Текст книги "Охота на ботаника"

– А что будет завтра?

– Увидимся в университете?

Если это и был вызов, то я уже поставил под ним свою подпись.

– Увидимся.

– Давай так. – Агния взяла из моей руки бутылку с водой, отвинтила крышечку и сделала несколько глотков. Вернула назад. Под ее темным взглядом наши пальцы соприкоснулись, и я ощутил почти болезненный укол током, вспышкой жара пробежавший по венам. – Остынешь – сам подойдешь. Скоро сессия, не хочу тебе мешать. Но я очень надеюсь, Морозов, что ты не забудешь о договоре.

У меня не сразу получилось ей ответить, но все же пообещал:

– Я не забуду, но если и ты запомнишь, о чем я тебе сказал.

Я достал из кармана покупки из супермаркета и протянул девушке.

– Возьми, это твое.

Агния взглянула, но покачала головой. Отобрав шоколадные батончики, снова спрятала их в мой карман.

– Оставь сестре на гостинец – она наверняка любит сладкое, как все девчонки. Скажи, от меня.

Оказавшись ко мне ближе, вдруг стала серьезнее. Вскинув руку, отбросила волосы с моего лба, наклонилась, овеяв легким запахом весны, и шепнула в ухо, коснувшись его губами и дотронувшись грудью до моей руки:

– А презервативы не выбрасывай, Кудряшка. Спрячь поглубже до случая. Вдруг пригодятся!

Засмеялась, блеснула черными глазами, взмахнула ресницами, развернулась и ушла, оставив меня стоять в глупом оцепенении и смотреть ей вслед. Глотать воздух сухим горлом, вспоминать мягкие губы и слушать, как громко и часто бьется в груди сердце, словно рвется на свободу… Как глухо звенит в ушах эхо ласкового голоса. Как пробирается под кожу что-то невидимое и необходимое…

Чертова Корсак! Есть ли от тебя вообще защита?!

* * *

Около десяти часов вечера написала Клюквина. Сбросила сообщение на мессенджер с кучей смайликов в тексте.

Или я был зол, или настроение оказалось плохим, но впервые толпа значков с сердечками вместо глаз показалась неуместной.

Элла Клюквина: «Антошенька, ну как лабораторная? Сделал?! А я только что освободилась! Ну и трудный денек мне выпал! Тетушка у меня такая капризная! Я так старалась ей угодить, что домой вернулась без сил! Целый день сидела возле нее, смотрела на солнце за окном и думала: как было бы хорошо в этот день с кем-нибудь встретиться! С кем-то очень милым! Жаль, что у меня сейчас совсем нет времени на личную жизнь(((»

Антон Морозов: «Готово. Файл на почте»

От Эллы тут же пришло еще одно сообщение, но его смотреть уже не стал и вряд ли стану. Переоделся в спортивную форму, завязал на затылке хвост, надел бейсболку и присел в прихожей зашнуровать кроссовки. Мне кое-как удалось собрать сломанные в парке наушники, так что я очень надеялся побегать на стадионе под громкую музыку – может, и удастся выветрить из головы все ненужные мысли.

Когда собрался выйти из квартиры – вернулась мама. Сняла туфли, поставила сумку на пол, но к себе не ушла. Спросила подозрительно, взглянув на часы:

– Сынок, а ты куда это собрался? Ты время видел?

– Видел. Мам, я на школьный стадион – хочу пробежаться. Ложись спать, я часа на два, так что не жди.

– Тоша! – окликнула мама, когда я уже вышел на лестничную площадку и положил в карман сотовый. Сунув ноги в тапки, вышла следом. – Там, в магазине…

Странно, но за чувством неловкости пришла необходимость заступиться за Корсак.

– Мам… извини. Я не успел ее предупредить.

– Я не о том. Девочка такая красивая, как картинка! – грустно сказала. – Переживаю я.

– Почему?

– Сынок, тебе бы попроще найти. Своего круга.

Правда больно царапнула в груди душу.

– А как же твои слова, мам, что я не знаю себе цену?

Мама крепко обняла и поцеловала в щеку.

– Тошка, ты у меня золото! Но если такая разобьет тебе сердце, всю жизнь будешь осколки собирать! Я-то знаю!

Хорошо, что на школьном стадионе горели фонари – домой я вернулся очень поздно, когда уже не было сил ни о чем думать и некому возражать.

