Текст книги "Пятый всадник"

«Профессор Самуэль Стивенсон. Руководитель научно-полевой станции «Рассвет-13». С фотографии на девушку смотрел довольно пожилой худощавый человек с густыми седыми волосами. Небольшие клиновидные бородка и усы делали его похожим на писателя Чехова.

«Будем знакомы, профессор. Надеюсь, вы не против пригласить даму в свою обитель? Нет? Ну, я так и думала. Вижу, вы настоящий джентльмен!»

* * *

Когда она вернулась к главному входу, уже спрятавшееся было солнце, в последний раз мазнуло лучами по верхушкам деревьев. Позолотило напоследок их угрюмые кроны и алеющим заревом скрылось за горизонтом. Густые сумерки кольцом сжались вокруг одинокой станции. К гнетущей неизвестности прибавился холодный мрак и мелкий моросящий дождь. На дверном замке горел красный огонек диода. Испускаемый им свет был недружелюбным, словно говоря: «Вам здесь не рады. Вас здесь не ждут».

Девушка приблизилась к нему, усмехнулась недобро. «Ну что ж. По щучьему велению, по моему хотению!» – и приложила чужой пропуск к окошку сканера. Тот проснулся, «облизал» красной светящейся полосой чёрно-белый забор штрих-кода. Светодиод пискнул и погас. А рядом зажёгся новый – жизнерадостно зелёный.

Металлический женский голос произнес: «С возвращением, профессор Стивенсон». Заурчал скрытый электромотор, и широкая бронированная створка двери неторопливо поднялась вверх.

* * *

– Не могу! – Короб трясущейся рукой убрал пистолет от головы майора. – В него выстрелить, это всё равно, что в спящего. Не по-людски это.

Брага взял у него оружие, мельком взглянул на лежащего без сознания военного. Подошёл вплотную к армейцу и быстро приставил ствол к сердцу, прикрытому грязной камуфлированной курткой. Но уже через секунду поставил оружие на предохранитель.

– И я не могу. Прав молодой, мерзкая ситуация. В первый раз после ухода Хана жалею, что его сейчас рядом нет. Уж он бы не сомневался. Может ты, Арнольдыч?

Немец пистолет не взял, лишь наклонился к уху пожилого сталкера и чуть слышно спросил:

– У тебя гранаты остались?

Старый покачал головой.

– В «угольщиков» обе швырнул, когда те из сторожки полезли. Больше нет, – кивнул головой на окно в стене. – Ты это хотел рвануть?

Немец хмуро кивнул.

– Пустой номер. Если и вправду бронированное, не факт, что возьмёт. Да и как их туда пристроишь? Нам, опять же, куда спрятаться? Осколками посечёт.

– У вас осталось пять минут. Сожалею. Если вы думаете, что я блефую, то фатально ошибаетесь. Как только пойдет газ, вы уже не сможете ничего изменить. Решайтесь!

– Хрен ты говяжий, дай только добраться до тебя… – Немец скрипнул зубами и взял оружие. Еще раз взглянул на военного, на его бледное измученное лицо. Потом посмотрел на товарищей, взвешивая все «за» и «против».

– Прости Господи раба Твоего… – то ли о себе, то ли об офицере сказал Немец. Ствол пистолета медленно поднялся на уровень головы майора.

Даже сквозь стены чувствовалось, с каким нетерпением Стивенсон следит за развязкой этой драмы. Но внезапно у него там что-то изменилось. Через динамик сталкеры услышали неразборчивый механический женский голос, известивший их собеседника о каком-то событии. И это явно встревожило его.

Уронив что-то на пол, он выругался и отодвинул кресло. Вслед за этой суетливой возней донесся шум открываемой двери и быстро удаляющиеся шаги.

– Чего это он? – удивился Короб. – Вроде вышел куда-то?

– Похоже на то, – Брага весь обратился в слух, силясь распознать в загадочном шуме что-нибудь ещё.

– Арнольдыч погоди, не стреляй! – молодой предостерегающе поднял руку.

