Текст книги "Триумф экстаза"

– Нет, ты помнешь его, – рассмеялась Эмили.

Кладя платьице рядом с остальными, Эмили нахмурилась, увидев неровный край ткани, торчащий из глубины ящика. Потянув за ткань, она вытащила что-то постороннее, но тут же бросила его.

– О Боже! Откуда это здесь?

Они с Эдгаром в ужасе смотрели на маленькую куклу с фарфоровой головой, ее лицо было гротескно изуродовано, туловище порвано и порезано, набивка торчала из оторванной руки. Не оставалось сомнений, что игрушку нарочно садистски изуродовали. Казалось святотатством, что кто-то мог сделать такое с куклой, но то, что ее положили в ящик для вещей младенца, делало этот символ еще более жутким.

– Это… это отвратительно! – воскликнула Эмили. – Кто мог совершить такое кощунство?

Глядя на куклу, Эдгар не отвечал, но вена, пульсирующая на виске, выдавала силу его гнева.

– Эдгар, ты что-то об этом знаешь, не так ли? – обвиняюще спросила Эмили. – Я вижу по твоему лицу, что ты знаешь, кто это сделал! Скажи мне!

– Эмили, не впадай в панику из-за старой, рваной куклы. Возможно, кто-то из негритянских детей случайно оставил ее здесь…

– Нет! – перебила Эмили, возмущенная его попыткой увильнуть. – Куклу нарочно изувечили и оставили в ящике с детским бельем, чтобы напугать меня! И ты знаешь, кто это сделал! Кого ты защищаешь, Эдгар? Свою любовницу? Или их здесь много?

– Эмили!

Но она попятилась от Эдгара, глаза ее были полны недоверия. Кто же в этом доме так ненавидит ее и не родившегося ребенка? Одной мысли о драгоценном младенце, которого может постичь та же судьба, что и куклу, было достаточно, чтобы Эмили почувствовала себя совершенно больной. Кто ее настолько ненавидит? Мария? Эвис?

– Ты кого-то покрываешь, Эдгар! Если только не ты сам это сделал!

Лицо Эдгара исказилось, он изумленно посмотрел на нее и умоляюще сложил руки.

– Эмили, ради Бога, что ты говоришь? Как ты могла подумать…

– Тогда почему ты не говоришь мне, кто это сделал и кто разбил флакон для духов моей матери? Ты знаешь, как я боюсь за ребенка, но иногда я думаю, что ты… я думаю… что ты меня ненавидишь, потому что я не могу быть Оливией… – Голос сорвался, и она горько расплакалась.

– Тихо! – мягко приказал Эдгар, обнимая ее. – Ты сама не знаешь, что говоришь.

Эмили прильнула к нему и всхлипнула:

– О Боже, Эдгар, ты прав! Я не знаю, что говорю! Наверное, я схожу с ума!

– Пойдем, любимая. Давай я уведу тебя отсюда.

Он задул лампу и повел ее назад в спальню. Через несколько минут Эмили лежала рядом с ним под одеялом, все еще дрожа и плача. Эдгар обнимал ее и гладил спину кончиками пальцев.

– Ты действительно веришь, что я мог сделать подобное, Эмили?

– Нет! Нет, конечно, нет!

– Ты знаешь, что значит для меня этот ребенок…

– Знаю. – «Мне только хочется, чтобы и я значила для тебя не меньше», – добавила она мысленно, а вслух сказала: – Мне не следовало так на тебя набрасываться, но когда я увидела эту ужасную куклу, подумала, что младенца тоже… вот так… Я испугалась.

– Знаю, Эмили. И я положу этому конец, поверь.

– Так ты знаешь, кто…

– Я сказал, что положу этому конец, Эмили. А пока ты должна просто доверять мне. Ребенок снова шевельнулся, любимая?

– Да.

Он положил ладонь поверх ее руки на живот.

– Наш ребенок жив, Эмили. И мы живы. Ты должна думать только об этом. Я собираюсь сейчас заняться с тобой любовью, – настойчиво прошептал он. – Безумной, страстной любовью, пока ты не забудешь обо всем остальном!

– Нет, я не хочу, после всего…

– Ты хочешь.

