Текст книги "Встречи, которых не было"

Выбор предков

Шел 1885 год. На территории Османской империи, ее восточной части, что прилегает к озеру Ван, в основном жили армяне, народ древний, но потерявший свою государственность еще в четырнадцатом веке. Уже несколько веков армяне были гражданами Османской империи и играли достаточно важную роль в ее жизни.

Деревня Тапован располагалась на крутом берегу озера, и ее жители из поколения в поколение занимались рыбной ловлей и сельским хозяйством.

Местного рыбака Харутюна в деревне уважали все за его трудолюбие, редкую мудрость и покладистый характер. Все знали, что раньше Харутюна выйти в озеро на рыбную ловлю было невозможно: когда бы кто ни вышел, тот уже забрасывал свои сети.

Сегодня Харутюн спешил вернуться домой: его жена должна была родить первого в их жизни ребенка. Он очень хотел, чтобы был сын. Подходя к дому, он услышал крик новорожденного и остановился, замерев: думал по голосу определить – мальчик это или девочка. Из дома выбежала его младшая сестра Ануш и, увидев Харутюна, закричала:

– Мальчик, мальчик!

Рыбак продолжал стоять. Счастью не было границ. Слезы невольно катились из глаз. Ануш продолжала кричать от радости:

– Мальчик, мальчик!

В доме царило возбуждение и ощущение странной тесноты. Харутюну казалось, что с появлением ребенка его дом стал каким-то маленьким. «Хорошо бы расширить дом, земли для этого хватит», – это было первое, о чем он подумал.

Земля досталась Харутюну от его отца Овсепа, который в 1833 году после успешных торговых операций в Карсе и Битлисе, по совету своего отца, приобрел на берегу озера Ван большой участок. Он простирался вдоль озера почти на восемьсот метров в длину и на триста метров вширь. Отец Овсепа, то есть дед Харутюна, Хосроф, говорил своему сыну:

– Армяне на протяжении стольких веков только и делали, что теряли земли, так что настало время становиться землевладельцами.

Овсеп умер, когда Харутюну, младшему из его трех сыновей, исполнилось двадцать четыре года. После того, как Харутюн женился, братья поровну разделили между собой землю.

Старшие братья Харутюна – Абкар и Арташес – с нетерпением ожидали прибавления в семье своего младшего брата и тоже мечтали, чтобы у него родился сын, так как у обоих из них уже было по три дочери, а всем так хотелось иметь в роду мальчика, чтобы дать ему имя их отца – Овсепа. И вот, к общей радости, этот день настал.

Мальчика назвали Овсеп и устроили большой праздник по случаю его рождения.

– Жаль только, что не видит всего этого наш отец, – говорил Харутюн.

Старший брат Абкар успокаивал его:

– Нет, наш отец все знает. Он радуется вместе с нами. Я очень верю в это.

Харутюн часто думал об этом и задавал себе вопрос: «Неужели все так устроено в жизни: умирают родные люди и не знают они, что с тобой происходит, как продолжается род?» И всегда он приходил к выводу: «Нет, не мог Бог так устроить. Связь между нами всегда существует. Только все чувствуют это по-разному, и очень важно в это верить, тогда жить становится легче, а вера делает человека сильнее и счастливее».

Овсепу исполнилось двадцать лет, когда его отец Харутюн занемог, изнуренный тяжким трудом рыбака. Харутюн знал, что его сыну нравится местная девушка, дочь школьного учителя, Майрам. Чувствуя приближение смерти, он уговорил жену не противиться его планам: он попросил сына не тянуть с женитьбой, так как хочет увидеть внука до своей смерти.

Овсеп и Майрам поженились. Все заботы по дому легли на плечи Овсепа. Отец мало двигался, помогал сыну только советами. Ему было приятно смотреть на влюбленную пару, и его особенно радовало, что Майрам ожидала первенца. Мечта сбылась: у Овсепа и Майрам родился мальчик – первый внук Харутюна. Радости деда не было границ, но силы быстро покидали его. Он умер, когда внуку, названному в его честь, исполнилось только два месяца. Это произошло в 1905 году. В доме радость рождения перемешалась с горечью смерти. Никто не мог знать, какие потрясения ожидают семью впереди…

