Текст книги "Как выжить евреям"

От «вегетарианского» антисемитизма кайзеровской Германии к «окончательному решению еврейского вопроса»

То, что евреев с приходом Гитлера к власти ожидают тяжелые времена, было очевидно: в статьях и речах фюрер не скрывал своих кровожадных планов. Напротив, беспредельный антисемитизм стал одним из краеугольных камней национал-социалистического движения. Программу своих будущих действий Гитлер огласил 24 февраля 1920 г. на собрании в мюнхенской пивной «Хофбройхаус». Известная как «Программа 25 пунктов», она стала с 1 апреля того же года официальной для НСДАП, а с 1926 г. объявлена «незыблемой». В четвертом пункте говорилось: «Гражданином Германии может быть только тот, кто принадлежит к германской нации, в чьих жилах течет немецкая кровь, независимо от религиозной принадлежности. Ни один еврей не может относиться к германской нации и быть гражданином Германии».

В шестом пункте вводится ограничение для государственных служащих: «Право избирать и быть избранным должно принадлежать исключительно гражданам Германии. Поэтому мы требуем, чтобы все должности любого уровня – имперские, областные или муниципальные – занимали только граждане Германии».

В идеале Германия должна быть очищена от евреев. Правда, пятый пункт программы разрешал им пребывание в стране: «Тот, кто не является гражданином Германии, может проживать в ней как гость, на правах иностранца».

Однако возможность насильственной эмиграции из страны «нежелательных элементов» тоже предусматривалась программой НСДАП – в седьмом пункте прямо говорилось: «Мы требуем, чтобы государство обязалось в первую очередь заботиться о возможностях для работы и жизни граждан Германии. Если невозможно прокормить все население государства, то лица чуждых наций (неграждане государства) должны быть высланы из страны».

Правда, ни слова не говорилось о том, как достичь этих целей. Более того, действия нацистских властей в первые месяцы 1933 г. показывают, что в тот момент, когда власть вдруг попала к ним в руки, у Гитлера и его ближайшего окружения не было ясного плана по реализации антиеврейской программы партии. Провалившийся, по большему счету, бойкот еврейских предприятий 1 апреля 1933 г. – хороший пример неподготовленности нацистов к выполнению своей собственной программы. Шаги руководства Третьего рейха во многом определялись конкретными обстоятельствами – политическими, экономическими, конъюнктурными – и не были результатом детально проработанной долгосрочной стратегии.

Было бы ошибкой приписывать Гитлеру авторство антисемитских пунктов программы НСДАП. Подобные планы борьбы с евреями встречались и ранее, задолго до образования немецкой национал-социалистической партии. Однако только нацисты превратили шелуху антисемитской риторики во взрывоопасную смесь, готовую уничтожить все мировое еврейство.

Антисемитизм как политическое движение возник в конце XIX в. Звучное слово «антисемитизм» ввел в общественный обиход в 1879 г. Вильгельм Марр, не очень успешный журналист и не слишком удачливый политик. Созданная им в 1879 г. «Лига антисемитов» не превратилась в заметную политическую силу, не стала настоящей партией. На роль вождей антисемитского движения нашлись более достойные кандидатуры, настоящие трибуны и харизматические личности, возглавившие новые партии, у которых антисемитские лозунги составляли основу их программ.

В конце XIX – начале XX в. антисемитские партии и объединения стали появляться как грибы после дождя: Немецкая консервативная партия (Deutschkonservative Partei – 1876), Христианско-социальная рабочая партия (Christlich-Soziale Albeiterpartei – 1878), Немецкое антисемитское общество (Deutsche Antisemitische Vereinigung – 1886), Немецкая социальная партия (Deutschsoziale Partei – 1889), Антисемитская народная партия (Antisemitische Volkspartei – 1890), Общенемецкий союз (Alldeutscher Verband – 1891), Немецкая партия реформ (Deutsche Reformpartei – 1893), Немецкая социальная партия реформ (Deutschsoziale Reformpartei – 1894), Немецкая социальная партия (Deutschsoziale Рartei – 1900), Немецкая народная партия (Deutshvolkische Partei – 1914).

