Текст книги "Встречи, которых не было"

Елизавета Петровна

Ее отец, император России Петр I, сказал Екатерине, своей любовнице:

– Рожаешь ты часто, прямо от моего поцелуя беременеешь. Да вот только умирают твои чада быстро. Не нравится мне это. Дай Бог, Лизонька проживет дольше, а может императрицей станет.

Видно, от души сказал царь эти слова: и прожила Елизавета дольше других детей, и стала императрицей.

«Пошла в своего отца. Не сидит на месте. Все хочет знать. Умных людей не боится, а они так и тянутся к ней», – восхищался генерал Шувалов, вместе со своими гвардейцами приведший Елизавету к власти.

Двадцать лет правила Россией Елизавета Петровна…

Шувалов доложил Елизавете, что получил через русское посольство в Лондоне ответ на свое послание к Ростопчину с приглашением вернуться в Россию.

– Письмо короткое, – сказал генерал, – но след от него остается большой. Разреши, государыня, я его прочитаю.

Елизавета ждала сообщений от Ростопчина, хотя и думала, что, может быть, стар стал, а то и вовсе помер. По ее подсчетам ему стукнуло уже далеко за пятьдесят.

– Давай не мешкай, Сашка, читай, – потребовала царица.

Шувалов достал письмо и начал: «Уважаемый сударь! Письмо Ваше для меня явилось радостной неожиданностью. Императрица Елизавета, дочь моего великого государя, так великодушна ко мне, что не могу найти слов, чтобы выразить свою ей признательность. Мечта моя сбывается, и я со своей семьей возвращаюсь в Россию. Конечно, не молод я, но Бог хранит меня в полном здравии и, надеюсь, даст мне сил послужить дочери, так же, как я служил ее отцу. Полчаса стоял я на коленях перед портретом Петра, дарованным мне самим государем, и благодарил его за большое сердце, которое он подарил своей дочери. Жена моя, Лиза, рада за меня, и мы с нетерпением ждем, когда сможем преклонить колени перед императрицей, кому теперь полностью принадлежит наша жизнь. Ваш Ростопчин».

Императрица слушала внимательно, стараясь понять смысл каждого слова. После короткого молчания, как бы сама себе, она сказала:

– Вот какие люди есть в России! Собери их всех! Не я – Россия нуждается в них.

А затем вслух весело заметила:

– Женушку тоже Лизаветой зовут! Хочу быстрее их увидеть. Письмо оставь мне – хочу еще почитать. Прав ты, след остается потому, что правда с сердцем вместе.

Шувалов положил письмо перед императрицей и уже собирался уходить, но она его остановила:

– Сейчас ко мне придет Михайло Ломоносов. Ты ведь слышал о нем? Науками занимается, поговорим вместе.

Шувалов слышал о Ломоносове много разного и не понимал, почему новая императрица, имея столько нерешенных и сложных вопросов, тратит время на ученого, который совсем не связан с государственной работой.

– Чего-то раньше он не искал встречи с вами, – насмешливо заметил Шувалов.

– А ты не смейся, генерал. Чем же я могла ему помочь раньше? Была-то я никто. А теперь вот и науке помочь могу. Батюшка уважал ученых. Так что ты послушай наш разговор.

Шувалов не успел ответить, как огромная фигура Ломоносова будто заполнила залу. Вошедший низко поклонился Елизавете, а Шувалова словно не заметил. «Хорош гусь, – отметила про себя императрица. – Правильно говорят о нем – никого не признает».

Генерал чуть-чуть покашлял. Но Ломоносов продолжал смотреть только в сторону Елизаветы.

– Садись, Михайло Ломоносов. Я попросила своего друга Шувалова вместе со мной послушать твои умные речи. Говори, что тебе от меня нужно?

– Ваш батюшка… – начал было Ломоносов.

Но Елизавета прервала его, улыбаясь:

– Да говорят, он был и твоим батюшкой.