Он прижал ее к себе, словно желая защитить, его губы прижались к ней в жарком поцелуе.

Эмили застонала и страстно ответила на его поцелуй, заглушая собственные страхи.

– Да, я хочу! И всегда буду хотеть, да поможет мне Бог!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

12 сентября 1841 года

Дэвид вышел из отеля. Он в изумлении смотрел на дома в европейском стиле с кружевными решетками на балконах, дверьми, открывающимися в патио, где пышно росли самые разнообразные цветущие растения.

Дэвид никогда не видел такого города, как Новый Орлеан, даже во время своих путешествий на восток. Романтическая метрополия, сочетающая в себе черты Франции и Испании, казалась ему чужестранной и загадочной.

Дэвид остановился возле уличного кафе. Потягивая крепкий, вкусный кофе с молоком и поглощая восхитительные пышки, присыпанные сахаром, он размышлял о последних событиях.

Они успешно перегнали скот из Вашингтона-на-Бразосе и прибыли в Новый Орлеан вчера со стадом более тысячи голов. Дэвид уже договорился о продаже стада. Похлопывая себя по нагрудному карману, он улыбался, думая о лежащем там банковском чеке на десять тысяч долларов.

Эти деньги были честно заработаны. Они с сеньором де ла Пенья тяжело работали на убийственной жаре, да еще во время эпидемии желтой лихорадки.

Дэвид нахмурился, вспоминая ужасные недели, когда так много людей заболело. Трое мексиканцев умерли. Мария приезжала в маленькое поселение и помогала. Дэвид теперь понял, что это необыкновенная девушка. Как она плакала в его объятиях, когда скончался племянник сеньора де ла Пенья!

Эмили тоже хотела помочь, но Эдгар ей строго-настрого запретил ухаживать за несколькими рабами, которые тоже заболели. К счастью, никто из семьи не стал жертвой Желтого Джека, или малярии. С наступлением холодов эпидемия пошла на убыль.

Мысли Дэвида переключились на дона Лоренцо де ла Пенья: они с мексиканцем за лето стали добрыми друзьями. Суровый надсмотрщик научил Дэвида всему необходимому в работе на ранчо. Его неустанное руководство позволило провести стадо через коварные болота Луизианы почти без потерь.

Чтобы выразить свою признательность, он снял комнаты в отеле «Сент-Луис» для де ла Пенья и его сына Энрике. Вчера вечером Дэвид повел их на ужин в только что открывшийся ресторан, где все трое ели улиток по-бургундски, цыпленка рошамбо и другие деликатесы.

На обратном пути в отель Дэвид остановился перед магазинчиком, вывеска над которым гласила: «Мадам Антуанетта Дарси, кутюрье». Глядя на свое отражение в витрине, он поправил черный шейный платок и застегнул пуговицу на сюртуке. Затем открыл дверь.

К нему вышла темноволосая молодая леди в струящемся зеленом платье.

– Бонжур, месье. Чем я могу вам помочь?

Дэвид застенчиво улыбнулся хорошенькой девушке. Ее большие глаза и красивое лицо напомнили ему Марию.

– Да, мисс. Это вы – мадам Дарси?

Молодая девушка хихикнула и всплеснула руками:

– О нет, месье. Мама сегодня утром в банке. Меня зовут мадемуазель Лилиана. А с кем я имею честь беседовать?

Дэвид поклонился.

– Меня зовут Дэвид Эшленд, мадемуазель. Я пришел, чтобы купить два платья.

– Да, месье. Но было бы гораздо лучше, если бы вы привели свою жену сюда, чтобы можно было снять мерку и подогнать платье.

– Это не моя жена, и она… они не могут прийти, – выпалил Дэвид.

И снова француженка захихикала:

– Значит, это ваша amour, месье? Ну конечно, такому красивому джентльмену, как вы, наверное, приходится отбиваться от дам!

Дэвид покраснел. Его могло бы покоробить такое откровенное любопытство, но бесхитростность девушки была совершенно очаровательна.

– Эти платья для жены и воспитанницы моего дяди. Они обе находятся в Техасе, в Вашингтоне-на-Бразосе.

