Текст книги "Как выжить евреям"

Вальтер Ратенау во многом был непохож на типичного для того времени германского предпринимателя. Он органично соединял в себе прекрасное знание техники и точных наук с глубокими познаниями в различных сферах культуры и совершенным владением многими европейскими языками. Вальтер рано проявил себя и как блестящий и глубокий стилист, автор статей и эссе на темы искусства, философии, организации общества, сущности еврейства и т. д. В кругу его общения в последующие годы были многие видные деятели немецкой культуры – Г. Гауптман, С. Цвейг, Я. Вассерман, Р.М. Рильке, Х. фон Хофманшталь, А. Эйнштейн и др. Характерной была и внешность Ратенау: высокая статная фигура, красивый череп (он рано облысел), удлиненное лицо с глубоко посаженными проницательными глазами и модной на рубеже веков эспаньолкой. Умный, рафинированный эстет, он всю жизнь оставался человеком замкнутым и закрытым. Ратенау не был женат и не имел семьи.

Деятельность Ратенау была необычайно многообразной. Сперва он шел путем, предначертанным ему отцом. Начал с должности технического служащего в одном из филиалов AEG в Швейцарии, где отличился изобретением электролитического метода производства хлора и щелочи. Затем создал электрохимический завод в Биттерфельде и успешно руководил им. В 1899 г. Ратенау вошел в правление AEG. Он настойчиво выступал за строительство крупных электростанций, в том числе и за границей (в Манчестере, Амстердаме, Буэнос-Айресе, Баку), а также за создание больших электрофирм путем их слияния или образования картелей. В 1902–1907 гг. Вальтер возглавлял Берлинское торговое общество (банк, близкий к AEG); в 1912 г. был избран председателем правления АЕG, а в 1915 г., после смерти отца, – президентом этой огромной компании. Об авторитете Вальтера Ратенау как предпринимателя свидетельствует тот факт, что в 1913 г. он состоял членом правлений, директоратов и наблюдательных советов 86 германских и 21 зарубежной компании. К этому времени Ратенау по праву считался одним из наиболее успешных и известных промышленников мира.

Но планы Ратенау уже начинали выходить за пределы частного бизнеса. В 1911 г. он представил правительству Германии проект создания общегосударственной электрической корпорации с включением в нее всех электростанций страны. При этом Ратенау предлагал, чтобы и государство, и частные компании выступили в качестве акционеров. Новое по тем временам предложение о кооперации частного капитала и государства позднее стало одним из важнейших элементов политико-экономических идей Ратенау.

ВОЙНА

 
«…Наступит день,
Когда мы заключим мир,
Но тебя мы будем ненавидеть
Бесконечной ненавистью.
Наша ненависть
Никогда нас не оставит,
Ненависть на море,
Ненависть на суше,
Ненависть в головах,
Ненависть в руках,
Ненависть кузнеца,
Ненависть принца,
Яростная ненависть
Семидесяти миллионов,
Объединившихся во имя любви,
Объединившихся во имя ненависти,
У всех лишь один враг – Англия».
 

Нужно ли здесь проводить аналогии? Вряд ли.

Император Вильгельм II собственноручно наградил Эрнста Лиссауэра, автора этих стихов, ставших национальной песней, и сказал, что отныне считает всех без исключения своих подданных – германцами. Евреи рейха (а Лиссауэр был еврей) встретили слова кайзера с ликованием, они поверили, что наконец смогут «погрузиться в широкий поток национальной судьбы».

Впоследствии Ратенау напишет своему другу Вильгельму Шванеру (между прочим, убежденному националисту): «Чем большим будет число евреев, убитых на фронте (а их было более 12 тыс.), тем яростнее их враги будут доказывать, что все они укрываются в тылу и наживаются на ростовщичестве».

Но это будет позже. А пока – «Всё для фронта, всё для победы!» Этот лозунг, кстати, родился в Германии.

Уже 9 августа 1914 г. В. Ратенау изложил свой план организации военно-промышленных ведомств, целью которых должно было стать обеспечение немецкой промышленности сырьем. Эти учреждения сыграли под руководством В. Ратенау главную роль и в решении более широкой задачи – организации системы государственного регулирования экономикой Германии в годы войны. В результате еще более усилилась уже существовавшая в экономике Германии концентрация крупного капитала и образование больших картелей за счет ослабления более мелких компаний.

