Текст книги "Красная роза. Мысль имеет уникальное свойство быть реальностью"

Часть III

1

Бескрайность встретила меня в лице Полины. Мы встретились поздней ночью в том самом проулке. На улице царствовал холод, легкий мороз румянил щеки. По ощущению пять градусов ниже нуля. Полнолуние светило между двух огромных зданий точно в лицо. Мы стояли к свету боком, глядя друг другу в глаза. Нижняя челюсть Полины слегка опущена, изо рта выходил теплый пар. Мне хотелось одного, забрать ее с собой и уехать очень далеко, где нас никто и никогда не найдет. Сойдясь в поцелуи, объятия овладели телами, и чем дольше длился поцелуй, тем сильнее объятия. Завтра вечером, договорились встретиться в проулке. Встреча не имела много слов, изредка фразы тихо вырывались изнутри. Завтрашний день предполагал быть долгим и решающим в жизни влюбленных, прежде, не имея никаких препятствий.

Я отпустил Полину и остался наедине с иллюзией, то, что я вынужден воображать. Внутренний мир наполнился слепым счастьем, как прозрачная фигура, которую невозможно прощупать. Два дня длились вечностью. Я пытался осознать свое присутствие в странном и трудном мире, прочувствовать собственную нужду для окружающих, и в целом, найти смысл существования. Какой-то непонятный груз сидит внутри меня и с каждым днем увеличивается в объеме. Некоторое время спустя, после пребывания в освещенном полной луной проулке, я решил пойти к реке. Что-то неизвестное побудило меня увидеть ночные блики спокойной реки.

Набережная находилась в пятнадцати минутах ходьбы от темного проулка. Во время пути в голове гуляла одна мысль: что будет дальше? Оказавшись у края ограды, я томил печальным взглядом тихую реку. Около минуты я находился в бездумье, и получал удовольствие от синдрома «пустой головы». Легкий мороз румянил щеки, сковал губы. На момент, во мне, вдруг проснулось дикое желание зайти в реку. Вероятно, чувство спокойствия мне не хватало в глубине духовного тела. Холодная река, которая у берегов покрылась коркой тонкого льда. Я спешно начал раздеваться и аккуратно сложил вещи в стопку. Колющая дрожь нескончаемо бегала по телу, задевая каждую клетку головного мозга. Я сложил руки у груди и спустился к причалу. Взойдя на деревянный мост, шаги до края моста продолжались очень медленно, словно замедлилось время. Взглянув на звездное небо, я выдохнул, напоследок ощутил запах морозного воздуха и бросился вниз. Ощущения на первые секунды пребывания в ледяной воде, казались смертельными, точно несколько сотен острых бритв порезали мое тело. Сердце на мгновенье остановилось. Я нырнул на секунду и почувствовал, что не чувствую тела, и не осознавал происходящего. Мне хотелось лишь плавать в морозную ночь, и бесконечно долго ощущать ледяную боль, которая сковывает загруженный разум, не дававший мне спокойствия. Через некоторое время, в двухстах метрах, я увидел прожектор, который устремившийся в лицо. Невольно закрылись глаза, а тело продолжало плыть. Мои конечности прекратили взаимодействовать с мозгом, и двигались на бессознательном уровне. Катер подплыл близко. До этого момента время тянулось бесконечно долго.

– Ты сумасшедший! – крикнул кто-то хриплым голосом, находясь на катере.

Не могу не согласиться с верным утверждением старика. Голос звучал хрипло, он что-то долго бормотал, но я ничего не мог слышать. Не чувствуя ног, рук, не слыша ни единого звука, разум не осознавал собственного существования, лишь картинки перед глазами имели размытый вид. Некто схватил меня за руку и ловко вытащил из ледяной воды. Река давала мне ощущение спокойствия и временного отчуждения разума. Я не желал понимать что-либо, хотел остановиться, и уйти в бесконечность.

– Тебе жить надоело? – спросил старик, укутывая меня теплым пледом.

Я в последний раз посмотрел на синие ноги и закрыл глаза. Мой жест напугал старика, и он потащил меня в кабинку, где воздух теплее и мягче. Спустя долгое время, как показалось, ко мне вернулось сознание, и сердце ощутимо стало биться чаще.

– Сколько времени прошло? – дрожащим голосом спросил я.

– Тебе голову совсем отшибло? Десять минут… – повышенным тоном отвечал старик. Его вид внушал невероятный заряд бодрости и энергичности, отчего мне хотелось побыть с ним некоторое время.

