Текст книги "Прощание с Гипербореей"

5. Эпидемия

Яркое солнце медленно вошло в зенит и остановилось над великим городом, лежавшим в истоме и опустошённости. Наступила звенящая тишина. Не было слышно обычного в это время многоголосого человеческого гомона.

Этинкуль, Верховный жрец Храма божественного Кукулькана, воздел руки к безмолвному небу и застыл в напряжённом ожидании. Вот уже несколько часов он безнадёжно ожидал знака от богов. Знаки не приходили, а люди в огромном количестве продолжали умирать от неведомой и страшной болезни.

Фигура Этинкуля в ярких ритуальных одеждах была едва различима на вершине Великой пирамиды, но любой житель Тикаля, конечно, узнал бы Верховного жреца и с такого расстояния. Но былого почтения уже не было.

Те немногие подданные, которые остались в живых, а не ушли в лес или не уползли умирать за каменную стену, ограждавшую поле для игры в мяч, давно перестали вглядываться в то, что происходило на ритуальной площадке Великой пирамиды. Какая разница, что там делают? Не помогло ни одно из самых обильных человеческих жертвоприношений, не помогли несколько недель неистовых молитв, не прерывавшихся ни на секунду, не помогло личное обращение солнцеподобного правителя Хасав-Чан-Кавиля к своим родственникам – повелителям Неба, великим богам и покровителям народа царства Мутуль. Ничто не помогало, и люди ежедневно и еженощно продолжали умирать.

Перед лицом болезни все оказались равны: и чернь, и знать. Говорят, что вслед за военачальниками и высокопоставленными жрецами заболел сам Хасав-Чан-Кавиль. И даже не просто заболел, а умер. Поэтому, мол, Верховный жрец и торчит вторую неделю на ритуальной площадке Великой пирамиды.

Этинкуль поморщился, вспоминая слухи, но продолжил держать руки вознесёнными к небу. Он не менял этой позы вот уже больше часа. Небо по-прежнему молчало.

Слухи множились с невероятной быстротой, и многие из них были верны. Так, слух о болезни Хасав-Чан-Кавиля оказался абсолютной правдой. Да, правитель был ещё жив и прямо сейчас стонал в одном из помещений Великой пирамиды, но даже одного взгляда на него было бы достаточно, чтобы понять, что дни солнцеподобного сочтены.

Руки Этинкуля затекли, глаза залило потом, тело ныло. В какой-то момент Верховный жрец почувствовал, что может потерять сознание. Но он упрямо продолжал стоять, вознеся руки к небу и пристально вглядываясь в грядущее.

Вдруг ему показалось, что стоит он вовсе не на вершине Великой пирамиды, а на террасе какого-то высотного здания в совершенно другом, северном и холодном городе. Город этот тоже был объят паникой. Здесь тоже умирали люди, но здешняя паника была более деловитой и какой-то более расчётливой. Внизу по широким дорогам мчались шумные белые и жёлтые повозки, ярко мигающие синими молниями. Повозки страшно ревели, а в них лежали умирающие и страдающие люди. Они отказывались верить в то, что всё это происходит именно с ними. Каждый был совершенно уверен в том, что именно с ним этого точно не должно было случиться, и сейчас не был готов к происходящему.

Этинкуль удивился: в этом городе везде были развешаны или расставлены странные плиты разных размеров с гладкими поверхностями, на которых каким-то волшебным образом менялись яркие картинки, изображающие людей, жрецов и вождей, которые прямо в этих плитах что-то говорили, пели, танцевали или обращались к подданным. Подданные прятались по домам, но говорящие плиты были и там тоже. Если же человек пропускал какую-то важную молитву или ритуал, то он тогда смотрел двигающиеся картинки в маленькой плиточке, которая была у каждого в руке. В этой маленькой плиточке люди, жрецы и вожди тоже двигались, как и на больших плитах, но люди почему-то картинки на маленьких плиточках смотрели внимательнее и дольше. Казалось, что к этим изображениям доверия у них больше.

Но сегодня город не спасали даже маленькие плиточки. Люди не верили жрецам и разочаровывались в вождях. Этинкуль растерянно смотрел по сторонам. Невдалеке светилось огнями здание, спрятанное за высокой стеной, прерываемой башнями разной высоты и формы. Каждая башня была увенчана острым шпилем, а на шпилях светились красные пятиконечные звёзды.

