Текст книги "Триумф экстаза"

Глава 17

23 апреля 1841 года

Дэвид Эшленд вернулся в Бразос-Бенд в одно не по-весеннему прохладное дождливое утро. Он вошел в прихожую, дрожа от холода. Старый Дэниель взял у него пальто и настоял на том, чтобы молодой человек согрелся у камина в гостиной.

Дэвид заметил Эмили, сидящую в кресле и хмуро разглядывающую шов на ткани, лежащей на коленях.

– Эмили?

Она вздрогнула и укололась иголкой. Бросив шитье, Эмили подняла на Дэвида удивленные голубые глаза.

– Значит, ты вернулся, – пробормотала она, не находя в своей душе никаких нежных чувств. Нет, поняла Эмили, она его не любит. И возможно, никогда не любила.

– Эмили, дорогая, как ты? – заметно нервничая, спросил Дэвид.

Ей захотелось вскочить и выцарапать ему глаза за то, что он ее бросил здесь. Но долгие недели отчуждения в отношениях с Эдгаром так измучили ее, что, к своему ужасу, Эмили почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза при взгляде на его доброе красивое лицо. Вопреки всякой логике она встала и бросилась в его объятия.

Тут Дэвид чихнул, нарушив молчание. Эмили отстранилась, вытирая слезы.

– Подойди к камину, Дэвид. Видит Бог, я не испытываю к тебе добрых чувств, но и не хочу, чтобы ты умер от лихорадки по моей вине.

Он послушался, протянул руки к огню и оглянулся через плечо на Эмили.

– Дорогая, Мария уже вернулась домой?

– Да. Больше двух недель назад.

– И как она?

– О, эта девушка почти так же мила, как твой любимый дядя, – сухо ответила Эмили.

– Дорогая, что ты имеешь в виду? Эмили, ты выглядишь недовольной. Неужели у вас с дядей все так плохо?

– Плохо! – фыркнула Эмили, садясь в свое кресло. – Нет, Дэвид, все совсем не плохо! То есть если не считать, что твой дядя бросил меня в реку и чуть не утопил! Не считая того, что он разбил флакон духов моей матери, что брал меня силой – и не один раз! Нет, здесь все просто чудесно!

Лицо Дэвида исказилось от ужаса и недоверия:

– Господи! Мой дядя… так поступал?

– Да! Я чуть не умерла от его жестокости! Во имя Господа, Дэвид, зачем ты привез меня сюда? Ты же знал, что я похожа на Оливию!

Его лицо побелело.

– Как… откуда ты узнала…

– Приезжал Аарон Райс, требовал портрет Оливии, и я… нашла его.

– Понимаю. – Дэвид тяжело вздохнул и потер виски.

– Ты знал, что я на нее похожа?

Дэвид медленно подошел к креслу напротив Эмили и тяжело опустился в него.

– Полагаю, в тебе с самого начала было нечто неотразимое, Эмили. Но я действительно не увидел сходства, пока мы не приехали сюда и ты не подняла волосы наверх, как… как это делала Оливия.

Эмили подняла брови:

– Значит, вот почему ты был так потрясен! Тебе, должно быть, показалось, что ты увидел привидение! Я только сейчас вспомнила, что твой дядя начал преследовать меня в тот самый вечер. Даже противно думать об этом!

– Думать о чем? – озадаченно спросил Дэвид.

– О том, что твой дядя женился на мне, потому что я похожа на Оливию! Эдгар помешан на ней и, когда приехал Аарон, отказался отдать ему портрет Оливии.

Дэвид нахмурился.

– Не могу сказать, что меня это удивляет, Эмили. Дядя всегда враждовал с Райсом.

– И виноват в этом, несомненно, не дядя! – язвительно бросила Эмили. – Этот человек – животное, он со мной такое делал, Дэвид… – Ее передернуло от отвращения.

Дэвид наклонился вперед. Его лицо отражало искреннее сострадание.

