Текст книги "100 великих русских эмигрантов"

Владимир Зворыкин

(1888–1982)

Владимир Кузьмич Зворыкин родился 17 июля 1888 г. в Муроме в семье состоятельного купца 1-й гильдии – председателя Муромского общественного банка. В здании, где появился на свет будущий изобретатель, ныне находится Муромский историко-художественный музей. После окончания городского реального училища в 1906-м Зворыкин поступил в Петербургский университет, но вскоре по настоянию отца перевелся в Технологический институт и через шесть лет с отличием окончил его. Именно в стенах этого института Зворыкин определил свою будущую судьбу – знаменитый профессор Б.Л. Розинг заинтересовал его проблемой передачи изображения на расстоянии. Под его руководством студент участвовал в первых опытах «дальновидения», а в 1912–1914 гг. продолжал обучение в парижском Коллеж де Франс и Шарлоттенбургском институте в Германии. Там его застало известие о начале Великой войны 1914–1918 гг. Чтобы избежать интернирования, Зворыкин бежал в Данию, откуда через Финляндию добрался на Родину.

В Великую войну 1914–1918 гг. Зворыкин служил сначала на полевой радиостанции в крепости Гродно, а затем преподавал в Офицерской радиошколе в Петрограде. Февральский переворот и захлестнувшие сначала армию, а затем всю страну издевательства над офицерами заставили Зворыкина оставить военную службу в чине подпоручика. Тяжкий удар нанесла Владимиру Кузьмичу поездка в начале 1918-го в Муром – отчий дом был реквизирован местным Советом, из родных кто умер, кто покончил с собой. «Становилось очевидным, – писал Зворыкин, – что ожидать возвращения к нормальным условиям, в частности для исследовательской работы, в ближайшем будущем не приходилось. Новое правительство издало строгие декреты, согласно которым все бывшие офицеры обязывались явиться в комиссариат для призыва в Красную армию. Мне не хотелось участвовать в гражданской войне. Более того, я мечтал работать в лаборатории, чтобы реализовать идеи, которые я вынашивал. В конце концов я пришел к выводу, что для подобной работы нужно уезжать в другую страну, и такой страной мне представлялась Америка». Окончательным толчком к решению уехать послужила информация о том, что ордер на арест Зворыкина уже подписан. Не дожидаясь, когда за ним придут, Владимир Кузьмич отправился на вокзал.

Маршрут побега из Советской России оказался долгим и путаным. Поездом Зворыкин добрался до Нижнего Новгорода, оттуда – пароходом до Перми, затем поездами до Екатеринбурга и Омска, где Советской власти в то время не было. Сибирское правительство направило Зворыкина в командировку в США, куда он добирался тоже кружным путем – через Карское море, остров Вайгач и Архангельск. Первая поездка в Америку прошла успешно, и в январе 1919 г. Зворыкин через Японию, Владивосток и Харбин вернулся в Омск. В новую командировку в США его отправило уже правительство А.В. Колчака. Добравшись до Нью-Йорка, он узнал, что его уже месяц как уволили «за безделье». Пока Зворыкин пытался осмыслить эту формулировку, в Сибири была установлена Советская власть. Возвращаться было некуда…

В.К. Зворыкин демонстрирует свой кинескоп. 1929 г.

Пропасть в США не дал бывший русский посол Б.А. Бахметьев – он предложил Зворыкину работу бухгалтера в Закупочной комиссии. Но новоявленный эмигрант (американское гражданство он получил в 1924-м) хотел трудиться по специальности, упорно рассылал резюме по разным адресам и вскоре получил предложение от питтсбургского филиала фирмы «Вестингауз». Там Зворыкин продолжил свои исследования в области телевидения, хотя сначала руководство фирмы и не поощряло его занятий. Полное понимание Зворыкин нашел только в компании RCA, вице-президентом которой был выходец из России Дэвид Сарнофф. Впоследствии Сарнофф так вспоминал о встрече со Зворыкиным: «27 или 28 лет назад я в первый раз встретился с этим молодым человеком, который говорил с тем же самым ужасным акцентом, что и сегодня. Он с увлечением рассказывал мне об изобретенной им электронно-лучевой трубке, о больших перспективах и возможностях ее использования на практике – о создании электронного телевидения… Признаюсь, я почти ничего не понял из того первого рассказа о его изобретении, но я был очень впечатлен этим человеком… просто очарован его убедительностью. Я спросил:

