Текст книги "Хрустальная Звезда"

– Нет…– хриплым голосом проговорила женщина.

Чубакка отдернул руку – ее уже спиралью начала обвивать паутина, едва не захватив в свой жуткий плен.

Позади них вдруг кто-то фыркнул от отвращения и злорадства.

Лея резко обернулась, Чубакка инстинктивно потянулся за бластером. Но бластера не было.

Сказочный принц из рода Фиррерре стоял в дверях, опираясь о косяк, чтобы удержаться на ногах. Это был тот самый фирреррео, которого разбудила Лея.

– Вы ее так не опустите, – сказал он. – Только сами попадете в паутину.

– Но что же делать? – спросила Лея. – Мы хотим освободить ее.

Арту начал исследовать своими сенсорами пульт управления, тестируя один модуль за другим. Внезапно от стены отделилось что-то похожее на сачок, и в одно мгновение дройд был окутан сетью паутины. Арту рванулся назад, и тут ему на помощь пришла низкая гравитация – он завис в воздухе и сумел разорвать паутину, прежде чем она лишила его возможности двигаться.

Фирреррео засмеялся.

– Помогите! – Лея бросилась к Арту, который все еще барахтался в разорванной, но продолжающей сжиматься паутине. Призыв о помощи относился к фирреррео, но тот не двинулся с места, продолжая смеяться.

Паутина резала ей пальцы, но Лее удалось сбросить ее со своих рук и помочь Арту окончательно выпутаться.

Чубакка рычал, глядя на фирреррео.

– Как вас зовут? – спросила Лея. – И почему вы все это находите смешным?

– Я мог бы спросить вас о том же, – ответил он. – В конце концов, вы захватчики.

– Я разбудила вас. И, вероятно, спасла вам жизнь.

– А кто вас об этом просил? – огрызнулся он.

Лея молчала, стараясь сосредоточиться и взять себя в руки.

«Я дипломат, – думала она, – я должна владеть ситуацией».

– Я не против того, чтобы сообщить вам свое имя, – сказала она.

Конечно, Лея не собиралась открывать ему свое настоящее имя. В детстве ее шутливо называли Лелила, и она решила, что именно это имя она будет носить до тех пор, пока ей суждено быть инкогнито.

– Меня зовут Лелила, а это мой компаньон Геиахаб.

Она кивнула в сторону Чубакки, который бросил на Лею удивленный взгляд. Она выбрала ему имя из мифологии вуки – эту историю очень любили слушать близнецы. Правда, характер там был совсем не героический, и Лея подумала, что Чубакка, должно быть, обиделся.

Фирреррео усмехнулся:

– А вот я не собираюсь говорить вам свое имя. Лея промолчала.

Фирреррео взглянул на пленницу в паутине и снова усмехнулся:

– А ее зовут Риллао.

Лея тоже посмотрела на нее.

– Пожалуйста, помогите мне ее освободить.

– Она не принадлежит к моему клану, – сказал он. – Я ничего ей не должен. Я ничего не должен вам.

– А если я вам заплачу, вы поможете мне?

– Мне не нужны здесь деньги.

– Что вы потеряете, если поможете мне?

– Ничего.

– Так что вы хотите?

– Кто вы такие? – спросил он. – Пираты? Или имперские прихвостни, присланные, чтобы мучить нас?

– Ни то ни другое, – сказала Лея. – Неужели я похожа на штурмовика? Он с подозрением смотрел на нее.

– Мне нужна свобода, – сказал он.

– Вы свободны. Но я прошу помочь нам.

Его глаза сузились, почти закрылись, затем внезапно он принял решение и шагнул к пульту, с которым так неудачно пытался справиться Арту. Фирреррео явно знал, как он работает, и это немного насторожило Лею. Эта камера в глубине корабля имела только одно предназначение – она была камерой пыток, возможно, и местом казни. Может быть, этот человек сотрудничал с имперцами? Может быть, имперцы оборудовали фрейтер тюремной камерой и назначили тюремщиков из числа пассажиров – например, бывших преступников или просто негодяев?

Фирреррео склонился над приборами. Лея встала у него за спиной. Через мгновение он обернулся и посмотрел поверх ее плеча. Лея тоже обернулась и увидела, что Риллао медленно опускается с потолка. Паутина растянулась, потом стала сжиматься, сползая с ее тела. Она была красная от крови Риллао.

