Текст книги "Красная роза. Мысль имеет уникальное свойство быть реальностью"

Кафе

Отрывок №6

Имея несколько купюр наличных средств, я и Полина зашли в тихое скромное кафе. Она жутко напугана, что отражалось в стеклянном взгляде, блики от глаз ярко светились. Во взгляде Полины я заметил отсутствие ощущения безопасности, голый страх. Резкая обида на самого себя, задела и мужское начало. Видимо, я не мог в тот момент дать ей защиту, которую обязан давать мужчина возлюбленной женщине. Я заказал ей поесть, и направился к телефону. Кафе наполняла мой внутренний мир умиротворением и спокойствием. Обычные люди сидели за столиками. Для скромного кафе, людей наблюдалось достаточно много. Молодые студенты, весело разговаривая на темы современных развлечений, пили пиво в дневное время. Взрослые люди, трудяги, зашедшие на обеденный перерыв, поодиночке, сидели за столиками, похлебывая супы. Пожилые дамы, о чем-то активно разговаривают и постоянно поглядывают по сторонам, в основном в сторону студентов. И посреди житейской простоты и спокойствия в центре сидела Полина. Дрожащей рукой держала в руках ложку, черпая горячий суп. На какой-то момент, мне показалось, что все позади. Начало новой жизни, я приходил в ясное сознание от глубокой депрессии. Неприятность одна уходила вдаль, пришла новая, еще неизведанная мною. Я набрал номер Киры на стационарном телефоне в кафе. Гудки… Я воспользовался мобильным телефоном официанта. «Такого номера не существует» – услышал фразу из телефонной трубки автоинформатор. Меня немного взволновало, тогда я набрал снова, и снова, и снова. «Такого номера не существует», фраза застряла у меня в голове. Я заказал чашку чая, оставаясь в мире раздумий, и вернулся к Полине. Сел напротив нее, и наблюдал, что рука ее не дрожит, и она успокоилась. Она не подняла взгляда, а я смотрел сквозь… Взор искал тот блестящий лик лица, застрявший приятными чувствами в памяти. Он куда-то исчез… Рана настолько глубока, что заживление пройдет не без отрицательных последствий.

– Нам нельзя долго оставаться на одном месте… – заговорила она, оставив взгляд внизу.

Я чувствовал ее страх, который пытался подавать успокаивающими словами. Психолог из меня никудышный, ибо я не знал корень происходящего с нами. Кому это нужно? Меня осенило, я решил поспрашивать у Полины, вероятно, она что-то скрывает. В тот момент, мне не хотелось верить мыслям, но осторожность как никогда важна. Вспомнил слова биолога: «Ты слишком добр и доверчив», что сильно побуждало меня к расспросам.

Ниоткуда! Именно тогда, когда мое внутреннее состояние было безжизненным и опустошенным, появилась Полина, наполнила жизнь красками и смыслом, при этом, захватив с собой кучу таинственности (как я считал тогда). Будто Полина является средством побега от собственных страхов и тяжелой депрессии. Лишь с ее появлением, я стал вновь обретать веру в себя и свои действия.

– Ты не хочешь мне ничего рассказать? – заговорил я томительно и напряженно.

Полина удивленно подняла взгляд. Я ощутил страх, может быть, все напрасно? Нерешительность и упрямость боролись друг с другом.

Она вопросительно подняла брови.

– Знаешь, до нашей встречи, за мной никто не гнался никогда и не пытался меня убить…

Полина не удивилась моему утверждению, точно ждала его.

– Знаю, к чему ты клонишь, только разве за тобой до сих пор не следили?

Я удивился.

– Откуда ты это знаешь? – в этот момент я почувствовал что-то нехорошее, и на меня нахлынула обида, которая мгновенно исчезла, выпустив вперед сдержанную злость.

– Честно, я не знаю, кто эти люди и почему они хотят убить тебя.

Полина увиливала от ответа на вопрос, по сути, я ничего не получил от нее. Она что-то скрывала, и я это всем сердцем чувствовал, особенно выражалось чувство при прикосновении к ее коже.

– Объясни мне вот что! Я тебе не рассказывал, что за мной кто-то следит, – снова начал я.

Полина перебивает меня и пытается вновь уйти от ответа.

– Покажи мне свой блокнот, – спокойно промолвила фразу.

В кармане блокнота не оказалось. Я взбушевал и резко встал со стула, шокированный утратой ценной личной вещи.

– Сядь! – жестко сказала Полина.

