Текст книги "Психологические основы профессиональной деятельности. Хрестоматия"

<…> Человек не только, живет в физической среде. Он сам является физическим телом и, как таковое, обладает рядом физических качеств в их специфическом земном выражении. На первый взгляд может показаться, что физические качества человека не имеют никакого отношения к психологии. Однако когда мы обращаемся к анализу механизмов психической регуляции предметно-практических действий (манипулирование предметами, перемещение человека в пространстве и т. п.), мы не можем не учитывать эти свойства. Особенно острой необходимость такого учета стала в связи с развитием авиационной и космической психологии. Известно, что во время полета человека в самолете и космическом корабле возникают изменения восприятия, координации движений, ориентировки в пространстве и оценки времени. Понять эти изменения без анализа той новой системы физических взаимодействий (или отношений), в которую включается человек в условиях, например, космического полета, вряд ли возможно.

<…> Единство психики как системы выражается в ее общей функции; являясь субъективным отражением объективной действительности, она выполняет функцию регуляции поведения. На разных уровнях развития жизни эта функция реализуется по-разному. У животных она выступает как момент приспособления организма к окружающей среде, у человека реализуется в сознательной целенаправленной деятельности, изменяющей среду; в этих условиях она опосредствуется социальными факторами.

Сама природа психического такова, что в процессе ее исследования мы сталкиваемся с необходимостью рассмотрения ряда разнопорядковых отношений: отношение отражения к отражаемому объекту (отражение как образ объекта, понимаемый в широком смысле), отношение отражения к его носителю (отражение как функция мозга), отношение отражения к поведению (отражение как регулятор поведения). Все эти отношения реализуются в едином процессе, динамика которого зависит от конкретных условий его протекания. Таким образом, из самой сути психических явлений вытекает необходимость сочетания нескольких планов анализа.

<…> Трудность исследования психических явлений состоит в том, что они не образуют некоторой замкнутой системы, существующей изолированно от других систем материального мира. Попытки рассматривать психологические качества в отрыве от физической, биологической и социальной систем, которым принадлежит человек, искать их основания в них самих неизбежно заводят в тупик. Однако, являясь специфическими качествами, раскрывающимися в процессах субъективного отражения действительности и регуляции поведения, они не сводимы ни к физическим, ни к биологическим, ни к социальным (и ни к каким иным) качествам человека.

Невозможно вырвать психические явления из тех множественных отношений, в которых они реально существуют, рассмотреть их самих по себе, и в то же время требование изучать их как целостные, не сводимые ни к одному из этих отношений создает для исследователя огромные трудности. Не’ случайно в психологии (пожалуй, как ни в какой другой науке) так часто возникают дискуссии о ее предмете. При этом наблюдаются две одинаково бесперспективные тенденции.

Одна из них связана с попытками поиска одного-единственного основания для всего многообразия психических явлений, для всей их системы (например, попытки вывести психику целиком из биологической или из социальной системы). Этот путь, как правило, ведет к различным видам редукционизма; к подмене психологического биологическим, физиологическим, социологическим и т. п.

Вторая тенденция – попытки понять психическое как нечто существующее вне систем других явлений. При этом предметом психологии иногда объявляется то, что остается еще не выясненным в ходе развития других наук (своеобразный «остаток» их поступательного развития). При таком подходе предмет психологии суживается до весьма ограниченного круга явлений (например, «значащих переживаний» – Ф. В. Бассин, 1971), а все остальное из того грандиозного «здания», каким является система психических качеств человека, выбрасывается и «отдается на откуп» другим наукам.

По существу, в обоих случаях предмет психологии выхолащивается, а ее право на статус самостоятельной науки ставится под сомнение.

Нам представляется, что природа психического может быть понята только на основе системного подхода, т. е. рассмотрения психического в том множестве внешних и внутренних отношений, в которых оно существует как целостная система. Только на основе системного подхода могут быть объединены многочисленные области психологической науки.

Было бы, однако, ошибкой полагать, что простое рядоположение данных, накапливаемых в разных областях психологической науки, и есть реализация системного подхода (а с таким пониманием системного подхода мы иногда встречаемся). Действительная задача заключается в том, чтобы понять закономерные связи между этими данными.

<…> О системном характере психических явлений говорилось еще на заре развития психологии как самостоятельной науки (см., например, Эббингауз (1902). Но в то время почва для их системного анализа еще не была подготовлена. Потребовался длительный путь развития науки, связанный с ее дифференциацией, накоплением экспериментальных данных, отработкой методов анализа, проверкой различных подходов и схем, прежде чем такая почва созрела.