Старик аккуратно наполнял стакан горячим чаем, чей запах смешивался с чистым воздухом, создавая легкий аромат. Возникла небольшая пауза. В это время я пытался разогреть тело неловкими движениями рук.

– Ты что, самоубийца? – заговорил старик, протягивая стакан.

– Нет, – ответил я, быстро сделав небольшой глоток.

– Тогда какого черта ты залез в ледяную реку?

Я сделал еще один глоток и поставил чашку на пол. Старик сидел на небольшой табуретке передо мной. Мой взгляд смотрел на штурвал небольшого катера. В сознании томилась пустота, что выражалось в безмятежном взгляде. На вопрос я ответил, что в ледяной реке я чувствовал себя спокойно и беззаботно, чего мне не хватало со времен раннего детства. Эти ощущения я запомню на всю жизнь. С каждой проходящей минутой, я добавлял больше слов в диалог со стариком, который так сильно заинтересовался мною.

– Когда человек не контролирует себя и свои действия, то становится опасно для окружающих. А когда человек контролирует свои действия, но не контролирует свой разум, то он обречен…

Старик удивлялся, будто впервые слышал подобное за долгие годы. На каждый ответ он реагировал вопросительным выражением лица, требуя разъяснений. Старик казался обычным необразованным рыбаком, об этом свидетельствовало наличие у него кучу рыбацких удочек и запахом свежей рыбы в кабинке.

– Что вы получаете от рыбалки? – спросил я.

Он несколько замялся. После все-таки смог поведать мне кратко о смысле примитивной деятельности.

– Я получаю от рыбалки удовольствие и скрытую надежду, что мне вообще есть, зачем жить. Есть двое взрослых состоятельных сыновей. Работают за границей, редко посещают меня. Моя жена давно умерла, и тогда я начал пить. В руки мне попала книга какого-то психолога или социолога. Не припомню… Да и название книги никак… Старческая память! Что-то о смысле жизни. И хочется сказать, она спасла меня. Когда прочитал, смысл жизни сам меня нашел. На оставшиеся гроши, купил себе старый небольшой катер, вот этот самый, несколько удочек… Начал ловить рыбу. Я продаю за небольшую цену. Люди охотно покупают свежатину. Этого заработка мне хватает.

Старик вызвал во мне жалость, что до старость часто приносит с собой одиночество. Его бросили собственные сыновья. А старику всего лишь нужно внимания и общения от родных детей. Эгоизм ли это? Может быть безнравственность…

– Так в чем, по-вашему, смысл жизни?

Старик глубоко вдохнул и быстро выдохнул. Выдержал паузу и посмотрел на берег.

– Смысл быть нужным…

2

С момента побега, я не имел возможности встретить биолога. Вероятно, с ним что-то произошло. Тот выстрел до сих пор гулял в ушах. Петр находит меня всегда, когда это нужно. Спросить совет, получить новые мысли, тем самым примкнуть к собственной проблеме. Его талант внушения мог изменить жизнь в лучшую сторону. Как бы мой разум ни старался его ненавидеть, биолог стал для меня близким человеком, к которому с легкостью можно обратиться и выложить суть жизненной неудачи. Накинув капюшон, я постарался скрыть лицо. Перед светофором, неподалеку от собственного дома, я увидел старика, похожего на Петра. Он непринужденно сидел на скамейке. Во мне не было желания подойти к нему, однако что-то меня сподвигнуло повернуться и направиться к человеку. Некая сила разума заставила подойти к старику. Это биолог! Все то же старое изношенное пальто, плотно прилегавшее к телу. От него веяло стойким запахом старых вещей. Запах дурманил сознание, как алкоголь, и я, противился ему. Чувствуя неприятный запах, я бессознательно имел ненависть к безобидному старику.

– Я тебя ждал, мой друг, – вымолвил он спокойно.

Петр умел хорошо скрываться от людей, иначе как объяснить, что он легко держал меня в неведении в момент слежки за мной и Полиной. Сегодня биолог вел себя как-то необычно. Фразы не имели эмоциональной окраски, руки находились в кармах пальто, обычно ладони открыты и на виду без перчаток. Он смотрел куда-то вдаль, при этом рассказывая мне прошедшие дни, и не обращая на меня внимания. Веки не двигались, лицо твердое, замкнутая мимика. Это смущало меня, он становился похожим на человека в состоянии наркотического опьянения, либо находился под гипнозом.