Партии создавались, сливались, распадались. Их всех объединяло стремление ограничить влияние евреев на экономическую, культурную и политическую жизнь Германии. Так, в программе Немецкой консервативной партии, принятой в 1892 г. на съезде в итальянском городе Тиноли, говорится о двух главных врагах Германии – социал-демократии и евреях. Идеологом партии в то время был берлинский придворный проповедник Адольф Штёккер, который в евреях видел олицетворение всех враждебных сил: либерализма, капитализма, материализма и атеизма. С присущим проповедникам пафосом он призывал: «Мы объявляем евреям войну до полной победы и успокоимся не ранее того момента, когда они здесь, в Берлине, будут сброшены с высокого пьедестала, который они сами себе воздвигли, в пыль, где они и должны пребывать».

Немецкая консервативная партия просуществовала с 1881 до 1918 г., после чего влилась в состав вновь образованной Немецкой национальной народной партии (Deutschnationale Volkspartei – DNVP), включившей в программу многие антисемитские лозунги своей предшественницы. Немецкая национальная народная партия стала в 1933 г. на короткое время союзницей партии Гитлера. Этот союз помог недавно назначенному канцлеру добиться большинства в парламенте и принять первые законы, открывшие путь к его диктатуре. После этого ставшая ненужной партия-союзник была под давлением НСДАП распущена.

В начале 80-х гг. XIX в. антисемитское движение пользовалось поддержкой немалой части населения Германии. Под так называемой «Петицией антисемитов», требовавшей от правительства ограничить еврейскую иммиграцию в страну и исключить евреев из числа государственных служащих и преподавателей, весной и летом 1880 г. было собрано 250 тысяч подписей. Однако большого политического веса антисемитские партии в Германии никогда не набирали. Самый значительный успех на выборах в рейхстаг они получили в июне 1893 г. – шестнадцать мандатов. Антисемитские лозунги и призывы из парламентских залов переместились в студенческие клубы и офицерские собрания. Именно там воспитывалась элита Третьего рейха.

Руководители и идеологи антисемитского движения в конце XIX – начале XX в. не имели ни малейшего представления о том, как добиться своих целей. Практически ни у кого из лидеров не было конкретных планов, как слова преобразовать в поступки.

Адольф Штёккер и Генрих фон Трайчке настойчиво заверяли своих слушателей, что у них даже в мыслях нет лишать евреев тех прав, которые те получили в процессе эмансипации. Вильгельм Марр и Отто Гладау носились с идеями законодательно ограничить влияние евреев в экономике и в общественной жизни. Но ни они, ни их последователи не предлагали никаких реальных действий, чтобы сделать хотя бы шаг в этом направлении.

Пожалуй, только Евгений Дюринг допускал физическое уничтожение немецких евреев как возможное решение «еврейского вопроса». Сам он, правда, не верил, что у политиков хватит мужества и решительности пойти на этот шаг, а своими трудами пытался не столько мобилизовать солдат для решительного сражения с еврейством, сколько воспитать сочувствующих и поддерживающих эту будущую битву.

Можно сказать, что антисемитизм в кайзеровской Германии был частью письменной культуры. Эта культура сводилась, по большому счету, к нападкам на еврейских интеллектуалов – от Генриха Гейне до Теодора Лессинга. Не использовать возможность отпустить колкость или насмешку в адрес еврейских литераторов или музыкантов не мог ни один из немецких антисемитов – от Вагнера в середине XIX в. до Фрича в его конце.

Авторы антиеврейских текстов вновь и вновь возвращались к тем же темам и образам, хотя и выраженным различными художественными средствами: от сдержанного тона Фонтане до элегантных языковых кружев Томаса Манна. Это стало своеобразным общественным ритуалом, магией, смысл которой заключен в себе самой и не требует никаких иных действий и поступков.

С появлением на общественной арене Адольфа Гитлера положение радикально переменилось. Для будущего фюрера Третьего рейха «живое слово» стояло неизмеримо выше письменной речи. Это убеждение он высказал в своей программной книге «Моя борьба». В действенности живой речи он видел причину победы Французской революции и широкого распространения марксизма. В обоих случаях победу праздновала не идеология, а риторика, не идея, а пропаганда.

Письменное слово ассоциировалось у Гитлера с ненавистными ему интеллектуалами, «чернильными душонками», которых он презирал и постоянно высмеивал. Сам он написал только одну книгу, и то лишь тогда, когда был оторван от трибуны годовым заключением в тюрьме. Никто из писателей не вызывал в нем уважения. Даже признанный идеолог нацизма Альфред Розенберг рассматривался фюрером как безвредный, но и не очень нужный образец интеллектуала. Книгу Розенберга «Мифы ХХ века» Гитлер так по-настоящему и не прочитал, хотя считал себя специалистом по антисемитской литературе.

