Текст книги "Как выжить евреям"

Веймарская республика

Днем провозглашения Веймарской республики принято считать 11 ноября 1918 г. К этому времени революционные выступления, вызванные мировой войной, охватили всю Германию. Правительство, теряя контроль над ситуацией, пошло на соглашение с самой популярной в стране партией социал-демократов. Обсуждалась даже возможность создания Его Императорского Величества социалистического кабинета!

Не зная об этих переговорах, член ЦК СДПГ Филипп Шейдеман на одном из митингов при большом стечении народа провозгласил Германию республикой, чем несказанно удивил собственных коллег по руководству партией. Но сказанного не воротишь. Идея создания республики овладела массами, и в тот же день всё решилось. Действующее на тот момент правительство объявило об уходе в отставку, а кайзер Вильгельм II отрекся от престола и бежал в Голландию.

НЕМНОГО ПРЕДЫСТОРИИ

Поражение в мировой войне поставило Германию на грань экономической и политической катастрофы. Следует заметить, что Германия потерпела политическое и экономическое, но не военное поражение. К моменту прекращения боевых действий ни один неприятельский солдат не находился на территории Германии, более того, немецкие войска оккупировали часть Франции, Бельгии и Украины.

Доля средств, переданных немцами на финансирование революции в России, вернулась в Германию, сыграв здесь свою зловещую роль.

Как и в России, разложение армии началось с военно-морского флота. Первого ноября 1918 г. командование флота приняло решение осуществить ряд крупных операций против британских кораблей. С этой целью суда, базирующиеся в Киле, крупнейшей военно-морской базе Германии, были выведены в море. Здесь на большинстве кораблей начались бунты, матросы отказывались участвовать в боевых операциях. Флот был возвращен в Киль, наиболее активных мятежников арестовали. Возмущенные этим моряки организовали демонстрации с требованием освободить арестованных товарищей. Кроме того, был выдвинут и политический лозунг: «Долой войну!»

Верные правительству войска открыли по демонстрантам огонь. Третьего ноября 1918 г. военные моряки Киля подняли восстание. Призывы правительства к порядку, приезд в Киль депутата рейхстага социал-демократа Густава Носке и другие меры умиротворения уже не могли остановить беспорядки.

Революция началась под красными революционными знаменами, да и само слово «революция» к тому времени прочно ассоциировалось с большевиками. Именно по примеру русских коммунистов в Киле был создан Совет солдатских и рабочих депутатов. Революционное движение быстро охватило почти все крупные города Германии: Любек, Гамбург, Бремен, Лейпциг, Дрезден и т. д. Казалось, что мечта Ленина и Троцкого о мировой революции вот-вот начнет осуществляться.

Как утверждал Шейдеман, все это и послужило поводом для провозглашения республики.

ВЕЙМАРСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ

Переходному правительству социал-демократов, учитывая негативный опыт России, необходимо было срочно собрать Учредительное собрание и принять Конституцию Германской республики.

Массовые беспорядки, спровоцированные левыми социал-демократами (Союз Спартака), дестабилизировали и без того шаткое внутреннее положение Германии. Повсюду, по аналогии с Россией, возникали рабочие и солдатские Советы. Но немцы в силу своего менталитета не склонны к анархизму, и поэтому большинство граждан страны высказалось за максимально быстрое наведение порядка. За скорейший созыв Учредительного собрания в декабре 1918 г. высказался и Всегерманский съезд Советов.

19 января 1919 г. состоялись всеобщие выборы, на которых большинство голосов (54,5 %) получила левоцентристская коалиция во главе с социал-демократами. Так как в Берлине сохранялась нестабильная обстановка, германское Учредительное национальное собрание было созвано в Веймаре. Оно проработало с 6 февраля 1919-го по 21 мая 1920 г.