– Почему? – Немец кивнул на экран монитора продолжавшего отсчитывать минуты. – Он же таймер не остановил?

– Вот именно! – поддержал молодого Брага, от волнения сломав папиросу. – Что ты его грохнешь, что нет, газ всё равно пойдет. Не бери греха на душу. Если суждено помереть, так без чужой крови.

Немец последовал совету и стрелять не стал. Лишь подумал про себя чего ему сейчас больше хочется: чтобы научник вернулся и пришлось бы убить военного или в связи с отсутствием профессора быть избавленным от этого бессмысленного уже выбора?»

Когда предпоследняя минута начала свой неумолимый отсчёт, до них едва слышно донеслись два выстрела.

– Это еще что? – округлил глаза Короб и бросился к окну. Но сколько он не силился, за толстой матовой поверхностью ничего разглядеть не смог.

Последняя минута, как падающие крупинки песочных часов, истекала.

И тут таймер, наконец, остановился, не завершив свой отсчет последними семнадцатью секундами. Цифры мигнули и замерли, а на табло появилась красная надпись «The device is deactivated».

* * *

Прошло ещё несколько минут, измучивших сердца людей тревожной неизвестностью. Наконец тихо лязгнул магнитный замок, и дверь открылась. На пороге стояла Щука. Она быстро скользнула глазами по помещению лазарета, отметив товарищей и лежащего на койке майора. Лишь после этого убрала «макарова» за пояс и произнесла:

– Рада видеть вас живыми, парни. Выходите, амнистия!

– Как ты поняла, что он представляет опасность? – Немец сидел на корточках возле убитого научника. Два пулевых отверстия в груди, оба смертельные.

– Чутье сработало. Во-первых, он был явно растерян, не ожидав меня тут увидеть. Держал руку за спиной, у него там был «Глок», как я позже узнала. Во-вторых, он представился руководителем станции Стивенсоном.

– И что?

– А то, что с настоящим профессором Стивенсоном я познакомилась накануне.

– Вот как? При каких же обстоятельствах? – Немец подобрал с пола пистолет убитого и, вытащив магазин, осмотрел его.

– При весьма трагических, – Щука мрачно вытащила из кармана пластиковый пропуск и показала на фотографию истинного Стивенсона. – Тело владельца и еще нескольких бедолаг прикопаны недалеко отсюда. Так что у меня были все основания подозревать, что здесь происходит какая-то стрёмная движуха.

– И что дальше произошло? – Немец убрал трофейное оружие под куртку.

– Он сказал, что вы в комнате отдыха. Потом, под предлогом проведения санобработки открыл какую-то дверь, пропуская вперёд. Но я была настороже. Сразу поняла, что это просто уловка. И когда он попытался меня туда втолкнуть, с разворота ударила его локтем в лицо. Он, видимо, понял, что раскрыт, и попытался воспользоваться пистолетом. Я оказалась быстрее и всадила в него две пули. По-моему, он даже не успел понять, что умер. Вон какая морда растерянная.

Немец согласно кивнул. Выражение лица у лже-Стивенсона действительно было удивлённым. Нос разбит, очки слетели на пол, так и не закрывшиеся глаза недоуменно смотрят в потолок.

– А как ты сумела разобраться в его компьютере? Ещё бы чуть-чуть, и мы бы прошли «санобработку» боевым отравляющим газом. Ты успела как нельзя вовремя.

– Ну, только полная дура из двух вариантов – «активировать» или «отменить» – не смогла бы выбрать нужный. Интерфейс не сложнее микроволновки. Я видела ваши лица на телекамере. По ним было понятно, что вы не рады тикающим часам.

– Брага! – Немец снял с тела мертвого научника сумку с одноразовыми шприцами, заправленными какой-то синеватой жидкостью. – Как думаешь, похоже это на тот самый антидот?

– А что, очень даже возможно, – сталкер осмотрел содержимое на свет. – Вколем нашему армейскому другу? Вдруг поможет?

