Текст книги "История костела и польской диаспоры в Тобольске 1838-1922 гг"

10. На пути к строительству в Тобольске молитвенного дома (1838-1848 гг.)

Постоянно возрастающее число католиков в Тобольске и губернии, а также просьбы самих ссыльных убедили доминиканцев из Томска в целесообразности строительства костела в Тобольске. Было там шесть каменных церквей и небольшая лютеранская кирха. Тобольск находился на расстоянии около 1400 верст от Томска. Один ксендз такое огромное пространство объезжал почти год, останавливаясь только в больших населенных пунктах на несколько дней. Поездка происходила согласно утвержденного губернаторством маршрута почтовой дороги. Весть о прибытии ксендза доходила до польских поселений на несколько дней раньше.

Вероятно, ксендз, возвращаясь из Тобольска в Томск, останавливался в отдаленной на 500 верст на юго-восток от Тобольска Таре для живущих там католиков, а затем ехал до недалекой Екатерининской винокурни, где пребывали католики на каторжных работах. Сохранился рассказ Пиотровского о посещении ксендза во время великого поста, зимой 1845 г. Интересным было его замечание о том, что руководство фабрики требовало от поляков выполнения религиозных обязанностей, даже под строгую ответственность. Сам смотритель фабрики Арамилиский предоставлял свои обширнейшие покои для отправления религиозных служб, в которых принимал участие с женой и всеми чиновниками. Поляков – солдат, поселенцев и каторжных – было около сорока человек. Ручинский, вспоминая пение поляков во время литургии, добавляет, «что было в том божественном пении, в этих песнях великопостных, кроме чувства благодарности и просьбы к творцу об отпущении вины и грехов, воспоминания о том, что потеряли, и благие молитвы к Богу о возвращении на родину, о возвращении в свободную и независимую Польшу. (…) Поляки, даже не католики, а схизматики и кальвинисты, с охотой приходили на нашу праздничную литургию и усердно молились, а когда я спросил, зачем туда ходили, ответили, что этот ксендз и эта литургия католическая так напоминает Польшу и нашу принадлежность к ней, что мы все, поляки какого-либо вероисповедания, в основе являемся католиками, то есть поляками».8383
  Р. Пиотровский. Воспоминания… т. 3, с.14-17; В. Сливовская. Ссыльные… с. 589.


[Закрыть] В Таре жил в 1839-1843 гг. ссыльный ксендз Казимеж Шалевич, пийяр из монастыря в Любешове около Пинска. Однако информация о том, имел ли он разрешение для выполнения хотя бы некоторых духовных потребностей ссыльных католиков, отсутствует. Пиотровский, наверное, записал бы этот факт, тем более что относился он к людям глубоко верующим, о чем свидетельствуют страницы его личных воспоминаний.

О дне прибытия ксендза местная полиция уведомляла католиков, а вернее, более значительных среди них особ. Такими в Тобольске были поочередно П. Мошинский, А. Янушкевич, А. Павша и Онуфры Петрашкевич. Погребальные службы в это время отправляли священники православного вероисповедания, хороня католиков на общем кладбище. Тобольское кладбище было в те годы невзрачным и бедным памятниками. Единственный памятник из белого мрамора поставила жена и семья полковнику Оскерко. Подобным образом обстояла эта ситуация в населенных пунктах, где жили на поселении поляки. Зато на венчания ждали ксендза. Тобольск был обычно последним этапом объезда польского викария. Прибывал он сюда под конец зимы, на масленицу. Учитывая многочисленность польской колонии, задерживался он здесь на две недели, а порой и дольше.

Тогда в какой-нибудь очень большой избе устанавливался алтарь, и там, при всей собравшейся польской колонии, совершались религиозные богослужения, исповеди, венчания и крещения. Волицкий вспоминает 1838 год, когда «заинтересованные дамы из Тобольской аристократии, приехали на последнюю вечерню посмотреть, как поляки молятся. Было нас до двухсот собравшихся, и в конце службы, когда начали мы молитвенное песнопение, картина этих изгнанников, находящихся далеко от родной земли, обращающихся с плачем к Богу, умоляя его о Милосердии, выглядела упреком царю…».8484
  Р. Пиотровский. Воспоминания..3 идем; Воспоминания К. Волицкого… с. 289.