Чубакка осторожно подхватил ее на руки. Она не шевелилась.

– Давайте отнесем ее на…– Лея чуть не сказала «Альтераан», -…-мой корабль.

Если бы она даже доверяла безымянному фирреррео, то все равно не имела права сказать ему название корабля. Его не должен знать никто. Никто.

Джайна вошла в свою учебную зсомнату. На проклятый дисплей она даже не могла смотреть.

Она хотела быть в каньоне с Джесином, хотела, чтобы Луза вернулась обратно.

Джайна положила голову на стол и заплакала. Сзади к ней подошел Врам и схватил ее за плечо.

– Прекрати плакать! Смотри на экран! Сиди прямо!

Джайва заставала себя не плакать и невидящим взглядом посмотрела на экран.

– Лорд Хетрир хочет задать тебе вопросы, – сказал Варм. – Кто был самым великим лидером в нашей истории?

– Моя мама, конечно!

– Неправильно! Какая ты тупая! Величайшим лидером был Император.

Джайна в ужасе посмотрела на него.

– Кто собирается восстановить Империю?

– Никто! – крикнула Джайна.

– Неправильно! Лорд Хетрир! Империя возродится!

– Нет!

Врам был ей ненавистен. И Хетрир был ей ненавистен. Они все были ей ненавистны. Джайна хотела к Лузе, к Джесину, к Анакину, к вирвулфу мистера Айова. Она снова заплакала. Ей было очень жалко маму, папу и дядю Люка – не потому что она верила, что они умерли, – нет, она, конечно, не верила. Ей было жалко их, потому что они сейчас беспокоятся, переживают, ищут ее. И Винтер, и Трипио, и Чубакка, и Арту – все ее ищут. И ей было жалко себя.

– Неправильно! – злобно крикнул Врам. – Империя возродится! А ты останешься без ужина.

– Ты гадкий и противный! – закричала она. – Как ты можешь быть таким отвратительным? – И Джайна стукнула его по ноге.

Он взвыл от боли. Тут же прибежал другой помощник. Вдвоем они потащили Джайну в ее спальную комнату. Она отчаянно боролась и царапалась, но никто из детей, сидевших каждый в своем отсеке, даже не повернул головы в ее сторону. Все внимательно смотрели на свои дисплеи.

Врам открыл дверь ее комнаты и втолкнул Джайну в темноту.

Она села на холодный пол и попыталась успокоиться. Ей надо было думать о том, как отсюда выбраться или хотя бы послать сообщение.

Церемония, которую устроил Хетрир, ужаснула ее. У нее до сих пор в ушах стоял истошный вопль: «Возрожденная Империя!»

«Я должна обязательно сообщить маме о Возрожденной Империи, – подумала Джайна. – Любым способом. Я должна сообщить ей о Хетрире. Он один из самых страшных тиранов, с которыми боролась мама еще до того, как я родилась».

Неужели опять будет война?

Джайна вытерла слезы.

Она достала спрятанный универсальный инструмент, открыла его и на ощупь добралась до двери, так же на ощупь нашла место, где уже было маленькое отверстие.

Джайна тихонько начала сверлить, думая о том, как выберется из каменного лабиринта Хетрира, после того как ей удастся выбраться из своей кельи.

«Смогу ли я незаметно пройти мимо дракона? Он может не заметить меня, если я перелезу через изгородь в каком-нибудь другом месте, подальше от него».

Но Джайна и сама не верила, что это получится. Дракон был такой огромный, что, где бы она ни перелезла, обязательно наткнулась бы на него. К тому же он спит так чутко, что не даст ей даже подойти к изгороди.

Может быть, удастся залезть по стене каньона? Но она слишком гладкая и отвесная, да и Прокторы все время расхаживают наверху.

Вот бы угнать корабль и помчаться на нем домой!

Но вся беда в том, что она не знала, где находится. В какую сторону лететь? Где Манто Кодру? Может быть, корабль знает?

А может быть, и нет.

Может быть, лучше попытаться послать сообщение.

«Если я смогу выбраться отсюда, – думала она, – я разузнаю, как можно послать сообщение…»

Отверстие было еще совсем небольшое, но дрель уже нагрелась так, что Джайна едва могла держать ее в руках.