– Я следил за вами не просто так. Вернее сказать, я пришел донести до тебя одну весть. Кира вернулась домой, в данный момент там свободно, полиции нет. Тебе стоит сходить к ней, как я понимаю.

– А где вы сейчас живете? – поинтересовался я.

– Все там же, но тебе не стоит туда приходить…

Я медленно встал со скамейки, глядя на звездное небо, и понял, что странный старик желал мне только добра.

– Спасибо вам Петр за всё! – поблагодарил я с чувством гордости за него.

– Мы еще увидимся… – ответил биолог.

Сделав несколько шагов, я остановился и резко повернулся назад. Пристально посмотрел на Петра, который продолжал смотреть куда-то вдаль. Во время нашего диалога, я высматривал вдалеке что-либо примечательное, но ничего бросающегося в глаза не заметил. Тогда я спросил:

– Вы здоровы?

– Идите… – коротко ответил Петр, не смокая взгляда.

Я развернулся и ушел, пребывая в смешанных раздумьях.

Квартира была закрыта. Я достал ключи и засунул в дверной замок. Насторожившись тишиной, я вынул пистолет из кармана и пошел проверять комнаты. Дома пусто. Странно! Неужели биолог выставил меня дураком? Вероятно, Кира вышла куда-то, ведь Антон сегодняшним вечером должен покинуть город. Возможно, она на вокзале. Мнительность затмила разум, и я закрыл дверь изнутри. Мой желудок пуст. Я голоден. Всё, что находилось в холодильнике, я скоро вынул и поставил в микроволновку на разогрев. Плов, приготовленный сестрой, мясная котлета, и кусочек домашней пиццы. Две минуты длились достаточно долго и нервно терзали. Я стоял возле микроволновки и наблюдал, как по кругу движется тарелка с ужином. Глядя на блюдо, слюна обильно выделялась, и нарочито издавалось урчание в животе. «Дзинь!» Ужин разогрет! Я скоропостижно вынул тарелку и поставил на стол. Кира готовила невероятно вкусно. Она напомнила мне маму, всякий раз, когда я принимался отведать ее кулинарное творение.

Моя трапеза приблизилась к концу, и внезапно, меня окутала агрессия, злоба на Киру. Я вспомнил слова биолога о ней. Сговор с полицией? Мне становилось дурно. Я должен увидеть Киру. Возникло желание выплеснуть гнев в сию же секунду и после, предаться умиротворению. Что-то меня отталкивало от странных желаний. Недоверие к словам биолога? Старик находил время для меня в трудные моменты, пусть, имел манеру издевательского обращения. Может быть, я что-то не правильно понял, и Кира вовсе не причем? А возможно, кто-то надоумил ее сотрудничать с полицией. Я находился в смятении и не знал, какое из предположений верное. Какой сделать верный шаг, любое неправильное движение и всё закончится более чем ужасно. Потеря последнего родного человека, скажется для меня явным расстройством психики. «Одной ногой в психушке!» – подумал я. Раздумывая над собранными кусочками мыслей, я прилег. Шорохи послышались у входной двери. Замок открылся. Кира пришла…

Я резко поднялся с кровати, правой рукой схватил пистолет и спрятал за спиной. Кира тихо вошла в квартиру. В глухой тишине я едва слышал ее шаги. Из кухни пронесся однократный резкий стук. Находясь рядом с дверью в комнате, за стеной, я ощутил приятный летний аромат духов сестры. Легкое шарканье стоп доносились из коридора, мне представилось, что Кира перемещается на носочках. Когда ее фигура показалось у входа комнаты. Сердце билось быстро. Пришло ощущение того, что Кира чем-то насторожена. Ее рассеянный вид стремился куда-то вниз. Спустя мгновение она поднимает голову и замирает от неожиданности.

– Боже! Как ты меня напугал! – с облегченностью произнесла Кира.

Испуганное лицо сменилось радостным приветствием. Хрупкие руки потянулись в объятия, я сделал два шага назад и направил пистолет. Я целился точно в грудь. Взгляд Киры изображал дикий страх и дрожащее волнение. Никогда прежде, я не чувствовал себя таким мерзавцем, состояние бреда овладело и разумом и сознанием. В какой-то момент рассудок начал бороться с ненормальным действием. «Что ты делаешь?» – думал я. Я непоколебимо стоял на месте и продолжать держать пистолет. Лицо Киры наполнилось ужасом и страхом. Она не могла ожидать страшного поступка от родного брата. Внешнее проявление сестры вызывало во мне жалость, борющуюся с чувством предательства. Кира дико смотрела на меня и долго пыталась вымолвить одну фразу.

