Текст книги "Охота на ботаника"

Собрался было что-то сказать, но упрямо сжал губы.

– Правильно! – я рассмеялась. – Ты же не думаешь, Антон, что Агнию Корсак можно заставить сделать что-то помимо ее воли? Но на этот раз ничего экстремального, обещаю!

У стены центрального универмага играли уличные музыканты. Молодая группа – два парня хипстера в черных круглых очках, с тощими бородками и девушка-солистка с гитарой и дредами на голове. Сейчас они исполняли на английском хит Рианны «Love on the brain», вполне неплохо исполняли, и вокруг них тормозил гуляющий люд.

В кругу танцевала малышка – девочка лет четырех, прыгала, хлопая в ладошки… И я присоединилась к ней, подмигнув. Определенно это была наша с ней песня, и мы друг друга понимали…

 
«Что я еще должна сотворить, чтобы заполучить твое чертово сердце?
Ну же, малыш?
 
 
Малыш, ты выводишь меня из себя!
Не вздумай разлюбить меня.
Не прекращай любить меня.
Просто начни любить меня!
 
 
Ох, милый. Я пройду сквозь языки пламени,
Лишь бы быть ближе к тебе.
Может, нам сжечь что-нибудь?
И я пробегу сотни миль, лишь бы ощутить этот вкус.
 
 
Должно быть, это любовь в моей голове
Вызывает во мне подобные чувства.
Это меня ранит, да, но и вставляет тоже,
И я никак не могу насытиться этим.
 
 
Да, должно быть, это любовь в моей голове,
И она продолжает проклинать мое имя.
И что бы я ни делала,
Мне плохо без тебя,
Я не могу насытиться.
Должно быть, это любовь в моей голове…»[17]17
  Rihanna – Love on the Brain / перевод © Лингво-лаборатория «Амальгама».


[Закрыть]
 

Глава 15

POV Антон

Нет, я никогда не считал, что Агнию можно заставить сделать что-то помимо ее воли. Совершенно точно своей жизнью и желаниями она руководила сама. Об этом говорил ее спокойный и уверенный голос, об этом предупреждал огонь в темных глазах. Я вспомнил ее слова о том, что мне под силу ее остановить, но вовремя опомнился, увидев широкую улыбку на лице девушки и заметив, как этот огонь разгорается решимостью…

Агния сняла короткую куртку и передала мне, оставшись в сарафане. Повернулась, и блестящие волосы медленно ссыпались с ее оголенного плеча на спину густой волной. Рука еще не опустилась, а в нее уже вплелась встретившая нас мелодия. Плавно качнулись бедра…

Она обернулась, коротко взглянула на меня, забрав дыхание, и смело вошла в круг.

Тонкие бретели приталенного желтого сарафана не скрывали гладкость ее матовых плеч и чистоту кожи. Расклешенная юбка подчеркивала линии стройной фигуры и красоту голых ног. Корсак умела двигаться, ее ничего не стесняло, и это стало понятно с первой же секунды не только мне, но и всем любопытным, обратившим внимание на темноволосую девушку.

В двух метрах от музыкантов танцевал ребенок – девочка лет трех-четырех, и Корсак, вскинув руки, закружила вокруг нее, плавно поворачиваясь под мелодичный сингл Рианны, приведя своей компанией малышку в восторг.

Агния на самом деле танцевала, как чувствовала песню, пропуская ноты сквозь себя, смотрела на меня и напевала слова. Все было ей знакомо – и импровизированная сцена, и публика, внимание и восхищение в чужих глазах, но ничего не сковывало тело.

Не смутившись, она приблизилась к микрофону и помогла девушке-вокалистке достойно оформить центральную часть песни – вытянуть самые сложные ноты, идеально повторив за оригиналом все полутона и переходы. Вновь отошла от микрофона, мягко поворачиваясь под музыку, опуская и поднимая руки, покачивая бедрами, – идеальная дочь своих знаменитых родителей. Танцуя не для публики, для себя, а потому свободно.

Эта свобода и притягивала взгляды зевак, и, конечно же, мой взгляд тоже.

Ребята-музыканты, смекнув, что народу вокруг прибавилось, продолжили петь, и Агния, засмеявшись, вновь присоединилась к солистке – невысокой, молоденькой девушке с тонким голосом. Она бы наверняка ее перепела, если бы захотела, но не сделала этого, лишь усилив вокал.

