каком-то убийстве… Не совершал я его. Клянусь!

– Опять двадцать пять, – поморщился Пашка: ему очень не понравилось, что Канарейка не относится к ним как к представителям закона. – Мы факты хотим услышать, а не клятвы. А потом уж сами решим, правду ты говоришь или нет.

Наверное, Канарейка не знал, с чего начать.

– Вы и в Переделкине были? – спросил он.

– А как же! Где надо, там и были, – отрезал Пашка. – И вообще, не задавай лишних вопросов. Лучше мы их сами зададим. Если понадобится.

Пашка все же боялся перегнуть палку. А вдруг этот Мифа взбеленится и откажется говорить? Нет уж, пусть потихоньку рассказывает, пока у него не пропало желание. Или пока что-нибудь в голове не перемкнуло…

– Кстати, винтовка у тебя с глушителем? – задал Пашка первый вопрос. – Вместо выстрелов были слышны только щелчки.

– Нет, – удивленно ответил Канарейка. – Я из глубины комнаты стрелял, вот и глушился звук. Да и какой звук из этой винтовочки!

Пашка хотел сказать о том, что эта «винтовочка» сносит человеку полчерепа, но удержался: рано пока.

– Я уже давно заметил, что за мной следят. Уже неделю, – вздохнул Канарейка. – Надо было мне прекратить свои занятия. Да вот, дурак, втянулся, думал, заработаю денег…

Пашка с Саней переглянулись. Какую неделю? Всего два дня они за ним следят! Но, наверное, каждому, кто занимается темными делами, мерещится слежка.

– И бабка все пилила: что ты всякую гадость домой таскаешь, работал бы, как все люди, жил бы на зарплату… Проживешь тут на нее! – протянул Канарейка.

И тут же наткнулся на Пашкин взгляд, говорящий: ближе к делу.

– Я всегда хотел придумать что-нибудь такое, необычное, – торопливо заговорил он. – Ну, чтобы заработать. Сейчас ведь время какое! Из воздуха деньги делают. Особенно в Москве. Ну вот, я как только сюда приехал, так и решил в китайский ресторан еду поставлять.

– Какую еду? – удивился Пашка.

Саня сидел все так же молча, но лицо у него уже не было злым. Он заинтересовался рассказом.

– Лягушачьи лапки, – объяснил Канарейка. – В Переделкине пруд есть, там этих лягушек – пруд пруди! Я и ресторан какой-то левый нашел. «Кетайская кухня» называется. Раз, думаю, с ошибками пишете, значит, возьмете деликатес. И очень даже брали! Правда, за лапки не очень много платили. Я и вчера уже на пруд этот заглянул. Но лягушек еще нету, весна в этом году поздняя.

– Бр-р! – передернулся Саня. – Но ведь для еды, по-моему, обыкновенные лягушки не подходят.

– А посетителям откуда знать, обыкновенные они или не обыкновенные? – улыбнулся Канарейка.

Саня подумал: «Хорошо, что мы с Пашкой не ходим по ресторанам! Тем более по «кетайским»!»

– А потом мне вообще идеи одна за другой стали в голову приходить! – возбужденно рассказывал Канарейка. – Покупали, наверное, китайские петарды? Так вот, я их делать научился. В том же Переделкине.

– И как успехи? – снисходительно поинтересовался Пашка. – Руки-ноги пока целы?

– Да, иногда бывает, не без этого. Не ту концентрацию наведешь, как вспыхнет! Это все-таки опасное дело.

«Знаем-знаем», – молча кивнул Пашка.

– А как же те, которые покупают твои петарды? – спросил Саня. – Для них что, не опасно?

– Да нет, те, которые получались, вполне нормальные были. Уж не хуже, чем китайские.

Саня только вздохнул. Ну и тип же! Из-за денег на все готов.

– А потом я в газете объявление прочел – о мышах. Мол, домашнему коту требуются живые мыши. Наверное, какая-нибудь жена банкира любит свою кошечку, а ветеринар посоветовал кормить ее натуральными продуктами. Вот и дают объявления. А мышей же по полям – только научись ловить! Пришлось освоить и эту профессию.

