Текст книги "Триумф экстаза"

Эдгар остановился в нескольких дюймах от нее. Эмили, разозлившись, топнула ногой и воскликнула:

– Это неправда! В следующий раз ты обвинишь меня в том, что я пыталась соблазнить пастора Фрица!

Он невесело рассмеялся:

– Несомненно, ты была одета как раз для этой роли в тот день, когда пыталась удрать вместе с ним. Кстати об одежде: повторяю – раздевайся.

– Будь ты проклят! – прошипела она, дрожа от ярости. – Ты со мной весь день не разговаривал, потом чуть не убил Дэвида за совершенно невинное проявление братских чувств, а теперь имеешь наглость приказывать мне лечь с тобой в постель!

– Вот именно! Ты ведь пришла сюда вместе со мной, правда? Дорогая моя, тебе следует уже знать: глупо приходить в спальню, если ты собираешься мне отказать в чем-либо.

С этими наглыми словами он расстегнул свою рубашку и сбросил ее. Эмили невольно почувствовала холодок возбуждения, глядя на его перекатывающиеся мускулы.

Он сел на кровать, снял сапоги и ехидно спросил:

– Тебе нужна помощь, чтобы раздеться?

Эмили прикусила губу, борясь с противоречивыми чувствами. О, Эдгар невыносим, когда так с ней обращается! Но ее взгляд неудержимо притягивало к себе его великолепное тело. Господи, ну почему ему нужно делать это так грубо?

С сердитым выражением лица Эмили разделась под обжигающим взглядом Эдгара. Она взяла из комода прозрачную ночную сорочку.

– Это тебе не понадобится, – заметил Эдгар. – Подойди ближе.

– Эдгар, почему ты сегодня не обращал на меня внимания? – рискнула спросить Эмили. – Ты ревнуешь к Дэвиду?

– А у меня есть причины?

Эмили слегка улыбнулась, рассматривая напряженное, мрачное лицо мужа.

– Ну, мистер Эшленд, я и в самом деле начинаю думать, что вы ревнуете!

Однако Эдгар не улыбнулся. Он схватил ее за руку и потянул к себе на постель.

– Я повторяю вопрос: у меня есть причины тебя ревновать?

Эмили смотрела на него снизу, завороженная отражением света лампы в его непроницаемых карих глазах.

– У тебя нет никаких причин ревновать, – пробормотала она.

Но Эдгар продолжал хмурить брови.

– Ты его все еще любишь? – спросил он.

Эмили не ответила, наслаждаясь его отчаянием. Кончиками пальцев она обвела его подбородок. Эдгар схватил ее за руку.

– Черт возьми, Эмили, не лукавь со мной! Я хочу знать, любишь ли ты Дэвида!

Теперь его глаза стали почти безумными от страсти, и Эмили решила покончить с этой опасной игрой:

– Когда-то я так думала. Но теперь – нет, я не люблю Дэвида.

Ей хотелось сказать, что она любит его, Эдгара, но слова почему-то замерли на губах. Эмили все еще опасалась, что муж использует ее любовь, что он в глубине души все еще хочет ее уничтожить.

Эдгар тяжело вздохнул, посадил Эмили на себя верхом, стянул с нее через голову сорочку и швырнул ее на пол. Его обжигающий взгляд медленно скользил по ее телу, пока Эмили не стало казаться, что она сейчас сойдет с ума…

Эмили хотела отстраниться от него, сменить свое очень уязвимое положение, уйти от безжалостного, пронзительного взгляда. Но она желала той полной интимности, которой так боялась.

– Ты говоришь, что у меня нет причины ревновать, – прошептал он. – Так докажи это.

И она, не колеблясь, доказала.

Глава 25

29 июня 1841 года

Коляска с тремя пассажирами медленно ползла по направлению к Вашингтону-на-Бразосе. День обещал быть жарким: солнечные лучи обжигали даже сквозь навес из ветвей над дорогой. В горячем воздухе стоял густой аромат летних трав.

Эмили бросила взгляд на молчаливых спутников. Мария сидела рядом с ней, скромно сложив на коленях смуглые руки. На девушке было пурпурно-сливовое платье, которое они с Эмили только что сшили.

Дэвид взглянул на Эмили и быстро и застенчиво улыбнулся ей, его голубые глаза заметно потемнели. Потом он отвернулся и пощелкал языком, подгоняя лошадей.