Правда, еще и сейчас трудно определить конкретные пути системного анализа психических явлений. Однако можно наметить некоторые общие требования. Не претендуя на их полное описание, отметим лишь наиболее важные с нашей точки зрения.

Во-первых, когда мы рассматриваем психические явления в какой-либо одной системе координат и абстрагируемся от их других измерений, то, естественно, мы выявляем только какой-то один ряд свойств, получаем как бы срез в какой-то одной плоскости. Такая абстракция, конечно, правомерна в целях научного познания, но нужно всегда помнить, что это абстракция, которая позволяет схватить лишь одну сторону психических явлений. Понять по этому срезу изучаемое явление в целом так же невозможно, как невозможно восстановить сложное объемное тело по изображению одной-единственной его проекции на плоскость.

<…> Современные данные позволяют утверждать, что психические явления по существу своему многомерны, и именно как к многомерным мы и должны к ним подходить.

Во-вторых, система психических явлений многоуровневая и, по-видимому, строится иерархически. Она включает ряд подсистем, обладающих различными функциональными качествами. Можно выделить три основные неразрывно взаимосвязанные подсистемы: когнитивную, в которой реализуется функция познания; регулятивную, обеспечивающую регуляцию деятельности и поведения; коммуникативную, формирующуюся и реализующуюся в процесса общения человека с другими людьми.

В свою очередь каждая из этих подсистем может быть расчленена далее. Так, когнитивная система, наиболее изученная в психологии, включает сенсорно-перцептивный, представленческий и рече-мыслительный уровни. К сожалению, регулятивная и особенно коммуникативная подсистемы изучены пока еще очень слабо.

<…> Важнейшим условием выявления взаимоотношений между разными подсистемами в каждом конкретном случае является определение «системообразующего фактора» (П. К. Анохин, 1968, 1973; В. П. Кузьмин, 1974 или «системообразующих компонентов» (В. С. Тюхтин, 1972). (Имеется в виду тот фактор, благодаря которому различные механизмы объединяются в целостную функционально-динамическую систему.)

В исследовании психического как системы наиболее распространенным является путь от ее, так сказать, нижних этажей к вышележащим (от сравнительно элементарных подсистем к более сложным). Но продуктивным может быть и другой путь – от верхних (организующих) уровней и подсистем к нижележащим (обслуживающим). Например, в изучении деятельности путь от «вектора мотив – цель» к анализу механизмов, лежащих в ее основе.

Многоуровневость психического заставляет полагать, что управляющие им закономерности имеют разный порядок. Существуют, по-видимому, закономерности общие, действующие на всех уровнях и во всех подсистемах. Их действие для разных уровней (подсистем) в силу различия условий проявления различно. Но имеются также и специфические закономерности, относящиеся к данному уровню (подсистеме).

В-третьих, при описании психологических свойств человека важно иметь в виду множественность тех отношений, в которых он существует. Этим обусловливается разнопорядковость его свойств. К сожалению, вопрос об их порядках еще не разработан. Нередко при описании свойств в один ряд попадают характеристики чувствительности анализаторов, свойств нервной системы и темперамента, черт характера, способностей и т. д. Конечно, во всем этом имеются некоторые общие признаки. Но, и это важно подчеркнуть, основания этих признаков различны. Возникает поэтому необходимость разработки системы многомерной классификации психологических свойств, что составляет специальную научную задачу.

Можно, по-видимому, говорить о таких свойствах, которые являются собственными свойствами индивида (понятие «собственные свойства», конечно, относительно). Это свойства, так сказать, первого порядка. В. Д. Небылицын обозначал их как натуральные, природные. Вероятно, к ним можно отнести характеристики чувствительности анализаторов, свойств нервной системы, оцениваемых по параметрам силы, динамичности и баланса нервных процессов (Б. М. Теплов, 1960; В. Д. Небылицын, 1966 и некоторые другие). Кстати, исследования В. Д. Небылицына показали, что следует выделять общие и парциальные свойства нервной системы. Он отмечает также необходимость различения ее первичных и вторичных свойств. Конечно, упомянутые свойства можно отнести к психологическим только с некоторой натяжкой. Они являются психофизиологическими или даже, скорее, физиологическими, но лежащими в основании свойств собственно психологических.

