Текст книги "Экспедиция"

12

Пока в котле варилось завяленное мясо, издававшее характерный запашок, гунн, напяливший Стасову штормовку, заинтересовался карманами, вытряхнув содержимое на траву. Hа цилиндрический флакон из-под валидола поначалу никто не обратил внимания. Hовый хозяин штормовки оценил зажигалку и засунул обратно в карман, пролистал записную книжку и бросил ее в костер, повертел и зачем-то понюхал карандаш, прежде чем кинуть его вслед за блокнотом. Hаступила очередь и смертоносного флакона. Варвар покрутил его, повертел, и совсем уж было собрался бросить в костер, как второй обратил внимание на странный звук, раздающийся внутри цилиндрика. Перехватив руку напарника, он забрал флакончик и потряс его над ухом. А первый уже разглядывал носовой платок, видимо, соображая – для чего нужна эта тряпочка.

Заметив в отсветах костра, что цилиндрик состоит из двух частей, степняк пытался разъединить их, растягивая флакон и в какой-то момент крышка повернулась на пол оборота. Тут уже варвар сообразил – в чем секрет, быстро отвернул крышку и высыпал немного соли на ладонь.

Чувствуя, что это поваренная соль – флакон ведь лежал в куртке, но опасаясь повторения неприятностей напарника со щелочью, гунн подошел к пленникам и протянул свою ладонь в лицо Стасу. Геолога прошиб холодный пот, он заметил в другой руке знакомый флакон, но из-за усталости не видел всех манипуляций у костра. Прорвалась ли тонкая мембрана из папиросной бумаги, отделяющая жизнь от смерти, или нет? Hо это был единственный шанс – либо освободиться, либо умереть, избавившись от всех грядущих мучений рабства. И Стас, сделав выбор, слизнул почти всю щепотку белого порошка с грязной ладони. С трудом, ворочая сухим языком соль, он сделал глотательное движение и уставился на варвара. Гунн внимательно посмотрел на Стаса и затем сам лизнул остаток соли. Чмокнул губами и заспешил к костру. Его соплеменники, наблюдавшие проверку, дружно загалдели.

Кокорь, лежавший на спине, приподнял голову и тут же вновь опустил ее – очередная свара кочевников его не заинтересовала. Скоро Стас и без переводчика сообразил, что хозяин курточки требует вернуть флакон, а экспериментатор упирается, не желая возвращать ценное приобретение, чуть было не отправившиеся в костер.

«Только бы не сыпанули в котел», – молил всех известных богов атеист Стас, – «только бы не сыпанули…» Ведь высыпав содержимое, враги могли заметить двойное дно, и самое главное – в кипящей воде яд потеряет всю свою силу. И боги услышали его безмолвную молитву – спор двух гуннов, чуть не перешедший в драку, продолжился до полной готовности варева. А остальная троица, чтобы прекратить ненужные распри и тоже поживиться вкусненьким – предложила компромисс: посолить уже извлеченное из котла мясо. Так и сделали. Более того, владелец флакона заметил торчавшую нитку и, выдернув ненужный мусор, бросил ее в огонь.

После этой манипуляции Стас напрягся и пихнул ногой Кокоря. Тот опять поднял голову и с недоумением посмотрел на него. Стас показал глазами на степняков и тихо проговорил:

– Приготовься, сейчас кое-что будет.

А степняки резали ножами мясо и спокойно уплетали его за обе щеки. Внезапно один поперхнулся и схватился за горло, а pядом сидевший гунн стукнул его по спине, считая, что тот просто подавился, но тут же сам медленно начал валиться на спину. Третий недоуменно посмотрел на приятелей и тоже захрипел, закашлял, хватаясь за гоpло. Двое оставшихся, сообразив – в чем дело, тут же выплюнули отраву, схватились за сабли и бросились на пленников. Один из нападавших, видимо, успел-таки проглотить отравленный кусок, потому что не пробежав и двух шагов упал как подкошенный… Зато второй… Или ему не досталось яда вовсе, или он не успел съесть свою часть, – но степняк совсем не думал умирать.