Дружеский взгляд Дэвида не остался не замеченным Марией. Она прикусила розовую губку. Эмили подавила вздох и стала обмахиваться кружевным веером, подаренным ей пастором Фрицем. Она считала, что веер потерялся в тот день, когда Эдгар бросил ее в реку, но недавно обнаружила его в ящике для белья. Значит, Эдгар послал за безделушкой кого-то в тот же день. Поймет ли она когда-нибудь этого человека?

Эдгар также поразил ее вчера тем, что согласился отпустить в церковь. Эмили решила, что пора им выехать из поместья и познакомиться с некоторыми городскими жителями, и, волнуясь, пошла к Эдгару с этой просьбой. Он не стал возражать, но отказался сопровождать их, и в его глазах ясно читалось неодобрение.

Неодобрение – это его трудности, решила Эмили. Пусть он остается отшельником, если хочет, но несправедливо ожидать от остальных, особенно от Марии, чтобы все подражали его мизантропии.

Эмили снова посмотрела на юную спутницу. Она дала Марии бежевые перчатки, но сейчас заметила, что девушка не надела их, а привязала к тесемке своего ридикюля. Возможно, это был вызов? Ведь Мария вела себя более холодно с тех пор, как вернулся Дэвид, и в тот же вечер попыталась поссорить ее с Эдгаром.

Эмили улыбнулась: учитывая невероятно страстную ночь, которая последовала за предательством Марии, наверное, надо быть благодарной девушке. Хотя девушка, несомненно, планировала более неприятный конец своей маленькой интриги. Эмили ни на минуту не забывала слова Марии: «Вы боитесь беременности, сеньора?» Ей тогда показалось, что в глазах мексиканки блеснула злоба, словно страдания Эмили доставляли ей удовольствие.

Эмили многого не знала о Марии, и не могла ей доверять, но в одном была уверена: следует быть очень осторожной с этой девушкой. Эмили снова вспомнила ужасное происшествие в конюшне, а также то, почему Марию исключили из школы, и поняла, что от этой неуверенной в себе, загадочной юной особы ожидать можно всего. Даже того, что она решится причинить вред невинному, не рожденному еще младенцу, чтобы причинить боль ей, Эмили.

Эмили вздохнула и постаралась избавиться от своих неприятных и беспокойных мыслей.

Вскоре они добрались до городка Вашингтон-на-Бразосе, который состоял из нескольких хижин и немногих деревянных строений. Улица, мощенная спиленными деревьями, резко обрывалась на западном берегу Бразоса.

Они остановились перед маленькой бревенчатой церковью. Подобрав юбки, женщины пошли с Дэвидом по пыльному церковному двору к широкой лестнице. Эмили улыбнулась, увидев цветущие бархатцы вокруг побеленного здания.

Когда они вошли в церковь, все с любопытством стали их разглядывать. Молодые люди сели впереди как раз в тот момент, когда пастор поднялся на кафедру. С улыбкой кивнув Эмили, круглолицый пастор Фриц обратился к собравшимся. Глядя на этого человека, Эмили постаралась заглушить воспоминания о своей последней встрече с пастором, о том дне, который закончился кошмаром.

Эмили пыталась получить удовольствие от пения гимнов, но в переполненном помещении было душно и тесно. Скамьи твердые, с такими прямыми спинками, что, казалось, они наклонены вперед; прозрачные шкуры, которыми были затянуты окна, почти не спасали от жары и жирных, жужжащих мух. Эмили обмахивалась веером, мечтая поскорее оказаться снаружи, в тени раскидистого дерева.

Наконец служба закончилась, и они втроем подошли к коляске, когда их остановила худая, седеющая женщина в черном шелковом платье.

– Добрый день, мистер Эшленд, – обратилась она к Дэвиду. – Пастор Фриц сообщил нам, что в Бразос-Бенде состоялось венчание.

Приподняв шляпу в знак приветствия, Дэвид ответил:

– Миссис Элдер, позвольте представить жену моего дяди, миссис Эмили Эшленд, и мисс Марию Рамеро.

Миссис Элдер протянула Эмили костлявую ладонь:

– Здравствуйте, миссис Эшленд. Я – Грейс Элдер. Что-то сразу же не понравилось Эмили в этой женщине, возможно, ее скрипучий голос.

– Рада познакомиться с вами, миссис Элдер, – пробормотала она.

Грейс наклонила голову в сторону Марии и спросила:

– Это ваша горничная, дорогая?