Неожиданно Верховный жрец почувствовал, что рядом с ним кто-то находится. Он посмотрел направо и замер. Рядом стоял Кукулькан, Единый бог четырёх Святых даров и Отец всего живого.

Кукулькан был очень высокого роста – на пару голов выше обычного человека. Лицо его покрывала борода, а тело – густой волосяной покров. Волосы эти затейливо переходили в разноцветные перья, преимущественно зелёные, но были и красные и синие. Переливчатое пернатое тело Кукулькана обвивала гигантская змея, крупная голова которой покачивалась рядом с косматой головой бога. Жёлтые глаза змеи внимательно и неприязненно смотрели на Этинкуля.

Сердце Верховного жреца застучало со страшной силой, в ушах зашумело, а руки и ноги предательски перестали слушаться. Живописное молчание длилось какое-то время, а потом Кукулькан вдруг хлопнул жреца по плечу и громко захохотал, обнажив два ряда крупных белых зубов. Глаза змеи, ещё недавно горевшие ярким хищным светом, быстро потухли.

– Что молчишь? Испугался? – Кукулькан ещё раз хлопнул Этинкуля по плечу. Жрец понемногу приходил в себя. Кажется, начинали слушаться ноги. Почувствовав это, Этинкуль сразу же бросился на колени и прижал к холодному полу свой вспотевший лоб. Бог посмотрел на жреца с интересом:

– Узнал, значит?

– О великий Кукулькан! Отец всего живого, Единый бог четырёх Святых даров, – хрипло заговорил наконец Этинкуль, – прости нас, свой недостойный народ Мутуль! Мы ничтожны перед твоим величием. Спаси нас! – Всё это Этинкуль проговорил, не отрывая головы от земли.

Речь Кукулькану понравилась. Он сделал несколько шагов вокруг распростёршегося на полу человека, почесал бороду и размашисто сел на неизвестно откуда появившийся трон с головами ягуаров в качестве подставок для рук. Он удобно заложил ногу за ногу, помотал на одной ноге богато инкрустированной сандалией и величественно произнёс:

– Ладно, вставай давай. Или на вот лучше садись.

При последних словах рядом с Этинкулем появилась маленькая каменная скамеечка, на которую жрец быстро сел, не смея поднять глаза.

– А скажи, жрец, достоин ли человек спасения? – Вопрос бога прозвучал вкрадчиво.

– Достоин, о великий…

– Хм! И почему ты так решил? Потому что сам человек? – При этих словах змея нырнула куда-то вниз, чтобы встретиться взглядом с Этинкулем, и жрец, желая избежать этой неприятной встречи с жёлтыми глазами кобры, быстро поднял голову. И тогда он увидел очень близко, прямо перед собой лицо бога. Видно было, что богу очень интересно услышать ответ. Рот бога был полуоткрыт, а его серые глаза внимательно смотрели на собеседника. Ветер трепал бороду и играл перьями на его груди. Змея вернулась на место и опять застыла у плеча хозяина.

Этинкуль вдруг понял, что у него нет ответа на этот простой вопрос. Действительно, а почему? Потому что все люди хотят жить? Ну и что? И потом, самое главное, зачем? Чтобы опять искать ответ на этот же самый вопрос?

– Ага, видишь, задумался! – Кукулькан опять засмеялся. – Разве ты не понимаешь, что все свои беды человек создаёт себе сам? Во всех реинкарнациях!

Последнего слова Этинкуль не понял, но до общего смысла догадался.

– Посмотри, – бог взмахнул рукой, и перед Этинкулем появилась плита с движущимися картинками.

Сначала появился хорошо знакомый Этинкулю лес, старый разрушенный город Калакмуль, водопад, а потом – его родной Тикаль и очень изменившийся Храм божественного Кукулькана. Кажется, прошло очень-очень много лет: храм был сильно отшлифован равнодушным временем, а строения вокруг больше походили на руины. Рядом с храмом и руинами бегали люди с плиточками в руках и странным образом зарисовывали на своих плиточках очень похожие картинки с изображениями того, что осталось от храма и руин. А потом люди сгрудились вокруг каменной стелы, начали что-то активно обсуждать и тыкать пальцами в свои плиточки. Этинкуль эту стелу узнал. На ней солнцеподобный Хасав-Чан-Кавиль повелел выбить полный календарь. Ох, как много лун тогда жрецы высчитывали все цолькины и хаабы!

– Вот зачем? Зачем вы всё это считали? – Кукулькан ткнул пальцем в плиту.

