Текст книги "Встречи, которых не было"

…Канада стала для них последним пристанищем… Ольга Александровна переживет своего мужа на два года, она умрет в 1960 году. Ее последней картиной была канадская осень, которая так похожа на осень в России и Дании…

Она умерла в Торонто

Великая княжна Ольга Александровна проснулась от нескольких видений сразу. К старости она стала видеть сны гораздо чаще. Достаточно закрыть глаза, и разные картины начинали проплывать перед ней. Сегодня она видела себя маленькой девочкой на руках отца, большого и сильного человека. Сколько ей было тогда лет? Да всего лишь четыре года… Отец-царь посадил ее к себе на колени. Каким-то красивым складным ножичком он разрезал желтый сыр на маленькие кусочки и кормил ее, приговаривая:

– Какая Оленька у меня умница, умеет кушать сыр…

Оленька росла в семье младшим ребенком. Отец не чаял в ней души и баловал дочь, как может это делать состоятельный и обладающий большой властью родитель.

Правда, он много пил, и мать, Мария Федоровна, страдала от этого, всячески пытаясь уберечь мужа, изобретая всякого рода хитрости. Старший брат Ольги, Николай, также не избежал пристрастия к зельям. У матери Оленьки возникло уже две тяжелые заботы: пьющие муж и сын.

У Николая появилась красивая жена. Она приходилась внучкой великой английской королеве Виктории… Отец Оленьки умер от цирроза печени. Ее брата Николая вместе с женой и пятью детьми безжалостно расстреляли большевики…

Старая женщина, вздрогнув, присела на тесной кровати и горько заплакала. Она уже забыла, когда такое случалось с ней. Столько на ее веку пролито слез, так много пришлось перенести!

Ольга Александровна постаралась справиться с собой. Было всего пять часов утра. Светало поздно. Канадская зима напоминала Россию. Холод и тьма давили на нее тяжелой ношей. Она испытывала страшную слабость, одиночество и пустоту. Со стены на нее смотрел большой портрет ее отца – Александра III.

Ольга Александровна, несмотря на ранний час, попила чай и задремала в кресле. Ее разбудил звонок в дверь. Оказывается, уже девять часов утра. К ней пришла ее молодая подруга Барбара Дэвидсон, чтобы получить очередной урок рисования, а затем за чашкой чая поболтать о том о сем.

С Барбарой Дэвидсон Ольга Александровна познакомилась сразу после вынужденного переезда в Канаду.

Барбара преподавала историю в местном университете, и такая собеседница, как родная сестра последнего русского царя Николая II, стала для нее настоящей находкой. Деликатная Барбара не досаждала постоянными расспросами. Ольга Александровна ценила сдержанность своей подруги и иногда сама начинала разговор словами:

– Как сейчас помню…

Ранее жизнь в Дании ее вполне устраивала. Но после Второй мировой войны сталинская рука залезла во все уголки Европы, и Ольга Александровна решила быть подальше от страны, властители которой принесли столько горя ее семье.

Сегодня их беседа не походила на все предыдущие. Разговор пошел о самых черных днях семьи Романовых.

После урока рисования две подруги накрыли стол. Ольга Александровна научила Барбару заваривать чай на русский манер. Барбаре такой чай казался очень вкусным, и она почти забыла о кофе.

Барбара начала беседу первой. Она с нетерпением ждала этого момента, и потом весь разговор полностью записала в своем дневнике: «Я объяснила Ольге, что вчера посмотрела новый фильм про Распутина. Это что-то страшное, и я спросила, неужели такой мужик мог оказывать на царя и его жену такое сильное влияние. Я до сих пор нахожусь под впечатлением услышанного от Ольги Александровны, поэтому нашу беседу привожу подробно.

И далее следовала запись.

Барбара: Ольга, извините меня. Мною движет не простое женское любопытство. Я только хочу с вашей помощью разобраться в трагедии, которая произошла с вашей семьей, или, вернее, с вашим родом.

Ольга: Милая Варя, конечно, я знаю, что это не праздное любопытство, и я не откажу тебе в откровенной беседе. Как ты знаешь, моя мама, Мария Федоровна, волновалась из-за нашего Николая с самого начала. Мой старший брат был человеком умным и способным, но не имел твердого характера, каким обладал наш отец. Нерешительность Николая, его постоянная неуверенность в себе в сочетании с его слабостью – водкой – и слепой любовью к Аликс, оказались фатальными и позволили его жене практически взять в свои руки весь двор и влиять на любое решение, принимаемое царем.

