Текст книги "Охота на ботаника"

– Почему? – удивился Иван. – Морозов, тебя что-то смущает?

Я улыбнулся, пожав плечами.

– Нет.

– Ну вот, видишь! И меня тоже! А насчет поездки в Пекин – так я не против, Умка! – Воробышек мне с пониманием подмигнул: – Кто же его одного отпустит? Ты же знаешь Корсак. Скорее уж форум не состоится, чем Антон окажется в опасной близости от свободных китаянок! Агнешка точно в курсе, какой у них там фетиш на блондинов!

– А! – ахнула Уфимцева и пихнула парня кулачком в плечо. – Ванька!

– Что? Так я ведь правду сказал!

– Честное слово, иногда тебе лучше есть пирожное!

– Все нормально, Катя, – я поспешил успокоить девушку. – Он пошутил.

– Вообще-то нет.

Иван смотрел на меня прямо, и я сам не ожидал, что отвечу честно.

– Я не думаю, что у Агнии появится повод к ревности, если ты меня понимаешь. Дело не в Пекине и не в Мюнхене. Мы с Агнией вместе, и это не просто слова. Она это знает.

Воробышек рассмеялся.

– Ну-ну, Морозов! Я-то понимаю, но что насчет тебя, друг? Давай мы через годик-другой поговорим, когда твоя Корсак попадет в Голливуд или на обложки журналов! А она туда попадет! Тогда и посмотрим, останешься ли ты таким же рассудительно-холодным!

– Так, парни, я, кажется, о форуме говорила! И о физике! – вмешалась Катя. – Ванька, ты можешь быть серьезным хоть пять минут? Мне кажется, что есть вещи, которые нас с тобой ну никак не касаются!

Воробышек был точно не из тех людей, кого легко смутить или пристыдить. Он вздохнул, но улыбка все равно не слетела с его лица.

– Согласен, Умка. Просто твой друг уж очень напоминает мне тебя. А ты у меня еще какая собственница, сама знаешь.

Уфимцева подняла палец.

– Нет, нет, и не проси! Я не стану это повторять при Антоне в третий раз!

Когда Воробышек просто взял и поймал палец своей девушки зубами, я рассмеялся. С этими ребятами было нескучно и приятно общаться. Между нами с Агнией сейчас тоже кипели нешуточные чувства, поэтому я их отлично понимал.

– Антон, так что насчет форума и насчет гранта? – вновь спросила подруга, успев и смутиться, и потрепать Ивана по затылку. – Я понимаю, что университет в Ричмонде – это не тот университет, в который ты мечтал попасть, но ведь это тоже возможность учиться в Канаде! Ты так хотел!

Я кивнул.

– Да, хотел. Спасибо тебе, Катя. Насчет форума – я подумаю, а вот насчет гранта все сложнее.

– Но почему?

– Понимаешь, Катя, я очень ценю твою помощь, но хочу всего добиться в этой жизни своими силами. Три недели назад я отослал в университет свой второй проект по астрофизике, и он сразу попал в финал конкурса. Окончательные результаты будут к Новому году, но университет в Торонто уже предложил мне стипендию и обучение в их магистратуре. Но даже гранд не покроет всех расходов, а я не могу позволить кому бы то ни было за меня платить. Я должен заработать хотя бы на первое время, пока не найду работу на месте.

– И поэтому ты не поехал к ним на лето? – догадалась Уфимцева.

Она смотрела с надеждой и настоящим участием. Катя и правда была мне хорошим другом и очень переживала.

Я улыбнулся.

– В том числе и поэтому. Но не только. Мы решили с Агнией закончить четвертый курс, защититься и ехать поступать уже вместе. Сейчас я не знаю, будет ли это Канада или другая страна. У нас еще есть время, чтобы определиться. Я не хочу думать только о себе, хотя это и не нравится Агнии. Она больше меня переживала за лекции в Торонто, но все не так страшно.

– И я ее понимаю, – кивнула Катя.

– А я – Антона! – вставил веское слово Воробышек. – Я бы тоже от тебя никуда не уехал!

– Вот и глупо! Это же только на время и ради будущего!

Иван нахмурился.

– Я сейчас обижусь, Умка.

– Вань, ради твоего будущего я бы тоже плюнула на Мюнхен. Честно! Но вы, парни, иногда такие упрямые! Сложно с вами! Просто для Антона наука – мечта! А сейчас выходит так, что он отказался и от лекций, и от гранта!

