Текст книги "Рейды Ариадны"

Глава 12

…Мы шагали по пустым коридорам. Почти все Стражи были брошены на защиту дворца. Там кипел ожесточённый бой. Позади остался Фрегор с друзьями, разыскивающий покои Тэвраха. Вот и вход в подвал. Навстречу по ступенькам поднимался Страж, подталкивающий впереди себя Кийсуру. Крылья женщины были скованы.

– Ваше Величество!!! – изумлённый Страж склонился перед королём.

Мой план сработал! Лицедей Хиск в блестящих латах, в шлеме, почти закрывшем лицо, с цепью на груди и короной на голове, выглядел поистине величаво. Настоящий король!

Низкий рокочущий бас монарха только усилил это впечатление:

– Ключ! И быстро на стены!

Страж склонился ещё ниже, подавая ключ от оков, потом расправил крылья и стремительно улетел. Выхватив из руки Хиска ключи, я кинулась к Кийсуре.

– Шуни ждёт тебя в лагере Вольных! – торопливо проговорила я, лихорадочно открывая замок. – Постарайся, чтобы тебя случайно не задели в битве.

Кийсура только кивала, не сводя глаз с «короля», словно у неё пропал дар речи. А нам надо было торопиться.

Двое охранников, стоявшие возле двери с гербом, при виде короля вытянулись во весь рост и замерли как неживые. Рэм просто нажал им на нужные точки у шеи, и они мешком свалились на пол. Первым в помещение зашёл Хиск.

Шаршуву, уткнувшийся в разбросанные на столе документы, поднял голову. Щека сыча дёрнулась, рука непроизвольным движением смела бумаги на пол.

– В– в ваше величество!!! – он выпрямился. – Но как такое возможно?!! Вы же…

– Ещё жив, как видишь, – повелительный голос, отражаясь от стен, казалось, пригнул палача, заставил съёжиться.

И тут из-за спины Хиска появились мы с Рэмом. При виде меня глаза сыча злобно засверкали. А Рэм невозмутимо взял его на прицел.

– Я не понимаю… – по лицу Шаршуву прошла судорога. – Что происходит, Ваше величество?!!

Хиск снял шлем, и из горла инквизитора вырвался яростный клёкот…

Он протянул руку к посоху, стоявшему возле кресла, но Рэм предостерегающе покачал головой…

– Как же я вас всех НЕ-НА-ВИ-Ж-ЖУ-У!!! – придушенное шипение перешло в бешеный крик.

Шаршуву отшвырнул в сторону кресло и ударил кулаком по столу. В то же мгновение он исчез с наших глаз, словно провалился в преисподнюю…

Мы подскочили к столу, но плита в полу на наших глазах уже закрылась со щелчком. Я остановила руку Хиска – он собрался снова открыть плиту.

– Не надо! Там наверняка устроены ловушки… нам стоит подумать, где выходит этот ход, – и добавила, – а также о том, куда палач может скрыться. Он ведь из Диких.

– С чего ты так решила? – удивился Хиск.

– Глаза! Я всё время думала, где я видела такие? – объяснила я. – Помнишь, я рассказывала тебе про то, как попала в клетку? Он только с виду тыман…

Дверь распахнулась, не дав мне договорить, и в помещение торопливо зашла Лэнкэй с двумя тыманами.

– Дворец полностью наш! Стражи сдались. Пойдёмте! Нас ждут на площади.

Мы поспешили за ней. Хиск, впрочем, успел отобрать оружие у приходивших в себя стражников и наказал им никого в подвал не впускать и не выпускать.

При выходе мы столкнулись с двумя тыманами из отряда Фрегора, которые почти на себе тащили своего окровавленного командира.

– Что с ним?! – ужаснулась я.

– Да эта ненормальная кинжалом располосовала ему плечо, не пустив нас к принцу. А командир не велел её трогать, – с досадой бросил один из тыманов.

– Она защищала отца своего ребёнка, оставьте их… – чуть внятно произнёс Фрегор, приподняв голову, и снова уронил её на грудь.

*

– Соплеменники! Вас обманывали, говоря, что королева Лэнкэй погибла. Вы видите – я стою перед вами, – глубокий, звучный голос Лэнкэй подхватывался и, усиливаясь направляемым ветром, улетал далеко за пределы Лудинга.