Удивительно, как иногда бывает щедра природа. В голове мелькнула мысль: «И что эта девушка делает на физико-математическом факультете? Ей бы учиться в театральном…

Но тогда бы я никогда ее не встретил».

– Танец для моего парня Антона! Морозко! – Агния сложила губы и послала мне воздушный поцелуй. – Для тебя!

И закончила танец смехом.

Поблагодарила ребят-музыкантов, которым уже насыпали в футляр для гитары немало денежных купюр, подняла на руки малышку и чмокнула ее в щеку.

Я тоже приблизился к музыкантам и положил в футляр деньги, достав бумажник из кармана джинсов, – не зря же Корсак так старалась. Но если честно, от волнения едва ли соображал, что делаю. Взгляд так и прикипел к девушке – я снова стоял у стены родного факультета в числе других студентов и смотрел, как черноглазая красавица Корсак шла по коридору, а все вокруг оборачивались ей вслед.

Так что же такая девушка, как Корсак, делала здесь… со мной? С таким парнем, как я? С ботаном, который не мог ей ничего предложить?

Ей не давали прохода выпускники, на нее обращали внимание мужчины-преподаватели. Что же брюнетке понадобилось… от меня?! И почему в последнее время мою память все больше ранил наш разговор с Трущобиным? Его однажды произнесенные слова:

«…Сам понимаешь. Такую роскошную девчонку, как Агния, не каждый может себе позволить. Подарки, внимание, то, се… Я уже молчу о ее семье и запросах. У нее одна тачка стоит больше, чем моя квартира. А ты у нас кто? Вроде как пролетарий? Да еще и тип, повернутый на физике.

– Да, все так. И что?

– А то! Не стыкуются параллельные прямые и не рисуется картина маслом, как ни крути…»

Не стыкуются.

Смелая малышка с криком «Папа!» запрыгнула на руки молодому мужчине, а Агния подошла ко мне. Головы любопытных повернулись в нашу сторону… Точнее, в ее сторону.

Она подошла не спеша, с улыбкой и без стеснения – словно мы остались с ней в этой реальности одни, и подняла лицо. Больше не было ни праздных зевак, ни музыкантов, только мы.

– Ну как, Морозко, я справилась? – лукаво распахнула ресницы. – Тебе хоть немного понравилось?

Мне не могло не понравиться, сердце глухо и сильно билось в груди, будто у края пропасти, и губы раскрылись в ответе:

– Да.

Мне хотелось протянуть руки, почувствовать под ладонями девушку и не думать ни о чем!

Корсак подступила ближе, как будто угадала мои мысли. Ее грудь коснулась моей, руки оплели шею, она сняла с меня очки, и расстояние исчезло. А вместе с ним и оборвалось дыхание.

Не отрывая от Агнии взгляд, я медленно втянул ее запах, пропадая в темных глазах…

– Морозов, если ты меня сейчас не поцелуешь, люди не поймут, слышишь? Сделай это наконец-то для нас. Сразу станет легче, обещаю…

Сознание затянуло туманом, и от желания дернулся кадык. Я обнял ее свободной рукой за талию и притянул к себе. Наклонив голову, поцеловал в губы… и чуть не сошел с ума, ощутив, какие они мягкие.

POV Агния

Поцелуй у Морозова получился нежным и осторожным. Я едва не застонала от отчаяния, когда его губы дрогнули, так и не решившись на большее, и сомкнулись. Парень отпустил меня и отстранился. И, конечно же, его щеки полыхали и поднималась грудь.

Впрочем, мы оба тяжело дышали, но теперь сделать вид, что ничего не случилось, не получится. Стрела должна была задеть и его сердце тоже, должна! Иначе все между нами теряло смысл. Абсолютно все!

– Вот видишь, Кудряшка, прошло всего полчаса, у нас второе свидание, а ты меня уже поцеловал. Это судьба!

Мы отошли с Антоном в сторону, и я вернула ему очки.

– Ну что, – спросила с усмешкой, – не отравился ядом?

Желваки у Морозова снова натянулись, что означало одно: момент слабости у парня уже минул. Он протянул мне куртку и прошелся жесткой пятерней по своим волосам.

– Оденься, Корсак, прохладно. Ты почти раздета, – сказал глухо.

Я редко кого слушала в своей жизни, но не в этот раз.