– Ах, так вы из Техаса, месье. И какие фасоны вас интересуют?

– Ну, эти платья в подарок, чтобы отпраздновать мой первый успех – удачную продажу скота. Я имею в виду что-нибудь нарядное, цена не имеет значения. Но я не могу ждать: мы завтра уезжаем в Техас.

Девушка нахмурила черные брови.

– И какого же размера эти две счастливые молодые леди? Дэвид оценивающе посмотрел на стоявшую напротив девушку.

– У жены моего дяди почти такой же размер, как у вас, но возможно, она дюйма на два выше ростом. Только есть одна маленькая проблема. – Дэвид неловко указал на свой живот.

Мадемуазель Лилиана рассмеялась:

– Она в положении, месье? У меня есть как раз то, что нужно.

Дэвид видел, как девушка метнулась в заднюю часть магазина, шелестя зелеными юбками, и исчезла за занавеской. Он улыбнулся. Живая, очаровательно юная мадемуазель Лилиана так напоминала ему Марию! Глядя на юную француженку, Дэвид понял, как соскучился по Марии. За лето он гораздо лучше узнал девушку во время уроков музыки и совместных поездок к мексиканцам.

Мадемуазель Лилиана вернулась в комнату и принесла светло-голубое платье.

– Полюбуйтесь на это, месье Эшленд. Как раз то что надо для маленькой maman.

Дэвид с восхищением смотрел на переливающееся голубое платье.

– Да, великолепно! Я его беру.

Француженка осторожно повесила платье на вешалку.

– Теперь, месье, для другой леди. Вашей amour?

Дэвид улыбнулся. У него почему-то не хватало духу поправить эту милую девушку в ее заблуждении. Или это не было заблуждением?

– Мария очень напоминает вас. То, что вы выбрали бы для себя, как мне кажется, пойдет и ей.

– Мария? Ваша возлюбленная испанка?

– Мексиканка.

– А, понимаю. Кажется, припоминаю, у нас что-то есть…

Девушка снова скрылась за портьерой. Через несколько мгновений она вернулась с красно-черным платьем, переброшенным через руку.

– Для сеньориты! Это платье от самого лучшего кутюрье в Испании, месье. – С сияющим лицом она приложила к себе яркое платье.

Дэвид смотрел на мадемуазель Лилиану, и ему казалось, будто он видит Марию.

Затем, глядя на пышную юбку, Дэвид нахмурился.

– Немного длинновата, вы не находите? Француженка пожала плечами и улыбнулась:

– Ах, месье, это небольшая переделка – укоротить подол. К завтрашнему дню будет готово. Для вас я буду жечь лампу за полночь.

Дэвид рассмеялся.

– Вы очень деловая и милая девушка, мадемуазель Лилиана.

– Merci, месье. – Отложив в сторону платье, девушка подошла к полке и достала коробку. – Эти дополнения прислали из Испании вместе с платьем. Посмотрите!

Дэвид увидел мантилью из черного кружева, прикрепленную к гребню из эбенового дерева.

– Да! – взволнованно произнес он. Я беру это! Мадемуазель Лилиана рассмеялась:

– Но это еще не все, месье. Вот главное!

С этими словами она достала из коробки веер, раскрыла его и кокетливо приложила к груди. Он рассмотрел на веере атласный медальон, на котором была изоб ражена прелестная сеньорита с черными волосами и смеющимися глазами.

– Мария! – вырвалось у него.

– А, эта атласная камея напоминает вам вашу сеньориту, – обрадовалась продавщица. – Ваша возлюбленная – само совершенство, не так ли, месье?

– Моя возлюбленная, – повторил Дэвид, улыбаясь. – О да! Она – само совершенство!

Глава 2

17 сентября 1841 года

Эмили сидела в библиотеке за письменным столом. Она запечатала последнее из приглашений, которые собиралась послать в Вашингтон-на-Бразосе. Потом встала и потянулась, потирая разболевшуюся спину.

Надо сказать Джейкобу, чтобы он завтра дождался ответа из каждого дома. Хотя фиеста намечалась только через две недели, оставалось еще много дел, и ей нужно было сообщить донье Элене, сколько ожидается гостей.