У Уфимцевой в глазах вдруг выступили слезы.

Мы переглянулись с Воробышком, и он вздохнул. Очень ласково притянув к себе девушку за плечи, погладил ее по голове.

– Умка, и вроде умная ты у меня, но иногда такой ребенок. Не все цветы растут в оранжереях, даже такие редкие, как ты. Мужчине важно оставаться мужчиной, иначе зачем ему мечта?

– Катя, я поеду с тобой в Пекин, слышишь! И покажу там свой проект, обещаю! У нас с Агнией на осень контракт, но, думаю, мы сможем вырваться на несколько дней.

– Да ладно вам – Вань, Антон, все я понимаю, просто… Стоп! – Уфимцева перестала шмыгать носом и заинтересованно поправила на переносице очки. – Какой еще контракт?

Она озадаченно нахмурилась, но вдруг ахнула, и ее голубые глаза загорелись:

– Морозов, ты что, собираешься вместе с Корсак сниматься в кино?! – своеобразно отследила логические цепи. – Ух ты! Я всегда знала, что Агния – необыкновенная девушка!

Воробышек уважительно присвистнул.

– Для всех в универе это будет новость года!

Я нехотя смутился. Все это и для меня было в новинку, но надо отдать должное моей девушке – Агния ни словом не обмолвилась о предложении отца, говорил обо всем со мной Вацлав лично. Он и убедил попробовать – правда, согласился я не сразу.

– Да нет, кино – это слишком. У Агнии впереди сложный учебный курс – практика, плюс защита диплома. Она очень ответственно относится к учебе. Нет, это научно-развлекательное шоу по типу известной игры «Правда или ложь», короткое по времени, и будет идти на музыкальном канале. Я буду рассказывать приглашенным звездам об интересных фактах – научных или исторических, иногда сочинять, а Агния вопросами постарается заставить меня признаться, правду я говорю или лгу. Как-то так. Весь август у нас записи, но если все получится, то я смогу оплатить поездку в Пекин не только себе, но и Агнии. – Я вздохнул, улыбаясь. – Хотя она меня в два счета везде обставит!

– А я в тебя верю, Морозов, – сказал Воробышек неожиданно серьезно, – у тебя точно получится! И я сейчас не о шоу. Такие, как Корсак, не ошибаются. И такие, как моя Умка, – тоже.

* * *

В этот солнечный день струи в фонтане разлетались мелкими брызгами и над водяной сферой висела радуга, переливаясь на солнце цветами летнего настроения.

По еловой аллее к набережной шла стройная и красивая девушка, с распушенными волосами цвета темного шоколада и в желтом сарафане, который я попросил ее надеть. Только в этот раз она была не в кожаных берцах, как в наше второе свидание, а в серебристых босоножках на каблуке. Но тонкие запястья украшали браслеты, и так же, как в первый раз, я не мог оторвать от нее взгляд.

У девушки были красивые черные глаза с длинной опушкой ресниц, матовая кожа и розовые, нежные губы, вкус которых хотелось пить бесконечно. Они умели отвечать с вызовом, горячо шептать слова признания и ласково повторять мое имя. Быть честными и смелыми. Они умели любить.

Когда я видел Агнию – мир бледнел и отступал в тень. Когда она находила меня взглядом – замирало время, и мы оставались в этом мире вдвоем. Мне столько предстояло еще открыть в ней, но то, что я находил, привязывало к ней только сильнее.

Она замедлила шаг и остановилась перед фонтаном. Улыбнулась и подняла руки, когда я ее обнял и нашел губы. Мы расстались утром, но иногда полдня вдали друг от друга кажутся вечностью.

– Это тебе, – не выпуская Агнию из рук, я протянул ей розовый букет.

Она удивилась, но на лице светилась радость.

– Антон, пионы – мои любимые цветы! Но мне кажется, я никогда тебе об этом не говорила?

– Нет, но я всегда это знал. Ты пахнешь белыми пионами и весной. Но только белые я не нашел.

Розовые губы коснулись нежных лепестков.

– Спасибо, они чудесные! Морозко?

– Что? – Агния прильнула к моей щеке. – Переезжай ко мне насовсем. Как только ты уходишь, в квартире Диты пусто. Что мне делать там одной?