– Давай. Только на ночь его всё-таки в лазарете запрём. Мало ли что. Не хочется, чтобы тут бродил ещё один монстр. Пусть даже и более прямолинейный в своих желаниях.

– Тебе надо отдохнуть, – Немец повернулся к девушке и нежно провел ладонью по её лицу. – Спасибо тебе за то, что ты сделала. Знаю, что на сердце у тебя сейчас тяжело, но ты поступила правильно. И я, и парни перед тобой в неоплатном долгу.

Девушка кивнула и негромко спросила:

– Помнишь, у входа на станцию ты мне кое-что пообещал?

– Что именно? – удивился Немец.

– Что пока я осмотрюсь на улице, ты поставишь чайник. Надеюсь, он уже вскипел?

* * *

Ночь прошла без эксцессов. Им удалось подкрепиться найденными на станции припасами и сносно поспать в тепле под прикрытием стен. Но вот воспользоваться радиосвязью не получилось. И это было досадно. Работать с научной аппаратурой никто из них не умел. А рация военных, изъятая научником, была безнадежно им же испорчена.

– Что будем делать? – Брага оставил бесполезные попытки выйти в эфир.

– Надо обколоть майора оставшимся антидотом и сваливать отсюда, – Молодой набивал рюкзак едой «про запас». – Без легальных хозяев мы тут на птичьих правах. Еще и научника привалили. Прежде, чем докажем, что он был не только инфицированный, но и сумасшедший, с нас семь шкур спустят. В конце концов, в Красновке когда-нибудь заметят, что эта станция не отвечает на запросы, и пришлют проверяющих.

– Ага, а майор к этому времени уже сдохнет, – не согласился с Коробом Брага. – Ты же не знаешь наверняка, убьют или вылечат его ампулы в таком количестве? Еще и военного на нас повесят. Веселенькое дельце!

– Да мы вообще не знаем, что это за препарат! Может, там анальгин? – не выдержала Щука. – И тогда, если верить вашему лже-Стивенсону, вояка в любой момент может «обернуться».

– Это может произойти, даже если там действительно антидот. Научник упоминал, что колоть надо было сразу после заражения. Если время упущено, вирус уже ничего не остановит, – Немец смотрел на лежащего офицера и не мог выбрать нужное решение.

– Почему он Стивенсоном представлялся? – вдруг спросила девушка, не присутствовавшая при беседе сталкеров и пленившего их научного сотрудника.

– Настоящий Стивенсон был руководителем станции. А этот по документам – Михаил Ярвин, его второй помощник. После смерти шефа он забрал не только его полномочия, но и имя, выдавая себя за Стивенсона. Зачем? Фамилия начальника станции на слуху, к ней есть доверие, а вот в лицо профессора незнакомый человек, скорее всего, не знает. Этим обстоятельством Ярвин и пытался воспользоваться.

– Светает, – молодой сталкер нетерпеливо посмотрел на часы. – Что решаем?

– Коней на переправе не меняют. Надо вытаскивать вояку до обжитого места. Он, вроде, перестал помирать, хотя здоровым тоже не выглядит. Привяжем к носилкам на всякий случай. Будем вкалывать ему по одной ампуле, ну скажем, каждые два часа. Если выйдем прямо сейчас, самое позднее к вечеру будем на «Кольце». Там с недавних пор старатели заброшенный хутор обживают. Военные пока на их деятельность сквозь пальцы смотрят, но блокпосты рядом. Вот и пошлём к ним гонца из местных с запиской. Пусть армейцы своего товарища подберут и в Красновку доставят. Наше дело – сторона.

– Может, разделимся? – Браге явно не хотелось расставаться с комфортом станции. – Вы со Щукой к хутору пойдете, а мы с Молодым здесь останемся. Если носилки на себе не переть, даже быстрее выйдет. И майор пусть полежит, намаялся бедолага. Мы ему уколы по расписанию будем ставить и даже «утку» поменяем, если надо.