– А ты что же, переживаешь? Ну, хоть немного?

Он качнул головой.

– Хоть немного.

– А может быть, я тебе даже нравлюсь, а, Морозко? Давай ты признаешь это, и мы продвинемся дальше?

– Нет.

– Ты как будто не уверен?

Морозов смотрел куда угодно, но только не на меня, теперь же повернулся и взглянул прямо – каким-то больным взглядом светло-карих глаз, но вместе с тем отчаянным. Сказал с раздражением в голосе:

– Агния, чего ты хочешь? Ты хотела встреч со мной – я прихожу. Отношений при людях? – Я делаю, что могу! Так, может, ты выбрала не того парня? Любой будет рад быть с тобой! Зачем тебе мои чувства? Я уже сказал, но повторю: если ты откажешься от договора, то я верну тебе деньги!

А вот это он зря, я умела разговаривать твердо.

– Мне не нужны деньги, мне нужен ты.

– Но для чего я тебе нужен?

Я не выдержала. Трудно объяснить слепцу то, что нельзя показать на пальцах. Забрав свою куртку у парня, резко надела на себя.

– Одежду подавать и напитки носить! Считай, что такая стерва, как я, таким образом поднимает себе самооценку! Ясно?

– Более чем!

Но злость как появилась, так же быстро и исчезла. Играла другая музыка, звучала другая песня – уже не про нас, но мы-то остались. И сейчас смятение точило душу не только Морозову.

– Пойдем, Морозко, не хочу с тобой спорить, – я устало выдохнула, поправляя волосы. – Мы же вроде в кино собрались…

Так вышло, что я назначала свидания, я выбирала место. Это был мой каприз и мое желание, но у кассы в кинотеатре Антон решительно отодвинул меня в сторону и шагнул вперед, решив заплатить за билеты.

– Ты на каких местах предпочитаешь сидеть? – спросил, оглянувшись.

Долго не думала. Сказала, вспомнив его переписку с Нюшей Тихушей, и свой совет:

– Я люблю последний ряд. Где места для поцелуев. А ты?

Он на мгновение замешкался с ответом.

– А мне все равно.

Морозко все еще смущался после нашего с ним поцелуя на площади и старался на меня не смотреть.

Я усмехнулась, снова чувствуя себя лисой, соблазняющей румяного Колобка.

– Ну, это мы еще посмотрим, – пообещала и наверняка бы сморозила какую-нибудь пошлость, если бы мне не помешал старый знакомый.

– Агнешка, вот так встреча! Ты как всегда цветешь ярче всех! Что, в кино собралась?

Старый знакомый Эрика, один из его многочисленных друзей-мажоров – Павел Тригубов вдруг преградил нам путь в фойе, шагнув навстречу со стороны бара.

Я никогда не позволяла себя лобызать и обнимать, и, слава богу, сюрприза не произошло. Парень помнил правило и черту не переступил. Но Покровского поблизости не было, и он попытался распушить перья.

– Как насчет составить компанию? Вот уж не ожидал тебя увидеть! Нет, ну до чего же сегодня везучий день! Сначала машину новую из салона обкатал – папаша расщедрился, представляешь? А теперь вот тебя встретил. А я тут в бар заскочил, к Арсену, смотрю, ты…

– Паша, все у меня в порядке с компанией. Не скучаю, если ты не заметил, – мне не хотелось терять с ним ни минуты. – Я со своим парнем, и мы спешим!

– С кем? – Тяжелый и удивленный взгляд Тригубова схлестнулся с равнодушным взглядом Морозова. – С этим типом в очках?

– А вот сейчас лучше исчезни, счастливчик! А то везение закончится!

– Не обращай на него внимания, Антон. Он придурок! – сказала Морозко, когда мы вошли с ним в зрительный зал, прошли на последний ряд и сели на диванчик. – Да пусть думает, что хочет!

Началась реклама трейлеров фильмов, но свет еще приглушенно горел, когда в двери небольшого зала неожиданно вошел Хасханов. Направившись в нашу сторону, молодой мужчина свернул вправо и сел на два ряда впереди – как раз перед нами.

Я оживилась, увидев преподавателя.

– Ты смотри, Кудряшка, какие люди! – толкнула локтем Морозова. – Не только нам с тобой сегодня романтики захотелось! – хмыкнула. – Вот уж не подумала бы, что наш Рустам Ильмирович такой сентиментальный мачо!