– Дим, что с тобой? Откуда… – тихо говорила сестра дрожащим голосом, едва дыша.

Холодный пот стекался по моему лбу. Я дрожал, как и Кира. Я смотрел на ее руки, трясущиеся от сильного страха. «Такое увидишь не каждый день. Родной брат целится в родную сестру. Кто бы мог подумать…»

– Стой на месте! – сквозь зубы говорил я.

– Объясни мне, что происходит? – прорезался голос отчаянии из уст Киры.

Мои глаза наполнялись кровью и слезами. Во мне боролись противоположные чувства. Чувство предательства и жалости. В моей голове возникали вопросы: «Зачем я это делаю? А если биолог был не прав? Вдруг прав? Что с ней делать?» Постепенно я понимал, что не смогу выстрелить, даже не обращая внимания на наш диалог. Я всматривался в глаза и понимал, что это невозможно. Несмотря на внутренний эгоизм, я любил Киру, и она единственный родной человек, которого мне оставила судьба. Невозможно убить человека, ради которого готов пойти на все, лишь бы она была счастлива. Я неподвижно стоял на месте, и противоположные чувства менялись во мне каждое мгновение. Родилась отвратная мысль, что нужно ее напугать. «Зачем?» – снова воспрепятствовал разум. Может быть, стоит выбросить пистолет? Возникали паузы, когда она задавала вопросы, а я перебирал в голове двоякие суждения.

– Мне сказали, что ты сотрудничаешь с полицией! – вытянул я.

– Что? Полиции? О чем ты говоришь? Кто тебе это сказал? – с эмоциями возмущения и удивления спрашивала Кира.

– Биолог! Эм… Петр! Я тебе о нем рассказывал. Мы познакомились с ним, когда я ждал тебя в клинике.

Удивленный вид Киры стал более отчетливым. Мои глаза налились слезами. Я изредка шмыгал носом, и продолжал стоять в стойке неопытного стрелка. Руки затекли, но продолжал бездумно ждать объяснений от сестры.

– Опусти пистолет! Я не знаю никакого Петра. Кто это такой? Ты мне ничего подобного не рассказывал. Дим? Послушай меня!

– Нет, это ты послушай! – перебил я сестру.

– За мной и Полиной гоняются полицейские и неизвестные в кожаных куртках. Вероятно, тоже полицейские, а может и вовсе, преступники. Они хотят меня убить, а Полину забрать. Я не знаю почему, знаю только то, что за мной охотятся.

Кира стояла в шокирующем недоумении. По ее выражению лица можно было понять, что ничего об этом ей неизвестно, и вероятно, биолог ошибся. Наступил страшным момент, когда я осознал, что натворил, размахивая дулом пистолета у лица родной сестры. Я не мог собраться с мыслями. От безысходности и отчаяния ноги теряли силу, отчего мне хотелось плюхнуться на пол.

– Боже мой, Дим, что происходит?

Тысячи нервных окончания вмиг перестали жить. Руки, как лишняя часть тела, тяжелая и бесчувственная.

– Я говорю правду! Не имею понятия, кто такой Петр. Я ни с кем не сотрудничаю! Отпусти пистолет, пожалуйста… Прошу тебя!

Кира начала медленно подходить ко мне, а мое тело продолжало находиться в непоколебимом состоянии, чувствами унижения и огромного стыда. Я сделал себе смертельную рану. Уколол в сердце и чувство собственного достоинства покинуло меня. Она подошла ближе, приговаривая: «Спокойно, все будет хорошо», – правой рукой легко обхватила пистолет, левой, разжимала отвердевшие от безумной силы пальцы. Кира бросила оружие на кресло. Я держал руки перед собой, не меняя позу стрельбы. Я дрожал глубоко внутри и чувствовал в пылающий огонь. Тот огонь, который разрушает мир изнутри. Я возжелал застрелиться, ибо такой поступок не прощается, и образовавшаяся рана никогда не поправиться. Кира обняла меня и горько, с криком, заплакала. Руки подали признаки жизни, с диким трудом я смог ответить объятиями. Очень крепко… Никогда прежде не обнимал настолько искренне, отражая сумасшедшее отчаяние. Я боялся… Страх, что Кира меня не простит за ужасный поступок. По щеке скатилась слеза. Кира успокаивала меня, при этом не могла справиться с собственными переживаниями. Мне понадобилась помощь. Сестра прочувствовала это. Ее переживания – мои грехи. Я не представлял такого развития событий. До сего момента, я мог представить себе, что смог ранить сестру, либо пистолет мне вовсе не пригодится, и все окажется ложью. Вечные мучения заковали разум, сознание, душу.