Канарейка уже повеселел. Он так увлекся, что напрочь забыл о своем страхе.

«Надо будет Анке посоветовать. Для Пушкина. Обращаться прямо к Канарейке, по знакомству», – подумал Пашка и спросил:

– А гадание по руке?

– Ну, это так, вместо вечерней прогулки, – махнул рукой Канарейка. – Гуляющих много, даже в шутку многие соглашаются. Конечно, каждое занятие приносит не такие уж большие деньги. Но если крутиться, в сумме что-то набегает.

– А голуби, голуби зачем? – спросил Саня. – Их-то для чего стрелять?

– А сейчас в ресторанах меню на улице вывешивают. Я шел как-то, вдруг вижу: «Голубиный жюльен». Да господи, думаю, этих голубей… Кто там разбирать будет, что они только что по чердакам ворковали! Но с голубями у меня пока ничего не выходит. Не соглашаются ресторанщики. Смеются. Говорят, ты нас подставишь так, что всю жизнь не отмоемся…

– И выкидывают за дверь, – добавил Пашка.

Канарейка удивленно взглянул на него. Он был, наверное, поражен их осведомленностью.

– Да-а, ну и заработки у тебя… – протянул Пашка. – Видно, ты ни перед чем не остановишься. Если мог у лягушек ноги отдирать, голубей расстреливать, то и…

– Я понимаю, вы меня подозреваете в убийстве человека. – Канарейка старался говорить спокойно, но голос у него дрожал. – Я же для того так подробно и рассказываю, чтобы вы поняли: на это я не способен.

– Это почему же? – усомнился Пашка. – Кто так хладнокровно может всякую живность душить, тот и на людей перейдет спокойно. Из-за денег. Они же для тебя самое главное в жизни.

– Н-нет, – заикаясь, пробормотал Канарейка. – То есть, конечно, главное, но не так, чтобы уж совсем… Не верите вы мне! И в милиции не поверят. Им лишь бы киллера найти. Схватят первого попавшегося – и рады дело закрыть. А у человека жизнь сломана. Мне вон уже обещали рекомендацию дать, в цирковое училище… На администратора. Все говорят, что у меня деловая хватка есть!

– Да, хватка железная, – вставил Саня.

– А кого вообще-то убили? – встрепенулся Канарейка. – Я же вам все рассказал, расскажите и вы! Может, вы не все в этих делах… правильно понимаете? В слежке вы, конечно, профессионалы, а вот в остальном? Ну скажите, скажите, раз уж вешаете на меня какое-то преступление!

Его слова показались ребятам искренними.

– Его через форточку убили. Из винтовки. Полголовы снесли, – отчетливо произнес Пашка.

– Ого! – Канарейка помолчал, потом стал рассуждать: – Но ведь у тех пулек, что вы насобирали, такой убойной силы быть не может. Это я точно знаю!

«Профессионал!» – сердито подумал Пашка.

– И самое главное, – продолжал Канарейка, – в киллеры такого, как я, не возьмут. Не станут связываться со всякой шантрапой. Да меня бабка только так и называет. Ведь даже вы меня выследили!

«Даже вы!» Ребята чуть не взвились от такой оценки своей работы. Канарейка спохватился:

– Я к тому говорю, что такое убийство мог бы осуществить только опытный киллер. Может, он специально так все организовал, чтобы на меня подумали. Ну вы прикиньте, разве я мог такое сделать? А потом уже решайте, сдавать меня в ментовку или нет… – просительно добавил Канарейка.

– А откуда у тебя винтовка? – спросил Пашка.

– Да это бабкина, Марксэнина! Она же где только не работала! Когда-то и на Тульском заводе ударницей была, вот ее и наградили «мелкашкой». Тогда ж ведь принято было: что производишь, то и получи в подарок за ударный труд. Хорошо, не танк подарили. Конечно, у меня-то разрешения нет на оружие…

«А ведь раз он так спокойно обо всем говорит, – подумал Саня, – похоже, что это убийство – не его рук дело…»

Пашка тоже сидел задумавшись.