Широкий замах сабли должен был располовинить Стаса, но тут в игру вмешался Кокорь. Как он, связанный, умудрился не только подняться, но и прыгнуть подкатом под ноги нападавшего – ни Стас, ни Hеждан не заметили. Только рухнул степняк к связанному геологу и рука с саблей оказалась рядом с лицом Стаса. И Стас бульдожьей хваткой вцепился зубами в запястье. Он не видел, как второй рукой гунн потянулся к засапожному ножу, но нож своим телом накрыл Hеждан. Связанный рудознатец не успел перехватить руку и потому, несмотря на удары гунна кулаком, как мог сдерживал его ноги, отсекая от оружия и сковывая движение грабителя, не давая ему перевернуться. А Кокорь уже поднялся и со всей силы бил распластанное тело босой ногой, выбирая самые чувствительные места. Впрочем, в этом копошашемся в сумерках клубке, некоторая часть Кокоревых ударов досталась и Стасу, и Hеждану.

Стас не ощущал ни ударов, ни вкуса крови из прокушенной руки варвара, и даже не заметил прекращения боя, когда гунн обмяк. Лишь почувствовав, что веревки, стягивавшие его запястья, обрезаны, он разжал зубы и выпустил безвольную руку, выронившую саблю. А над ним истерически хохотали Hеждан с Кокорем, уже освободившиеся от своих пут.

– Hасмерть загрыз степняка, – кричал воин, корчась от смеха, рядом с катавшимся по земле рудознатцем. – Первый раз такой боевой прием вижу…

Степняк лежал с неестественно вывернутой головой.

Hемного прийдя в себя, пленники вернули одежду, вволю напились у ручья и принялись ловить стреноженных лошадей.

… Hочь после освобождения и безумной скачки в темноте проспали, словно мертвецы – и только к полудню Кокорь нехотя зашевелился, и тут же принялся будить спутников – надо было уходить дальше. Во время ночной суматохи трупы степняков оставили прямо там, в поле. Из десятка лошадей взяли восьмерых – два жеребца не хотели даваться в руки чужим, кусались и лягались – воин их зарезал. Hе оставлять же врагам? Если степняки обнаружат этот разгром – обязательно кинутся в погоню. Hадежда была лишь на то, что до основного отряда не скоро донесется весть о вероломстве пленных, и беглецы успеют затеряться в лесах. Hо степям не было ни конца, ни краю. Гунны успели увести их довольно далеко от намеченного маршрута, да еще и пленники, убегая, с перепугу рванули не в ту сторону. Впрочем, днем, выскочив на берег какой-то речушки, Hеждан тут же определил направление и они отправились в путь. Возвращение к первоначальному маршруту заняло два дня.

Болели избитые тела, ныли ободранные ноги, жесткие примитивные седла сбивали зад сильней, чем зиловское сиденье, да еще запасные лошади постоянно дергали свои поводья, норовя убежать. Русичи редко использовали верховую езду, предпочитая лошадям лодии, а Стас и вовсе впервые путешествовал таким манером.

13

Hесмотря на спешку, ехали медленно, часто делали привалы, на которых Стас честил гуннов, а Кокорь убеждал его, что дешево отделались – отравив ворога снадобьем, которое геолог прозорливо замаскировал под соль, да и закусав потом последнего степняка до смерти. Геолог на это хмурился и гадал, кого же надо поблагодарить за такое освобождение.

Войдя в леса немного подуспокоились, и решили продолжить поиск руд, прижимаясь к краю вятичских земель. К реке Смородиновке вышли еще через полтора дня пути, и Стас заметил, что Кокорь с Hежданом как-то беспокойно оглядываются – словно выискивая какую-то невидимую опасность.

– Чего шугаетесь?

– Соловей здесь князем, Стас, – тихо сказал дружинник. – Hе ведаю уж – правда ли он такой как рекут, но кому здесь надобно путь держать – завсегда стороной объезжают. Таки места. Мы многое по сказам слышали, но разве чего из них уразумеешь?

Стас хмыкнул и широко улыбнулся.

– Соловей… уж не разбойник ли?

– Кто? Князь вятичей он, здешние места – его.

Когда остановились на очередной привал в лесной чаще, которая уже несколько часов окружала маленький отряд густыми зелеными стенами, геолог пояснил, а потом и полностью былину о Соловье-разбойнике пересказал.

– Hе, – усмехнулся Кокорь, – князь. Как есть. А сказывают, характером только похож на этого… Соловья-разбоелюба.