– Язык без костей, – спокойно отвечал Ломоносов, – болтают всякое. Но я к вам пришел не в братья пробиваться, а просить поддержки для российской науки. Россия должна показать миру, что может рождать своих Платонов.

– Мы все пыжимся кому-то чего-то показать, – вмешался в разговор Шувалов, – а нам в первую очередь надо доказать самим себе, что мы тоже не лаптями щи хлебаем.

– Верно! Сначала есть нужда и польза доказать самим себе. Но и всем другим знать надо: наука больше, чем оружие, может прославить отечество, – продолжая глядеть только на императрицу, твердо отчеканил Ломоносов.

– Ну, ты, брат, что-то не то запел! Науку мы уважаем, но штык и пуля имеют свой закон, свою науку утверждать волю государыни нашей! А ты – молодец, что пришел к императрице за помощью. Так что ты славь Россию-матушку пером, а мы будем славить ее штыком, – уверенный в своей правоте, сказал Шувалов, подмигнув молодой императрице.

Елизавете понравились такие рассуждения своего любимца. И она, подойдя к Ломоносову и положив ему на плечо свою красивую руку, произнесла:

– Вот, братец, мы и договорились. Ты для меня теперь самый главный ученый в России. Всем так и скажу. Действуй смело. Нужда будет – приходи ко мне, дружи с Шуваловым. Он грамоту уважает. А теперь дайте мне побыть одной.

Шувалов и Ломоносов низко поклонились, направившись к выходу. Неожиданно Ломоносов остановился и тихо произнес, повернувшись к императрице:

– Мне было четырнадцать лет, когда умер ваш батюшка. Мать моя, Евдокия, горько плакала в этот день и была жестоко бита моим батюшкой. Никто не знает, как все случилось, но судьба подарила мне славного ангела в лице вашем. Буду служить вам вечно!

Шувалов, хоть и вышел первым, слышал, что сказал Ломоносов. Поэтому, прощаясь с ним, заметил:

– Не знаю, какой ты там ученый, но умаслил ты императрицу с ног до головы.

Шувалов было направился прочь, но сильная рука Ломоносова остановила его:

– А вот попробуй не исполни указаний императрицы! Сам Ростопчин, ознакомившись с моими трудами в Германии, обещал написать Елизавете Петровне и просить об оказании мне помощи. А что люблю я ее, так это не твоего ума дело. Не чужая она мне!

«Непрост гусь! – подумал Шувалов. – Вишь, куда шельма метит!» Вслух же, улыбаясь, он сказал:

– С тобой лучше не связываться. Ты и поколотить можешь. Вон какой громила, ростом почти… Да ладно, дружить будем! – И они попрощались, обнявшись.

Елизавета, оставшись одна, перечитала письмо от Ростопчина и вновь обрадовалась, что будет иметь возможность воспользоваться услугами любимца Петра. На мгновение царица задумалась. Только оставаясь наедине, она предавалась воспоминаниям, перебирая в памяти события и людей прошлого. Со временем это станет для нее любимым занятием.

Сейчас она почему-то вспомнила про юного Петра, но не отца, а племянника – сына брата Алексея. Ей тогда было семнадцать лет. Петр I умер, так и не успев выдать любимую дочь замуж. После смерти отца императрицей стала ее мать – Екатерина, которая, казалось, сошла с ума от власти и наслаждалась жизнью как могла. В это время юная и жизнерадостная Лиза подружилась с племянником, Петром, которому исполнилось двенадцать лет. Они часто вместе охотились, ездили на лошадях, и мальчик влюбился в тетку. Поговаривали даже о женитьбе! Елизавета вспомнила, как в первый раз она разрешила Пете целовать себя в губы и, подтрунивая над его неумелостью, шептала:

– Да разве так целуются…

А потом, прижавши к себе, накрыла его рот своими страстными губами. Уединяясь, Петр много раз просил Лизоньку поцеловать его, как в первый раз…

Он стал императором после смерти Екатерины, но вскоре умер от оспы…

Елизавета вновь обратила внимание на письмо Ростопчина. Перечитала его и снова задумалась: «Какой же он, этот Ростопчин? До всего ему дело! Успел даже с Ломоносовым повидаться».