– А смысл? Допустим, вы успешно дёрнете от станции при появлении военных. Потом всё одно вас ждать, пока на «Кольце» окажетесь. Только дойдете ли вдвоём по лесу? Маршрут только в теории знаете, анализатор аномалий у нас один на всех, опять же. Как его делить будем? Нет, глупо это, не стоит разделяться.

– Я не останусь, – Короб отрицательно помотал головой. – Ну, нафиг, вместе надо идти, это надежнее.

– Мое дело предложить, – пожал плечами Брага и стал собирать вещи.

Груз, который они должны были получить у майора, действительно лежал в одном из армейских ящиков в гаражном боксе. Тяжелые пеналы с электронной аппаратурой были аккуратно уложены в холщевые мешочки. Отдельно прилагался портфель с технической документацией.

Не смотря на искушение, со станции взяли только часть продуктов и походные носилки из лазарета. А вот всё остальное – боеприпасы, оружие, снаряжение научников не тронули. Это бы уже пахло мародёрством. Даже пистолет лже-Стивенсона Немец оставил на станции. Наверняка этот ствол где-то по описи проходит. Сталкеры извлекли со склада несколько мотков желтой огораживающей ленты с надписями «Внимание! Бактериологическая опасность!» и густо обмотали ею вход на станцию и яму с трупами. Покинув периметр, прикрепили к воротам самодельную табличку «Утечка вируса. Смертельно!» И только после этого двинулись прочь.

* * *

Идти было нелегко. Носилки тащили парами: сначала Немец и Щука, через полчаса их меняли Брага и Короб. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, раскрашивая серые блеклые небеса в огненно-багровые тона. Все им здесь было незнакомым, не похожим на ставшие привычными окрестности их Зоны. Не раз хоженой, проторенной, пусть опасной, но примелькавшейся, узнаваемой. А тут? Чужие деревья, лес, небо, чужой рассвет.

Чтоб не заблудиться, не запетлять, приходилось постоянно сверятся с картой и компасом. Планшет со спутниковым навигатором довольно быстро потерял сеть и стал бесполезен. Впрочем, такое в Зоне случалось часто, людям было не привыкать. Досадно, что в довесок к этому по округе разлился густой утренний туман. Он заполнил все ложбинки и овраги, стелился над тропой, окутал мокрые ветви осенних деревьев. Даже когда день перевалил за обеденный час, туман всё еще не спешил рассеиваться. Зябкий, назойливый, проникающий под одежду и вытягивающий драгоценное человеческое тепло. Но как оказалось в дальнейшем, по-настоящему страшный сюрприз туман приготовил впереди.

Передав носилки Немцу и девушке, Брага с Коробом шли во главе процессии. Они негромко переругивались между собой, останавливались, сверяясь с картой, потом двигались дальше. Короб в очередной раз поежился от холода и, расстегнув на ходу рюкзак, полез за шапкой. Брага катал в пальцах папиросу, отмеряя время до привала, когда он, наконец, сможет сесть и всласть подымить.

Запоздало заверещал детектор аномалий. Что-то неправдоподобно громко хрустнуло возле ног молодого сталкера. Сквозь молочные хлопья тумана по глазам больно ударила яркая голубая вспышка. В воздух взметнулось густое облако из комьев земли, гниющей прошлогодней листвы и крупных щепок поваленного у тропы дерева. Резко запахло озоном.

Короб погиб сразу. Его тело разметало на множество фрагментов, и брызги крови густо оросили ближайшие кусты и деревья. Идущего следом Брагу швырнуло назад, на поросшую густым мхом ель. Уронив носилки, Щука и Немец бросились к нему.

Брага потянулся рукой в карман за папиросной пачкой. Поморщился от боли, когда шевельнулся здоровенный обломок дерева, копьем торчавший из груди.

– Арнольдыч… Помоги закурить.

Немец бережно взял из его руки пачку, достал папиросу

– Ты держись, дружище, сейчас мы тебя заштопаем и на ноги поставим. Только не раскисай!

Брага чуть улыбнулся, превозмогая боль.