– Эмили, я глубоко сожалею, что мой дядя так с тобой обошелся…

– Сожалеешь! Настолько ли глубоко, чтобы отвезти меня обратно в Хьюстон?

Дэвид густо покраснел.

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать, Эмили.

– Почему же? Объясни!

Дэвид беспомощно развел руками:

– Эмили, будь благоразумной. У тебя нет средств на жизнь, нет защитника, кроме дяди…

– О, он великолепно меня защищает!

– Кроме того, ты теперь его жена. Я не могу просто так увезти тебя, против желания мужа. Если бы ты получила его согласие на отъезд, тогда я мог бы увезти тебя куда пожелаешь. Со временем все может наладиться, Эмили, – сделал Дэвид неуклюжую попытку ее утешить.

Она вскочила и подошла к окну, стараясь успокоиться. Дождь теперь лил как из ведра.

– Твой дядя меня ненавидит, потому что я напоминаю ему Оливию, и еще ненавидит за то, что я никогда не стану Оливией. Это… это безнадежно.

– Прости меня, – прошептал он. – Мне так грустно видеть тебя несчастной, Эмили. Но теперь я вернулся. И останусь до тех пор, пока не буду уверен, что дядя ведет себя как джентльмен.

При этих словах Эмили расхохоталась ему в лицо.

– В таком случае ты никогда не уедешь! – И из глаз ее брызнули злые слезы.

Дэвид прикусил губу, вид у него был крайне смущенный.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы тебе стало лучше, дорогая. И возможно, мы сумеем добиться каких-то сдвигов с Марией. Скажи, какой она показалась тебе после возвращения домой?

Эмили беспомощно развела руками:

– Дэвид, к ней невозможно подступиться. Видит Бог, я пыталась с ней подружиться. Я объяснила ей, как вышло так, что мы с твоим дядей поженились, но она немедленно сделала из этого совершенно абсурдные выводы. Вбила себе в голову, что из-за меня ее отослали из дому, и теперь меня за это ненавидит.

Светлые брови Дэвида взлетели вверх.

– Ты шутишь!

– Боюсь, что нет, – грустно ответила Эмили. – Я рассказала Марии, что мы с тобой познакомились в Хьюстоне месяц назад, но она решила, что это ложь, что мы встречались там давно и я тебя уговорила избавиться от нее.

Дэвид смотрел на Эмили, словно пораженный громом.

– Но это же не имеет никакого смысла. Ты замужем за дядей…

– О, боюсь, эта девушка решила, будто я пытаюсь украсть у нее вас обоих. – Эмили устало опустилась в кресло. – Ревность не признает доводов разума, Дэвид. Я несколько раз пыталась объяснить Марии правду, но она каждый раз не желала меня слушать. В некотором смысле ее можно понять. Она приехала домой и обнаружила, что теперь я здесь хозяйка.

Дэвид устремил взгляд в окно, в отчаянии качая головой.

– Кажется, я все испортил. Мне казалось, что пансион немного развеет замкнутость Марии, поможет ей наладить отношения с другими девушками ее положения. – Он рассеянно провел рукой по волосам. – Возможно, этот шаг был чрезмерно решительным: монастырская школа, вероятно, была бы лучшим выбором. Господи, я уже ничего не знаю.

– Не суди себя слишком строго, Дэвид. Ты сделал все, что мог, но эта девушка постоянно чувствует себя в опасности. Не твоя вина, что она неверно истолковала твои благие намерения.

– Ты права, Эмили. Ущерб уже нанесен, во всяком случае, поэтому я полагаю, мы должны выйти из положения с наименьшими потерями. – Он прикусил губу. – Но есть один момент… Думаю, лучше не упоминать о неудаче Марии в школе.

– О, поверь, я и словом не обмолвилась, – заверила его Эмили. – Я не собираюсь делать ничего, что еще больше бы настроило ее против меня. – Она пристально посмотрела на Дэвида. – Но что произошло в пансионе? Почему Марию исключили?

Он побледнел, но ничего не ответил.

– Привет, Дэвид.

