Текст книги "Карьеристки"

Эпилог

Короткое лето пролетело быстро. А к осени выпускники курсов литераторов, забросившие в дальние ящики свои дипломы, с удвоенным усердием устраивали личные дела. Они возвращались к повседневным обязанностям, вынырнув из реки фантазий, куда совсем недавно с такой охотой ныряли с головой. Но отголоски школярских достижений еще продолжали их радовать.

Лидия Валерьевна Пьяных переплела собственноручно свои «Записки столбовой дворянки», сделала три экземпляра, купив для такого дела нарядные пластиковые папки, и давала эти «книги» почитать своим знакомым. Новых «Записок» она не писала. Старый ее муж, помещенный еще зимой в психиатрическую больницу, мучился недолго и умер, никого из родных не узнавая. После чего Лидия Валерьевна, оставив попытки найти работу по специальности, устроилась смотрителем в Эрмитаж, что дало ей финансовую независимость. И переехала жить к Олегу Шитикову, снова взвалив на себя груз ухода за старым человеком, теперь за его матерью. Олег был так счастлив, что тоже утратил потребность выплескивать злость на бумагу, писать сатиру, и если сочинял, то только стихи для своей ненаглядной Лидуши – писал их на открытках. Житейские тяготы в этом семействе с лихвой компенсировались трогательной любовью, у обоих отпала надобность в живительных крылышках графомании.

Удачно развивалась и коммерческая затея Василия Мячикова: он открыл литературное кафе в присмотренном им подвальчике недалеко от Сенной площади. Одновременно перевел на себя ипотеку квартиры, которую снимал, и теперь всегда рядом с ним была Аня. Она сумела себя убедить, что любит Васю, и зримым подтверждением ее теперь узаконенной в загсе любви стал довольно заметный к концу лета животик. Но пока до рождения ребенка еще было далеко, и Аня снова барабанила по клавиатуре компьютера, сочиняя озорные рассказы о животных. Средств Василия хватало на то, чтобы жена могла сидеть дома и не думать о деньгах. Ее жизнь была близка к идеалу: переплелись профессия и творчество, предстоящее материнство и налаженный быт. И любящий человек рядом. И очень скоро он начал казаться даже любимым.

А вот у Кристины в издательстве дела продвигались туго. Не имея опыта предпринимательства, она часто попадала впросак. Книготорговцы, взявшиеся за распространение книги Георгия, бесследно исчезли. И хотя саму книгу можно было обнаружить в интернет-магазинах, рассчитываться за нее никто не собирался. И в типографии вдруг задрали цены, так что затормозился выпуск еще нескольких книжек. Приходилось Кристине писать для газет астрологические прогнозы, притом скрывать от коллег-писателей свой приработок. Но труднее всего она переживала неустроенность в личной жизни. Зыбкая надежда на возвращение Виктора Рубальского хотя бы в качестве приходящего мужа рухнула.

Виктор не только не развелся с женой, а, напротив, укрепил брачные узы: весной супруги обвенчались.

Правда, Кристина, когда отросли ее золотистые волосы, вновь выглядела привлекательной женщиной. И сделанный по заказу бюстгальтер снова позволял носить обтягивающие фигуру джемпера и футболки. Однако и в ее жизни случилась радость: в октябре вернулся из армии сын. Сын обещал помочь с распространением книг, замыслил открыть свой киоск, а для начала с энтузиазмом внедрялся в закрытый мир оптовиков, устроившись менеджером в крупную книготорговую сеть.

Самым неожиданным образом обернулись летние месяцы для Маргариты и Георга.