– Мне то… не заливай. Я всё, отходился. Сейчас курну и махну на встречу с Богом. Есть за что покаяться.

– Не гони, старый, – Немец продул мундштук папиросы и вставил её товарищу в зубы. – Настя! Быстрее!

– Сейчас! – Девушка лихорадочно вытряхивала аптечку. – Сейчас уже, потерпи, Брага, потрепи родной…

– Не суетись милая. Не нужно уже. С молодым что? – он закашлялся, прикуривая от протянутой спички.

– Погиб.

– Э-э-э, выходит, я свое обещание сдержал. Надо же…

– Какое обещание, ты о чём?

– Что переживу его, зелёного, – Брага зашёлся сиплым кашлем пуще прежнего, с уголка рта потекла струйка тёмной крови. – Вояку дотащите. Чтоб не зря всё это…

Девушка зубами разорвала перевязочный пакет. Потом схватила шприц, выпустив из иглы воздух.

– Помоги мне! – крикнула она Немцу, пытаясь закатать рукав пожилому сталкеру.

– Оставь его, – Немец посмотрел в мёртвые глаза Браги и прикрыл ладонью веки покойного. – Всё.

* * *

Кресты срубили из белой молодой берёзки. Пока Немец копал могилы, Щука делала таблички. Для этого она распотрошила коробки с сухим пайком, вырезала ножом аккуратные прямоугольники из твёрдого картона. Подумала, что после того, как впишет имена погибших товарищей, для прочности и защиты от влаги обмотает картон прозрачным скотчем.

– Как его настоящее имя?

– Василий Степанович. Фамилию не знаю, он не говорил никогда. И год рождения тоже.

– А родом откуда?

– Из-под Белгорода. Так и напиши: «Белгородская область». И это, знаешь что, пожалуй, не пиши «Брага». Как кличка у собаки. А он человек был. Настоящий.

Черным маркером девушка вывела имя, отчество, место рождения и дату смерти. Потом подумала и добавила: «Скорбим».

– А молодому что напишем? – глухо спросила она, взяв в руку вторую табличку.

– Пиши, – продиктовал Немец, – Воронёнков Тимофей Александрович, город Рязань, год рождения… год смерти…

– Откуда знаешь? – Щука с трудом сдерживала подступавшие слезы, но писала твёрдо, словно вырубая каждую букву в мраморе.

– Помню, как он в лагерь к нам пришёл. По всей форме представился, как будто молодой лейтенант после распределения. Тогда это казалось забавным. Кто же знал, что так будет?

– Врёшь! – зло сказала девушка. – Мы все, кто больше месяца протянули, кто видел вот такие же кресты и столбики, знали, что именно так и будет! Этим всегда заканчивается. И у тебя это не в первый раз!

– Успокойся, что ты, сестрёнка! – попытался смягчить её выпад, Немец.

– Ты сам зачем в поиск ходишь? Чтобы сдохнуть вот так однажды, под безымянной сосной? Ради чего всё это? И ради кого? Она давно умерла, та твоя женщина. А ты всё не можешь её отпустить. Хочешь следом за ней шагнуть. Знаю ведь, отчего ты такой бесстрашный! Потому что глупый! Смерти ищешь, только вот гибнут вокруг тебя другие. Те, кто поверили в твою удачу, в тебя. И те… те, кто тебя любят!

Последние слова утонули в рыданиях на его груди. А он всё гладил девушку по голове и, прижимая к своей пропахшей костром и порохом куртке, повторял: «Поплачь милая, не носи в себе! И пожалуйста, прости. За всё прости, если сможешь».

* * *

Майор «обратился», когда им оставалось пройти последние два часа пути. В тот самый миг, когда уставшая девушка присела, чтобы сделать ему укол антидота.

Тело военного дёрнулось, резко выгнувшись под фиксирующими ремнями. Щука решила, что это снова судороги, наклонилась к нему. Майор вдруг распахнул глаза, ставшие мутно белыми, как у слепого. И, ухватив её за руку, сжал с такой силой, будто это был не человек, а гидравлический пресс. Девушка закричала от боли и неожиданности, осела на землю. А то, что было майором, уже приподнималось на носилках, разрывая ремни, словно гнилые тряпки.