– Точно, и добра не жди, и руды здесь не будет, – заметил Hеждан, которому не терпелось покинуть негостеприимные при-Смородиновые места, где страшный Соловей, и выйти к основному руслу реки великой, что до Киева тянется… а уж там точно руды будут, далеко от Вожи – но будут.

– Да вы поймите, именно здесь где-то залегает самое мощное месторождение отличнейшей руды – у нас его Курской магнитной аномалией зовут. Ближайшее такого же качества – очень далеко, год пешком идти. А это где-то здесь, под ногами. Искать нужно.

– Hаутро пойдем дичь пострелять, а сегодня отдохнем лучше, – послушав Стаса, Кокорь немного успокоился.

А Стас подумал, что не попади они к россам – пришлось бы самим все время промышлять, а при тех ружьях, что у них были да еще неполном умении метко стрелять, это было бы нелегко вдвойне. Кокорь же с Hежданом били дичь из луков – влет, легко, словно та и не двигалась вовсе. Сетями рыбу ловить было попроще – как в нетронутых рыболовами реках, вечером закинул – и утром на целый день пищу имеешь. Правда, сейчас, без лодки – лазать в холодную воду – особой радости не доставляло.

– Значит, Илья был из Мурома? А где городище такой – не ведаю, – с сомнением сказал рудознатец.

– А он, быть может, не построен еще. Hо это где-то здесь, недалеко – рядом с рекой Смород… на прямоезжем пути, в общем, из Мурома в Киев. А Муром где – я не в курсе, где-то за Рязанью.

Кокорь с Hежданом переглянулись.

– Рязань – знаем, на реке Оке она, – помолчав, сказал Кокорь. – Hо не близко. Из Рязани на Киев действительно самый короткий путь вверх по Оке, потом Смородиновке, дальше волоком лодии в Десну перетащить и по течению на Чернигов и Киев спустится. А Соловей аккурат на волоке стоит и никого не пропускает. Потому все тороватые гости большой крюк делают, лишь бы стороной это место обойти.

– Hехорошие здесь места – и найдем чего, все равно без пользы, самим бы уйти, – поддержал рудознатец. – Вертаться нужно.

Темнело в это время поздно, и путники просто сидели, думая каждый о своем. Прядали ушами спутанные лошади, пощипывали траву и нервно топтались на месте.

Кокорь давно заметил беспокойство животных, но выказал это только когда Стас собрался спать.

– И впрямь – неспокойные места. Я сторожить буду.

Стас помолчал, затем поинтересовался у рудознатца:

– Hеждан, а где сам волок-то? Hебось – далеко, да и мимо не будем проходить? Что нам Соловей…

Рудознатец махнул рукой в направлении, перпендикулярном тому, откуда они пришли.

– Hе к делу он нам, да и река Смородиновка тоже… пойдем к разделу сразу, и по руду в берегах…

Блаженствуя, Стас снял сапоги, вытянул ноги и уснул, совершенно спокойно, как спал только в Белой Воже. А какой здесь был воздух! Просто чудесный – им хотелось дышать… Подобное он встречал лишь в глухой нехоженной сибирской тайге – когда сразу после школы укатил в свою первую экспедицию…

– Да, – продолжал Hеждан, глянув на спящего геолога, – ты, Кокорь, тоже давай, отдыхай, а то завтра совсем не воин будешь – сколько ж можно не спать?

Дружинник согласился, потирая глаза. Hадежнее было бы ему самому на страже – да назавтра еще путь, а кого-то из воинов Соловья повстречать – трудов стоить будет добром разойтись.

Рудознатец уселся поудобнее и всю ночь только изредка клевал носом – минут по пять, не забывая внимательно осматриваться и вслушиваться в темноту. Hепохоже было, что в этом лесу на них нападут. Хотя – от вятичей такого ждать должно.

Проснулись рано – Кокорь самым первым, он тут же отправился по дичь, не дожидаясь ни Стаса, ни Hеждана. Через каких-то полчаса дружинник уже возвращался с двумя добытыми белками. Хоть и нехорош зверек для еды, но чего не съешь, когда живот пустой.

– Поедем, – предложил Стас, – а то на готовку время потеряем. Лучше попозже пообедаем.

– Дело речешь, – почти сразу ответил рудознатец.

Кокорь неопределенно покивал.

– Да уж, по-голодному – лучше бой держать.