Соседям-туркам давно не давало покоя, что армяне владеют таким прекрасным куском земли на берегу озера Ван. При жизни старого Харутюна они не осмеливались осуществить свой замысел, но сейчас решили не упускать случая и начали разговоры о том, что молодому Овсепу будет трудно справиться с хозяйством; семья нуждается в деньгах; да к тому же имеется хороший покупатель, так что не надо мешкать, а надо прислушаться к совету и продать выгодно землю. Овсеп бросился к своим родственникам и узнал от них, что и к ним приходили посланцы Тулмата, известного купца из Битлиса, и настойчиво предлагали продать земли. Армяне растерялись, но твердо решили отказать. Старый Абкар обратился за помощью к местному приставу, которого его брат Харутюн часто снабжал бесплатно свежей рыбой. Однако вернулся подавленный сообщением пристава о том, что купец Тулмат всегда добивается своего и, если он задумал приобрести землю, то будет очень трудно устоять. Но ведь никто не может заставить продать землю…

Нельзя сказать, что родственники Овсепа были богатыми людьми, но и бедными их никто не мог назвать. В их домах всегда был достаток, они даже «подкармливали» местную власть, а та, в свою очередь, относилась к ним снисходительно. В Битлисе жил еще один близкий человек – дядя Месроп, который дружил с местным губернатором – турком Баранши – и тоже обещал свою помощь.

Прошло несколько месяцев с того дня, когда турки сделали свое первое предложение продать земли. Армяне продолжали работать, и, казалось, на время люди Тулмата успокоились.

В селе Тапован поменяли местную власть. Новые чиновники из Битлиса еще не появились в селе, а уже пошли слухи, что будут проверять законность всех владений, включая земельные участки. Овсеп особенно не беспокоился: бумаги были в порядке. Действительно, вскоре в местную управу стали вызывать селян с документами, как говорили, для обновления списка законных владельцев. Когда настала его очередь, пошло все семейство, и каково же было удивление, когда, войдя в комнату, пришедшие увидели за столом одного из тех, кто побывал у них с предложением от купца Тулмата. Турок даже не предложил людям сесть, потребовал бумаги и, не рассматривая их, отрезал:

– Идите, проверим и вызовем снова.

Все стало ясно.

Абкар решил снова отправиться в Битлис за помощью. Вернулся он через два дня с нерадостными новостями: Месроп сообщил ему, что и в Битлисе поменяли всех чиновников. Не осталось незамеченным, что исчезали из кабинетов все, кто был заподозрен в либеральном отношении к армянам. По мнению дяди Месропа, это очень тревожный знак. История повторяется: как только армяне даже слегка укрепляют свое положение и их отношения с местными турецкими властями приобретают более лояльный характер, Анкара сразу же получает сведения от местных агентов, и смена следует незамедлительно. На территории Турции армяне никогда не являлись полноправными гражданами, и время от времени им давали это понять. Масштабы такого «уведомления» бывали разными – от кровавых до очень кровавых.

Через неделю после возвращения Абкара из Битлиса семейство вновь вызвали в местную управу и в присутствии нового пристава сообщили, что документы на владение землей не в порядке: во-первых, неправильно оформлен раздел участка на три части, и, во-вторых, в Битлисе, в суде, находится жалоба наследников бывшего владельца земли о незаконности договора купли-продажи, подписанного без согласия других родственников, имевших право на землю. Все тот же самый человек купца Тулмата добавил с наигранным участием:

– У вас есть все-таки выход, если вы продадите землю одному влиятельному человеку в Битлисе. Он потратится и уладит все неприятности. Решайте быстрее, иначе мы должны начать разбирательство.

Все стали кричать наперебой, что это наглая подтасовка, и они будут жаловаться в Битлисе. Пристав вступил в спор и заявил, что если они не успокоятся, то он будет вынужден применить силу. Абкар поднял своих близких, и, уходя, семья твердо решила никому не отдавать даже клочка своей земли.

Рано утром, еще до наступления рассвета, Овсепа разбудил сильный стук в дверь. Маленький Харутюн проснулся и начал громко плакать. Стук в дверь повторился с удвоенной силой. Овсеп поспешил открыть, как вдруг громкий плач ребенка смешался с выстрелом. Майрам бросила сына на кровать и подбежала к окровавленному мужу. Овсеп был мертв. Обезумевшая женщина выбежала из дома. Ее вопли, раздирающие утреннюю тишину, казались страшными. Впоследствии Майрам говорила, что не помнит, как прибежали родственники, как она потеряла сознание.