Барбара: Из того, что я читала, можно сделать вывод, что неизлечимая болезнь долгожданного наследника Алексея сделала царицу Александру Федоровну психически неуравновешенной. Ее попытки если не вылечить, то хотя бы облегчить страдания ребенка, вызванные гемофилией, всегда были на первом месте, и она не останавливалась ни перед чем, если видела или просто чувствовала, что есть возможность помочь ребенку.

Ольга: Конечно, болезнь Алексея – страшный удар. И во многом Аликс можно понять. Во многом, но не во всем. Вся беда в том, что Аликс, как человек, оказалась инородным телом в русском обществе, в семье Романовых. И, если бы с Алексеем все было в порядке, то обязательно нашлось что-либо другое, чем оправдывала бы себя эта властная, завистливая и бескомпромиссная женщина. Моя мама неоднократно пыталась объяснить своей невестке, каким образом должна вести себя супруга русского царя. Напрасно! Аликс намеренно избегала всех маминых советов. Дошло даже до того, что мать, как вдовствующая императрица, попросила преданного нашему отцу прекрасного и талантливого человека – Юлия Сергеевича Витте – поговорить с Аликс и дипломатично, как это мог делать только бывший папин премьер-министр, посоветовать ей прислушиваться не только к своим чувствам, но и к тому, что необходимо все свои поступки определять полезностью для русского трона. На что Аликс дерзко возразила: «Я знаю, кто вас просил поговорить со мной. Передайте ей, что русской царицей в настоящее время являюсь я! И нечего делать вид, что кто-то больше, чем я, переживает за благополучие державы».

Витте просил маму избавить его от повторных разговоров с человеком, который, по его словам, так же далек от русской действительности, как мы от луны.

Барбара: Не кажется ли вам, дорогая Ольга Александровна, что ваша семья, то есть вы сами – Романовы, по каким-то причинам не любили Аликс, а она, видя и чувствуя это, платила вам той же монетой?

Ольга: В этом есть доля правды. Мы действительно не любили внучку королевы Виктории. Но каждый из Романовых имел на то свои, личные причины. Поначалу мы многое ей прощали. Наш отец, император Александр III, не любил, когда в семье не ладили. Но мы все замечали, что, чем больше прощали Аликс, тем невыносимее она становилась. Она позволяла себе слишком много. Бывали случаи, когда мама подолгу избегала разговоров с ней после ее замечаний в адрес кого-либо из Романовых. Мой первый муж – принц Ольденбургский – гомосексуалист. Конечно, я об этом не знала, когда выходила за него замуж. Через восемь лет я ушла от него. Особой любви к нему у меня не было. Аликс и здесь не осталась в стороне. Она настояла, чтобы император, мой старший брат, установил для меня проверочный срок. Только по истечении семи лет мне разрешено было вновь выйти замуж. Я любила и уважала своего брата, поэтому у меня и не являлось желания ослушаться его.

Барбара: И все-таки, ведь Аликс пришла в вашу семью совершенно из другого мира. Казалось, нужно бы помочь ей разобраться в устоях дома Романовых, чтобы лишить ее стремления устанавливать свои правила в чужом монастыре.

Ольга: Варенька, ты очень правильно заметила относительно монастыря и помощи с нашей стороны. Мы все очень любили нашего старшего брата, поэтому каждый из нас мог пойти даже на определенные жертвы, чтобы сохранить мир в семье. Но все дело в том, что, став женой русского императора, она не могла понять, что является такой же подданной царя, как и остальные люди. Этого она не могла понять никогда. Ока считала себя выше всех, даже выше самого царя, которым она управляла, как хотела. Это может показаться странным, но это было так на самом деле. Тебе, Барбара, наверное, интересно узнать, что, подчиняя своей воле всех окружающих ее людей, она и сама попадала под влияние многих приближенных, которые искусно подыгрывали ей и постоянно говорили Аликс только то, что она хотела услышать.