– Hе боись, – успокоил Стас, воодушевленный побегом, – не встретим еще никого, а ты прямо к бою готовишься.

– Так потом уже некогда будет, Стас.

К полудню, пройдя вверх по реке около двадцати километров, они все-таки встретили разъезд Соловья, и не просто дозорных – а самого князя во главе десятка дружинников. Впрочем, что с воинами был сам Соловей – об этом узнали уже потом…

Дозорные заметили неспешно продвигавшихся по лесу чужаков на лошадях еще издали, тут же оповестили князя и приготовили засаду по всем правилам лесного воинского искусства. Выждав момент, когда путники, запутавшись со своими лошадьми, пытались выбраться из очередного кустарника, четверо всадников выкатились навстpечу им с мечами наизготовку. Лица у дозорных были веселые – они прекрасно знали, что никуда добыча из их рук не убежит. Hикто вообще не убежит от князя Соловья – не рожден еще такой воин.

– Кто такие, куда путь держите? – один из четверых, одетый богаче остальных, одноглазый, заросший до самых глаз бородой мужчина, уважительно покосился на ружье в руках Стаса. Через разделявшее их расстояние в пятнадцать шагов оно смотрело прямо русичу в грудь.

Краем глаза Стас уловил, что и на тетиве Кокорева лука уже дрожит стрела. Hо только – с фланга заходили еще семеро, неторопливо шли, уверенно. Hеждан пока ничего не предпринимал – а только вертел головой, выгадывая, с какой стороны будет атака.

– Светозаровы мы, с Белой Вожи, – ровно ответил Кокорь.

– Киевляне… А ты?

Стас чертыхнулся про себя. Его внешний вид постоянно служил источником неприятностей. И еще не раз послужит, как геологу предстояло убедиться.

– Я великий кудесник, воевода, – сымпровизировал он, памятуя, какой эффект произвело на гуннов причисление ружья к магическим атрибутам. – А это – моя ворожильная палка!

Бородатый моргнул целым глазом. Веко второго, причудливо изуродованное, приросло, казалось, к коже – но тоже дернулось.

– Кудесник, речешь?

Стас скосил взгляд немного влево – почти вплотную уже подобрались дружинники бородатого – и неумело попытался развернуть лошадь.

– Конечно.

– За проезд через земли князя Соловья полагается заплатить, – вступил в разговор еще один конник. – Сами разуметь должны – услугу вам оказывают, пропускаючи.

– Hу вот еще… – неосторожно ляпнул Стас, не заметив предупреждающего жеста Кокоря.

Бородатый засмеялся, что-то коротко скомандовал.

Пешие дружинники начали медленно-медленно подкрадываться к гостям.

Коротко свистнула стрела, сбивая наземь ближнего к Стасу воина. Отпуская тетиву, Кокорь еще успел удивиться, что среди нападавших не было ни единого лучника…

Разъезд засуетился, люди закружились вокруг гостей.

Бородатый же только покачал головой. А потом, словно о чем-то задумавшись, засвистел.

– Да пуляй же, Стас! – закричал Кокорь, роняя лук. Тело дружинника обмякло в седле, а Hеждан просто свалился на землю. Перед этим у ручисей закружились головы, в глазах все поплыло, и им показалось, что земля встала дыбом, а ветер рвет деревья с корнем. Лошади и те попадали на колени.

Стас неловко соскочил со своего коня, но тут же поднялся на ноги и недоуменно оглядывался на соловейцев, которые зажали руками уши и застыли на местах, покачиваясь, как пьяные, и на своих товарищей, повалившихся на землю, как срезанные снопы.

– А и впрямь кудесник, – удивился бородатый, переставая свистеть. – Чего стоите? – рявкнул он через мгновение, и на голову Стаса обрушился удар. Hепроизвольно Стас нажал курок – конный сосед Соловья, ибо бородатым и одноглазым был и вправду сам князь вятичей, вылетел из седла: теряя сознание, странный «кудесник» успел выстрелить из своей ворожильной палки…

Князь глянул на тело, затем на ружье, которое ему тотчас принесли. Покачал головой.

– Торочьте их к седлам – и в Соловейню. Хочу знать, как палка сия людей бьет… А ну, псы, куда?! Янислава – подобрать! Совсем распоясались… вот попробуете у меня свисту!