Пристав и человек Тулмата распространили по селу слух, что в сарае Овсепа найдено большое количество сетей турецких рыбаков из соседней деревни и что якобы эти рыбаки выследили Овсепа и расправились с ним. В сарае действительно было много сетей других рыбаков, но все знали, что они сами приносили их для починки. Лучше, чем Овсеп, никто этого делать не мог.

Овсепа хоронили через день после убийства. Харутюну исполнилось только семь месяцев. Вся земля была продана, и армяне покинули Тапован навсегда…

…Купец Арам Худжанян иногда любил сам заходить к хозяину фруктовой лавки за любимыми свежесорванными абрикосами. Эта лавка находилась недалеко от дома Арама, где уже на протяжении многих лет жили Худжаняны, тбилисские армяне. Хозяин лавки, старый армянин Баре, очень хорошо знал известных всему Тбилиси торговцев мануфактурой – семейство Худжанянов. Братья Арам и Баграт выросли у него на глазах. Старший брат Баграт сразу же после окончания Первой мировой войны уехал в Америку. Младший – Арам – остался в Тбилиси, уверенный, что Севрский мир, по которому армяне за геноцид и нечеловеческие страдания получили собственное государство с озером Ван и довольно-таки протяженным участком Черноморского побережья, станет началом возрождения новой Армении.

Когда Арам заходил к Баре на прошлой неделе, он заметил у него славного голубоглазого мальчика, помогавшего старику. Сегодня этот мальчик был там же. Араму еще в первый раз сразу понравилось умное лицо подростка. Видя его снова, он спросил Баре:

– Кто этот русский?

– Это не русский, Арам-джан, он армянин из турецких земель. Зовут его Харутюн, натерпелся он столько, что хватило бы на пятерых взрослых. В семь месяцев потерял отца, а когда ему исполнилось семь лет, турки убили его мать. Он рассказывает о виденном им варварстве, и я не могу сдержать своих слез. Да будут прокляты эти звери-турки!

– Раз он такой сирота, отдай его мне, ты ведь знаешь, у меня нет детей, я буду относиться к нему как к своему сыну, – попросил Арам.

И Харутюн стал жить в доме богатого купца.

Однажды ночью Арам проснулся от громких рыданий мальчика. Харутюн уже в который раз видел во сне страшные события того 1912 года.

Сосед Тигран крепко держал Харутюна и бежал в сторону леса. Мальчик вырывался и кричал, что хочет к маме и своим дядям. Он видел из сарая Тиграна, как турки и несколько курдов загнали их всех в сарай Арташеса. А затем сарай вдруг заполыхал, Тигран чудом удержал Харутюна, зажав ему ладонью рот, и теперь, низко пригнувшись, задыхаясь от страха и быстрого бега, из последних сил рвался к лесу. Там было их спасение. Наконец они достигли леса и скрылись в его чаще. Тигран опустил мальчика на землю, но не отпускал никуда от себя. Из леса они видели, как над сараем высоко поднималось пламя. Харутюна трясло, Тигран как будто кому-то говорил: «Где Бог, почему он позволяет такое?»…

Это так часто снилось Харутюну, что, засыпая, он уже начинал плакать. Каждый раз сон возвращал его к действительности, заставляя вновь и вновь переживать страшное потрясение. Так случилось и этой ночью, когда на его рыдания к нему пришел Арам. Он обнял мальчика, успокоил его. Харутюн стал ему еще роднее.

К большому удовольствию Арама, юноша хорошо читал по-армянски, а в магазинах и на базаре всех удивлял умением быстро и правильно считать. Некоторые друзья купца знали русский. Арам заметил, что Харутюн начал изучать русский язык. Вскоре он уже мог довольно сносно говорить по-русски. В доме купца имелась большая библиотека. Много времени Харутюн стал проводить за чтением.

Сам купец Арам, свободно говоривший также на английском и французском, собирал в своем доме видных людей Тбилиси, и Харутюн присутствовал при многих дискуссиях на различные темы. Его особенно интересовал частый разговор об американском президенте Вудро Вильсоне, добившемся справедливого мира для армян, по которому армянам были выделены земли, где они селились веками. Харутюн особенно обрадовался, когда узнал, что по знаменитому договору Вильсона армянам отошло и озеро Ван с прилегающими к нему землями – родными землями его отца и деда. Все это ему подробно объяснил друг Арама – историк, профессор университета Вартан Шаумян.

