Текст книги "Сладость или гадость?"

Плата для некроманта
Ирина Игнатьева @hviba

Контуры пентаграммы засветились, но выдержали.

А то, не зря же я столько экспериментировал. Это тебе не простого мертвяка поднять, самого покойного магистра некромантии. Тут надо учесть остаточный коэффициент сил у объекта, степень разложения, а также стабильность окружающего магического фона.

И все ради наследства черного колдуна. Которое было весьма внушительным.

Такой коллекции артефактов не могли насчитать даже в хранилищах Королевской Академии магов. От мелких оберегов, до заряженных смертельными заклинаниями орудий, способных уничтожать целые военные отряды. Вот только о нахождении тайника знал лишь один человек.

Его хозяин. Из-за неудавшегося эксперимента уже как полгода отошедший к праотцам.

Найти упоминаний о подобных опытах в книгах не удалось. Еще ни один некромант не пробовал поднимать из могилы другого. Ибо чревато.

Но я все же решился. И теперь в центре шестиугольной звезды, плавно покачиваясь, сидел мертвый магистр Морайн Черный. Уже порядком попортившийся.

Мертвец жадно меня разглядывал. Судя по тихому мычанию откуда-то из недр полуразложившегося тела, он был бы не прочь отобедать. Но у «еды» были другие планы.

Ведь поднять покойника – это одно. А вот разговорить – совсем другое.

Крышу наполовину развалившегося сарая на отшибе деревни сотряс сильный удар грома. Гроза в ночь разыгралась нешуточная. От ярких всполохов на небе вся обстановка приобрела еще более зловещий вид.

⠀«Вот бы студентов сюда, такое зрелище пропадает» – подумал я. И, не спеша, провел острием ритуального кинжала по запястью.

⠀Мертвец подался вперед. Линии на полу снова вспыхнули, но не дрогнули. Алые капли под жадным «взглядом» пустых глазниц наполняли небольшую чашу.

Порыв ветра ворвался в сарай из дыры под крышей. Огоньки свеч по углам пентаграммы задрожали.

«Хорошая погода, прямо вовремя» – зло подумал я. Надо было зачаровать крышу перед вызовом, но об этом как-то не вспомнилось. Слишком торопился. Хотя, с другой стороны, никто из местных в такую грозу не сунется на подозрительный шум и свет в заброшенном сарае.

⠀Можно было выкопать тело и отвезти в более надежное место. Но время поджимало. Я слишком долго искал его могилу.

⠀Еще пара дней, и связь с воспоминаниями мертвого колдуна грозила совсем разорваться. И толку от него в таком случае уже не было бы.

⠀

Наконец чаша наполнилась. Я наспех перетянул руку.

Зажег пучок трав и длинную черную свечу и подошел вплотную к границе. Оживший труп по ту сторону тоже приблизился. Мы оказались друг напротив друга всего в какой-то доле секунды. Одно движение, одна ошибка – труп уже я.

Чаша медленно перекочевала через границу. Ни кончиком пальца не коснуться заветной Линии. Уф, получилось.

Мертвец жадно накинулся на «угощение». А я начал читать нужные слова.

Пару минут ничего не происходило. Посуда стукнула о деревянный пол. А тишину вокруг разорвал не голос – скрежет и хрип из мертвого горла:

– Что угодно, магистр Лорен?

– Магистр Морайн, мое почтение. Соболезную вашей кончине. И горю желанием вступить в наследство.⠀

Некромант шутку оценил. Его сиплый смех пробрал до мурашек.

– А не боишься? Что разнесу твои корявые письмена и оторву голову? Ради учителя мог и постараться.

Я спокойно начал читать второе заклятье.

Магистр хрипло произнес:

– Не пытайся. Если хочешь узнать, где артефакты, придется договориться. И заплатить. Если до этого не сожру твой мозг.

Я медленно, нараспев завершил заклинание:

– Поведай, где спрятал то, что желаю отыскать?

Мертвец поднял руку. И показал. Только не место, а средний палец.⠀

– Ты же не думал, что я не предвижу возможную гибель и таких вот желающих прибрать мою коллекцию?

Я догадывался, что разговорить мертвого некроманта будет сложно. Поэтому начал читать следующий заговор. Но, как и в первый раз, воскрешенный разум отказывался подчиняться.