Барбара: Мне очень хочется задать вам вопрос, который не дает мне покоя после увиденного фильма. Я имею в виду отношения Аликс с Распутиным. Я много также и читала об этом, но не могу себе представить, чтобы жена самого императора могла позволить себе связь с полуграмотным мужиком из сибирской деревни. Мне, как и любому другому человеку, легко понять, почему Аликс постоянно защищала Распутина, который неизвестно каким образом, но мог смягчить страдания мальчика, а иногда и вовсе полностью избавить его от них. Это понятно. Но ведь вся беда в том, что Распутин не просто лекарь Алексея. Он стал влиятельной фигурой в русском обществе, несмотря на возражения ведущих политиков и церкви. Выходит, что Аликс пошла не только против семьи Романовых. Она также пошла против русского общества. Ведь без ее дружбы Распутин оказался бы просто сектантом, погрязшим в разврате, лжи и ереси.

Ольга: Распутин… Мне так не хочется говорить о нем. Но я обещала тебе откровенный разговор. Ты понимаешь, все, что связано с Распутиным, и просто, и, вместе с тем, сложно. Что было на самом деле? Конечно, и при его жизни, и сейчас ходят разные легенды. Но суть остается: дикий мужик подчинил своей воле царскую семью. Но нельзя в двух словах объяснить, как это могло случиться. Ведь ни у кого не повернется язык сказать, что и Аликс, и мой брат-царь – просто примитивные люди, лишенные здравого смысла, что им можно легко забить голову всякими небылицами. Нет! Мне кажется, что Аликс никому до конца не открывала свою душу. А вот Распутину раскрыла. Значит, он нашел ключ.

Я часто думаю – что же это за человек?! В этом дьяволе – измученная смертельной болезнью сына – Аликс увидела святого человека. От природы мистическая натура, она полностью отдалась этому чудовищу, уверовав в его способность спасти сына и всю семью. Ведь никто не может отрицать, что Распутин каким-то образом угадывал (а она уверовала, что предвидел) поворот многих событий.

Я почти уверена, что ее врожденная склонность к мистике способствовала появлению вокруг нее многих шарлатанов, каким и был один из ее первых любимчиков – Филипп из Леона. Это он убедил ее, что она беременна мальчиком, и наконец исполнится ее заветное желание: она родит наследника. Барбара, ты можешь представить себе нормальную женщину, которая испытывает неудобства от беременности, а потом оказывается, что на самом-то деле все – ложное? Аликс могла убедить себя в чем угодно! И, однажды поверив во что-то, она не терпела никаких возражений и всегда настаивала на своем.

Барбара: Но не могла же она не видеть того, что видели все. Грязный, развратный мужик почти в открытую водил в баню любую подвернувшуюся женщину – от генеральши из высшего общества до проститутки. Или от нее все это скрывали?

Ольга: Ничего от нее не скрывали. Наоборот, старались довести до нее все его похождения. Результат оставался один: все, кто говорили о нем плохое, теряли расположение Аликс. Более хитрые и коварные, какой была Анька Танеева-Вырубова, восхищались Распутиным, причисляя его к лику святых. Вокруг Распутина не было ни одной женщины, которую бы он не искушал. Ко мне ведь этот похотливый мужик тоже пытался пробить путь. Это многоликий человек. У него тысяча лиц. Я скажу даже больше – тысяча душ. В нем уживалась душа ангела с душою черта. Господи, прости меня, что же я такое говорю…

Барбара: Ну, а что Аликс, неужели она действительно имела сексуальные связи с таким зверем?

Ольга: Варенька, я уже устала. Мне нужно отдохнуть. Я обещаю рассказать тебе всю правду завтра. Приходи. Мы порисуем, выпьем чаю, и я тебе расскажу такое, о чем никогда не напишу. И с тебя возьму слово, что ты оставишь эту тайну при себе: я не хочу давать пищу любителям сплетен. Ведь она была женой моего брата! Приходи завтра…

***

Барбара возвращалась домой с таким ощущением, как будто ее окунули в грязную воду. У нее не укладывалось в голове, что такое могло происходить при дворе русского царя. Но она сразу вспомнила обычаи французского двора и успокоилась. Ей почему-то расхотелось услышать продолжение рассказа Ольги Александровны. Она даже решила пропустить завтрашнюю встречу. Но все получилось иначе. На следующий день, утром, ее разбудил телефонный звонок. Звонила Ольга Александровна. Она просила срочно приехать. У нее сильно кружилась голова. Она плохо себя чувствовала… Когда Барбара приехала, Ольга Александровна была уже мертва. Продолжение рассказа не состоялось. Может быть, самый страшный секрет Аликс навсегда ушел с младшей сестрой последнего русского царя. Барбара не жалела об этом.