Вероятно, следует также выделить свойства системные, которые существуют лишь постольку, поскольку индивид принадлежит к определенной системе. Так, вряд ли было бы правильно относить к категории свойств первого порядка те, по которым характеризуются способности человека. Эти свойства более высокого порядка. Их основания раскрываются только через анализ деятельности индивида (причем общественно-исторически сложившейся деятельности, которой овладевает индивид). Вне этой системы говорить о способностях бессмысленно.

В свою очередь свойства этого порядка могут быть разделены на моносистемные и полисистемные. Первые из них раскрываются через анализ некоторой одной определенной системы (социальной или биологической). Вторые требуют исследования многих и часто при этом различных по природе систем, в которые включен индивид. К полисистемным относятся, по-видимому, черты характера, поскольку в них проявляются системы отношений, реализуемых не только в деятельности, но и в общении, при этом в разных видах деятельности и в разных формах общения.

Таким образом, выявляется как бы пирамида свойств. К сожалению, пока еще не имеется удовлетворительной концепции, раскрывающей систему психологических свойств различных порядков, основания каждого из них и их соотношения. Разработка такой концепции является, с нашей точки зрения, одной из актуальнейших задач психологической науки.

Системный подход требует несколько иного (чем тот, с которым мы часто встречаемся) понимания и детерминации психических явлений. В психологии довольно широкое распространение получило линейное представление о детерминизме («линейный детерминизм»). Имеется в виду стремление представить причины и следствия в виде одномерной цепочки. Это представление, взятое из классической механики, наиболее отчетливо выступает в бихевиористских концепциях. Между тем такое представление нельзя признать удовлетворительным. В анализе причинно-следственных связей должны учитываться многомерность и многоуровневость психических явлений (о чем выше уже шла речь).

Наконец, системный анализ требует рассматривать явления в их развитии. Принцип развития в советской психологии уже давно утвержден как один из основных. Поэтому рассматривать его специально нет необходимости. Отметим только, что иногда процесс психического развития рассматривается односторонне (например, только в социальном плане). Между тем это многосторонний процесс. В ходе развития происходит изменение его детерминант, смена системных оснований, и это выражается в том, что на разных стадиях развития формируются разные системы психологических качеств. Так, на самых ранних стадиях онтогенеза развитие подчинено биологическим закономерностям, и именно они определяют формирование определенной системы качеств. Если социальные основания как-то и выступают здесь, то лишь опосредствованно, как факторы, внешние по отношению к самому процессу развития. Позднее же они приобретают все большее значение и, наконец, превращаются в ведущие детерминанты развития. Это не значит, однако, что биологические закономерности перестают играть в психическом развитии какую-либо роль. Линия биологического развития продолжается в течение всей жизни человека, но она как бы «уходит в основание» этой жизни. По-видимому, соотношения биологического и социального оснований в психическом развитии складываются по-разному на разных его стадиях и применительно к разным уровням.

Мы рассмотрели лишь некоторые вопросы, относящиеся к системному подходу в психологии, попытались показать его необходимость для современного периода ее развития и наметить некоторые общие требования. Ряд положений сформулирован лишь в тезисной форме и требует дальнейшей разработки. Многое еще остается неясным: критерии, по которым можно судить об уровнях психических явлений как системы; принципы построения их многомерной классификации, способы определения оснований психологических качеств и др. Дальнейшая разработка системного подхода и методов системного анализа потребует еще немалых усилий. Но мы убеждены, что этот подход должен стать инструментом синтеза многочисленных специальных областей психологии и дальнейшего развития ее общей теории.

Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. Л.: Изд-во ЛГУ, 1968.

Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М.: Медицина, 1968.

Анохин П. К. (ред.). Принципы системной организации функций. М.: Наука, 1973.

Бассин Ф. В. О развитии взглядов на предмет психологии // Вопросы психологии, 1971, № 4.

Кузьмин В. П. Проблемы системности в теории и методологии К. Маркса. Ч., 1974.

Кузьмин В. П. Принципы системности в теории и методологии К. Маркса. Автореф. докт. дис. М., 1974.

Ломов Б. Ф. Психологическая наука и общественная практика. М., 1974.

Лурия А. Р. Мозг человека и психические процессы. М., 1963.

Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы человека. М., «Просвещение», 1966.

Павлов И. П. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1951.

Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.: Изд-во АПН СССР, 1973.

Северцов А. Н. Эволюция и психика. М., 1922.