Ох, лучше бы я промолчала. Потому что не успела я это сказать, как следом за физиком в зал прошмыгнула Элла Клюквина собственной персоной. Стуча высоченными каблуками, девушка пробежала газелью вдоль рядов и села рядом с Хасхановым, отбросив на плечи тощие кудри. Завозилась на месте, придвигаясь к соседу поближе.

И раз уж я заметила в полутьме ее яркий макияж и короткую юбку, думаю, и Морозова очки не подвели.

Я молчала, не зная, что сказать. Если и бывают в жизни неподходящие моменты, то этот точно оказался одним из них.

Черт, как неудобно-то вышло с замечанием про мачо, как будто специально обратила внимание Антона на парочку. Мне-то что, я давно Клюкву раскусила, еще когда она Шишкину из моей группы, сыну нашего преподавателя физкультуры, слезно заливала про немощную тетку и просила его уговорить мать закрыть ей зачет. Тогда я случайно оказалась свидетельницей их разговора, и Клюквина это запомнила.

Честное слово, лучше бы Кудряшка эту тонкогубую лживую выдру и не заметил – ведь будет теперь страдать. Тоже мне, нашел по ком! Но он заметил и… застыл. Замер, глядя не на экран с яркой заставкой голливудского ромкома, а перед собой.

Свет погас, начался фильм, а через десять минут парочка уже вовсю целовалась.

М-да уж, какое неуклюжее падение с пьедестала святой, несчастной Эллочки – благодетельницы всех бедных родственниц! В голове некстати мелькнула мысль о том, что Хасханов-то, помнится, женат… Нет, конечно, мне давно хотелось вывести Клюкву на чистую воду в глазах Морозко, но не таким же радикальным способом! Бр-р-р!

Зараза! Чтоб ее! Все свидание нам испортила! А самое обидное, что даже и не догадывается об этом! Это я сейчас должна сидеть и нагло приставать к Кудряшке, соблазняя его непристойными намеками, а вместо этого сижу с ним вместе в анабиозе и таращусь перед собой на двух малоинтересных мне людей! И малоприятных к тому же!

Я уже собралась было сказать Морозову, что фильм дрянь, и предложить уйти с сеанса, когда парень меня опередил:

– Извини, не люблю комедии. Я подожду тебя на улице.

Сказал так, взял ветровку, встал и вышел из зала. И все бы ничего, я бы его поняла, если бы Антон предложил уйти вдвоем, но Морозову оказалось на меня плевать. Видимо, и правда посчитал, что свидание голубков моих рук дело. А теперь я сижу вот и наслаждаюсь пакостным зрелищем. Стерва Агнешка Корсак, ну конечно!

Я не привыкла бегать за парнями, и от меня никогда не убегали. Морозов стал тем самым редким исключением из правил, которое бьет прямо в сердце. Но даже для исключения существует предел терпения.

Я пришла сюда посмотреть комедию и собиралась досмотреть ее до конца – это был мой вечер! А если Морозов не дождется и уйдет – что ж, скатертью дорога! Сейчас мне не хотелось ничего! Разве что снять с ног берцы и запустить в парочку.

Антон не ушел. Когда я через полтора часа вышла из здания кинотеатра на улицу, он сидел на скамейке, неподалеку от входа, и смотрел на свои сцепленные в замок руки, лежащие на коленях.

Я медленно приблизилась и остановилась перед ним. Глаза Морозова тут же уставились на мои ноги. Ну, так-то лучше.

– Скажи, Морозко, у нас с тобой свидание, или ты моя охрана, которой я приказала ждать у входа? – спросила холодно, не скрывая обиды.

Своей претензией я ошарашила парня, и он поднял лицо. Но ответил спокойно:

– Мне не понравился фильм, извини.

– Ты мог бы сказать, что любишь фантастику. Здесь не один зал, и сеанс не один, я бы услышала.

– Но ты не спрашивала.

Я хмыкнула:

– Ну, конечно. Все дело во мне, Кудряшка, кто спорит. Зачем тогда ждал? Шел бы себе домой. Я большая девочка, не потеряюсь!

Антон встал и надел ветровку. Посмотрел мимо моего плеча в сторону проспекта. Я знала, что Клюквина с Хасхановым ушли из кинотеатра еще полчаса назад, поэтому сейчас парень просто избегал встречаться со мной взглядом.