– Принимая во внимание все, что вы говорите, скажите, сколько нужно выделить средств, чтобы воплотить ваши идеи на практике? Сколько нужно потратить денег, чтобы появилась реально работающая телевизионная система?

Он хитро посмотрел на меня, глубоко вздохнул и ответил очень уверенно:

– Я думаю, 100 тысяч долларов хватило бы.

Я уже тогда понимал, что работающая телевизионная система, конечно, стоит 100 тысяч. То, насколько он был прав, стало понятно только теперь. Мы потратили почти 50 миллионов долларов, прежде чем вернули хотя бы один пенс от продажи первых телевизоров. Но кто сегодня может сказать, что мы потратили эти деньги зря? Я могу с уверенностью заявить, что Зворыкин – самый лучший продавец идей из всех, кого я знал».

Перейдя в RCA, Зворыкин переехал в город Камдэн, штат Нью-Джерси. А в 1932 г. в Нью-Йорке уже прошла первая опытная телетрансляция.

В 1930-х идеи Зворыкина начали находить понимание не только в США, его наперебой приглашают для консультаций и налаживания телевещания ведущие страны. Не остался в стороне и СССР. В августе 1933 г. Зворыкин выступил перед московскими и ленинградскими инженерами с докладом «Телевидение при помощи катодных трубок». Доклад был воспринят с огромным интересом, а уже в 1938 г. в Москве состоялась первая телепередача и начался выпуск телевизоров «ТК-1», оснащенных кинескопом конструкции Зворыкина. В Советском Союзе Зворыкина принимали на высшем уровне. Достаточно сказать, что, когда Владимир Кузьмич сказал, что хотел бы увидеть Черное море, первый секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия тут же предоставил ему военный самолет.

Под впечатлением от теплого приема в СССР и встреч с родными Владимир Кузьмич принял было решение вернуться на Родину. Но на семейном совете, собравшемся в доме его сестры Анны, выступил шурин Зворыкина, профессор Горного института Д.В. Наливкин. Он без обиняков предостерег Зворыкина: «Возвращаться неразумно, для многих в СССР ты навсегда останешься сыном купца, белым офицером, бывшим американским гражданином». Не без колебаний, но Зворыкин принял доводы родственника. До 1936 г. он регулярно бывал по служебным делам в СССР, потом наступил длительный перерыв, и в следующий раз ученый приехал на Родину только в 1959-м.

Во время Второй мировой войны Зворыкин переключился на военную промышленность, был занят разработкой приборов ночного видения. В 1951 г. произошло важное событие в личной жизни ученого – он женился на своей давней знакомой, русской эмигрантке Екатерине Андреевне Полевицкой. Брак оказался очень счастливым. Во многом под влиянием жены, врача по профессии, Зворыкин заинтересовался медицинской электроникой, возглавив специальный центр в Институте Рокфеллера в Нью-Йорке. В 1954 г., с достижением 65-летнего возраста, он ушел с поста директора лаборатории электроники фирмы RCA, причем в качестве награды был назначен почетным вице-президентом компании. «Понятие отставка не имеет отношения к Владимиру Зворыкину, – сказал, прощаясь со своим знаменитым сотрудником, Дэвид Сарнофф. – Такой ученый, как Зворыкин, никогда не уходит в отставку. Его талант не увядает. Воображение и созидательный инстинкт настоящего ученого ведут его за собой, к еще более обширному познанию».