Незадолго до поездки в Грецию, когда Виктор уже начал оформлять визу, жена категорически воспротивилась. Она напомнила, что он недавно прошел курс лечения от алкоголизма, на что ухлопано немало денег и сил:

– Разве можно тебе ехать в Италию? Опять сорвешься – там виноградники, молодое вино, месяцы лечения пойдут коту под хвост! Или присутствие Маргариты для тебя важно? Я не забыла, как зимой, в санатории, ты в ее номере…

– Ира, клянусь, у меня с Ритой ничего никогда не было, – убеждал жену Виктор, искренне позабыв о случайном инциденте в поезде. – Никогда и ничего. Мы с ней просто коллеги. Ты ведь знаешь, я задумал писать трилогию. Я встречал столько известных писателей, артистов, спортсменов, что грех не написать!

– Пиши дома, кто тебе мешает. Кстати, я говорила с батюшкой, он может нас обвенчать на следующей неделе.

Церковный обряд был слабым утешением для расстроенного Виктора, но перед женой он пасовал.

Ему и так пришлось чуть ли не в ногах валяться, чтобы она забрала свое заявление о разводе. Виктор не хотел терять просторную квартиру и красивую дачу на берегу озера, дорогие костюмы от известных кутюрье – все эти возможности были сцеплены с его многолетним браком и с предпринимательской деятельностью жены. Потому теперь Виктор покорно выполнял все прихоти Ирины.

Весть о вакансии на заманчивую поездку взбудоражила все писательское сообщество, уже появились желающие поехать вместо Виктора. Если бы командировка оплачивалась комитетом по культуре, государством, то выбрали бы крупного писателя, лояльного власти. Но деньги даровал заграничный спонсор. И когда Рубальский отказался от поездки, в зарубежном фонде поинтересовались у Маргариты, с кем она хотела бы ехать на остров.

– У меня есть отличный кандидат. Правда, он не профессиональный писатель и не член Союза писателей, у него написана только одна книжка – о гибели подводной лодки «Курск». Он сам бывший моряк.

– Seaman? – повторил по-английски президент фонда, до того объяснявшийся на ломаном русском. – Я тоже мориак.

Так вопрос с кандидатурой был решен в пользу Георга.

– Я как новичок в казино: только вошел в зал – написал одну книжку и тотчас банк сорвал, – не в силах скрыть радость, говорил всем Георг. – Получил сразу все: и поездку, и любимую женщину.

А Маргарита спорила с ним:

– Это мне приз за годы одиночества: солнце, теплое море и любимый мужчина.

* * *

Маргарита и Георг сидели в шезлонгах на террасе своего сдвоенною номера, нависавшей над морем. Это был их первый день пребывания на острове. Нещадное солнце светило ярко, но этот свет растворялся в морском воздухе. Внизу виднелись лоскутки парусов многочисленных яхт, неслышно скользящих по заливу.

Георг был в полосатых шортах. Маргарита не захотела разоблачаться до купальника и сидела в розовом сарафане с тонкими бретелями. На голове ее была соломенная шляпа с большими полями.

– А работать мы когда начнем? – спросила Маргарита. – Сегодня еще ни строчки не написали.

– Разве мы работать сюда приехали? – подмигнув, возразил Георг и придвинул свой шезлонг ближе к Маргарите. – Работать будем зимой в промозглом Питере, а здесь надо жить! Я все никак не могу поверить, что случай или божья милость закинули нас в этот райский уголок! А если бы Виктор Игоревич не отказался от поездки?

– Тогда отказалась бы я, – просто сказала Маргарита.

– Не верю! Ты сейчас так говоришь. А на выпускном вечере, помнишь, заявила, что для тебя главное – творчество, что я для тебя ничего не значу.

– Про творчество говорила, да. Но остальное – твоя болезненная фантазия. Я тогда приехала домой, в пустую квартиру – Анечка уже съехала к Васе, и так стало тоскливо. Я поняла, что и творчество мое погаснет, если тебя не будет рядом, ведь у нас и гены общие, и духовное родство.

– Общая аллея, – подхватил Георг.

– Аллель, – поправила Маргарита.

– Тогда давай писать один роман вдвоем, станем соавторами!

– Станем! – улыбнулась Маргарита.