Она вздохнула. Добраться до замка оказалось не так легко, как она представляла вначале. Ей хотелось поговорить с Джесином. Ей хотелось применить свои способности, минуя контроль Хетрира. Тогда она смогла бы открыть дверь и выбраться отсюда.

«Может быть, я попробую сделать что-нибудь? – подумала она. – Ну, хоть самую малость».

Джайна представила молекулы воздуха вокруг себя. Она сосредоточилась на одной молекуле, представила ее в движении, все более ускоряющемся. И почувствовала ответ молекулы.

Власть Хетрира не реагировала. Джайна знала, что она была вокруг нее, она чувствовала ее внимание на расстоянии. Но власть Хетрира не заметила того легкого движения, которое сделала Джайна.

Она добавила еще одну молекулу, потом еще одну, понемногу увеличивая их число. Вскоре маленькая горсточка воздуха вибрировала, заряженная энергией Джайны. Ее тепло согрело холодную келью.

Воздух стал красным, потом желтым, осветив все углы комнаты.

Джайна радостно и облегченно засмеялась.

ГЛАВА 6

Хэн и его спутники шли по направлению к красивым, отливающим позолотой, зданиям. Туда же двигались толпы людей из самых разных миров. На мгновение Хэну показалось, что среди них мелькнула та девушка-призрак, которую он встретил в их гостеприимном куполе.

Над входом в комплекс красовалась каллиграфически выведенная надпись, содержавшая явно эзотерический смысл. Зеркальный фасад был испещрен причудливым золотым рисунком. Крылья здания, изогнутые полукругом, образовывали уютный внутренний дворик. Посетители собирались сначала снаружи, потом заходили в безмолвное пространство маленькими группами или поодиночке.

Ксаверри спокойно ждала, когда подойдет их очередь. Хэн проводил время, пытаясь определить, к каким мирам принадлежат те или иные посетители. Насчитав несколько дюжин известных ему миров, Хэн остановился, разглядывая тех, кто был ему совершенно незнаком.

Он легонько подтолкнул локтем Трипио.

– Как ты думаешь, откуда вот эти? – он не показал на них рукой, потому что большинство народов в Республике расценивало этот жест как признак невоспитанности, а только кивнул в сторону многогорбой массы, напоминающей морские водоросли. – И вообще, это группа или одна личность?

– Конечно, группа, сэр, – с готовностью ответил Трипио. – Они из четвертого мира звездной системы Маркби, в частности из – если я не ошибаюсь – Дзеффлиффл. Так сказать, с мелких морей маленького южного континента Один из этих покрытых листьями горбов вынул надутый мешок и прыснул из него жидкостью на себя и своих компаньонов. Несколько капель попало на Хэна. Он брезгливо стер их, но это оказалась соленая морская вода. Мокрые листья дзеффлиффлов отливали черным в золотом свете здания. Несколько листьев, порхая, упали на землю, где продолжали шевелиться и извиваться.

– А что ты скажешь об этих? – он показал на другую группу, состоящую из полдюжины массивных, чрезвычайно низких яйцевидных людей с короткими мощными ногами.

– Они, – сказал Трипио.

– Они что? – не понял Хэн. Трипио не ответил.

– Кто? – спросил Хэн.

– Я только что сказал вам, сэр, – ответил Трипио. – О, прошу прощения. Их язык звучит в частоте, находящейся ниже уровня вашего восприятия, поэтому их имя на вашем языке непроизносимо. Они живут в условиях чрезвычайно сильного земного притяжения.

– Они больны, – тихо сказал Люк.

– Да нет же, Мастер Люк, – терпеливо возразил Трипио. – Они говорят на языке, который обычное человеческое ухо не…

– Я не это имел в виду, – сказал Люк. – Я имел в виду, что здесь почти в каждой группе есть кто-то, кто болен или ранен.

Вглядевшись более пристально в знакомые ему типы, Хэн вскоре увидел, что Люк прав. Надо отдать должное его проницательности – ведь заранее он этого не знал – действительно, в той или иной группе кто-нибудь или держал на руках стонущего ребенка, или поддерживал слабого, изможденного родственника или товарища.

Хэн кивнул Люку в знак согласия с его наблюдениями.