– Ладно, – сказал он. – Не будем мы тебя ментам сдавать. Пока, во всяком случае… Но слежку не снимем. Чтоб ты прекратил свои темные дела. Поступал бы лучше в свое училище, чем живность всякую переводить! Пойдем, Чибис.

Они поднялись со скамейки. Вскочил и Канарейка.

– Правда? Честное cлово, больше не буду голубей стрелять. И так чуть не влип из-за них…

– Делай выводы, пока не поздно. – мрачно сказал Пашка.

Ребята пошли прочь. Им ни разу не захотелось оглянуться.

От общения с бизнесменом Канарейкой в душе остался противный осадок. Тем более что дело, к раскрытию которого они были так близки, полностью застопорилось.

Глава ХVI
ВЫНОС ТЕЛА НЕ СОСТОЯЛСЯ

Если бы Анку превратить сейчас в тигрицу, то она растерзала бы на своем пути любого! Особенно Чибисова и рыжего Пашку с их дурацкими секретами. Но Анка была человеком и умела держать себя в руках.

Она целое утро набирала Санин номер. Его противный голос в автоответчике повторял: «Сейчас никого нет дома, оставьте свое сообщение после звукового сигнала».

Уж Анка ему оставила сообщение! Ей еле хватило пленки в автоответчике, чтобы выразить все свои эмоции.

Потом она решила лично отправиться на Малую Дмитровку. И пожалуйста – сидит перед чибисовским подъездом, как бездомная собака!

Анка еще раз нажала кнопки домофона. Те же безответные гудки. Саня с Пашкой слиняли куда-то с самого утра, даже не предупредив ее. Если так поступают лучшие друзья, то чего же ожидать от остального человечества?

Пусть теперь Пашка попробует подколоть ее насчет привязанности к коту! Анка найдет что ответить! Она скажет, что Пушкин, по крайней мере, никогда ее не обманывает. Потому что, несмотря на свой кошачий облик, он – человек. Не то что некоторые…

А может, они готовят для нее какой-нибудь сюрприз? Или просто не успели ей позвонить, бросившись в опасную погоню за преступником? У нее ведь вчера тоже не оставалось времени, когда Канарейка садился в троллейбус. Она еле-еле успела втиснуться за ним в закрывающуюся дверь!

Анка вздохнула, оглядев пустынный двор.

«Вот что такое неизвестность, – подумала она. – Это когда об одном и том же думаешь по-разному. Вот я, например: то злюсь на мальчишек, то жалею их…»

Анка присела на бордюр дворового скверика и задумалась: «И почему это среди хороших, добрых людей всегда находятся злые и жестокие? Вот люди постепенно превращаются из славненьких смешных малышей в отвратительных преступников и даже не представляют, что сами в этом виноваты. Во-первых, они нарушают закон природы, потому что вместо нормальных людей вырастают злыми. Во-вторых, совершают преступления. И в-третьих, отнимают время у таких ребят, как Саня и Пашка. Вчера они целый день пробегали, и сегодня, конечно же, не в Третьяковку с утра поспешили».

Во двор въехала «Газель» и затормозила так резко, что внутри у нее что-то упало. Водитель и сидящий в кабине человек с бородкой, похожий на папу дяди Федора из мультфильма «Трое из Простоквашина», сразу начали ругать друг друга.

– Я же предупреждал, осторожнее надо везти! – вскричал человек с бородкой.

– Ну и сидел бы в фургоне, держал свои ящики! – огрызнулся шофер.

Тот выскочил из машины и, махнув рукой, подошел к подъезду дома-»комода». И остановился прямо рядом с Анкой.

– Ничего не понимаю, – удивленно пробормотал он. – Когда это успели кодовый замок поставить? Главное, даже объявления не повесили! Девочка, – оглянулся он на Анку, – ты в этом подъезде живешь?