[Закрыть]

После религиозных служб «польское общество», как часто оно себя называло, встречалось у Мошинского, а после его отъезда у Игнация Струмилло, реже у Петрашкевича, или выезжали в село к Павше, где велись нескончаемые польские разговоры. Большая часть этих бесед относилась к планам строительства в Тобольске римско-католического костела.

В результате многочисленных разговоров и планов, 19 марта 1838 г. вицекурат Томского костела ксендз Рудольф Юргелевич представил Тобольскому губернатору прошение о позволении на постоянное жительство в Тобольске «для исполнения религиозных услуг и священнических обязанностей для значительного количества католиков».8585
  Российский Государственный Исторический Архив (РГИА). С. – Петербург, Ф. 826, оп. 3,д. 75, к.36.


[Закрыть] Момент этот можно признать началом рождения Тобольского римско-католического прихода. Как видим, вопрос не был таким простым, и его решение царской бюрократической машиной растянулось почти на 10 лет. Ксендз Юргелевич просил также о позволении на сбор пожертвований для закупки земли под костел и жилье. Просьба эта была внесена в апреле на Заседание Совета Главного Управления в Сибири в Омске. Руководитель Совета, тогдашний Тобольский Губернатор, представил вопрос в Министерство Внутренних Дел (далее МВД). Министр в ответе от 6 мая генерал-губернатору Горчакову объяснил, что он не сможет рассмотреть этот вопрос, так как не соблюдены правила, содержащиеся в Указе Правительственного Сената от 19 января 1828 г., то есть не написано, сколько католиков проживает в Тобольске и окрестностях, а также какие есть возможности для строительства костела. Независимо от этого ксендз Юргелевич, как вицекурат Томского костела, сам обратился с официальным письмом от 6 мая в МВД, на которое получил такой же ответ от 14 июля с добавлением, что только городские власти имеют право на сбор информации о количестве католиков и только они могут дать предварительное согласие на строительство костела и сбор добровольных оплат и средств, для него предназначенных.

Дополненные данные, в которых утверждалось, что в Тобольске проживает около 1200 католиков, от которых можно ожидать в течение года пожертвования в сумме около 1 тыс. рублей, а через 3 года до 3-х тыс. руб., были представлены в Совет Главного Управления Западной Сибири 21 августа, и тогда Горчаков передал постановление от 16 октября в Тобольское Губернаторское Управление для согласования. Так как ответа не было, Главное Управление Западной Сибири из Омска 24 декабря обратилось к Тобольскому Губернаторскому Управлению с вопросом, что сделано дальше по поднятому начинанию. Можно допустить, что кто-нибудь влиятельный, например, Альфонс Поклевский-Кожелл, вдохновил Горчакова на решение этого вопроса. Тобольский Гражданский губернатор письмом от 5 января и 2 марта 1839 г. к Томскому Губернатору просил о дальнейшем улаживании этого вопроса. Письмом от 10 апреля 1839 г. курат (попечитель) Томский ксендз Хероним Хрынчелл уведомил официально, что на территории Тобольской губернии находится 1200 католиков, признавая, что постановление от 16 октября 1838 г. дает основание для дальнейших стараний. В это время, 21 августа 1840 г. Губернаторский Совет постановил обратиться к Православной Тобольской Духовной Консистории с вопросом, не видит ли она со своей стороны препятствий, которые бы затруднили получение позволения на строительство в Тобольске латинского костела. На направленный от 16 сентября 1840 г. запрос консистор ответил 17 октября 1840 г., что со стороны Тобольского Православного Епископства в этом вопросе нет никаких препятствий. На этом основании в конце 1840 г. Совет Общего Губернаторского Управления выразил согласие на обращение в МВД с вопросом о позволении на строительство костела.