Всего В.К. Зворыкину принадлежит больше 120 патентов на различные изобретения. Его имя было занесено в Американскую национальную галерею славы изобретателей, он был удостоен более тридцати наград, в том числе Национальной медали науки США, премии пионера Американской ассоциации промышленников, ордена Почетного легиона Франции, ордена Почета Италии. В составленном в США рейтинге «1000 лет – 1000 человек» имя Зворыкина вошло в первую сотню вместе с именами Толстого, Достоевского, Петра I. Один из коллег назвал Зворыкина «подарком Американскому континенту». Но поскольку главное изобретение Зворыкина – телевидение – не знает границ, правильнее было бы назвать его «подарком всему миру».

Впрочем, под конец жизни сам изобретатель довольно скептически оценивал собственное главное детище, признаваясь, что «создал монстра, способного промыть мозги всему человечеству». «Я никогда бы не позволил своим детям даже приближаться к телевизору, – признавался Зворыкин. – Это ужасно, что они там показывают… Хотя, конечно, есть в нем детали, которые мне удались особенно хорошо. Лучшая из них – выключатель».

В 1967 г. Владимир Кузьмич впервые после полувекового перерыва смог побывать в родном Муроме. А вот умереть ему выпало все-таки на чужой земле. 29 июля 1982 г. он скончался вскоре после своего 94-го дня рождения и был похоронен в Принстоне.

Александр Засс

(1888–1962)

В начале ХХ в. имя русского богатыря Александра Ивановича Засса было известно не только в России, но и во всем мире. Будущий знаменитый атлет родился 14 (по другим данным – 4) октября 1888 г. на хуторе недалеко от Вильно (нынешняя столица Литвы Вильнюс) в большой семье крестьянина Ивана Петровича Засса. Уже в возрасте четырех лет Саша начал работать в поле. Жизнь в Литве была бедной, и в поисках заработка Зассы перебрались в Саранск, где маленький Саша впервые попал с отцом в цирк. Увидев, как отец по предложению циркового силача поднял тяжелую штангу, мальчик буквально заболел тяжелой атлетикой и начал упорно тренироваться: подтягиваться на перекладине, поднимать гири. Большое влияние на него оказали книги знаменитых силачей Евгения Сандова и Петра Крылова. Поначалу бессистемные тренировки начали складываться в стройную схему, направленную на развитие тела.

В 1908 г. в Оренбурге Засс впервые вышел на арену цирка Андржиевского. Он был разнообразным артистом: работал в борьбе, джигитовке, воздушной гимнастике, ассистировал дрессировщику Анатолию Дурову. Но основной его «профессией» стал атлетизм. Со временем богатырь выработал набор трюков, которые пользовались огромным успехом у публики. Например, он держал в зубах платформу, на которой размещались два борца-тяжеловеса, голой рукой забивал в доску гвозди, а потом вытаскивал их двумя пальцами, рвал пальцами цепи, ловил руками 90-килограммовое ядро, которое выстреливалось из цирковой пушки с расстояния 8 метров, лёжа голой спиной на доске, утыканной гвоздями, держал на груди камень весом в 500 килограммов, по которому желающие из публики били кувалдами. Многие из этих трюков до сих пор не удалось повторить никому.

При этом Засс вовсе не был похож на других знаменитых русских атлетов – могучих «вырвидубов» двухметрового роста и необъятного обхвата. При росте 167,5 сантиметра он весил 80 килограммов, окружность его грудной клетки при вдохе составляла 119 сантиметров, бицепсы – 41 сантиметр. Засс не раз повторял в интервью, что большие бицепсы – не показатель силы, гораздо важнее сила воли, крепкие сухожилия и умение управлять своими мышцами.

С началом Великой войны 1914–1918 гг. Засс ушел на фронт, служил рядовым в 180-м пехотном Виндавском полку. Во время одной из разведок его конь был ранен пулей в ногу, но Александр не захотел оставить боевого «товарища» на поле боя и… взвалив его на плечи, пришел в расположение части. Так родился еще один его цирковой трюк.