Они обернулись и увидели стоящую в дверях Марию. Взгляд девушки был прикован к Дэвиду. Она была одета в изящное, отделанное кружевами платье цвета слоновой кости. Ее смоляные кудри были высоко уложены, подчеркивая классические черты лица.

– Мария! Как приятно видеть тебя, дорогая! – воскликнул Дэвид.

Он пересек гостиную, обнял девушку и поцеловал ее в лоб. Мария застенчиво смотрела на Дэвида, который просто сиял, глядя на девушку.

– Мария, входи и присоединяйся к нам, – весело пригласила Эмили.

Девушка увидела Эмили, и на ее юном лице застыло вызывающее выражение.

– Сеньора Эшленд, я вас не заметила, – ровным голосом проговорила она.

«Да, ты замечаешь только Дэвида», – подумала Эмили и повторила приглашение:

– Входи, согрейся у камина, Мария.

– Мне не хочется мешать, сеньора, – ответила девушка с ненавистью в голосе.

– Ты вовсе не мешаешь, Мария, – терпеливо сказала Эмили. – Собственно говоря, мне нужно заняться делами, так что вы с Дэвидом…

Голос ее замер, так как Мария вышла, не дослушав. Эмили и Дэвид обменялись растерянными взглядами.

Дни мучительного одиночества кончились; Эмили снова находилась в обществе Дэвида. Если Дэвид не помогал дяде на плантации, то проводил с ней каждую свободную минуту, словно стараясь возместить обиды, причиненные Эдгаром. С благодарностью принимая дружбу Дэвида, Эмили вскоре забыла о его предательстве. Они вдвоем совершали длительные прогулки в коляске, любовались зелеными побегами хлопка, подсчитывали комбинации всех цветов радуги на шкурах лонгхорнов.

Эмили часто приглашала Марию поехать вместе с ними, но каждый раз девушка холодно отказывалась.

Хотя Эдгар Эшленд не запрещал Эмили проводить время с Дэвидом, мрачный муж всегда, казалось, находился тут же, за углом или за следующим поворотом дороги, – на хмуренный, молчаливый, глядевший на них ледяным взором. Эмили игнорировала холодность мужа и думала о том, как убедить Дэвида отвезти ее назад в Хьюстон.

Так проходили дни. А ночами, лежа в одиночестве на своей просторной кровати, она мучилась несбыточными мечтами. Несмотря на странное поведение Эдгара, она все еще любила его. Но как, как пробить стену, которую он воздвиг вокруг себя?

По ночам ее душа стремилась к этому мужчине, а тело ныло от желания, которое он зажег. Эмили уже знала, что если Эдгар только коснется ее, она погибла…

К счастью, мужа она видела очень мало, избегала его как могла. Но особенным мучением стали трапезы: Эмили и Эвис вежливо поддерживали беседу с Дэвидом под мрачными взглядами Эдгара и Марии.

Все это изменилось одним ясным апрельским утром. Эмили спускалась по лестнице и услышала звонкий, серебристый голос, напевавший что-то по-испански. Она на цыпочках вошла в библиотеку и увидела Марию.

– У тебя красивый голос, Мария.

Девушка резко обернулась, взметнув вихрь желто-зеленых юбок, лицо ее зарумянилось.

– Спасибо, сеньора, – ответила она довольно холодно. Эмили заставила себя улыбнуться, не собираясь отступать.

– Ты никогда не говорила, что умеешь петь, – благожелательно заметила она и взяла девушку за руку. – Пойдем со мной в гостиную, и я буду аккомпанировать тебе на рояле.

Эмили повела упирающуюся Марию по коридору.

– Это всего лишь песня, которой меня научил мой отец, – протестовала девушка.

– Да, но это очень красивая народная мелодия, передаваемая из поколения в поколение. О чем эта песня?

Девушка на мгновение нахмурилась, потом нехотя ответила:

– Эту песню пели во время мексиканской революции, она о танцевальном зале.