К счастью, она знала, что совершенно точно приедут ее почетные гости. Эмили написала Хьюстонам несколько недель назад, и только сегодня от Маргарет пришел ответ по почте. Эмили подумала о том, как отреагировал бы Эдгар, узнав, что к ним приезжают Хьюстоны. Она вздохнула. Без сомнения, пришел бы в ярость. Как это ни трудно, но она не изменит своего решения и не скажет Эдгару, что его старый друг Сэм собирается посетить их фиесту. Остается лишь надеяться, что ее муж окажется джентльменом и не вышвырнет Хьюстонов вон.

В десятый раз за этот день Эмили прочла письмо Маргарет: «Мы с Сэмом будем иметь честь принять ваше любезное приглашение…» Эмили с улыбкой вложила письмо обратно в конверт и положила его на стол перед собой. Она с нетерпением ждала встречи с Маргарет Хьюстон, так как слышала, что жена генерала – замечательная леди и сильно изменила характер своего буйного мужа.

Эмили планировала летом снова вывести мужа в свет, заставить его встретиться с городскими жителями. К несчастью, она потерпела поражение. Хотя Эдгар позволял ей и Марии ездить в церковь, на приготовление тянучки и другие подобные мероприятия, сам он упорно отказывался покинуть плантацию.

«Ну если ты не хочешь выезжать, любимый, то я приведу к тебе окружающий мир», – твердо решила Эмили.

Она все еще не знала, любит ли Эдгар ее и ее ребенка ради них самих или только хочет возродить прошлое. Тайна разбитого зеркала и изувеченной куклы все еще омрачала их отношения. Сдержал ли Эдгар слово и поговорил с виновницей? И с кем именно? С Марией? С Эвис Жеруар?

В течение нескольких дней после этого Эмили была уверена, что за этот эпизод ответственность лежит на Марии. Но потом вспомнила, что несколько месяцев назад, когда было разбито зеркало, девушки в доме не было. Оба поступка в равной степени злобные, что заставляло Эмили подозревать в их совершении одного и того же человека.

– Где это моя жена?

Эмили поспешно сунула письмо Маргарет Хьюстон в коробку с приглашениями.

– А, вот ты где! Собираетесь не ложиться спать до тех пор, пока петух не пропоет, мадам?

Эмили обернулась и посмотрела на мужа. Несмотря на веселый тон, она видела морщинки усталости на его лице: сбор хлопка – ответственная пора для плантатора.

– Я только что закончила писать приглашения, Эдгар, – ответила Эмили. – Ты устал?

Эдгар снисходительно усмехнулся и притянул ее к себе.

– Если ты спрашиваешь про ночь, дорогая, то я отвечу – нет. Эмили улыбнулась, теребя пуговицу на его рубашке.

– Очень любезно с твоей стороны позволить нам с Марией устроить фиесту в честь возвращения Дэвида.

– Все что угодно, только чтобы ты улыбалась, – легкомысленно ответил он и продолжил с притворной яростью, положив руку на ее живот: – Этот маленький негодяй начинает становиться между нами, а, дорогая?

Эмили посмотрела на морщинки смеха вокруг его глаз. Этим летом Эдгар был так добр. Повинуясь порыву, она крепко обняла его за шею.

– В чем дело, любимая? Тебе снова страшно?

– Нет, я просто подумала, что это хорошее лето, Эдгар. Ты был… очень добр ко мне.

– Неужели меня подводит слух, мадам? Слова похвалы из ваших уст?

– Это правда, – продолжала Эмили. – Мне не на что жаловаться, разве только на то, что ты не позволил мне ухаживать за матерью Холли, когда она заболела.

Эдгар поднял ее голову за подбородок и строго повторил:

– Эмили, ты носишь… нашего ребенка и не имеешь права рисковать.

Она вздохнула:

– Вероятно, ты прав.

– Как восприняла Холли смерть матери?

Эмили удивленно подняла на него взгляд. Никогда прежде Эдгар не проявлял сочувствия к слугам.

– С ней все будет в порядке. Холли ждет ребенка. Это ее отвлечет.

Эдгар похлопал ее по животу.

– Да, а скоро ей придется заниматься двумя малышами.