⠀

Ливень усилился. С крыши начали сыпаться первые капли, рискуя потушить огоньки пентаграммы. Вместе с сознанием черного колдуна.

«Почему не попробовать?» – мелькнула шальная мыслишка.

И уже вслух я спросил о цене. Мертвец в ответ оскалился.

– Я скажу тебе, где тайник. Выкопаешь до утра и принесешь один амулет сюда. Силы в нем не много, тебе без надобности. А вот мне на той стороне пригодится.⠀

Предложение было соблазнительным и заставило задуматься. Успею упокоить обратно. И тогда, что бы он там не попросил принести, к жизни его это не вернет и из могилы без жертвы вряд ли поднимет. С той стороны дверь не откроешь.

Получив согласие, некромант обозначил место. Недалеко от деревни, у болота. Я внимательно оглядел пентаграмму. Свечи еще не догорели даже до половины. Значит, времени у меня достаточно. Только бы дождь не усилился и не потушил огоньки.

⠀

Просто отправить его в обратно в мир иной для меня теперь грозило последствиями. Ведь сделка с мертвецом – та еще забава. Не исполнишь свою часть, и он на обратном пути тебя с собой прихватит. Или силы заберет. Или половину жизни.⠀

Стоил ли такого риска колдовской клад? Определенно. И я, прихватив лопату, вышел из сарая.

Не заметив, как за спиной с тихим шипением погасла одна свеча.⠀

От дождя земля отяжелела и казалась неподъемной. Волосы намокли и повисли темными змейками, заслоняя обзор. Я считал себя не худым и довольно сильным человеком, но сейчас еле двигал руками. А к тому моменту, когда тайник наконец показался, уже готов был попрощаться с «лишними» годами жизни.⠀

Мне с трудом удалось вытащить клад из ямы. И только я начал было выбираться сам, как что-то схватило за ногу и потянуло обратно.

Хитрый некромант берег свою сокровищницу. И оставил охрану.⠀

Грязь вокруг быстро приобретала форму. Одна земляная рука крепко держала за щиколотку, вторая обхватила поперек шеи. Дышать стало нечем. Да и читать заклинания в таком положении было нереально. И я ударил наугад волной чистой силы. Грязевому монстру оторвало кисть. И на ее месте тут же «выросла» новая. Но этих мгновений хватило, чтобы выпалить первое, что пришло на ум.

Левитировать ногами вверх под проливным дождем было не лучшим решением, но меня хотя бы выкинуло из ямы.

А противник уже показался почти полностью, приобретая все более устрашающие размеры.

Свист пролетевшего мимо головы булыжника привел в чувство. С пальцев один за другим стали срываться огненные всполохи. Губы, не останавливаясь, шептали формулы. А тело двигалось само по себе, уворачиваясь от летящих камней и удлиняющихся чудовищных рук.

⠀

Наконец меня осенило: «Он привязан к тайнику. Может расти, сколько угодно, но не выберется оттуда». И я тут же выдохнул нужные слова.⠀

Края ямы медленно потянулись друг к другу. А горло снова перехватили черные пальцы. Я сопротивлялся, но ноги скользили по грязи, не давая упереться. В сознании с ужасающей ясностью билась мысль: «Еще немного – и он утащит меня с собой».

Яма захлопнулась перед носом, и я уткнулся лицом в холодную жижу. Перевернулся на спину, пытаясь отдышаться. И увидел, что горизонт начал светлеть.⠀

Последние силы я оставил в попытках открыть замок. Переложил ценности в сумку и так быстро, как только мог, направился обратно к деревне.

Когда вернулся, почти рассвело. Свечи догорали, но огоньки еще подрагивали, удерживая пленника на месте.⠀

Я достал амулет. Корявая рука, потрясая остатками плоти, вытянулась навстречу.

– Плата.

Повертев в руках небольшой медальон на длинной цепочке, я бросил его некроманту. И быстро взмахнул руками.

Свечи потухли разом. Труп рухнул на пол, навечно сжав пальцами добычу.

Сил хватило кое-как дотащить его до могилы и наспех закопать. По-хорошему, нужно было сжечь тело. Но в такой ливень факела не разожжешь, а магии не осталось даже на вшивый огненный пульсар.

