Текст книги "Триумф экстаза"

Глава 22

12 мая 1841 года

Эмили сидела в гостиной и хмуро смотрела на записку, лежавшую у нее на коленях. Три дня назад она послала слугу в Вашингтон-на-Бразосе. Не желая дать Эдгару возможность передумать, она написала Аарону, что тот может приехать за портретом сестры.

Эмили откинулась на спинку дивана и прочитала в десятый раз ответ, присланный Аароном.

«Моя дорогая миссис Эшленд!

Я очень рад услышать, что ваш муж снизошел до согласия вернуть портрет моей сестры его законным владельцам. Очень мило с вашей стороны пригласить меня в свой дом, чтобы забрать его. Я с нетерпением жду визита к вам в назначенный день и час.

Ваш покорный слуга, Аарон Эванс Райс».

Эмили положила записку на столик и забарабанила пальцами по гладкому красному дереву. Она ничего не сказала Эдгару, опасаясь его реакции. В конце концов, он чуть не убил этого человека, когда тот приезжал в прошлый раз. Поэтому она предложила Аарону приехать днем, зная, что Эдгар скорее всего с ним не столкнется и портрет навсегда исчезнет из дома.

Но как быть с памятью об Оливии?

Эмили прикусила губу. Если бы только она могла знать, что в действительности чувствует Эдгар! Кроме его слов о том, что она может избавиться от портрета, муж ни разу не упомянул об Оливии. Действительно ли Эдгар начинает любить ее, Эмили, или ему нужен ребенок, которого она носит в себе, – замена потерянным сыновьям?

Беременность вызывала смешанные чувства. Первобытное удивление от сознания того, что она носит в себе человеческую жизнь, маленькое чудо. Но в глубине сознания таились воспоминания о гибели матери и страх, что эта история повторится. И еще подозрение в отношении Эдгара: не использовал ли он ее, чтобы заново пережить прошлое?

Но самый большой страх сосредоточился на самом ребенке. Будет ли он похож на Эдгара? Будет ли их ребенок столь же непредсказуемым, столь же склонным к насилию, как ее муж? Время от времени Эмили всерьез сомневалась в его рассудке.

Когда-то она пошла бы на все, чтобы убежать от Эдгара, но сейчас, особенно с тех пор как он согласился расстаться с портретом, ей уже не хотелось его покинуть. В конце концов, она любит своего мужа, несмотря на все недостатки.

Эмили начали открываться его нежность, забота. Ночью, после того как стало известно о беременности, Эдгар поразил ее тем, что предложил прекратить занятия любовью до родов. Она сама себя удивила тем, что подошла и обняла его за шею со словами:

– У меня нет никакого желания мириться с твоим плохим настроением следующие несколько месяцев.

При этом воспоминании Эмили улыбнулась. Тогда она чувствовала себя такой счастливой! Но позже сомнение снова проникло в ее душу: действительно ли он не хотел причинить ей вред или его забота направлена только на драгоценную жизнь внутри ее? Ей хотелось, чтобы Эдгар любил их обоих как живых людей, а не как персонажей пьесы, которую он восстанавливал. Часы в холле начали бить, напоминая о том, что приближается час, назначенный для визита Аарона. Больше нельзя откладывать это неприятное дело: она должна пойти на чердак и принести портрет Оливии Эшленд.

Эмили медленно поднялась на чердак. Портрет лежал там, где она его оставила, обертка была разбросана вокруг.

Эмили опустилась на колени, собрала муслин и вату и посмотрела на холст. Сейчас прежнее потустороннее ощущение не возникло. С некоторым облегчением она поняла, что ее сходство с Оливией Эшленд было не таким уж большим.

Выражение лица у первой жены Эдгара было непримиримым, на губах играла старательно изображенная, застенчивая улыбка. Овал лица уже, чем ее собственное, черты резче, нос длиннее, брови тоньше и более вызывающе изогнуты.

Самое большое сходство Эмили с Оливией придавали цвет волос – ярко-золотистый – и удивительно темные брови и ресницы. Но глаза у Оливии были другими – глубокого, черно-синего цвета. «Почти такие же черные, как воды Бразоса», – подумала Эмили с содроганием и вздохнула. Ее собственное лицо казалось почти детским по сравнению с лицом искушенной, зрелой женщины, улыбающейся с холста и обещающей надежно хранить все свои тайны.