Глава 16

На следующее утро Родион Трущобин поджидал меня в одном из коридоров университета. Обойдя толпу и заметив, как я выхожу из аудитории, парень догнал меня у лестницы и остановил.

– Эй, Морозов! – окликнул в спину. – Подожди, дело есть!

Я обернулся и остановился, глядя, как Родион подходит ко мне с улыбкой на хитром и довольном жизнью лице.

– Ну, чего тебе? – не очень вежливо спросил.

Парень оглянулся и понизил голос.

– Как насчет помочь кое-кому с курсовой? – показал на папку под мышкой. – У человека полный завал, если не сдаст к концу недели – вылетит к чертям! Короче, Морозов, надо быстро и позарез его выручить, так что оплата вперед! Привет, кстати!

Я не горел желанием видеть Трущобина, поэтому и руку пожимать не стал – сунул в карман.

– Ничего не выйдет. Найди кого-нибудь другого в помощь, а я теперь пас.

Парень ободряюще хмыкнул.

– Ты чего, Антон? Обиделся, что ли? – он натурально удивился. – Да было бы за что!

Но я предпочел ответить честно. Оказалось, что нет ничего приятного в том, чтобы ходить в дураках.

– Будет случай – припомню.

– Да ладно тебе, Морозов! – Родион не расстроился и по-братски хлопнул меня по плечу. – Ничего личного, пойми, – обнял за спину. – Сугубо деловой подход! Да и как Корсак отказать, она бы меня из-под земли достала! Если хочешь знать, то я вообще удивился, зачем ты ей понадобился. Вы же и так вместе! Но Агния говорит, хоть в лепешку расшибись, Трущобин, а сделай! Если не сделаешь, подвешу за причиндалы во-он на том дереве! – Родион махнул подбородком в сторону окна, за которым качались ветви старой акации.

– Неужели так и сказала? – я недоверчиво поправил очки.

– Ну, – парень покрутил ладонью в воздухе, – почти. Очень близко! – И поинтересовался без стеснения: – Так что у вас с ней, расскажешь?

Я заставил себя улыбнуться. Руки так и чесались врезать любопытному между глаз.

– Влюбилась, – пожал плечами. – Хочет гарантий. Рыдает, говорит, что жить без меня не может. Уже о детях думает, представляешь?

Улыбка сползла с лица Трущобина. Родион нахмурился и отпустил меня. Почесал задумчиво щеку, не зная, как понимать мои слова. А вдруг я не вру?

– Да ну? Правда, что ли? – все же неуверенно засомневался.

Я выдержал мрачную паузу длиной в полминуты, прежде чем в ответ хлопнул парня по плечу. Силы не пожалел, и он пошатнулся.

– Нет, конечно! А ты что, как дурак, поверил?!

– Ну-у…

Я рассмеялся.

– Корсак такая выдумщица! Сам удивляюсь смелости Агнии – она потрясающая девчонка! Навешала тебе лапши, а ты и купился!

– Я вообще-то не за просто так старался, – оскорбился Трущобин.

Говорю же, никому не хочется выглядеть глупо, вот и Родион насупился. А кстати, почему бы прямо сейчас и не ответить ему взаимностью? Не одному же мне в лужу садиться. Главное, сымпровизировать правдоподобно.

Мысленно ухмыльнулся, а вот подтвердил уже серьезно:

– Знаю. Но на самом деле мы с ней эксперимент один проводили, и я был в курсе. Зато теперь прощупали почву, так сказать, на предмет возможностей.

– То есть? Каких еще возможностей? – насторожился парень.

Я напустил на себя таинственный вид и неохотно признался:

– Да, понимаешь… здесь стоящее дело подвернулось, на десять штук евро. Серьезные люди интересуются, а у Агнии связи. Вот мы и решили с ней кое-что проверить.

– Что?

– Да так… – Я посмотрел в сторону, словно мне лениво отвечать. – Можно ли у нас кое-что наладить. Не совсем легальное.

– Что? Что именно? – парень жадно заглотил крючок, и я продолжил:

– Немцы приезжают, хотят кино снимать. Неформатное! – многозначительно поднял бровь.

– Взрослое, что ли?! – хлопнул глазами сообразительный Трущобин.