11 февраля 1919 г. Учредительное национальное собрание избрало временным президентом Германии социал-демократа Фридриха Эберта. 13 февраля было сформировано правительство Веймарской коалиции во главе с социал-демократом Ф. Шейдеманом. Коалиция включала Социал-демократическую партию, партию Центра, Немецкую демократическую партию. Учредительное собрание приняло ряд законов, направленных на укрепление власти. 22 июня 1919 г. Учредительное собрание высказалось за подписание Версальского договора, а 9 июля ратифицировало его.

31 июля 1919 г. была принята Веймарская конституция. 11 августа она вступила в силу и законодательно оформила происшедшую в результате Ноябрьской революции замену полуабсолютистской монархии на Демократическую парламентскую республику.

Веймарская конституция закрепила неприкосновенность частной собственности на средства производства, ввела институт всеобщих выборов по партийному списку и пропорциональное представительство партий в рейхстаге.

Президент, избираемый всенародным голосованием, был наделен как глава исполнительной власти широкими полномочиями. Статья 48 предоставляла ему право вводить осадное положение, приостанавливать действие демократических институтов, издавать чрезвычайные декреты. Правительство во главе с рейхсканцлером назначалось президентом.

Значительно усилив централизацию власти, Конституция сохранила федеративную структуру страны. Германия состояла из 15 республик (земель) и трех «вольных городов», пользовавшихся значительной автономией. Учреждался рейхсрат, в который входили представители правительств земель.

СТАНОВЛЕНИЕ

Принятие Конституции должно было стабилизировать внутреннее положение Германии. Однако эта стабилизация не удалась.

В первые годы существования Веймарской республики политическая жизнь определялась парламентским большинством, состоявшим из социал-демократов, Германской демократической партии и партии Центра. Попытки коммунистов изменить государственный строй были подавлены.

Однако уже в двадцатые годы стало очевидно, насколько непрочна демократия в Германии. Экономический кризис, инфляция и попытки коммунистического переворота в условиях всеобщего хаоса показали, что в Веймарской республике демократические институты не прочны.

Но Германия потеряла свои колонии и значительную часть территорий. Саарская область была подчинена, а Рейнланд стал демилитаризованной зоной. Германия должна была выплатить крупные репарации.

В 1920 г. в стране произошел путч генерала Каппа, в ходе которого были уничтожены многие политики. Путч окончился провалом. На выборах в рейхстаг радикальные партии значительно усилили свои позиции. В 1921 г. была создана немецкая армия.

В 1922 г. в ходе переговоров в Локарно немецкие дипломаты, энергично пытавшиеся восстановить положение Германии на международной арене, наладили взаимовыгодные отношения с СССР. В частности, советская сторона, также заинтересованная в прорыве международной изоляции, предложила Германии широкое военное сотрудничество, в первую очередь в сфере подготовки квалифицированных офицерских кадров. Известно, что по условиям Версальского мира Германии было запрещено создание и подготовка офицерского корпуса.

В январе 1923 г., с целью получения выплат по репарациям, Франция оккупировала Рурскую область. Рур давал Германии около 80 % угля, здесь было сосредоточено более половины немецкой металлургии. Потеря Рурской области означала катастрофу для экономики страны. Правительство Германии призвало жителей этого региона к пассивному сопротивлению, которое, впрочем, началось и без этого призыва. В Руре остановились предприятия, перестали работать транспорт и почта, прекратилось поступление налогов. Правительство начало выплачивать компенсации за потери, вызванные пассивным сопротивлением, но это только усугубило инфляцию. К ноябрю 1923 г. одна золотая марка стоила 100 миллиардов бумажных марок, то есть банкноты превратились просто в резаную бумагу.

Правительство не могло решить рурской проблемы, но сразу же на политической арене появились силы, утверждающие, что они знают пути ее решения. Оккупация Рура естественным образом активизировала правых и левых экстремистов. Вновь заявили о себе коммунисты, возложив вину за оккупацию непосредственно на правительство и призвав к акциям гражданского неповиновения и всеобщей стачке. Время было выбрано удачно: массы нуждались в вожде, коммунисты предлагали себя на роль единственных в стране радетелей за дело освобождения Рура.