Восхищение фюрера вызывал лишь его венский духовный учитель – бургомистр Карл Люгер, умевший зажечь народ яркой речью. Гитлер стал последовательным антисемитом благодаря живому слову Люгера и верил, что тем же способом он сам сможет убедить весь мир.

Нацизм был культурой устной речи. Его языком стала демагогия, его речь – рев с трибун перед восторженными слушателями под развевающимися знаменами со свастикой. В отличие от кайзеровской Германии, в культуре нацизма словесная агрессия не была заменой поступка, а его подготовкой. Живое слово было зачином действия, инструментом, помогающим достичь желаемого результата.

Гитлеровская риторика придала антисемитизму новые черты, основательно изменила его суть. Вероятно, будущий фюрер вначале не очень представлял себе, как бы он поступил с евреями, доведись ему прийти к власти в Германии. Но его антисемитизм, в отличие от всех его предшественников, изначально был не просто словом, а действием. Горы написанных антиеврейских текстов становились в его руках новым, не известным ранее, ведущим к катастрофе взрывоопасным материалом.

Это изменение произошло незаметно для многих современников. Даже историки не всегда отмечают этот качественный скачок, подчеркивая скорее неразрывность развития антисемитизма от древности до наших дней.

Без сомнения, древняя традиция антипатии к евреям сыграла свою роль в том, что они оказались целью преследования, а также в том, что большинство населения Европы становились безучастными зрителями, когда на их глазах творился холокост. Очевидно также, что годы еврейской эмансипации развили эту традицию и приспособили ее к политическому контексту эпохи. Антисемитизм стал частью окружающей среды для людей того времени. Но между банальностью антисемитизма кайзеровской Германии и массовыми убийствами евреев в печах Освенцима лежит пропасть, которую не объяснить логикой естественного развития.

Есть старая арабская пословица, которую цитирует известный историк Марк Блох в книге «Апология истории»: «Люди имеют больше общего со своим временем, чем со своими овцами». И поясняет далее: «Историческое явление всегда может быть объяснено вполне удовлетворительно в рамках исследования своего времени. Это справедливо для всех фаз развития, как для той, в которой мы живем, так и для всех других. Если исследование прошлого забывает старую арабскую мудрость, то теряется доверие к его результатам».

Даже для историков трудно объяснить переход от традиционного и достаточно «вегетарианского» антисемитизма кайзеровской Германии к гитлеровскому «окончательному решению еврейского вопроса». Неудивительно, что большинство евреев – граждан Германии не восприняло случившееся в 1933 г. как начало катастрофы. Некоторым чутье подсказало правильное решение: как можно быстрее покинуть страну. Но и на этом пути их ждали почти непреодолимые препятствия.

Перед лицом угроз, исходящих от «нового порядка», лидеры еврейских организаций Германии решили сплотиться и основали в январе 1933 г. Имперское представительство немецких евреев, во главе которого стоял всеми уважаемый берлинский раввин Лео Бек, признанный ученый и председатель Общего союза раввинов в Германии. Другим лидером нового объединения стал Отто Гирш, человек без звания раввина, но пользовавшийся авторитетом как у религиозных, так и у нерелигиозных евреев.

Расовое безумие и его последствия

Кто такой, собственно говоря, еврей? Кто рассматривался в качестве такового в те годы? Это непростой вопрос. По «нюрнбергским законам» даже крещеные евреи, в том числе и исповедующие христианство, относились к числу преследуемых «неарийцев». В качестве расово-биологического признака, поскольку определить таковой не удавалось, была принята религия, которой придерживались дедушка и бабушка.

Евреи и крещеные евреи по двум причинам не могут рассматриваться как единая группа. Во-первых, мы не можем и не хотим предпринимать разделение на основе псевдонаучной расовой теории, в которой отсутствуют четкие критерии для определения расовой принадлежности и чья оценка рас в такой же степени безрассудна, как и аморальна. Во-вторых, и это по меньшей мере столь же важно, с социологической и психологической точек зрения речь идет о двух совершенно различных группах.