– Узнаю ли я когда-нибудь, что произошло между тобой и Эдгаром? – спросила Эмили, обращаясь к портрету. – Почему ты убежала от него, Оливия?

Ответом ей было недоброжелательное молчание.

– Иди к черту! – обиделась Эмили и взялась за разбросанные по полу обертки. Чихая от пыли, она обложила портрет ватой и натянула сверху муслиновый чехол. – Прощай, Оливия!

Эмили рухнула на диван, ловя ртом воздух и с отвращением глядя на сверток, прислоненный к стене гостиной. Портрет оказался тяжелым, глупо с ее стороны было самой тащить его два пролета вниз по лестнице. Эдгар наверняка снова бы запер ее, если бы узнал, что она так надрывалась.

Эдгар! Она провела на чердаке гораздо больше времени, чем собиралась. Аарон опаздывал, а муж мог скоро вернуться к ленчу.

Эмили, уставшая и обеспокоенная, встала как раз в тот момент, когда слуга ввел в гостиную Аарона Райса.

– Моя дорогая миссис Эшленд, как вы прекрасно выглядите сегодня! – приветствовал ее гость.

– Доброе утро, мистер Райс, – ответила она холодно. – Я ценю ваши дружеские комплименты, мистер Райс, но наша встреча должна быть… краткой. Портрет вон там, завернут и приготовлен для вас.

Аарон критическим взором посмотрел на сверток.

– Я позову Дэниеля, чтобы он помог вам погрузить его. Аарон встал и с любопытством посмотрел на Эмили:

– К чему такая поспешность, миссис Эшленд? Я же только что приехал.

– Не хочу быть невежливой, но…

– Но вы не хотите, чтобы Эдгар узнал о моем визите, – закончил он.

– Да, – призналась она.

Аарон медленно подошел к Эмили. Указательным пальцем приподнял ее голову за подбородок.

– Значит, вы влюбились в старину Эдгара, да? – спросил он, и странный огонек блеснул в глубине его изумрудных глаз.

Она почувствовала его дыхание с сильным запахом виски и с отвращением сморщила нос, пораженная тем, что от человека может пахнуть спиртным в такой ранний час.

– Не думаю, что вас касаются мои отношения с мистером Эшлендом, сэр.

Аарон опустил руку, тревога в его глазах сменилась циничной насмешкой.

– С Эдгаром у вас ничего не выйдет, вы это знаете. Вы отсылаете домой портрет Оливии. Но можете ли вы отослать домой память о ней?

Эмили постаралась справиться с нарастающим гневом.

– Сэр, вы злоупотребляете моим гостеприимством. Аарон несколько протрезвел.

– Простите, леди, вы слишком привлекательная молодая женщина, чтобы вас обижать – в любом смысле. Примите мои искренние извинения.

Эмили в отчаянии развела руками.

– Хорошо. Но пожалуйста, возьмите портрет и уходите! Гость не обратил внимания на ее просьбу и придвинулся поближе.

– Слишком привлекательная, – повторил он, и глаза его снова вспыхнули странным блеском. – Господи, как вы на нее похожи! Вы, конечно, поняли, что Эдгар вас всего лишь использует. Вам нужен мужчина, который сможет оценить ваше очарование. Такой мужчина, как я! Позвольте увезти вас отсюда, Эмили!

Потрясенная, Эмили смотрела на Аарона Райса. Его лицо пылало решимостью, он, кажется, всерьез сделал свое возмутительное предложение. Возмутительное? Всего несколько недель назад она с огромной радостью ухватилась бы за возможность уехать отсюда!

Эмили сжала кулаки и сурово ответила:

– Сэр, вы ведете себя непростительно! Будьте добры забрать портрет и удалиться!

– Нельзя винить за попытку, – хихикнул он. – Господи, какая вы красавица! Дорогая, вы меня просто с ума свели, совершенно!

Несмотря на наглость этого человека, Эмили чуть не улыбнулась. По крайней мере Аарон прямо говорил, чего хочет, он не хитрил и не впадал в ярость, как часто делал Эдгар.

Аарон вздохнул:

– Ну, полагаю, больше у меня нет причин задерживать вас, миссис Эшленд. – Но, протянув руку к портрету, он помедлил, снова щелкнул пальцами, потом обернулся, широко улыбаясь. – Клянусь Юпитером, я забыл поблагодарить вас дорогая.