Коммунисты начали подготовку вооруженных восстаний в Саксонии, Тюрингии, Гамбурге и других местах. Правительство видело в коммунистической опасности более серьезную угрозу, чем даже оккупация Рура, а потому целиком сосредоточилось на предотвращении возможных выступлений. С помощью рейхсвера (армии) восстания были подавлены в зародыше, хотя не всегда удавалось обходиться без кровопролития. В Гамбурге, например, дело дошло до баррикадных боев. В ноябре 1923 года коммунистическая партия была официально запрещена.

Не желая упускать своего влияния на массы, активизировались и правые.

Тогда же, 8 ноября 1923 г., в Мюнхене начался путч (подавленный, впрочем, уже на следующий день), который организовала никому дотоле не известная организация правого популистского толка. Организация эта называлась Немецкая национал-социалистическая рабочая партия (NSDAP), которую возглавил человек, заменивший свою труднопроизносимую фамилию Шикльгрубер на псевдоним Гитлер, во время путча он был арестован и приговорен к 12 годам тюрьмы, но через несколько месяцев освобожден. В 1924 г. в Германии, наконец, наступила фаза политической стабильности. Казалось, что демократия в Германии, несмотря на многочисленные трудности, начала побеждать. Этому способствовал и короткий, но бурный расцвет экономики в «золотые 20-е гг.».

ПЯТЬ ЛЕТ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОДЪЕМА

Великие державы осознали, что Германии необходимо оказать экономическую помощь. В 1924 г. был принят план Дауэса, предусматривающий предоставление Германии займов на восстановление хозяйства, а в 1930 г. – план Юнга, существенно снижающий сумму репараций и ослабляющий контроль над немецкой экономикой.

Благодаря трудолюбию и квалификации немецких рабочих, таланту немецких предпринимателей, экономика страны пошла на подъем, а к 1927 г. промышленное производство превысило, наконец, довоенный уровень. В 1924 г. была проведена дефляционная денежная реформа, стабилизировавшая курс рейхсмарки. Некоторые отрасли германской промышленности начинали доминировать в Европе. В обход версальских установлений развивалась и военная промышленность, размещая заказы за границей или создавая военные предприятия в других странах.

Правительственная чехарда несколько утихла, особенно когда вместо умершего в апреле 1925 г. Эберта президентское кресло занял сторонник «твердой руки», герой прошедшей войны Пауль фон Гинденбург.

Однако основой промышленного возрождения стало высокотехнологичное производство, ориентированное на выпуск товаров широкого потребления длительного пользования. Рост промышленного производства, который считался залогом процветания страны, продолжался неуклонно. Никому не приходило в голову, что этот рост, как и любой другой, имеет свои пределы.

В политической жизни страны происходило существенное снижение политической активности населения, падал авторитет партий нового типа. Призывы Коминтерна к мировой революции или заклинания крайне правых о борьбе с мировым еврейским заговором стали восприниматься как ритуальные. Казалось, окончательно ушла в прошлое война как способ решения межгосударственных проблем, торжествует провозглашенный еще в Версале президентом США В. Вильсоном принцип исключительно мирного урегулирования спорных вопросов.

Серьезные изменения произошли и в области культуры. Благодаря достижениям науки и техники, появилось понятие массовой культуры, то есть культуры, отрицающей всякую элитарность и ориентированной на человека толпы. Изменившаяся экономика, стремительный рост уровня жизни создали феномен, определяющий во многом социальное лицо эпохи – «средний класс». Представители этого класса: квалифицированные рабочие, клерки, инженеры, официанты, таксисты и т. д., являясь наемными работниками, имели сбережения, вложенные в акции или банки, приносящие им доход в виде процентов или дивидендов.