Полина достает из кармана блокнот и протягивает мне. Я резко выхватываю его из рук и скоропостижно начинаю пролистывать страницы.

– Ты все прочитала здесь? – испуганно спросил я.

– К сожалению, да…

Полина принялась опробовать чай. Я опустошенно и отчаянно сел на стул, кладя блокнот во внутренний карман куртки. Мой взгляд смотрел в пустоту, и ощущал ее, словно нахожусь в закрытом вакууме, где нет ничего живого. Мне было больно осознавать, что Полина знает мою страшную тайну, однако я считал, что полиция охотится за мной не исходя из того, что написано в блокноте.

– Верно, полагать, у тебя был мотив? – спокойно спросила она, что было странно.

– Давай не будем об этом! Всё, что написано там моей рукой – сокровенное. Никто не смеет читать. Более того, я не помню, что произошло и в какими фразами написано.

– Я хочу знать! Я твоя девушка, любимая девушка! Я хочу знать о тебе только правду, и неважно, что она такая, во всех случаях, если побуждение того, что мы делаем. Все можно объяснить, – уточняя фразу «любимая девушка» быстро отвечала она.

– Не сейчас! Только не сейчас.

Спустя некоторое время, я размышлял, что нам делать дальше. Переночевать негде, позвонить некуда. Идти на работу бессмысленно, меня там ожидает полиция. Возникли мысли отпустить Полину на некоторое время, так будет лучше для нее и для меня. Я уверен в ее беспрекословности и бескорыстии; мы чувствовали друг друга, и я смогу зайди очень далеко, лишь бы Полина осталась со мной.

Я предложил ей расстаться на небольшой промежуток времени, она бы смогла пойти домой. Там поджидают полицейские, несомненно, однако она может сказать, что ничего не знает обо мне и недавней прошлой жизни. Она согласилась. Мы договорились о встрече через полтора дня, ночью. Я отсчитал немного наличных, встал, подошел к ней и нежно поцеловал в губы, наслаждаясь нежностью и сладким привкусом. Она была готова заплакать, но сдержалась, я развернулся и направился к выходу.

– Дима? – окликнула меня Полина.

Я развернулся и посмотрел на жалостливые глаза, налитые горькими слезами.

– Будь осторожен!

Я ничего не ответил, лишь озарил улыбкой и вышел из кафе.

Автокатострофа

Отрывок №7

Всё было так чрезвычайно просто. Я не почувствовал никого смущения, стыда, страха, мои эмоции наполнены лишь отчаянием и желанием забыть. В тот злосчастный день, я и мои родители попали в аварию. С самого утра мое настроение настойчиво становилось отвратительным. Меня угнетало буквально всё: стук часов, рёв двигателей, шелест листьев, свист закипающего чайника. Утром меня вырвало дважды, я сослался на пищевое отравление. Мама усердно пыталась заставить меня пойти на обследование. Отец поддержал. Однако я знал, что не стоит, мне нужно лишь каждый день вставать рано утром, идти работать, даже в выходные я пытался подрабатывать. Жуткие кошмары. Плохой сон. Меня воротило от недели в неделю. Окончательное сопутствие пустоты в жизни, произошло в обед, черного календарного дня. Мне нужно было отвести родителей на другой конец города к себе домой. Там ждала Кира. Что-то важное она хотела сообщить им, что в итоге так и не сообщила. Об этом я и позабыл после случившегося, узнав о ее тайне чуть позже. Меня носило из стороны в сторону, отец хотел сесть за руль, однако у него было плохое зрение, и в тот день ему также нездоровилось, жутко разболелась голова. Я сказал, что со мной все в порядке, и мы готовы выдвигаться. Мама пребывала в хорошем настроении, она чувствовала, Кира должна была сообщить радостную весть, будто мама ждала этого. Нет! Я не смог привезти. Мне пришлось сообщить страшную новость. Отец сел спереди, мама на заднее сиденье позади него. Мое сознание мутнело, меня тошнило всю дорогу. Мама замечала и периодически спрашивала о моем самочувствии. Беспокоилась. Я лишь изредка сквозь недомогание прорывал пустую улыбку. Час пик. Столпотворение машин. Мы остановились на красный свет в первом ряду. Время длилось очень медленно, отчего меня начало тошнить сильнее. Вот-вот меня бы вырвало прямо на руль. Но ничего не произошло. Самое ужасное произошло чуть позже. Желтый цвет. Мы тронулись. Я надавил на газ, как услышал правым ухом приближающийся резкий рев автомобиля. Лишь секунды мне хватило оглядеться, как в нас врезается черный внедорожник. Вторая секунда. Я вижу, как лопнуло правое стекло, очки слетают с носа отца. Он ударяется головой. Нас резко откидывается в сторону. Я не видел, что происходило на заднем сиденье. С того момента я не осознавал ничего. Мой мозг наполнился кровью, мгновенный страх восстал в моем организме. Еще несколько секунд, и, все закончилось. Проходит несколько секунд. Я не закрыл глаза, голова опущена. Медленно поднял голову, ощутил на левой щеке легкое щекотанье. Это была кровь. Я ударился головой о левое стекло. Почувствовал резкую боль в левой руке. Наконец, я смог повернуть голову, направо. Я увидел то, что никогда бы не хотел видеть. Окровавленное лицо. Попытавшись, что-то произнести, я медленно, ощущая боль в левом боку, повернулся назад. Я увидел лишь сложенные вместе ноги и только, однако полная картина была куда ужаснее.