Эмили села на вращающийся стул у фортепьяно; Мария смотрела на нее все еще с подозрением. В зеленых глазах девочки промелькнуло тоскливое выражение, когда Эмили подняла изящные руки над клавишами.

– Я слышала, как вы играете, – пробормотала она задумчиво. – Мне… мне тоже хотелось бы так играть.

– Значит, ты должна научиться, – заверила ее Эмили и в восторге от того, что вызвала наконец у Марии интерес и внимание к себе, настойчиво попросила: – А теперь спой мне эту прелестную песню.

Девушка колебалась, но когда Эмили повторила вступление, еще более решительно ударяя по клавишам, Мария запела.

Когда ее голос затих, неожиданно раздались аплодисменты восхищенного Дэвида.

– Браво! – воскликнул он, переводя взгляд с одной на другую. – Я знал о твоих способностях, Эмили, но, Мария, дорогая, ты прятала от нас удивительный талант.

Мария покраснела и опустила черные ресницы.

– Спасибо, Дэвид.

Эмили сочувствовала мексиканке. Она понимала, что девушка очень стесняется в присутствии Дэвида и отчаянно боится быть им отвергнутой, особенно после того, как неправильно истолковала попытку молодого человека отослать ее в школу. Они оба – и Мария, и Дэвид – нуждались в том, чтобы их подтолкнули в нужном направлении!

Воспользовавшись случаем, Эмили заявила:

– Дэвид, Мария хочет научиться играть на фортепьяно. Поскольку ты играешь гораздо лучше меня, то просто обязан давать ей уроки, ты согласен?

Дэвид вспыхнул:

– Ну, я… конечно…

– Разве ты не свободен по утрам в это время? – настаивала Эмили.

Дэвид смущенно взглянул на Марию, которая продолжала внимательно рассматривать ковер.

– Ты бы этого хотела, Мария? – спросил он.

– Да, Дэвид, – прошептала та, – если это не… не причинит неудобств.

Дэвид просиял:

– Мне будет только приятно, если мои навыки не заржавеют. – Он подошел к шкафчику и, перебирая стопку бумаг, забормотал: – Посмотрим, где-то здесь у меня были записаны основные гаммы и аккорды…

Улыбнувшись, Эмили на цыпочках вышла из гостиной.

Так началась дружба Дэвида и Марии. Они встречались каждое утро и занимались музыкой, наполняя Бразос-Бенд песнями. Иногда Эмили жалела о проявленном великодушии, так как у Дэвида оставалось меньше времени для нее самой. И теперь, когда Эмили установила хрупкое взаимопонимание с Марией, она не смела восстановить ее против себя, проводя слишком много времени с Дэвидом, которого девушка просто обожала.

Вскоре благодаря посредничеству, Эмили молодые люди стали почти неразлучны. Кроме совместных утренних уроков музыки, они катались верхом и по вечерам. Иногда Эмили замечала их с верхней веранды. Дэвид приглашал Эмили присоединиться, но она не хотела мешать влюбленным и проводила все дни в одиночестве.

Как обычно, Эдгар заговаривал с ней только в случае необходимости, и казалось, не замечал ее усилий по ведению домашнего хозяйства. Она читала, гуляла, играла на рояле и постепенно сходила с ума от одиночества.

За неделю до того как Дэвид должен был вернуться в Хьюстон, Эмили пришла идея заново отделать дом. Если у нее нет выбора и надо здесь остаться, то она изменит дом по своему вкусу! Дэвид привезет ей материалы.

Эмили обошла дом, делая заметки, а затем отправилась искать Эвис Жеруар. И нашла ее за составлением меню в маленькой комнатке позади столовой, которую экономка использовала в качестве кабинета.

– Вижу, вы составляете меню на следующую неделю. Можно мне посмотреть?

Не обращая внимания на ее протянутую руку, Эвис Жеруар собрала в стопку листки и пробормотала:

– Вы не должны думать о подобных мелочах, мадам. Для этого есть я, не так ли?