Казалось бы, ничто не предвещало краха, но благополучие «дивного нового мира» кончилось внезапно и катастрофически. Все началось с экономического кризиса перепроизводства, но столь разрушительной силы, как ни один кризис до 1929 г.

ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ

24 октября 1929 г. после долгой игры на повышение (скупки акций, что приводит к повышению их цены) спекулянты на Нью-Йоркской фондовой бирже начали эти акции активно продавать. Все указывало на то, что дела на предприятиях шли весьма плохо: произведенный товар задерживался на складах, не находя покупателя, массовое предложение намного превысило спрос, заработал механизм кризиса перепроизводства. Уже к 29 октября того же года («черный вторник») стало ясно, что объем продажи акций катастрофичен и что речь идет о биржевом крахе. В этот день было продано 16,4 миллиона акций, что соответствовало потери примерно 10 миллиардов долларов.

Крах Нью-Йоркской фондовой биржи стал детонатором взрыва. Последовавшие за ним банкротства, остановки заводов, развал хозяйственных связей, подрыв доверия к партнерам и связанная с этим паника привели к ужасным последствиям для всех. Для предпринимателей – это разорение и массовые самоубийства, описанные в литературе; для клерков и рабочих – безработица; для среднего класса в целом – потеря накоплений и резкое снижение уровня жизни.

Мировой экономический кризис 1929–1933 гг. охватил и Веймарскую республику. Общее падение производства в 1932 г. превысило 40 % (по сравнению с 1929 г.), безработица охватила почти 45 % населения страны. Росло недовольство существующим положением.

КОНЕЦ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

В условиях нестабильности крайне правые и крайне левые, коммунисты и национал-социалисты развернули бурную деятельность по захвату большинства в рейхстаге. Не оставив в мечтах насильственный захват политической власти, радикалы, правые и левые, основную тяжесть борьбы сосредоточили на парламентских выборах. При этом обе силы всячески старались дестабилизировать обстановку. Партийная борьба выплескивалась на улицы, где боевики из Коммунистической партии Германии провоцировали уличные баталии.

Необходимо отметить, что лозунги НСДАП были более понятны и близки немецкому обывателю, чем лозунги КПГ. Плохую службу немецким коммунистам сослужила начавшаяся в СССР коллективизация, которая привела к голоду и массовой высылке крестьян в Сибирь.

В сентябре 1930 г. на выборах в рейхстаг нацисты получили около 6,5 млн голосов, выдвинувшись на второе (после СДПГ) место в рейхстаге. На президентских выборах в марте – апреле 1932 г. нацисты собрали уже свыше 13 млн голосов, однако президенту Гинденбургу удалось сохранить свой пост.

В создавшейся обстановке руководство социал-демократов обратилось к председателю компартии Э. Тельману с предложением выступить единым фронтом на ближайших парламентских выборах. Однако Исполком Коминтерна запретил КПГ вступать в союз с «социал-предателями».

Историческая справка:

Коммунистический интернационал (Коминтерн) был создан Лениным в 1919 г. для руководства компартиями в капиталистических странах. Фактическое руководство Коминтерном в 1933 г. осуществлял И. Сталин.

Такая политика левых партий привела к тому, что сторонник «твердой руки» Пауль фон Гинденбург 30 января 1933 г. назначил Адольфа Гитлера рейхсканцлером Германии.

С этого момента Германия вступила в самый страшный и самый позорный период своей истории.