Елизавета вспомнила, как ее мать жаловалась, что Ростопчин верой и правдой служил только Петру Алексеевичу, а вот ей – Екатерине – нет.

Внезапно Елизавета всполошилась: ведь она должна заняться собой! Верховая езда, охота, гребля, уход за лицом и телом – ее любимые занятия. Все остальное ушло на задний план…

Вскоре Шувалов доложил, что Ростопчин прибыл в столицу и ждет встречи с государыней.

– Почему ждет? Завтра же его приму! Пусть приходит со своей Елизаветой, – нетерпеливо приказала царица.

В свои тридцать семь лет она выглядела совсем молодой. Елизавета не была красавицей. Но ее удивительные глаза не могли никого оставить равнодушным.

– Ах, этот особый петровский взгляд! – скажет Ростопчин после первой же встречи с дочерью своего кумира.

Елизавета любила, проснувшись, понежиться в постели, особенно когда просыпалась одна. Сегодня поутру она рисовала в воображении встречу с Ростопчиным. Интерес к этому человеку Елизавета ощущала всем своим существом. Императрица желала утвердить себя как продолжательница петровских дел. Ростопчин, по ее и Шувалову разумению, лучше, чем кто-либо, способен помочь справиться с этой нелегкой задачей.

Прием проходил в любимом зале царицы. Ростопчин сразу увидел ее лицо, отцовские глаза – жгучие, быстрые и по-детски озорные! От неожиданности он замер на месте.

– Вы так напомнили мне своего великого родителя! – проговорил Ростопчин вместо положенных верноподданнических приветствий.

Елизавета встала с кресла и направилась к нему со словами:

– А вы, граф, как будто растерялись! Этого я не ожидала. Разное мне о вас рассказывали… Теперь вижу, почему батюшка любил вас!

Елизавета, протягивая Ростопчину руку, тут же почувствовала его искреннюю сердечность. Она бросила оценивающий взгляд на атлетическую фигуру гостя. Мгновенная мысль о том, что это – мужчина ее типа, промелькнула в голове. Но он нужен ей для другого!

– Вы вернулись домой, поэтому чувствуйте себя свободно. Здесь у вас только друзья. Представляйте же свою графиню… Мы ведь с ней тезки, – сказала с особой теплотой в голосе императрица.

Они проговорили почти два часа. Возвращаясь к себе, Ростопчин долго молчал и уже почти у самого дома задумчиво произнес, обращаясь к жене:

– Судьба подарила мне тебя и прекрасную семью. Связанные с этим чувства не могут сравниться ни с чем. И все же я всегда понимал, да ты и сама это видела, что мне не хватало ощущения постоянной связи с жизнью отечества, его страданиями и радостями.

Лиза прикоснулась к руке мужа и, как всегда, с такой приятной для него английской мелодией сказала по-русски:

– Радость моя, теперь у тебя есть все. Императрица в тебе души не чает. Я даже немного побаиваюсь…

Ростопчину было шестьдесят лет. Судьба подарит ему еще двадцать четыре года жизни, пятнадцать из которых он верой и правдой будет служить дочери Петра I…

…Старшая дочь Ивана V, родного брата Петра I, Екатерина, вышла замуж за принца Мекленбургского Карла Леопольда. В 1718 году у них родилась дочь Анна Леопольдовна, которая и стала впоследствии матерью царя-младенца Ивана VI, правнука Ивана V…

…Анна Иоанновна умерла в 1740 году. В этом же году Анна Леопольдовна родила наследника Ивана VI. Его отцом был принц Брауншвейгский Антон Ульрих. Бирон и Анна Леопольдовна пытались править вместо младенца. Страшная судьба была уготовлена мальчику и его родителям…