– Нет. – Из любопытства Анка подошла поближе. – А что?

– Да я думал, ты знаешь, как дверь открывается…

– А вы номер квартиры наберите, – посоветовала Анка.

Защелкали клавиши.

– Ну, набрал. И что?

– А теперь вызов нажмите, вам и откроют, – объяснила Анка этому непонятливому человеку.

– Тьфу, да кто мне откроет? Это же моя квартира! М-да, придется ждать, пока кто-нибудь из подъезда выйдет.

«Он, наверное, художник, – решила Анка. – Или даже поэт».

Мама говорила, что самые бестолковые в житейских вопросах – это люди искусства.

Сама-то Анка прекрасно знала, как открываются такие замки. Да этого разве что грудные дети не знают! В их доме точно такой допотопный домофон давно сменили на приличную систему.

Пальцами двух рук Анка нажала все кнопки одновременно. Домофон тут же запищал, сообщая, что дверь открыта.

– Ого! – удивился бестолковый человек. – От кого же тогда такие замки ставят?

– От дураков, – объяснила Анка и тут же прикусила язык: – Ой, извините!

Но ее собеседник был хоть и бестолковым, но совсем не обидчивым человеком. Или просто привык, что не умеет делать самые простые дела.

– Спасибо за помощь, – улыбнулся он.

– А сейфы ты умеешь вскрывать? – поинтересовался водитель «Газели».

А вот на глупые вопросы Анка отвечать не собиралась! Она отошла в глубь двора, под тополь. И тут кто-то дернул ее за руку и потащил в сторону. Конечно, это был Пашка – как из-под земли возник!

– Ты что, всегда так здороваешься? – Анка покрутила свободной рукой у виска.

– Ты о чем с ними беседовала? – прошипел вместо ответа Пашка.

Тут подоспел и запыхавшийся Саня.

– Что вы там с дверью мудрили? – спросил он.

– Открыла я им дверь, вот и все, – пожала плечами Анка. – Им домофон только что поставили. Они в свою несчастливую квартиру не могли попасть.

– Почему в несчастливую? – в один голос воскликнули ребята.

– Потому что в тринадцатую, – невозмутимо объяснила Анка. – Он тринадцатую квартиру набирал.

Ребята переглянулись.

– У тебя, Анка, талант: оказаться в нужном месте в нужное время! – воскликнул Пашка. – Это же та самая «Газель»! И та самая квартира! Чибис, бегом наверх, к телескопу!

Забыв про Анку, ребята бросились к Саниному дому.

Анка уже хотела обидеться и уйти, но любопытство взяло верх. Она поспешила за мальчишками. Просто так уйти, ничего не узнав или хотя бы не высказав им все, что она о них думает, Анка не могла.

– Сейчас опять выносить будут! – возбужденно бормотал Пашка в лифте. – Главное, успеть, когда его из кресла будут вытаскивать.

– Кого? Из какого кресла? Вы где были? – удивленно спрашивала Анка.

Но Пашка с Саней только отмахивались:

– Потом, потом все объясним!

Они понимали, что уже никуда не деться: придется рассказать Анке про самую страшную и таинственную часть своего неудачного расследования – про труп.

– Трубу, трубу давай, – торопил Пашка, уже стоя на балконе. – Днем мы без нее ничего не увидим!

Первым к телескопу прильнул Саня.

– Сидит еще, – прошептал он.

Пашка тоже вгляделся в окуляр:

– В той же позе. Сейчас начнется вынос тела. Вон, уже замельтешили вокруг.

Он оглянулся на Саню и кивнул в Анкину сторону:

– Ну что, пусть посмотрит? На, только не двигай трубу, там все уже налажено.

Прижмурив один глаз, Анка «прицелилась» в окуляр. Она ничего не понимала. Ребята подглядывают за чужими окнами? Ничего себе, нашли занятие!

– Смотри внимательней, – подсказывал у нее над ухом Пашка. – Только не бойся, не упади в обморок. Мы рядом.