В два шага Аарон оказался рядом с ней и рывком прижал ее к своему полному телу, Эмили была так шокирована, что оцепенела.

– Аарон, тобой овладело тайное желание переспать с покойной сестрой? – спросил насмешливый голос.

Они отпрянули друг от друга и увидели Эдгара.

Эмили в ужасе пыталась что-то сказать, но лишилась дара речи.

Лицо Аарона стало красным, как его волосы, он в ярости стиснул кулаки.

– Клянусь Богом, Эшленд, я убью тебя за это!

– Интересные слова из уст мертвеца.

Аарон бросился на него; Эмили вскрикнула и закрыла лицо руками. Эдгар же хладнокровно увернулся от него, и Аарон вылетел в холл. Услышав грохот упавшего кресла и разбившейся вазы в холле, Эмили подавила истеричный смех.

Аарон ворвался в комнату со смертельно бледным от ярости лицом. Но Эдгар снова ловко уклонился от его ударов и свалил Аарона прямым ударом в челюсть.

Эмили закрыла глаза и зажала уши. Муж убьет Аарона, в этом она была уверена. А потом убьет и ее.

Внезапно наступила тишина. Эмили приоткрыла глаза. Аарон лежал на полу лицом вниз. Она взглянула на мужа. Кровь капала из уголка его рта, в глазах читалось жестокое обещание.

– Ты… убил его?

Эдгар бросил на нее свирепый взгляд и не ответил.

– Дэниель! – прогремел он.

Старый негр вбежал в комнату с белыми от ужаса глазами, и Эдгар дернул головой в сторону портрета.

– Возьми собственность этого… джентльмена и отнеси в его коляску.

Эмили скрипнула зубами, увидев, как муж ткнул сапогом в живот Аарона. Тот застонал. Эдгар грубо поднял его на ноги и зарычал:

– В следующий раз, Аарон, не рассчитывай на столь снисходительное обращение! – И входная дверь захлопнулась.

Эмили услышала тяжелые шаги Эдгара, выбежала за ним с криком:

– Эдгар, подожди!

Эмили положила ладонь на его руку. Эдгар стряхнул ее и с убийственной язвительностью осведомился:

– Дорогая моя, у тебя склонность к самоубийству? – И вошел в кабинет, захлопнув перед ней дверь.

Глава 23

12 мая 1841 года

Эмили сидела под кедром и обрывала лепестки лютика. Хотя солнце уже опустилось к горизонту, стояла душная жара – признак быстро приближающегося лета. Эмили мрачно смотрела на увядающие цветы и сожженную траву: дождь был очень нужен. Эдгар и без того пребывал в плохом настроении, теперь он еще будет нервничать из-за урожая хлопка.

Теперь приближалась ночь, и после той ужасной сцены утром Эмили боялась того, что произойдет, когда муж придет в их комнату. Она была сердита, слишком сердита и не хотела оставаться с Эдгаром наедине. Муж говорил с холодной ненавистью, будто она нарочно соблазняла Аарона Райса! И даже намекнул, что готов ее убить!

Эмили выбросила стебель цветка и сорвала новый. С таким трудом завоеванные отношения погибли, как нежный цветок, который она сейчас теребила.

Эмили отряхнула траву с юбки и пошла в дом. Горячий воздух обвевал ее лицо. Губы пересохли и потрескались. Да, скоро лето, и предстоит выдержать долгую осаду жары.

Войдя в прихожую, Эмили услышала из гостиной, как кто-то барабанит на рояле.

Она на цыпочках подошла к двери. Мария, сосредоточенно хмуря брови, с энтузиазмом начинающего музыканта громко извлекала фальшивые ноты.

– Можно, я помогу тебе, Мария? – предложила Эмили.

Девушка подскочила и схватилась тонкой смугло-медовой рукой за грудь.

– Вы напугали меня, сеньора!

Эмили невольно рассмеялась, глядя на ее искренний испуг.

– Прости меня. Ты атакуешь гаммы с таким пылом. Скажи, пожалуйста, почему ты так интересуешься музыкой?

Девушка пристально посмотрела на Эмили и пробормотала после короткой паузы:

– Мой отец был талантливым музыкантом, сеньора. Он играл на гитаре.

– Понимаю, – ответила Эмили. – Мы должны достать тебе гитару.