Харутюн умел самостоятельно зарабатывать деньги. А тяжелый жизненный опыт заставил его рано повзрослеть. Он мечтал вернуться в деревню на озеро Ван. Раньше дедушка Абкар рассказывал, как у них отобрали земли, и всегда добавлял, что придет время, и эти земли снова станут принадлежать армянам. Харутюн был уверен, что это время пришло, его приблизил Вильсон.

В доме Арама часто обсуждали будущую жизнь армян. Харутюн слышал почти от всех, что теперь будет хорошо. Да, это говорили все, кроме одного человека, который так сильно напоминал ему деда Арташеса. Это был мужчина средних лет, который обычно молчал и говорил только тогда, когда во время бурных обсуждений хозяин дома поворачивал к нему лицо и своим взглядом как бы спрашивал: «А каково твое мнение?» Все присутствующие тогда сразу замолкали, и Харутюн с замиранием сердца готовился слушать. Он не понимал, почему этот человек, в отличие от других, постоянно предупреждал, что еще рано успокаиваться: турки сделают все возможное, чтобы похоронить Севрский договор Вильсона.

Звали мудрого гостя Александр. Арам объяснил Харутюну, что имя это – родовое, со времен полководца Александра Суворова. В его честь был назван и прадед теперешнего Александра, который являлся племянником матери Суворова. А звали ее – Ашхен Манукян.

Молодой Александр Манукян получил образование в Париже и Петербурге, считался талантливым историком. Он особенно славился способностью предсказывать события, как-то предчувствовать их. Так, в начале Первой мировой войны Александр в беседе с видным армянским военачальником Андроником предупреждал, что турки воспользуются тягой армян к русским и спровоцируют конфликт, чтобы расправиться с армянами и окончательно изгнать их. Мало кто всерьез воспринял тогда слова Манукяна. Запланированный и осуществленный в 1915 году геноцид армян покрыл позором не только турок, но и всех тех, кто наивно полагал, что мировая общественность не допустит такой варварской расправы и защитит древнюю нацию. Среди наивных были и армяне, которые отвергали идею Александра Манукяна о необходимости создания на территории России специальных вооруженных армянских бригад, которые, в случае необходимости, могли бы защитить армянское население, по крайней мере, на территории северо-восточной Турции, граничащей с Россией.

Вот и сейчас, когда Александр заговорил о возможных планах Турции сорвать Севрский договор, Андроник и несколько дашнаков набросились на него:

– О чем ты говоришь? Сейчас совсем другое время. Турция полностью разгромлена, армянам надо только суметь противостоять чуждым революционным настроениям социалистического толка, проникающим из России. Просто невозможно на этот раз проиграть.

Арам вопросительно посмотрел на Александра. Александр встал, подошел к Андронику, обнял его за плечи и сказал:

– Я очень тебя люблю, Андроник-джан, ты великолепный солдат, но здесь нам еще нужно политическое чутье, нужен правильный выбор. Этот выбор сделали наши предки. Нам надо только правильно воспользоваться им. Наше спасение связано с Россией. Что бы там ни происходило, только она сможет помочь сохранить народ и земли. Посмотрите на карту. Если нам удастся объединить армянские земли в России с землями, отданными нам по Севрскому договору, то мы будем наконец-то жить в стране, о которой мечтали предки: в Великой Армении с двумя озерами, Ван и Севан. Наш выбор должен быть последовательным.

На время в большой столовой, где шел разговор, воцарилась гробовая тишина. Андроник, подперев подбородок руками, сидел с закрытыми глазами. Первым заговорил один из дашнаков, который Харутюну сразу не понравился. Он был похож на турка. Дашнак, глядя куда-то в сторону, язвительно начал:

– Дорогой Александр, куда ты нас зовешь? Неужели ты думаешь, что нам по пути с этими большевиками, которые развязали у себя дома гражданскую войну, уничтожают свой народ и не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить власть в своих руках?

Александр понимал, что должен ответить на реплику дашнака. Встав и подойдя к хозяину дома, Александр начал объяснять ему:

– Понимаешь, в России действительно творится черт знает что, но Россия переживет это, и нам лучше пережить это с ней, чем остаться наедине с турками.

Революция в России проходила испытания. Большевики нуждались в поддержке с любой стороны, и она пришла неожиданным образом от младотурок, которые, следуя идеям своего лидера Ататюрка, искали любой путь к созданию какой угодно, пусть даже слабой, коалиции против разгромившей Турцию Антанты. Ататюрк писал письма Ленину, называя его «товарищем». Турция поставила на Россию, желая заполучить ее поддержку при решении своих вопросов. Она получила даже больше, чем ожидала: ленинская Россия позволила Турции не только вернуть утерянные земли, но и перейти на территорию бывшей царской России и тем самым попытаться, уже в который раз, навсегда решить «армянский вопрос».