«Люк уже не выглядит таким болезненным, каким был, когда мы вошли в купол, – подумал Хэн. – Что с ним происходит? Он ведь никогда не болеет…»

– Вы скоро все поймете, – сказала Ксаверри. Выражение лица ее было каким-то пугающим. – Наша очередь.

Она вошла во внутренний дворик. Хэн с Люком шагнули следом, Трипио двинулся за ними.

Их окружила тишина. Золотая каллиграфическая вязь, переливавшаяся по зеркальной поверхности стены, менялась, по мере того как они приближались,она двигалась и дополнялась, как будто кто-то продолжал ее выводить.

Во дворике они были одни. Тишина казалась зловещей. Хэн обернулся, не в силах справиться с ощущением, что все разом исчезли. Но это было не так – все они оставались на прежнем месте, толпясь у входа во дворик в ожидании своей очереди, возбужденно разговаривая между собой. Только их голосов совершенно не было слышно.

– Мастер Люк, – спросил Трипио. – Я не знаю, может быть, мне лучше остаться снаружи?

– Как тебе больше нравится, – сказала Ксаверри. – Но я здесь свой человек, и никому из нас ничего не угрожает.

– Угрожает? – спросил Хэн. – Минутку-минутку! Кто это сказал о какой-то угрозе?

– Никто, – улыбнулась Ксаверри. – Я сказала, что, раз вы со мной, вам ничего не угрожает.

– Но…

– Я имел в виду не опасность, – проговорил Трипио. – А возможность присутствия здесь таких… как я.

– Здесь принимают все формы существования, – отозвалась Ксаверри.

– Даже дройдов?

– Даже дройдов.

– Ах, вот как, – сказал Трипио. – Нечто необычное. Я бы сказал, передовое.

Они миновали арочный вход в конце дворика и спустились в самый настоящий сумасшедший дом.

Испытывавшая перед входом благоговейный трепет толпа внутри превратилась в сборище воющих, ноющих, стонущих и рыдающих просителей. Все взоры были устремлены к огромному золотому алтарю, возвышавшемуся над этой бурлящей массой.

– Вару, помоги нам! Вару, исцели моего ребенка! Исцели мою сестру! Защити моих братьев от проклятии, павшего на них!

Люк стиснул руку Хэна с такой силой, что тот оторопел.

– Эй, малыш…

– Смотри!-завороженно прошептал Люк. Алтарь шевелился. Хэн напрягся.

– Что-о? А это откуда, Трипио?

– Признаюсь, сэр, несмотря на мое знание всех миров Новой Республики и многих миров за ее пределами, мне незнакомо это существо.

– Это Вару, – сказала Ксаверри. Алтарь – существо – стал расти вверх, уменьшаясь в ширину. Он направил свое внимание на них.

– Подойди ко мне, Ксаверри.

Голос был густым, чистым и очень мягким. Он наполнял все огромное пространство театра. Ксаверри шагнула вперед, и толпа стала расступаться перед ней. Хэн пошел за ней, не думая ни о чем. Единственное, чего он хотел, – это то, чтобы она не подходила к этому странному существу одна. Люк отпустил его руку.

Подойдя к алтарю, Хэн смог получше разглядеть Вару. Это была сложная конструкция из гравированных золотых щитов. Но за щитами, просматриваемый с определенных углов зрения и при определенных движениях существа, виднелся кусок сырой, не покрытой кожей плоти. Жидкость – кровь? – сочилась сквозь массивные щиты, искрясь, стекала по ним и падала каплями и тонкими ручейками на помост, где собиралась в большую чашу. Кровь стекала с помоста и, застывая, образовывала сталактиты, которые почти касались пола аудитории. Ксаверри остановилась у края помоста.

– Ты нье одна, Ксаверри, – прошептал Вару.

– Я нье одна. Вару.

– Они желают исцелиться? – голос Вару был бесконечно усталым.

– Ньет, Вару. Я привела новых студентов учить твои откровения, постигать твою истину и познавать твою сущность. Для того, чтобы они посвятили себя тебе.

Хэн размышлял над странным акцентом. «Нье»… Чушь какая-то!

Вару вздохнул.

– Мнье очень приятна Только ты одна, Ксаверри, приньесла мнье подарок. Все другие берут мои дары – и я рад давать им! Но…

– Твоя щедрость – величайшее чудо Станции Крси. – сказала Ксаверри.