На короткое мгновение в зеленых глазах вспыхнула радость. Но она тут же опустила ресницы.

– Твой отец когда-нибудь выступал с гитарой?

– Да, сеньора. Иногда, когда не мог найти работу с лошадьми. В Сан-Антонио я танцевала под его гитару и собирала монеты, которые нам бросали.

Эмили представила себе, как гордая юная мексиканка в лохмотьях вынуждена была подбирать монеты, которые бросали к ее ногам пьяные мужчины.

– Мария, как я уже говорила, мне было бы приятно помочь тебе в занятиях музыкой, пока Дэвид в отъезде. И у тебя красивый голос – позволь мне аккомпанировать, а ты попрактикуешься в вокале.

На лице Марии снова появилась маска.

– Возможно.

Услышав, как хлопнула входная дверь, обе застыли. Мрачный Эдгар Эшленд. Не обращая внимания на женщин, устремился к буфету, и со звоном достал из него графин с бренди и бокал и покинул гостиную так же внезапно, как и вошел.

Эмили встала и двинулась было за ним, но, услышав, как щелкнул замок в его кабинете, опустилась, ослабев, на диван. Внезапно перед глазами рассыпался фейерверк серебряных искр, голова закружилась, казалось, она сейчас упадет в обморок.

Теплая ладонь легла ей на руку.

– Эмили, что случилось?

Она подняла глаза и увидела сидевшую рядом Марию, с любопытством смотревшую на нее. Девушка никогда раньше не называла ее по имени, и на душе у Эмили потеплело.

– Ничего, Мария. У меня просто на секунду закружилась голова. Видишь ли, я беременна.

– А, понимаю. Вы не очень крепко держитесь на ногах. Я позову сеньора Эдгара, чтобы он отнес вас наверх.

Эмили с трудом поднялась.

– Нет, Мария. Ты не должна его беспокоить. Он на меня сердится.

Мария подняла черные брови, шокированная тем, что Эмили сказала о гневе мужа.

Эмили пошатнулась, и Мария поддержала ее.

– Сначала присядьте, сеньора, а то вы действительно упадете в обморок.

Они сели, и Эмили объяснила:

– Мой муж рассердился на меня, потому что сегодня приходил Аарон Райс. Эдгар вошел как раз в тот момент, когда он пытался меня поцеловать.

– Вам повезло, что вы остались живы, сеньора! – воскликнула Мария.

– Эдгар сказал мне то же самое, – мрачно пробормотала Эмили в надежде на сочувствие. – Но я не виновата, Мария. Аарон бесцеремонно навязывал мне свои ухаживания…

– Вы обладаете большой властью над ним, сеньора, – перебила Мария с понимающей улыбкой.

– Тогда в следующий раз, когда приедет мистер Райс, ты с ним сама справляйся!

К ее изумлению, девушка рассмеялась. Эмили подавила возглас удивления: когда Мария улыбалась, она была просто неотразима. Ее лицо светилось, а в зеленых глазах сверкали искры.

– Мария, ты такая хорошенькая, когда улыбаешься! У тебя совершенно очаровательные ямочки. Да, думаю, я пошлю тебя к Аарону в следующий раз, и посмотрим, как ты справишься с ним!

Мария рассмеялась низким, мелодичным смехом. Эмили почувствовала свою близость к ней; эта сцена остро напомнила ей то счастливое время, которое она провела с подругами в школе Хьюстона.

Но через секунду Мария нахмурилась.

– Меня совсем не интересует сеньор Райс, сеньора.

– Знаю… я пошутила, – ответила Эмили.

И чуть было не выпалила: «Ты влюблена в Дэвида, да?» – но вовремя спохватилась. Возможно, лучше быть с ней на равных и постараться успокоить некоторые страхи Марии.

Эмили глубоко вздохнула и внезапно призналась:

– Мария, я влюблена в Эдгара.

Девушка пристально посмотрела на нее. Начала было что-то говорить по-испански, но прикусила губу. И наконец сказала:

– Если вы все еще хотите помочь мне с музыкой, сеньора, может быть… может быть…

Эмили беспокойно ворочалась в постели, понимая, что ночь идет к концу и что ей и маленькой жизни внутри ее непременно нужен отдых. Но Эдгар не пришел в спальню, и Эмили не могла уснуть.