– Да почему – в обморок? Что там такого?

Анка повернула штатив в сторону Сани. Пусть сами подглядывают, раз им интересно!

Ребята ошеломленно смотрели на нее.

– Ты что, не разглядела? – удивился Пашка и опять повернул телескоп в нужном направлении. – Тогда смотри еще!

– Да отстаньте вы! Ничего там интересного нет. И вообще, смотреть одним глазом вредно: окосеть можно.

– Да ты сейчас от страха окосеешь! – Пашке надоело возиться с девчонкой, и он сказал страшным голосом: – Видишь труп?

Такие слова кого хочешь заставят смотреть хоть в телескоп, хоть в микроскоп!

– Вот… там? – Анка показала пальцем на телескоп.

– Там, там! – крикнул Пашка. – В кресле сидит, задумался! Правда, думать ему уже нечем…

– Да ну тебя, Пашка, с твоими шуточками дурацкими! Никакой это не труп. Тоже мне, испугать хотели. – Анка оставила телескоп в покое. – Учти, я боюсь только змей и мышей. А покажи мне хоть самую страшную куклу, хоть самого Кинг-Конга – я ни капельки не испугаюсь. Потому что это произведение человеческих рук.

Она держала руку ладошкой вверх, будто на ней лежало это самое произведение.

– Какую… куклу? – опешили ребята.

Они были ошарашены Анкиным бесстрашием. Ведь даже они дрожали от страха, когда впервые обнаружили труп, сидящий в кресле. А Анка – пожалуйста, смотрит совершенно спокойно! Как будто и правда куклу увидела…

Анка внимательно вгляделась в их лица и вдруг звонко рассмеялась:

– Так вы что, не разыгрывали меня? Вы действительно, на самом деле думали, что это человек? Убитый?!

Если бы не диван, оказавшийся позади Анки, она точно упала бы на пол и задрыгала ногами от хохота.

Пока она смеялась как сумасшедшая, Пашка с Саней по очереди подходили к телескопу и внимательно вглядывались в окуляр. По их лицам пробегали одинаковые тени. Тени сомнения.

– Тогда что это, по-твоему, если не труп? – недовольно буркнул Пашка. – Раз ты у нас такая умная…

– Это же во…во… Воск! Восковая фигура! – Анка понемногу успокаивалась. – Неужели не поняли? Надо было со мной в музей сходить. Помните, я вас звала? На выставку восковых фигур. Тогда бы вы сразу поняли, что из себя представляет этот ваш труп!

И вдруг ей стало жалко своих друзей. Никогда еще она не видела у них таких унылых лиц. Да они сейчас сами напоминали трупы!

– Ой, мальчики, знаете что? – воскликнула Анка. – Я же помогла этому человеку в подъезд войти, да? Так что он мне точно разрешит посмотреть на свою куклу! Пойдемте, пойдемте, я и вам попрошу показать, не волнуйтесь!

И Анка первой ринулась в прихожую одеваться.

– И почему вы так переживаете, что это не убитый человек оказался? – приговаривала она, натягивая свои щегольские ярко-красные сапожки. – Ведь радоваться надо, неужели вы не понимаете!

«Конечно, надо радоваться, – тоскливо подумал Пашка. – Но каникулы – коту под хвост…»

Глава ХVII
ЧТО НЕ СНИЛОСЬ МУДРЕЦАМ

Инка чуть не за шиворот тащила за собой Пашку с Саней. Было похоже, что это кошка обучает котят премудростям жизни. Точнее, одной из них – хитрости.

Во-первых, Анка узнала у какой-то бабульки, где можно взять ключи от нового домофона, который сегодня установили в соседнем доме.

Во-вторых, она нахальным образом соврала технику-смотрителю, будто за ключом ее послал художник из тринадцатой квартиры.

В-третьих, самому художнику, открывшему ребятам дверь, она, наоборот, сказала, что с ключом ее послал техник-смотритель, и он же попросил жильца не забыть потом оплатить установку домофона.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – попыхивая приятно пахнущим трубочным дымком, пробасил бородатый художник. – Но что-нибудь вкусненькое я обязательно найду в своих коробках.