Никто не откликнулся на жалобу Вару, как будто шепот существа достигал только слуха Ксаверри и ее друзей. Хэн не слышал, как Вару разговаривал с кем-нибудь еще. Его слух улавливал только шепот Вару, адресованный Ксаверри.

«Неплохой трюк, – подумал Хэн. – Ведь это просто трюк, не так ли? Если… если это не то, что ищет Люк».

Он взглянул на Люка, но не смог определить, считает ли тот Вару Джедаем. Лицо Люка было напряженным и сосредоточенным, но проблесков радости на нем Хэн не заметил.

Золотые пластины Вару зашевелились, чувствительные и гладкие, как чешуя. Они сжались, и вены между ними тесно сплелись. Кровь обильно стекала вниз, образуя густой сверкающий слой на помосте.

Когда панцирь Вару сжался, существо еще больше вытянулось вверх. Хэн безуспешно пытался найти у него какие-нибудь явные органы зрения, слуха, обоняния или любые другие органы чувств. Для него было загадкой, каким местом Вару говорит.

«Может быть, он реагирует на нас тепловыми рецепторами, как змея? – подумал Хэн. – А может быть, он никак нас не воспринимает. Может быть, он вовсе не живой».

– Ты приньесла мнье новое создание, – сказал Вару, обращаясь к Ксаверри. – Я видел много людей раньше – о да, много людей, таких хрупких,но такого существа не видел.

Вару подался вперед. Засохшая кровь отвалилась, открывая новые золотые чешуйки.

– Как тебя зовут? Кто ты? Ксаверри вывела Трипио вперед.

– Это мой новый знакомый, Перпл-Три.

– Добро пожаловать, Перпл-Три, – сказал Вару.

– Благодарю вас, господин Вару, – сказал Трипио. – Я весьма польщен быть принятым вами.

– Меня зовут только Вару. Хотя некоторые называют меня «учитель». Это единственный титул, который я допускаю.

– Тогда я с удовольствием тоже буду его использовать, с вашего позволения, – сказал Трипио. – Я изучал много предметов во многих местах. Я являюсь экспертом по вопросу о взаимоотношениях между человеком и киборгом и свободно владею шестью миллионами форм общения. Я всегда восхищаюсь учителем, который несет эзотерическое знание.

Хэну уже надоело стоять возле Вару, вдыхая тепло и сырость его крови или как она там называется. Люк, напротив, как загипнотизированный, во все глаза смотрел на Вару.

– Расслабься, малыш, – тихо сказал Хэн. – Это всего лишь…

Ксаверри бросила на него короткий предупреждающий взгляд. Люк медленно повернулся и посмотрел на него ледяным, каким-то нечеловеческим взглядом, затем вновь устремил свое внимание на Вару. Пораженный, Хэн умолк, но мысленно закончил фразу: «Это надувательство». Пожалуй, самое изощренное из всех, какие бывают, но надувательство". Если судить по Люку и Оби ван Кеноби, то ни один Джедай не может вести себя так, как это существо, – а если Вару представляет Темную Сторону, Люк понял бы это.

Лучше всего было бы просто посмеяться над этим «феноменом».

– Ксаверри, почетная ученица, смогла ли ты изучить тексты, которые я дал тебе?

– Да, учитель.

Они опять заговорили на ломаном языке о каких-то чудовищных вещах вроде синергетики и квантовой кристаллизации. Надо отдать должное Ксаверри, она призналась Вару, что толком ничего в этой не смыслит, хотя и очень старалась разобраться.

Хану стало смертельно скучно.

Ксаверрм и Вару общались таким образом несколько минут, не обращая внимания на толпу, ее крики и мольбы о помощи. Этот вой начал действовать Хэну на нервы. Ему ужасно захотелось взобраться на помост и сказать всем присутствующим, чтобы они шли домой и вызвали нормального врача. Ему хотелось спросить Ксаверри, почему она так преувеличивает достоинства Вару. Его просто шокировало то, как она выражала свое почтение этому существу.

В старые добрые времена она никогда не поддалась бы на такую лажу. Она сама могла провести кого угодно.

Неужели она верит во всю эту чепуху, которую несет Вару? Если да, то, выходит, она изменилась не только внешне – Ксаверри стада совсем другим человеком. Если нет – то какого черта они здесь делают?