Если рассматривать преследуемых по расистским (не расовым!) соображениям не только в качестве объектов истории (что чаще всего имеет место), а видеть в них также и субъекты, не только реагирующие, но и действующие (каким бы ограниченным ни было поле их деятельности), тогда становится ясно, что евреи и христиане находятся в совершенно различном положении: еврей мог рассматривать свою судьбу в контексте еврейской истории. Он мог видеть в своих страданиях продолжение исторических преследований своего народа со времени его нахождения в диаспоре после разрушения Храма и находить для себя в таком толковании духовную опору. Но для неожиданно отторгнутого от общества, преследуемого христианина, брошенного своей церковью на произвол судьбы (сопротивление отдельных групп или лиц, придерживающихся христианского мировоззрения, было исключением), и обрушившееся на него несчастье воспринималось как природная катастрофа.

Я определяю евреев как людей, признающих свою принадлежность к еврейскому сообществу. Я сознательно избегаю называть их «единоверцами», потому что не всякий, кто считает себя евреем, обязательно должен быть верующим. Верность еврейской общине может быть основана на осознании принадлежности к этой исторической общности либо же к данному национальному меньшинству.

В таком крупном городе, как Берлин, столице так называемого Германского рейха, даже во времена самых страшных преследований, когда ставилась цель «очистить» город от евреев, призрачная еврейская жизнь все же была возможна. В миллионном городе жители, в том числе и евреи, оставались в значительной степени анонимными. В отдаленной от района своего проживания части города еврей мог решиться выйти на улицу без желтой звезды, без большого риска быть узнанным и задержанным. В крупных городах всегда имелось больше просвещенных, скептически и критически настроенных людей, в первую очередь рабочих с левыми убеждениями, противников режима из других слоев населения, чем в сельской местности или в небольших городах. В крупном городе для преследуемого было больше шансов найти смелых друзей, которые могут помочь в случае опасности, часто с угрозой для собственной жизни. Этим людям Берлин также давал большие возможности прийти на помощь, чем маленькое местечко. Поэтому в нацистский период столица и провинция были для евреев разными мирами.

По этим причинам евреи постоянно стремились в Берлин. Они появлялись в городе как беженцы. Лишь в Берлине евреи могли немного передохнуть, так как здесь они не подвергались постоянным оскорблениям и издевательствам. Они могли ходить по улицам, не опасаясь приставаний, оскорблений или избиения. Кроме того, они находили совет и помощь у еврейских организаций; самое большое еврейское сообщество Германии старалось поддержать их. Вначале многие прибывали в Берлин, чтобы попытаться затем эмигрировать, ведь из маленького городка сделать это было значительно труднее. Но и эту надежду пришлось в 1941 г. оставить, и прибывшие в город беженцы должны были разделить судьбу коренных, часто в течение многих поколений живущих здесь берлинских евреев. Так как поток беженцев статистикой не учитывался, точные данные об их численности назвать весьма трудно.

Для иллюстрации положения евреев в Берлине и отношения к ним широких слоев берлинского населения я хотел бы привести рассказ одной современницы: «Еврейский мужчина по имени Адольф Погода должен был что-то сделать в одной из своих квартир на Прецлауэрштрассе, которая находилась в удаленной части города, на расстоянии нескольких километров. Так как евреям запрещалось пользоваться общественным транспортом, он снял свою желтую звезду и положил ее в карман. Потом он сел в метро и поехал домой. В поезде ему захотелось чихнуть, и он вытащил из кармана носовой платок, случайно захватив и звезду, которая, описав большую дугу, приземлилась на пол. Итак, он был разоблачен. Что произошло дальше? Офицер высокого ранга поднял знак с пола и передал его хозяину с элегантным поклоном и со следующим словесным сопровождением: “Разрешите передать Вам этот предмет. Он Вам еще определенно понадобится”. В переполненном купе раздался дружный смех. Ничего страшного не случилось. К счастью, рядом не оказалось фанатичных нацистов». В Берлине такое было возможно! Я рискну утверждать, что такое возможно было только в Берлине!

Кому из евреев удалось дожить в Берлине до конца войны? Выживших можно поделить на три группы:

1. Евреи, живущие в смешанном браке, то есть когда один из супругов был так называемым истинным арийцем.

2. Их дети, которые, согласно терминологии национал-социалистов, назывались «помесями первой степени».

3. Евреи, определяемые как таковые согласно «нюрнбергским законам».

Последняя категория с 1941 г. подлежала депортации. Спастись им можно было, только перейдя на нелегальное положение, тогда как первые две группы могли – во всяком случае, по закону – выжить легально.