– Дима… Дорогой мой! Родной… Пожалуйста, живи…

Она отпустила меня и посмотрела в глаза. Чувство стыда и угрызение совести поселились внутри. Ничто не могло вытащить мое безумие.

– Прости меня! Пожалуйста, прости меня! – говорил я сквозь зубы, примкнувшие с невероятной силой от злобы за аморальный поступок.

– Пойдем на кухню?

Спустя некоторое время, пришло успокоение, оно было настолько тягостным, что сердце, будто переворачивалось. Кира чувствовала неловкость, размешивая чай около пяти минут. Глаза полны разочарования и боли. Постукивания о чашку меня задевали, как кинжалом по невидимой части человеческой сущности. Я рассказывал о встрече с Петром, о возлюбленной Полине, о нашем знакомстве и бегством от полицейских. У Киры не осталось сил испытывать какие-либо эмоции. Томное, обессиленное лицо. Она тяжело вздыхала. Неожиданно, входная дверь отперлась. Кира напугалась.

– Кто это? – тихо спросив у Киры, я начал медленно выходить из стола.

– Стой, Дим! Стой на месте. Прошу тебя!

Она говорила с горькой болью на лице. Я понял, что она в курсе неожиданного гостя. Кира вновь заревела. Она глубоко вздохнула и сквозь слезы громко сказала:

– Заходите, он без оружия.

Несколько эмоций одновременно атаковали ослабшее сознание. Ощущение омерзения, предательства, чувство страха, боли, удивления, и, позор. Я ошибся вновь. Нескончаемое количество ошибок должны когда-то закончиться. Биолог оказался прав. Размытая картина перед глазами не представлялась ранее в безумном воображении. На кухню зашли трое мужчин. Двое в кожаных куртках и один в полицейской форме. Следователь, о котором рассказывала Полина. Его лицо показалось знакомым, узнаваемые манеры поведения, глубокий прищур глаз. Все трое направили табельное оружие на меня. Печальный взгляд с нотой отчаяния смотрел на рыдающую Киру. Мне ничего не оставалось, как сдаться.

– Как ты могла? – тихо произнес я с искрой ярости. Она едва заметна из-за полного бессилия.

Следователь поинтересовался у Киры о блокноте, который всегда находится во внутреннем кармане. Вопрос остался тем же: «Зачем он понадобился?» – я не мог не спросить полицейских. Их ответ не принес никакой информации, все расскажут в участке. Невольно, боковым зрением заметил на столе кухонный нож, слегка выглядывающий из-за моей фигуры. Я незаметно сложил руки за спиной. Осторожно прикоснулся к ножу. Громко покашлял, и в эти секунды быстро схватил нож. Никто не заметил. Сердце колотилось с невероятной силой, в такие моменты, когда человек ожидает важного момента в жизни, либо пытается что-то сделать при множестве взоров, оставив без их внимания. Кира отправилась в комнату, чувствуя досаду. От меня что-то скрывали, но я не мог понять, что конкретно. Мне была неважна возникшая мысль. Я имел другие планы в данную секунду. Следователь приказал заковать меня в наручники, и поторопился за Кирой. Двое высокого роста широкие в плечах полицейских приблизились ко мне. Один вышел вперед. Я ощущал прилив адреналина в теле. За одну минуту несколько раз, в голове, прокрутил дальнейшие действия и был готов нанести удар. Секунда – он в двух шагах от меня. Еще секунда – между нами остались сантиметры. Третья секунда – адреналин в крови достигает предела, и я начал действовать. Одному я вонзил нож в плечо, тот моментально рухнул на пол, корчась от боли; второго я резко оттолкнул на стол, выбив пистолет из рук. Я побежал прочь из квартиры. Всё произошло настолько быстро, отчего пришел в сознание спустя полчаса. В тот моменты мною управляли инстинкты.