В эти дни Барбара много думала об Аликс. В ее воображении возникал образ самой несчастной женщины на свете. Внучка великой английской королевы погибла вместе со своими детьми как жена последнего русского царя… Барбара горько плакала на могиле Ольги Александровны. Все присутствующие с пониманием отнеслись к ее слезам, они знали, что это были близкие подруги. Никто не мог и подумать, что Барбара одновременно оплакивала и несчастную Аликс…

…Барбара Дэвидсон умерла в 1962 году. У нее не было родных людей, поэтому всем оставшимся после нее имуществом распорядился местный университет. Среди незаконченных рисунков всех поражал портрет красивой женщины с печальными, почти обреченными глазами… Под портретом карандашом была подпись Ольги: «Victoria’s Blood».

Кто убил президента и Норму

Яхту тащило, как будто она была на прицепе у более мощного судна. Видно, тунец попался очень крупный. Роберт Алджернон Браунвуд наблюдал, как два испанца спокойно и ловко то отпускали, то натягивали канат толщиной в палец. Два часа назад, когда пригласивший его на рыбалку местный авторитет Хуан Мария Родригес сам привязывал к канату-леске огромной величины крюк, на который насадили приличный кусок рыбы меро, американец даже подумал: «Им бы в шоу-бизнес».

Теперь он радовался, что не сказал этого вслух. Боб, так все звали американца, смотрел на огромные пластмассовые баки, в которых недавно находилось около ста килограммов мелкой рыбы. Баки оказались пустыми. Всю рыбу скормили, чтобы привлечь тунцов. Теперь добыча была на крючке.

– Большой тунец? – не выдержал Роберт.

Хуан молчал. Он подошел к парням, колдовавшим с канатом. Взял его у них, чтобы почувствовать силу и вес рыбы. В этот момент тунец неожиданно сделал резкое движение в сторону, вырвав канат из рук Хуана, и огромнейшая катушка, прикрепленная на специальной стальной платформе, загудела, задрожала и, казалось, вот-вот сорвется в море. Молодые парни, потравив канат, дали тунцу уйти немного подальше, понимая, что работы хватит на несколько часов. Для них это было не впервые. Хуан подошел к Бобу и, покачав головой, сказал по-испански:

– Тунец большой, может быть, свыше ста килограммов.

Роберт хорошо понимал испанский. В Штатах испанский практически считался вторым государственным языком. Молодые испанцы, услышав реплику своего босса относительно ста килограммов, переглянулись, понимая, что у них на крючке все двести, а то, может быть, и больше.

Рыбину на борту Роберт увидел только на следующее утро. Тунец таскал судно по морю более пятнадцати часов. Тунец-красавец лежал теперь перед ними. Начались съемки на фотокамеру.

«Жаль, что нет здесь Линды», – подумал Роберт, но быстро сообразил, что это и ни к чему. Ведь он сам практически и не принимал участия в ловле. Ему просто показали, что возможно поймать такого крокодила. В этом он увидел все-таки явный недостаток подобной рыбалки.

Тунца взвесили на берегу. В нем было двести восемьдесят пять килограммов.

На виллу Хуана вернулись к полудню. Роберт хотел остановиться с Линдой в гостинице «Кемпинский», но Хуан настоял на том, чтобы остановились у него дома. Линда все время пропадала у бассейна. Постоянно звонила куда-то по телефону. В общем, не скучала, в то время, как Роберт и Хуан занимались делами. Вот и сегодня, она даже в такой зной лежала в кресле у бассейна, наслаждаясь испанской сангрией.

Увидев Роберта, Линда побежала ему навстречу.

– Дай мне подышать морем и рыбой, Боб! – закричала она, обнимая и целуя своего партнера.

Так она иногда называла Роберта. Слово «partner» могло означать партнера по сексу или бизнесу. Роберт всегда возил Линду с собой из-за первого обстоятельства.