А.И. Засс

В 1915 г. Александр Засс был тяжело ранен в бою. Очнулся он уже в плену – врачи австрийского госпиталя готовили ампутацию ног. Но Александр твердо стоял на своем – ампутация не нужна, он снова будет ходить благодаря своей лечебной гимнастике. И произошло чудо: тяжелораненый атлет встал. После выздоровления Засс трижды (!) пытался бежать из вражеского плена, дважды его ловили, жестоко наказывали за побег. Но в третий раз попытка оказалась удачной: оказавшись в венгерском городе Клаузенбурге (ныне Клуж-Напока в Румынии), где в то время выступал знаменитый цирк Шмидта, Засс явился к хозяину и попросился на работу. Тот дал ему два задания: согнуть железный прут и разорвать цепь. И хотя после плена русский атлет не был в блестящей форме, задания оказались для него пустяковыми. Через две недели он начал выступать на арене под псевдонимом Самсон.

Весть о чудо-богатыре быстро разнеслась по городу, народ валом повалил на его выступления. И однажды в цирк пришел… военный комендант Клаузенбурга. Естественно, русского пленного тут же вернули за решетку, на этот раз – в подвал местной крепости. Но Александр совершил четвертый побег – разорвал наручники, выломал решетку в окне и был таков. Добравшись до Будапешта, он устроился на работу портовым грузчиком, потом предложил свои услуги местному цирку.

И снова ему повезло. В цирке Засс встретил своего давнего знакомого еще по довоенным гастролям, венгерского атлета, чемпиона мира Яноша Чая. Тот отвез русского друга в деревню к своим родственникам и строго наказал заботиться о нем. Постепенно Александр пришел в хорошую форму. И тогда Чая представил его знаменитому итальянскому импресарио Пазолини. Работать предстояло борцом, а контракт предлагался очень невыгодный, но выбора у Засса не было, и он согласился на предложение итальянца.

Так русский атлет стал европейски знаменитым Железным Самсоном. Ему рукоплескали цирки Франции, Сербии, Италии, Швейцарии… Однообразные борцовские номера скоро надоели Зассу, и он успешно занялся… дрессурой, работал с собачками. В 1923-м ему предложил контракт парижский цирк Шарля Дебрея, там Александр выступал около года. А потом его разыскал известный британский импресарио Освальд Столл и предложил перебраться в Лондон. В Великобритании Засс окончательно закрепил за собой репутацию одного из сильнейших атлетов мира.

Именно там в 1925 г. силач встретил свою судьбу – цирковую пианистку Бетти Тильбери, которая ассистировала ему в сложнейшем номере: Самсон парил под куполом цирка, держа в зубах канат, на котором держалось пианино с игравшей на нем пианисткой. Среди других его коронных номеров, потрясавших англичан, было разрывание цепи разными группами мышц (атлет рвал цепь, которой был обмотан, без помощи рук, одним телом) и «дорожное происшествие» – Засс укладывался на землю, а его переезжал автомобиль с шестью пассажирами.

С началом Второй мировой войны Засс временно прекратил активные гастроли. Дело в том, что он так и не отказался от гражданства России, а паспорта британского подданного у него не было. Чтобы не оказаться интернированным, он переселился в городок Пэйнгтон и работал в местном зоопарке дрессировщиком.

В последний раз легендарный атлет вышел на арену в 1954 г. специально для съемок, организованных телеканалом Би-би-си. В начале 1950-х Засс приобрел небольшой участок земли с домом в городке Хокли, на улице Пламбероу-Роуд. Там русский богатырь и скончался 26 сентября 1962 г. в возрасте 73 лет. На его надгробии сделана надпись: «Сильнейший человек мира».

Александр Вертинский

(1889–1957)

Александр Николаевич Вертинский родился в Киеве 9 марта 1889 г. в семье присяжного поверенного Николая Петровича Вертинского и его жены Евгении Степановны, урожденной Сколацкой. Саша рано стал сиротой: когда ему было 3 года, умерла мать, а через два года и отец. На воспитание мальчика взяли родственники матери. Учиться Вертинский начал в 1-й Киевской мужской гимназии, но вскоре был исключен оттуда за плохое поведение и переведен в 4-ю гимназию, которая котировалась ниже. Еще гимназистом Александр начал пробовать себя в театре и литературе – он играл в любительских спектаклях, писал рецензии на концерты заезжих звезды и публиковал в киевских газетах небольшие рассказы.