– Но, Огонёк, мы и так каждую ночь вместе.

Агния посмотрела мне в глаза.

– Ты понимаешь, о чем я, Антон. Забудь о старых патриархальных взглядах. Пожалуйста! О том, что говорят люди. Они всегда будут говорить, и если не о нас, так о других. Мне не так много надо, и да, сейчас я способна заработать больше тебя, и что? От этого я не перестану любить тебя меньше. Или я перееду к тебе, и тогда твоему отчиму придется несладко. Давай пожалеем его, а? И потом, что скажет Кристина?

Мы тихо рассмеялись, и я признался:

– Уверен, сестра будет счастлива и с удовольствием переберется на балкон. Она тебя обожает! А вот отчиму придется худо. Битвы с тобой он точно не выдержит.

Не удержавшись, я погладил волосы своей девушки и поцеловал ее.

– Ты меня с ума сведешь, Морозов! Я сегодня еле дождалась, пока закончится твоя смена на почте. Как хорошо, что до августа осталась всего неделя!

– Зато я смог купить тебе цветы. И кое-что еще, но пока это сюрприз! Сначала расскажи, чего от тебя хотели австрийцы и почему вдруг ты сказала мне, что это не телефонный разговор?

Мы медленно побрели по набережной, держась за руки. Мне все еще было сложно привыкнуть к тому, что многие прохожие оборачивались вслед Агнии, и я продолжал надеяться, что когда-нибудь научусь не замечать эти взгляды.

– Сначала ты пообещай, что переедешь. Дите бы этого хотелось. Я хочу видеть твой рюкзак в нашей прихожей. Твои тапки и бритву. Знать, что даже когда меня нет дома, в нем есть ты! Антон, я знаю, что быстро, ну и что?

– Это похоже на шантаж, Корсак. Хотя и очень соблазнительный.

– Пусть! Последнее время я не могу найти себе места. И дом не могу найти. Все не так, когда тебя нет рядом. Мы только мучаем себя, Морозов.

Я хорошо ее понимал, потому что чувствовал то же самое. Я изо всех сил двигался навстречу, но сломать кое-что в себе оказалось не так-то просто. До нашей встречи наши жизни протекали по-разному, а так хотелось найти общий путь. Свою дорогу на этом пути, достойную девушки, которая оказалась достаточно смелой, чтобы однажды без сомнений принять свое чувство и заставить меня поверить в ее любовь.

– Хорошо.

Агния остановилась.

– Постой. Вот так просто? – удивилась с улыбкой. – Морозко, – сощурила взгляд, – ты же у меня гордец, наверняка сейчас будет коварное «но», верно? Я же чувствовала, что ты упрямишься.

Иногда мы целовались просто так, прерывая любой разговор лишь потому, что нам хотелось. Вблизи реки солнце почти ослепляло, отражаясь в воде бликами, зато простор давал дышать радостью и чувством – вот как сейчас.

Обнимая девушку, я ответил:

– Да, но ты выше любой гордости – бесполезно себе врать. Я люблю смотреть, как ты спишь. Как хмуришь брови и кусаешь уголок губ, когда решаешь сложные задачи. Как ты смеешься и как готовишь ужин. Даже когда называешь меня Кудряшкой, я люблю твое упрямство и не хочу, чтобы однажды ты пожалела, Огонёк. Дело не в «но» и не в квартире Диты. Даже не в том, что я почти ничего не могу тебе дать сегодня и меня это точит. Дело в нас, в той свободе, которую мы заполняем друг другом. В том, что я не могу без тебя и чувствую, что дом – это мы. А будет он в этом городе или в другой стране – не так важно. Если ты хочешь… Если действительно хочешь, я буду с тобой.

Мимо прошли две старушки, одна – с длинной таксой на поводке, и что-то недовольно проворчали, упомянув нынешнюю бесстыжую молодежь, которая только и может, что тискаться среди бела дня. А что они делают ночью, старушки даже и думать страшились. Но судя по тому, как долго оборачивались, они только об этом и думали!

Глаза Агнии горели, не боясь солнца, не боясь ничего на свете, и уж конечно, чужого мнения. Ей хотелось найти мои губы, и я не был против.

– Морозов, я говорила, что люблю тебя?

– Дай подумать… Кажется, что-то припоминаю. Но так смутно, что можешь повторить.

– Что ты идеально пахнешь.