Первоочередной задачей отдела стал учет наличного сырья, потребностей в нем для военного и мирного производства и обеспечение в первую очередь предприятий, работавших на войну. Одновременно начали создаваться военно-сырьевые общества по отраслям, занимавшиеся вопросами сырья. Отдел Ратенау координировал их деятельность, получив широкие полномочия, позволявшие принять меры принуждения к отдельным предпринимателям. Ратенау стали обвинять в том, что он хочет убрать своих конкурентов.

И Ратенау в 1915 г. вынужден был уйти с поста начальника военно-сырьевого отдела. Тем не менее эксперимент по государственному регулированию хозяйства продолжался. Для ведения тотальной войны, по мнению германского правительства, необходим тотальный мир и сотрудничество внутри немецкого общества. Однако постепенно политика сотрудничества, начавшаяся в 1914 г., была заменена ограничением каких-либо элементов демократии.

Идеи Вальтера Ратенау о «тотальной экономике» впоследствии оценит и реализует на практике гитлеровской министр вооружений Альберт Шпеер.

В. Ратенау стал автором еще одного плана, касавшегося организации экономической жизни Европы в случае победы Германии. По его мнению, которое поддержала группа крупных немецких промышленников и банкиров, в случае установления военной гегемонии в Европе после войны необходимо было создать на континенте экономическую организацию с ведущей ролью Германии, иными словами, предполагалось построить континентальный блок под контролем Германии в составе Австро-Венгрии, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Дании, Италии и «других европейских стран, которые захотят присоединиться». Чем не Евросоюз? «Срединная Европа» (Mitteleuropa) должна была стать таможенным союзом, направленным на облегчение доступа к источникам сырья и рынкам сбыта германской промышленности. Европа во главе с Германией, по мнению В. Ратенау, могла успешно конкурировать с другими экономическими блоками: США (вместе с Латинской Америкой), Британской империей и «русским колоссом» на Востоке.

Изгнанный из военно-сырьевого отдела, Ратенау не стал ни на кого обижаться, а как патриот выехал по правительственному заданию в Швейцарию, где наладил снабжение германской военной промышленности сырьем и прочими материалами в обход союзнической блокады Германии.

НА КОГО ЖЕ ОН ПОХОЖ?

Австрийский писатель, драматург и эссеист Роберт Музиль (1880–1942) до последних своих дней работал над романом «Человек без свойств» – философским произведением, один из многочисленных персонажей которого носил фамилию Арнгейм (но «свойствами» как раз обладал!):

«Его деятельность распространялась по континентам земного шара и по континентам знания. Он знал все: философию, экономику, музыку, мир, спорт. Он свободно объяснялся на пяти языках. Самые знаменитые художники мира были его друзьями, а искусство завтрашнего дня он покупал на корню по еще не установленным ценам. Он общался с императорским двором и беседовал с рабочими. Он владел виллой в стиле ультрамодерн, фотографии которой красовались во всех специальных журналах по современной архитектуре, и ветхим старым замком где-то в аристократическом медвежьем углу Бранденбурга, выглядевшим прямо-таки как трухлявая колыбель прусской идеи… Раз или два раза в году он удалялся в свое имение и записывал там “заметы”, опыты своего ума. Эти его книги и статьи, составлявшие уже внушительную серию, пользовались большим спросом, достигали больших тиражей и переводились на многие языки… В больших газетах всех стран то в экономическом, то в политическом отделе или в отделе культуры время от времени появлялись какие-либо упоминания о нем: похвала ли его сочинению, отчет ли о замечательной речи, которую он где-то произнес, сообщение ли о приеме, оказанном ему тем или иным правителем или объединением деятелей искусства, и не было вскоре в кругу крупных предпринимателей, укрытом обычно от посторонних глаз и ушей двойными дверями, никого, о ком бы вне этого круга говорили столько, сколько о нем…»

Писатель не слишком заботился о маскировке. Все тут же узнали Вальтера Ратенау.

Говорят, Ратенау высоко ценил «расовый тип рослого голубоглазого блондина, к которому антропологически сам был близок». И что он «с равным презрением относился как к евреям, изменившим религии своих отцов, так и к тем, кто стремился чисто внешне перенимать традиции, нравы и привычки немцев. Ассимиляция, сторонником которой Ратенау был, ставит, как он утверждал, перед евреями задачу не быть похожими на немцев, а стать ими.