Я устало смотрел на получившийся холмик. Даже если кто-то его поднимет снова, сознание, призванное однажды, уже не вернется в этот мир. Так что, как поднимут, так и уложат, кхе-кхе.

⠀

И я, измученный, но довольный, направился в сторону жилых домов. Авось, кто пустит на постой.

По дороге кольнуло нехорошее предчувствие. Уже рассвело, и дождь начал стихать, а никто из деревенских до сих пор не выходил из дома.

Я постучал в дверь ближайшей избы. Не заперто. Да и закрывать уже не кому.⠀

Тело хозяина лежало у выхода. Дальше – остальные домочадцы. Я проверил все шесть домов: растерзанные тела, кровь, кое-где остатки давно мертвой плоти. И запах трав. Моих трав.

Он все-таки сломал пентаграмму. Силами, которые вернул ему я. И насытился сполна, пока бывший ученик искал его тайник.

⠀

В деревне делать было уже нечего.

⠀

На могилу колдуна я вернулся, прихватив из селения масло и сухих дров. И замер напротив нее, чувствуя, как зашевелились волосы на затылке.

⠀

Могила была пуста.

Проклятье Прасковьи
Людмила Григ @ludmilohka_grig

– Давно это было, мне еще моя бабка сказывала. Жила в нашем селе Прасковья-знахарка, на самом краю, что ближе к лесу. Не то, чтобы она затворницей была, но к людям с опаской относилась. Ни тебе с бабами языком почесать, ни на речке вместе со всеми белье полоскать, в лес всегда одна ходила. Люди ее тоже особо не привечали, побаивались. Говорили, будто бы она с нечистью по ночам разговаривает, и на метле в полнолуние летает. Может и брехня все это было, но народ зря языками чесать не будет. Так вот, бояться то ее боялись, но как придет бабе пора родить, так за Прасковьей посылали. Единственной повитухой была она в округе, у кого всегда дети живыми рождались.

Но случилось так, что Прасковья сама тяжелая сделалась. Без мужика была, а с брюхом оказалась. Не любили тогда гулящих, ох, как не любили. Людям то дай волю, так они добро вмиг забудут, а за зло зацепятся обеими руками. Вот и тогда, позабыли все то хорошее, что делала Прасковья для баб. Как среди ночи шла помогать разродиться, как ни денег, ни подарков за это не брала. Осудили Прасковью самым несправедливым человеческим судом.

Никто к ней не пришел, когда она в горячке была после после родов. Слышали, как ребеночек то надрывается, но ни у кого сердце не дрогнуло.

Через неделю вышла Прасковья из своей избы. Худая, простоволосая, глаза ненавистью так и сверкают. Идет по селу, а на руках мертвого ребеночка несет.

– Будьте прокляты вы, и весь ваш род до седьмого колена. Не будет покоя мне до тех пор, пока ваши смрадные души коптят эту землю, – кричала она, подняв мертвое тельце своего ребеночка.

Бабы, услышав проклятия, в испуге крестились, и прижимали к себе своих детей. А те, которым в ту пору вот-вот надо было разродиться, родили мертвых младенцев.

Мужики взяли тогда колья, да хотели забить Прасковью до смерти. Пришли к ее дому, а там могила выкопана. А в ней лежит Прасковья со своим мертвым дитем на руках. Мужики говорили, что мертвая она была, да кто ж теперь разберет.

Забросали они ее землей, а избу сожгли.

С тех пор в селе, и в его округе страшные вещи творятся. Раз в год, аккурат на день рождения своего ребеночка, что на Купалову ночь, выходит Прасковья из могилы. И бродит по земле до тех пор, пока не находит роженицу. А найдя забирает у нее новорожденного, и уносит с собой в могилу. Говорят, в ее могиле тьма тьмущая невинных младенцев, – рассказывал дед Кондрат, своим внукам, приехавшим погостить.

– Сашка, ты веришь этим сказкам про Прасковью? – шепотом спросила Катя брата.

– Да ну, брехня все это. Деревенские байки, не более, – деловито ответил Сашка.