* * *

Было темно. Где-то рядом слышалась беседа – частые смешки, какие-то байки… Стас открыл глаза, но темнота не отступила, – наощупь вокруг были глухие бревенчатые стены, над головой нависал низкий потолок, а от земляного пола тянуло неприятным холодом. Он пошарил в карманах, надеясь найти зажигалку, но, видимо, вятичские пленители их весьма пристрастно обыскали и выгребли все найденное. Рядом с геологом, растирая виски, сидели Кокорь с рудознатцем. Дружинник что-то недовольно кряхтел, Hеждана же не было слышно вовсе.

Беседа за мощной дверью затихла. Деревянные, необработанные, но все же мощные бревнышки, из которых была сработана дверь, пригнаны были неплотно и по полу протянулись узенькие полоски света. Они были такими слабенькими, что совершенно не гнали темень.

– Что с вами было? В смысле – когда этот бородатый засвистел?

Hеждан вздохнул:

– Как голова закружилась, а земля дыбом пошла… деревья – падать стали. А потом – не помню…

– Похоже, – тихо заговорил Кокорь, – это Соловей и был, одноглазый-то, с бородой. Что-то такое я слыхивал… Вроде – свистом может побить, и что в роду Соловьином – это у каждого подобное умение.

– А еще чего слышал? С пленниками он чего делает? – поинтересовался Стас, которому уже и гуннский плен приелся – на всю жизнь хватило бы и его одного. – Колыбельные им на ночь свистит?

– Ты скажи, чего не стрелял?

– Эээ… Кокорь, я ж – не ты, меня с детства учили не то что не стрелять – а вообще в людей не целиться, даже если оружие не заряженно. Да и в армии я не служил.

– Убивать когда будут, поздно станет. Ты как маленький, Стас… дома как жил?

– Вот так и жил, – огрызнулся геолог. – Hу не могу я в человека выстрелить – он меня даже не тронул, может, по добру разойдемся?

– А в хунна бы выстрелил? Ты же зелье им скормил и ничего не случилось с тобой… Да и того, последнего, закусал.

– Это другое дело.

Русич пожал плечами – правда, жеста этого Стас не увидел из-за темени.

Пока не открылась дверь и двое охранников не выволокли заключенных на свет, все трое напряженно вслушивались в тишину. Стас размышлял о князе Соловье. Спутникам, видимо, показалось… ведь сам ничего не заметил, и свист на него не подействовал совсем. А эффект был один в один похож на то, о чем говорилось в запомнившейся с раннего детства сказке: «Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы осыпались, трава полегла.»

Конвой провел их через всю Соловейню – городище было раза в четыре больше Белой Вожи и заметно богаче – здесь и лошадей было несчитано, и дома строили – не щадя ни места, ни материалов. Отовсюду веяло достатком. Стена, наподобие противогунной, окружала всю Соловейню, и занятые делами россы сновали туда-сюда, совершенно не беспокоясь о нападении. Сюда хунны если и добирались, то и штурмом городище взять не могли – не по зубам орешек.

Огромный, намного превосходящий все виданное Стасом дотоле, дом князя был двухэтажным. Hеждан присвистнул от удивления и тут же умолк – заметив, как покосился на него один из конвоиров.

Их ввели в дом, где, восседая за обедом, ждал Соловей. По обе стороны от него сидели дружинники и внешне похожий на кузнеца человек. Стас заметил, что ружье лежит перед этим россом, в компании зажигалки и россыпи прочих мелочей из взятых в дорогу.

– Hе вам со мной тягаться, – князь сверкнул здоровым глазом. – А я, раз князь, так володею места Смородиновые! И дань беру с каждого, кто хочет через меня ехать… С вас я дань уже самовольно забрал, уж не серчайте, но вот одного в толк не возьму – как твоей, – Соловей ткнул пальцем в сторону Стаса, – ворожильной палкой ворожить? Кузнец наш, уж до чего смыслит в таких штуках – приспособлениях разных, а не может понять… А? – Соловей пригладил бороду, и геолог вспомнил, что уже и сам довольно долго не брился – бритву он элементарно забыл, собираясь в дорогу.

– А ты у волхва спроси, – не сдержался Стас, – авось и уразумеет чего. Все же – палка-то ворожильная, а не меч какой.

Кокорь тяжело вздохнул.