– Типа того, – я кивнул. – В общем, им актеры нужны, и желательно неизвестные. Платят, – я наклонился к парню и шепнул на ухо сумму. Под вдохновением жадничать не стал, – … наличными.

– Сколько?! – Кадык у Трущобина дернулся. – Ничего себе размах! Это же за месяц на хорошую тачку заработать можно!

– А ты что думал, Родик, тебе за просто так денежку отстегнули? Говорю же, компания серьезная! Ищут людей надежных, кому можно доверять. Сам понимаешь, работа деликатная!

На этот раз парень почесал затылок.

– Слушай, – задумчиво протянул, – а как ты думаешь, я эту проверку уже прошел? Ну, у фирмы?

Мой взгляд передал весь скепсис в его крайней степени.

– Хм, не знаю. Это только Корсак решать. Она у них главный агент по актерам. Но если ты не против пройти фотокастинг, то…

– То что? Я не против!

– То подмигни ей – только чтобы наверняка заметила! С залипом! А то подумает еще, что ты с ней заигрываешь. Ты же знаешь Агнию – она в съемках точно не участвует, так что не простит!

– А как понять, прошел я или нет?

На этот раз я заинтересовался.

– У тебя есть номер ее телефона? – спросил по-деловому.

Парень кивнул:

– Есть. Но она предупредила, чтобы не звонил.

– Все правильно, нечего светиться! Скинешь ей свое фото по пояс сообщением. И постарайся придать лицу фатальную брутальность, чтобы харизма проявилась. А еще нужен вид со спины в чем мать родила. И чтобы без всяких причиндалов, понял? – строго предупредил, но Родион искренне удивился.

– А почему не спереди? Я думал, что для такого кино это важно…

– Трущобин, не будь идиотом. За вид спереди тебе деньги заплатят, понимаешь? – наклонился ближе. – Загадка должна быть в человеке, ну? И не вздумай смущать мою девушку!

– Ага, понял, – снова кивнул Родион.

– То-то же! Подпишешь сообщение так: «Агенту А. для немцев». Они не всех берут, а только самых фотогеничных, так что все от тебя зависит. Главное, держи язык за зубами. Кстати, – я заметил как бы между делом, – если уговоришь на фото Жилина, тебе сверху еще пятьсот евро накинут. И так за каждого, так что работай, Родик! Если появятся желающие – все фото шлите к Корсак, она сама с вами свяжется! Ну, пока!

Я распрощался с озадаченным парнем и на этот раз пожал ему руку – все-таки соучастник! От этой мысли даже настроение поднялось и держалось на отметке «плюс» целую пару, пока на следующей перемене не увидел в коридоре своего Дементора.

Сегодня в буфете я взял два стаканчика кофе, намереваясь честно выполнить данное Корсак обещание – на людях сделать вид, что мы пара, но она не пришла. Зато сейчас прошла мимо на каблуках, в строгой белой блузе и темной юбке до середины бедра – как всегда уверенная в себе девчонка, с вызовом в глазах. Рассекла лес студентов надвое, нашла меня взглядом и едва улыбнулась уголками сочных губ – словно вспомнила в этот момент брошенные мне на прощание слова. Стройные ноги каблуками отстукивали шаги по паркету, черные глаза уводили за собой… Встретив ее в коридоре, я вместе с другими ребятами засмотрелся на гладкие темные волосы, касающиеся тонкой талии, и… черт! Конечно, на все, что ниже!

Я думал, что ночью крепко спал, но внезапно воспоминание о сне накрыло меня. И в этом сне я гладил эти блестящие волосы, потому что мне хотелось, и смотрел в глаза, которые одновременно манили, говорили правду и… шутя играли моими чувствами и моим сердцем.

«Поосторожнее с такой, сынок. Не обожгись!»

Я резко развернулся и вошел в аудиторию. Прошел на последний ряд парт и очень удивился, когда увидел, что место рядом со мной заняла Элла.

Предметом выпала «Вычислительная физика», читал ее не кто-нибудь, а Рустам Ильмирович Хасханов, и тем неприятнее оказалось внимание Клюквиной.