– Мы хотели узнать день конца мироздания, – тихо ответил Этинкуль.

– Ну и как? Узнали? А с этим что теперь прикажешь делать? – Бог широко развёл руками, показывая на город, охваченный эпидемией. – Начитались, понимаешь, ваших пророчеств. Вирусы, видишь ли, делать научились!

Этинкуль не понял, о чём говорит божество, и хотел было переспросить, но в этот момент на террасу вышли два стража. То, что это стражи, было очевидно, потому что у каждого из них на поясе висела палка. Стражи были в тёмно-синей одежде и с чёрными масками, которые скрывали лица.

– Так, гражданин, почему без маски? – обратился один из них к Верховному жрецу. Кукулькан улыбнулся. Спрашивавший вдруг странно повёл плечами, заморгал, несколько раз посмотрел в разные стороны, а потом повернулся к товарищу:

– Ты видел?

– Чего? – буркнул тот. Он был занят тем, что смотрел с балкона вниз, на пустынную улицу.

– Ну, мужика в перьях! Загорелого такого!

– В каких перьях? Серёга, ты чего, вируса хватанул, что ли? – напарник оглядел растерянно крутившего головой Серёгу и абсолютно пустынную террасу дорогого отеля.

Стражи прошли в полуметре от Кукулькана и Верховного жреца и скрылись в боковой двери, продолжая искать нарушителей режима самоизоляции.

– Ну, положим, инстинктом самосохранения мы вас наделили. Хорошо. Но зачем при этом уничтожать себе подобных? – Кукулькан задумчиво посмотрел на Верховного жреца. – А если попробовать перестать мыслить только в границах своего физического тела? Ведь вокруг совсем другая система координат, время едино и бесконечно, есть же эфир, есть Гиперборея, наконец!

– Всё в твоей власти, о великий Кукулькан, – осторожно ответил Этинкуль, не понявший ни слова.

– Вот помрёшь ты, вся твоя цивилизация майя помрёт, никто не будет даже знать отчего! – Бог возмущённо взмахнул рукой, и так же возмущённо звякнули золотые браслеты на его запястье. – Может, подумаешь о чём-нибудь другом? Хватит бояться смерти! Её нет. Как, собственно, нет и жизни в том виде, в котором вы себе её представляете.

В этот момент что-то громко хлопнуло, и где-то очень далеко за звёздными башнями в небо поднялось облако из огня и дыма. Кукулькан разочарованно развёл руками, повернулся в сторону огненного облака и внезапно исчез.

Этинкуль вновь оказался на ритуальной площадке. Солнце сдвинулось с полуденной отметки, и тень его легла на ступени Великой пирамиды. Случилось то, что всегда так завораживало народ царства Мутуль и гостей великого города: тень Пернатого Змея Кукулькана поползла вниз, к людям. Но некому было восхищаться этим удивительным чудом – эпидемия разогнала возможных зрителей.

Верховный жрец Этинкуль снял с головы огромный шлем, украшенный разноцветными перьями, и устало поставил его рядом с камнем жертвоприношений.

На камне лежал связанный юноша, несколько часов покорно ожидавший своей смерти. Этинкуль повертел в руках острый ритуальный нож и осторожно положил его рядом со шлемом. Потом повернулся и, вопреки обряду, медленно зашагал по ступеням Великой пирамиды вниз, вслед за сползающим на землю Пернатым Змеем.

6. Гиперборея

Я встретил Этинкуля внизу, у самого подножия пирамиды. Руки Верховного жреца тряслись, зрачки расширились, глаза не мигали, а пересохшие губы беззвучно шевелились. Я прислушался. «Вслед за эпидемией обязательно придёт война… Нужно предупредить… Люди сильнее…» Он смотрел сквозь меня и видел где-то вдали отблески пламени, ужас и хаос совсем других эпидемий из других миров и следующих за этими эпидемиями войн, его сознание пыталось ухватиться за осколки великих знаний, которые никак не складывались в целостную картину, и от этого всё происходящее казалось ещё безумнее. Верховный жрец Храма божественного Кукулькана начинает чувствовать внутри себя великую силу, а это очень опасно.

В этот момент (мы все мгновенно чувствуем это!) со мной, с Эо, с Кроком, с Кукульканом и вообще со всеми нашими вдруг начинает происходить необычное. Нам уши как будто закладывает ватой, глаза застилает сплошной и ровный белый свет, ещё мгновение – и не было уже у нас ни глаз, ни ушей, и все разноцветные образы нашего маскарада куда-то исчезли. Поэтому неожиданный ярчайший свет вокруг мы не видим, а ощущаем. Всем понятно, что случилось. Мы в Гиперборее.