ЕВРЕЙ, НЕ ЛЮБЯЩИЙ ЕВРЕЙСТВА

После капитуляции Германии Ратенау написал Гертруде Вильгельмине фон Гинденбург, жене будущего президента Германии: «…хотя я, как и мои предки, всеми силами служил стране – будучи евреем, я остаюсь гражданином второго сорта. В мирное время для меня невозможно было бы стать ни государственным служащим, ни даже лейтенантом». Вальтер понимал все это так хорошо, что еще в 1897 г. написал статью «Слушай, Израиль!», где провозгласил свой принцип, которого, кстати, никогда не придерживался: «Евреи не должны выделяться».

Он и не выделялся, по крайней мере внешне: был похож на северного немца и лицом, и фигурой, и акцентом. И вот это «невыделение», эту полную ассимиляцию считал святой обязанностью евреев, живущих в Германии. Но, когда его однажды спросили, почему бы ему не перейти в христианство, он ответил: «Сменив веру, я мог бы устранить дискриминацию в отношении себя, но этим я бы только потворствовал правящим классам в их беззаконии…»

В своей книге «Впечатления», изданной в 1902 г., Вальтер повторил: «Слушай, Израиль! Юдофобы говорят: еврейский вопрос не существует. Но достаточно пройти в воскресный полдень по Тиргартенштрассе или бросить вечером взгляд на фойе театра – странное дело! В сердцевине немецкой жизни мы видим расу, совершенно особую, необычную… Среди песков Бранденбурга замечаешь “азиатскую орду”. Деланая веселость этих людей не дает прорваться наружу древней и неутолимой ненависти, которую они несут на своих плечах. Тесно связанные друг с другом, строго изолированные от внешнего мира, они образуют не живой орган немецкого народа, но особый организм, чуждый его телу».

Иными словами, ради ассимиляции евреям следует отказаться и от своего «средиземноморского» облика, и от своих обычаев. Вместе с тем Ратенау (вот оно, неустранимое душевное противоречие!) никогда не забывал, что «в детские годы каждый немецкий еврей проходит через болезненный момент, который помнит всю жизнь: когда он в первый раз осознает, что вступает в мир гражданином второго сорта, и никакая его деятельность, никакие заслуги не изменят этого».

Когда Ратенау стал министром иностранных дел Германии после поражения страны в Первой мировой, Альберт Эйнштейн и видный деятель сионистского движения Курт Блюменфельд пять часов убеждали его отказаться от этого поста по той простой причине, что «евреи не должны управлять делами другого народа». Ратенау им возразил: «Я немец еврейской национальности. Мы являемся частью немецкого народа, моей родиной является земля Германия, нашей верой является германская вера в то, что стоит выше религиозных конфессий… Я чувствую себя немцем и никогда не выделю себя из германской нации».

РАПАЛЛО И ГИБЕЛЬ

Когда 14 апреля 1922 г. в Рапалло – предместье Генуи – Ратенау и канцлер Карл Вирт получили проект договора с РСФСР, где главным пунктом был взаимный отказ возмещения военных расходов, решивший исход переговоров, на стенах берлинских домов появилась первая надпись: «Убейте Вальтера Ратенау – богом проклятую еврейскую свинью!»

И его убили. Как известно, человек, оказавший жизненно важную услугу, становится обычно предметом особой ненависти того, кому услуга оказана.

Обесценивающаяся марка, небывалая безработица, горечь поражения – все требовало найти виновника свалившихся бедствий, и на эту роль прекрасно подходил человек, который всю войну обеспечивал работу германской военной промышленности. Пусть даже после капитуляции он делал все, чтобы обесценение марки оставалось в разумных пределах.

Его убили члены националистической организации «Консул».

В 11 часов с минутами 24 июня 1922 г. машина везла министра в МИД. Разные авторы по-разному излагают ход событий. Согласно одному, машина с исполнителями-студентами догнала открытый лимузин министра, согласно другому – выехала ему навстречу, согласно третьему – Эрвин Керн с улицы открыл пистолетный огонь, а его напарник Герман Фишер бросил ручную гранату под ноги сидевшему на заднем сиденье Ратенау.

Шофер не пострадал и доставил смертельно раненного министра в больницу, где тот через несколько часов скончался…

На похороны пришло не менее миллиона человек, по городам Германии в манифестациях участвовало около 10 млн. За поимку убийц назначили миллион марок, и полиция действовала чрезвычайно успешно. Один был застрелен, второй выстрелил себе в голову, а третьего (по одним сведениям – водителя, по другим – просто соучастника), Вернера Техова, взяли живым.