Постепенно мир киевской богемы стал тесен Вертинскому, и в 1910 г. юноша приехал покорять Москву. Вдвоем с сестрой Надеждой он поселился в Козицком переулке, стал вольнослушателем Московского университета, на жизнь зарабатывал уроками сценического искусства. Довольно быстро Александру удалось обрасти связями в московских литературных и театральных кругах. С 1912 г. он выступал со своими небольшими номерами в Театре миниатюр (в качестве гонорара фигурировали… борщ и котлеты), снимался в кино, много публиковался в московской прессе, но до широкой известности Вертинскому было еще далеко. В 1913-м он пробовал поступить в МХТ, но на прослушивании К.С. Станиславскому не понравилось грассирующее произношение молодого артиста.

Александр Вертинский в образе Пьеро

С началом Великой войны 1914–1918 гг. Александр, не подлежавший призыву в армию по состоянию здоровья, добровольцем поступил на 68-й санитарный поезд Всероссийского союза городов и до января 1915 г. исполнял обязанности санитара. Именно 1915-й и стал годом рождения на свет знаменитого артиста Александра Вертинского. По его воспоминаниям, он развлекал раненых солдат тем, что изображал Пьеро – гримировал лицо, к белому халату санитара пришивал цирковые помпоны и в таком виде декламировал стихи. Такие представления очень нравились раненым, и Вертинский решил попробовать перенести опыт на большую сцену. Он предложил владелице Театра миниатюр М. Арцыбушевой подготовить программу под назвнием «Песенки Пьеро», сам разработал для нее декорации и грим (который, по признанию артиста, в первую очередь помогал скрыть страх перед публикой). Программа получилась очень эффектной: Вертинский появлялся на сцене в мертвенно-желтом освещении, в гриме и костюме Пьеро и под меланхолический аккомпанемент исполнял небольшие композиции («ариетки») собственного сочинения. Современники чаще воспринимали их как песни, хотя сам Вертинский настаивал на том, что это были именно стихи, исполненные в сопровождении музыки. Безусловными «хитами» Вертинского стали «Кокаинетка», «Безноженка», «Маленький креольчик», «Я сегодня смеюсь над собой», «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Бал Господень», «Пес Дуглас». Каждая «ариетка» представляла собой маленький моноспектакль, зрителей завораживали и щемящий, надломленный грассирующий голос певца-декламатора, и точные движения его рук, и мимика.

Смелая новация Вертинского (а он, в сущности, стал родоначальником принципиально нового жанра на эстраде) имела колоссальный успех в России. На гастролях его приветствовали и столицы, и провинция, число подражателей и пародистов росло как на дрожжах. Конец популярности Вертинского положила Октябрьская революция. Можно сказать, что искусство артиста отступало вместе с Белой армией – на протяжении 1918–1919 гг. он гастролировал преимущественно на юге: Киев, Харьков, Одесса, Ростов, Екатеринослав, Севастополь… В ноябре 1920 г. пароход «Великий князь Александр Михайлович» увез «печального Пьеро» в добровольное изгнание. О своем шаге он почти сразу же начал жалеть, но делать было нечего. Купив в Константинополе греческий паспорт на имя Александроса Вертидиса, артист начал свою эмигрантскую эпопею.

Из Турции он перебрался в Румынию, затем в Польшу и Германию. Именно эмиграция, по признанию Вертинского, сделала из него настоящего профессионала, способного работать практически перед любой аудиторией. В 1925 г. Вертинский переехал в Париж, ставший ему домом на десять лет.