– Двумя? – удивленно спросила Эмили. Эдгар рассмеялся:

– Не думаешь ли ты, женщина, что я позволю младенцу отнимать все твое время? Я тоже буду нуждаться в твоей ласке, особенно во время холодных зимних месяцев, когда поля опустеют. Но твое поле не надолго опустеет, любимая.

– Эдгар! – Покраснев до слез, она оттолкнула его.

Он рассмеялся. Однако сердце Эмили глухо забилось, когда муж повернулся к столу и стал равнодушно перебирать приглашения в коробке.

– Генри и Грейс Элдер, – прочел он. – Пастор Хайнц Фриц. Ты собираешься пригласить весь город, дорогая?

– Пошли спать, Эдгар. Уже поздно.

К ее ужасу, муж уже достал письмо от Маргарет Хьюстон и теперь смотрел на обратный адрес, сосредоточенно хмурясь.

– Потрудись объяснить, что это значит, дорогая. Эмили тяжело вздохнула:

– Это письмо от Маргарет Хьюстон, она принимает мое приглашение и приедет с мужем на фиесту.

– Я это подозревал. – Дэвид бросил письмо на стол. – А скажи мне, дорогая, почему ты пригласила Хьюстонов? Ты принадлежишь к числу их друзей?

Эмили в отчаянии всплеснула руками:

– Не провоцируй меня, Эдгар, ты же знаешь, что нет. Но Сэм Хьюстон – твой добрый друг или был бы другом, если бы ты не отталкивал его.

Лицо Эдгара исказилось от гнева.

– Это мое дело, кого выбирать себе в друзья. Я не позволю жене вмешиваться в мои дела!

– О, ты невозможен! – вспыхнула Эмили. – Вряд ли это можно считать вмешательством в твои дела, если я приглашаю президента республики с женой на званый ужин в Бразос-Бенд. Я считала своим долгом хозяйки поступить именно так. Кроме того, как ты можешь говорить о том, что сам выбираешь себе друзей: у тебя их нет!

Теперь его лицо прорезали глубокие морщины.

– У меня есть ты, Эмили, – ответил он печально. – И больше мне никто не нужен, и я никого не хочу видеть. Я мечтаю о том, чтобы ты чувствовала то же самое.

У Эмили на глаза навернулись слезы, так глубоко тронули ее слова Эдгара. Никогда прежде муж не говорил так откровенно, что хочет ее и нуждается в ней.

– Почему тебе меня мало, Эмили?

Сердце ее сжалось при этих словах, и она положила ладони на его сильные плечи. Их взгляды встретились, и оставшиеся без ответа вопросы еще раз напомнили о разногласиях между ними.

Эмили заговорила, тщательно подбирая слова:

– Мне тебя достаточно, Эдгар, во многих отношениях. Но я не могу провести всю жизнь отрезанной от внешнего мира. Это не очень хорошо для нас, особенно сейчас, когда должен появиться ребенок.

Эдгар покорно вздохнул и задул лампу. Эмили пошла за ним и мягко сказала:

– Эдгар, прошу тебя, не будем ложиться в постель сердитыми.

– Ты хочешь сказать, что я не могу получить тебя в свое полное распоряжение на всю ночь? Или твой список гостей и мечты о грядущих победах в обществе будут вертеться в твоей голове до утра?

Эмили рассмеялась:

– Ох, Эдгар, не будь таким медведем! Конечно, сегодня ночью я буду думать только о тебе. Но… но можно Хьюстонам приехать на фиесту?

– Возможно, я не стану отказывать им от дома, но меня еще нужно убедить.

– О, благодарю тебя, Эдгар! – выдохнула она, крепко обнимая его. – Что касается убеждения, то я, конечно, попытаюсь, хотя и очень устала.

Эдгар рассмеялся, наклонился и подхватил Эмили на руки. – Хорошо. Значит, ты не сможешь бороться со мной.

– Эдгар, я слишком тяжелая! – запротестовала Эмили, когда он понес ее в спальню.

– Глупости! Ты просто перышко!

Она обвила руками его шею, когда он двинулся вверх по лестнице.

– А я бы не стала… бороться с тобой, – прошептала Эмили ему на ухо.