Он жестом пригласил ребят в квартиру. Она показалась им необъятной! Вдаль уходил длиннющий обшарпанный коридор со множеством дверей по обе стороны. Дверь в одну из комнат была широко распахнута, и оттуда бил ослепительный свет, словно там шли какие-то съемки.

Вдруг что-то зашуршало, защелкало и скрипучим старческим голосом произнесло: «До третьего тысячелетия осталось четыреста пятьдесят девять с половиной суток…»

– Вот уже и полдень! – воскликнул художник. – Бежит, бежит времечко.

«Ничего себе часики, – подумал Пашка. – Интересно, как он по ним время определяет?»

Заметив, что лица ребят загорелись от любопытства, художник заговорщицки подмигнул:

– Хотите посмотреть?

И жестом радушного хозяина пригласил их в сияющую комнату.

Это была знакомая ребятам комната, хотя они никогда в жизни не переступали ее порога. Какая же она оказалась огромная!.. И чего в ней только не было! Чтобы хорошенько рассмотреть все вещи, расставленные на полках и разбросанные где попало, понадобился бы, наверное, целый день.

Целого дня у ребят на это не было. И, наверное, целого дня не было на это у хозяина квартиры. Поэтому друзья заинтересовались самыми важными вещами. Анка – огромными старинными часами в виде глобуса. Глобус освещался лампой-Солнцем и зеркальной Луной, точь-в-точь как наша Земля. Этот-то механизм и разговаривал кряхтящим голосом, напоминая о том, что скоро заканчивается двадцатый век.

Пашка с Саней тоже не прочь были получше рассмотреть хитроумные механизмы. Особенно один из них, напоминающий средневековую космическую ракету. В широких обручах вращались металлические полусферы, множество стрелок крутилось в разных направлениях, таинственно мерцали большие и маленькие зеркала…

Но, едва взглянув на этот замысловатый прибор, Саня и Пашка уставились на сидящую в кресле человеческую фигуру. Она была одета в обычный человеческий костюм. Привычный страх кольнул их обоих, но они, осмелев, все же подошли поближе.

– Какое страшное выражение лица… – прошептал Саня.

– Ну что вы! – рассмеялся художник. – Я совсем не согласен с вами. Странное – да, но отнюдь не страшное. Тот, кого я изобразил, действительно был очень странным человеком и всему умел удивляться. Смотрите, удивление и даже недоумение застыло на его лице…

– А кто это? – спросил Пашка.

– Сальвадор Дали. Великий испанский художник. К сожалению, он уже умер. Совсем недавно.

– Сальвадор Дали? – переспросил Саня. – Кажется, у папы есть его альбом… Там еще на одной картине такие часы нарисованы, у которых циферблат течет, как молоко. И правда, очень странно!

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – снова улыбнувшись, сказал художник. – А на той картине, о которой ты говоришь, Сальвадор Дали изобразил течение времени.

Пашка удивленно оглянулся. Кого это он называет другом Горацио?

– А это ваши работы выставлены в музее экзотических рыбок? Я там была! – проявила осведомленность Анка.

– В музее рыбок? – удивился художник. – Ах да, я слышал, там выставили несколько восковых фигур из музея на Тверской. Нет, там не мои работы. Да и вообще, я с воском не работаю. Это глина.

– «Во-оск!» – передразнил Пашка Анку. – И ничего ты не понимаешь!

Анка не обратила на его реплику никакого внимания.

– А разве из глины лепят такие фигуры? Я слышала только о восковых, – с интересом спросила она.

– Не сказать, чтобы лепили массово. Но я, во всяком случае, пытаюсь это делать. Пока в гордом одиночестве, – скромно сказал художник. – На мой взгляд, глина живее воска. Не правда ли?

Пашка с Саней быстро закивали головами. Еще бы! Да если они не смогли через телескоп отличить эту куклу от живого… тьфу ты, мертвого человека, то ясное дело: глина – что надо!