«В незабвении германской истории»

Первую мировую войну готовили, ее ждали, и все же она пришла неожиданно. Все слои немецкого общества на какое-то время соединились в едином порыве. Предприниматели не были в стороне, однако мало кто из них знал, что надо делать. Тем более что кайзер успел сказать необдуманную фразу о том, что ждет возвращения солдат с победой «к осеннему листопаду». Немногие в Германии имели на этот счет сомнения. Кайзер не может ошибаться. Среди тех, кто не верил в скоротечность войны, был бизнесмен Вальтер Ратенау. Он считал необоснованными амбиции Германии, учитывал морскую мощь Великобритании, «загадочность» русской души и ее безусловную веру в царя, а также возможность вступления в войну США на стороне Антанты. Ратенау сразу понял трудности приспособления хозяйства к войне, особенно в условиях английской морской блокады. В центре его внимания стали проблемы обеспечения страны сырьем и сбыт готовой продукции. Например, в электротехнике. Ведь еще в 1913 г. электротехническая промышленность Германии давала 41 % всего мирового экспорта этой отрасли. В тяжелое положение попали и банки, связанные с экспортными отраслями, в первую очередь с металлургией и угледобывающей промышленностью. На имя канцлера Вальтер Ратенау подал записку, в которой изложил план организации военного хозяйства Германии. 13 августа 1914 г. был создан военно-сырьевой отдел при Военном министерстве Пруссии, который возглавил В. Ратенау. От его деятельности зависела боеспособность империи и ее возможности выживания в изоляции от основных торговых путей. Почему Ратенау? Кто он такой, чтобы спасать Германию?

ОСНОВА

На Парижской всемирной электротехнической выставке 1881 г. всех удивил удачливый немецкий промышленник Эмиль Мориц Ратенау. Встретившись с американским изобретателем Томасом Эдисоном, он купил из огромного количества его патентов – к концу жизни их у него было 1093! – один-единственный: на электрическую лампочку. Она была запущена Эдисоном в серийное производство всего лишь год назад.

Приобретение это было шагом всесторонне обдуманным. Эмиль действовал, как его учил отец, берлинский купец промышленник Моисей (потом он разумно переменил имя на Мориц) Ратенау из еврейской общины старинного города Пренцлау.

Еще в 1360 г. бранденбургский маркграф разрешил евреям селиться в этом городе. В Пренцлау к евреям относились хорошо, и туда бежали иудеи из других городов Бранденбурга (ибо в каждом городе были свои законы).

А 300 лет спустя своим знаменитым эдиктом от 21 мая 1671 г. великий курфюрст Фридрих Вильгельм Бранденбургский разрешил 50 семействам изгоняемых из Вены евреев переселиться в его владения.

Эдикт гарантировал на 20 лет беспошлинную свободную торговлю шерстью, тканями и готовым платьем, освобождение от ввозных и вывозных пошлин, но категорически запрещал банкирскую деятельность – ростовщичество, как тогда говорили. Иногда представляется, что Фридрих Вильгельм был редчайшим для тех времен владыкой: не антисемитом. Но… учтите два обстоятельства: первое – желающие переселиться должны были обладать состоянием не менее 10 000 талеров (5 млн евро по-нынешнему), второе – на пространствах, где закончилась тридцатилетняя война, потери населения Бранденбурга порой достигали 90 %. Эдикт, таким образом, был средством получения и капиталов, и мастеровых людей.

Прошло еще 200 лет. Откуда там у Моисея взялась фамилия Ратенау, неясно. Как известно, фамилий у евреев в Европе (как позже и в России) до определенного момента не было – фамилии им присваивали правительственные чиновники. Женой нашего Моисея-Морица стала Тереза, дочка фабриканта Иосифа Либермана, на хлопчатобумажном заводе которого в Силезии сын Морица Ратенау, Эмиль, четыре с половиной года познавал на практике мир промышленности и коммерции, чтобы потом усваивать теорию этих дисциплин в Политехническом институте Ганновера и Высшем техническом училище Цюриха и опять окунуться в практику на заводе локомотивов Августа Борзита, чтобы затем два года проработать на предприятиях Англии.

Вернувшись в Берлин, Эмиль, подобно своему отцу, женился на дочери богатого человека – Матильде Нахман, отец ее был франкфуртским банкиром. Полученное приданое позволило Эмилю открыть завод «Унифицированные паровые машины». Дальше – больше.