Громкие политические убийства не были редкостью в Веймарской республике. Но это убийство, как никакое другое, потрясло всю Германию. Взволнованные и гневные речи звучали с трибуны Рейхстага, на улицы Берлина вышло более 750 тыс. протестующих, многочисленные демонстрации и забастовки охватили всю Германию. Даже «коммунистические рабочие», для которых Ратенау был «капиталистом», по свидетельству авторитетного современника, «плакали и проклинали убийц». Стефан Цвейг писал в те дни о своем друге, что «Вальтер Ратенау прочно остался «в незабвении германской истории» и что «плач о нем есть одновременно плач о германской судьбе». Для многих Ратенау был надеждой и символом возрождения Германии. Он стал ее мучеником.

Антисемитизм в сфере науки лишил Германию выдающихся ученых

ВЫНУЖДЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ ЕВРЕЙСКИХ УЧЕНЫХ ИЗ ГЕРМАНИИ, АНТИСЕМИТСКАЯ ПОДКЛАДКА КРИТИКИ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Утром 23 сентября 1920 г. в курортном комплексе Шпрудельхоф – шедевре югендстиля в центре Бад-Наугейма – появились полицейские, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, и заняли позицию у входа в корпус № 8. Шел пятый день 86-го конгресса Союза немецких естествоиспытателей и врачей. На общую дискуссию по релятивистской теории полицейские впускали делегатов по удостоверениям. Столь внушительная охрана была сочтена необходимой в обстановке террора националистов и кампании травли автора теории относительности, члена Прусской академии наук Альберта Эйнштейна.

Революция в физике, произведенная специальной теорией относительности Эйнштейна, получила продолжение в открывшей законы гравитационного поля общей теории относительности. Ее блестящее экспериментальное подтверждение английскими астрономами произвело сенсацию в науке, и имя Эйнштейна приобрело всемирную известность. В Германии, однако, эйфория вокруг великого достижения немецкой науки продолжалась недолго, и тон прессы постепенно начал меняться.

«Здесь свирепствует антисемитизм и неистовствует реакция», – писал Эйнштейн в конце 1919 г. голландским друзьям. Агрессивный шовинизм, захлестнувший Германию после поражения в мировой войне и краха Второго рейха, не обошел стороной и науку. В прессе появились статьи с нападками на теорию относительности и на самого Эйнштейна, имевшие явную антисемитскую подоплеку. «Это жертва на алтарь глупости», «вырождение еврейского декаданса», – изощрялись националистические издания. Раздавались даже угрозы по адресу ученого.

Летом 1920 г. кампания против Эйнштейна резко усилилась. 24 августа на митинге «Сообщества немецких естествоиспытателей за сохранение чистой науки» в берлинской филармонии инженер Пауль Вейланд заявил, что теория относительности вводит общество в заблуждение, и сослался на научный авторитет Филиппа Ленарда.

Выдающийся немецкий физик, профессор Гейдельбергского университета Филипп Ленард (1861–1947) свое первое крупное открытие сделал в 1892 г. в лаборатории «отца радиотехники» Генриха Герца. В 1905 г. 42-летнему ученому была присуждена Нобелевская премия за комплексное исследование катодных лучей.

Эйнштейн высоко ценил экспериментальные работы Ленарда. В письме от 16 ноября 1905 г. он выразил ученому свое восхищение его исследованиями. Тем не менее общую теорию относительности Ленард подверг резкой критике.

27 августа 1920 г. в «Берлинер тагсблат» появился «Мой ответ антирелятивному сообществу» Эйнштейна. «Среди убежденных противников релятивистской теории, – писал он, – я знал из физиков мирового уровня только Ленарда… Я восхищаюсь Ленардом – мастером экспериментальной физики; в теоретической физике он, однако, ничего не совершил, и его возражения против общей теории относительности настолько поверхностны…»

Скоро стало ясно, что Ленард никогда не простит этих слов. Оба ученых согласились выступить на дискуссии в Бад-Наугейме.

«Дискуссии предшествовали три утомительных доклада в пользу Эйнштейна», – с раздражением вспоминал Ленард выступления видных физиков: Германа Вейля, Густава Мие и нобелевского лауреата Макса фон Лауэ. К тому же председательствовал на заседании нобелевский лауреат, профессор Макс Планк, еще в 1910 г. заявивший, что с появлением релятивистской теории возникла новая картина Вселенной. В своем выступлении Ленард исходил из устаревшего представления о существовании эфира, от которого многие ученые уже отказались.