– А вы здесь и живете? – спросил Саня.

Раньше он не встречал во дворе этого художника.

– Еще только переезжаю, – ответил тот. – Совмещаю жилье и мастерскую в выселенной коммуналке. Да мне так и удобнее. Видите, сколько здесь комнат.

А Анка продолжала свои расспросы:

– Но если вы считаете, что глина лучше, почему же все делают фигуры из воска? Ну, всяких великих личностей? Например, для музея мадам Тюссо.

Бросив взгляд на серьезную Анку, художник улыбнулся:

– Во-первых, в таких музеях выставлены, так сказать, копии исторических личностей. А я делаю скульптурные портреты, и поэтому не стараюсь только копировать внешность. А во-вторых, мне просто повезло с этой глиной. Я совсем недавно с ней работаю. Это материал одного моего заказчика. Он даже условие поставил: фигуры должны быть выполнены из его материала. Вообще-то я не люблю, когда мне ставят условия. Но материал оказался просто замечательный. Он мне после окончания работы обещал подарить целый вагон такой глины. Так прямо и сказал! Говорит, на его подмосковном участке этого добра немерено.

– Это он образно сказал, – вставил Пашка.

– Ну все равно – значит, много, – улыбнулся художник.

– Странно…– Саня все не мог отвести взгляд от скульптуры в костюме. – Такая большая фигура – и вся из глины? Да она же весит, наверное, целую тонну!

– Ну что ты, – с видом знатока стала объяснять Анка. – Нам на выставке говорили, что из воска делают только лицо и руки. Остальное – всякие там конструкции, папье-маше.

– Правильно, – одобрил ее всеведение скульптор. – Из глины лепится только фактура. Попросту говоря, то, что называется мышечной тканью и кожным покровом. Да и глина эта все-таки легче той, из которой кирпичи выпекают.

– А, теперь я понял, почему они нам казались… Ну, то есть почему у них головы казались открытыми! – воскликнул Пашка. – В головах-то у них пустота!

– Как у тебя, – шепнула Анка.

Но все услышали ее шепот и рассмеялись. Конечно, кроме Пашки.

– Постойте-постойте, – не понял художник. – А где же вы их видели, да еще с открытыми головами? Я их еще не выставлял. Их вообще пока только заказчик видел – не считая, конечно, грузчиков. Но Иван Антонович всего день назад их забрал. Вот, последняя осталась.

Художник кивнул на Сальвадора Дали.

– Иван Антонович? – удивился Саня. – Так это он ваш заказчик? Теперь я понял, почему он в последнее время так занят был! Наверное, где-нибудь выставку организовывал. Ну да, он же говорил, что когда-то хотел скульптором быть.

– Да, действительно хотел, – подтвердил художник. – И до сих пор скульптурой интересуется. Меня вот нашел через Союз художников, эту мастерскую помог получить, материал отличный привез. Только, говорит, работайте. Но я не знал, что он сам собирается выставлять мои работы. Вообще-то это не принято…

Сане стало стыдно, что из-за них художник может поссориться с Иваном Антоновичем. Получается, будто его сосед в чем-то обманул скульптора. Но ведь это Саня сам додумал, про выставку! И никаких скульптур, кроме чучел, Иван Антонович им не показывал.

– Понимаете, мы совершенно случайно… – начал Саня. – Ну, в общем, мы Москву рассматривали через телескоп и случайно навели его на ваше окно…

– Москву – через телескоп? – удивился художник.

Потом он посмотрел на не задернутое шторой окно, увидел соседний дом и все понял. Но не обиделся, а наоборот, засмеялся.

– Итак, можно считать, что выставка уже состоялась? И первые зрители моих скульптур – передо мной?

Саня с Пашкой молча кивнули. Все-таки не очень приятно признаваться в том, что ты знакомишься с содержимым чужих квартир с помощью телескопа.

А неугомонная Анка вдобавок ляпнула:

– Им еще показалось, что это не скульптуры, а трупы! Вот они какие бдительные! Хотели убийцу выследить и поймать.