Сеченов И. М. Избранные произведения. Т. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1952.

Теплов Б. М. Исследование свойств нервной системы как путь к изучению индивидуально-психологических различий / В кн. «Психологическая наука в СССР». Т. II. М., 1960.

Тюхтин B. C. Отражение, системы, кибернетика. М., 1972.

Еbbinhaus H. Griindzuge der Psychologie. Leip.. Veit, 1902.

А. В. Брушлинский
О критериях субъекта и его деятельности[54]54
  Психология субъекта профессиональной деятельности. / Под ред. А. В. Брушлинского и А. В. Карпова. М. – Ярославль: «Институт психологии РАН», 2001. С. 5–23.


[Закрыть]

Все психологические теории можно расположить в интеллектуальном, вообще духовном «пространстве» между двумя крайними полюсами, так что эти теории либо находятся на одном из них, либо отчасти примыкают к нему, либо занимают как бы промежуточное положение. Первый полюс – это идущая от Библии очень общая идея «Вначале было слово (логос и т. д.)», второй – это противопоставленная ей в «Фаусте» Гёте тоже весьма общая мысль о том, что «Вначале было дело». Дело знаменует собой деятельность, изначально практическую, затем также и теоретическую, осуществляемую только субъектами, т. е. не животными, не машинами, не Богом. Основоположником наиболее систематически разработанной в психологии теории деятельности является российский психолог и философ Сергей Рубинштейн (1889–1960). Первый этап ее разработки представлен в его рукописях и статьях 1916–1922 гг. Более точно его концепция называется субъектно-деятельностной (Абульханова, 1976; Брушлинский, 1996; Психологическая наука…, 1997). Различные другие варианты психологической теории деятельности разработали также российские психологи М. Я. Басов, А. Н. Леонтьев, Б. М. Теплов, А. А. Смирнов, Б. Г. Ананьев, П. Я. Гальперин, В. В. Давыдов и многие-многие другие. Деятельностную «парадигму» в психологии, социологии, философии, педагогике и т. д. развивают теперь некоторые специалисты также и в других странах.

<…> В настоящее время в новых исторических условиях продолжается развитие субъектно-деятельностной концепции. Например, в течение последних 10 лет в нашей стране психология субъекта становится все более актуальной (и, к сожалению, даже модной) отраслью психологической науки, хотя, как мы видели, впервые она начала развиваться – прежде всего С. Л. Рубинштейном – еще в 1910–30-е годы. Субъект – это свободный человек, свободные люди. Следовательно, систематическое и всестороннее развитие такой психологии (инициированное на рубеже 1980-90-х годов в Институте психологии АН СССР – ныне РАН) возможно лишь в условиях свободы научного творчества, столь характерной теперь для всей нашей науки.

Любой человек не рождается, а становится субъектом в процессе своей деятельности, общения и других видов активности. Субъект – это человек, люди на высшем (индивидуализированно для каждого из них) уровне активности, целостности (системности), автономности и т. д. Для субъекта окружающая действительность выступает не только как система раздражителей (с которыми он взаимодействует на уровне реакций) и сигнальных раздражителей, но прежде всего как объект действия и познания, а другие люди выступают для него тоже как субъекты. Поэтому высший уровень является здесь таковым по отношению 1) к предшествующим (т. е. до-субъектным) стадиям индивидуального и исторического развития, а также 2) по сравнению со всеми остальными определениями людей (как личностей, индивидов, индивидуальностей и т. д.). Это, разумеется, не означает, что, став субъектом, человек перестает развиваться. Развитие субъекта, личности, вообще человека продолжается на протяжении всей жизни.

Субъект – это всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных и т. д. Личность, – напротив, менее широкое и недостаточно целостное определение человеческого индивида. Например, в психологии, как известно, очень тщательно и систематически исследуются различные черты личности, так или иначе связанные с ее природными и социальными свойствами: экстраверсия – интроверсия, тревожность, ригидность, импульсивность и т. д. Однако личность как целостная система при этом не раскрывается. А во многих (но не во всех) отечественных теориях личности на передний план выдвигаются ее социальные, а не природные качества. Так, в новейшем издании «Краткого психологического словаря» (1999) зафиксированы два определения: «Личность – 1) человек как субъект социальных отношений и сознательной деятельности; 2) определяемое включенностью в социальные связи системное качество индивида, формирующееся в совместной деятельности и общении» (с. 187). При этом специально отмечено, что «в российской психологии человека как личность характеризует система обусловленных жизнью в обществе отношений, субъектом которых он является» (там же).