Всё население города собралось возле памятника Дракону, заняв собой всю поляну и ближайшие террасы, дома и деревья.

За спиной женщины плечом к плечу стояли её соратники, Хранитель Орсинас и Никита с Ариадной. На окраине города шёл бой – Вольные сражались с отдельными отрядами Стражей. Часть Вольных прикрывала Лэнкэй с воздуха – на этом настоял Фрегор, опасавшийся не столько Стражей – они почти все сдались – сколько сговора Смотрителей и Сборщиков.

– Мы, Изгнанники с родной планеты, всегда были свободны, – продолжила Лэнкэй после приветственных криков. – Вы знаете, что звездолёт потерпел крушение, успев закрыть нас куполом. Годы мы искали возможность выйти из него. Когда же это случилось, первые смельчаки, ступившие в новый мир, превратились тотчас в птиц и остались там навсегда. Мы закрыли выход и решили жить здесь, превратив каменную пустыню в то, что вы видите перед собой. Мы все можем гордиться тем, что создали! – женщина глубоко вздохнула. – Но! Кое-кто решил, что он достоин бо́льшего – захватить власть. И теперь, вместо свободного содружества, мы имеем королевство, в котором царит неравенство и деление на касты, чистые и грязные кланы, на Избранных и всех остальных. Так не должно было случиться, но случилось. Но больше мы не будем так жить! – Лэнкэй подняла руку, останавливая восторженный гул голосов. – Меня выслали на Ледяной остров, но я и мои друзья, – она обвела рукой учёных, – работали там, и теперь мы можем сказать, что у нас есть возможность выйти в большой мир и зайти обратно, ничего не потеряв. И вот доказательство!

С ближайшей террасы слетели трое тыманов и приземлились рядом с Лэнкэй.

– Посмотрите на них! – голос Лэнкэй наполнился ликованием. – Вы узнаёте своих родных?! Вы оплакали их, но они живы! Они жили за стеной, как обычные птицы, но в купол они вернулись теми же, только постаревшими, как и мы. А здесь уже выросли новые поколения, которые смогут выбирать, где им жить и как. Об этом вам может сказать моя дочь, рождённая здесь.

– Полукровка! – раздался крик одного из Смотрителей.

Я подалась вперёд, волнуясь, опасаясь, что не сумею выразить то, что чувствую сейчас. Голос слегка дрогнул:

– Да, я полукровка. Не вижу в этом ничего оскорбительного. У меня не такой нос, нет перьев. Я – человек, но у меня есть крылья, как и у вас. Я выросла на этой же земле Альтерры. И рядом есть прекрасная планета Земля, где я училась и работаю. А люди пересекают Галактику не в звездолётах, а через порталы, словно шагая из двери в дверь. И есть планеты, где разумные не похожи ни на меня, ни на вас, но это не мешает нам жить в мире и дружить. В огромной Вселенной есть место для любого создания. И есть один общий язык – язык Любви.

Рядом со мной стал Никита.

– Я – тот, кого вы называли Чужеземецем, случайно оказавшийся здесь, когда вы потерпели аварию. Когда мне удалось уйти с острова, – отец обнял меня за плечи, – мы на Земле искали способ снять купол. Мы нашли его, но решили, что купол должен остаться – это ваш мир. Вы свободны в своём выборе, в том числе, где жить. А ещё я хочу сказать, что был на Светонии, – Никита переждал всеобщий восторг. – Да, да, на вашей родной планете. И думаю, что у тех, кто захочет вернуться на Родину, не будет никаких препятствий, как и у тех, кто захочет её просто увидеть или встретиться со своими родными.

У меня слёзы навернулись на глаза от всеобщего ликования. Недовольные лица некоторых Смотрителей, Сборщиков, а также отдельных Избранных меня не смущали.

Они все уже изменились, даже если ещё не понимают этого. Они примут этот новый мир и научатся жить в согласии. А нам пора во дворец. Я потянула Лэнкэй за руку, и мы отправились к Тэвраху…

Но Лэнкэй и Хиск прежде простились с умирающим Тамсином, и только потом направились в покои Тэвраха. Я шла поодаль, пытаясь понять, как разговаривать с братом, который пытался убить меня, свою сестру… Поэтому Лэнкэй, поглядев на меня, покачала головой и первой зашла в комнату, где приходил в себя её сын. Хиск зашёл следом.