Вскоре власти начали создавать трудности, предлагая строительство костела в Омске, где, по их мнению, должно было проживать больше католиков, чем в Тобольске. Вспомним, что в Омске с 1838 г. находилась резиденция Генерал Губернаторства Западной Сибири. После следующих двух лет корреспонденции, МВД не дало согласие на Омск, ссылаясь на данные ксендза Юргелевича и Управления Западной Сибири от 03 августа 1842 г., что в Тобольской губернии временно и на постоянном жительстве находится уже 1749 католиков. Окончательно генерал-губернатор Западной Сибири князь Петр Горчаков письмом от 07 апреля 1843 г. известил ксендза Юргелевича, что МВД выразило согласие, но только на строительство в Тобольске Молитвенного Дома.8686
  Там же, к. 13-19,36-37.


[Закрыть] Так почти пять лет тянулись бюрократические действия, которые были ни чем иным, как только намеренным затягиванием решения хотя бы начала пожертвований в фонд строительства скромного католического храма.

Параллельно с этой медленно катящейся царской машиной продолжались действия польской колонии, которой руководил Павша – главный инициатор строительства костела в Тобольске. Его дневник является для нас надежным источником, иллюстрирующим фрагменты ежедневной жизни польской колонии в Тобольске, так как все важнейшие происшествия он скрупулезно описывал, хотя порой ошибочно записывал некоторые фамилии: например, Волющиньский вместо Вакулинский или Сабинская вместо Саковская.

Приезжающие раз в год ксендзы из Томска чаще всего останавливались у Павши. В 1840 г. он записал, что «ксендз Юргелевич прибыл в Тобольск для исполнения религиозных обрядов, тогда все собрались на богослужение и молились очень усердно, совершили праздничную исповедь и после четырех дней ксендз Юргелевич собрался в дальнюю дорогу, так как спешил, чтобы еще санями доехать до Томска».8787
  Е. Хелениуш. Польские реликвии… т.1, с. 484.


[Закрыть]

Поляки, зная, что решение о строительстве костела, а также об условиях их пребывания зависит от местных властей, старались наладить с ними корректные отношения. Примером служит 1 января 1841 г., когда Мархоцкий, Керсновские, Ярновский, Павша, Хигерсбергер, Шанявский, Козловский, Фрыжевский, Дашанковский, Стефан Запольский и Петрашкевич прибыли к губернатору с новогодним поздравлением. «Он сразу вышел и, опередив чиновников, приблизился к полякам, пожелал им облегчения в судьбе и возвращения на родину. После поздравления и пожеланий, он наиучтивейше поблагодарил их, и только когда попрощались, обратился к собравшимся чиновникам». Павша очень регулярно записывал визиты ксендза, а также даты прибытия и отъездов польских ссыльных. В середине марта 1841 г., когда прибыл ксендз Хрынчелл, Павша записал: «..все собирались ежедневно на праздничную молитву и приступали к исповеди. После праздничной молитвы он произносил короткие, но ясные проповеди, рекомендовал в несчастье обращаться к религии, которая является единственным утешением для верующих, возлагающих надежду на милосердие Божие».8888
  Там же, с. 490-491.


[Закрыть]