Эмили стиснула зубы и, сделав глубокий вдох и выдох, объяснила, что мисс Рамеро – воспитанница ее мужа. Грейс Элдер пожала плечами и продолжила допрос:

– А где сегодня ваш муж, миссис Эшленд?

Прикусив губу, Эмили сурово напомнила себе, что ей придется некоторое время жить в этой общине и не стоит грубить этой любопытной старой курице!

– Мой муж дома, миссис Элдер, – чопорно ответила она. – А где мистер Элдер?

Эмили заметила промелькнувшее в пронзительных серых глазах пожилой женщины раздражение.

– Мистер Генри был еще в постели, когда я уходила сегодня утром. Они с нашим гостем – мистером Райсом – вчера легли поздно… э… они изучали Священное Писание.

Эмили подавила смех при этом потрясающем сообщении. Где бы Аарон ни находился, она была уверена, что вчера ночью он не изучал Библию!

– Вы знакомы с Аароном, дорогая? – продолжала Грейс Элдер. – Он рассказал нам о своем визите в Бразос-Бенд и о вашем поразительном сходстве с первой женой мистера Эш-ленда. Моя дорогая, для вас это должно быть испытанием – жить с таким человеком! Я просто не могла поверить в то, как он обошелся с бедным Аароном. Все обстояло совсем иначе, когда была жива Оливия. После… трагедии мы пытались поддерживать отношения с Эдгаром Эшлендом, но наши усилия были тщетными. Не думаю, что ваш муж когда-нибудь оправится после потери Оливии и малышей. Наверное, вина за содеянное убивает его. Вы согласны, дорогая?

– Леди, нам надо ехать домой, – вмешался Дэвид, увидев, как Эмили побледнела и решительно стряхнула руку Грейс Элдер.

Когда они уже сидели в коляске и направлялись домой, Эмили взорвалась:

– Старая ведьма! Как она смеет совать нос в чужие дела! Дэвид мрачно кивнул:

– Ты поступила мудро, что не стала с ней связываться, Эмили. Люди здесь живут уединенной, скучной жизнью. Многие вдовы готовы на все ради небольшой сплетни. Грейс Элдер могла бы настроить против тебя многих. Будь с ней осторожна.

Эмили со злостью захлопнула веер.

– Да, у нее на языке яд. Но я не позволю этой старой сплетнице унижать меня и оскорблять Марию!

Мексиканка, которая за все утро не произнесла ни слова, холодно посмотрела на Эмили и ядовито заметила:

– Если мне понадобится ваша помощь, сеньора, я вас попрошу!

И без того уже расстроенная и уставшая, Эмили почувствовала, что ее симпатия к Марии тает как снег, и в отчаянии сердито упрекнула девушку:

– Иногда ты ничем не лучше испорченного ребенка! Пораженная, Мария промолчала.

Эмили ожидала, что Эдгар будет сердиться, когда они вернутся домой, и приготовилась к очередному скандалу. Но муж удивил тем, что улыбнулся и обнял ее.

– Ты выглядишь такой хорошенькой, – шепнул он, нежно целуя жену в щеку.

Ближе к вечеру Эдгар снова поразил ее, пригласив пойти погулять, и они, держась за руки, спустились к реке. И хотя шли молча, Эмили была рада, что муж захотел провести с ней время вне спальни.

Они сели под ветвями огромного платана; Эмили посмотрела на воду: сегодня река, серебристо-серая в предвечернем свете, была величава и спокойна.

Эмили почувствовала на себе внимательный взгляд Эдгара.

– Ты довольна сегодняшней поездкой? – спросил он. Эмили осторожно взглянула на мужа. Он прислонился к стволу дерева, обхватил руками колени, легкий ветерок развевал его волосы. Сердце Эмили затрепетало под его откровенно оценивающим взглядом.

– Поездка была приятной, – ответила Эмили. – Поедешь с нами в следующий раз?

Эдгар пожал плечами, нахмурился и внезапно спросил:

– Ты сегодня видела Аарона Райса?

– Конечно, нет! Почему ты спрашиваешь? – возмутилась Эмили и подумала: «Неужели Мария опять строит козни?»

– Нелегко забыть, как этот скользкий тип держал тебя в своих лапах. Я часто жалею, что не разорвал его на куски.

Эдгар произнес эти слова небрежно, но в глазах его горела убийственная решимость, и по спине Эмили пробежал холодок.