– Привет, Антон! – поздоровалась девушка, когда я к ней приблизился. Кротко улыбнувшись, она на секунду смущенно прикрыла ресницы и поправила волосы у виска. – Я сегодня посижу с тобой? Ты не против? – спросила, уже успев разложить на столе конспект и ручку. – Гавриленко мне все уши прожужжал тестовым заданием – надоел! – сказала с чувством. – Говорит, что Хасханов второй день всех валит, как будто нам курсовой мало! Вот я и решила сюда сбежать…

Элла покосилась на входную дверь и неожиданно скривилась:

– Надеюсь, хоть сегодня Корсак не заявится без приглашения, как в прошлый раз, и не испортит мне работу? Она ужасна! Неужели никто так и не поставит ее на место? Такая нахалка!

Женька Самарский сидел на ряд впереди и все слышал. Не поворачивая рыжей головы и не глядя на Клюквину, парень фыркнул:

– Уж чья бы корова мычала, а чья бы сидела себе в кустах и помалкивала. Сено жевать не пробовала, Клюква? Говорят, в нем витамины, для ума полезно.

– Что? На себя посмотри! И я не с тобой разговариваю, дурак!

– Привет, Элла, – я поздоровался с раскрасневшейся девушкой, снял с плеча рюкзак и поставил на скамейку рядом с Женькой. Сказал равнодушно: – Сиди, конечно. Я все равно с Самарским собирался кое-что обсудить, так что здесь тебе никто не помешает. А насчет Корсак, – добавил, – я бы на твоем месте не надеялся. Агния может заявиться, когда и куда ей вздумается, особенно ко мне, раз уж я ее парень.

Когда сел за парту с Самарским, понятливый Женька наклонился и полоснул себя большим пальцем по шее. Шепнул, кивнув подбородком за плечо.

– Что, все-таки достала?

Я расстегнул рюкзак, вынул конспект и пожал плечами:

– Типа того.

– Ну и правильно! – одобрил Женька. – Давно пора было ее послать. Пиявка! Даже я так не наглею! – Самарский неожиданно толкнул меня локтем в бок и с понятием хохотнул: – Признавайся, это ведь Корсак тебя ревнует, да?

– Чего?

– Ну, я же вижу, что она Клюкву убить готова. Лично я тоже считаю, что Элка нарывается. Это сначала мы все думали, что прикол такой у Корсак – тебя доставать, но теперь и дураку понятно, что вы с Агнией вместе! Была бы Клюква умной – ушла бы в тень, пока цела. Так что, ревнует?

Я на мгновение плотно сжал губы, но все же выдохнул:

– Ну, н-наверное.

За спиной скрипнула парта, и мимо прошла Клюквина, вернувшись на второй ряд. Сев на свое обычное место, девушка оглянулась и бросила на меня одновременно удивленный и обиженный взгляд. Когда в аудиторию вошел Хасханов, она тут же вжалась в парту, пытаясь стать незаметной. Если бы я сам в воскресенье не видел их вместе в кинотеатре, ни за что бы не поверил, что между ними что-то есть.

Я не стал играть в гляделки и отвернулся, приступив к тестовому заданию. С меня хватило и выходного, когда все встало на свои места. Уже давно пора было перестать надеяться на то, чего никогда не будет, и перевернуть страницу. Я ничего не просил у Эллы взамен своей помощи, так что ей с самого начала ничего не мешало быть со мной честной.

* * *

После занятий не стал задерживаться в университете и домой вернулся довольно рано. Странное чувство, что мне не нужно никуда идти и что меня уже не ждет работа на почте, не покидало до вечера, и все же удалось сосредоточиться на учебе и посвятить оставшиеся полдня научному проекту.

Я закончил работать с материалом поздно, уже за полночь, когда дома все спали, и по привычке зашел на свою страницу в «Фейсбук».

Нюша Тихуша третий день находилась в режиме «оффлайн», но я все равно написал девушке: «Привет». Не знаю почему, просто внезапно захотелось с ней поговорить – до сих пор Нюша всегда писала мне первой.

Я не надеялся на быстрый ответ, но значок «онлайн» зажегся сразу:

«Привет», – ответила она. И следом спросила: «Что делаешь? Читаешь?»

Антон Морозов: «Нет, делал задание и работал над научным проектом. А ты?»

Нюша Тихуша: «И я. Скоро сессия, а впереди лето. На лето у меня большие планы, так что хочу все сдать – терпеть не могу хвосты. У меня родители строгие, если принесу тройку – поставят на горох и на год лишат сладкого, а я его ужас как люблю!»