Эмили нахмурилась:

– Для меня, как для хозяйки дома, это не мелочи. Я намереваюсь сама составлять меню некоторых трапез.

– Вы поэтому меня искали, мадам? Из-за меню?

Эмили откинула назад голову. Вопрос Эвис напомнил ей о том, зачем она искала эту женщину.

– Нет, не поэтому, миссис Жеруар. Я хотела бы заново отделать дом. Мне понадобится двое сильных парней, чтобы двигать мебель, а после того как мистер Дэвид вернется из Хьюстона, мне понадобится еще одна девушка, чтобы помочь Холли шить шторы и чехлы.

– А что говорит ваш муж насчет этих планов, мадам?

Глаза Эмили гневно вспыхнули.

– Что вы имеете в виду?

– Мне отдает распоряжения месье Эшленд, мадам.

Эмили забарабанила кончиками пальцев по столу.

– Вы хотите сказать, что не выполните мою просьбу?

– Только с одобрения вашего мужа, мадам.

Эмили вскочила:

– Вы, самонадеянная старая… вы будете выполнять мои указания, миссис Жеруар, или я позабочусь о том, чтобы вас уволили!

Экономка стояла, со злостью глядя на Эмили.

– Вы уверены, что это в вашей власти, мадам? – спросила она с несвойственной ей резкостью в голосе.

Эмили вздернула подбородок и прикусила губу.

– Конечно, уверена! Как вы смеете не подчиняться мне, миссис Жеруар! Последствия будут… в должной степени суровыми! Разве вы забыли, что я – жена мистера Эшленда?

– Нет, мадам, – ровным голосом ответила Эвис. – Я не забыла.

Эмили, громко хлопнув дверью, помчалась по коридору к кабинету Эдгара.

«Будь проклята эта женщина! У этой Жеруар душа как у озлобленной кошки и такие же острые когти!»

Несмотря на свой гнев, Эмили остановилась у двери кабинета, напомнив себе, что уже больше трех недель не разговаривала с мужем серьезно. Что, если Эдгар подумает, будто она пришла, чтобы… нет, черт побери! Она не позволит этому пугалу Эвис Жеруар бросать ей вызов!

Эмили постучала и, услышав резкий ответ, медленно вошла, но, помня о своем последнем визите в кабинет мужа, оставила дверь распахнутой. Эдгар встал, на его лице отразилось приятное удивление, в карих глазах светилась нежность, которую тут же сменила привычная насмешка.

– Ну, миссис Эшленд, что я могу для вас сделать? – спросил он, направляясь ей навстречу.

– Оставь дверь открытой, – попросила Эмили. Он ногой захлопнул дверь и цинично заметил:

– Ты переоцениваешь свое очарование, дорогая.

Эдгар не спеша вернулся к письменному столу, сел на вертящийся стул и откинулся на спинку, закинув ноги в блестящих черных сапогах на стол. Затем показал рукой на кожаный диван:

– Садись, пожалуйста, дорогая.

Эмили сжала кулаки и заскрипела зубами, придя в ярость от его холодной насмешки. Нет, она не даст ему разозлить себя настолько, чтобы забыть о цели прихода. Эмили подошла к дивану, села и выпалила:

– Я хочу, чтобы ты уволил Эвис Жеруар! Эдгар от души рассмеялся:

– Неужели? Как забавно! Могу я спросить почему?

– Я… я не могу добиться никакой помощи от этой женщины! – объяснила Эмили, заикаясь. – Поскольку я – хозяйка дома…

– А ты хозяйка, дорогая? – перебил Эдгар, раздевая ее взглядом. – В последний раз, когда я заглядывал в спальню, моя кровать была пустой.

Эмили вспыхнула до корней волос.

– Ты… ты знаешь, что я имею в виду, – пробормотала она. Эдгар рассмеялся.

– Прошу продолжать, миссис Эшленд.

– Я хочу заново отделать дом, а Эвис говорит, я должна получить… твое согласие.

Эдгар равнодушно махнул рукой:

– Согласен. Делай все, что пожелаешь, только не разрушай дом до основания.