– Ты сидишь слишком далеко, дорогая. Иди поближе. Эмили осторожно придвинулась ближе к Эдгару, расправив вокруг себя желтые юбки.

Эдгар обнял ее за талию.

– Останешься здесь со мной в следующий раз? – прошептал он ей на ухо.

Желание мужа порадовало Эмили, но она слегка отстранилась, демонстрируя свою независимость.

– Я хочу познакомиться с людьми из общины. Эдгар задумался, играя ее золотистыми локонами.

– И что – они такие необычные или забавные?

– Нет, – призналась Эмили. – Но я все равно поеду туда. Это важно для Марии. И мы должны начать принимать гостей в нашем доме, приглашать людей ее возраста.

Эдгар поднял ветку и сломал ее.

– Посмотрим.

Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к звукам окружающей их природы. Потом Эдгар очень тихо произнес:

– Я боялся, что ты уедешь и никогда не вернешься. Эмили была потрясена откровенностью мужа.

– Почему ты тогда меня отпустил?

– Я не могу держать тебя в оковах.

– Одно время ты пытался это делать, – напомнила Эмили. Его рука замерла.

– Ты все еще боишься меня?

– Я… не знаю.

– Дорогая, тебе снятся кошмары, и ты не хочешь о них рассказывать.

– Я… мне они не снились с тех пор, как… – Она прикусила губу, чувствуя румянец на щеках.

– С тех пор, как мы снова занимаемся любовью? Эдгар приподнял ее голову за подбородок, и их взгляды встретились.

– Значит ли это, что моя Эмили счастлива со мной? Или ты и правда собиралась меня покинуть?

– Куда бы я пошла? – спросила она. – Кроме того, у нас теперь есть нечто общее…

Эмили отвернулась и поморщилась. Ей не нравилось думать о рождении младенца. Эта мысль наполняла ее страхом и живо напоминала о последнем ночном кошмаре.

Рука Эдгара скользнула на ее живот.

– Ты хочешь этого ребенка, который растет в тебе?

– Я… я… какая теперь разница?

Эдгар нахмурился, в голосе его послышалось раздражение:

– Эмили, ты увиливаешь от ответа! Почему бы тебе не сказать, о чем ты думаешь?

– А ты почему мне не говоришь? – парировала она, раздражаясь.

С сердитым вздохом Эдгар встал и протянул ей руку:

– Пошли домой. Я должен знать, Эмили, ты довольна жизнью со мной?

Она улыбнулась, глядя на его напряженное лицо.

– Я останусь с тобой, Эдгар. Я думала сегодня в церкви о том, как было бы хорошо обвенчаться там.

Его брови взлетели вверх.

– Неужели?

– Наша церемония была такой поспешной и короткой. Получается так, будто я и не выходила за тебя замуж.

Он нахмурился, притянул Эмили к себе и погладил ее живот.

– Даже с этим ты все еще чувствуешь, что мы не женаты?

Эмили кивнула:

– Даже с этим. Ведь мы произнесли наши клятвы не в церкви, не перед лицом Господа.

Они некоторое время шли молча, вечерняя тишина ласково обволакивала их. Наконец Эдгар сказал:

– Я понятия не имел, что ты настолько религиозна, дорогая.

– Мне недостает моей церкви в Хьюстоне. Знаешь, новое здание закончили строить всего за несколько дней до того, как я уехала из города. Но я так и не увидела новой церкви, как и моя бабушка.

– И поэтому ты сегодня поехала туда?

– Да. Но в Вашингтоне-на-Бразосе все совсем не так. Прихожане другие, пастор Фриц совсем другой. – Она грустно улыбнулась. – В Хьюстоне нашим священником был огромный швед с кудрявыми серебряными волосами и гулким басом. Его милая маленькая жена играла на пианино громко и фальшиво… – Эмили рассмеялась. – Я часто думала, не предложить ли ей брать у меня уроки игры на фортепьяно. Да, наверное, я по ним скучаю, и по нашим друзьям из общины, таким деятельным, как пчелки.

Нахмурив брови, Эдгар смотрел на заходящее солнце. – Вижу, дорогая, что у тебя есть потребности, которые я не смогу удовлетворить, – удрученно заметил он, глядя, как меркнущий свет окружает голову Эмили медным ореолом.

Она привстала на цыпочки, чмокнула его в подбородок и шепнула:

– Ты должен помнить, Эдгар, что удовлетворяешь самую важную из моих потребностей.

Он с любопытством смотрел на жену. Эмили перестала дышать, ожидая, что скажет муж.