Группа тех, кто жил в «смешанном браке», тоже неоднородна и подлежит дальнейшей дифференциации: существовали привилегированные и непривилегированные «смешанные браки». Если муж был евреем, а жена «арийкой», то брак считался привилегированным, но только в том случае, если потомки не принадлежали к еврейскому сообществу либо единственный сын из этого брака погиб во время Первой мировой войны. Эта привилегия, состоявшая в основном в том, что партнер не обязан носить звезду Давида, сохранялась даже в том случае, если брак распался. Если же «ариец» был женат на еврейке, то такой брак, даже бездетный, считался привилегированным, пока он был действующим. Непривилегированными «смешанными браками» считались те, когда мужчина был евреем, а брак был либо бездетным, либо дети, зарегистрированные в еврейской общине, относились к числу «проявленных» евреев (по терминологии того времени Gelmngsjuden). В этом случае как супруг, так и дети должны были носить желтую звезду.

Итак, некоторые члены еврейской общины, либо помеченные звездой как евреи, либо состоящие в привилегированном браке и освобожденные от ее ношения, легально жили до освобождения Германии. Несомненно, что и этот круг лиц, т. е. живущие в «смешанных браках» евреи и их считающиеся евреями дети, был бы точно так же депортирован в лагеря смерти, если бы война продлилась дольше. Психологическое давление на них было огромным. Долгие годы эти люди жили в постоянном страхе за свое будущее.

Евреи, жившие в Берлине «нелегально», составляли по отношению к «легальным» довольно высокий процент. Считается, что из числа «нелегальных» войну пережило около 1400 человек, однако эти данные у разных авторов существенно колеблются. Зачастую не уточняется, учитывались ли только лица, которым удалось пережить нацистский период, находясь на нелегальном положении, но и те, кому удалось избежать депортации и уйти в подполье (считается, что таковых было около пяти тысяч), но затем случайно или с помощью штатных еврейских «сыщиков» (наиболее известной и опасной из них была Стелла Кюблер) были схвачены, арестованы, депортированы и, в конце концов, убиты.

Одним из «нелегальных» был Ганс Розенталь (1925–1987), впоследствии один из известных и любимых немецких эстрадных артистов. С конца марта 1943 г. и до освобождения он скрывался как «нелегальный». Используемая в данном случае терминология: «легальные» и «нелегальные» евреи – взята из официального языка национал-социалистов, и ее употребление в нормальной речи является аморальным. Преступным было законодательство, лишавшее людей права на жизнь, обрекавшее их без суда, возможности защиты, даже без предъявления доказательств вины на уничтожение. Преступным был закон, а не попытки спастись от него.

Те, кто пытался избежать верной смерти, называли себя «залегшими на дно» (Uncergetauchte). В Вене, используя аналогичную метафору, про них говорили – «подводные лодки» (U-Boote). Определение «нелегальный», тем не менее, сохранилось после освобождения и вошло в литературу.

Удивительно, но факт: в годы войны в фашистской Германии проживало несколько тысяч евреев. Это были так называемые нуцлихе юден – «используемые евреи», которые жили только потому, что в них была необходимость: их использовали на различных работах, где остро чувствовался недостаток рабочей силы.

А такой недостаток был везде: молодые и трудоспособные немцы находились на фронте, их рабочие места пустовали, а для военной Германии необходимо было все то, что необходимо любой воюющей стране.

Это у нас в годы войны дети и женщины занимали рабочие места ушедших на фронт мужчин: работали на оборонных заводах и фабриках, спали в цехах, перевыполняли нормы. «Все для фронта, все для победы!» – вот был главный лозунг трудового тыла. И не случайно работники оборонных предприятий, кем бы они там ни работали, как бы далеко ни находились от линии фронта, через полвека были признаны участниками войны.

В фашистской Германии такого не было. Ушедших в гитлеровскую армию не заменяли их дети и жены. На Германию работала порабощенная Европа. На немецких заводах и фабриках работали десятки тысяч военнопленных разных стран. Из оккупированной Украины, Белоруссии и Прибалтики вначале прибыли в Германию добровольцы, которым гитлеровцы обещали райскую жизнь в «просвещенной и цивилизованной» Германии. И некоторые изголодавшиеся сограждане клюнули на обещание сытой жизни. Ну а затем началась и принудительная мобилизация молодежи с оккупированных территорий Советского Союза, которую посылали и на заводы, и отдавали на работу хозяевам – бауэрам.