– Но мне нужна помощь слуг, а Эвис мне отказывает! Эдгар снял ноги со стола, встал и подошел к ней:

– Если ты, как ты выражаешься, хозяйка дома, то научись справляться с Эвис. – Он сел рядом с Женой. – Что у тебя за глаза, дорогая. Словно голубые бриллианты. Потрясающие.

Не обращая внимания на его лестные слова и обжигающий взгляд, Эмили нервно продолжала:

– Но ты по крайней мере поговоришь с ней, поставишь ее на место?

Эдгар смуглым пальцем поднял ее голову за подбородок, заставляя посмотреть в его горящие глаза.

– Нет, но в твоей власти, дорогая, заставить меня передумать.

– О! – Она вскочила как раз вовремя, чтобы увернуться от приближающихся губ Эдгара, и бросилась к двери. – Ты отвратителен!

Эмили уже схватилась за дверную ручку, но он мгновенно оказался рядом. Его губы коснулись ее уха.

– Господи, какая ты сладкая! Эмили, дорогая, пойдем наверх, – прошептал Эдгар умоляющим голосом.

На мгновение ее окутали восхитительная покорность и нежность. Она почувствовала на губах его теплое дыхание. Но Эмили опомнилась и толкнула Эдгара в грудь.

– Ты избавишься от портрета? Если нет, тебе придется меня изнасиловать!

Эдгар отстранился, лицо его снова потемнело от гнева.

– Опять этот чертов портрет! Эмили, я не хочу, чтобы ты заменила Оливию, это все исключительно твое воображение! У меня совсем другие причины не отдавать этот портрет Аарону!

– Да? Ты все еще ее любишь! – крикнула Эмили.

– Господи Иисусе! – прошипел он, отступая и сжимая кулаки. – Почему ты так испытываешь мое терпение, женщина?

– Эдгар, почему ты не хочешь меня отпустить? На этой неделе Дэвид возвращается в Хьюстон и…

– Отпустить тебя! – пробормотал Эдгар. – Отпустить тебя с Дэвидом! Если ты хочешь, чтобы я тебя изнасиловал, только заговори об этом еще раз!

Вскрикнув в бессильной ярости, Эмили выбежала из кабинета.

Глава 18

8 мая 1841 года

Позднее Эмили разыскала Марию. Она решила, что отрез золотистого канифаса, который Дэвид купил ей в Хьюстоне, очень пойдет мексиканке, и собиралась предложить сшить ей платье. Бедная Эмили все еще надеялась преодолеть пропасть между ними.

– Ты не видел Марию? – спросила она Дэвида в гостиной.

– Видел, дорогая. Мы вместе только что вернулись с прогулки, и она еще на конюшне приводит в порядок коней.

– Она чистит коней? – переспросила Эмили, изумленно поднимая одну бровь. – Странное занятие для молодой девушки.

Губы Дэвида тронула лукавая улыбка:

– У Марии просто дар обращаться с животными, Эмили. Но как странно, что ты это сказала. Оливия говорила точно так же.

– Оливия?

– Да. Семь лет назад, когда отца Марии наняли старшим конюхом, девочка все время проводила с ним. Но Оливия положила этому конец, заявив, что конюшня – не место для десятилетнего ребенка, что Мария может увидеть у животных нечто… – Дэвид смутился, – неподобающее.

Эмили невольно рассмеялась:

– Это вполне возможно. Но интересно то, что Оливию волновало благополучие девочки.

– Да. Она на какое-то время привязалась к Марии, покупала ей платья и куклы, учила девочку говорить по-английски и тому подобное.

– Как это мило с ее стороны. Но ты сказал – на время? А потом отношение Оливии изменилось?

Дэвид несколько секунд непонимающе смотрел на Эмили. Потом вдруг щелкнул пальцами.

– Господи, я только что вспомнил! Сегодня по почте пришли важные бумаги, и мне нужно немедленно показать их дяде. Ты меня извинишь?