Впечатление большинства присутствовавших выразил физик Карл Зеелинг: «Возражения Ленарда были удивительно несерьезны. Эйнштейн защищал свою точку зрения спокойно и ясно, на высоком интеллектуальном уровне».

Было очевидно, что победить в этом научном споре Ленард не мог. Эйнштейн догнал его в гардеробе и попросил задержаться. Ленард ответил: «Теперь уже поздно…»

Никогда ранее Ленард, венгр по происхождению, не проявлял открытого антисемитизма. Но начиная с 1922 г. он высказывался об Эйнштейне и о релятивистской теории с позиций расового антисемитизма: «Я рассматривал еврея на этой дискуссии, согласно тогдашней точке зрения, как полноценного арийского человека, и это была ошибка».

Ленард даже послал письмо в Шведскую академию наук с протестом против присуждения Эйнштейну в 1921 г. Нобелевской премии.

27 июня 1922 г., в день похорон убитого националистами министра иностранных дел Вальтера Ратенау, Ленард запретил вывешивать траурные флаги и прекращать работу в институте «из-за убитого еврея». Но произошло непредвиденное. Несколько сот разгневанных рабочих штурмовали здание института и принудили сотрудников соблюдать государственный траур, а Ленарда полицейские увезли в тюрьму и продержали там до полуночи. Этот инцидент наделал много шума.

На прямой путь к национал-социализму ученый вступил вместе со своим давним коллегой и другом Штарком. Видный немецкий физик-экспериментатор Йоганнес Штарк (1874–1957) за открытие явления расщепления спектральных линий в электрическом поле (эффект Штарка) был удостоен в 1919 г. Нобелевской премии. В симпатиях к вождю национал-социалистов он не уступал своему коллеге, назвавшему Гитлера на лекции «истинным философом». В ноябре 1923 г., за несколько дней до нацистского «пивного путча», Штарк встретился с фюрером в Мюнхене.

Восьмого мая 1924 г. газета «Гроссдойче цайтунг» опубликовала обращение Ленарда и Штарка в поддержку Гитлера, находившегося в тюрьме, а двумя годами позднее состоялась встреча Ленарда с фюрером в Хайльбронне.

В 1930 г. Штарк издал брошюру «Цели и личность Адольфа Гитлера», в которой превозносил фюрера и зловеще пророчествовал: «Еврейское политическое и культурное господство над немецким народом подходит к концу».

В 1930 г. он вступил в нацистскую партию.

ТРАВЛЯ И ОТЪЕЗД

Ученый-нацист с мировым именем оказался неоценимым приобретением для правителей Третьего рейха. Назначению Штарка президентом Имперского физико-технического института в апреле 1933 г. Ленард посвятил статью «Большой день естествознания», в которой, между прочим, писал: «Яркий пример вредного влияния еврейского духа в науке продемонстрировал господин Эйнштейн с его математически сфабрикованными из известных научных данных и некоторых произвольных составляющих “теориями”, которые теперь постепенно распадаются на куски…»

В следующем году Штарк возглавил Немецкое общество научных исследований и на конференции в Ганновере произнес восторженную речь «Адольф Гитлер – фюрер немецкой науки». А в декабре 1935 г. состоялись торжества открытия в Гейдельберге Института Филиппа Ленарда.

Тем временем в Германии развернулась беспрецедентная травля еврейских ученых, которую организовали министр науки и искусства Пруссии Бернгард Руст и рейхсминистр внутренних дел Вильгельм Фрик. Штарк предоставлял по запросам министров расовую и личностную информацию о подлежащих преследованию коллегах. Результатом увольнений, грабежа и издевательств стал исход еврейских ученых из Германии.

Только в 1933 г. эмигрировали нобелевские лауреаты Альберт Эйнштейн, Джеймс Франк (директор Физического института) и Фриц Габер (президент Института физической химии кайзера Вильгельма), а также будущие нобелевские лауреаты – физики Макс Борн (директор Института теоретической физики), Отто Штерн, Феликс Блох, Ойген Вигнер, Ганс Бете, Деннис Табор и медики Борис Хаин и Ганс Кребс. В том же году покинули рейх физики-ядерщики Лео Сциллард и Эдвард Теллер.

В октябре 1934 г. Ленард отправил рейхсминистру народного просвещения и пропаганды Йозефу Геббельсу письмо, в котором потребовал изгнания сторонников Эйнштейна из всех университетов: «Эйнштейн не должен оказывать никакого влияния в науке. Это также вредно и политически». Геббельс, однако, не рискнул последовать совету, а вскоре потерпел неудачу и соратник Ленарда. На Физическом конгрессе в Вюрцбурге Штарк, претендовавший еще и на пост президента Немецкого физического общества, был забаллотирован.