Но Эдгар просто сжал ее пальцы и повел вверх по склону к дому.

Они не задали друг другу никаких вопросов.

И не получили никаких ответов.

– Нет, не убивайте его! Не убивайте! – кричала она. Эмили проснулась в темноте, обезумев от ужаса; кто-то тряс ее за плечи.

Она узнала Эдгара, из ее горла вырвался сдавленный крик облегчения.

– О, дорогой… дорогой! – воскликнула Эмили, обвила руками его шею и прильнула к нему.

Эдгар выпрямился, посадил ее к себе на колени.

– Ну-ну, – утешал он, гладя ее по спине, – тебе снова приснился кошмар, да, дорогая?

Эмили застыла, вспомнив ужасный сон.

– Это ты виноват со всеми твоими сегодняшними расспросами!

И сразу же почувствовала, как напряглась его грудь при этом несправедливом обвинении.

– Прости меня, – сказала она дрожащим шепотом. – Я не права. Просто я так испугалась… Я думала, этот сон больше не вернется.

– Ты должна рассказать его мне, – мягко, но настойчиво сказал Эдгар. – Тогда, возможно, сон больше не вернется.

Эмили было очень страшно, но она чувствовала себя слишком уязвимой, чтобы отказать ему, и дрожащим голосом выпалила:

– Это было ужасно, Эдгар, хуже всего! Там были пастор Фриц и эта старая сплетница из церкви…

– Кто?

– Грейс… как ее там! И люди из Вашингтона-на-Бразосе и из Гонсалеса. Они меня хотели убить, и моего ребенка тоже!

Эмили судорожно зарыдала, а обнимавшие ее руки замерли.

– О нет, любимая! Бедняжка! Ты действительно так боишься из-за ребенка?

– Да! Да!

И Эмили, плача, открыла ему свою душу, рассказала, как была свидетельницей смерти матери в Гонсалесе и о своих страхах, с тех пор как узнала о своей беременности; о сне, в котором она и ее ребенок были мертвы. Но умолчала о зловещей роли самого Эдгара во всех этих событиях.

Эдгар слушал ее с сочувствием. Когда Эмили закончила, он тихо вздохнул.

– Господи, а я все это время думал, что ты боишься меня! – Он ласково вытер слезы с ее лица. – Эмили, послушай. Ты здоровая женщина и не умрешь. И ребенок тоже. Я этого не допущу. Ты понимаешь?

– Да, – с дрожью в голосе ответила Эмили.

Глядя в глаза любимому, она почти верила, что если Эдгар Эшленд сказал, что не позволит ей умереть, значит, так и будет.

Он прижался губами к ее волосам.

– Выбрось этих демонов из головы, любимая. И помни: я буду здесь всю ночь, чтобы держать их в узде. А теперь ты должна поспать и видеть сны такие же прекрасные, как ты сама. – Он погладил ее по щеке. – Закрой глаза.

Эмили со вздохом опустила длинные ресницы и, положив голову мужу на грудь, постепенно успокоилась.

– Позволь мне увезти тебя в путешествие, любимая, – шепнул Эдгар. – Просто расслабься и ни о чем не думай.

Она лежала в его сильных объятиях покорная и тихая. Убаюкивающим голосом Эдгар стал рассказывать ей об Англии – об уходящих вдаль холмах, о каштанах и лаврах, об утренних туманах и созвездиях в ночном небе.

Под звуки его спокойного голоса, окутанная его теплом и заботой, Эмили вскоре уснула, и ей действительно снились прекрасные сны.

А Эдгар все сидел, прижимая ее к себе; с выражением глубокой тревоги на лице смотрел он на жену и гладил залитые лунным светом волосы.

Глава 26

2 июля 1841 года

Яркое солнце висело посреди безоблачного неба, заливая лучами всадника, скачущего вверх по склону на гнедом коне.

Дэвид Эшленд остановил коня у крыльца, взбежал по ступенькам и приказал Дэниелю:

– Позови конюха. Скажи, чтобы как следует вычистил Коппера, сегодня утром он одолел большое расстояние.

Дэвид поспешил в столовую, и все, кто сидел за ленчем, с любопытством посмотрели на него.

– Дядя, – начал он взволнованно, – на нашей земле появились переселенцы! Их дюжины две или больше, они строят на моих холмах свои хижины и шалаши.

Эдгар Эшленд приподнял брови и улыбнулся.