Если бы только муж поговорил с ней! Даже ссора разрядила бы напряжение, возможно, все встало бы на свои места. Но это молчаливое пренебрежение ее убивало. Эмили не знала, как до него достучаться, чего ждать дальше. Почему-то она расплакалась. Почему она в последнее время так легко возбуждается?

Внезапно молния осветила комнату, и прогремел близкий удар грома. Словно дождавшись именно этого момента, вошел Эдгар. Он ногой захлопнул за собой дверь и задул свечу, которую держал в руке. Эмили услышала, как он сел, как его сапоги с глухим стуком упали на пол. Блеснула молния, осветив холодным колеблющимся светом его лицо. Эмили вздрогнула от раската грома, но этот звук не заглушил шум крови в ушах.

Эдгар пересек комнату и остановился. Серебристый свет мягко осветил его великолепную наготу, но нисколько не смягчил суровые черты лица.

Эмили знала, что он ее не видит: кровать была под балдахином. Но неужели Эдгар не слышит, как лихорадочно бьется ее сердце?

Матрас прогнулся, когда он опустился рядом. Эдгар грубо схватил ее, крепко прижал к себе и требовательно поцеловал. Эмили смирилась с его грубым поцелуем, зная, что сопротивление его только разозлит.

– Ты получила удовольствие от своего маленького флирта с Аароном сегодня? – хрипло прошептал он.

Эмили задохнулась:

– Я не флиртовала…

– Молчи! – приказал он, целуя ее.

Дождь громко застучал по крыше над их головами. Эдгар отодвинулся и посмотрел на Эмили. Она смахнула слезы, губы ее горели от его поцелуя.

– Конечно, я проявил нерадивость, если мои любовные объятия заставляют тебя искать удовлетворения у других, – безжалостно продолжал он. – Это я собираюсь исправить, и немедленно!

Он разорвал ее сорочку и поцелуем впился в грудь. Его руки стиснули ее талию так сильно, что Эмили испугалась.

– Эдгар, пожалуйста, не делай мне больно!

Он внезапно обмяк, отпустил ее и сел на край постели, сжав голову руками.

– Господи, Эмили, я вовсе не хотел делать тебе больно! Но я именно это и сделал, не так ли? Я сделал тебе больно, а в действительности я хочу… хочу…

Он встал, подошел к окну и закрыл его. Затем придвинул стул, сел и поднял брюки.

Эмили понимала, что должна отпустить его. Он был демоном и пришел, чтобы сжечь ее тело своей плотью, чтобы поглотить ее. Она должна его отпустить.

Эмили встала, уронив на пол разорванную сорочку, подошла к нему и замерла между его коленями. Эдгар смотрел пристально и насмешливо.

Она протянула руку и потрогала его там, где он был более всего уязвим.

– Дорогой, скажи мне, чего ты хочешь. В ответ он с силой дернул ее вниз, к себе на колени… Эмили на мгновение почувствовала холодок страха. И все же она доверилась ему, позволила делать то, что Эдгар хочет… Она глубоко вдохнула аромат его пахнущего бренди поцелуя, стала гладить сильную шею, широкие плечи…

Да, она готова умереть ради Эдгара, пусть любовь поглотит ее! И Эмили отдалась ему вся, до капельки!

После совершенно удивительного слияния она прошептала:

– Гроза прошла.

Он засмеялся и погладил ее по залитым луной волосам.

– Да, любимая, действительно прошла. Сладчайшие воспоминания проплывали в полусонном сознании Эмили.

– Скажи, что ты моя, – прошептал Эдгар.

– Я твоя, поверь мне.

– Я тебе верю. Я тебе верю…

Эмили проснулась с улыбкой. Комнату заливал солнечный свет. Она чувствовала себя совершенно расслабленной, ее не мучила обычная утренняя тошнота. Эмили села, лениво потянулась и тут увидела мужа, который вытянулся в ванне рядом с кроватью.

Эдгар усмехнулся и провел губкой по мускулистой руке.

– Какая ты соня, дорогая моя! Как ты могла спать под весь этот грохот, не могу понять: служанки ходили туда-сюда с ведрами. Но с другой стороны, это сон удовлетворенной женщины. Так, любовь моя?

Она встала и с обидой посмотрела на мужа, надевая халат.

– Ты украл мою ванну. Почему ты не уехал на плантации?

– Сегодня утром меня одолела лень. Кроме того, зачем зря пропадать этой божественно теплой воде? – Эдгар улыбнулся ей. – Как ты прелестно надуваешь губки, дорогая. Иди сюда, поцелуй меня.