– Не в фильме дело, Корсак. Мне кажется, что встретиться сегодня было плохой идеей. Пойдем, я тебя провожу. Агния? – Антон сделал пару шагов по тротуару и обернулся.

Я стояла и смотрела на него. Он смог меня задеть.

– Что именно было плохим, Морозов? – спросила прямо. – Я? Мой танец? Мое присутствие? Я, конечно, в курсе, как тебя заполучила, вот только одолжений мне не нужно, – качнула подбородком. – Считай, что ты уже проводил. Иди домой, Кудряшка, а я доберусь к своей машине на автобусе.

Неподалеку находилась большая остановка транспорта, я развернулась и направилась к ней, чувствуя, что здорово сержусь. И ведь не сказать на кого больше – на Клюквину, на Морозова или на себя за свою влюбленность?

Когда вошла в полупустой автобус и прошла на переднюю площадку, удивилась, увидев, что Антон вошел следом. Встал рядом, взявшись за поручень. Так и поехали.

И все же я не могла на него долго сердиться. Кудряшка стоял так близко, я почти полтора часа его не видела и, конечно же, снова засмотрелась. На глаза, на нос, на красивые, очень мужские губы, которые не так давно меня целовали… Да, еще не так, как мне бы того хотелось, но ведь по собственному желанию!

– Агния, перестань. – Щеки у Антона до сих пор оставались бледнее обычного, и сам он казался по-особенному сжат, словно мысли, которые он обдумывал без меня, не давали ему покоя, но под моим взглядом слегка порозовели на скулах.

– Что перестать?

– Смотреть на меня так, как будто у меня на носу прыщ и тебя это страшно занимает.

– У тебя нет на носу прыща, Морозко, в том-то и дело, – возразила я мягким голосом, забыв об обиде. – У тебя есть крохотная родинка на шее, а еще на щеке. Мне нравится, как ты пахнешь, мне нравятся твои глаза – они у тебя теплые, как липовый чай, а еще я подозреваю, что у тебя сильные руки. И я очень надеюсь, что когда-нибудь ты дашь им волю. Мне нравится тебя рассматривать, и да, меня это занимает.

Мы проехали остановку молча, прежде чем Морозов спросил, глядя в окно:

– Ты ведь знала о них, да? Знала о том, что они встречаются в кинотеатре?

Я хотела бы сказать, что не поняла, о ком он говорит, но увы. Моя улыбка потухла.

– Нет, Кудряшка, не знала, – ответила честно, но ведь не поверит.

И не ошиблась.

– Я тебе не верю, Корсак. Ты говорила мне про тетку Клюквиной – о том, что ее нет.

– И что? Я скорее это предположила.

– Это ты предложила пойти в кино. В этот кинотеатр.

– Браво, мистер Пуаро! – держась за поручень, я похлопала в ладони. – Да, я, но только потому, что этого не предложил бы ты! Каким способом, по-твоему, я должна была узнать о ее коварных планах? Ты же не думаешь, что меня интересуют сплетни, кто с кем спит в университете и когда?

Морозов смешался. М-да, резко получилось ответить, но лучше пусть сразу привыкает, что я не из тех, кто дает себя в обиду. Вздохнул серьезно, кусая губы. Поднял глаза.

– Неужели надо было обязательно говорить в лоб?

– Не обязательно, – сказала, отвечая на его взгляд своим, не менее серьезным, – но я не люблю толстые намеки, Морозов. Ты меня с Клюквиной не сравнивай, я от тебя ничего не скрываю. Да, я не верю в ее большую к тебе симпатию – ну, извини, имею право думать так, как считаю нужным. Даже твоя Уфимцева Клюкву давно раскусила, только ты как слепой!

– Думаешь, я дурак, да? Потому что мне смогла понравиться простая и симпатичная девушка, однажды вежливо попросившая ей помочь?

– А ты думаешь, я ее осуждаю за то, что она старается, как может, не вылететь из университета?

– А разве нет?!

Я мотнула головой.

– Ты меня плохо знаешь, Антон. Старания – нет, методы – да. Но я понятия не имею о причинах, поэтому и судить не стану. Не ее вина, что наши пути и интересы пересеклись. Я скорее Хасханова осуждаю, и тебя – хотя и в меньшей степени.