На утро они сговорились тайком сходить на окраину села, где была могила Прасковьи, и посмотреть нет ли там чего подозрительного.

Утро они выбрали не просто так, нечисть по утрам спит. А они, хоть и не верили в эти сказки, но все же опасались, мало ли что.

– Сашка, смотри, какая могила заросшая. Может и не могила вовсе, – шептала Катя, прячась за Сашкину спину.

– Ну так сколько ей лет. Дед говорил, что лет сто назад это было. За сто лет любая могила так зарастет, – говорил Сашка, раздвигая бурьян на могиле.

– Ой, что-то страшно мне. Может пойдем отсюда? Ну ее, Прасковью эту, – потянула Катя брата за рукав.

– Тю, трусиха какая, – засмеялся Сашка, стоя на самой середины могилы.

Он прыгал, бил бурьян палкой, и кричал, что нет никаких мертвецов, и все это выдумки. Вдруг он почувствовал как бы удар из под земли, и из лесу послышался вздох. Катя завизжала от страха, и бросилась бежать. Сашка, бросив палку, побежал за сестрой.

– Деда, деда, мы слышали, мы видели, деда, страшно то как, – кричала Катя, пытаясь рассказать деду Кондрату о том, что было на могиле Прасковьи.

– Вот же окаянные. Я же вам строго настрого наказал не ходить туда. Возьму лозину, да обоих отхожу, – сердился дед Кондрат.

«Не к добру, ох не к добру этот вздох из леса. Давно Прасковью не было видно, года три как в селе не появлялась. Но видно этот Купалов день не пройдет спокойно», – думал он, скручивая самокрутку.

Сорочиха в селе была самой зловредной бабой. Она все про всех знала, и всем во всем завидовала. Ее не любили и боялись. Не любили за ее мерзкий характер, а боялись за любопытство, и талант к сплетням. Ведь если Сорочихе попасть на язык, то славы на всю округу не избежать.

Но случилась и у нее беда. Жизнь – бумеранг, прилетела к ней та слава, которую она про других разносила. Дочка ее приехала из города. Да не просто приехала, а на сносях.

– Ах ты ж горе мне горькое, как же ты так без мужа то обрюхатилась? – причитала Сорочиха.

– А то ты не знаешь, как это дело делается, – огрызалась дочь, поддерживая огромный живот руками.

– Ты матери то не груби. Не груби матери я говорю. Опозорила меня на все село, и тявкает еще, – кричала Сорочиха на дочь.

Кричи не кричи, а позор никуда не спрячешь. Потешался народ над Сорочихой, а она еще больше злилась, и в бессильной злобе злословила народ.

Еще месяц оставался до положенного срока, поэтому Лера, дочь Сорочихи, не спешила. Она грелась на солнышке, ела ягоды, и не обращала внимания на упреки матери.

В один из вечеров тревожно ей стало, и всюду мерещился запах мертвечины.

– Мама, где у нас что сдохло? – спрашивала она, закрывая нос.

– Сама не пойму откуда так мертвечиной несет, – тревожилась Сорочиха.

Она слазила в погреб, заглянула под каждую кровать, порылась в кладовке, но источника запаха так и не нашла. Могильный запах был везде и нигде.

– Ох ты ж, грехи мои тяжкие. Не быть бы беде на Купалову ночь, – качала головой Сорочиха.

– О чем ты?

Сорочиха вкратце рассказала дочери легенду о Прасковьей, и посмотрев на календарь, поджала губы. Ночь Ивана Купалы наступала сегодня.

– Ой, мама, ерунда все это. Мне еще месяц до срока, – отмахнулась Лера.

Роды наступили внезапно. Среди ночи Сорочиха подорвалась от страшного крика дочери. Лера металась по кровати и кричала от нестерпимой боли.

Запах мертвечины стал невыносимо сильным. Сорочиха бегала по хате, не зная за что схватиться.

Внезапно раздался стук в дверь. Не успела Сорочиха подбежать, как дверь с грохотом отворилась. На пороге стояла простоволосая Прасковья с мертвым ребеночком на руках.

Изба наполнилась гнилостным запахом могилы.

Лера, метавшаяся по кровати, увидев мертвого ребенка, лишилась чувств.

Сорочиха, схватившись руками за горло, сползла по стенке.