Годы, проведенные во Франции, стали временем творческого расцвета артиста. Он работал в лучших русских ресторанах города, дружил или тесно общался со многими представителями эмигрантских политических и культурных кругов, написал такие знаменитые песни, как «Пани Ирена», «Испано-Сюиза», «Мадам, уже падают листья», «В синем и далеком океане». Осенью 1934 г. с триумфом прошли гастроли Вертинского в США, где состоялась премьера одной из самых пронзительных его песен – «Чужие города». Но «прорыва» на американской сцене не состоялось – блестяще владевший французским и немецким Вертинский почему-то на дух не переносил английского языка, он казался ему отвратительным.

В 1935 г. ветер эмигрантских странствий занес Вертинского в Шанхай, где проживала тогда большая русская колония. Работы по-прежнему было много, но в Китае она оплачивалась гораздо хуже, чем во Франции. После того как артист в мае 1942 г. женился на грузинской эмигрантке Лидии Циргвава, он вынужден был выступать по два раза в день, причем каждый раз перед концертом выкупал из ломбарда фрак, а после выступления сдавал его обратно. В Китае у Вертинских родилась дочь Марианна. Вторая дочь, Анастасия, появилась на свет уже в Москве, обе впоследствии стали знаменитыми актрисами.

Все чаще и чаще посещали Вертинского мысли о возвращении на Родину. Попытки вернуться он предпринимал еще в начале 1920-х, в Польше и Германии, но тогда не был услышан. В 1937-м уже самого Вертинского пригласили в посольство СССР в Китае и предложили вернуться. Однако уехать сразу помешали долги, сначала нужно было расплатиться с кредиторами. А потом началась Вторая мировая война, и вопрос с возвращением повис в воздухе. Только в 1943-м, после личного обращения Вертинского к наркому иностранных дел В.М. Молотову, ему было разрешено приехать в СССР. В ноябре 1943 г. артист впервые после многолетнего перерыва снова ступил на родную землю. С этим моментом связана легендарная история: выйдя в Чите из вагона с чемоданом, Александр Николаевич огляделся и с горечью заметил: «Я не узнаю Россию!» Поставив чемодан на перрон, он опустился на колени, чтобы поцеловать землю, а когда поднялся – чемодана уже не было. «Узнаю тебя, Россия!» – якобы воскликнул Вертинский…

Началась жизнь на Родине – в сущности, в новой стране, где многое было чуждо и непонятно Вертинскому. Когда в Министерстве культуры секретарша заполняла на него анкету и поинтересовалась, народный он артист или заслуженный, Александр Николаевич ответил: «Деточка, у меня нет ничего, кроме мирового имени». Но он искренне старался «вписаться» в советский быт, участвовал в концертах для бойцов Красной армии, включал в репертуар песни на стихи советских поэтов, сам написал два стихотворения о Сталине. В 1950 г. Вертинский впервые после огромного перерыва снялся в кино – сыграл кардинала в фильме «Заговор обреченных», за что был удостоен Сталинской премии 2-й степени. Из киноработ Вертинского 1950-х наиболее яркой получилась роль Князя в «Анне на шее», его картавая реплика «Прэлэстно, прэлэстно!» вошла в фольклор.

Но, несмотря на внешнее благополучие (трехкомнатная квартира на улице Горького тогда была несбыточной мечтой и для многих куда более успешных людей), положение Вертинского в СССР было все же более чем странным. Его не преследовали, не запрещали, но, что называется, держали на задворках советской культуры, делая вид, что феномена по имени Вертинский попросту нет. Его творчество подвергалось пристальной цензуре (из 100 с лишних вещей, бывших в репертуаре мастера, к исполнению разрешили только тридцать), пресса писала о нем редко и сдержанно, его песни не звучали по радио. И все же он был кумиром миллионов – на каждый концерт мэтра билеты брались с боем, причем «на Вертинского» мечтали попасть и те, кто успел застать его дореволюционное творчество, и молодежь.

21 мая 1957 г. Вертинский дал свой последний концерт – выступил в ленинградском Доме ветеранов сцены. В тот же день Александр Николаевич скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности в номере гостиницы «Астория». Великого артиста похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. А созданный им незабываемый образ, песни, роли в кино продолжают жить в русской культуре.