Кудряшка изумился:

– А меня-то за что, Корсак? – хмыкнул. – Я у Эллы ничего не просил за… Сама знаешь, за что!

Ну, раз уж начали разговор, надо его закончить, даже если всё в лоб.

– За то, что позволяешь себя использовать, Морозов. За то, что Клюкве ее ложь ничего не стоит. Ты же умный, ты не мог не догадываться, зачем нужен Элле? Зачем ей нужен Хасханов, экзамен у которого ей ни за что не сдать, даже с твоей помощью. Ведь все знают, какой ярый у нас Рустам Ильмирович поборник знаний и у кого из преподавателей каждую сессию больше всего пересдач. Ты это знаешь, но стоишь тут, страдаешь и наверняка жалеешь, что сейчас не на его месте, правда? – не смогла удержаться от колкости. Выдохнула, отбросив волосы с плеча на спину. – Да, Морозов, я думаю, что ты дурак!

Морозов уставился на меня, словно увидел впервые. Без очков его глаза оказались ближе – теплые, карие, с темно-медовой опушкой ресниц. На носу угадывались незаметные веснушки. Волосы тоже были с медовым оттенком – у корней темнее, на завитых кончиках – соломенно-светлые. Шелковые на ощупь, я запомнила.

Он все смотрел на меня и смотрел… К черту Клюкву с Хасхановым! Сейчас бы я не отказалась, если бы Антон меня поцеловал. Но вместо этого он вновь неожиданно хмыкнул, только на этот раз с каким-то злым весельем.

– Действительно, я дурак! И чего это рогом уперся? Собрался пригласить на свидание какую-то глупую Клюквину, когда у меня в девушках сама Агния Корсак! Почему сразу не догадался приударить за первой красоткой университета, у которой родителей знает вся страна, денег хватает, чтобы запросто поиграть в отношения с обычным ботаном, а каждый богатый придурок готов перед ней нос расшибить, лишь бы только она согласилась прокатиться на его модной тачке! Как, ты разве не знаешь, что она до чёрта идеальна? Что если пройдется по сердцу, то оставит после себя пепел? Вот мне повезло!

Я вскинула брови, но юмор Морозко мне понравился, и я невозмутимо согласилась:

– Именно! Ну, наконец-то, Кудряшка, ты стал соображать.

– Слушай, а может, мне ее на спине прокатить? Ну, вместо последней модели Enzo Ferrari, раз уж его у меня нет? Или удивить блинчиками на ужин? Я научился их делать, когда оставался дома один с сестрой, – почти не пригорают! Видишь ли, рестораны мне тоже не по карману, а я уверен, что она любит вкусно поесть. А под конец я подарю Корсак себя – лягу у ее ног вместо коврика, пусть потопчется вволю. Думаешь, это то, чего она хочет?!

Я задумалась. Не сказать, что именно это, но…

– Хм, думаю, это то, что ей определенно понравится, – усмехнулась парню. – Особенно если спина будет голая, а блинчики с малиновым топпингом.

Автобус остановился, и Морозов вдруг вытащил меня за руку на улицу.

– Пошли! – только и бросил хмуро, шагая от остановки.

– Куда это? – Я спрыгнула с подножки и поспешила следом.

– В магазин! Горло пересохло – пить хочу!

Мы вышли к большому супермаркету, возле которого стояла уйма машин и толпились люди – гораздо больше обычного, как в любой выходной день. Воду можно было купить в любой торговой точке города, но вопросов задавать не стала.

Морозов держал меня за руку и, кажется, сам этого не замечал. Глядя на его хмурое лицо, я догадалась, что он сосредоточен на какой-то мысли, которую собрался до меня донести, но так как предположений у меня не было, то и события торопить не стала.

Свидание в супермаркете? А почему бы и нет?

Мы вошли в зал магазина и прошлись вдоль рядов с продуктами. Антон вертел головой, но меня не отпускал. Оказавшись у длинного прилавка с полуфабрикатами, коротко поздоровался с одним из продавцов – крупной и моложавой женщиной в фирменной шапочке и халате, которая как раз поправляла ценники на товаре.

– Здравствуйте, тетя Таня!

Женщина подняла голову и приветливо улыбнулась Морозову.

– Здравствуй, Антоша! А ты… – хотела было что-то спросить у парня, но заметив возле его плеча меня, так и осталась стоять с приоткрытым ртом. Только рукой махнула в сторону выхода, и мы направились к кассам.