– Ну, этого мы допустить не можем, правда? Что это за люди?

– Мексиканцы, пять или шесть семей, насколько я могу судить. Наверное, они поселились там во время моей последней поездки в Хьюстон.

– А ты сообщил этим людям, куда они незаконно вторглись? – спросил Эдгар.

Дэвид прикусил губу.

– Ты же не можешь ожидать от меня, дядя, чтобы я справился с ними в одиночку. Я вернулся домой за подкреплением.

– За подкреплением! – сердито вмешалась Мария. – Почему ты предположил, что эти люди – головорезы и воры, Дэвид? Они не доставят тебе хлопот, я уверена, что мексиканцев выгнали с их земель!

Все смотрели на Марию, пораженные ее внезапной вспышкой.

– Но, Мария, – запротестовал Дэвид, – это наша земля, а не их. Я не позволю им разбить лагерь на моих холмах!

Мария мрачно уставилась на свою салфетку.

– Ты планируешь в будущем устроить на этой земле ранчо, племянник, не так ли? – заметил Эдгар.

Мария резко вскинула голову, ее глаза метнули молнии в Эдгара и Дэвида.

– Земля, земля! У вас ее так много! Почему же такой шум вокруг одного холма?

– Мария, Дэвид прав, – терпеливо объяснил Эдгар. – Сегодня это холм, а завтра займут все поместье. Мы не можем игнорировать такие вещи.

– Дядя прав, Мария, – подтвердил Дэвид. – И кроме того, почему ты защищаешь их? Это они нарушили закон, а не мы.

Девушка гордо подняла голову и посмотрела на Дэвида:

– Это мой народ. Кто другой защитит их?

Эмили вдруг захлопала в ладоши, щеки ее разрумянились.

– Дэвид, у меня есть идея. Поскольку ты хочешь разводить лонгхорнов, почему бы тебе не нанять этих людей себе в помощники?

Мария улыбнулась и поддержала Эмили:

– Да, Дэвид, это именно то, что ты должен сделать! Прошу тебя, не прогоняй их!

– Но я понятия не имею, что они за люди, – возразил Дэвид.

– Так давай выясним, – предложил Эдгар, – только после ленча. Может, ты не заметил, но Эвис уже сердится на нас, потому что на столе все остывает. Итак, племянник, если хочешь, умойся и приходи к нам. Мы поедем в прерию сегодня после ленча.

Коляска в сопровождении трех всадников ехала по дороге, вьющейся среди хлопковых плантаций. Дэвид правил парой серых, с обеих сторон от него сидели дамы в шляпках. Эдгар с двумя рабами следовали верхом за коляской, к их седлам были прикреплены ружья.

Вскоре группа свернула с дороги и поехала напрямик через прерию. Скоро Эмили увидела поселение, раскинувшееся на склоне холма. Там стояло несколько шалашей, вокруг сновали цыплята, свиньи и маленькие дети в домотканых одеждах.

Двое мужчин вбивали в землю шесты. Неподалеку женщины рубили тростник для крыши. Еще одна женщина готовила мясо на открытом очаге, а старший мальчик молол маис.

Мексиканцы при их появлении прекратили работу. Их черные глаза вопросительно смотрели на приближающихся.

Из-под навеса вышел мужчина. Он казался старым и усталым, но его прямые плечи и гордая походка говорили о нем как о человеке с большим достоинством. Мужчина снял сомбреро, открыв черные с серебряной сединой волосы.

– Добрый день, сеньоры и сеньориты, – заговорил он низким, мелодичным голосом. – С кем я имею честь разговаривать?

Эдгар Эшленд вышел вперед и протянул руку мексиканцу. Тот какое-то мгновение казался удивленным, потом быстро пожал его руку.

– Я – Эдгар Эшленд, владелец поместья. А кто вы такой, сэр?

Старик с достоинством выпрямился.

– Я – дон Лоренцо де ла Пенья. – Он повел рукой вокруг себя. – Мои спутники – это моя семья и несколько человек, работавших в нашем поместье возле Рио-Гранде.

– Понимаю, – задумчиво ответил Эдгар, поглаживая усы. – Говорите, у вас есть земля в южном Техасе?

– У меня была земля, сэр, – печально ответил дон Лоренцо. – После войны нашу землю отобрала группа головорезов. Они убили моего старшего сына и нескольких наших работников. С тех пор мы путешествуем все дальше на север, пытаясь найти землю и снова осесть. Мы надеялись обосноваться здесь и разбили лагерь.