Когда людей вызывает на ковёр всемогущий властелин, у этого события, согласитесь, тоже есть определённый порядок. Человека демонстративно долго держат у шатра великого хана, или во внутреннем дворике рыцарского замка, или в обитой дубовым шпоном приёмной федерального министра. Потом человека приглашают войти, и он входит куда-то, в какое-то невероятное место, освящённое присутствием сильного мира сего, где итог будущего разговора никогда не бывает полностью известен, но в целом, как правило, в общих чертах угадывается. И от этого появляются страх и волнение. Вот что-то похожее происходит с нами, когда нас всех вызывают в Гиперборею.

Но давайте я попробую рассказать, что такое эта загадочная Гиперборея. Понять это просто и сложно одновременно. Несколько десятков тысяч лет назад была такая страна, которой, в понимании людей, сейчас уже нет. Но она, конечно, есть, потому что ничто не появляется и ничто не исчезает бесследно. И, если совсем уж честно, то нет вообще ничего: ни жизни, ни смерти, ни времени, ни даже вас самих, а всё названное – лишь проекции на некий непостижимый для человека экран, с изображениями на котором вы сверяете собственную жизнь. На самом же деле есть только всепроникающий эфир, и только он действительно важен. Так вот, Гиперборея – это то место, куда этот эфир приходит, перерабатываясь в энергию, которая движет всем, в том числе и нами. Гиперборея абсолютно нематериальна. Чтобы было понятно людям, её, наверное, можно назвать святым духом, но это тоже будет очень грубое сравнение.

Больше всего Гиперборея похожа на невероятно мощный компьютерный сервер, который находится где-то на «удалёнке». На этот сервер записаны мириады человеческих судеб, загружена совершенно непостижимая для человеческого мозга информация о жизни каждого индивидуума и обо всём эфире, который вырабатывает этот индивидуум. То есть Гиперборея – это не таинственная, давно исчезнувшая страна, которую многие годы безуспешно ищут человеческие исследователи, вырабатывая большое количество эфира для нашего общего блага, а удалённый сервер, который невозможно найти географически, потому что как физическое тело этот сервер не существует. Можно сказать, что он существует в сознании каждого и одновременно является неким общим сознанием для всего сущего. Это – вместилище всех человеческих судеб и точнейший подсчёт каждого вмешательства в эти судьбы тех сил, которые вы называете сверхъестественными. Хотя наши вмешательства – более чем естественные, просто человечеству это знание недоступно.

Питанием для этого великого и непостижимого сервера служит эфир, который вырабатывается всеми живыми организмами на планете – от мельчайшей букашки до человека. Самый качественный и сильный эфир вырабатывает человек. Вот поэтому мы с вами, людьми, так и носимся, ведь наша задача – постоянно увеличивать количество и качество выделяемого эфира. А качество эфира зависит от того, сколько страхов, страстей, переживаний и стремлений удастся нам в людях пробудить. Собственно, от этого зависит и наше существование – тех, кого вы называете ангелами, демонами, судьбой, богами, сверхъестественными силами. Мы целиком зависим от людей, потому что питаемся эфиром, который перерабатывает для нас Гиперборея.

Струи эфира переплетены и могут пересекаться в самых неожиданных местах и в самых неожиданных временах. Человек очень боится расстаться со своим телом, которое он видит в единственной проекции и в единственном времени. Мы специально выработали в человечестве этот ген самосохранения, иначе нам просто неоткуда было бы брать эфир. Увлекательное для вас действие под названием человеческая жизнь на самом деле является чрезвычайно скучным и в итоге всегда приводит к единому знаменателю – смерти. Хотя, если быть совсем уж объективными, никакой смерти тоже нет. Люди проживают одновременно миллионы пересекающихся жизней и просто не знают об этом. А иногда эти пересекающиеся жизни бывают жизнями не только людей, но и животных и даже растений. И жизнь человека – чепуха по сравнению с тем эфиром, который он ежедневно выделяет. Вот этот эфир, по сути, и является настоящей жизнью.