– Но ты весь мокрый!

Он послал ей воздушный поцелуй и лукаво улыбнулся:

– Мокрый, мыльный и очень скользкий. Интересное состояние, ты согласна, дорогая?

– О, какой ты испорченный! – воскликнула Эмили, но подошла поближе.

– Любопытно, дорогая? Так присоединяйся ко мне! Эмили залилась краской.

– О, я не могу! Это было бы… я хочу сказать, это разврат!

– В таком случае я согласен на поцелуй.

Эмили осторожно наклонилась над ванной и прикоснулась губами к его рту. Но Эдгар схватил ее, и она упала в воду рядом с ним.

– Эдгар, как ты смеешь! Что, если слуги…

– Они не посмеют!

– Посмотри, что ты сделал с моим халатом…

– Да, дорогая, он весь мокрый и прозрачный на груди. Господи Иисусе, какая женщина!

– Не бросай его на ковер! Теперь там будет пятно, я должна… Эдгар, прекрати! Это грешно, это… оох!

– Извини, любимая. Я тебя предупреждал, что я скользкий.

Глава 24

18 июня 1841 года

Весна миновала, наступило лето, жаркое и душное. Весь конец мая шли сильные дожди, и побеги хлопка пышно разрослись. Июнь принес жару и сильные грозы.

Эмили расцвела. Дни тошноты миновали, щеки порозовели, живот слегка округлился. Казалось, энергия ее не имеет границ.

Во многих отношениях они с Эдгаром не стали ближе; но теперь муж обращался с ней мягко. Они не стали друзьями или близкими людьми, зато были любовниками!

Эдгар познакомил ее с радостями любовных утех, о существовании которых она даже не подозревала. Вся ее гордость и притворство исчезли. Слова казались лишними – любовные объятия говорили обо всем. Эмили поняла, что пока следует удовлетвориться лишь их близостью в постели. Возможно, когда появится ребенок…

Что произойдет после рождения младенца, часто гадала Эмили? Что, если родится девочка? Будут ли разрушены фантазии Эдгара? Или это окончательно приведет его к краю пропасти, к безумию?

Несмотря на доброе отношение к ней Эдгара, страх все еще гнездился в уголках ее сознания и иногда Эмили вспоминала о прежних жестокостях мужа. Он редко повышал теперь голос, но иногда она видела в его глазах жестокость, готовую выплеснуться из-за малейшего пустяка.

Теперь Эмили часто виделась с Марией; между ними устанавливалось хрупкое взаимопонимание. Каждый день они встречались в гостиной и разучивали гаммы. Потом Эмили играла на рояле, а Мария пела испанские песни.

Однажды утром после урока музыки Эмили решилась расспросить мексиканку о ее прежней жизни.

– Несколько недель назад ты упомянула о Сан-Антонио, Мария, – начала она. – Вы с отцом долго там жили?

Мария расправила оборку платья и насторожилась.

– Мы с папой там прожили… около года.

– Понятно. Мои родители однажды возили меня в Сан-Антонио, когда мы жили в Гонсалесе. Мне понравился этот город с его испанской атмосферой. Скажи, в какой части города вы жили с отцом?

– В самой старой – Ла-Виллите, сеньора. Мой отец и я работали у сеньоры Бустаманте, играли музыку, пели и танцевали, – грустно улыбнулась Мария. – Иногда днем, когда папа спал, я ходила в собор у площади. Сестры были ко мне добры: они научили меня читать и молиться Деве Марии.

– Я рада, что ты с ними там встретилась, Мария. Но скажи, твой отец тоже был добр к тебе?

Глаза молодой девушки потемнели:

– Он делал все, что мог, но он был мужчиной и не мог заменить мне мать, сеньора.

Эмили нахмурилась, почувствовав, что Мария не хочет рассказывать ей о своем прошлом.

– Знаешь, Мария, у нас с тобой много общего. Я думаю, мы могли бы помочь друг другу. Видишь ли, я тоже сирота. Моего отца убили у Аламо, а когда моя мать узнала об этом, у нее был шок и она умерла от выкидыша. У тебя похожая история. Твоя мать, то есть Дэвид рассказал мне…

– Что моя мать умерла во время родов? – спросила Мария, повысив голос и подавшись вперед в кресле. Ее зеленые глаза странно заблестели, и она прибавила: – Скажите, сеньора, вас пугает беременность?