…В ночь с 25 на 26 ноября 1741 года в столице шел густой снег. Стоял мороз. Елизавета со своими гренадерами свободно входит во дворец. Из постели извлекается испуганная Анна Леопольдовна. Из колыбели забирают плачущего царя-мальчика Ваню. Регентству пришел конец. На трон была посажена Елизавета. Все было так просто и легко. Все просто и легко – было только для Елизаветы. Шувалов же и его друзья готовились к этому долго. Никогда Елизавета не узнает, что в разработке планов с водворением ее на престол активное участие принимал… Юрий Ростопчин. Шувалову эту идею подал сам Ромодановский, который от отца своего слышал об исключительных способностях Ростопчина создавать кружева власти.

Елизавета приходилась Анне Леопольдовне теткой, поэтому новая императрица не хотела причинять ей большого зла и решила отпустить всю Брауншвейгскую семью в Германию, назначив им всем приличную пенсию…

Так все это и было. Никто не мешал Елизавете осуществить ее порыв, продиктованный зовом крови и предков. Анна Леопольдовна со своим мужем Антоном Ульрихом и их двумя детьми, Иваном и Екатериной, были быстро собраны в путь… Но этот путь оказался для них долгим и несчастным. Об этом знали только составители плана Шувалова-Ростопчина. Это была идея Ростопчина – дать Елизавете поначалу самой распорядиться судьбой своей племянницы и внука. И только затем, когда она быстро войдет во вкус неограниченной власти, показать ей чрезвычайную опасность иметь на стороне низвергнутых родственников. Елизавете не пришлось объяснять это дважды. Анна Леопольдовна со своей семьей была остановлена в Риге… Их всех заточили в тюрьму… Вскоре они оказались в Рязанской губернии…

Когда Ростопчин появился в России, шестилетний Иван VI был уже в Соловецком монастыре… Все шло по плану…

Посадившие на русский престол Елизавету гвардейцы сгорали от желания расправиться с русскими немцами. Начались суды и аресты. Судил всех князь Никита Трубецкой, тот самый Трубецкой, которого граф Миних назвал оловянным солдатиком, после того, как во время турецкой кампании князь едва не погубил целую русскую армию. С особым рвением Трубецкой допрашивал Бирона.

– Вы признаете себя виновным? – спросил он его в конце допроса. Бирон посмотрел князю прямо в глаза, вспомнил реплику Миниха и спокойно ответил:

– Да, виновен, и очень, что не повесил вас в свое время.

Шувалов знал, что Ростопчин ценил способности Бирона как государственного деятеля, и поэтому просил Елизавету не казнить его, а ограничиться только ссылкой. Миних и Бирон оказались в Сибири. После возвращения Ростопчина в Россию Елизавета вернет Бирона в столицу. Ростопчину нужны были собеседники, которые могли легко и необычно раскладывать европейскую политическую колоду…

Французский герцог Сен-Симон занимал высокое положение при королевском дворе. Во времена, когда Людовик XV был еще мальчиком, герцог играл видную роль как член Совета регентства при малолетнем короле. Сен-Симон был умным и увлекающимся человеком. Мадам Шетарди, красавица итальянского происхождения, не давала ему покоя. Король Людовик XIV знал об этом, но продолжал держать при себе прекрасную итальянку. Шетарди славилась своими похождениями. Она, не боясь короля, оказалась в постели герцога. Король, недоумевая, спросил Сен-Симона:

– Вы такой умный человек! А вам известно, сколько у нее полушарий? О чем вам с ней говорить?

Герцог, разводя руками, виновато возразил:

– Мой король! Вы лучше меня знаете, что у нее вместо двух – их целых четыре: два на груди и два сзади, пониже пояса. А если еще добавить два шарика на лице, ниже красивого и вводящего в заблуждение лобика, то никакого ума вы и не захотите! Что же касается бесед, так она достаточна умна и настаивает на том, чтобы говорил в основном только я. Как вы знаете, это моя слабость.