Весь эфир уходит в Гиперборею. Всегда. Так гласит Великий Канон. Каждый из нас, богов, может быть в Гиперборее когда захочет, но мне больше нравится находиться среди людей – там интереснее. В Гиперборее, мне кажется, очень скучно. Но зато здесь всегда можно набраться сил, энергии, знаний. Сейчас попробую подыскать понятное для человека сравнение. Ну, как в вашей библиотеке, что ли. Ходишь – набираешься знаний и сил, а вокруг – тишина и книги. Только здешние книги, как и, собственно, всю эту библиотеку, невозможно потрогать руками. Хотя о чём я? Когда мы здесь, у нас нет не то что рук, а вообще ничего, кроме, собственно, нас самих! Никаких тебе, понимаешь, демоновско-врубелевских рассыпавшихся по плечам волос! Никаких разноцветных кукулькановских перьев! А вот Кроку нравится, говорит, что здесь очень спокойно. Он всегда здесь. А если в Гиперборее собирают всех одновременно – жди беды. И да, если подбирать земные аналогии, это похоже на вызов на ковёр к начальству.

Мы чувствуем острую боль – нас всех как будто пронзает невидимая игла, за которой тянется такая же невидимая нить. Мы, нанизанные на эту нить и подчиняясь всемогущей силе Гипербореи, тянемся за этой нитью в бездну. Наш взлёт или наше падение (что на самом деле одно и то же) абсолютно бесконечны и отнимают у нас очень много сил. Но новая энергия не приходит. Это – наказание. Ну, например, как если бы человека морили голодом. Представляете, как плохо ему будет через двое суток? Вот что-то подобное начинает происходить и с нами.

Гиперборея наказывает нас. И постепенно становится ясно за что. Нам открывается история Верховного жреца племени майя по имени Этинкуль, который усомнился в действии земных законов бытия и перешёл невидимую черту. Сумев постичь истину нелинейности времени и ничтожности мирской суеты, он познал эфир и перестал отдавать его Гиперборее. Сейчас он быстро движется в старый город Калакмуль, когда-то безжалостно разрушенный его государством, чтобы оставить послание будущим поколениям. Вообще-то, его бездыханное тело должно было лежать у подножия Великой пирамиды среди других многочисленных жертв эпидемии в столице империи майя городе Тикаль. Но Этинкуль научился концентрировать внутри себя энергию, поэтому выжил и сейчас представляет серьёзную опасность для Гипербореи.

Понятно. Однажды такое уже происходило с Буддой, я вам рассказывал. Но Будда дошёл до познания эфира сам. Этинкуля же подтолкнул к познанию эфира кто-то из наших. Впрочем, совершенно ясно кто. Невидимая нить теперь захватывает одного Кукулькана и опять опрокидывает его в бездну. Если бы он сейчас был в человеческом или маскарадном обличье, он бы, наверное, громко кричал, потому что ему очень больно.

Я чувствую рядом присутствие Крока и его вопрос, обращённый ко мне. Мне приятно, что Крок обо мне беспокоится. Он знает про эти строчки, которые я уже давно тайком создаю для людей. Строчки, которых пока нет, но они совсем скоро появятся, станут книгой, и её сможет прочитать любой человек, желающий прозреть и узнать великую истину.

Крок спрашивает меня, зачем я затеял эту книгу. Тем более сейчас, когда всем нам явлено наказание Кукулькана. Я понимаю удивление Крока, ведь, кажется, нет ничего глупее, чем рассказывать людям про нас, Гиперборею или эфир. Время биологической жизни людей – мгновение. Пусть лучше играют в те игры, которые мы для них придумали. Зачем им эти знания? Тем более что применить их смогут только единицы, такие, например, как Этинкуль, за прозрение которого мы сейчас все расплачиваемся.

Я отвечу Кроку и отвечу вам. Но не сейчас. Земные писатели учат не выдавать всю историю сразу, не нужно сразу давать ответы на самые интересные вопросы. Нужно держать интригу. Это необходимо писателям для эффектной раскрутки сюжета.

Кстати, именно так поступал и Солодилин, рассказывая Марине разнообразные истории. Марине нравилось его слушать и всегда хотелось дослушать историю до конца. Но Солодилин хитро цеплял только что закончившуюся историю на крючок истории новой, и Марина опять закуривала сигарету и, весело блестя глазами, ждала нового финала и новых интересностей. Поэтому, когда началась эпидемия и всех граждан попросили самоизолироваться, а каждый выход из дома на улицу стал большой проблемой, общение Марины с Александром Владимировичем, к их обоюдной радости, перешло в ежедневный формат.