– Я только что с работы, Корсак.

– Это такие мелочи!.. Что спонсором соревнования в Тельфсе оказалась известная австрийская компания спортивного оборудования и сегодня они предложили мне стать лицом их бренда. Правда неожиданно?

– Что? – я застыл на месте, и Агния напряглась.

– Морозко, об этом знаешь только ты. Я ничего не обещала и могу отказаться. Просто подумала: а почему бы и не заработать на поступление? И потом, у нас должен быть свой бюджет, раз уж мы решили жить самостоятельно. Но если ты против…

– Нет, – я качнул головой, держа девушку за плечи. – Как я могу быть против твоего выбора? Это же… здорово?

– Да. Вот только ты не рад.

От воспоминания высокой скалы и Корсак на ней, на огромной высоте – сжалось сердце.

– Если они заставят тебя повторить тот безумный маршрут… не уверен, что еще раз его переживу.

Я крепко обнял Агнию, и она сказала очень серьезно:

– Меня нельзя заставить, Кудряшка, ты же знаешь. Ну, не хмурься! Всего лишь реклама лыж и сноубордов! Да, я люблю скалы, но еще больше я хочу прожить с тобой долгую жизнь. Помнишь свой прыжок с моста?

– Такое вряд ли забудешь.

– Да. Так вот, я бы лучше взобралась по самой опасной стене, чем еще раз увидеть, как ты срываешься в пропасть. Больше никаких прыжков, договорились?

Мы помолчали и снова пошли по набережной. Какой-то парень встал как вкопанный, когда Корсак, не замечая его, прошла мимо, убрав с плеча шелк волос.

– Так что там насчет сюрприза, Антон?

Я улыбался.

– М-м, не уверен, что смогу переплюнуть австрийцев.

– А ты попробуй!

– Пойдем на колесо обозрения! Хочу, чтобы мы были выше города! – я внезапно потянул Агнию за руку, и мы побежали.

Уже на колесе обозрения, поднявшись на высоту, достал из рюкзака и протянул девушке подарок.

– Кудряшка… – Корсак замерла. – Но ведь это же… Туве Янссон! «Все о муми-троллях»! Господи, я их обожаю! – Она распахнула глаза и прижала подарок к груди. – Они чудесны! Они великолепны! Они – моя тайная страсть!

Мы засмеялись, и я признался:

– Я надеялся, что тебе понравится.

Агния открыла одну из двух подаренных мной книг и ахнула.

– Что это? – увидела и взяла в руки старую открытку – потертую на краях, но с милым рисунком сказочных персонажей.

– Почтовая открытка. Я нашел ее в букинистическом магазине, в Хельсинки. Эту открытку пятьдесят лет назад подписала Туве Янссон одной маленькой девочке по прозвищу Искорка. Там на шведском, но Туве желает девочке научиться считать звезды и верить в сказки.

Агния поджала дрогнувшие губы и взмахнула ресницами. Подняла блестящий взгляд – у нее были самые красивые глаза на свете.

– Антон…

– Ну что ты! Моя полненькая девушка очень смелая и никогда не плачет.

Она прижалась ко мне лбом.

– Ты ведь давно догадался, да?

Я кивнул:

– Не сразу. Но когда понял, сомнений не осталось. Как хорошо, что ты не завела блокнот.

Мне так хотелось ее обнять, что я и сделал.

– Я люблю тебя, Агния.

Мы целовались и целовались, а под нами лежал город – огромный, летний и шумный. Такой же солнечный, как наше счастье.

Четыре года спустя

Вашингтон – Лос-Анджелес

Штаб-квартира NАSА – студия Universal Pictures

Из здания аэропорта вышел молодой короткостриженый мужчина, закинул рюкзак на плечи и встал в длинную очередь такси.

– Куда едем? – спросил водитель-индиец, оглянувшись назад, когда пассажир сел в автомобиль и поднял голову.

– Северный Голливуд. Юниверсал-сити. Ко входу в киностудию.

В этот жаркий день мужчина был одет в джинсы и футболку с короткими рукавами, одежда не скрывала крепкие плечи и опоясывающую рельефный бицепс татуировку, еще одна виднелась на шее, и водитель догадался:

– Что, тоже актер? – спросил, уверенно тронувшись с места. – Я сегодня уже подвозил одного – ловкий малый. Хвастался, что снимается с самим Джошем Броули! Ну, с тем, который играл детектива Трупо в «Гангстере». Я и подумал: а вдруг ты тоже звезда. Мой сын собирает автографы, вот и интересуюсь. Я даже фотку своего пацана с собой вожу, чтобы было где расписаться!