Попытка организовать телефонную сеть в Берлине рухнула из-за государственной монополии «Имперской почты». Не проявил интереса к предложению Эмиля осветить берлинские улицы электричеством крупный промышленник Вернер фон Сименс. Они, правда, обсудили возможность электрического освещения вместо газового, весьма в то время распространенного на улицах и в частных домах, но пришли к выводу, что дорогие и капризные дуговые лампы делают электроосвещение малоперспективным.

И вот Париж. Электролампочка Эдисона – не дуговая, а накаливающая свой «волосок» в вакууме. Эдисон уже производил их в год свыше миллиона!

Через три года после покупки эдисоновского патента заработала в Берлине первая принадлежащая Эмилю Ратенау электростанция. Лучшей же рекламой и электрической лампочки, и личности Ратенау, и его фирмы «Дойче Эдисон» стал залитый ослепительным электросветом Королевский театр в Мюнхене.

После пяти лет работы на рынке «Дойче Эдисон» сделала преимущества электрической лампочки настолько очевидной, что даже осторожный Вернер фон Сименс вступил в «Объединенное электрическое общество» (AEG), основанное Ратенау, да не только вступил, а и привлек своим авторитетом деньги Германского банка.

Стартовый капитал составил 12 млн марок, а сияющие повсюду буквы AEG символизировали одну из самых мощных международных корпораций. До сих пор стоят в Берлине на Брунненштрассе торжественные въездные ворота. В 1911 г. Эдисон приехал на открытие новой мощной берлинской электростанции «Крафтверк-Моабит» (здание стоит до сих пор, но, конечно, модернизировано внутри) и сфотографировался вместе с Эмилем Ратенау, дружески обняв его за плечи.

ИМПЕРИЯ

В итоге сфера влияния AEG охватила примерно 200 фирм Германии, Швейцарии, России, Испании, Италии, Мексики, Бразилии и других стран.

Такой промышленной империи Европа еще не знала: почти полтора миллиарда золотых германских марок, самой твердой валюты того времени, составлял AEG-овский капитал. Эта империя налаживала электрическое освещение по всему миру, в том числе в Иркутске и Москве. В 1903 г. Эмиль Ратенау и Вернер фон Сименс создали «дочку» – компанию «Телефункен», которая быстро стала одним из крупнейших деятелей на рынке «беспроволочной телеграфии», как называли радиосвязь.

Эмиль был чуть ли не единственным евреем, которого принимал у себя в берлинском дворце известный своими антисемитскими взглядами император Вильгельм II. Впрочем, Вальтера, наследника Эмиля, он принимал тоже.

Мать внушила Вальтеру мечту сделаться художником (а талантом портретиста он действительно обладал – после его смерти написанные им картины оказались во франкфуртском музее); к тому же она находилась в родстве с Максом Либерманом, выдающимся германским художником нового времени.

Но отец потребовал иного: стать в промышленности наравне с ним по умениям и масштабу. Так что любитель живописи, музыки и литературы, обладатель талантливого пера прилежно изучал в Берлинском университете физику и химию, не пренебрегая и любимой философией. А заодно, как бы между делом, проучился год в Страсбургском университете.

Окончив курс наук, Вальтер Ратенау защитил докторскую диссертацию по физике: «О поглощении света металлами». То есть получил чрезвычайно уважаемую в Германии приставку к фамилии – Dr., после чего прослушал курсы машиностроения и химии в Мюнхенском техническом университете.

Высочайшая образованность не избавила, однако, от обязательной для всех императорских подданных воинской повинности. Положенный срок Dr. Rathenau тянул солдатскую лямку в гвардейском кирасирском полку, стоявшем в Берлине. И хотя Вальтер, как считают, был бы не прочь стать офицером кайзера, германскому еврею военная карьера была практически не доступна.

Что ж, он проявит себя на поприще физики и машиностроения. Став в 1899 г. научным консультантом фирмы, производящей алюминий в швейцарском городе Нойхаузен, Вальтер изобрел несколько электрохимических процессов производства щелочей, хрома и хлора. Так что сам император Вильгельм II милостиво соизволил выслушать доклад Вальтера об электрической «алхимии».