Через некоторое время осознания, я услышал гул. Народ сбежался. Я постепенно отходил от шума в ушах. Кто-то открыл водительскую дверь, и что-то спрашивал меня. Слышались крики, разговоры, однако я не понимал ни слова. Неизвестный отстегнул ремень безопасности, который в тот момент спас мне жизнь, и начал вытаскивать меня из сиденья. Он запрокинул мою левую руку за шею и потащил к карете скорой помощи. В эту секунду я начал потихоньку осознавать произошедший случай. Карета скорой помощи? Сколько времени прошло, если она была уже здесь. Жалостливые и удивленные лица смотрели на меня, как на везунчика. Я почувствовал силу в себе, резко развернулся и поспешил назад к машине. В этот момент я пребывал в полном сознании и понимал страшную реальность. Я наблюдал ужасную картину, от которой меня вырвало, и я упал на колени. Один из врачей начал спрашивать меня, слух покинул меня, и я не разобрал ни единого слова. Сознание покидало меня. В конце, я увидел, как водитель черного форда, пролетевший на красный свет, остался жив. Он испуганными глазами смотрел на меня, в кислородной маске, лежа на кушетке, которую двигали два врача. Полицейский приближался ко мне, и тогда разум затемнел.

Убийство

Отрывок №8

Яркий свет люминесцентной лампы. Первое, что я увидел. Как странно, легкая боль в левом боку. Что-то инородное находилось на левой руке. Я бросил взгляд. Гипс. Капельница; игла, прикованная к правой руке. Я быстро вынул иголку из вены и оглянулся вокруг. Рядом с собой увидел спящего на стуле мужа Киры, Антона. Я попытался встать с кушетки, и он проснулся от шороха. Спросонья, он неразборчиво начал успокаивать меня, но я еще пребывал в расплывчатом сознании. Отчетливая картина лица виновника аварии мелькала перед глазами.

– Лежи друг, не вставай, – очень неразборчиво заговорил Антон, после чего глубоко зазевал.

– Где я нахожусь? Кира? Сколько времени прошло? – тихо молвил я.

– Сейчас два часа ночи. Прошло чуть более полудня. Ты как себя чувствуешь? – осторожно спросил Антон.

– Где моя сестра? – переспросил я громко.

– Дело в том, что твои родители…

Я перебил Антона.

– Что с ними?

Возникла пауза. Я ждал плохих новостей, смутно помнил ужасные картины, однако слепо надеялся на лучшее. Жизнь должна быть благосклонна к тем, кто старается жить правильно. Помогать людям, дарить радость окружающим, воспитывать детей, учить их, делать то, ради чего был рожден, жить для того, чтобы дарить жизнь другим. Но жизнь, порой, меняет решения. Вести были чрезвычайно неприятными.

– Их больше нет… – глядя в глаза, ответил он.