Прижимаясь к ее загорелому и упругому телу, он прошептал ей на ухо:

– Сейчас надышишься и наглотаешься морского воздуха вдоволь. Я устал и хочу, чтобы ты искупала меня.

Ее сильные, а когда надо, и нежные руки, упругие груди возбуждали Роберта необычайно. Ему исполнилось сорок пять, Линде – тридцать. Они познакомились три года назад в Нью-Йорке на пресс-конференции, которую проводил друг Роберта – Дейвид Крамер по поводу открытия сети новых многозаловых кинотеатров «Рекс». Линда присутствовала там в качестве журналиста. Роберт обратил на нее внимание. И когда начался фуршет, он сразу подошел к ней.

В Линде он нашел все, чем может восторгаться мужчина, – красоту, молодость, острый ум, терпимость. Ее сексуальность в сочетании с умением фантазировать покорили Роберта окончательно.

Линду влекло то же самое. А еще – его явные успехи в бизнесе, широкий круг знакомств. Как говорил шутя Дейвид, в Нью-Йорке нет ни одной лавки и ни одного человека, которые могли бы обойтись без услуг Боба. Он одинаково хорошо разбирался в любых проблемах – от финансово-нефтяных до мелкооптовых. Но самым главным качеством Роберта друзья считали его поразительную способность ладить с людьми. Конечно, он имел врагов. Но скорее они походили на завистников, которые не смели помешать ему, так как Роберт славился умением на удар отвечать двумя, иногда и смертельными. В Испанию его привели поиски человека, заслужившего быть наказанным…

Это произошло год назад. Тогда Роберт и Дейвид через оффшорную компанию «Атлантик конекшн» организовали поставки автобензина в Родезию, режиму Яна Смита. Бензин отгружался из Роттердама, куда он попадал с одного из нефтеперерабатывающих заводов Великобритании. Таким образом, товар был английского происхождения, в то время как в Англии действовал закон, запрещавший поставку английских товаров расистскому правительству. Аналогичный запрет действовал и в США. Налицо было нарушение государственного регулирования.

В США существуют три вида преступлений, наказания за которые избежать практически невозможно. Это убийство полицейского, неуплата налогов и нарушение эмбарго на поставку товаров в страну, к которой относится запрет.

Вместе с тем, для Роберта и Дейвида стал неожиданностью арест младшего брата Дейвида – Джери Крамера, который являлся практическим владельцем компании «Атлантик конекшн», зарегистрированной на Британских Вирджинских островах.

Роберт редко прибегал к услугам своего родственника, занимавшего высокий пост в ФБР. Но на этот раз у него не было выхода. Речь шла о брате его друга и фактически о его собственном партнере.

Служба ФБР воспользовалась элементарной наводкой. Обычной почтой отдел по борьбе с организованной преступностью получил письмо с названием компании, фотографией Джери Крамера и кратким описанием операции по поставкам автобензина в Родезию. Машина заработала. Затребованная от английских властей информация подтвердила причастность Джери к родезийской операции, и его вскоре осудили на восемь лет.

Кто и почему отправил информацию в ФБР – главный вопрос, на который Дейвид и Роберт хотели иметь ответ.

Джери отвечал за предпринятый бизнес в целом, поэтому мог лучше всех знать своих потенциальных «доброжелателей». Роберт попросил его составить список кандидатов. Их набралось восемь. «Слишком много», – подумал он и пожалел, что не проконтролировал раньше всю технику дела.

Правда, он помнил хорошо, что Дейвид убедил его не вмешиваться особенно, считая Джери опытным нефтяным брокером, который нуждался только в организации финансирования операции, что и обеспечил Роберт, задействовав свои средства в Швейцарии.

Получив от Джери на каждого по списку подробную характеристику, Роберт исключил троих. Он знал их лично. Эти люди прекрасно осведомлены о его отношениях с Дейвидом. С любыми проблемами они обязательно пришли бы к Роберту.

Осталось пять. Из них сам Джери знал двоих. Правда, всего лишь несколько месяцев, что очень удивило Роберта:

– Как можно работать по такой опасной операции с партнерами, которых едва знаешь?

Джери, оказывается, нуждался в курсах по повышению квалификации.