Хоть и не сразу, но у армян также нашлись люди, понимавшие трагичность происходящего. Они смогли остановить турок, связав судьбу Армении с Россией.

Все произошло, как предсказывал Александр Манукян. Харутюн всегда будет помнить его. Нет, не суждено было Харутюну вернуться на берег Вана. Отказался он также и плыть с купцом Арамом в Америку. Жизнь связала его с Россией. Он сделал свой выбор. Выбор предков.

Уроки под сенью
абрикосового дерева

Царь Филипп не был похож на других царей. Непросвещенным он казался нерешительным и всегда сомневающимся человеком. И только окружающие его мудрецы знали силу ума этого монарха и ценили способность Филиппа выбирать самое правильное решение из имеющихся у него возможностей. Его первый советник, Аристотель, говорил:

– Этот царь никогда не пропустит возможности спросить мнения других. Мы, его советники, не похожи друг на друга, и советы наши по одному и тому же вопросу тоже разные. Но, когда царь принимает решение, каждый из нас думает о том, что именно к нему он прислушался. На самом же деле царь умеет собрать воедино наши разные мысли, точно так же, как он смог объединить Македонию.

Единая Македония была гордостью царя Филиппа. Много земель он смог присоединить к ней…

Сейчас он сидел под цветущим абрикосовым деревом вместе с Аристотелем и обсуждал с ним будущее государства. Тень этого дерева не то чтобы защищала его от солнца, а, как он думал, и успокаивала его, настраивая на новые мысли. Царь любил сидеть под этим деревом, созревание плодов которого он всегда ожидал с нетерпением. Абрикосовое дерево доставили в Македонию с армянских земель Арташата по совету самого Аристотеля. Еще от своего учителя Платона он слышал, что этот армянский плод придает необычайные духовные и физические силы. Филипп любил абрикосы. Он дал им красивое название «Солнышко Армениум». Больше всего ему нравилось угощать вкусными «солнышками» своего маленького сына Александра, приговаривая:

– Ему нужно будет много сил для сохранения и расширения моих земель.

Аристотель получил указание от Филиппа разбить большой абрикосовый сад, деревья философ называл просто «Армениум». Филипп любил сидеть в этом саду с Аристотелем и вести с ним беседы на разные темы. Однажды, приглашая Аристотеля в сад, царь предупредил его, что разговор будет серьезным. Аристотель догадывался, о чем пойдет беседа, и не ошибся.

Филипп начал сразу же, едва они уселись в тени дерева:

– Александр – моя надежда. Я хочу, чтобы он был готов принять от меня эту трудную ношу. Больше всего я хочу, чтобы он был не только достойным владыкой, но и смелым воином, мужественным человеком. И никто лучше тебя не сможет помочь мне воспитать его так, чтобы после моей смерти мой сын смог бы сделать гораздо больше меня.

На что Аристотель ответил:

– Мой царь! Я люблю твоего наследника и хочу отдать ему все свои силы. Его мальчишеские глаза светятся таким умом и отвагой, что у меня нет никаких сомнений в его великом будущем.

– Вот наш важный разговор и состоялся, – промолвил Филипп. – У моего сына учитель – Аристотель. О тебе, без сомнения, заговорят философы многих поколений. Это ведь ты говорил, что нет плохих учеников, есть плохие учителя. Интересно, в грядущем станут ли вспоминать о моем сыне, так же, как и о тебе? Жаль, что нам не суждено знать об этом.

Аристотель попытался успокоить Филиппа:

– Мы всегда будем пытаться прочитать будущее, но нам не суждено знать, каким будет мир, когда нас не будет. Великий Платон утверждал, что будущее тем лучше, чем больше для него мы делаем в настоящем. Ты заложил хорошие основы в душу Александра. Мы должны научить его любить то, что дорого тебе. А он сам пожелает приумножить завещанное ему…

В истории, наверное, мало найдется примеров, когда один гений занимался бы воспитанием другого. Впоследствии Аристотель назовет свои занятия с сыном царя Филиппа уроками в «Саду Армениум». На многих таких уроках присутствовало сразу два учителя – сам царь Филипп и Аристотель, Обычно царь ставил вопросы перед Аристотелем. Тот излагал свои мысли. Начиналось обсуждение. Оживленные споры нравились Александру, и незаметно он превращался в участника серьезных разговоров. Ученик прекрасно использовал знания, полученные им на таких уроках, и иногда буквально удивлял философа оригинальным изложением и пониманием услышанного ранее. Вскоре занятия в саду стали хорошо известны по всей Македонии. Многие богатые люди специально разбивали сады с деревьями «Армениум», где их дети занимались разными науками.