При всей важности такого понимания личности нельзя не учитывать и того, что ряд фундаментальных для человека личностных психических свойств (например, способности) имеют весьма значимые для своего развития природные предпосылки. Это прежде всего наследственные, генетические задатки, которые непосредственно, существенно, но не фатально определяют формирование способностей в процессе деятельности, общения и других видов активности людей. А ведь подлинно внутреннее в онтогенезе начинается с этих задатков и именно они составляют исходные, самые первые внутренние условия, в процессе взаимодействия которых с самыми первыми внешними причинами и начинается возникновение человеческой психики.

В данной связи мне представлялось очень важным в начале 1970-ых годов теоретически разработать гипотезу о возникновении человеческой психики не после, а даже до рождения младенца, т. е. в конце внутриутробного периода его жизни (см. мою статью в сборнике «Теоретические проблемы…», 1974). В течение последних примерно 20 лет за рубежом проведено много успешных экспериментальных исследований данной проблемы. И теперь на основании результатов указанных исследований можно считать, что эта гипотеза подтверждается. Поскольку самые первые, элементарные психические (сенсорные) явления начинают формироваться у человека в конце его внутриутробного (пренатального) развития, то даже в этом случае зарождающаяся психика будущего младенца является, на мой взгляд, простейшим, но уже неразрывным единством природного и социального.

Сделанный вывод существенно отличается от широко распространенных точек зрения, согласно которым человеческий младенец в момент рождения – это животное или полуживотное, которое лишь потом становится человеком (в частности, благодаря обучению и воспитанию происходит очеловечивание, «гоминизация» психики ребенка). Такие точки зрения недостаточно учитывают то важнейшее обстоятельство, что будущий младенец уже при зачатии по самой своей природе является специфически человеческим, т. е. не нуждающимся в очеловечивании. В ней изначально заложены необходимые наследственные (генетические) и врожденные (внутриутробные) основания для развития именно человека, а не животного. Весьма отчетливо это обнаруживается, например, в закладке, пренатальном и постнатальном формировании специфических качеств коры головного мозга, которые обеспечивают единство природного и социального в сложнейшем процессе овладения речью (таковы, в частности, нейроны «слов», т. е. нервные клетки, избирательно активизирующиеся в ответ на некоторые особенности звуков речи, определенных слов и т. д.

<…> В своей целостности (системности) природа человека, его биология, физиология и т. д. изначально специфичны, т. е. прежде всего непрерывно взаимосвязаны с социальностью. А потому в психике людей уже с момента ее возникновения в онтогенезе нет ничего, что было бы только природным (но не социальным), или, напротив, только социальным (но не природным). Она всегда – нерасторжимое единство природного и социального.

В самом широком смысле социальность – это изначально непрерывные взаимосвязи (производственные; чисто духовные и т. д.) между людьми во всех видах активности, независимо от степени их общественной полезности, нравственной оценки и значимости: будь то высшие уровни творчества, противоправного поведения и др. (стало быть, последнее не может быть асоциальным вопреки широко распространенным взглядам). Эта социальность всех взаимодействий человека с миром (с обществом, с природой, с другими людьми и т. д.) – его индивидуальности, свободы, ответственности и т. д. Любой человек, выходя за пределы уже достигнутого уровня культуры и развивая ее дальше, делает это именно во взаимодействии с культурой, опираясь на нее даже в процессе преодоления ее ограниченности на тех или иных направлениях общественного прогресса. Качественно новый вклад в развитие всей культуры человечества вносят прежде всего выдающиеся деятели науки, искусства, политики, религии и т. д.

Субъектом столь неразрывного, недизъюнктивного единствам природного и социального (культуры) становится человек по мере того, как он – будучи еще ребенком, подростком и т. д. – начинает выделять себя (не отделять!) из окружающей действительности и; противопоставлять себя ей как объекту действия, познания, созерцания и т. д. Первый существенный критерий становления субъект та – это выделение ребенком в возрасте 1–2 лет в результате предшествующих сенсорных и практических контактов с реальностью наиболее значимых для него людей, предметов, событий и т. д.; путем обозначения их простейшими значениями слов. Следующий наиболее важный критерий – это выделение детьми в возрасте 6–9 лет на основе деятельности и общения объектов благодаря их обобщению в форме простейших понятий (числа и т. д.).