Роберт остановился на этих двух. Его люди разыскали одного из них. Но вскоре отмели от него все подозрения. Стало известно, что в разговорах с Джери он не шел дальше общего обсуждения возможностей арендовать емкости в Роттердаме.

Второго найти было труднее. Звали его Фрэнк Дропер. Разыскать его следовало обязательно, так как именно ему Джери заплатил приличную сумму за консультацию по вопросам безопасного прохождения пути от закупки у европейских торговых компаний автобензина, его перевалки через Роттердам до транспортировки через Южную Африку в Родезию.

Непонятно, по каким причинам Джери не сразу рассказал о том, что Дропер не удовлетворился единовременным вознаграждением и неоднократно пытался убедить молодого Крамера продолжать платить ему комиссию. Джери наивно полагал, что его твердая позиция отказа сработает. Он плохо знал Дропера. А тот и не подозревал, что за операцией стоит сам Брауни. Так звали Роберта Браунвуда в нью-йоркских кругах.

Сомнения исчезли. Письмо в ФБР направил Фрэнк Дропер. Обнаружить его помог случай.

Один из людей Роберта, по кличке Долговязый, после серьезного разговора с сожительницей Дропера, ничего от нее не добившись, отправился в пивную рядом с ее домом. За кружкой пива он размышлял, что надо было бы подавить на нее. А может быть, и применить физическое воздействие. А то он как-то слишком деликатно обошелся с ней. Правда, уходя, он велел ей подумать хорошенько и обещал зайти через день.

«Хорошо бы зайти! Она и баба в порядке! А вдруг и обломится что-нибудь», – размышлял он и вдруг внезапно насторожился. Долговязый услышал, как бармен, разговаривая с каким-то хорошо одетым парнем, сказал:

– Дропера нет в городе. Ты можешь попытать свое счастье. Она не из тех, кто будет ждать и надеяться.

– А ты уверен, что ее лось действительно исчез из города? – переспросил хорошо одетый парень.

– Будь спокоен! Дропер сам велел мне сообщать его подружке обо всех людях, которые будут им интересоваться.

«Ага! – подумал Долговязый, – значит, она знает, где находится Дропер. Иначе, как она будет ему передавать информацию?»

Допив пиво, он снова отправился к Джеки. Она очень удивилась и даже испугалась, увидев его не через день, а через час. По дороге Долговязый обдумал план действий, поэтому говорил уверенно, и Джеки почувствовала, что с ним шутки плохи:

– В общем, красотка, давай заканчивай вешать лапшу на уши. Я только что был в соседнем баре. Надеюсь, тебе все понятно. Ты знаешь, ты мне нравишься, я бы сам тебя с удовольствием трахнул, но у меня работа. Я делаю тебе предложение. Ты сама мне говоришь, где скрывается твой дружок, и я тебя не трогаю, если ты, конечно, сама не хочешь. В противном случае мне придется изменить твой внешний вид, и ты все равно мне скажешь, где этот подонок окопался. Я думаю, тебе и выбирать особенно не надо. Мы ведь все равно его найдем…

Джеки быстро соображала. Она прекрасно понимала, что Дропер никогда б не пустился в бега, не почувствуй он, какая опасность нависла над ним. Видно, на этот раз он влип основательно.

Долговязый не походил на обычного бандита. Он говорил на хорошем английском. Был одет со вкусом. И все-таки его твердый голос и решимость не оставляли никаких сомнений в том, что такой человек может спокойно перешагнуть через все границы, за которыми не останется места для жизни. А жить Джеки очень хотелось. Она выбрала – жизнь.

Долговязый сдержал свое слово. Он взял адрес и ушел, даже не посмотрев в ее сторону. Почему-то он расхотел ее. Уж слишком быстро она сдала Дропера. Видно, она не очень дорожила им.

Ричард Хьюс, главный в системе по безопасности Роберта Браунвуда, с пристрастием допрашивал Долговязого, и только убедившись, что Испания действительно является местом пребывания Дропера, доложил обо всем своему шефу.

Так Роберт оказался на юге Испании. Эту операцию он должен закончить сам. Кроме того, он прекрасно знал, что его давний приятель, Хуан Родригес, не будет разговаривать ни с кем, кроме него самого.