Холод сжал сердце Эмили от этих слов мексиканки. В глазах ее было нечто пугающее, что заставило живо вспомнить тот день, когда она осталась с Марией в конюшне…

– Мария! Как ты можешь… это жестоко!

К ее удивлению, в глазах девушки мелькнуло раскаяние.

– Вы правы, сеньора. Я прошу прощения. С моей стороны нехорошо вас пугать, но жизнь иногда бывает очень жестокой.

Эмили собиралась продолжить доверительный разговор, но ей помешал мужской голос:

– Что может быть приятнее для усталого путешественника, чем встреча с двумя прекрасными дамами!

Девушки обернулись и увидели Дэвида. Он вошел и расцеловал обеих в щеки.

– Что здесь происходило в мое отсутствие?

Эмили ждала, что ответит Мария, но девушка смотрела на Дэвида затуманенным взором, и в ее темно-зеленых глазах читалось откровенное восхищение.

– Мы с Марией занимались музыкой, – сказала Эмили. – Вот послушаешь и порадуешься ее успехам.

– Хорошо. Я нашел для тебя сборник нот в Хьюстоне, Мария, все песни на испанском языке.

– О, спасибо, Дэвид! – воскликнула Мария, хлопая в ладоши. – Не могу дождаться, когда увижу их. Я очень соскучилась по чтению.

Эмили растерянно нахмурилась:

– Но в библиотеке полно книг!

У Марии вытянулось лицо, она опустила глаза.

– Я не читаю по-английски, сеньора. Сестры научили меня читать только по-испански. А другая школа… там, боюсь, я не научилась ничему.

Наступило неловкое молчание, потом Эмили быстро сориентировалась и заявила:

– Значит, мы должны немедленно это исправить. Дэвид, теперь, когда ты вернулся, можешь снова взять на себя уроки музыки, а я научу Марию читать и писать по-английски.

Дэвид широко улыбнулся Марии:

– К вашим услугам, сеньорита.

День прошел в большом волнении. Припасы из Хьюстона прибыли, и Эмили весело перебирала обивочные ткани, которые привез Дэвид для отделки дома. Но теперь возникла новая проблема: уже не удавалось избежать конфронтации с Эвис Жеруар. После того неприятного разговора Эмили больше не делала попыток управлять домашним хозяйством, однако сейчас ей надо было добиться сотрудничества с экономкой.

После обеда Эмили нашла ее в кабинете за столовой и сразу же приступила к делу:

– Миссис Жеруар, я планирую заняться отделкой дома. Хочу также поставить вас в известность, что мы с мистером Эшлендом ждем ребенка. Нужно подготовить детскую и сшить одежду для новорожденного.

При упоминании о ребенке Эвис вздрогнула, но вежливо сказала:

– Поздравляю вас, мадам.

– Спасибо, миссис Жеруар. – И Эмили прибавила, чтобы окончательно заставить ее понять ситуацию: – Мой муж сказал, что я могу делать в доме все, что пожелаю. Если у вас возникнут сомнения, побеседуйте с ним сами.

– В этом нет необходимости, мадам. Месье Эдгар уже разговаривал со мной.

Хотя это сообщение ее удивило, Эмили не собиралась терять завоеванные позиции и деловито продолжала:

– Кроме того, миссис Жеруар, отныне я буду проверять меню сама. Мы будем встречаться с вами в этой комнате каждый понедельник утром, если вы не против. – Эмили встала. – До конца дня я буду в гостиной. Вы можете прислать тех слуг, о которых я говорила раньше.

– Да, мадам.

Эдгар вернулся с плантаций, тепло поздоровался с Дэвидом, но его отношение к Эмили внезапно стало решительно холодным, особенно после того как он с равнодушным видом посмотрел на роскошные подарки, привезенные ей Дэвидом. Во время обеда Эдгар хранил мрачное молчание, хмурился, когда все трое весело болтали. Несколько раз Эмили ловила брошенный украдкой взгляд мужа, который, казалось, пронизывал ее насквозь. Один раз она весело улыбнулась в ответ, но Эдгар лишь нахмурился и одним глотком опустошил бокал бренди. Он раньше всех встал из-за стола и унес с собой графин с бренди.