БИЗНЕС И ДИПЛОМАТИЯ

Первым шагом Вальтера к рулю наследственного предприятия – концерна AEG стала в 1893 г. должность директора электрохимического завода в городе Биттерфельд. Шесть лет спустя, будучи уже управляющим директором центрального аппарата, он строил электростанции и другие предприятия в английском Манчестере и голландском Амстердаме, в городах Аргентины, Швейцарии, России. А еще через 13 лет стал председателем Наблюдательного совета концерна и членом директората Берлинского банка.

Перед этим Вальтер получил порядочный опыт международных переговоров. Имперский секретарь Бернхард Дернбург (кстати, некоторое время перед этим член Наблюдательного совета AEG) взял его с собой в инспекционную поездку по Южной и Восточной Африке – обширным колониальным владениям Германии.

Когда вернулись в Берлин, Дернбург аттестовал Ратенау в самых лестных выражениях: молодой человек будет более чем на своем месте в рядах дипломатов кайзера. Действительно, через год еще не вступивший в эти ряды Вальтер блестяще защитил интересы Германии на переговорах с французскими промышленниками по разделу сфер влияния при добыче марокканской железной руды.

И канцлер князь Бернхард фон Бюлов решил порекомендовать Вальтера на должность начальника Ведомства по делам колоний. Назначение не состоялось, и виной этому была репутация пацифиста, диаметрально противоположная интересам таких ориентированных на войну магнатов тяжелой промышленности, как Фриц Тиссен и братья Рейнхард и Макс Маннесманы. Ну и еврейское происхождение, конечно… О нем оба дипломата как-то позабыли, да и Вальтер порою забывал, но ему неизменно об этом напоминали – то утонченно, то откровенно грубо.

И это преследовало его всю жизнь.

«Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННЫМ ЗА ГЕРМАНСКОЕ ЕВРЕЙСТВО»

Свое еврейское происхождение и дискриминацию на этой почве Ратенау чувствовал всю жизнь, несмотря на принадлежность к финансовой, интеллектуальной, а затем и политической элите страны. Свою «второсортность» он понял, еще обучаясь в гимназии. Позднее Ратенау писал об этом: «Каждый германский еврей в юные годы сталкивается с болезненным моментом, который он вспоминает в течение всей жизни: когда он в первый раз в полной мере понял, что он вступил в этот мир как гражданин второго сорта и что никакие способности и никакие заслуги не могут освободить его из этого состояния».

На рубеже XIX–XX вв. «еврейский вопрос» необычайно обострился. В Европе, в том числе в Германии, получил широкое распространение расовый антисемитизм, обосновывавший «расовую неполноценность евреев». Ширились массовые антисемитские движения – погромы в России, «дело Дрейфуса» во Франции, активизация антиеврейской пропаганды в Германии… Ратенау откликнулся на все эти явления в опубликованном в 1897 г. эссе «Слушай, Израиль!». В нем он декларировал: «С самого начала я хочу заявить, что я – еврей». Автор подверг критике государственную политику в отношении евреев, которая поощряла крещение, вынуждала к тайной приверженности иудаизму и толкала консервативных в своей сущности евреев в объятия «деструктивных» (т. е. революционных и крайне оппозиционных) партий. Будущее евреев Германии Ратенау видел в культурной ассимиляции, в слиянии с «аристократической» германской расой. Он критиковал т. н. ост-юден (евреев из Восточной Европы) за их приверженность отсталым формам жизни и сопротивление ассимиляции. Однако позднее Ратенау дистанцировался от этих суждений и никогда не включал данное эссе в собрание своих сочинений.