– Конечно. – Эмили, нахмурившись, смотрела вслед Дэвиду, который быстро удалялся по залитому солнцем коридору.

Почему-то она подозревала, что молодой Эшленд солгал ей насчет срочной корреспонденции, для того чтобы избежать расспросов насчет Оливии. Озадаченная, Эмили пошла к конюшне. Ветхая дверь со скрипом открылась, и косой солнечный луч упал на посыпанный сеном пол. В воздухе висела густая пыль, и Эмили поморщилась от резкого запаха. Вдруг она услышала испанскую мелодию и двинулась вдоль длинного ряда загородок, заглядывая в каждое стойло. Но видела в них лишь коней, жующих сено и зерно.

– Мария? Это Эмили.

Пение оборвалось, и деревянная дверца стойла распахнулась.

Девушка, одетая в черный бархатный костюм для верховой езды, в упор смотрела на Эмили, сурово сдвинув брови.

– Да, сеньора?

Эмили сделала глубокий вдох и улыбнулась.

– Я хотела с тобой поговорить. Можно, я зайду к тебе на минутку? – Эмили недоверчиво взглянула на крупного гнедого. – Если конь не будет возражать.

К ее удивлению, Мария рассмеялась.

– Коппер – просто ягненок, сеньора. Не бойтесь, мы вас не обидим.

Эмили с уважением посмотрела на девушку.

– Знаешь, лошади меня немного пугают, а тебя нет?

Мексиканка пожала плечами, она стала чистить щеткой бок крупного животного, бормоча тихо непонятные испанские слова, которые, казалось, успокаивали Коппера.

– Что вы хотите мне сказать, сеньора? – спросила Мария, не глядя на Эмили.

– У меня есть красивый отрез золотистого канифаса, Мария. Я подумала, что из него выйдет для тебя хорошенькое платье.

– Какая вы добрая, но не затрудняйте себя, сеньора. Сеньор Эдгар обеспечивает меня всем необходимым.

Эмили почувствовала, что ничего не добьется от этой девушки, однако расправила плечи и решительно продолжила:

– Это я понимаю, Мария. Просто Дэвид купил мне отрез, но он идеально для тебя…

Мария внезапно обернулась и уставилась на Эмили, ее зеленые глаза стали жесткими, полные губы крепко сжались.

– Я не нуждаюсь в благотворительности, сеньора! Эмили готова была ударить себя за то, что ляпнула такое, не подумав.

Глядя, как мексиканка чистит Коппера, она стала свидетельницей мгновенного преображения: глаза девушки, такие жесткие всего за несколько секунд до этого, теперь смягчились, и она снова что-то принялась нашептывать коню.

Эмили предприняла новую попытку:

– У тебя талант в обращении с лошадьми, Мария. Дэвид мне сказал, что тебя научил этому отец.

– Да, сеньора.

– И еще он сказал, что Оливия Эшленд была к тебе когда-то очень добра. Это правда?

– О да, сеньора Оливия была ко мне добра. Однажды, вскоре после того как мы сюда приехали, пригласила меня жить в большом доме. Она говорила, что мой отец ни на что не годится, только пьет и играет на гитаре всю ночь напролет. Но она не понимала…

– Не понимала чего? – спросила Эмили, пораженная тем, что мексиканка позволила ей заглянуть в свое прошлое.

Мария взглянула на Эмили, но казалось, ее глаза видят сцену из далекого прошлого.

– Что музыка меня утешала, сеньора. Еще много лет после ухода моего отца я плохо спала.

Мария снова отвернулась и начала яростно тереть скребницей Коппера, видимо, ругая себя за то, что разоткровенничалась. Сердце Эмили защемило от жалости к этой одинокой девочке. Почему отец бросил этого красивого ребенка? Даже захотелось обнять Марию, сказать ей, что у нее есть друг, но Эмили знала, что девушка резко воспротивится любому проявлению любви. Годы отверженности заставили Марию выстроить прочную оборону от внешнего мира.