Субъект в своей деятельности, духовности и т. д. – это субъект созидания, творчества, инноваций. Любая его деятельность хотя бы в минимальной степени является творческой и самостоятельной (Рубинштейн, 1997). Труд может быть деятельностью, но может и не быть ею (когда он – монотонный, принудительный и т. д.).

Новейшие психологические исследования показывают; как конкретно разные типы личностей и групп становятся субъектами (К. А. Абульханова, А. Л. Журавлев, Е. А. Сергиенко, В. И. Слободчиков, их сотрудники и др.).

Творчество неразрывно связано с мышлением, но, конечно, не сводится к нему. Любое мышление хотя бы в минимальной степени является творческим, продуктивным, а потому неправомерно разделять его на репродуктивное (ср. конвергентное) и творческое (ср. дивергентное). Оно всегда – искание и открытие, создание, созидание чего-то существенно нового (по отношению к данному субъекту), поскольку мышление уже с раннего детства изначально возникает и укореняется в повседневной жизни каждого человека. В таком смысле и маленький ребенок, и большой ученый открывают для себя много нового, но обычно лишь во втором случае это новое может стать таковым и для всего человечества. Отсюда значительное сходство и принципиальное различие между разными уровнями и типами мышления, вообще творчества (см. эксперименты К. А. Абульхановой, Д. Б. Богоявленской, А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой, В. Т. Кудрявцева, Н. Н. Поддъякова, Я. А. Пономарева, В. В. Селиванова и др.).

Изначальная, хотя бы минимальная творческость мышления проявляется во взаимосвязи проблемной ситуации и задачи, в существенных различиях между требованием (вопросом) задачи, искомым и целью мыслительной деятельности и т. д. На высших уровнях бытия человека (свобода, совесть и т. д.) возникают и развиваются наиболее сложные способы саморегуляции. А потому обратные связи здесь хотя и необходимы, но совершенно недостаточны – вопреки традиционной точке зрения. Вследствие творческости и недизъюнктивности мышления как предельно пластичного, гибкого процесса мыслительная деятельность людей качественно отличается от искусственного интеллекта.

Тесты, характеризующие интеллект, часто парадоксальным образом противоречат показаниям тестов, диагносцирующих креативность. Этот парадокс свидетельствует о существенных расхождениях между психологией мышления и психологией интеллекта и объясняется прежде всего тем, что во втором случае нередко выявляется не столько мышление, сколько знание (неадекватно понимаемое как репродуктивное мышление?!). При всей важности тестов они не раскрывают психическое как процесс, но четко фиксируют лишь некоторые из его результатов.

Изучение у субъекта психического как процесса особенно необходимо для исследования духовности. Духовное, а также душевное, идеальное и т. д. существуют не сами по себе и не как надпсихическое, не как «третий мир» К. Поппера, а только как качества психического у людей. Психика нематериальна (ср. с информацией, которая, по Н. Винеру, не есть материя и энергия). Впервые возникая у животных, психика существует у людей как важнейшее свойство субъекта, поскольку лишь человек есть неразрывное единство материального и духовного. Психология раскрывает нематериальность духовного и вообще психического (с позиций науки), но с существенно иной точки зрения то же делает и богословие. Духовность не сводится к религиозности.

Все вышесказанное можно обобщить в уточненной формуле детерминизма, преодолевающей обе противоположные друг другу крайние точки зрения на движущие силы исторического процесса и, в частности, психического развития людей: а) бытие определяет сознание (материализм); б) сознание, вообще психическое определяет бытие (идеализм). При новом подходе к проблеме детерминации не бытие и не психическое сами по себе формируют поведение человека и определяют ход истории, а люди, находящиеся внутри бытия и обладающие психикой, творят историю. В процессе своей деятельности (трудовой и т. д.) люди все глубже познают, переживают, преобразуют, развивают реальную действительность (природу, общество, самих себя), все полнее и адекватнее раскрывая и используя ее объективные закономерности, стремясь выявить и преодолеть свои ошибки и заблуждения. В меру этого они сознательно и бессознательно, рационально и интуитивно прокладывают свой жизненный путь. Решающую роль играет творчество, осуществляемое учеными, политиками и т. д., поскольку в истории объективные закономерности формируются и действуют «через» людей, в их политической воле, поступках, делах. Раскрепощение и дальнейшее развитие такой политической воли – одно из важнейших условий, реформирования России на рубеже XX и XXI веков.