– Нет, я не актер.

– А кто, каскадер?

– Ученый-астрофизик.

Водитель обогнал рефрижератор, перестроился в средний ряд и коротко взглянул на пассажира в зеркало. Парень был симпатичный и спортивный, с умным взглядом карих глаз и никак не походил на тех скучных зануд, которых Рашид привык видеть в передачах бесплатных каналов, развлекающих его по вечерам. В тех, в которых рассказывали о «Книге тайн», затонувшей Атлантиде и «Зоне 51».

Да, он определенно мог оказаться актером.

– Да ну! Правда, что ли? Типа тот, кто имеет дело с марсианами и летающими тарелками?

Пассажир смотрел в окно и думал о своем, поэтому ответил не сразу:

– Можно и так сказать, хотя это не совсем верно.

У Рашида была уйма рабочего времени, любопытный нрав и сотни две вопросов на любой случай жизни, так почему бы и не спросить:

– Слушай, а скажи по секрету – рептилоиды существуют?

* * *

В огромном студийном павильоне шел рабочий день и кипел съемочный процесс. Красивый зеленый ландшафт с искусственными холмами и деревьями перерезали ручейки и круглые мостики. Вокруг порхали живые птицы. По главной дороге навстречу друг другу ехали две всадницы – одна в белом воздушном платье, верхом на единороге, а другая – в черном блестящем трико, высоких сапогах и плаще, верхом на вороном коне.

Они встретились и остановились. Пошел третий дубль важнейшей сцены – диалог между принцессой Белой Короны и злой королевой темных эльфов… и вновь все полетело к чертям, стоило этим двоим вместе появиться в кадре!

Режиссер нервничал. Нет, он не просто нервничал – он паниковал и готов был придушить ассистентов голыми руками, лишь бы они хоть что-нибудь сделали, чтобы спасти сцену.

Эшли Коул не была плохой актрисой. В свои двадцать восемь она была довольно популярной и жутко везучей. Крутила романы с известными актерами Голливуда и добралась-таки до главной роли в его проекте – крупнобюджетном фильме-сказке «Хрустальная тайна». Он сам утвердил эту дуреху на главную роль, как протеже влиятельного друга, но сейчас видел – смазливое личико не спасало ситуацию, как Эшли ни старалась.

Принцесса просто блекла на фоне злой королевы и взгляда ее черных глаз.

У этой Агнии Корсак-Морозовой (он с трудом выговаривал ее фамилию, но не имя) было идеальным все – от внешности до таланта. Год подготовки к съемкам, сотрудничество с двумя ведущими агентствами по киноактерам, три месяца кастингов… Он все никак не мог найти то самое лицо, пока случайно не увидел фотографию незнакомки в рекламе дома «Диор» и потерял сон.

Разыскать ее удалось не сразу.

Ему казалось, что будет легко. Что скорее всего его вновь разочарует очередная пустышка. В эйфории своей значимости и профессионализма он забыл, что такое отказ, и очень удивился, узнав, что девушка работает программистом на серьезную корпорацию и не заинтересована в его предложении. С самого начала она оказалась упертой стервой – той, кто смогла держать его на расстоянии.

Ему удалось уговорить ее на пробу не сразу – она умела торговаться и знала себе цену. Его это поразило и поражало сейчас. А еще желание камеры видеть только ее.

Даже дети, которые через несколько минут должны были войти в кадр, все время крутились возле Агнии, а не возле принцессы, восторженно замирая, когда она к ним обращалась. Что уж говорить о главном герое.

Есть моменты, которые от зрителя не скроешь. Он знал это, как никто другой.

– Стоп! Перерыв! Мне нужен чертов перерыв!.. Эшли, зайди ко мне – надо поговорить! И убери уже с лица выражение глупой обреченности! Ты дочь короля, а не деревенская простушка!

Красивая ведьма сидела на коне, словно и не устала, взирая на всю компанию с усмешкой.

Когда режиссер после двух чашек кофе и сигарет вышел на площадку, Королева эльфов обнимала русоволосого парня и что-то говорила ему, легко касаясь губами улыбающегося рта. Остановившись, он засмотрелся на пару – в этой большой студии эти двое умудрились настолько уйти в себя, что не замечали несколько десятков людей, работавших в павильоне.