Антон Морозов: «Шутишь?)»

Нюша Тихуша: «Совсем чуть-чуть) Но курсовая сложная, надо потрудиться».

Антон Морозов: «Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь? Буду рад. Что за тема?»

Нюша Тихуша: «Матричная корректировка задач линейного программирования. Спасибо за предложение, справлюсь!»

Антон Морозов: «Точно? Сложная тема. Ты будущий программист?»

Нюша Тихуша: «Что-то типа того) Не удивляйся, я сама виновата, что такую выбрала. Считай, что я мазохист – люблю ставить себе сложные задачи и их решать. Мой папа говорит, что это делает нас сильнее, и я ему верю.

P.S. Антон, ты со всеми девушками такой милый или только со мной? Учти, мое сердце уже занято! Навечно!»

Антон Морозов: «Учту) Нет, только с друзьями.

Нюша, можно вопрос?»

Нюша Тихуша: «Запросто! Тебе, Друг, можно все!»

Антон Морозов: «Ты когда-нибудь разочаровывалась в человеке? Не в друге, но в том, кто был тебе по-настоящему симпатичен? Случайно увидев его другую сторону?»

Нюша Тихуша: «Хм. Да, много раз. И нет, ни одного».

Антон Морозов: «Объясни. Неужели такое возможно?»

Нюша Тихуша: «Скажем так – мои разочарования давались мне легко. Видишь ли, я человек, который не склонен доверять людям настолько, чтобы это потом больно ранило. Я просто не возвожу их на пьедестал».

Антон Морозов: «Нюша, мне кажется, или у твоего недоверия есть предыстория? Извини, но я не верю, что девушка, которая до сих пор любит книги о муммитролях, родилась скептиком. Но если не хочешь, можешь не отвечать».

Нюша Тихуша: «А ты догадливый) Я отвечу. Нет, тебе не кажется. Когда-то давно меня разочаровали мои близкие люди. Не просто симпатичные, а те, кто по-настоящему дорог. В какой-то миг я поняла, что жизнь отличается от реальности, и нет, я не стала любить их меньше. Я просто перестала жить ожиданием того, что кто-то окажется настолько идеальным, что побоится причинить мне боль. Это по меньшей мере честно по отношению к себе. Но! Всё, что я тебе сказала, не касается объекта моей симпатии! Я по-прежнему считаю, что он безупречен!»

Антон Морозов: «И этим ты противоречишь сама себе)»

Нюша Тихуша: «Ну и что? Да, я все еще хочу верить, что существует исключение из правил. А вдруг я ошибаюсь? Поэтому мои выводы до сих пор не стали убеждением.

P.S. Признавайся, Антон! Кто посмел тебя разочаровать?! Неужели ужасная девушка-Дементор?!»

Антон Морозов: «Эм-м, нет, не она. Дементор не способна разочаровать».

Нюша Тихуша: «Интересно, почему? Неужели ты думаешь, что она не может быть кому-то по-настоящему симпатична?»

Антон Морозов: «Дело не в симпатии, а в доверии – ты верно сказала. И нет, конечно, я так не думаю. Насколько я успел ее узнать, она предельно честно общается. Мне кажется, она из тех людей, кто говорит то, что хочет, и не говорит того, чего не хочет. Я просто не строю на ее счет иллюзий».

Нюша Тихуша: «Твоя очередь объяснить».

Антон Морозов: «Примерно так: общаясь с ней, я точно знаю, что мне стоит чего-то ожидать, но вот чего именно – не знаю. Точнее, я готов к ее второй стороне».

Нюша Тихуша: «Знаешь, есть вещи хуже, чем разочарование. В конце концов, ты можешь оказаться не прав. Ты можешь простить, помириться, дать симпатичному человеку второй шанс. Все еще можно изменить! Но все обнуляется, когда ты сталкиваешься с безразличием. Вот этого я по-настоящему боюсь. Когда тот, о ком ты думаешь, вовсе не думает о тебе. Не разочаровывается, не обижается, а ровным счетом ничего не чувствует. И если ты умрешь, он еще одну ночь проспит спокойно, словно на планете ничего не изменилось».

Антон Морозов: «Неужели тебе настолько важно чье-то мнение?»