– Конечно, кто ж его разберет издалека, кто это сидит в кресле с половиной головы – кукла или человек… – пробормотал Пашка.

Художник расхохотался.

– Вот оно что! Что ж, это я расцениваю как высшую похвалу своей работе. Правда, мне уже грузчики высокую оценку дали. Не хотели скульптуры без упаковки выносить. Говорили: до того на людей похожи, что если какая-нибудь бабулька увидит – готовый инфаркт…

Он посмотрел на часы. Не те, говорящие, в виде глобуса, а обычные, у себя на руке. Видно, у него совсем не было времени. Может, надо было еще Сальвадору Дали какой-нибудь ус подклеить… Ребята переглянулись и попятились в коридор.

– Спасибо вам большое. Обязательно придем на выставку, – вежливо сказала Анка.

– Это вам спасибо. Так помогли мне сегодня с этим замком… Да и просто приятно было пообщаться с такими любознательными людьми.

При этих словах художник хитро взглянул на Пашку с Саней.

– Вы даже и представить себе не можете, как я рада! – воскликнула Анка на улице, подставив лицо весеннему солнышку.

– Чему уж ты так рада? – возмутился Пашка. – Заложила нас этому художнику… Кто тебя за язык тянул?

– Да ты же сам проговорился про пустые головы! – справедливо заметила Анка. – Он же сразу понял, что вы скульптуры уже видели. И Саня все сказал…

– Я только сказал, что мы случайно его скульптуры увидели, – вступил в спор Саня. – Чтобы у них с Иваном Антоновичем никаких недоразумений не вышло. Еще не хватало им поссориться из-за нас. А ты сразу про трупы… Представила нас идиотами!

– Странный вы народ! – накинулась на них Анка. – Вам бы только преступления всякие расследовать! А как только все хорошо кончается, так сразу и настроения у вас нет, и меня во всем обвиняете. Шерлоки Холмсы несчастные! А кто сегодня обещал мне позвонить, а сами смылись куда-то с утра, ни слова не говоря? Я тут во дворе целый час проторчала!

– А ты хотела, чтобы тебя удав нюхал, да? – огорошил ее Пашка. – Мы в цирк ходили, к этому Канарейке! И пока мы с ним беседовали, ко мне в карман змейка заползла. Вот, пощупай, может, я ее вынуть забыл.

Он оттопырил карман своей куртки. Анка ойкнула и отпрыгнула в сторону.

– Ну ладно, ладно, – миролюбиво сказала она. – В цирк так в цирк. Если надо, то что же… Я все равно бы за кулисы не пошла. Но хоть предупредили бы! И про эти фигуры ничего мне не говорили. Что я, и обидеться после этого не могу?

– Можешь, сколько влезет, – буркнул Пашка.

– А что Канарейка вам рассказал? – Анку просто распирало от любопытства. – Только вы не говорите мне больше про удавов и змей, ладно?

– Пойдем ко мне, – предложил Саня. – Там все и расскажем. Похоже, наше расследование бесславно завершилось…

– Ну почему бесславно? – всю дорогу успокаивала мальчишек Анка. – Ведь главный результат – это когда никто не пострадал, да? Все целы, да еще вы и этого Канарейку, наверное, уговорили больше не стрелять голубей, мышек не ловить… Уговорили?

– Такого уговорами не проймешь, – ответил Пашка. – Запугали мы его. Сказали, что, если от него будет пахнуть мышами, сожрет его удав.

– А папа вам билеты в цирк взял! – радостно встретила их Санина мама. – Оказывается, он однажды про цирк писал. Почти десять лет назад. Тогда всюду были перебои с продуктами, и Никулин пригрозил, что выведет тигров на демонстрацию.

Уже вечером, засыпая, Саня вдруг вспомнил: а ведь они даже не узнали, как зовут их нового знакомого. Но вообще-то этому человеку больше всего подходило имя, которым Саня мысленно называл его весь день: художник.