Прасковья подошла к кровати, где лежала бесчувственная роженица.

Она нажала Лере на живот, что-то хлюпнуло и послышался тоненький писк. Прасковья быстро схватила младенца, и выбежала из хаты.

На утро Сорочиху обнаружили с вывалившимся языком. Она сама себя задушила, так и оставшись сидеть с руками на шее. Дочь Сорочикхи тоже отдала Богу душу. Она лежала в луже собственной крови, а на полу валялся послед.

– Земля на могилке свежая. Царица Небесная, защити и сохрани, – крестился дел Кондрат, стоя у могилы Прасковьи.

Купалова ночь миновала. Прасковья взяла то, чего лишили ее злые люди. До следующего Купалова дня люди могут спать спокойно.

Лес
Надя Шэ @nadya.sh_creation

Дед Тихон сидел на лавочке, и готовил самокрутку. Отрезок газетки тщательно расправлялся, складывался, в загиб засыпался высушенный лист табака. Ловкими отработанными движениями старые пальцы свернули цигарку. Один край дед смочил языком и приклеил.

– Тута, Васек, главно тугенько скрутить. Шоб не рассыпалося, – сказал дед, приметив мой интерес.

Затем дед смял самокрутку с одного края, зажимая ее губами, и прикурил от спички. Тугой ароматный дым защипал глаза. Дед завороженно посмотрел в лес.

– Деда, а помнишь, мы за грибами ходили? Почему только вдоль леса? – который раз я пытаюсь выпытать у деда тайны здешних мест.

– Тьфу, едрить! И дался тебе тот лес? Болота тама, ходу нет. Утопнуть можно.

– Деда, большой я уже. Нет в этих лесах болот. Нам в школе говорили.

– Нечего тебе лезть в это, – пробурчал дедушка и встал со скамейки. Прихрамывая, он пошел за дровами.

Из избы вышла баб Нюра.

– Василий, иди молока с хворостом попей. Только нажарила, свежее еще, – улыбнулась она мне.

– Спасибо, бабушка!

В избе пахло свежей выпечкой и борщом. Я сел за стол, и тут мне в голову пришла мысль – расспросить про лес ее.

– Ба, а что там такого в лесу вашем, что никто туда не ходит?

Бабушка попыталась выглядеть спокойной, но лицо изменилось. Она вся словно напряглась от моих слов, ссутулилась.

– Да так, Васенька, глухой он просто, лес этот. Заплутаешь, и не сыщут. Вот и не ходит туда никто.

– Понятно, – глотнув молока, сказал я вслух. А про себя подумал: «Надо бы самому разведать. Что-то старики темнят».

В моей голове уже созрел план, осталось только найти сообщников. Двое соседских ребят, близнецы, как раз подходят – бунтари и хулиганы, они всегда готовы поддержать любой кипишь. Тима и Тема с интересом выслушали меня. Оказывается, лес их манит не меньше. Их бабка тоже ничего не рассказывает, отмахиваясь от назойливых внуков. Мы договорились, что отпросимся завтра на речку, а оттуда уже пойдем исследовать местные леса.

Ночью мне приснился странный сон. Будто я у озера. Вокруг туман, тишина. Я осматриваюсь, вижу двоих.

– Тимка? Артем? – я пытаюсь позвать друзей, но не слышу голоса.

Парни поворачиваются ко мне. Пустые их глазницы светятся чернотой на бледных лицах. Я хочу убежать, но понимаю, что ноги засасывает трясина. Я уже по колени в вязкой теплой грязи. Она ползет вверх по моим ногам. Я кричу, зову на помощь. Но у меня нет голоса. Безжизненные тела друзей приближаются ко мне, хватают за руки. Я дергаюсь и просыпаюсь.

Сердце бешено колотилось, словно хотело выпрыгнуть и спрятаться. В горле першило, а руки так крепко вцепились в одеяло, что заболели пальцы. Пытаясь усмирить дрожь, начал обводить взглядом комнату. «Елки-метелки! Вот это кошма… Аааа!!», взгляд выхватил в окне странный силуэт. Еле дыша от страха, я вгляделся в предрассветные сумерки. За окном от ветра покачивались ветки рябины, в темноте похожие на костлявые руки. «Фух, показалось… Мамочки, как же страшно… Так, Василий, соберись… Сказочек страшных только девочки боятся. А ты ж не девочка!», попытался я себя успокоить. Вышло не очень. Утром я чувствовал себя немного не выспавшимся, лес казался теперь пугающим и опасным. Но отменить поход означает стать трусом и неженкой в глазах ребят. Поэтому я решил идти.