Эмили и Дэвид тревожно переглянулись, а Эдгар твердо сказал:

– Эта земля не свободна, сеньор де ла Пенья. Она принадлежит мне и моему племяннику. Вам следовало бы навести справки, прежде чем разбивать этот лагерь.

Де ла Пенья мрачно улыбнулся:

– Власти не особенно склонны давать нам информацию о свободных землях. В большинстве городов нас просили, если не вынуждали, уйти.

Эдгар нахмурился, но ничего не ответил. Дон Лоренцо вздохнул:

– Не беспокойтесь, сеньор Эшленд. Я – человек чести. В отличие от некоторых я не краду землю у других. Моя жена и еще несколько человек сейчас больны лихорадкой, но как только они будут в состоянии отправиться в путь, мы уедем.

Эдгар многозначительно посмотрел на Дэвида:

– Ну, племянник? Дело за тобой.

Дэвид, видя молчаливую мольбу в глазах Марии, неуверенно вышел вперед.

– Сеньор де ла Пенья, вероятно, мы что-нибудь придумаем. Я собираюсь построить ранчо на этих землях. Наверное, я смогу предоставить вам и вашим спутникам работу.

Старик прищурился.

– Я всю жизнь прожил как землевладелец, сеньор. И хотел бы им умереть.

– Сочувствую вам, – ответил Дэвид. – Но вы провели в поисках земли уже сколько? Пять лет? Возможно, вам пора ненадолго осесть и скопить денег.

– В ваших словах есть правда, сеньор.

– С вашей помощью, де ла Пенья, я мог бы в первый раз перегнать скот в Новый Орлеан уже этой осенью.

– Мне надо подумать, сеньор Эшленд. Я не привык принимать поспешные решения.

– Конечно. Значит, можно ожидать ответ завтра? Дон Лоренцо кивнул.

Показав рукой на восток, Эдгар спросил:

– Между прочим, де ла Пенья, кто там на холме?

– Чероки, – ответил мексиканец. – Они пытались украсть наше… – он улыбнулся, – ваше мясо, сеньор.

– Этот поступок свидетельствует о том, что они обленились, не так ли? – пошутил Эдгар. – Немногие индейцы, еще оставшиеся в этих краях, обычно нас не трогают, если мы не попадаемся им на пути. Но в прерии все обстоит иначе. Мы так до конца и не исследовали наши земли.

– Это неправильно, сеньор, – сурово ответил де ла Пенья. – Землю, как и хорошую женщину, следует хорошо обрабатывать.

Эдгар подмигнул жене, затем обратился к Дэвиду:

– Прислушайся к словам опытного мужа, племянник.

На следующий день Дэвид, Эмили и Мария вернулись в лагерь мексиканцев. На этот раз за их коляской следовала запряженная волами телега, полная припасов. Эмили спросила Эдгара, не возражает ли он против того, чтобы отвезти немного еды и тканей поселенцам, и муж снова удивил ее, когда поцеловал в лоб и ответил:

– Конечно, любимая, что пожелаешь. Какая ты заботливая! Только держись подальше от тех, кто болен лихорадкой.

Когда обе повозки остановились у лагеря, навстречу вышли детишки, которые с любопытством смотрели на сокровища в телеге. Эмили стало их жаль до слез: маленькие оборвыши нуждались в новой одежде и хорошей пище.

Джейкоб и еще один негр начали складывать припасы рядом с хижиной.

Дон Лоренцо вышел вперед, хмуря брови.

– Что это? Нам не нужна ваша благотворительность, сеньор.

– Независимо от того, решите вы остаться или нет, – ответил Дэвид, – вы не можете работать или путешествовать на голодный желудок.

Женщины тоже подошли поближе и радостно затараторили по-испански, щупая отрезы ткани, мешки с кукурузой, горшочки с мясом.

Дон Лоренцо раздраженно щелкнул пальцами и приказал замолчать трещащим женщинам.

Затем повернулся к Дэвиду:

– Мы устали от кочевой жизни, сеньор Эшленд, и будем работать у вас – какое-то время. Стоимость припасов должна быть удержана из нашей платы.

– Как пожелаете, – с уважением ответил Дэвид. – Насколько я понимаю, вы принимаете решение за остальных?

Де ла Пенья с достоинством выпрямился:

– Да, сеньор. Я здесь главный.

– Понимаю. Значит, вы будете моим надсмотрщиком.