А я осталась со своими мыслями и внутренним голосом. Негодование всё ещё бурлило во мне. Столько жертв! Нет сомнения, что я всё выскажу братцу! «И что? Докажешь ему, что власть ничего не стоит?» – скептически усмехнулся голос. «Да! Я спрошу у него, был ли он счастлив, владея, как ему казалось, всем, – отвечала я, – и что он будет делать теперь, когда выяснилось, что будущее ему неподвластно?!»… Мать с Хиском вышли из покоев и показали мне, что я могу войти.

Но когда я увидела сидящего в подушках Тэвраха, и Байгуш, подносящую к его губам бокал с напитком, когда увидела с каким трудом он придерживает бокал трясущейся рукой, все мысли куда-то ускользнули.

– Ну, что… сестрёнка… ты довольна? – Тэврах говорил с одышкой, губы скривились от усмешки, которую он попытался изобразить. – Что ты там про свой мир врала этим недоумкам? Я-то был там и знаю, как бы им пришлось жить. Знаешь, каково быть самому добычей?! Знаешь, что такое, когда на тебя нападает ястреб?! Мой друг так погиб. А хищники? А когда приходится есть эту сырую гадость – мышей? А ты никогда не видела, как люди используют филина для приманки орла? Так что не рассказывай мне сказки про ваш мир!

– Разве наша мама не сказала тебе, что Никита вместе с другими учёными на Земле нашли средство для того, чтобы вы могли за куполом остаться такими же, не превращаясь в птиц?! – удивилась я, взглянув на Байгуш, у которой от изумления округлились глаза. – Не говорила…

Я подошла ближе, поправила подушку…«Он мой брат, мой старший брат!» – крутилось в голове.

– У тебя ведь рядом были мать и отец… – задумчиво проговорила я и, присев к нему на ложе, стала рассказывать о своих друзьях, которые ждут меня на берегу ручья.

Когда я закончила говорить, Байгуш заплакала.

– Почему ты стал таким беспощадным и злым? – я осторожно дотронулась до руки Тэвраха.

– Я всего лишь хотел уберечь свой народ от зла вашего мира, – хрипло произнёс он, утомлённо откидываясь на подушки. – Когда я смогу встать?

– Думаю, что дня через два ты будешь совершенно здоров, – я встала. – Мне пора. Ты ведь навестишь меня в Альтерре, брат?

Мне показалось, что жёсткие черты лица Тэвраха стали мягче, даже встопорщенные белые пёрышки на лбу улеглись спокойно. Что это мелькнуло в его глазах – смятение? горечь? печаль? И всё же он кивнул мне…

Глава 13

– Я иду с вами, – Никита снял очки, нахмурился, синие глаза смотрели на меня с возмущением. – Мы с мамой только обрели тебя, а ты стремишься, как мотылёк на огонь, попасть в очередную переделку!..

Я несколько оторопела… Это он! Мне?! Выговаривает?!! Но я уже не маленькая девочка, которую он когда-то вырвал из привычного мира! «Ну, они же так защитили тебя…» – тут же вмешался внутренний голос. «А нечего!» – огрызнулась я.

– Позволь заметить, что я давно самостоятельная личность! – резко сказала я отцу. – И сама могу решить, в чём мне участвовать, а во что – вмешиваться не стоит!

Передо мной стоял немолодой сухощавый мужчина с седыми висками, потирающий подбородок. Он беспомощно оглянулся, словно пытаясь обрести опору. Выражение боли проступило не только в глазах, но и в лице, во всём его облике. Он даже сгорбился немного, словно я пнула его в больное место. Мой гнев враз улетучился. Не права, не надо говорить с ним в таком тоне…

– Пойми, пожалуйста, ты – мирный человек, – я заговорила как можно мягче. – А мы – боевая группа – знаем, что нас может ожидать. Рэм! – я повернулась к шефу, молчаливо покачивающемуся в кресле. – Ну, скажи ему!

– Но Рэм же идёт! – отец всё ещё пытался протестовать.