Мои глаза налились кровью и наполнились слезами. Губы сжались, лоб напряжен, я был готов разреветься. С грубой скоростью промчались мурашки по телу, я резко вскочил с кушетки и принялся крушить все вокруг. Смел с тумбочки ампулы. Свалил капельницу, разлив содержимое стеклянной бутылки с оставшимся лекарством. Меня крепко схватил Антон, сжав руками ослабленное тело. В данный момент он был крепче и здоровее меня, я ничего не мог поделать, лишь выплескивая эмоции через слезы, слюни, и словесную брань. Я громко кричал. Через полминуты прибежали один сонный санитар и медсестра. Двое взрослых мужчины держали меня очень крепко, медсестра быстро отправилась за успокоительным препаратом. Не прошло и двух минут, как я ощутил слабость в мышцах и эмоциях, мне хотелось лечь на кровать и лежать. Медсестра и санитары ушли спустя некоторое время. Я лежал на кровати, глядя на потолок. Антон не знал, что в таких случаях нужно говорить и как успокаивать людей. Обычное дело, он же не психолог. Зная характер Киры, ей было невероятно трудно, как и мне. Я сорвался. Ощущение, будто в мозгу лопнули нервы и растекались где-то там, внутри черепной коробки. Неприятное ощущение доводило до раздражения и местами мне хотелось расколоть череп. Спустя несколько минут, все успокоилось. В больнице воцарилась тишина.

– Что со вторым водителем? – спросил я, томно глядя в потолок.

– Он находится в коме. Лежит в соседней палате. Сильная черепно-мозговая травма. И что-то еще…. За ним медсестра ухаживает.

– Где же его родные? – тихо спросил я.

– Пока неизвестно. При нем не было ни телефона, ни каких либо других контактов. Я постарался узнать у полицейского хоть что-то, один из них сказал, что, возможно, самоубийца. Машина в угоне. Летел на бешеной скорости, чтобы убить себя. Почти удалось… На самом деле, я не верю в рассказанные байки. Полиция выдвинула предположение, чтобы не приходилось долго разбираться с этим делом. Гнусные люди…

– В соседней палате? – переспросил я.

– Да, – настороженно ответил Антон.

Я не спал. Вернее я ждал, когда Антон от усталости заснет, и мне представится шанс выйти из палаты незаметно. На удивление, это оказалось, так быстро, что я не успел закончить о восполнении пробелах в памяти в момент автокатастрофы. Я спокойно поднялся из-за кровати, легонько, тихо, без лишнего шума, открыл дверь и вышел из палаты, оставив дверь приоткрытой. Я оглянулся вокруг, было тихо, бесшумно. В конце коридора кто-то возился, видимо, это был уборщик, однако что он делает здесь вполовину четвертого утра? Я не придал этому значение. Я подошел к соседней палате, где лежал виновник катастрофы. Еще раз оглянулся, никого не увидел. Открыл дверь и проникся внутрь палаты.

Его палата ничем не отличалась от моей палаты.. Все так же уютно и комфортно, достаточно много свободного места, исключительный минимализм. Посередине стоит кушетка, на ней лежит виновник катастрофы, буду его называть именно так, ибо только его я посчитал виновным в гибели моих родителей. Я ощущал себя чересчур спокойным и сдержанным. Во мне забурлила кровь и некая власть, его жизнь в моих руках, в моем рассудке. Разум решал, жить ему или нет, однако решение я принял давно. Оно будет губительным для него и ужасным для меня. Поступок меня никак не оправдывает, тем не менее, я чувствовал гордость перед убийством виновника. Но мужчины был багрово-синий, переносица которого залеплена сплошным пластырем. Тело подключено к аппарату искусственного дыхания. Мне всего лишь нужно сделать один шаг и одно движение пальцем, и виновник отправится на тот свет, на справедливый суд. Я подошел к нему ближе. В этот момент я почувствовал себя судьей. Всматривался в синее лицо неизвестного мне человека и начал говорить с ним. Я знал, что в состоянии комы человек может слышать, но осознания смысла нет, и я надеялся, что где-то в другом мире, виновник запомнит мои слова навсегда. Я сел на стул и смотрел в разбитое лицо.

– Ты знаешь, что я сделаю с тобой? Вернее будет сказано, что ты почувствуешь это. Сейчас, от меня зависит твоя жизнь, она в моих руках… Я буду беспощаден к тебе. Из-за твоих неосмысленных действий, погибли два человека. Два самых дорогих мне человека. И ты себя же тащишь в эту пропасть. Почему тащишь? Пропасть поглотила тебя. Мне лишь нужно совершить одно движение. Держишься за хрупкий край на одной руке, которая с каждой минутой становится слабее. Вольно и гордо я подхожу к тебе и наступаю на ослабшую руку, и ты падаешь со скоростью света в мир иной, надеюсь, что тебе там будет так же мучительно, как и мне, в мою оставшуюся жизнь. Однако я попрошу у тебя прощения, и, отключу систему искусственного дыхания. Ты свою жизнь прожил зря, – говорил я человеку, лежащему в коме. На какой-то момент, сказанное мной, вдруг меня разозлило. Ненависть окутала разум, окружающее меня раздражало, в том числе я ненавидел себя.