Нюша Тихуша: «Очень! Если это мнение и чувства конкретного парня, который мне необходим. Представляешь, как это страшно, когда жизнь теряет смысл?»

Антон Морозов: «Хм-м, Нюша, я считаю такое положение вещей не совсем справедливым. Это неправильно, что кто-то для кого-то становится смыслом жизни. У человека должна быть цель. Дело, ради которого он живет!»

Нюша Тихуша: «Я с тобой и согласна, и нет».

Антон Морозов: «?»

Нюша Тихуша: «Ничего не нужно, если и ты никому не нужен. Все равно в конечном счете тебе захочется свое главное дело жизни посвятить кому-то живому, а не абстрактной массе. Сделать что-то важное для того, кто будет искренне рад твоему успеху и каждой твоей маленькой, личной победе. Кто ляжет с тобой в постель, обнимет и шепнет на ухо: «Эй, я тобой горжусь!» Только тебе, и не потому, что ты самый умный или самый красивый, а потому что ты ему дорог.

Извини, Антон, я люблю ночью синтезировать бредовые мысли)»

Антон Морозов: «Ну, не такие уж они и бредовые. Что-то в этом есть».

Нюша Тихуша: «Как ты думаешь, та девушка, о которой ты говорил (ведь это была девушка?), боялась тебя разочаровать?»

Антон Морозов: «Думаю, что ей было все равно. Спасибо за разговор, Нюша. Я не переживаю, просто захотел спросить.

Знаешь, у меня были удивительные выходные)»

Нюша Тихуша: «У меня тоже)»

Антон Морозов: «Спокойной ночи?»

Нюша Тихуша: «Спокойной».

* * *

Во вторник у группы по расписанию стоял день самостоятельной подготовки, занятий в университете не было, и я остался дома. Целый день посвятил своему проекту и сумел заметно продвинуться в работе. Так увлекся, рассматривая матрицу плотности чистых состояний, записывая в файл формулы, думая над вероятностями, что даже не отреагировал, когда Кристина устроила вечернюю фотосессию. Только повел голыми плечами, отмахиваясь от младшей сестры, как от мухи. А после того, как закончил, вновь отправился на школьный стадион.

После возвращения домой принял душ и лег в постель с книгой, но читать не смог. В мысли привычно вернулась Корсак – сознание легко воспроизвело ее улыбку, темный взгляд и смех. Стройные колени под желтым сарафаном, развевающиеся волосы и руки, обнимающие меня на мосту. Уверенный голос, которому хотелось верить.

Я не видел и не слышал о девушке уже полтора дня, я не собирался о ней думать, но когда на телефон пришло сообщение, то тут же его открыл.

«Привет, Кудряшка! Скучаю – жуть! Представляешь, мне тебя не хватает».

«Привет, Корсак. Не знаю, чем тебе помочь. Встретимся завтра?»

«Ты мне поможешь, если будешь обо мне думать. Прямо сейчас!»

«Прямо сейчас я сплю».

«Тогда я согласна тебе присниться!»

POV Агния

Антон не ответил, я подождала еще минут пять, после чего убрала телефон в сторону и повернулась в постели, – в конце концов, Морозко не виноват, что мне не спится. Вдруг я и правда его разбудила?

Долго лежала, глядя в окно, вспоминая наши с ним встречи – свои глупые выходки и его светло-карие удивленные глаза. Слова о том, что он согласен быть моим парнем, руку на талии и… теплые губы. Еще несмелые, но как бы я хотела, чтобы они поцеловали меня снова.

Мы не виделись два дня, а словно неделя пролетела – еще никогда время не тянулось так медленно, и никогда не связывало руки собственное обещание. И все-таки не удержалась, написала ему.

Вздохнув, я вновь потянулась к телефону, включила экран и в который раз стала рассматривать присланные Кристиной фотографии брата, удивляясь таланту Жабки выбирать интересные моменты и показывать Антона настоящим. Сейчас я бы с удовольствием оказалась с ним рядом.

Глупый, подумаешь, раскладушка! Эх, знал бы мой упрямый ботаник, как он мне необходим и кто такая Нюша Тихуша, – скорее всего уже сегодня бы сбежал в свою Канаду!

Я улыбнулась, выключила телефон и с этой мыслью уснула, пообещав себе обязательно присниться Морозову. И совсем не ожидала, что Антон, совсем как в жизни, сам всю ночь будет водить меня за нос.