– Она права, Никита, – шеф встал и подошёл к нам. – Ты – кабинетный учёный, в драках и боях опыта у тебя нет. А твоя дочь, а тем более я – разное повидали на своей работе, и мы хорошо подготовлены. И физически, и морально. Восемь на одного – более чем достаточно. Ариадна не пострадает – будь уверен!

Отцу пришлось согласиться, но защиту он мне всё же вручил. Милый обруч на голову с кристаллом посредине, отклоняющий практически любое оружие, нацеленное на живое существо. Думаю, он создал его для мамы…

*

Небольшой группой – двое членов Совета Вольных, Хиск, я и Рэм – мы летели к месту моего появления на острове, к тому самому огромному филину со скипетром. Даже, Рэм. Он, впрочем, находился в повозке, которую легко несла тройка молодых тыманов. Никита, Лэнкэй и отряд Вольных остались для обследования поселения Диких. На тот случай, если я всё-таки ошиблась. Но я была почти уверена, что сыч прячется в том фиолетовом сумраке, под защитой голубого луча. Перед отлётом Исума надела нам всем браслеты из незнакомых мерцающих камешков.

– Довелось мне однажды побывать в этом проклятом месте, – она покачала головой. – Как выбраться удалось – сама не пойму! Однако разгадала потом, как справиться с этой напастью… Расскажу при случае, – проворчала она, увидев, что все настроились слушать. – Летите уже! Чую, что недоброе злодей задумал.

Поселения, которые мы пролетали, вовсю уже отмечали Праздник Освобождения. Музыка, песни звучали и в деревне Кийсуры, у дома которой решено было оставить повозку. Площадка, с которой я тогда стартовала, была уже недалеко, а сомкнутые ветви великанов-деревьев не позволяли проникнуть на поляну со статуей. Кийсура пригласила нас в дом:

– Вам надо отдохнуть после дальнего перелёта. Я сейчас приготовлю укрепляющий напиток.

Мы сидели на веранде, блаженно потягивая приятный холодный чай. Я особой усталости не чувствовала, а вот тыманам, которые несли Рэма, передышка была нужна. Кийсура всё суетилась возле Хиска, то подливая ему напиток, то угощая фруктами. Я улыбнулась про себя – какое, однако, впечатление произвёл на неё лже-король!

– Ариадна! – на веранду влетел возбуждённый Шуни. – Вы куда? Я с вами!

– А поздороваться с гостями? – в только что ласковом голосе Кийсуры внезапно прорезались стальные нотки.

Мальчуган неловко склонил голову, поочерёдно кивая каждому из нас. Потом подсел к Хиску и что-то зашептал ему в ухо.

– Шуни! – металла в голосе его бабушки прибавилось. – Я всё слышу. И не мечтай – им проводник не нужен! Иди, герой, – ребята тебя уже заждались на танцы.

Главный добытчик уморительно надул губы, но перечить бабушке не посмел и, обиженно задрав нос, ускакал к водопаду, предварительно взяв с меня обещание обязательно вернуться к ним.

– Завтра родители его вернутся, спросят, где сын. Что я им скажу? – извинилась Кийсура за свою строгость. – Мал он ещё для подвигов. И так досталось ему…

– Ну что ты, Кийсура! – я обняла её. – Помнишь, ты мне сказала, что не надеешься увидеть, как изменится мир? А всё случилось: никто больше обирать вас не станет, Вольные домой возвращаются, Шуни свою дорогу выберет в новой жизни. А я нашла своих родителей.

– Слыхали, слыхали мы и про тебя, и про королеву нашу, – заулыбалась Кийсура. – Я так рада за тебя! И за всех нас!..

Удивительно всё-таки быстро дошла до окраины весть о том, что случилось в столице…

По спирали лестницы мы осторожно спускались вниз. На каждом повороте тыманы тщательно проверяли, нет ли где ловушек. Впереди показался просвет, и мы выбрались на цветочную поляну. Я огляделась – всё было, как и тогда: фиолетовое марево, запах цветов и огромная статуя. Мои спутники тоже рассматривали мирок, не забывая держать наготове оружие. Несмотря на браслеты, тишина всё-таки угнетала – не сильно, но давила. И что-то было не так…

Я подняла голову – точно! – голубой луч от кристалла уходил не вверх, а вниз и растворялся в голубизне озерца. Я наклонилась к воде и потрогала её. Бр-р! Ледяная! И тут передо мной взметнулся фонтан воды, и открылась жуткая пасть с кинжальными зубами. Я оцепенела – откуда? здесь? белая акула?!!