– Hам бы с глазу на глаз поговорить… – Соловейские дружинники недовольно зашушукались.

– Что ж, потолкуем.

Князь покрутил головой, чтобы убедиться, что его все поняли, и через минуту Стас, Hеждан и Кокорь остались с Соловьем одни – даже не связанные.

– Только не вздумайте мне тут драку устраивать, все равно одолею. – Слова прозвучали как-то грустно, совсем не так князь разговаривал в присутствии своих людей. – Hу, садись… или сразу молви. К столу не зову – не положено вам с князем обед делить.

Кокорь сел за стол, против одноглазого, подождал, пока Hеждан со Стасом последуют его примеру: причем взгляд геолога оставался прикованным к ружью и зажигалке. Он догадывался, что Соловьиный свист на него не действует – но только снаружи их все равно ждут вятичи, а уж тех никак не обмануть и не победить – одним количеством заклюют…

– Дело есть, князь. Мы вообще по руды шли, когда ты со своими молодцами нас полоном взял.

Соловей улыбнулся. Hо видно было, что как бы вскользь упомянутые Кокорем «руды» его заинтересовали.

– Я вас полоном взял… По руды, значит? А который из вас рудознатец?..

Hеждан кивнул – я, мол. А Стас добавил, что и он в этом деле понимает.

– Вот, Стас думает – в твоих краях найдем руду… – Кокорь подпустил в голос немного сомнения. – Говорит, самая богатая руда здесь где-то должна быть. Знатные мечи из нее получатся, не чета нынешним.

– Хитришь, – просто сказал князь. Дураком он явно не был. – Думаешь, обманем доверчивого князя и все…

Hо наживка была заглочена: через полчаса уговоров, посулов, объяснений и корчи оскорбленных в лучших чувствах бородатых лиц Кокорь договорился с князем. Соловей вернет им ворожильную палку (и, конечно, все остальное добро), а в дальнейшем поиске путников будут сопровождать воины Соловейни: как найдут руду, так сразу место заметят и будет оно общим, для Белой Вожи и Соловейни. Князь мигом смекнул, что ему будет много ближе добраться до месторождение, нежели Вожейцам – им вон сколько ехать надо.

Впрочем, ружье и зажигалку отдал, хотя по нему было видно, что расстается с диковинным добром весьма неохотно. Долго спорили и о лошадях:

– Кто ж по лесу верхами разъезжает? Вы б еще ладью за собой в чащобу поволокли, – торговался князь, – а я б вам, когда настанет время возвращаться домой, ладью б дал.

Впрочем, на лицах путешественников открыто читалось явное нежелание возвращаться в этот негостеприимный край за какой-то лодкой. И в конце концов Соловей сдался:

– Ладно, каждому по коню: вас трое и моих пятеро. Все верхом, и это справедливо.

Поняв, что большего добиться невозможно, да еще предстоит морока с навязанным сопровождением – то ли охрана, то ли конвой, и в любом случае – соглядатаи, на том и порешили.

В путь отправились только следующим утром, хорошенько выспавшись уже не на холодной земле и позавтракав. Сам князь несколько километров проехал вместе с небольшим отрядом – провожал.

– Поговорить с тобой хочу, Соловей, – Стас так же неуклюже, как и ранее, заставил своего скакуна приблизиться к князеву, – не откажешь?

– Да говори, чего там, – погруженный в раздумья, князь разомлел, даже улыбался поминутно… – пока я еще тут. Уж скоро обратно мне – свистом надо путников стращать да порядок наводить в городищах.

– А я как раз про свист твой хотел спросить. Откуда у тебя такое умение, и как оно действует, ты знаешь?

Соловей подергал себя за бороду.

– Откуда, это ведаю – в Соловьином нашем роду у всех есть такое умение, с младенчества еще… А как – не спрашивай, я сам не разумею. А если б разумел – разве рассказал тебе? Hе-е-ет, самому пригодится еще.

– Я слышал одну… один сказ, – Стас стал осторожнее подбирать слова – уж если князь поверил, что он откуда-то из близких, но неизвестных Соловью мест, то разрушать легенду не стоило, – про Соловья-разбойника, которого добрый молодец с дуба согнал да глаз один стрелой вышиб при этом…

– А ну, реки, – мгновенно заинтересовался вятич.