Сен-Симон знал цену мадам Шетарди…

Париж давно стремился наладить хорошие отношения с Россией. Французский двор располагал талантливыми дипломатами. В Берлине вот уже десять лет служил один из них. Именно его решили направить послом в Россию. Молодой дипломат прибыл в Петербург с двенадцатью секретарями, шестью капелланами, пятьюдесятью лакеями и знаменитым французским поваром, в багаже которого находилось несколько десятков тысяч бутылок шампанского.

Дипломата звали маркиз де ля Шетарди. Он оказался достойным сыном своей матери – мадам Шетарди…

Елизавета, еще будучи далека от престола, влюбилась в этого француза, который покорял русскую столицу своим остроумием, организацией веселых компаний и размахом своей светской жизни. Шетарди и Елизавета так до конца и не поняли друг друга, каждый отдельно добиваясь своей цели: Елизавета влюбила себя в него, в надежде использовать этого талантливого молодого человека не только для получения русского трона, но и для укрепления своего положения в Европе. Она видела в нем только дипломата и не смогла прочитать в нем романтизм его матери. Сам же Шетарди был уверен, что Елизавета действительно влюблена в него, и не мог видеть в ней практической жилки ее родителей. Он настолько был убаюкан вздыханиями Елизаветы, что после ее восхождения на престол строил планы, видя себя в положении Меншикова или Бирона.

Мысли обоих четко прочитал Ростопчин. Бирон подтвердил догадку опытного сыщика…

Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов умер, когда императором России стал Павел I – сын Екатерины II. Солдат, который в своем ранце носил жезл генералиссимуса, успел понюхать пороху еще при Елизавете.

Друг Шувалова приметил молодого Суворова на военных учениях в Семеновском полку и сказал о нем:

– Солдат до мозга костей. Однако сами-то его мозги – генеральские. Жаль только, что больно костляв. Но знаешь, что он ответил на мое замечание о его худобе: «Да так легче, пулей долечу прямо в фельдмаршалы!..»

Пруссия легкомысленно отнеслась к Елизавете и ее почти открытым планам вступить в союз с Францией. Когда же дело дошло до войны, то и пруссаки, и русские долго спрашивали друг друга: кто же начал стрелять первым? Ростопчин знал точный ответ.

– Ваше величество, вы должны…

– Сколько раз я тебе говорила, Юрий Алексеевич, – обрывала его императрица, – когда мы одни, называй меня просто, хотя бы Елизаветой. Вот как ты зовешь дома свою женушку? Небось сладенько?

– Зову я ее просто Лизонька. – Ростопчин произнес это так нежно, что императрица сразу почувствовала знакомый ей голос страсти и желания. Тепло быстро пошло по ее телу.

– Вот видишь, я ведь не прошу тебя о «Лизоньке», а просто – Елизавета, но лучше – Лиза, – продолжила она наставительно.

Ростопчин хотя и был однолюб, но как тонкий, страстный мужчина и, по профессии своей, наблюдательный человек, понимал все безошибочно. Он видел, что императрица испытывает к нему непростые чувства…

– Хорошо, Лиза, – начал он, – ты ведь знаешь, как ты мне дорога. И не только как дочь моего государя, но и как императрица – женщина, которая вызволила меня из чужеземной страны. Я скажу тебе, что моя Лизонька даже ревнует меня к тебе… Но…

– И правильно делает, – перебила его Елизавета, – я ведь чуть ли не клятву дала себе не соблазняться тобой… – и засмеялась так, как это делал когда-то сам Петр. Ростопчин знал, что и в любви Елизавета пошла в отца – своей силою и страстностью.

– Вот, Лиза, – продолжал Ростопчин, – у тебя сейчас есть отличные солдаты – Апраксин, Салтыков… Про Румянцева с Суворовым говорят, что они – просто гении. Они ведь смогут поставить на колени самого Фридриха!