К беседам-урокам в саду Аристотель стал привлекать других советников царя. Юный Александр демонстрировал свои незаурядные способности, хорошо ориентируясь в море различных мнений, при этом все подчиняя только интересам Македонии.

– А какие выгоды будет иметь Македония? А что может потерять Македония? – такими вопросами юный наследник радовал своего отца.

Однажды в саду Армениум собрались в отсутствие царя Филиппа. Аристотель начал беседу и был моментально остановлен Александром:

– Мой учитель, ты всегда говорил мне, что без отца вся ответственность ложится на мои плечи, и во дворце командую я. Или я неправильно понял тебя?

Все насторожились. Мальчик ждал ответа.

– Все правильно, мой друг. Сейчас я вижу, что твой отец был прав, когда говорил мне, что ты быстро почувствуешь желание править и быть первым. Давай, начинай разговор, – спокойно ответил учитель.

– Я хочу, чтобы ты вел нашу встречу, но сначала спросил бы у меня на это разрешение. Я не настолько глуп, чтобы не понять, что пока еще не смогу управлять беседой. Отец указал мне на разницу между ним и тобой, Аристотель! Он – царь, а ты – гений!

Все видели, что перед ними – достойный ученик великого философа. Спустя два года Александр начал встречу в саду словами:

– Сегодня мой отец – наш царь Филипп и мой учитель – Аристотель согласились, чтобы я попробовал свои силы в тяжелом искусстве – управлять спором.

Так проходило формирование юноши, который через десять лет, еще до смерти своего отца, став признанным полководцем, заявит Аристотелю:

– Ты сам учил меня, что человеку нужен весь мир, чтобы хоть немного понять, в чем его суть. Я должен завоевать этот мир. Меня мучают необъяснимые тайны его существования…

Не знал Александр, что в скором будущем, покорив все известные ему земли, он разочаруется. И тогда, призвав к себе в сад знаменитого Аристотеля, поразит его новым открытием, удивительным для самого философа.

– Завоевание мира, владение им доказывает только одно – конечная цель, когда она достигнута, не приносит никакого удовлетворения, – говорил Александр Македонский своему учителю Аристотелю. – Получается, что пройден всего лишь незначительный путь, а впереди еще океан непонятых явлений, и самая главная нераскрытая тайна – ты сам. Я помню одну из бесед в саду после смерти отца, – продолжал размышлять Александр. – Ты сказал, что больше всего на свете отец хотел видеть меня царем, который расширил бы границы Македонии до территорий, известных только купцам и странникам. Ты просил меня стать отцом всем покоренным народам. Ты говорил мне, что расширение государства – это как рост семьи. Сколько бы ни было детей, никого не оставишь без внимания. Так вот, я хочу теперь ответить тебе, что начинаю сомневаться. Все чаще и чаще передо мной возникает вопрос: зачем вмешиваться в жизнь других? Но самое главное, что меня беспокоит, – это будущее. Что станется с завоеванными народами после моей смерти? Все может развалиться. Тогда зачем столько крови и страданий? – Александр остановился.

Македонский желал, чтобы Аристотель, тот самый Аристотель, который так часто в прошлом помогал ему все объясняющими ответами, и теперь развеял бы сомнения, которые терзали нового покорителя мира.

– Я бы удивился, – возразил Аристотель, – если бы ты рассуждал иначе. Ты уже давно стал не только воином и царем, но и философом. Тебе гораздо труднее, чем мне, мой царь, мой мальчик! Не беспокойся. Эти сомнения – твое великое богатство, они делают тебе честь… Я поступил бы нечестно, если бы сказал тебе, что у меня есть ответы на все твои вопросы; ты давно не ребенок… и понимаешь, что и твой учитель хотел бы спросить кого-нибудь…

Умрут эти два человека почти одновременно, признавшись друг другу, что для раскрытия тайн мира и для понимания одной жизни даже таких великих людей, как они, мало. В этом и есть неповторимое величие нашего бытия.