Трипио следил за беседой Ксаверри и Вару молча, не вмешиваясь со своими комментариями, что было для него не характерна Хэн нахмурился. Выражение лица Трипио было невозможно прочитать, но все же редко можно было ошибиться относительно того, что дройд думает по тому или иному поводу. Во-первых, Трипио и сам с готовностью выкладывал все, что приходило ему на ум. Ну а если он пытался лицемерить, то это было шито белыми нитками. В искусстве дипломатии Трипио покорял изысканностью своих манер, но лжец он был никудышный – пожалуй, самый никудышный из всех, с кем Хэну приходилось встречаться.

С другой стороны, многие люди считают весьма приятным занятием иногда немножко приврать, чтобы потешить свое самолюбие. Трипио был как– раз мастером по этой части.

Люк смотрел и слушал все с тем же застывшим и напряженным выражением, которое появилось на его лице, как только он увидел Вару. Реакция Люка беспокоила Хэна больше всего.

Вару закончил философскую лекцию о состоянии Вселенной.

– А теперь, – сказал он, всем своим видом показывая разочарование, – я не могу больше позволить себе удовольствие продолжать столь поучительную беседу.

Ксаверри приложила руку к одной из золотых чешуек Вару. Она закрыла глаза и как будто погрузилась в забытье. По ее руке текли розовые струйки. Люк шагнул к ней с поднятой рукой. Хэн схватил его, пытаясь удержать, но тот с рычанием обернулся на нега Отшатнувшись и крепко выругавшись, Хэн едва не выпустил руку Люка. Он мечтал вырваться на улицу и выташить с собою шурина.

– Не будь дураком! – яростно прошептал Хэн. – И не возлагай больших надежд на пятиминутное знакомство с этим чудом.

Люк посмотрел на пальцы Хэна, впившиеся в его руку, потом посмотрел на него отсутствующим взглядом, – и вдруг Хэн почувствовал, что держит воздух, а не руку Люка.

– Ты прав, – сказал Люк и отвернулся, вновь обратив свое внимание на Ксаверри и Вару. – Ненавижу, когда ты так делаешь, – пробормотал Хэн.

Ксаверри отошла от Вару. Отпечаток ее руки сначала был отчетливо виден, затем постепенно исчез с поверхности золотой чешуйки.

Она поклонилась Вару, но Существо уже не обращало на нее внимания. Хэн почувствовал облегчение, и моральное, и физическое, как будто ему удалось освободиться из-под тяжелого давящего пресса.

Ксаверри медленно побрела к выходу, и тут же бурлящая толпа с воплями начала подступать к Вару. Вдруг ноги Ксаверри подкосились, и она чуть не рухнула на пол, – Хэн едва успел подхватить ее. Он никогда не видел Ксаверри слабой – все те годы, что он ее знал, она не проявляла ни малейшей слабости даже тогда, когда испытывала сильную боль или усталость. Хэн всегда восхищался ее мужеством.

Он обнял ее и почувствовал, как сильно она дрожит. Хэн начал решительно пробираться сквозь безумную толпу, крепко держа Ксаверри за руку, Люк и Трипио присоединились к ним. Добравшись, наконец, до двери, Хэн уже собрался распахнуть ее ударом ноги, но Ксаверри неожиданно вырвала руку и спокойно посмотрела на него.

– Мы останемся здесь, – сказала она. – Я в полном порядке. Разговор с Вару подействовал на меня только на короткое время. Вы должны увидеть всю церемонию. Должны.

– Подействовал на короткое время? – рявкнул Хэн. – Да ты чуть не упала. Ты чуть не… Все, пошли отсюда!

Но Ксаверри действительно выглядела вполне спокойной и уравновешенной. Прежней Ксаверри.

– Вы должны все увидеть, – повторила она.

– Она права, – сказал Люк. – Мы ведь для этого сюда и пришли.

– Ну ладно, – сквозь зубы процедил Хэн.

«Все это – сплошное надувательство, – подумал он. – Вранье! Но вранье тоже может быть опасным».