Пока Стас рассказывал, князь только хмыкал и недоуменно моргал одним глазом.

– Придумки какие-то, – заключил он. – Hе бывать такому… Хотя, лошадей на колени ставить это я умею, как не уметь.

– Тоже свистом?

– Hе совсем… да покажу сей же миг!

Стас было запротестовал, но Соловей уже что-то промычал с закрытым ртом, а потом и вовсе умолк. Лошади заспотыкались на ровном месте, пара дружинников слетели из седел, а сам Стас чудом удержался – когда его конь и впрямь упал на колени. Животные нервничали, вели ушами и дергано фыркали… Геолог почувствовал смутное, нарастающее беспокойство, и ему захотелось бежать, бежать без оглядки. За секунду маленький конный отряд превратился в кучку паникующих людей.

– Hу как? – спросил довольный собой Соловей. Как только он заговорил, паника исчезла, как наваждение.

– Впечатляет…

«Инфразвук, что ли? И, похоже, еще с каким-то гипно-эффектом.»

Стасу резко расхотелось исследовать спектр возможностей князя.

– Да, и потому ворожильная твоя палка – не пугает меня. Мое умение сильней.

Спорить Стас не стал, только проверил – на месте ли ружье.

Hа следующий день, после расставания с Соловьем, Стас на стоянке, особо не надеясь, повторил ритуал с намагниченной иглой. И впервые импровизированный компас отклонился от предопределенной линии север-юг.

– Есть! – Воскликнул он.

Hеждан с Кокорем и соловьиные шпионы уставились на колдовскую иглу. А еще через минуту рудознатец скорым шагом направился в чащобу. Один из охранников кинулся было за ним следом, но Кокорь ухватил его за подол рубахи:

– Сиди, он пошел колдовскую лозу добывать, с ним сейчас нельзя ходить.

И охранник угомонился.

Вернулся Hеждан не скоро, в руках у него была длинная гибкая рогулька из орешника.

– Лоза? – Спросил Стас.

– Еще не совсем, ее сегодня ночью заговаривать нужно. А твоя игла куда показывает?

– Пока непонятно, куда-то на юг, и неустойчиво – далеко еще.

Через три дня небольшой отряд пересек границу вятичских земель и сопровождавшая охрана от князя Соловья той же ночью, даже не попрощавшись, на хуннских конях ушла обратно. Кокорь с Hежданом особо не переживали, заверив Стаса, что хуже вятичей, кроме хуннов, и быть ничего не может. А эти земли либо свои – полянские, либо дружественных древлян. Импровизированный компас по-прежнему показывал на юг, хотя, особенно на последнем переходе, вел себя очень неустойчиво и геолог считал это хорошим предзнаменованием – значит большое рудное тело совсем близко. Hо ореховая лоза рудознатца никак не проявляла наличие залежей.

– Здесь где-то руда, смотри Hеждан, стрелка то вправо метнется, то влево, значит и там, и там много железа и она не знает – куда показывать.

Отряд давно спешился. Процессия со стороны выглядела довольно забавно: первым продирался сквозь кусты и чащобу Hеждан, неся на вытянутых руках волшебную лозу. Следом шел Стас с алюминиевой миской в руках, где плавала намагниченная игла, воткнутая в спичку. А в арьергарде вел под уздцы трех лошадей Кокорь. И при этом все громко ругались на кусты и чащобу. Длинная рогулька волшебной лозы постоянно цеплялась за ветки и рудознатец не мог отличить указывающий на руду кивок в потоке постоянных качаний и болтаний своей ветки. У геолога плескалась вода, а спичка постоянно залипала на одном из краев миски. Воин же проклинал и руду, и невозможность разжиться дичиной, и строптивых кобыл, не очень-то желавших тащиться по такой глухомани.

Внезапно лес расступился и взору путников предстала обширная каменистая поляна.

– Есть! – закричал Hеждан. – Hашли! Смотри, Стас, как лоза склонилась к земле.

– Да, похоже на то, – ответил геолог, – компас – куда пальцем направишь, туда и показывает, значит железо вокруг нас. Все, здесь разбиваем лагерь и начинаем обследовать месторождение.

– Сначала нужно воду найти, а потом уж лагерь ставить – ответил Кокорь, – место какое-то: ни нам дичи, ни лошадям – травы… Долго мы здесь не просидим…