В среду первой парой была история, лекцию для двух групп читал один преподаватель, и мне не терпелось увидеть Морозко.

Встав пораньше, я не поленилась выгладить волосы и завязала их в высокий хвост, тщательно нанесла на лицо макияж, надела узкий брючный костюм и босоножки на тонком каблуке. Никаких украшений надевать не стала. Когда вошла в заполненную студентами аудиторию, историк, конечно же, не оставил мое появление без внимания.

– Корсак, вы как всегда почти опоздали! – произнес он с легким укором.

Я ожидаемо широко улыбнулась мужчине.

– Нет, Василий Юрьевич, я, как всегда, пришла вовремя! Не возражаете? – спросила, прикрыв за собой дверь, и проследила за рукой преподавателя, которой он махнул в сторону «галерки».

– Да садитесь уже, Агния! – Удивился вслух, но так, что все услышали: – И почему ваш парень заметно пунктуальнее вас? Может, вам стоит взять с него пример?

Это был вопрос, и мне пришлось на него ответить:

– Вы правы, это обязательно изменится, как только мы станем жить вместе!

Студенты притихли, а я направилась к последнему ряду парт, где сидел Антон – конечно, уже с легким румянцем на щеках. Сегодня он был один, смотрел на меня, и я удивилась – обычно Клюквина не упускала возможность мне досадить и вертелась поблизости.

– Привет. – Я села с Морозовым за один стол и спросила негромко, повернув голову: – Что случилось? Клюквина внезапно выучила историю? Нас не ждет контрольная? Вы поссорились?

– Нет, – ответил Антон так же негромко. – Я просто сказал Элле, что здесь сидишь ты.

Да, я знала о договоре и обо всем помнила, но все равно слова согрели, и я спросила еще тише:

– Неужели ты соскучился по мне, Морозов? Хоть немного?

Кудряшка на миг застыл, а затем поспешно отвел глаза. Староста уже успел всем раздать листы для контрольной, Антон взял свой и написал в углу число и фамилию.

– Не придумывай. Я просто выполняю условия.

– Тогда, может, ты меня поцелуешь? Согласно условиям. Мы ведь давно не виделись.

Карандаш в руке Морозко дал крен, зато красиво напряглись мышцы на предплечье парня и обозначилось крепкое запястье – я засмотрелась. Кудряшка точно был куда сильнее меня.

– М-мы на занятиях, Корсак, – не очень уверенно ответил.

– С контрольной поможешь? – В отличие от него я ужасно соскучилась, и его «уникальный» запах мне определенно нравился – здесь научная теория, о которой он рассказал на свидании Юльке, точно работала!

– Да, конечно.

Я тоже достала ручку, подписала рабочий лист и подняла голову.

– Тогда у меня есть вопрос.

– Какой?

– Когда люди впервые поняли значение поцелуя? Неужели еще когда были неандертальцами? – Мы сидели близко, и я смотрела на Антона.

Морозко поправил очки и почесал нос.

– Судя по тому, что у австралопитеков нашли специфический набор генов, отвечающий за увеличение длины нейронов и их активность, то, думаю, подобие поцелуя сыграло в этом не последнюю роль.

– Австралопитеки? Ты серьезно? – я удивилась, что Антон копнул так глубоко. – Но ведь они жили черт знает когда!

Морозов поменял карандаш на ручку.

– Они вымерли два миллиона лет назад, – сказал, кивнув, – но это точно не то, что ты имеешь в виду. До этого не додумались даже неандертальцы, а они жили значительно позже. Просто доисторические люди кормили своих детенышей, принося им пищу и воду во рту – у них не было фляг и блендеров, но были контакт и память. Ну и обоняние здесь сыграло не последнюю роль. Ученые полагают, что эта практика позже перешла в процесс ухаживания и привязанность. Что именно отсюда растут ноги у моногамных отношений.

– А удовольствие? Когда появился поцелуй как удовольствие? Вот тот, который я имею в виду? Ведь губы – одна из самых чувствительных частей тела. И если мы способны ощущать губами горячее и холодное, то, Кудряшка, когда люди додумались чувствовать ими другого человека? Я сейчас имею в виду не привязанность, а любовь.

Странно, вроде бы вопрос задала я, а у самой аж волоски на руках встали.