После обеда, отпросившись у стариков, мы с ребятами встретились у реки.

– Ну что, готовы? – спросил я братьев.

– Ага. Веревку взяли вот еще, – ответил Тимофей.

– Обвязывать ветки будем, – поддержал брата Артем.

– Отличная идея! – настрой ребят меня приободрил. – Погнали. На подходе к лесу Тема раздал нам по отрезу веревки.

– Делаем метки через каждые сто шагов, лады?

Мы кивнули головами и дружно вошли в лес. Прогулка казалась легкой. Чистый влажный воздух придавал сил, высокие деревья пропускали тонкие солнечные лучи, отчего лес казался наполненным золотым дождем. Мы шли и веселились. Артем отломал прутик и, представляя себя рыцарем, рубил им встречные кусты. Через полчаса ходьбы мы заметили, что зашли глубоко в чащу – позади нас выросла стена из деревьев.

Теперь идти стало тяжелее.

– Может, сделаем привал? Я хворост взял, бабуля нажарила.

– Привал – это хорошо, Васек. Давай! – потянувшись, ответил Тимоха.

Мы решили сесть под раскидистым дубом. Ветер раскачивал высокие деревья, отчего их ветви будто стонали. «Бегите», послышался мне шепот, словно позади кто-то говорит. По спине скользнул холод. Я оглянулся. Никого. Только тихий темный лес. Живот скрутил страх. Пытаясь отогнать плохие мысли, я повернулся к друзьям. Братья о чем-то спорили. «Бегите», прошелестел чей-то голос почти у самого уха. Пытаясь не выдать охватывающего меня ужаса, я взглянул на компас.

Стрелка бегала по кругу. Вдох застрял где-то в горле. Собравшись, тихо зову друзей.

– Ребят.. нам бы валить отсюда.

– Чего? – одновременно отозвались близнецы.

– Идти нам надо отсюда, – говорю я, показывая спятивший компас. – Да поскорее.

Повторять больше не пришлось. Мы рванули к деревне. Странно, но ни одной завязки по пути нам не попалось. Вскоре мы увидели раскидистый дуб.

– Эй, Артем, а это разве не твой прут? – испуганно поднял палочку его брат.

– Мой. Но я оставил его там, на привале…

Мы огляделись. Это и есть место нашего привала. Деревья, примятая трава. Нет только веревки, обвязанной вокруг ветки одного из деревьев.

– Какого лешего?! – начал было ругаться Артем.

– Я, конечно, не суеверный, но мне кажется, что не стоит нечисть поминать в таких ситуациях, – одернул я приятеля.

– Так, дело ясное, что дело темное. Как возвращаться-то будем? Ни одной завязки нет, – Тимофей испуганно посмотрел на нас.

– Давайте по солнцу! – счастливо крикнул его брат.

Будто в насмешку, на лес начали опускаться сумерки. По лицу ребят я понял, что им до жути страшно. Как и мне. Ветер заставляет деревья стонать все сильнее. В лесу становится холодно и будто сыро.

«Бегите», в этот раз слова прозвучали отчетливее.

– Вы тоже это слышали? – пытаясь скрыть дрожь, спросил я приятелей.

Те в ответ лишь кивнули. Куда бежать только? Вот-вот лес накроет темнота. А мы и днем не смогли дорогу найти. Но оставаться тут нам совсем не хотелось.

– Так, давайте лучше останемся на месте. В конце концов, может нас уже хватались и ищут, – предложил Тима.

Мы с его братом неохотно согласились. Я обнаружил дедовы спички в кармане, ребята быстро набрали мелких веток. Разведя небольшой костер, мы даже чуть приободрились. Собрав, сколько смогли, веточек и сухой коры, мы решили спать по очереди. Тимоха вызвался дежурить первым. Чистый ночной воздух с хвойными нотками убаюкивал. Я отключился почти сразу.