Эдгар еще крепче прижал ее к себе.

Глава 3

20 сентября 1841 года

– Мне нравится эта желтая ткань, миссус. Она пропускает свет таким, каким его задумал Господь.

В противоположном конце комнаты Эмили расправляла на кровати покрывало такого же цвета.

– Да, Холли, весь дом был таким мрачным, когда я приехала, – заметила она, кивая на груду пыльного темно-красного бархата на полу. – Эта тяжелая ткань закрывала окна и не пропускала свет. Теперь все выглядит совсем по-другому! Это счастливый дом, правда, Холли? Холли и Джейкоб улыбались и кивали друг другу.

– Да, миссус, когда вы с мистером Эшлендом вместе и ждете ребенка! – согласилась Холли.

В уголках рта Эмили появилась морщинка. Она хотела бы ощущать себя такой же счастливой и уверенной, какой чувствовала себя беременная Холли.

…Эмили шла по коридору и заглядывала в спальни. Повсюду царили яркие цвета: новые ткани розового, бежевого, темно-зеленого цвета, новые занавески, новые чехлы на мебели, новые покрывала. В самом деле, теперь Бразос-Бенд выглядел новым, радостным домом, ее домом.

Эмили заглянула в детскую, чтобы полюбоваться на дубовую колыбель, которую только что закончил Ибен. Веселенькая комната была готова к появлению младенца: ящик комода набит сшитыми вручную одежками, веселые, отделанные кружевом подушечки и мягкие игрушки украшали диван и кресло-качалку. И тот факт, что они с Эдгаром обнаружили здесь изуродованную куклу три месяца назад, казался нереальным.

Услышав стук копыт за окном, Эмили вернулась в гостиную. Из-за хрустящих белых кружевных занавесок она увидела Марию, которая галопом скакала на пони.

Эмили выбежала на крыльцо как раз в тот момент, когда Мария спрыгнула с маленькой лошадки. Лицо девушки горело возбуждения, иссиня-черные локоны падали в живописном беспорядке на плечи.

– Ну, Мария, я вижу, тебе очень нравится пони, которого подарил тебе дон Лоренцо.

– Да, Эмили, – ответила Мария, передавая повод слуге. – Пелигра в любой день может принести приплод, поэтому я благодарна дону Лоренцо за его щедрость.

Эмили замерла при этих словах, гадая, нарочно ли девушка упомянула о лошади, которая так напугала ее. Мария оставалась загадкой: иногда проявляла удивительное дружелюбие, иногда становилась холодной и была даже враждебной.

Истолковав свои сомнения в пользу девушки, Эмили одобрительно кивнула, рассматривая ее кожаную юбку с разрезом и блузку с оборками.

– Я вижу, что тебе также нравится юбка, которую сшила тебе донья Элена.

– Да, Эмили, – ответила девушка. – Кстати, ваша юбка тоже уже почти готова.

– Моя юбка? Мария нахмурилась:

– Ох, я не должна была вам рассказывать. После того как сеньор Эдгар увидел мой костюм, он попросил донью Элену сшить для вас такой же – чтобы вы носили его после рождения ребенка. Теперь я испортила сюрприз, да?

Эмили с подозрением смотрела на мексиканку. Что-то в тоне Марии внушало ей тревогу. Она подозревала, что девушка испытывает тайное удовольствие, заранее рассказывая ей о сюрпризе Эдгара. Если бы только можно было знать, о чем в действительности думает эта странная девушка!

– С нетерпением буду ждать получения своей мексиканской юбки и возможности покататься верхом вместе с мужем, – пробормотала Эмили. И, заставив себя улыбнуться, добавила: – Знаешь, а ты сильно изменилась за это лето.

Мария улыбнулась и высоко подняла голову:

– Теперь я среди близких людей.

– А мы для тебя не близкие люди? – несколько печально спросила Эмили.

Девушка не ответила и достала из кармана клочок пергамента.

– Ох, я чуть не забыла. Это список припасов, которые необходимы. Женщины будут готовить национальные блюда. О, это будет великая фиеста для Дэвида и для бедных мексиканцев!