Во время пребывания в Тобольске ксендза, в город приезжали поляки даже из очень отдаленных мест, до которых по причине небольшого количества католиков, ксендзы не доезжали. Так было в марте 1841 г., когда в Тобольск приехали из Березова для венчания Юзефа Жонжевская и Игнацы Вокулинский. Эва Фелинская вспоминает, что на север от Тобольска, где находилось Березово, ксендзы не ездили по причине малой численности находящихся там католиков. 14 марта ксендз Хрынчелл, а также Вокулинский, Тарновский, братья Керсновские, Хигерсбергер, профессор гимназии Цеглярский и Рыпинский целый день веселились в селе у Павши. На второй день, 15 марта, в Тобольске после праздничной литургии ксендз Хрынчелл приступил к венчанию Жонжевской с Вакулинским. Невесту провел на венчание А. Павша, а жениха – Магдалена Саковская. После венчания их провожали Мархоцкий и Цеглярская, жена профессора. Как видно, и в ссылке поляки соблюдали свои обычаи. «Молодожены пригласили всех на закуску. Всего было богато, и вина шампанского немало выпили, все так угощались, что никто об обеде не думал. После вечерни чета Цеглярских пригласила на крестины своей дочери. Я держался, – записал Павша, – в первой паре с Пани Вокулинской, а во второй Хигерсбергер с пани Саковской. Окрещенной дали имя Каролина Юзефа. Мы остались там на весь вечер. Наутро приступили к исповеди, вечер провели у Мархоцкого, где ксендз и все поляки собрались. Дня 17 попрощался с выезжающим ксендзом Хрынчелом».8989
  Там же, с. 491; Е.Фелинская. Воспоминания… т.1, с.52.


[Закрыть]

Старания ксендза Юргелевича, который собирал пожертвования на покупку земли и строительство костела, продолжались до 1847 г. Обратимся к запискам Павши за 1842 г.: «Для Тобольска большая радость и утешение: ксендз Рудольф Юргелевич прибыл из Томска, более двух недель находился у нас и после первого дня великого поста выехал. В масленичный вторник приехали ко мне Козловский, ксендз Юргелевич, Хигерсбергер, Шанявский, Петрашкевич, Мархоцкий; Юстыниан Лучинский, по делу Конарского сосланный в Иркутскую губернию на тяжелый работы, а в 1842 г. переведенный на поселение в уездный город Туринск, ночевал у меня, наговорились о наших общих знакомых».9090
  Е. Хелениуш. Польские реликвии… т.1, с. 495.


[Закрыть]

Записи Павши свидетельствуют не только об отношениях господствующих среди ссыльных и прибывающих добровольно на российскую службу поляков, но также и об отношениях с российским окружением. 12 июня 1843 г. Павша поехал в Тобольск поздравить исправника с именинами. Были там, разумеется, российские чиновники, такие как председатель губернского суда Тарасов, асессор приказа Миллер, советник Соколов, адъютант князя Горчакова Спиридонов, а также поляки: Морачевский, Хигерсбергер, Вишневский, Стефанский и много других. На другой день, то есть 13 июня, в день Святого Антония, с поздравлениями приехали в Серебрянку к Павше тот же исправник с женой, инспектор Миламан, Булыгинов и как обычно все поляки с Петрашкевичем, Мархоцким и Морашевским. Это говорит о том, что и надзирателей и их узников вдалеке от столицы империи связывали вполне культурные отношения, от уровня которых зависели прежде всего условия пребывания ссыльных поляков. В 1846 г. умер уважаемый в польском ссыльном окружении профессор Цеглярский, провожаемый всеми с большой скорбью. Жена решила выехать из Тобольска. Провожала ее вся головная группа польской колонии. 5 февраля 1846 г., почти в 50-ю годовщину возвращения отца Павши из Сибири в 1797 г., он написал очень меткие замечания, а именно, что его отец говорил, что за три года ссылки не встретил никого из поляков и не сказал ни одного слова по-польски. Теперь это подтверждено многими источниками и трудами. А на 50 лет позднее его сын утверждал, что не было ни одного города или местечка, в котором не находилось бы заметное скопление поляков. В 1846 г. ксендз Юргелевич «снова во время масленицы приехал в Тобольск, достаточно долгое время здесь находился, и все поляки собирались с раскаянием, настоящим волнением для слушания праздничной литургии, божьего слова и приступали к исповеди, затем провожали отъезжающего, со слезами с ним прощались». Разумеется, как обычно, ксендз в сопровождении Козловского, Рогальского, Морачевского, Хигерсбергера, Бжозовского, Петрашкевича, Коженевского, Фафиуса, Порецкого, Павловского и Стефанского, 19 февраля на масленицу приехал к Павше.9191
  Там же, с. 499.