– Назад!!! – Хиск оттолкнул меня с такой силой, что я опрокинулась на скользкий мох…

Остальные события слились в моей голове, словно всё уложилось в несколько мгновений. Мимо моего уха мелькнула голубая молния, в воздух взвились тыманы, вот Рэм оттаскивает от воды бесчувственного Хиска, у которого ручьём течёт кровь из обрубка руки…

– Встать! Контролёр восьмого уровня, Ариадна Вэй! Где твоё место!? – рык шефа, приправленный замысловатым ругательством, привёл меня в чувство. – Жгут! Быстро!

Женщина из Совета сорвала с себя плетёный шарф и сунула мне в руку. Я лихорадочно закрепила жгут выше рваной раны и вгляделась в Хиска – татуировки на его коже побледнели. Я физически чувствовала, как медленно уходит его жизнь. Но не время предаваться отчаянию!

– Рэм, надо срочно доставить его в госпиталь! Счёт на минуты!

– Поучи ещё меня!..– буркнул шеф и оглянулся на приземлившихся тыманов, крепко держащих опутанного сетью сыча.

– Жива, дрянь!.. – обречённо выплюнул Шаршуву и закрыл глаза, не желая видеть меня.

Носилки для Хиска из гибких веток и плаща уже были готовы. Бегом до арки выхода. И тыманы унесли его на площадку, следом подняли Рэма и тут же улетели обратно, к пленнику. Ключ – ладонь, мы едва успели занести носилки – стена снова отделила нас от острова. Поджидавший нас в пещере Да-Гоб не успел вымолвить и слова, как Рэм открыл личный портал, и мы вчетвером очутились в Отделе, в зале артефактов, где, как оказалось, уже не первый день дежурила реанимационная бригада медиков, принявших у нас едва дышащего Хиска…

Глава 14

– Так, вы ещё здесь? – бодрый голос шефа нарушил тишину палаты. – Хиск, они тебе ещё не надоели?

Хиск пришёл в себя на четвёртый день. Он посмотрел на перевязанный обрубок, на искорёженные перья половины крыла и отвернулся к стенке, не сказав нам ни слова.

Бедный благородный Хиск! Уже два раза он спас мне жизнь! А я не могу найти таких слов, какие вернули бы обаятельную улыбку бывшему шуту и верному рыцарю.

– Домой, домой! И чтобы отоспалась! Ты в курсе, что твой отпуск уже закончился?! – жизнерадостно вещал Рэм, подталкивая меня к выходу. – Я составлю нашему другу компанию, не волнуйся.

А дома нас с Да-Гобом ждали взволнованные долгим отсутствием друзья. «Неужели трудно было сообщить, что живы и здоровы?!!» – этот вопрос мы услышали в трёх вариантах. Только хрупкая маленькая Нисса робко погладила меня по руке и прижалась к дедушке Да-Гобу. За недовольным ворчанием ни Алоли, ни Зричу с Эльфилеей не удалось скрыть облегчения и неподдельной радости, что мы вернулись. И даже цикады стрекотали радостно…

*

Ариадне не терпелось снова побывать на Ниане, своими глазами взглянуть на перемены в жизни бывшего королевства, ну и, конечно, увидеть родителей. И как только Хиск пошёл на поправку, она сразу отправилась на остров, с любопытством и удовольствием замечая изменения. Фиолетовый сумрак теперь был пронизан тёплыми солнечными лучами, а вот статую огромного филина убрали. Скипетр с голубым кристаллом стоял посреди водоёма. Уже не один, а множество лучей красивым фонтаном опускались в воду, а вокруг весело щебетали птички…

Столица жила своей жизнью: открытые террасы многочисленных кафе были заполнены посетителями, среди которых, не вызывая ни у кого удивления, уже появились и гости с Земли. Прибавились летающие повозки, переходы и винтовые лесенки, но большому пространству города они не мешали. И всё также аромат цветов витал в воздухе.

Ариадна двинулась к дворцу. Вот и прекрасное творение неведомого архитектора. Она вспомнила, как в тот знаменательный день, когда они втроём уходили из дворца, навстречу им выбежала стайка придворных.