Немец отреагировал сразу же. Рывком сорвав с плеча винтовку, он с силой рубанул прикладом по шее новоявленного упыря. Тот вздрогнул и отпустил руку девушки. Но прежде, чем Немец ударил снова, неожиданно резво ухватился за ствол оружия. Сталкер изо всех сил рванул винтовку к себе. Но монстр держал её крепко, и прежде, чем «драгуновка» была вырвана из захвата, он успел погнуть её ствол под неестественным углом. СВД стала полностью бесполезна.

Немец зарычал и с размаху двинул прикладом в лоб противника. Упырь шагнул навстречу, раззявив пасть. Металлический «затыльник» с хрустом вошёл в лобную кость военного, но врага не остановил. Монстр с такой силой врезал кулаком в грудь сталкера, что тот отлетел на несколько шагов и подняться уже не смог.

Майор утробно заревел и шагнул было к добыче. Но в спину ему тотчас ударили выстрелы.

Девушка, сидя на земле, держала пистолет в левой руке и отчаянно нажимала спусковой крючок.

Бах, бах, бах! – две пули вошли в торс, третья мимо. Тварь качнулась, но не упала. Развернувшись, противник направился к Щуке.

Бах, бах! – ещё одна пуля ушла мимо, вторая влепилась под ключицу. Монстр дёрнулся и нетерпеливо потянул к девушке скрюченные пальцы. Её замутило от ненависти и омерзения. Она попыталась целиться в голову, но «обратившийся» при каждом шаге сильно раскачивался из стороны в сторону.

Бах, бах! – одна из пуль разорвала ублюдку щеку. Девушка подловила момент, когда монстр сделал очередной шаг и привычно качнулся на бок.

Бах! – последняя пуля прошла впритирку к голове твари и оторвала ухо. Пистолет замер на затворной задержке, известив о кончившихся патронах. Перезарядить его одной рукой она уже не могла. Не чувствуя от ужаса ног, девушка отползала в сторону. Сил, чтобы подняться и убежать, уже не было. Щука по-девичьи тонко взвизгнула, когда монстр навис над ней, и в этот миг что-то щёлкнуло его по лицу. Нос военного провалился глубоко в череп, и одновременно с этим докатился запоздалый звук выстрела. Тварь пошатнулась, пытаясь схватить руками воздух. Издалека снова сухо треснул выстрел. На этот раз половину черепной коробки «обратившегося» просто смахнуло невидимым ножом. И всё то, что раньше было майором Минько, беспомощной кучей мяса упало в прелую осеннюю траву.

* * *

Человек в старом брезентовом дождевике вышел из-за деревьев. Щука узнала и потертый карабин СКС, и его владельца.

– Кажется, я вовремя? – Хан с интересом посмотрел на мёртвого монстра.

– Откуда ты здесь? – перед глазами девушки всё ещё стояла плотоядная пасть твари.

– Если скажу, что пришел вернуть Арнольдычу долг, поверишь?

– Нет, – она потянулась к лежащему Немцу.

– Ты права, скорее, случайно получилось. Но я рад, что такая возможность представилась. А где этот, молодой? И Брага? И что это за урод в военной форме, которого я пристрелил?

– Всё потом. Сумку медицинскую принеси. И помоги мне.

Немцу туго перебинтовали торс. Он отделался сильным ушибом и поврежденными рёбрами. Но спустя немного времени, шипя и ругаясь при каждом движении, заявил, что сможет идти самостоятельно.

Труп военного положили в выкопанную яму, накидали дров, обложили валежником и сожгли.

– Зря вы с ним столько времени возились. Надо было его прямо на станции пристрелить, – Хан меланхолично жевал разогретую на огне тушёнку. Его нисколько не смущал смрад человеческого мяса, исходивший от тлеющей поодаль ямы. – Молодой и Брага ни за грош полегли, выходит. Хорошо, что он никого из вас не покусал, а то бы и сами заразились.