В течение нескольких последующих лет Ратенау публично не высказывался по еврейскому вопросу. Тем не менее, по свидетельству одного из близких ему людей, в частных беседах преобладали две темы – «социальное будущее Германии и различные стороны еврейской проблемы». Ратенау занялся изучением древнееврейского языка, начал интересоваться хасидизмом (и даже опубликовал некоторые хасидские истории), имел активные контакты с известным еврейским мыслителем и сионистом Мартином Бубером. Сам же Ратенау сионистские идеи не принял, несмотря на настойчивые уговоры А. Эйнштейна и лидера германских сионистов К. И. Блюменфельда.

Накануне Первой мировой войны Ратенау усилил свою критику политики кайзеровского режима по отношению к евреям, что отразилось в книге «Государство и еврейство» (1911). Он назвал эту политику «отсталой, фальшивой, бесцельной», ибо она ограничивала возможности для евреев влиться в новую элиту и тем содействовать прогрессу страны. В годы войны, в связи с обвинениями германских евреев в недостаточном патриотизме, Ратенау намеревался выпустить специальную декларацию с информацией об участии евреев Германии в войне и понесенных ими жертвах. В связи с новой, еще более мощной волной антисемитизма, поднявшейся после окончания войны и в обстановке революции 1918–1919 гг., Ратенау, стремясь понять социальную природу этого явления, объяснял его активизацией «умирающих и умерших средних слоев». А преодоление проблемы антисемитизма он связывал с успешным решением послевоенных экономических, социальных и внешнеполитических задач, а также надеялся добиться этого «через общее утверждение морали». Ратенау считал себя неотъемлемой частью германского еврейства. «Я – немец еврейского происхождения. Я чувствую себя ответственным за германское еврейство», – неоднократно говорил он.

«АРИСТОКРАТИЧЕСКИЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР»

Прекрасное знание капиталистического производства и отношений между трудом и капиталом соединялось у Ратенау с интеллектуальными и духовными исканиями, в том числе и с глубоким интересом к новейшим явлениям в философии (Ф. Ницше и др.). Он сам выступал в печати как оригинальный мыслитель. В статьях, выходивших на рубеже XIX и XX вв., Ратенау высказывал мысли о том, что вдохновение, эмоциональная напряженность, интуиция не менее важны, чем разум. В последующие годы обратили на себя внимание его книги «К критике эпохи», «О механике духа и царстве души». В них анализировались изменения, вызванные «беспримерным экономическим подъемом» и приведшие к крушению прежней «патриархальной организации производства» и утверждению всеобщей «механизации». Следствием этого, считал Ратенау, стали такие опасные явления, как увеличение социального противостояния, разрушительная конкурентная борьба, постоянное раскручивание спирали производства и потребления. Преодолеть эти противоречия, как полагал Ратенау, можно только при активном вмешательстве государства, которое с помощью социальных реформ должно предотвращать «ущемление прав пролетариата» и не допускать «чрезмерной концентрации имущества в руках отдельных лиц». Он полагал, что новая социально-экономическая система не потребует «ни ликвидации наших хозяйственных форм, ни подчинения их власти масс» (т. е. революции). Она позволит в короткие сроки преодолеть эпоху «бездушной механизации» и войти в постмеханический век. Но на такие реформы, считал Ратенау, кайзеровская империя неспособна, поскольку она «слишком мало приспособилась» к новым экономическим и социальным отношениям. Опыт функционирования экономики во время Первой мировой войны был осмыслен Ратенау в вышедших в 1917 г. и встреченных с большим интересом книгах «О грядущих делах» и «Новая экономика». В них были высказаны мысли о том, что новые корпоративные отношения в экономике и «промышленное самоуправление» способны под эгидой государства разрешить антагонистические классовые противоречия. Говорилось в этих трудах и о необходимости вместо существовавшего «кастового государства» создать на основе социальной мобильности новую элиту, что положило бы начало народному государству. Эти социально-экономические идеи, как и другие, высказанные Ратенау, казались его современникам неосуществимыми. Но многие из них были реализованы позднее.