[Закрыть]

В конце концов, после 10 лет стараний, 20 января 1847 г. во время двухнедельного пребывания в Тобольске ксендза Хрынчелла, после получения согласия губернаторского управления был заключен предварительный контракт на покупку земельного участка и строительство костела, жилого дома для ксендза, конюшни, каретного сарая и ограждения. Во время пребывания ксендза Хрынчелла ежедневно отправлялись праздничные литургии, вечерни, и все католики приступили к исповеди. Вечерами все собирались на квартире у ксендза, пели песни по-литовски и по-польски.9292
  Там же, с. 500-501.


[Закрыть]

16 апреля 1847 г. ксендз Юргелевич купил на свое имя в Тобольске деревянный дом с участком земли у вдовы Стефана Андроникова за 171 рубль серебром 42,6/7 копеек. Участок находился в нижнем предместье в Архангельской приходе, рядом с домом профессора гимназии Николая Козловского, на улице Новой, 17, во втором квартале города и охватывал площадь 2572 м2.: в длину от улицы 27 и вглубь 21 сажень (1 сажень = 2,13 м.). Участок вписан в книги на вечное пользование под № 17. План деревянного костела – молитвенного дома и двух жилых домов, один из которых для ксендза, а второй для обслуги, выполнил городской архитектор Тобольска Измаилов. Строительство костела было начато освящением земли 8 мая 1847 г., а краеугольный камень был вложен в фундамент 3 июня 1847 года. В документе подчеркнуто, что молитвенный дом должен быть назван в честь Святейшего Провидения Единственной Покровительницы и Утешительницы Несчастных и Страдающих. В качестве покровителей были выбраны Святой Антоний Падевский и Святой Станислав Щепановский, епископ Краковский. Постановлено, чтобы в храме каждый понедельник исполнялись часовые молитвы и литании к Божьему Провидению за благодетелей, и чтобы праздники покровителей – 8 мая Св. Станислава, 13 июня Св. Антония, а также День заложения Фундаментов торжественно отмечали с представлением Святейшего Таинства Причастия. В документе подчеркивалась благодарность благотворительницам, которые собирали средства на эти цели, умножая их собственной щедростью: Ружа Пиотровская (Хоецкая), Ксавера Грохольская (Бжозовская), Людвика Менженская (Прушинская), Юзефа Любовидская (Мяновская), графиня Элиза Бжозовская (Замойская) и Ружа Чиховская (Залевская). «Упоминаем об этом, – читаем в акции, – чтобы как Омела дошла до позднейших поколений память об этих Уважаемых Польских Дамах. Мы преклоняемся перед этими благородными дамами, несчастными, отдаленными от родных и друзей, за то, что имели они религиозное утешение и перед Богом в этом храме слушали богослужения и складывали свои недомогания». Подписи под актом поставили Ми– хал Морачевский, Онуфры Петрашкевич и Антоний Павша. «В этот день, – записал Павша, – пошли мы закладывать фундамент для нашего костела, было нас трое: Морачевский, Петрашкевич и я. Этот день всегда будет для меня памятным. Когда никто о том не думал, я первый составил проект строительства костела, все смеялись и говорили, откуда я возьму столько денег? Между тем, Бог милостивый не отказал в своей помощи, через добрые создания подал нам свою милосердную руку. Сильно взволнованный, падал я на колени, благодаря Наивысшего, что позволил мне дожить до этой минуты».9393
  Там же, с. 501.


[Закрыть]

Сами прихожане, в большинстве своем ссыльные, были слишком бедны, чтобы собрать достаточную сумму денег как на строительство, так и на оснащение костела, хотя каждый, сколько мог, вкладывал в общую кассу. Павша записал, что Людвика Менжинская прислала на костел 1 тыс. рублей, Юзефа Любовидская прислала 669 рублей серебром, а также красивую ризу, вышитую ее сестрой Констанцией Прушинской. Ружа Пиотровская прислала 285 рублей серебром, Миколайова Нововейска – 150 рублей, а Ксавера Грохольская – 155 рублей. После трагической смерти Готарда Собанского найдено было в фортепиано 400 рублей, которые убийцы не нашли, и к которым мать его Михалова Собанская добавила еще 600 рублей и передала на костел в Тобольске.