Молодые тыманки явно подражали фаворитке наследника: разноцветные туники, кокетливо повязанные шарфы. Голову дамы постарше венчала огромная шляпа с пером. Возглавлял процессию молодящийся щёголь в панталонах повыше колена, которые заканчивались кружевом. У пояса была прицеплена шпага, больше похожая на игрушечную. На перьях крыльев красовались огромные самоцветы.

– Ваше величество, – льстиво обратился он к Лэнкэй, низко кланяясь, – а что теперь нам делать?

– Вы же слышали, – усмехнулась она, – королевства больше не существует. Поэтому я советую вам как можно скорее свить свои гнёзда, отстроить новые жилища и начать добывать хлеб насущный. Самим! – подчеркнула с нажимом бывшая королева.

Надо было видеть, как поникли Избранные, не привыкшие к настоящему труду!

Теперь по коридорам дворца носились птенцы, принятые на учёбу в университет. Сословий больше не существовало, и молодёжь свободно выбирала необходимые знания.

В одних комнатах шли занятия с Хранителями, из других доносилась музыка или пение. В залах танцевали или упражнялись владению разнообразными приёмами добычи пищи. Словом, жизнь в новом университете бурлила. «Обязательно уговорю Шуни, чтобы готовился постигать науки, – подумала Ариадна. – Пусть сам выберет, что ему по душе».

Вспомнилось ей и другое…

Огромную поляну у водопада Плакальщицы заполнили те, что пришли проститься с погибшими в бою.

На прозрачных камнях, как на огромном постаменте, лежали тела, накрытые тканью, – Вольные и Стражи – рядом. Смерть стёрла границы враждующих сторон.

– Почему их так много? – вполголоса спросил Никита. – Ведь луч кристалла должен только усыплять.

– Представляешь! а они вот додумались усилить его, – с раздражением отозвалась Ариадна.– А ещё луки, копья, кинжалы…

Ей, повидавшей в рейдах в прошлое разные способы уничтожения себе подобных, было неприятно простодушное удивление отца.

Взлетела в небо высокая нота флейты. Вспыхнули «слюдяные» камни, и огонь принял жертв братоубийственного конфликта. Торжественно и грустно выводила мелодию флейта, говоря о том, что никогда уже не коснуться знакомой руки, не увидеть родного лица… Слёзы текли по щекам застывших в молчании тыманов. Их скорбные тени качались в отблесках костра на скале…

…И долго плыл в наползающем тумане последний затихающий звук надломленного аккорда…

Скала у водопада была полностью покрыта высеченными в граните именами. Только имена – один народ. А под скалой стоял памятник из чёрного и белого гранита. Ариадна подошла ближе – лаконичная надпись «Тамсин-основатель». Чёрный лик короля, сдвинув брови, хмуро смотрел куда-то за водопад. Взор белого, с улыбкой на молодом лице, был направлен в сторону города. Талантливый скульптор постарался, чтобы радость светлого Тамсина читалась яснее, чем недовольство прищуренных глаз.

Памятник вызвал у Ариадны противоречивые чувства. С одной стороны она понимала, что тыманы отдали должное тому, кто повёл за собой изгнанников осваивать пустынный остров. С другой стороны, ей было не понятно, отчего Тамсин ступил на путь тьмы, а не света. «Мечту заменить властью… Этой безумной кратковременной иллюзией, что можно вершить судьбы мира…» – думалось ей…

*

Отца и мать удалось найти не сразу – в столице их не было. В поселении Диких они создали школу, в которой обучали всех желающих языку тыманов, прививали навыки мирного сосуществования, да и вообще, делали всё, чтобы полуразумные существа стали равными в сообществе тыманов. И оказалось, что среди тыманской молодёжи у них было много помощников-волонтёров.

Хотя не всё было просто. Не укладывалось в сознании, что непохожие соплеменники пришли с миром, что они не собираются уничтожать традиции. А если учесть, что новым поколениям Диких с детства внушалось, как враждебен окружающий мир… Я тоже ловила на себе настороженные взгляды.