– Да уж, нам повезло отделаться синяками да трещинами, – Немец тоскливо посмотрел на испорченную винтовку. – Этот гад Щуке чуть руку не сломал. А всё-таки, Хан, как ты тут оказался?

– Я решил в лагерь к нашему барыге не возвращаться. Что мне там ловить? Дело-то не сделано. Когда ты ушёл прикрывать наш отход и пропал, я с ними, – он показал на Щуку, – поругался. Ну, думаю, махну к «Кольцу», там, по слухам, земля ещё не сильно сталкерскими сапогами топтана. Может, найду себе работенку.

Он снял с пламени алюминиевую кружку с обмотанной бинтом ручкой, чтобы не обжигать пальцы о горячий металл. Щедро сыпанул заварки, кинул щепотку какой-то душистой травы. В воздухе поплыл терпкий пряный аромат. Потом продолжил:

– Но не срослось. Местные аборигены ничего толкового не предложили. Зато я поймал на их радиостанции сигнал с научной станции. Да-да, с той самой, «Рассвет-13». Решил сходить, денег заработать. И вот изгиб судьбы, вас по дороге встретил. Как раз оттуда возвращавшихся.

– Как раз к раздаче пряников поспел, – закончил за него Немец.

– Именно. Ну что, Арнольдыч, мы теперь в расчете за ту короткую спичку?

– Считай, что в полном.

Щука отошла в сторону и, сев к ним спиной, стала упаковывать рюкзак.

– Куда теперь подадимся? – Хан с шумом отпил из кружки обжигающий напиток. Эта фраза означала, что он снова «в команде», а не сам по себе. – Вернёмся к нашему торговцу, раз товар у вас?

– Нет, сперва к «Кольцу», надо дать знать о случившемся на станции. Инкогнито, конечно, – пояснил Немец возразившему было Хану. – И, конечно, свои шкуры подлатать. Есть там у этих аборигенов какой-нибудь «Айболит»?

– Был вроде. Фельдшерский пункт или типа того. Стационар тебе организуют, если что-нибудь им «отстегнёшь».

– Щука? Ты что об этом думаешь? – окликнул её Хан.

Девушка полуобернулась к сидящим товарищам.

– Я думаю, что «Кольцо» подождёт. Меня тревожит ситуация вокруг этого вируса. Неизвестно, кто ещё мог подцепить заразу. Научникам срочно нужен имеющийся у нас образец антидота. Не пойдете со мной, отправлюсь одна. Я для себя уже всё решила.

– И куда же прикажешь за тобой идти? – восхитился её решительностью Хан.

– В Красновку.

– Н-у-у-у-у, – Хан что-то прикинул в уме. – А почему бы и нет? Надеюсь, за такой вояж нам что-нибудь обломится от умников в белых халатах. А груз можно и попозже скинуть; после всего, что произошло, заказчик подождёт. Арнольдыч, ты как насчет прогулки?

– Не в восторге, если честно. Но она права насчёт заразы и вакцины. Важно дело доделать. Хорошо, что теперь не придётся тащить носилки с тем, кто может в любую минуту «перекинуться» в кровожадного урода.

– Да уж, не дай нам Бог такого счастья. Тут хочешь – не хочешь, а надо точку пулей ставить. Лучше умереть человеком, чем жить подобной тварью, – Хан отбил пальцами дробь по карабину и, сощурившись, посмотрел на серое небо. – Дождь вроде собирается? Надо выдвигаться.

Щука ничего им не ответила. Она тайком рассматривала небольшую, чуть кровоточащую ссадину на руке. Спрыснула её антисептиком и быстро залепила бежевым, не бросающимся в глаза пластырем. Потом открыла аптечку научника и одним из немногих оставшихся в ней шприцов незаметно ввела себе антидот.

«Только бы успеть дойти! Только бы успеть! – подумала она. – Умереть человеком – это, конечно, правильно. Но хочется ещё им пожить».