Ксавера Грохольская, которая руководила Опекунским Комитетом на Подоле до 1846 г., а после нее Элиза Бжозовская и наконец с 1848 г. Ружа Собанская, имели постоянный контакт через переписку с сибирскими ссыльными. Из Тобольска письма к ним писали Янушкевич, Мошинский, Петрашкевич, ксендз Хрынчелл и Мархоцкий. Последний не только информировал о положении ссыльных – в основном через него Ксавера Грохольская оказывала им помощь. Только в период с 1843 по 1845 гг. в Сибирь было выслано 5513 руб. наличными; одежды, сукна, белья и на услуги доктора – 1423 руб., а также много предметов в как для личного пользования изгнанников, так и для костелов. Одних книжек в 1843 г. было выслано 325 томов. Без сомнения, большая часть этой помощи шла в Тобольскую губернию.9494
  Воспоминания Ксаверы Грохольской (Бжозовской), приведенные в порядок… кн. З.Ш. Фелиньским. – Краков, 1894, с. 290-293, 298, 306-308; Е.Хелениуш. Польские реликвии… с.502.


[Закрыть]

Деревянный костел был построен уже в августе в 1847 г., а завершен в 1848 г. Жесть на крыши домов и костела пожертвовал Альфонс Поклевский-Кожелл. 10 февраля 1848 г. приехал из Томска ксендз Хрынчелл и 20 февраля 1848 г. совершил освящение Молитвенного дома, а также отслужил в нем по замыслу учредителей первую праздничную литургию. Торжественную Церемонию освящения Молитвенного дома под названием Святейшего Провидения – Единственной Покровительницы и Утешительницы Несчастных совершил 24 июня 1848 г. Рудольф Юргелевич на основании разрешения митрополита Казимежа Дмоховского. Он же передал в костел реликвии мученика Св. Теофила. 20 июня 1848 г. ксендз Рудольф Юргелевич, спустя 10 лет после подачи просьбы, переехал на постоянное жительство в Тобольск. Павша записал, что по этому поводу в Тобольском костеле была отслужена торжественная литургия.

Молитвенный дом был построен из сосны и по сибирскому обычаю не на каменном фундаменте, а на 12 сосновых опорах. Здание было длинной 10 саженей (21 м.) и шириной 5 саженей (10,5 м.), высота стен до крыши достигала 8 аршин (1 арш. = 0,71 м.), т.е. 5,7 м. Крыша двухскатная, покрытая жестью и покрашена в зеленый цвет. Здание имело два входа – главный, с пятиступенчатой лестницей, и тыльный с выходом из ризницы на площадь. На фронтоне на голубом фоне помещен средней величины деревянный крест, а больший, обитый жестью, поставлен на вершину крыши.

По моей просьбе профессор Виктор Жин выполнил художественную гравюру на основании точно сохранившегося описания костела с 1852 г.