Эмили вздохнула и взяла у Марии список. По крайней мере надо признать, что общение с мексиканками изменило Марию к лучшему, дало ей большую уверенность. Эмили наморщила лоб, читая список.

– Но, Мария, здесь все по-испански, я не могу его прочесть! Твой урок на утро будет перевести это!

Девушка погрозила ей пальцем:

– Нет, Эмили, мексиканская еда должна быть описана по-испански. Это тебе на утреннем уроке надо выучить, что означают все эти слова.

Эмили порадовал добродушный юмор Марии. Они увидели на склоне холма компанию возвращающихся работников.

– Дэвид! Дэвид! – закричала Мария, весело размахивая руками.

Смеясь от волнения, Эмили смотрела на мексиканку. Да, никаких сомнений. Сияющее лицо, полные обожания глаза – эта девушка влюблена в Дэвида!

Перед домом остановилась разношерстная группа усталых, запыленных всадников, покрытые пеной кони и недовольные быки, запряженные в повозку с припасами и потрепанный фургон.

Дэвид спешился и подбежал к женщинам. В его походке появилась уверенность, решила Эмили, столь же новая, как и рабочая одежда: черные сапоги, кожаные штаны того же цвета, что и куртка с бахромой.

Он подошел к Марии и снял сомбреро.

– Привет, милая! – поздоровался он с ней, нагнулся и поцеловал в щеку.

Эмили прикусила губу, чтобы сдержать смех, глядя на них обоих. Оставив их любоваться друг другом, Эмили повернулась к сеньору де ла Пенья, который еще не спешился.

– Дон Лоренцо, вы с доньей Эленой должны в ближайшие дни пообедать с нами.

– С удовольствием, сеньора, – галантно ответил де ла Пенья. – До встречи.

Когда мексиканцы уехали, Дэвид наконец вышел из своего транса.

– Ах, Эмили, дорогая, здравствуй! Ты стала еще красивее за время моего отсутствия, если только это возможно! Пойдемте скорее, леди. У меня для вас сюрприз.

Женщины смеялись и подшучивали над ним, пока шли в дом. В гостиной Дэвид прислонился к роялю и с восторгом наблюдал за тем, как леди открывают коробки.

– Ох, Дэвид! – выдохнула Мария. – Никогда в жизни у меня не было такого платья, как это. – Она с любовью гладила складки красного атласа и черное кружево.

– Я очень рад, дорогая.

– Дэвид, ты, наверное, умеешь читать мысли, – с изумлением воскликнула Эмили, любуясь голубым платьем. – Мы с Марией как раз гадали, что надеть на фиесту, теперь все в порядке!

– Фиеста? – переспросил Дэвид. Эмили подмигнула ему.

– Вот увидите, сэр, – загадочно произнесла она и, еще раз взглянув на платье, проворковала: – Дэвид, это действительно самое восхитительное платье, которое я когда-либо видела!

– Неужели, дорогая? – спросил Эдгар.

Он был одет в черный костюм для верховой езды, его красивое лицо было бесстрастным. Никто не слышал, как он вошел.

Не обращая внимания на недовольное замечание мужа, Эмили повернулась кругом, шелестя переливающейся голубой тафтой.

– Дорогой! Посмотри, что привез мне Дэвид для фиесты! Эдгар обнял ее за талию и прижал к себе.

– В самом деле, дорогая? – Он наморщил лоб и потрогал атласную розу на глубоко вырезанном декольте.

Внезапно он отпустил Эмили и подошел к Дэвиду:

– Здравствуй, племянник. Как прошло путешествие?

– Очень хорошо, дядя. На наш счет в Хьюстоне придет крупный перевод.

Эдгар пожал плечами.

– Эти деньги твои.

– Я действительно подумывал о том, чтобы построить на них собственный дом, – смущенно признался Дэвид.

Эдгар поднял черную бровь.

– Хочешь съехать, племянник, и завести собственное ранчо? Тебе понадобится женщина, чтобы подметать твой новый дом, а? Эмили уже занята, – он пристально посмотрел на жену, – так что остается… ну, Мария, что у тебя там?

Сияя улыбкой, Мария подняла взгляд на Эдгара. В одной руке она держала кружевную мантилью, в другой веер.