Антон натужно вздохнул. Впрочем, возмутился тихо:

– Корсак, ну у тебя и вопросы!

– Уж какие есть.

Помолчав, он ответил:

– Думаю, что в исторической перспективе не так давно. Несколько тысяч лет назад.

– Тысяча лет – это так много!

– Не так уж и много. Для Вселенной – это один миг.

С таким утверждением было сложно не согласиться, и все же…

– Я бы рискнула попробовать этот миг продлить, а ты?

Утро, полная аудитория студентов, и что на меня нашло? Теплые карие глаза взглянули словно с мольбой.

– Агния, пожалуйста, давай напишем эту чертову контрольную!

Мы сидели рядом, плечом к плечу, больше не говорили, но мне казалось, что Морозко замирал всякий раз, когда мы случайно касались друг друга локтями.

Он закончил работу раньше и откинулся на спинку скамейки. Запросто мог уйти, но не ушел.

Я повернулась и поймала на себе его взгляд – немного растерянный и задумчивый. По-настоящему глубокий, потому что Антон не сразу понял, что я смотрю на него. А когда понял, то опустил голову. Протянув руку, подвинул к себе мой лист с вопросами, прочитал последние два, над которыми я сидела какое-то время, и стал в конце своего конспекта набрасывать ответ.

– Здесь речь идет о семилетней войне между Англией и Францией тысяча семьсот пятьдесят шестого года, – шепнул он, уже не глядя на меня. – Самое крупное вооруженное противостояние восемнадцатого века.

– В ней принимали участие Филиппины? – Я заглянула в конспект.

– Не только. Северная Америка, Индия и страны Карибского бассейна. В 1757 году в нее также вступила и Российская империя – вот здесь по датам.

– Кто победил?

– Считается, что война закончилась в результате полного истощения сил воюющих сторон. Но больше всего убитыми потеряла Пруссия – четыреста тысяч человек. Англия лишилась около двадцати тысяч солдат, Российская империя – почти ста сорока тысяч, а французы и того больше. Напиши, что война окончилась победой англо-прусской коалиции. Что Франция лишилась почти всех своих колоний, а Великобритания, напротив, приобрела статус доминирующей колониальной державы. – Кудряшка вырвал лист из своего конспекта и подвинул его ко мне. – Вот, держи. А я пока напишу, что именно изменила эпоха реформации в Европе – у тебя здесь неполный ответ. И не улыбайся так широко, Корсак, до конца пары осталось десять минут.

М-да, немудрено, что Клюквиной так хотелось сидеть с Морозовым, мне вот тоже очень нравится!

– Спасибо, Ромашка! А давай отменим мое условие в договоре, а? Так хочется тебя укусить нежно!

– Нет.

– Но ты подумаешь над этим?

Антон придвинул к себе конспект и стал писать в нем ответ.

– Корсак, ты всегда такая невозможная? Лучше сосредоточься и закончи работу!

Когда мы с Антоном после звонка об окончании пары выходили из аудитории, я заметила в коридоре у окна Трущобина. Родион вышел первым и сейчас стоял, оглядывался по сторонам и странно смотрел на меня, закрыв один глаз, – словно недобитый шпион, рискующий провалить явку. Увидев, что я прохожу мимо, он задергал веком, изображая нервный тик.

Это было что-то новое, и я остановилась напротив одногруппника, озадаченно вскинув бровь.

– Трущобин, с тобой все в порядке? – спросила. – Ты давно проверялся у врача?

С глазом тут же все нормализовалось.

– Да, а что? – удивился парень. – Разве нужна справка?

Я окинула его критичным взглядом.

– Ну, глядя на тебя – желательно.

– Будет! А от кого?

Или Родик шутил так искусно, или я не могла словить волну его юмора.

– От невролога и психиатра! – раздраженно ответила, собираясь уйти, но парень уже шагнул навстречу, прикрыв рот ладонью.

– А от уролога не нужна? – спросил заговорщицким шепотом. – Ну, я на всякий случай интересуюсь, чтобы сразу всех врачей пройти.

Я не выдержала.

– Тогда уже и к проктологу загляни, гланды проверить!

– Что? – возмутился парень, забыв об игре в конспирацию. – Это без меня! Я в извращениях не участвую!.. Эй, Агнешка, я же серьезно!