Так началась Семилетняя война. Нелегко было и тем, и другим, но русские все-таки перетягивали…

Елизавета стала много болеть. Ее холостая бурная жизнь, постоянные охоты, гулянки с бессонными ночами, двадцать официальных фаворитов – почти мужей, простых любовников и счесть невозможно, – и в то же самое время напряженная государственная работа, которой она никогда не пренебрегала, не могли пройти даром.

С ней стали случаться обмороки. Ростопчин давно заметил, что императрица теряет силы. Необычная для нее вялость, замедленная реакция и даже безразличие в любовных связях – все это вызывало тревогу.

Нельзя сказать, что у Ростопчина не сложились отношения с официальным наследником престола и его женой Екатериною. Но опытный граф видел, что умная невестка Елизаветы легко манипулирует своим мужем, провоцируя его на проявление привязанности ко всему немецкому. В то время, как она сама демонстрировала восторг перед всем русским, а главное – перед русской церковью. Екатерина искусно затягивала в паутину своего наивного мужа – Петра.

Фридрих оказался загнанным в угол. Он находился в отчаянии и уже представлял, как Россия, Франция и Австрия разделят его великую Пруссию. Но неожиданно умирает императрица Елизавета. Ее племянник, воспитанный на немецких хлебах, занял престол. Фридрих спасен! Петр III моментально прекратил боевые действия против Фридриха. Умри Елизавета немного позже, никогда Фридрих не стал бы великим, и, что самое главное, неизвестно, как выглядела бы Европа в последующие сто лет. А это значит, и судьба России могла бы стать другой…

Сама Елизавета никогда не выходила замуж. Многократные попытки ее отца – Петра I и матери – Екатерины I не увенчались успехом. Поначалу Елизавета и сама хотела пойти под венец. Идея стать французской королевой – льстила. Но двор Людовика XV слишком строго относился к факту ее рождения до брака.

– Вишь, какие целомудренные! Сами рожают направо и налево, часто не зная от кого! А тут они из себя непорочных изображают. Ведь у каждой под подолом всегда запасной мужик есть, – не унималась мать Елизаветы – Екатерина. – Глупец этот Людовик, такую девку упускает!

Потом появилось много женихов, да только Елизавета привыкла к жизни без мужа. А когда она стала императрицей, то в сердцах призналась Семену Нарышкину, своему фавориту, который слыл одним из ее женихов:

– Какая же я дура! Когда-то замуж мне было невтерпеж. Что б я делала теперь, когда вокруг столько красоты мужской…

Немецкая принцесса Софья Фредерика Августа жила в России с пятнадцатилетнего возраста. В то время, когда неожиданно умерла Елизавета, у Петра III с Екатериной рос семилетний сын – Павел, будущий император Павел I. Его мать, Софья, перешедшая в православие и получившая новое имя – Екатерина, – станет великой русской императрицей. Но вместе с этим русская история пополнится двумя трагедиями – убийством ее мужа, императора Петра III, которое она предполагала и даже готовила, и смертью ее сына, императора Павла I – убийство, которого она не ожидала, но подготовила всем своим тридцатичетырехлетним правлением.

Молодая Екатерина жила в России, ощущая себя русской. Ее муж Петр, хотя и с русской кровью, продолжал чувствовать себя немцем.

Итак, императрица Елизавета умерла. В отличие от своих родителей, она сознательно планировала процесс перехода власти: вернула племянника из-за границы, объявила его официальным наследником, нашла ему жену, обратила ее в православие.

Люди Ростопчина докладывали, что невестка Елизаветы – Екатерина – ведет себя свободно, а ее муж забавляется играми. Упорно ходили слухи, что даже их первенец зачат неизвестно от кого.

Почти для всех, включая и фаворитов, смерть Елизаветы не стала горем и потерей. Они знали, как приспособиться к новой «метле».