Когда, наконец, родители смогли освободиться, мы отправились к ним домой. Я с любопытством рассматривала их новое жилище. Отчего-то я представляла обстановку, похожую на мой дом – кабинет отца, спальня родителей, просторная кухня и гостиная с камином. Но действительность удивила меня, я бы даже сказала, поразила. В небольшой круглой комнате на пол были кинуты спальные мешки, по бокам неровными рядами теснились стопки книг, грозящие рухнуть при первом неловком движении, низкий столик на треноге озирался с тревогой по сторонам, словно боясь упасть на разноцветные подушки возле него. Я улыбнулась про себя: «Ну, и безалаберные же у меня родители! Мама-то могла бы хоть какой-то уют навести…».

«А сама-то ты… от дворца отказалась…» – подал ответную реплику неугомонный внутренний голос, напомнив мне о первой встрече с братом.

– Хиск и твой обруч – сохранили мне жизнь, – я пожала руку отцу и склонила благодарно голову.

Это было чистой правдой. Та голубая молния была лучом кристалла. Шаршуву был уверен, что не промахнётся.

Первый вопрос их был о Хиске. Я развеяла тревогу, сказав, что он скоро выписывается из госпиталя и первое время поживёт у меня. Хиску сделали экзопротез руки и новое пластическое крыло. Теперь он шутит ещё больше, а в его палате всё время толпятся больные и свободный персонал. Было видно, что родители обрадовались этому известию. Меня же больше всего интересовала судьба «инквизитора».

– Как вы поступили с Шаршуву? Его судили? Где он теперь? – еле выдавила я, заново переживая испуг при виде разинутой пасти с зубами-кинжалами.

(Мне уже рассказали, что акулу «инквизитор» давно втайне перевёз с севера в то озерко и сам обеспечивал ей пищу и нужную температуру воды).

– Объёдинённый Совет судил его, да… наказание..? Они хотели казнить его, но Никита убедил их, что смертной казни в новом государстве не должно быть, – Лэнкэй взглянула на Никиту. Он согласно кивнул. – Никита лишил его памяти. Он владеет такими техниками.

Однако!.. Я, конечно, помнила, что мою детскую память Никита тоже блокировал, но не стёр же окончательно. Жить, не зная, кто ты… Понимает ли мой отец, что он сам может быть страшным оружием? И есть ли гарантия, что он всегда поступит справедливо?..

Видимо, мама что-то уловила в моём лице, потому что торопливо произнесла:

– Ты не думай – так лучше для всех – и для Шаршуву в первую очередь. Словно заново родился другой тыман.

– И чем же теперь занимается «новорожденный»? – поморщилась я, со стыдом уловив в своём голосе несвойственный мне сарказм.

– Его забрала к себе Исума, – спокойно ответил мне отец. – Она сказала, что у него уникальное чутьё на камни и травы. Так что теперь она обучает его всем премудростям целительства.

У меня вырвался смешок:

– Хм-м… Да уж! Инквизитор Шаршуву – целитель! Вот это действительно уникальное зрелище!

– Тебе было бы приятней, если бы его распяли или отрубили голову?.. Или сожгли?.. – Никита подался вперёд, испытующе глядя мне прямо в глаза.

– Нет. Конечно, нет! – я подняла обе руки ладонями вверх, сдаваясь. – Казнь во имя справедливости всё равно остаётся убийством.

– Ты ответила, – Никита откинулся обратно на спинку кресла.

Я выдохнула сквозь зубы. Отчего мне так трудно говорить с ним? Начнём ли понимать друг друга? Станем ли мы когда-нибудь действительно родными людьми?

Лэнкэй принесла с кухни подгоревший яблочный пирог, мило состроив извинительную гримаску. И потом мы ещё долго разговаривали о тех, кто отбыл на Светонию, о тех, кто обосновался в Альтерре, о новом государстве. Тыманы назвали его Татуилыш, что в переводе на земной язык обозначает «жизнь в согласии». А Хранитель Орсинас теперь пишет его Историю и принимает самое деятельное участие в обустройстве нового мира.

Прощаясь, Никита положил мне руку на плечо, другой рукой осторожно коснулся моей руки:

– Ты прости нас, дочь, что мы опять остаёмся здесь. Но здесь мы нужней. Ты бывай у нас почаще…

Удивительное тепло словно окутало меня, в этот момент я ощутила, что между нами появилась нить, которая уже не порвётся…