Возле одной из касс Антон взял с полки бутылку с минеральной водой и встал в очередь. Когда подошел наш черед оплачивать кассиру товар, повернулся ко мне, словно опомнившись.

– Прости, я не спросил тебя… Может быть, ты тоже что-то хочешь?

Выбор у кассы был невелик, но я хотела, да. Для начала понять, зачем мы сюда пришли, а еще оказаться с Морозовым в тихом месте. Очень тихом и желательно уединенном.

Я протянула руку и достала со стеллажа пачку жевательной резинки и пачку презервативов – последнее время смущать Кудряшку стало моим любимым занятием. Ну и за намерение пригласить на свидание Клюкву хотелось отомстить. Подумав, добавила к покупкам два шоколадных батончика.

– Пожалуй, вот это. Если денег не хватит, я добавлю.

Антон ожидаемо покраснел, увидев мой выбор, но деньги достал. Буркнул глухо:

– Хватит.

Худощавая женщина за кассой как-то странно напряглась. Посмотрела растерянно сначала на меня, потом на покупки, а потом на Морозова…

– Э-э, вам вместе считать? Или отдельно? – неуверенно спросила.

Я ободряюще ей улыбнулась:

– Вместе, конечно! Это мой парень!

– П-пакет брать будете? – пролепетала кассир. – У нас сейчас в магазине проходит акция…

Кудряшка забрал покупки и сложил в карман. Сказал вдруг, обращаясь к женщине:

– Привет, мам. Не нужно делать вид, что ты меня не знаешь. Это Агния – девушка, о которой я тебе говорил.

Смущались мама и сын одинаково, но, честное слово, я покраснела сильнее.

Повисла пауза, в которую мне впервые в жизни захотелось провалиться сквозь землю. А если не провалиться, то отмотать время назад и проверить, поднимется ли у меня рука, чтобы дать Кудряшке по затылку. Ну кто так знакомит с родителями! Тем более с мамой! Ох, надеюсь, она окажется не одной из тех ревнивых матерей, с кем придется воевать за внимание сына, иначе приговор мне уже вынесен.

Я стояла возле кассы, смотрела на маму Антона, а женщина в свою очередь на меня. Слава богу, без неприязни, скорее с опаской и как-то неуверенно, словно не зная, чего от меня ожидать. Пришлось сделать вид, что ничего необычного не произошло, улыбнуться, протянуть руку и поздороваться первой:

– Здравствуйте!

POV Антон

Мы вышли с Корсак из магазина и побрели по тротуару вдоль улицы, не глядя друг на друга. И только когда оказались в спокойном месте, Агния меня остановила, обхватив пальцами запястье.

– Антон, послушай… – повернулась и неохотно отпустила руку. – Извини. Мне правда очень неловко за случившееся. Если бы я знала, что это твоя мама, я бы никогда так не пошутила. Нехорошо вышло, признаю.

В выражении лица девушки угадывалось замешательство, но Корсак точно не производила впечатления робкого человека, так что я не мог этого знать наверняка. Хотя ее вежливый ответ на растерянное приветствие матери смог меня удивить.

Сам я ожидал от девушки несколько иной реакции. До того, как мы вошли в магазин, я собирался ей сказать, что не собираюсь изображать из своей жизни богатый Манхеттен. И что я тот, кто я есть. Но Корсак умеет менять чужие планы.

– Даже боюсь предположить, как бы ты поступила, если бы об этом знала, – не удержался, чтобы не съязвить, встречаясь с темным взглядом.

Глаза Агнии сверкнули привычным вызовом. Я уже заметил, что настроение у нее менялось так же быстро, как плясало пламя в костре. Сегодня мы целый вечер злились друг на друга, и это пламя то разгоралось ярче, а то стихало и почти льнуло к ногам.

– Мог бы и предупредить, Морозов, чтобы мы оба не выглядели так глупо! Мне не стыдно за мой выбор, если хочешь знать. Мне стыдно, что это произошло в нашу первую встречу с твоей мамой. Представляю, что она подумала, – я даже своих друзей так не шокирую! Ты скажи ей, что это была шутка.

Я кивнул.

– Непременно. И что ей все показалось, а на самом деле ты никогда не покупаешь в супермаркетах презервативы? Так?