– О, сеньор Эдгар, Дэвид привез мне такое красивое платье!

– Вижу, Мария, какой он щедрый. – Эдгар повернулся к жене: – Можно поговорить с вами наедине, миссис Эшленд? Дэвид и Мария могут заняться игрой на фортепьяно или… другой игрой.

Эмили запротестовала было, но Эдгар крепко взял ее за локоть и вывел из комнаты. В спальне он закрыл дверь и повернулся к Эмили, сурою глядя то на нее, то на подарок. – Надень его.

– Что?

– Это платье. Я хочу увидеть тебя в нем.

– Но, Эдгар, оно для фиесты, почему ты…

– Черт побери, не спорь со мной! Надень!

Эмили в изумлении смотрела на мужа. За эти месяцы Эдгар ни разу не повысил голос. Очевидно, полоса удач для нее кончилась, что-то снова пробудило в этом мужчине склонность к насилию.

– Тебе нравится, как я отделала эту комнату? – спросила Эмили, надеясь отвлечь его.

– Мне тебя раздеть, милочка?

Он без улыбки смотрел, как жена сражается с пышным голубым платьем. Наконец Эдгар подошел к ней и быстро застегнул пуговицы на спине.

Эмили повернулась. Его жесткий взгляд обежал ее с головы до ног и остановился на груди.

– Я так и думал. Ты не наденешь его на фиесту.

– Что?

– Ты в нем прекрасна, конечно. Живота почти незаметно под всеми этими нижними юбками. Но посмотри на свою грудь. Ты никуда не пойдешь, разодетая как дорогая проститутка!

– Как ты смеешь! – крикнула Эмили. – Грудь высоко поднята корсажем, но уверяю тебя…

– Ха! – фыркнул Эдгар. – Спорить безнадежно, моя дорогая, так как ты не наденешь это платье никогда, разве только в нашей спальне, когда пожелаешь получить… э… немедленное удовлетворение.

Эмили топнула ногой.

– Чего ты от меня ожидаешь? Чтобы я носила мешок для муки? Я не могу нанести такое оскорбление Дэвиду!

– Оскорбление Дэвиду! – Он в отчаянии воздел руки. – А тебе не приходило в голову, что это Дэвид меня оскорбил своим… интимным жестом? Пусть найдет себе собственную женщину и одаривает!

– Ты просто ревнуешь и сердишься на Дэвида за то, что он привез мне подарок!

– Это правда, черт возьми, я ревную. И если ты хочешь спасти платье, держи его подальше от моих глаз, не то я его сожгу!

– Но ты несправедлив!

– Несправедлив? А разве справедливо позволять всей округе глазеть на обнаженную грудь моей жены?

– Они не будут глазеть!

– Они будут глазеть, – с горечью рассмеялся Эдгар.

– Тебе ли это говорить, после того как ты на меня пялился в тот день, когда я сюда приехала.

– Это другое дело. Ты – моя жена!

– Тогда я не была твоей.

Они оба стояли со сжатыми кулаками и гневно смотрели друг на друга. Затем Эдгар схватил ее.

– Ты моя жена, Эмили! Я не позволю тебе путаться с половиной округи!

– Путаться! – в ярости воскликнула Эмили и изо всех сил лягнула его в ногу. – Ты чудовище! Я не позволю тебе командовать мной! Я буду носить то, что мне захочется!

Лицо его побелело, и Эдгар схватился за голень.

– Ты меня ударила? – в изумлении прошипел он. – Ты посмеешь меня не послушаться и надеть это платье?

– Да!

Эдгар выпрямился. Подбородок его дрожал, на виске вздулась вена.

– Мне следует отодрать вашу нежную задницу, миссис Эшленд! Но к сожалению, я должен учитывать ваше положение!

Он, сердитый, зашагал к двери, и Эмили бросила ему вслед:

– Ты отвратителен! Эдгар обернулся:

– А ты – строптивая, непослушная жена! Очень хорошо, мадам, играйте в потаскушку! Наслаждайтесь фиестой. Но если ваш флирт вынудит меня прикончить половину джентльменов, приехавших в гости, пусть это останется на вашей совести!