Фрэнк Дропер только что вернулся из Севильи, где на главпочтамте он получил письмо от Джеки. Его подружка писала, что с тех пор, как он исчез, никто не интересовался им, и она считает, что ему можно спокойно возвращаться в Нью-Йорк. Она его любит и ждет. Джеки просила придумать для нее что-нибудь с деньгами, так как оставленные им наличные давно потрачены.

«Ты сам просил меня писать короче, поэтому пишу только о самом главном», – заканчивала свое послание Джеки.

Письмо не успокоило Дропера. Он, как зверь, чувствовал, что ему нельзя торопиться с возвращением и, выругав Джеки самыми последними словами, он уничтожил письмо. А его Джеки писала под диктовку Долговязого по указанию Брауни, чтобы притупить бдительность Дропера.

Люди Хуана Родригеса выследили Дропера и проводили почти до самого дома. Теперь все было готово. Дропер, понимая, что должен еще долго отсиживаться, даже и не думал, что развязка наступит так скоро.

Он проснулся от скрипа двери. За окном – еще темно. Дропер приподнялся в постели и вдруг неожиданно получил сильный удар по голове. Крепкие руки сжали его горло. Их пришло двое.

– Тебе привет от ФБР, – тихо проговорил тот, что схватил его за горло.

Второй держал Дропера за ноги, казалось, железными клещами.

Входная дверь оставалась открытой. Ранним утром проходящий мимо сосед заметил это и удивился. Американец обычно не вставал так рано. Около двери валялись какие-то вещи. Это вызывало подозрение. Сосед осторожно вошел в дом и с криком выбежал вон.

Дропер весел на крючке, как чучело. Прибывшая полиция увезла труп. Началось расследование.

В это время Брауни пересекал Атлантику, проклиная брата своего друга, который испортил такое прибыльное дело.

Нью-Йорк встретил Брауни печальной новостью. Америка лишилась своего секс-символа. Мэрилин Монро ушла из жизни. Роберта удивила реакция его подруги Линды. Она плакала навзрыд.

Известный в криминальных кругах Америки Джеф Охара давно любил Норму Бейкер. Он был готов на все, лишь бы время от времени бывать в ее компании. Но эта женщина прямо на глазах поднималась все выше и выше, хороня мечту Джефа. Охара очень старался, но не смог даже познакомиться с ней.

Непререкаемый авторитет американской эстрады, человек с большими связями, включая и крайне сомнительные, очень удивился, когда услышал, что кто-то просит его содействия, чтобы организовать знакомство с Нормой Бейкер. Он не знал такой актрисы. И только позже он сообразил, что Норма Бейкер – это и есть Мэрилин Монро.

Это знакомство состоялось. Но у Джефа все равно как-то ничего не получилось. Видно, не его это была стихия. Однако страсть оставалась. И вот сегодня – такая страшная новость! Ее больше нет!

– Какие твари! Они еще меня считают преступником. Их надо долго бить дубиной, – была реакция Джефа на это печальное известие, когда он сидел за завтраком у себя дома. Жена Джефа не знала, кого ее муж имеет в виду. Зато Джеф знал. И знал очень хорошо…

На берегу Атлантического океана, на юге Флориды, Рональд Фрейзер, сидя в саду своего роскошного особняка, допивал большой стакан сока из розового грейпфрута – его обычный завтрак уже на протяжении последних десяти лет.

– Мы, к сожалению, не молодеем с годами, поэтому надо менять свои привычки и вести здоровый образ жизни, чтобы продлить наслаждение от такой удачи – появиться на свет Божий на такой прекрасной земле, как Флорида, – любил он говорить, философствуя.

Свою привычку делать деньги он не менял. Его дела шли хорошо. Вот только администрация этого молодого президента сует нос не в свои дела и даже не хочет слышать о встрече, на которой можно было бы обсудить многие проблемы, включая и кубинскую. Ведь из-за этого деловые люди теряют столько денег.

Рональд устал от попыток найти общий язык с семьей, как он говорил, разбогатевшей на спиртном дурмане.

«А теперь они из кожи вон лезут, чтобы научить американцев правильно жить», – подумал он и еще раз перечитал сообщение в газете о смерти любимицы Америки.

Фрейзер выругался в сердцах и, бросив газету на стол, пригрозил:

– Это может стать последней каплей! Эти люди обнаглели!