Так что при определении льгот бывшим остарбайтерам – восточным рабочим – следует разделять тех, кто уехал добровольно (первая волна), и тех, кого туда загоняли силой.

Но, очевидно, и военнопленных, и остарбайтеров не хватало. Иначе зачем было использовать труд немецких евреев, которые ожидали своей смерти в концлагерях? Повезло тем, кто успел уехать или убежать из гитлеровской Германии в другие страны.

Как бы то ни было, но в Берлине даже в страшные годы войны находилось несколько тысяч евреев, работавших на заводах.

В свое время писатель Натан Забара поведал поразительный факт о еврейской газете, выходившей в Берлине в годы войны. Забара в 1945–1946 гг. служил в советской военной комендатуре в Берлине, где он сам читал подшивку таких газет за несколько лет. Газета была на идиш и на немецком и называлась «Юдишер Беобахтер» («Еврейский обозреватель»).

Одна из групп еврейской молодежи работала на заводах концерна «Сименс». Были среди них и комсомольцы Германии.

Обреченные на ожидание смерти молодые евреи создали там подпольную организацию и от мелкого саботажа постепенно переходили к более решительным формам протеста: они портили продукцию, вели антифашистскую пропаганду среди рабочих, разбрасывали листовки.

Так продолжалось несколько лет (!). И происходило это на военном заводе и под носом у гестаповцев. Руководил группой подпольщиков Герберт Баум. Подавляющее большинство в ней были евреи, входило в нее и несколько немцев-антифашистов.

Г. Баум родился в 1912 г. Вначале он входил в еврейскую организацию Бунд, а затем стал членом комсомола Германии. В университете, где он учился, была такая организация. В 1933 г., после прихода Гитлера к власти, студенты-евреи вынуждены были покинуть учебные заведения. Часть из них была мобилизована на принудительные работы, и Герберт с друзьями попал на завод. Сюда же попала и его жена Мариана. Она, как и Герберт, родилась в 1912 г. Он – 10 декабря, она – девятого. Мариана была не только женой, но и боевым другом Герберта, членом еврейской организации Сопротивления.

Была здесь еще одна семейная пара – Зигберт и Лотта Ротхольцы. Зигберт был рабочим, а Лотта – портнихой. Несмотря на болезнь, она была активным членом группы.

Среди женщин, входивших в группу Баума, были Хильда Ядамовиц и Эдит Френкель. Хильда по специальности – рентгенолог. Родилась она в 1916 г. и с молодых лет принимала участие в антифашистской деятельности. Была ответственным функционером комсомола в своем районе, неоднократно подвергалась арестам, но после каждого освобождения продолжала свою деятельность.

В отличие от Хильды Ядамовиц, Эдит Френкель, родившаяся в 1922 г., не участвовала ни в каком политическом движении, но уже на заводе «Сименса» пришла в группу Баума и принимала в ней активное участие.

В числе немецких антифашистов, входивших в группу Баума, следует назвать Вернера Штейнбринка. Он был техник-химик. В 1936 г. был арестован гитлеровцами, но вскоре освобожден. Отбывал трудовую повинность и недолго служил в рядах вермахта – немецкой армии. Войдя в группу Баума, Вернер Штейнбринк был одним из наиболее активных членов, так как, будучи немцем, меньше вызывал подозрений у начальства.

Точный состав группы Баума определить трудно, конспирация соблюдалась достаточно хорошо. Группа просуществовала не менее четырех лет! И это в столице нацистской Германии, на оборонных предприятиях, подконтрольных гестаповцам! Несмотря на разбросанность подпольщиков и небольших групп в отдельных цехах, не нашлось за все годы ни одного предателя, который мог купить себе за «тридцать сребреников» свободу или другие блага.

Обнаружили подпольщиков неожиданно. Неожиданно для фашистов, ибо сами подпольщики знали, что рано или поздно их ожидает смерть. Но, как говорится, «безумству храбрых…».

Весной 1942 г. в Берлине была открыта грандиозная антисоветская выставка, показывающая успех гитлеровцев и дикость русских. Повод для радости у фашистов был: к тому времени они захватили всю Прибалтику, Украину, Белоруссию, Молдавию, часть Европейской России. И самое главное – их наступление продолжалось. Так что повод к такой выставке был, тем более что геббельсовская пропаганда в этих делах была отработана на высоком уровне.