Корсак напряглась. Убрав легкую прядку волос со щеки за ухо, упрямо вскинула подбородок.

– Я не стану отвечать на этот вопрос!

Да пожалуйста. Но я тоже не обязан выполнять ее требование «ты скажи»!

– А я ничего и никому не собираюсь объяснять! Поезд ушел, мне не двенадцать лет. Ты хотела узнать о моих родителях – теперь знаешь. И на всякий случай, Корсак, – я своей семьи не стесняюсь. Просто хочу сразу внести ясность в наши с тобой временные отношения, чтобы избежать недоразумений. Если тебе так хочется называть меня своим парнем – хорошо, я согласен. Но не жди, что я сам в это поверю. Я еще не сошел с ума, чтобы ходить возле тебя счастливым болваном!

Сказал и гордо замолчал, ожидая, что своими словами задену девушку. В конце концов, я этого хотел! Но Корсак лишь грустно усмехнулась. Чуть склонив голову к плечу, взглянула мягче, вновь озадачив меня сменой настроения.

– А жаль.

– Что?

– Я про болвана, Морозко. Жаль, говорю, что не сошел! Я бы на тебя в этот момент посмотрела. – Ее усмешка вдруг преобразилась в улыбку и красивые губы разомкнулись. Я оторопело моргнул, чувствуя, как пересыхает горло.

Хорошо, что в руке оказалась бутылка воды. Открыв крышку, в пару глотков осушил половину, но Корсак удалось удержать мой взгляд.

– Ты сказал «родители», Морозов, но не рассказал об отце. Я хочу знать и о нем. И, пожалуйста, давай без сюрпризов. Как есть.

Я невольно замер. Это была та тема, которую я всю жизнь избегал с кем-нибудь обсуждать. Не самая приятная – гордиться точно нечем, но раз уж Корсак интересно узнать, то пожалуйста, мне скрывать нечего.

– Есть отчим, но мы чужие друг другу люди в прямом и переносном смысле этого слова.

– Но где-то же твой отец есть? Настоящий. В кого-то же ты уродился таким умным?

Я пожал плечами, остро глядя на девушку. Сейчас было одновременно странно и неожиданно, что я говорю об этом именно с ней. Но разве я не этого хотел? Чтобы Агния потеряла ко мне интерес? Так почему же вглядываюсь в ее лицо, ожидая реакции? Понимая, что мне не безразлично, какой она будет.

– Теоретически да. Но я никогда его не видел. У меня мамина девичья фамилия – думаю, если ты сложишь в уме два плюс два, то догадаешься почему. Бабушек и дедушек тоже нет. Был дом в деревне – остался от деда, но отчим уговорил мать его продать – не хватало на первый взнос на машину. Так что, Корсак, у меня действительно планы на эту жизнь, и я должен их осуществить, если хочу стать кем-то.

Я ожидал увидеть разочарование, но в лице Агнии ничего не изменилось. Даже улыбка не пропала. Пока я буравил ее хмурым взглядом, она продолжала смотреть смело и с вызовом.

Черт! Как же трудно понять эту девчонку! Что ей нужно?! Зачем столько знать обо мне?

– Значит, ты точно, Морозко, заинтересован в нашем договоре! – сделала она своеобразный вывод из мной сказанного.

Я промолчал, и Корсак обернулась.

– Ты ведь где-то здесь живешь, я не ошиблась? – спросила, оглядывая окрестности.

– Не совсем, но недалеко отсюда. Хочешь зайти в гости? – усмехнулся. – Своей комнаты у меня нет, но мы можем посидеть на кухне. Или на балконе. У отчима там отличная раскладушка – я даже разрешу тебе на ней полежать.

Она покачала головой и вернула мне усмешку.

– В другой раз, Кудряшка. Сначала хочу с тобой поквитаться, так будет честно. Ну что, давай прощаться? – неожиданно предложила. – Интересное у нас вышло свидание!

И правда, такое не забудешь.

– Постой… а как же твоя машина? – я удивился. – Давай тебя провожу, ты не знаешь район…

– Нет! – твердо ответила Корсак, останавливая меня. Легкий ветер бросал волосы ей на плечи, словно штрихами обрисовывая нежные скулы девушки. – Сегодня не судьба, Морозов, – хочу побыть одна. Только не радуйся, что от меня избавился, – она засмеялась. – Это всего лишь до завтра!