Внутри, тут же над входными дверями, были хоры на двух колоннах, на которые вела винтовая лестница. На хорах стояла небольшая фисгармония из черного дерева, заменяющая традиционный орган. По бокам стояли две высокие, до потолка, голландские печи. По бокам от нефа располагались поставленные в два ряда четыре деревянные лавки, на которых стояли четыре хоругви, по две с каждой стороны, с двухсторонними образами в скорбном черном цвете. Пресвитерия, отделенная от нефа деревянной балюстрадой, покрашена в белый цвет и покрыта сукном, обшитым позолотой. В пресвитерне на двухступенчатом возвышении стоял главный алтарь с четырьмя колоннами, покрашенными в розовый цвет, с позолоченными карнизами, покрытый сукном. На левой стороне алтаря и слегка налево от двери ризницы был амвон. Пол был покрашен в зеленый, а потолок в белый цвет. Окон было двенадцать, по шесть с обеих сторон и в каждом по восемь стекол. Из подробного описания инвентаря с 1850 г. следует, что Молитвенный дом обладал вполне достаточным количеством одеяний и сосудов для литургий, а также восемью большими и шестью малыми иконами в деревянных рамах. Позолоченную дароносицу старой работы пожертвовал епископ Луцко-Житомирский Кацпер Боровский. Наибольшая икона (177x126 см) «Святейшей Богородицы» была помещена над главным алтарем. Остальные семь были размещены на стенах: «Матки Боскей Ченстоховской» на деревянной доске (22x20 см), «Святейшей Богородицы» – копия Рафаэля (86x62 см), «Распятие Избавителя» (126x162 см); «Иисус, Молящийся в саду» (137x93 см): «Святого Антония Падевского» (68x48 см); «Святого Иоанна в саду» (213x132 см) и икона на пьедестале: с одной стороны «Мать Божья Горестная», а с другой «Иисус Христос».9595
  РГИА, Ф.826, оп.З, д. 75, к.3,6-13,21; Е.Хелениуш. Польские реликвии… с. 502.


[Закрыть]

Дом для капеллана (священника), стоящий с левой стороны площади от костела, также построенный на деревянных опорах, имел две комнаты для ксендза, одну для приходской канцелярии, другую для сторожей. Всюду были кирпичные печи. В третьем доме было две комнаты для обслуживающего персонала, помещения для животных: коня и коровы, и небольшой амбар. Все помещения, связанные с костелом, были застрахованы от огня на 3 тыс. рублей, за что ежегодно нужно было платить взнос в размере 37 рублей 80 копеек.

Ксендз Юргелевич, переселившись в Тобольск, оставался по– прежнему на должности вице-курата Томского, так как Тобольская губерния была только частью громадного Томского прихода. По обыкновению, в течение нескольких месяцев в году он объезжал приход, т.е. Тобольскую губернию и Томский округ.

Преобладающее большинство прихожан составляли ссыльные всех категорий, как политические, так и криминальные. Вторую группу составляли «поселенцы», т.е. ссыльные, которые отбыли свое наказание и были направлены на поселение. Третью группу составляли свободные жители, главным образом мещане, крестьяне, чиновники, а также солдаты и низшего ранга подофицеры и офицеры, отбывающие службу в Сибирских батальонах.

В Тобольске в период строительства и освещения костела в 1847-1848 гг. польской колонией предводительствовали Павша, Петрашкевич, Морачевский, братья Керсновские, Эйсмонд, Ян Ивашкевич, Ящинский, Козловский, Кужелевский, Лавринович, Анзельм, Марковский, Моравский, Павловский, майор жандармов Петровский, Рогальский, Раубе, учитель гимназии Румель, Роштишевский, Шнида. Близкий приятель Павши Франчишек Хигерзбергер умер в 1848 г. Провожали его поляки пешком на кладбище, где успокоился он в выложенной камнем могиле, рядом с могилой полковника Кшижановского и гробницей Морачевских.9696
  Е. Хелениуш. Польские реликвии… с. 502-503.


[Закрыть]

В 1842 г. ксендз Юргелевич, объезжая приход, столкнулся с редкий случаем. Известные нам Вакулинские, которых в 1840 г. венчал Ксендз Хрынчелл, перевелись из Березова в Петропавловск, где 8 января 1848 г. умерла их полуторагодовалая дочка. Полгода, вплоть до приезда ксендза Юргелевича, они ждали ее погребения, и похоронили ребенка только 5 июля. Павша оправдывал эту задержку их католическим усердием – они предпочитали лучше не хоронить умершую, чем просить православных священников.