Для Ростопчина Петр I и его дочь Елизавета олицетворяли как бы два начала его жизни. Но утешением для него служила семья. И теперь осталась только она. Однако активная жизнь на пользу отечества, ощущение своей значимости в делах государства, причастность к сильным мира сего – все это вошло в его кровь и плоть. Он нуждался в ежедневной дозе этого страшного зелья.

Теперь все ушло. Ростопчину только снились встречи с Петром и его дочерью. Он просыпался с новым для него чувством разочарования, что побывал в своем прошлом, которого не вернуть.

Судьбу Петра III решили еще до смерти Елизаветы. Новое поколение русских гвардейцев, даже более отважных, чем те, которые посадили царицу на престол, не мешкало: Петр III ждал престола почти двадцать лет, а потерял его в течение нескольких месяцев. Все были готовы к этому, и, в первую очередь, сама Екатерина, а с нею – братья Орловы, во главе с красавцем Григорием.

Петра III убили. Начиналась эра Екатерины Великой.

Юрий Ростопчин не пошевелил даже пальцем, чтобы предупредить Петра III о надвигающейся опасности. Он, как и многие другие, видел, что для России более полезной станет немка, чем племянник Елизаветы, так и не сумевший справиться с тяжелой ношей – российской короной.

Екатерина оценила мудрое поведение Ростопчина. Граф получил за свои заслуги еще две деревни. Однако Ростопчин подумывал вернуться в Англию. Но тяжелое событие поменяло все планы. Простыла Лиза и вскоре скончалась.

Ростопчин остался в России. Он не мог покинуть ее могилу. Для него Лиза оставалась живой. Их младшая дочь Дарья поначалу думала, что с отцом что-то неладное. Но вскоре убедилась, что с ним все в порядке. И ей передалась его способность продолжать жить, как будто бы смерть не забрала у них самого родного человека…

Екатерина быстро входила во власть. Ростопчин не сомневался, что на российском троне появился незаурядный человек. Граф был доволен, что ранее не пытался повлиять на ход событий и не заставил Елизавету усомниться в намерениях ее немецкой невестки.

В это время в России оставалось два мудрых наблюдателя всего происходящего – Бирон и Ростопчин. Они являлись почти ровесниками и оказались на удивление долгожителями. Судьба свела их еще во времена Анны Ивановны, но сейчас они стали встречаться чаще, чем когда-либо. Уже на склоне лет, находясь далеко от власти, эти два умных и опытных человека могли позволить себе откровенно говорить о российских делах, понимая, что все это останется между ними.

– Я вот часто думаю, – говорил Бирон, – почему вы не открыли глаза Елизавете на ее рискованную затею с племянником и его немецкой женой? Ведь вам, граф, все было хорошо известно!

– Вы, конечно, понимаете, герцог, что сама затея Елизаветы не тянуть с объявлением своего наследника оказалась правильной. Ведь подготовленный и заранее известный государь – несомненно благо для России. И выбор жены для него – тоже правильный. Воспитанный в Пруссии, Петр должен был чувствовать себя с Софьей Анхальт-Цербстской намного уютнее. Все остальное находилось уже во власти Господа Бога. Императрица Елизавета мечтала о том, что Екатерина подарит ей наследников. Но, как мы видим теперь, Екатерина оказалась более способной роженицей. Ей предстоит родить новую Россию! – подытожил свои рассуждения Ростопчин.

Бирон, помолчав, ответил:

– Вы, граф, всегда вызывали у меня глубокое к вам уважение. Но судьба не дала мне случая иметь вас своим соратником. Видно, только русским царям Господь даровал вашу жизнь. Я очень хочу надеяться, что ваши слова сбудутся, и Екатерине станут служить подобные вам патриоты!

– Будут, – отвечал Ростопчин, – и будет их немало, многих я уже вижу сейчас… Будьте спокойны, герцог…

Возвращаясь домой, Бирон думал о Ростопчине, и будущее России виделось ему прекрасным и славным. Он верил графу, этому удивительному человеку, от которого он сам в далеком прошлом хотел жестоко избавиться, но ангелы унесли Ростопчина в Англию…