Они отошли от двери и нашли свободное местечко, откуда можно было видеть весь амфитеатр. Пол вибрировал, страждущие лезли вперед, но одной плотно спаянной группе все же удалось стать первой – они прорвались к самому помосту, и на них обрушилось долгожданное внимание Вару. Это были те самые существа, напоминающие морские водоросли, из мира Дзеффлиффл. Они держали на руках своего больного родственника – Хэн заметил, что он был намного бледнее своих желто-зеленых спутников.

– Желаешь ли ты, чтобы я исцелил тебя, проситель? – шепот Вару эхом пронесся по всему залу.

Больной дзеффлиффл грустно зашелестел листьями.

– Он сказал – я доверяюсь вам, Вару, и знаю, что вы исцелите меня, – перевел Трипио.

«Бред какой-то, – подумал Хэн. – И это называется отпуск!»

– Тогда я помогу тебе, – величественно произнес Вару.

В аудитории воцарилась тишина. Все внимание было сосредоточено на Вару и его пациенте.

Алтарь изменил свою форму. Он накрыл больного своей золотой чешуей. Воцарилась жуткая пауза.

Хэн изнемогал.

«Какого черта ты притащила меня сюда, Ксаверри? – думал он. – Ты что, еще раз хочешь проверить меня в экстремальных обстоятельствах?»

Золотая чешуя Вару шевелилась, проделывая какие-то операции над больным. Кровь – или гной? – обильно текла наружу. Хэн невольно обратил внимание, что ручейки этой крови создавали изысканный каллиграфический рисунок, похожий на тот, что был на фасаде здания.

Группа дзеффлиффлов лежала у подножия постамента, напоминая морское дно после отлива. В аудитории царило гробовое молчание. Все склонились в глубоком поклоне Вару. Даже Ксаверри – Хэн помнил, что она никогда никому не кланялась, – сейчас застыла в позе величайшего почтения к этому странному существу.

Вдруг чешуя яростно задрожала, по аудитории пронесся трепет, и Хэн с досадой почувствовал, что почти поддается общему настроению. Он не мог избавиться от ощущения, что его завораживают манипуляции Вару.

Люк, не дыша, во все глаза смотрел на происходящее.

Чешуя стала отползать, обнажая представителя дзеффлиффлов, который уже приобрел характерный для них желто-зеленый оттенок. Вся группа лежала у ног Вару.

Неожиданно они зашевелились, издавая возбужденные звуки.

– Они говорят, – прошептал Трипио, – что их родственник вырвался из лап смерти.

– И сейчас мы все упадем к ногам Вару в знак благодарности, – язвительно заметил Хэн.

– Нет, сэр, – сказал Трипио. – Вару не требует никакой благодарности. Все, находящиеся здесь, рассматривают его как благодетеля. И не приносят ему никакого вознаграждения.

Хэн презрительно пожал плечами.

– Еще как приносят, – сказал он. – Может быть, не в виде денег. Скорее всего, это даже нечто большее. Во всяком случае, я от этого смертельно устал.

Ксаверри внезапно развернулась и выскользнула за дверь. Хэн на секунду опешил, потом рванулся за ней. Ощутив с благодарностью тишину и прохладу внутреннего дворика, он догнал Ксаверри и развернул ее лицом к себе:

– Ксаверри!..

Она вырвалась с поразившей его легкостью, спокойно прошла через арку, отделявшую внутренний двор от внешнего мира, и только потом обернулась и посмотрела на Хэна.

– Никогда ничего не говори внутри двора. Никогда.

– Ладно, виноват, я согласен, только давай побыстрее уберемся отсюда! Перед ними возник Трипио.

– Мастер Хэн, госпожа Ксаверри, могу я чем-нибудь вам помочь?

– Нет! – огрызнулся Хэн. – Мы сами разберемся. Ты лучше посмотри, где там застрял Люк.

Трипио замер, обдумывая ответ.

Не дожидаясь его интеллектуальной экспансии, Хэн стремительно рванул назад, в одну секунду преодолев пространство внутреннего дворика. Распахнув дверь, он стал вглядываться в толпу, но из-за гула и мрака не мог ничего рассмотреть.

Люк стоял на том же месте, где они только что были. Молодой Рыцарь Джедай неотрывно смотрел на Вару, который принимал уже следующего страждущего.

– Пойдем! – сказал Хэн и, взяв Люка за руку, повел его к выходу.

Люк не сопротивлялся.