Дэвид наклонился через стол к Эмили:

– Что-нибудь случилось? Дядя почти не притронулся к еде.

Эмили прикоснулась к его протянутой руке. Однако, заметив, что Мария смотрит на них, надув губы, заверила Дэвида, что все в порядке. Она поднялась, но Дэвид остановил ее:

– Дорогая, не могли бы мы на минутку зайти в библиотеку? Я весь день хотел с тобой поговорить.

Они сели в уютной библиотеке на диван.

– Я размышлял о том, Эмили, что я с тобой сделал, оставив тебя с дядей. Это было совершенно безответственно. Вероятно, мне следует исправить свою ошибку и отвезти тебя обратно в Хьюстон.

Эмили грустно улыбнулась. Какая ирония! Совсем недавно она молила Бога о том, чтобы услышать эти слова. Теперь это потеряло всякий смысл.

– Но у меня больше нет желания возвращаться в Хьюстон, Дэвид. Я люблю твоего дядю.

Дэвид нахмурился еще сильнее, и Эмили с тревогой всмотрелась в его напряженное лицо. Неужели он тоже испытывает сомнения насчет Эдгара? Может быть, вопрос насчет «грубого обращения» с ней Эдгара не такой глупый, как ей сначала показалось.

– Дэвид, Мария как-то сказала мне, что у твоего дяди была склонность к насилию. В отношении Оливии. Девушка даже считает, что Эдгар бил свою первую жену. Это правда?

– У Марии богатое воображение, дорогая. Ты не должна обращать внимание на подобные глупости.

– Глупости? Как ты можешь называть это глупостями, когда сам только что выяснял, не был ли Эдгар груб со мной? Меня этот вопрос не может не волновать, потому что… – Эмили сделала глубокий вдох, – потому что я жду от него ребенка.

Дэвид улыбнулся, но из его голубых глаз тревога не исчезла.

– Поздравляю, дорогая, – тихо сказал он. – Надеюсь… полагаю, что этот будущий ребенок станет для всех нас добрым предзнаменованием.

Дэвид хотел по-братски поцеловать Эмили в щеку, но тут прогремел низкий голос:

– Убери свои руки от моей жены, племянник!

В дверях появился мрачный Эдгар. Мария стояла на шаг позади него с торжествующей усмешкой на лице.

– Дядя, я всего лишь поздравлял Эмили с будущим ребенком…

– Великолепно. А теперь убирайся от нее прочь! – Эдгар, сжимая кулаки, остановился в шаге от Дэвида. Затем повернулся к Эмили и угрожающим тоном произнес: – Мадам, мне нужно поговорить с вами наедине в вашей спальне.

К изумлению Эмили, Дэвид встал между ней и Эдгаром и решительно ответил:

– Сэр, вы пьяны. Я не могу позволить вам причинить вред Эмили или ребенку…

– Ни моя жена, ни наш ребенок – это не твое дело, племянник! – зарычал Эдгар. – Теперь отойди в сторону, а не то я размажу тебя по стенке!

Эмили была поражена яростью Эдгара, от которой кровь стыла в жилах, а также стойкостью его племянника, который пытался ее защитить. Понимая, что сейчас дело дойдет до рукоприкладства, она встала и положила ладонь на руку Дэвида.

– Дэвид, все в порядке. Мы с Эдгаром разберемся. – Посмотрела на мужа и добавила: – Твой дядя не обидит меня.

Эмили заметила, как при этих словах лицо Эдгара смягчилось.

– Хорошо, Эмили, если ты уверена… – пробормотал Дэвид.

– Я уверена. – Она вышла из гостиной вместе с Эдгаром и заметила в коридоре мексиканку Марию. – Спасибо, Мария, – ядовито прошептала Эмили, но девушка ответила ей невинным взглядом.

В спальне Эдгар сразу налил себе бренди и одним глотком опустошил бокал.

Увидев почти пустой графин, Эмили не сдержалась:

– Должна признать, у вас был сытный ужин, милорд. Эдгар не обратил внимания на ее слова. Поставил пустой бокал на столик и приказал:

– Раздевайся.

– Ты не имеешь права…

– Я имею все права! Это ты предлагала то, что по праву принадлежит мне, сначала Райсу, а теперь Дэвиду! Ну, миссис Эшленд, сегодня ночью ваш муж получит свою законную долю ваших милостей, которые вы так щедро раздаете другим!