Красивая пара, и по слухам – не первый год вместе. Такой веришь на все сто.

Режиссера внезапно посетила идея.

POV Агния

Неделя расставания – слишком много для двух любящих сердец, чтобы наедине осталось место словам. Только просьбам и признанию.

Мы не виделись с Антоном семь дней, и едва очутились в квартире, он тут же прижал меня к себе. Отыскав мочку уха, ласково ее прикусил.

– Ох, Морозко…

Рука забралась под блузу, сдернула вверх бюстгальтер и накрыла грудь. Сжала ее нежно – так, что дыхание затрепетало на вдохе и закрылись глаза. Но пальцы на этом не остановились, пробрались под юбку и легли между голых бедер. Горячие губы спустились на шею.

– Агния, я так скучал! Слышать по телефону твой голос и не иметь возможности дотронуться… Засыпать в постели одному после того, как я любил тебя в ней столько ночей… Огонёк, оказалось, что я не готов обходиться без тебя так долго. Хорошо, что удалось купить билет на самолет. Еще бы трех дней я не выдержал!

– Я так рада, что ты приехал!

Ноги стали ватными, и я бы осела, если бы Морозко не удержал.

Мы никогда не умели ждать, зато умели любить и отдаваться друг другу так долго, что засыпали без сил. Вот и сейчас одежда упала на пол, и расстояние окончательно исчезло.

Я знала своего мужчину от и до, но каждый раз, когда читала слова на его груди, вытатуированные для меня прямо над сердцем, мое собственное сердце сжималось от ответного чувства.

There is so much fire in you, that I’m ready to burn in it forever

(«В тебе столько огня, что я готов гореть в нем вечно»).

Морозко сделал эту татуировку в конце первого лета, которое мы провели вместе, и вот я снова целовала слова, значащие для меня так много.

– Что это? – Мы лежали в постели, когда Антон заметил большой коричневый конверт на прикроватной тумбе. И пусть он давно остриг свои светлые волосы, я все равно подписала конверт «Кудряшке».

– Сюрприз! Мой подарок тебе на день рождения.

Антон взглянул мягко, как умел только он, взял конверт и повертел в пальцах. Спросил с улыбкой, поцеловав меня в лоб:

– И что прикажешь делать, Огонёк? Облизываться на него? Я прилетел раньше, но ждать категорически не хочу!

– Тогда открывай! Я тоже не хочу тебя томить!

В конверте была фотосессия. Довольно откровенная и только для него.

Улыбка сошла с лица Антона, и он мгновенно сел.

– Что это? – повторил вопрос, увидев подарок. Я принадлежала лишь ему, и он не собирался меня ни с кем делить.

Я тоже поднялась. Обняла его сзади под грудью и опустила подбородок на плечо. Посмотрела на фотографию в его руках.

– Ну, это обнаженная девушка, Морозов. Мне кажется, она тебе хорошо знакома, иначе с чего бы она позволила себе такую откровенность?.. Девушка сидит с прямой спиной, ноги разведены, но все самое важное скрывает шлейф из органзы. И все же он достаточно тонок, чтобы ты смог увидеть ее напряженную грудь.

– Агния!

Я тихо рассмеялась, целуя Морозко за ухом.

– Тише! Тише, Отелло! Я по-прежнему вся твоя, но я хотела, чтобы ты запомнил меня такой.

– Кто это снимал?!

– Ее зовут – Джуди Рубино. Ей шестьдесят девять лет, она офигенный фотограф, и я пообещала ей, что обязательно вас познакомлю!

– Скорее уж у меня остановится сердце.

– Я этого не допущу!

Антон отложил конверт с фотографиями в сторону, обернулся и притянул меня к себе на колени. Уткнулся губами в шею.

Да, иногда мы просто молчали, говоря без слов.

– Ты помнишь, мы договорились с тобой никогда не прыгать с моста? – наконец сказал.

– Помню.

– Говорить друг другу честно о своих желаниях.

– Да.

– Так вот, моя любительница сюрпризов, что ты думаешь насчет прыжка с парашютом? Похоже, мне срочно нужна хорошая порция адреналина, иначе в мире на одного хорошего фотографа станет меньше.

– Я только за!