Ксаверри не стала их ждать и пошла к выходу из купола. Трипио сначала поспешил за ней, потом повернулся и пошел навстречу Хэну и Люку.

– Она не будет нас ждать, мастер Хэн, – сказал он. – Я просил ее, но…

– Ты слишком много беспокоишься Перпл-Три, – сказал Хэн. – Все в порядке.

Хэн не отпускал руку Люка, пока они не догнали Ксаверри. Люк был довольно пассивен и не делал никаких попыток вырваться. Он смотрел впереди себя отсутствующим взглядом и, казалось, ничего не соображал.

– Люк! Встряхнись! Что с тобой? – Хэн посмотрел на Ксаверри, которая шла, не оборачиваясь. – Ксаверри, подожди!

Она раздраженно пожала плечами.

Люк остановился и поднял голову.

– Что с тобой? – крикнул Хэн. – Неужели ты считаешь, что Вару – один из тех, кого ты ищешь? Неужели он Джедай?

– Нет, – сказал Люк. – Не думаю… не знаю. Он уставился отрешенным взглядом в пространство.

– Я не знаю, к т о он. Если бы он был Мастером Джедаем, я бы почувствовал это. Но я ничего не чувствую. Ничего.

– Но ведь это все равно какое-то проявление Силы? – спросил Хэн. – Ведь что-то в этом есть?

Честно говоря, ему было наплевать на любые проявления Силы со стороны Вару. Но его очень беспокоил Люк.

– Я уверен, что узнал бы Силу, – Люк сделал глубокий выдох и посмотрел Хэну в глаза. – Но я почувствовал– что-то другое.

Он вдруг улыбнулся, и его улыбка напомнила Хэну улыбку призрака.

– Но это было занятно, – пробормотал Люк. – Разве нет?

Ксаверри неслышно подошла к ним и взяла Люка за руку.

– Каждый раз, когда я вижу, что делает Вару, я не верю ему, – сказала она. – Но я должна верить.

– А я вообще ему не верю, – сказал Хэн. – Я даже не верю в его существование. Меня ни капельки не убедила эта история с исцелением дзеффлиффла. По-моему, они все это сами придумали.

– Но, сэр, – вмешался Трипио. – Невозможно было так сыграть. Его родственники очень искренне радовались исцелению.

– Ну, значит, Вару им хорошо заплатил, – Хэн сунул руки в карманы и посмотрел в сторону камней, всем своим видом показывая, что ему надоела эта дискуссия и он хочет только одного – как можно скорее уйти отсюда. -

– Мало вероятно, сэр, – продолжал талдычить Трипио. – Это никак не вяжется с тем, что происходила Все было очень естественно.

– Ну так, значит, этот мнимый больной был подсадной уткой! – крикнул он, не в силах больше себя сдерживать. – И долго тренировался, чтобы все выглядело естественно. А может быть, это вообще был какой-то специальный аппарат, запрограммированный на определенные операции?

Ксаверри смотрела в землю, потом подняла глаза на Хэна.

– А как ты думаешь, я сошла с ума? – ледяным голосом произнесла она. Но это только подстегнуло его.

– Да, что-то в этом роде, – таким же ледяным голосом ответил Хэн.

– Ты серьезно? – Ксаверри окинула его небрежным взглядом и приняла боевую стойку. – Я, Ксаверри, непревзойденный мастер фальсификации в старой Империи! Я, Ксаверри, которую еще никому не удалось одурачить!

– Да ладно тебе, – устало сказал Хэн. – Мы все изменились. Я, как был, остался дурак дураком, но зато ты превратилась в само совершенство.

– Нет, – печальным голосом сказала Ксаверри.

Люк смотрел отсутствующим взглядом сквозь арочный вход.

Хэн напрягся, опасаясь, что Люк стремится обратно, к Вару.

– И все-таки тут что-то есть, – сказал Люк.

– Но ведь не Джедай?

– Но и не вранье, как ты думаешь.

– Люк прав, – сказала Ксаверри.

– Прекрасно! – воскликнул Хэн. – Тогда оставьте меня в покое. Новая Республика провозгласила невмешательство в религиозные культы. Вы можете делать все, что хотите, но только при чем тут я?

Он решительно пошел вперед, не разбирая дороги.

– Хэн! – криккул Люк. – Что ты собираешься делать?