Молодые евреи ночью пробрались на территорию охраняемой (!) выставки, испортили несколько стендов, развесили антифашистские листовки, пытались поджечь экспозицию. Сделано это было буквально за несколько минут.

Естественно, полиция была поднята на ноги. Пошла волна арестов. В Берлине был создан специальный суд «народной судебной палаты», который вынес смертный приговор двадцати одному человеку – «за подготовку государственной измены».

Герберт Баум был убит в тюрьме во время пыток 11 июля 1942 г. Ему было неполных тридцать лет. Он никого и ничего не выдал фашистам.

Зигберт Ротхольц был казнен на эшафоте 4 марта 1943 г. в числе одиннадцати человек – членов группы Сопротивления. Ему было 24 года.

Вернера Штейнбринка казнили раньше – 18 августа 1942 г. В этот же день отрубили голову и жене Герберта Баума – Мариане, а также Хильде Ядамовиц.

Лотта Ротхольц и Эдит Френкель были отправлены в Аушвиц, где и были сожжены.

Германия, испытавшая на себе гитлеровский нацизм, свято чтит память погибших еврейских антифашистов. Двадцати одному казненному поставлен памятник с шестиконечной звездой. О Герберте Бауме и его друзьях рассказывают и школьные учебники. В Берлине есть улица Герберта Баума.

Память об отважных антифашистах живет в Германии. Жителям бывшего Советского Союза о них практически ничего не известно. У нас было модно создавать образ евреев, которые не сопротивлялись врагу, а молча шли на заклание. Как видим – они сопротивлялись. И не только сопротивлялись, но и вели героическую борьбу с фашизмом. И их смерти – частица общей победы над «чумой ХХ века».

Запомним их имена.

Принятые в период национал-социализма законы (1933–1945) и распоряжения, направленные против евреев

(Сокращенный перечень)

07.04.1933 г. Закон о восстановлении профессионального чиновничества: «§ 3. Служащие неарийского происхождения, должны быть… отправлены в отставку…» Евреи, участники боевых действий на фронте, пока не подпадают под действие этого закона.

22.09.1933 г. Закон об учреждении государственной культурной палаты. Евреи не могут быть ее членами, в то время как членство является необходимым условием для осуществления профессиональной деятельности.

24.01.1934 г. Закон о национальной трудовой деятельности: «Неарийские» наемные работники не могут быть доверенными персонами, руководителями предприятий и членами «Рабочего фронта».

05.03.1934 г. Распоряжение о проведении экзаменов для врачей и стоматологов: «Неарийцы» к экзаменам больше не допускаются.

22.07.1934 г. Распоряжение о порядке подготовки юристов: «Арийское» происхождение является предпосылкой для допуска к юридическим экзаменам.

08.12.1934 г. Порядок экзаменов на должность аптекаря: «неарийцы» к экзаменам больше не допускаются.

13.12.1934 г. Государственный порядок в высших учебных заведениях получения ученой степени ставится в зависимость от «арийского» происхождения.

25.07.1935 г. Распоряжение о допуске «неарийцев» к военной службе: «неарийцам» не разрешается несение какой-либо активной воинской службы.

Лето 1935 г. Увеличивается число объявлений и вывесок с текстом «Евреи нежелательны» у въездов в населенные пункты, у входов в магазины и рестораны.

06.09.1935 г. Распоряжение президента государственной печатной палаты: «Продажа еврейских газет на улицах запрещается».

15.09.1935 г. Юридическое обоснование антисемитской политики НСДАП путем принятия т. н. нюрнбергских законов: Закона о государственном гражданстве и Закона о защите немецкой крови и немецкой чести. – Закон о немецком гражданстве: «§ 2. (1) Гражданином Германии (рейха) может быть только лицо немецкой или родственной крови, которое доказывает своим поведением, что хочет и способно верно служить немецкому народу и Рейху». Закон о защите немецкой крови и немецкой чести: «§ 1. (1) Браки между евреями и гражданами арийской или родственной ей крови запрещены. Заключенные вопреки этому закону браки недействительны даже в том случае, если они, в целях обхода данного закона, заключены за границей. § 2. Внебрачные половые отношения между евреями и гражданами немецкой или родственной ей крови запрещаются. § 3. Евреям не разрешается нанимать для домашней работы женский персонал немецкой или родственной ей крови моложе 45 лет. § 4. (1) Евреям запрещается вывешивание немецких государственных и национальных флагов, а также использование цветов государственного флага».