Оппозицию Штарку возглавил Макс фон Лауэ, выступивший со смелой речью. Разгневанный Штарк публично обозвал Макса фон Лауэ, Арнольда Зоммерфельда и нобелевского лауреата Вернера Гейзенберга «белыми евреями в науке» и «вице-королями эйнштейнианского духа», а великого физика Макса Планка – «еврейским папой». Ленард в свою очередь обвинял Планка в том, что тот «сыграл такую большую роль в содействии еврею Эйнштейну – пригласил его в Берлинскую академию». Квантовую теорию Планка Ленард и Штарк объявили ложной.

«НЕМЕЦКАЯ ФИЗИКА»

В середине тридцатых годов, после принятия расовых законов, нацисты провозгласили официальную науку рейха «арийской». «Вредное влияние еврейского духа в науке» стало ведущей темой в Имперском институте истории новой Германии во главе с президентом Вальтером Франком. Ленарда Франк пригласил в институт в качестве референта, а Штарк прочитал в 1937 г. доклады «Еврейство в науке» и «Еврейский дух в естествознании». По словам Макса Борна, Ленард в своей четырехтомной «Немецкой физике», вышедшей в свет в 1936–1937 гг., «выдумал разницу между «немецкой» и «еврейской» физикой. Ничем, кроме расистских стереотипов, он это название не обосновал.

«С окончанием войны (имеется в виду Первая мировая война. – Ред.), – пишет автор книги, – когда евреи в Германии господствовали и задавали тон, еврейская физика внезапно распространилась подобно наводнению. Она нашла тогда своих сторонников также среди многих авторов нееврейской или не чисто еврейской крови… Выдающимся представителем еврейской физики является чистокровный еврей А. Эйнштейн. Его “релятивистские теории” претендовали на то, чтобы преобразовать и подчинить себе всю физику, однако они теперь уже полностью вышли из игры…» Кроме расистской демагогии, в «Немецкой физике» имелось немало полезного и интересного, но великие научные достижения ХХ столетия были отвергнуты Ленардом как «неарийские» или содержащие «еврейский дух». Капитальное произведение «арийской науки» оказалось явно устаревшим.

7 июня 1942 г., в день 80-летия Ленарда, рейхсминистр, доктор Онезорге вручил юбиляру письмо Гитлера: «Национал-социалистическая мысль имела с самого начала в Вашем лице мужественного последователя и отважного борца, который разрушил еврейское влияние в науке и всегда был для меня верным и ценным сотрудником…»

МЕМУАРИСТЫ

Американские оккупационные власти не привлекали Ленарда к ответственности, учтя преклонный возраст ученого. Министр Руст предпочел застрелиться, рейхсминистр Фрик предстал перед Нюрнбергским международным трибуналом, а профессор-нацист Штарк провел четыре недели летом 1945 г. в американской военной тюрьме. Ему было предъявлено обвинение в пособничестве нацистским властям в преследовании и депортации еврейских ученых, а также по другим статьям. На процессе в немецком суде в Траунштейне (Бавария) выступили со свидетельскими показаниями Макс фон Лауэ, Арнольд Зоммерфельд и Вернер Гейзенберг, которых Штарк так оскорблял. Вместе с тем они просили суд учесть научные заслуги своего коллеги. В июле 1947 г. Штарк был приговорен к четырем годам рабочего лагеря. Однако с учетом возраста и состояния здоровья подсудимого, в 1949 г. приговор был заменен штрафом в 1000 немецких марок.

8 тюремной камере Штарк писал свои воспоминания. Изданы они были только в 1987 г. в Мангейме с пояснением издателя об их субъективном характере. И действительно, сотрудничество с Рустом под пером Штарка превратилось в оппозицию ему, а преклонение перед Гитлером – в несогласие с его внутренней политикой.

Ленард же закончил свои «Воспоминания естествоиспытателя, пережившего кайзеровский рейх, еврейское господство и Гитлера» в сентябре 1943 г. Представление о характере его мемуаров дает уже само их бредовое название, а также оглавление: «Первая еврейская война», «Вторая еврейская война» – это, оказывается, мировые войны.

В 1986 г. мемуары Ленарда были отпечатаны на гектографе по случаю 600-летия Гейдельбергского университета. Разумеется, главным объектом нападок мемуариста остался Эйнштейн и его релятивистская теория.