Открыв глаза, я вижу перед собой озеро. Вокруг стелется густой туман. А впереди стоят две фигуры. «Стоп. Это ведь…». Я смотрю вниз. Ноги по колено в тягучей жиже. Я пытаюсь выбраться, но черная грязь обволакивает ноги, медленно поднимаясь вверх.

Вскрикнув, я проснулся. Артем спал рядом. Тимоха посмотрел на меня большими глазами.

– Ты чего?

– Да так, кошмар приснился, – ответил я, потирая глаза. – Давай сменю тебя. Все равно вряд ли усну теперь.

Зевнув, друг согласился и лег рядом с братом. Я подкинул еще одну ветку в костер. Хватило бы их до утра. Сзади послышался какой-то треск. Обернувшись, я увидел человека в белом.

– Пацаны… – тихо позвал друзей.

Никто не отозвался. Я пихнул кого-то из них в бок:

– Эй, парни, подъем! Тут кто-то есть… – сказал дрожащим голосом.

– Что?! – вскочил Тема.

– Там. В лесу. Там кто-то стоит, – кивнул я в сторону леса. – То есть, стоял. Точно вам говорю! Я кого-то видел!

Я пытался хоть что-то понять. И готов был поклясться жизнью, что видел человека.

– Нету там никого… Может, почудилось со страху? – потягиваясь, предположил Тимоха. – И не слышно, чтоб ходил кто-то… А как выглядел-то?

– Не знаю… даже не разглядел…

– Ну, как пить дать – почудилось, Васек! Бывает… Давай Темка тебя сменит, а? Ты поспи пока…

– Да какой тут сон… – буркнул я в ответ, но не хотел спорить с другом. Может правда – устал?

Я облокотился на ствол дерева и закрыл глаза. Почти провалившись в сон, услышал глухие шаги. Вскочил. Рядом стояла девушка. Тонкое платье, длинные распущенные волосы. В темноте невозможно было разглядеть лица.

– Беги, – просипела незнакомка.

Я огляделся в поисках близнецов – но их не было.

– Твоих друзей не ищи, для этого мира нет их. Себя спасай, беги, без оглядки.

Свет луны упал на лицо девушки. Я разглядел противные, зеленоватые пятна на бледной коже. «Она мертвая!!!», взорвалась в голове мысль. Ноги сами понесли меня подальше.

– Это сон, это сон… – задыхаясь, повторял я.

– Вася, подожди нас! – донеслись из темноты голоса друзей.

«Не останавливайся… Беги…», голосом незнакомки шептал ветер.

– Васек, остановись! Подожди нас!

Остановившись, я повернулся на крик. Два брата тяжело бежали за мной, опустив головы.

– Быстрее, ребята! Я, кажется, вижу, куда бежать! – крикнул я приятелям.

Но оглядевшись, похолодел. Передо мной было озеро. С него медленно полз густой туман. От страха тело отказывалось двигаться. Это сон. Нет, этого не может быть. Предчувствуя неладное, я обернулся к друзьям. Как в моем сне, на меня шли два пустоглазых белых тела. Это были Тима и Тема, только неживые. Мои глаза сами посмотрели вниз. Так и есть. Ноги по колено провалились в вязкую топь – грязь медленно тянулась вверх по ногам.

– Я предупреждала… Теперь ты принадлежишь туману… – услышал я знакомый женский голос.

«Друзья» надвинулись на меня и скрюченными, точно когти, пальцами взяли под руки, стали тащить к озеру. Пытаясь вырваться, я схватил одного из них за горло. Под моими пальцами была холодная безжизненная плоть. «Они мертвяки!!! Нет!!!». Я только теперь осознал – это не сон. Мои бывшие приятели стали ходячими трупами.

Я попытался кричать, но туман крепко сжал мое горло. Грудь обожгло что-то ледяное. Горячая кровь ручейками потекла вниз. Я беззвучно открывал рот, пытаясь закричать, но не смог. «Друзья» улыбались. Из тумана выходили все новые и новые живые мертвецы. Они приветствовали нового гостя, улыбаясь. Последний удар моего пульса эхом отозвался в висках, туман сменила тьма и я умер.