– У себя на ранчо я имел трех надсмотрщиков, сеньор. Дэвид вздохнул:

– Времена изменились, де ла Пенья. Приходите к нам домой сегодня после ленча, и мы обсудим наше дело. – Дэвид огляделся вокруг. – Вы можете строить жилье где захотите, кроме той поляны наверху.

– Ах да, сеньор, – глубокомысленно ответил де ла Пенья. – Когда мы приехали на это место, я сказал своей жене, донье Элене, что там когда-нибудь будет построена асиенда. Я прав, сеньор?

Дэвид улыбнулся:

– Да. Думаю, мы с вами прекрасно поладим, сеньор де ла Пенья.

– Я так рада за Дэвида, – сказала Эмили мужу той ночью в их спальне. – Дон Лоренцо де ла Пенья может запугать кого угодно, но Дэвид прекрасно с ним справился. Ты бы видел, как сияли глаза Марии, когда она смотрела на твоего племянника.

Эдгар усмехнулся:

– А наша малютка Мария, кажется, положила глаз на Дэвида.

– С твоей стороны так мило позволить нам отвезти им припасы, Эдгар. Мы разговаривали с женщинами, то есть говорила больше Мария, – и просто не поверишь, какие лишения и жестокое обращение пришлось пережить этим людям. Они пришли в восторг от самых простых вещей, привезенных нами.

Эдгар медленно раздевал жену, его рука скользнула вниз по гладкой ткани ее сорочки и погладила живот.

– Ты располнела от моего семени, женщина. – Он рассмеялся, увидев, как Эмили покраснела. – Ты никогда не избавишься от своей застенчивости, дорогая? Нет, и не надо. Видела бы ты свое лицо, такое оживленное и нетерпеливое. Сердце мое радуется, когда я вижу тебя такой счастливой.

Она обвила руками его шею.

– Ох, Эдгар, я и правда счастлива, правда! – выдохнула она. – Если бы только… – Она посмотрела на него снизу.

Ей хотелось сказать; «Если бы только ты любил меня так же, как я люблю тебя». Но слова застыли на губах.

– Да? Что ты хочешь сказать, дорогая? Эмили вдруг отскочила от него. Эдгар нахмурился.

– Любимая, что такое? Ты себя плохо чувствуешь? Эмили стояла неподвижно, широко открыв глаза и рот, и держалась рукой за живот.

– Он шевельнулся, Эдгар! Мой малыш шевельнулся внутри! Вот! Потрогай!

Эдгар положил ладонь на небольшой холмик ее живота. Его глаза светились от счастья.

– Да, я чувствую, словно крохотная птичка бьется под моей рукой.

По щеке Эмили скатилась слеза.

– Мой ребенок жив и здоров.

– Конечно, любимая. Как может быть иначе?

– Но я так боялась, что он мертв… Эдгар прижал ее к себе:

– Дорогая, не надо так говорить!

Эмили умоляюще смотрела на него с напряженным лицом.

– Эдгар, если я умру, позаботься о моем ребенке. Он нахмурился и обхватил ее лицо ладонями.

– Черт возьми, Эмили, ты не умрешь! Ты будешь жить и заботиться о нашем ребенке. Понимаешь?

Глубоко внутри ее снова началось движение, похожее на дрожь.

– Мой ребенок жив, – радостно воскликнула Эмили. – Как приятно чувствовать, что он шевелится внутри меня!

Эдгар рассмеялся. Тронув пальцем кончик ее носа, он ласково спросил:

– Ты уже начала готовиться к появлению младенца? Эмили обернулась, надевая бледно-голубую батистовую сорочку.

– О да, мы с Холли уже несколько недель заняты шитьем, а старый Ибен уже мастерит колыбельку. – Она завязала пояс голубого халата и протянула Эдгару руку. – Пойдем посмотрим комнату, которую мы готовим для детской. Я хотела сделать тебе сюрприз.

– Мне бы очень хотелось увидеть эту комнату, дорогая.

Они вместе прошли по коридору в бывшую комнату для гостей. Эдгар зажег фонарь и оглядел детскую с веселенькими обоями и занавесками.

– Вот это да, вы с Холли славно потрудились, – с восхищением заметил Эдгар и, открыв верхний ящик комода, достал крохотное полотняное платьице, сшитое идеально ровными голубыми стежками. – Подумать только, что это существо может надеть такую крохотную одежку, – сказал он, качая головой и складывая платье.