На первую пасху в 1849 г. солдат Хероним Беляновский работал в течение трех дней и изготовил в костеле Гроб Господний, а в первый день праздников все были на освящении у ксендза. Это была первая пасха и первое освящение поляков в Тобольске. Затем, после традиционного уже выражения пожеланий губернатору и чиновникам, пошли они на пасхальный бульон в дом Морачевского, после которого под фортепианный аккомпанемент Павши пели польские народные песни. Двумя неделями позже снова целая польская и тобольская колония, а также много россиян явилось на именины ксендза Юргелевича. Появились также новые поляки, такие как офицер Белинский, Липчинский и Белановский, Вольковский, Кшыжановский, Порецкий и Мелушкевич.

В этом скоплении поляков каждую потерю (люди уезжали или умирали) переживала вся колония. Такой личностью был профессор Николай Козловский, который умер после тяжелой болезни в 1849 г. Приятели похоронили его. Павша пишет, что только после смерти все узнали, скольким людям этот человек помог, раздавая убогим свои доходы, а зарабатывал он 150 рублей в месяц. Одному купил домик, второму коня, другим давал ежемесячные пособия. Содержал также несколько учеников «на своем столе (…). Ничего себе не оставлял, не жалея денег на жизнь щедрую, благотворительную… Благодеяния и добрые поступки этого человека свидетельствуют перед Богом и означают для него вечную награду»9797
  Там же, с. 504-506.


[Закрыть].

Все в том же 1849 г. в Тобольском костеле в первый раз отмечались праздники. В день 8 мая на Св. Станислава прошло праздничное богослужение с процессией, на Божье Тело было украшено три алтаря у стен костела, а четвертый – в костеле. «При виде торжественной процессии, – вспоминает Павша, – которую увидели в Тобольске в первый раз, не один уронил слезу, благодаря Бога от всего сердца, что в таком далеком краю, в котором никогда католического костела не было, позволил увидеть публичную хвалу Божию (…) Первая процессия в 1849 г. на Божье Тело, была как бы признаком триумфа католического костела…».

В 1850 г. на именинах Павши 13 июня собралось, как и ежегодно, большое количество поляков, как ссыльных, так и чиновников, а так же россиян. «Поляки пели польские народные песни, россияне порой им вторили». Павша с большой ностальгией вспоминал умершую 12 февраля в Новохвастове свою подругу и спутницу молодости Юзефу Любовидскую (Мяновскую). Называл ее основательницей Тобольского костела. Ее портрет, присланный матерью, он решил поместить в костеле, а ее примерную жизнь, достойную подражания, довести до общего сведения. В 1851 г. до Тобольска дошло известие о смерти другой благодетельницы, Людвики Менжинской (Прушинской), которая собирала взносы и посылала значительные собственные пожертвования на Тобольский костел. В этом же году в Тобольске произошло большое наводнение, все перебирались на высокое место, только до католического костела, который стоял почти под горой, можно было добраться, и службы проходили. В 1854 г. Тобольским губернатором стал поляк Виктор Антонович Арчимович. Находившийся в Тобольске до 1859 г. Павша нанес ему визит, подарив его жене букет своих цветов и сказав, что много доброго о нем слышал. На вопрос губернатора, имеет ли он надежду на возвращение на родную землю, Павша ответил, что закончит жизнь в Сибири.9898
  Там же, с. 508-513; Тобольский хронограф… с. 212.


[Закрыть] В документах мы находим только идиллическое изображение его пребывания в ссылке. Он обладал, вероятно, превосходным интеллектуальным искусством приспособления к навязываемым силой условиям, умением налаживать добрые отношения с надзирателями и с наиболее культурным российским окружением. Однако самым большим наказанием было психологическое и моральное ощущение лишения свободы. Это было мукой для всех поляков. Россияне, которые родились в Тобольске, этого понять не могли.

9 марта 1852 г. создатель первого костела в Тобольске, называемым в официальных служебных документах «Молитвенным домом», ксендз Рудольф Юргелевич умер и был похоронен в Тобольске. В годы его пионерской пасторской работы на территории Тобольской губернии число католиков выросло с 1749 человек в 1841 г. до 2300 в 1852 г.9999
  РГИА, Ф.826, оп.З, д. 75, к.45-47,64-65; В. Сливовская. Ссыльные… с. 252,378.


[Закрыть]