Система искусственного дыхания отключена. Пульс не прощупывался. Я подождал около пятнадцати минут, затем снова включил, пульс так не появился. Он больше никогда не увидит белый свет… Я покончил с ним! После этого, я спокойно вернулся в палату, и никто ничего не заподозрил. Антон по-прежнему крепко спал, я лег на кушетку, сохраняя тишину больницы.

Из рассказа Полины

Отрывок №9

Меня переполняли чувства страха за тебя. Я сидела, сложа руки, и вглядывалась на остатки чая в чашке. Сквозь неприятное чувство старалась ни о чем не думать, отвести все мысли, лишь бы ты поскорее вернулся. Вернулся с вестью о том, что все закончилось. Нас никто не преследует, никто не желает тебе смерти, и мы могли жить в спокойствии и мире. С каждой новой мыслью все касалось только тебя. Куда бы ни пошла мысль, она всегда связана с тобой. Я углубилась в себе, в мечтаниях и реальных рассуждениях о будущем. Однако все случилось молниеносно, я не успела понять, осознав, что мои желания не сходятся с реальностью. Двое неизвестных мужчины, высоких, в кожаных куртках, ворвались в кафе и с ищущим взглядом окликнули официанта. «Вот она!» – ответил официант, указывая на меня. И они направились ко мне. Я не сопротивлялась. Меня схватили под руки и потащили за дверь, при этом двое говорили окружающим: «Без паники, мы из полиции» Возможно, так оно и есть, пока я сама не удостоверилась в их словах.

Меня заковали в наручники, посадили в машину на заднее сиденье, вместе со мной сел один из них, и меня увезли. В тот момент я уже не чувствовала страха, всё куда-то ушло, покинуло и больше не возвращалось. Они ни о чем не говорили, и я ни о чем не спрашивала. Тишина успокаивала. Действительно оказалось, меня привезли в полицейское отделение. Один из них взял под руку и отвел вовнутрь здания. Я оказалась на стуле у следователя Трушечкина.

– Можете быть свободны, – твердо сказал Трушечкин подопечным.

Он худоват, среднего роста, противен на внешность, однако говорил четко и выразительно. Голос приятен, в отличие от внешности. На левом запястье плотно сидели золотые часы с кожаным ремешком. Часто, его взгляд падал на циферблат.

– Почему с меня не сняли наручники? – спросила я.

– Возможно, вы соучастница опасного преступления. На данный момент ведется следствие.

– И в каком же преступлении, по-вашему, я соучастница?

– Давайте не будем торопиться, и обо все по порядку.

Предстоял долгий диалог и выяснение мелких деталей. Вопросов было много, как у него, так и у меня. Я вела себя спокойно, и ждала рассказа следователя, после чего, я могла бы сделать выводы и найти ответы на собственные вопросы, которые касались именно меня и Димы.

Следователь дотошно расспрашивал о нашем знакомстве. Насколько хорошо я знаю Диму, чем мы занимались последние два дня. Вопросы банальные и скучные, далее стало интереснее.

– Вы читали его блокнот?

«Он завел речь о блокноте, в котором Дима делал записи размышлений, приходившие в голову в момент пика эмоций», – подумала я.

– Да… Но не полностью.

– До какого момента?

Я замешкалась, и следователь поправил меня.

– У нас есть копия блокнота, она лежит в деле. На него возбуждено уголовное дело, и нам очень важно, чтобы вы сами сказали, что вычитали оттуда, и каково поведение Дмитрия в последнее время.

– Я бросила читать с момента убийства виновника катастрофы.

– Виновника? А вы уверены в этом?

– Так написано в блокноте…

Я почувствовала некое сомнение и настороженность. Внезапное смятение поразило разум, образуя еще больше вопросов. Далее, он рассказал факты и показания свидетелей. Неизвестная боль примкнула к груди. Реальность была куда страшнее, чем то, что я себе представляла.

Мне удалось уйти из полицейского участка. Это не составило труда, словно следователь нарочно хотел, чтобы я оказалась на улице. Верно, полагать, таким способом полиция хочет выйти на тебя, прослеживая каждый мой шаг. Все это казалось мне довольно странным. «Дима! Я волнуюсь за тебя! Я не знаю, что происходит, но знаю точно, что и с тобой что-то не так…»