– Мне очень жаль, Мария, – в конце концов произнесла Эмили. – Я уверена, ты очень скучаешь по своему отцу. Но у него прекрасная дочь, которой он бы гордился, я уверена. Отец передал тебе чудесный дар обращения с животными.

Эмили показалось, что взгляд девушки несколько смягчился. Развивая свой успех, она добавила:

– Я также заметила, что ты искусная наездница, Мария.

– Спасибо, – последовал осторожный ответ.

– Я немного завидую тебе. Видишь ли, я выросла на ферме и ездила верхом только на старой рабочей лошади. Я бы очень хотела… то есть мне было бы очень приятно, если бы ты научила меня ездить верхом.

Мексиканка коротко рассмеялась, повесила щетку Коппера и проверила запас воды и зерна.

– Эту честь я предоставлю вашему мужу, сеньора Эшленд. Он может приревновать, что его молодая жена проводит так много времени вдали от него.

Это замечание больно задело Эмили, но она постаралась не потерять терпения.

– Я не согласна с тобой, Мария. Думаю, мой муж будет доволен, если мы познакомимся с тобой поближе.

Мария невесело рассмеялась, выпрямилась и безразлично посмотрела на Эмили:

– Вы не слишком хорошо знаете сеньора Эдгара. Эмили нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Сеньор Эдгар принадлежит к тем мужчинам, которые хотят, чтобы женщина их ждала. Он и с сеньорой Оливией так себя вел.

Эмили ошеломило это неожиданное откровение.

– Ты хочешь сказать, что Эдгару не нравилось, когда Оливия проводила время с тобой?

– С кем угодно, сеньора. На свете нет более ревнивого человека. Сеньор Эдгар заставил сеньору Оливию отказаться от развлечений, потому что не мог видеть рядом с женой никого другого.

Эмили слушала ее с жадным любопытством.

– Но наверняка Оливии это не нравилось. Наверняка она пыталась…

– О, она пыталась, сеньора! Вы не поверите, узнав какие схватки происходили между ней и вашим мужем. Иногда по ночам их крики доносились до нашей хижины. Я думаю, сеньор Эдгар ее бил.

– Ты хочешь сказать… но, Мария, у тебя нет доказательств…

– Сеньора Оливия мертва, не так ли? – перебила Мария, и в ее глазах мелькнуло зловещее торжество. – А сеньор Эдгар в то время был с ней, правда?

Эмили, завороженная словами Марии, была не в состоянии ответить.

– Подумайте об этом, сеньора, – настойчиво посоветовала в заключение Мария. – Я бы не советовала вам позволять сеньору Эдгару видеть, что вы проводите много времени со мной или с Дэвидом. Терпение вашего мужа небезгранично.

Эмили молчала. Ее худшие страхи насчет Эдгара оказались обоснованными. Мария явно боялась этого человека и имела на то веские причины.

Погруженная в тревожные мысли, Эмили вышла из стойла и вслед за Марией машинально пошла по длинному коридору, ведущему к двери.

– Вы хотите посмотреть на мою Пелигру? – Мария распахнула калитку в стойло и внимательно осмотрела заднюю ногу красивой, шоколадного цвета кобылы. – Она оцарапалась о куст ежевики, и я должна приготовить еще немного мази, делать которую научил меня отец.

Эмили с улыбкой смотрела, как Мария подошла к лошади и с обожанием что-то зашептала, обняв ее за мускулистую шею.

– Заходите, сеньора, поздоровайтесь с Пелигрой, – подзадорила мексиканка.

Эмили вошла в стойло. Лошадь нервно всхрапнула и начала бить копытами землю. Но Мария продолжала тихо шептать успокаивающие испанские слова на ухо Пелигре, гладя ее гриву. И вскоре лошадь успокоилась.

– Вам ничего не грозит, сеньора, – заверила девушка Эмили. – Арабские скакуны – нервные создания, но она к вам привыкнет.

Эмили бочком подошла к Пелигре, и, как и обещала ее хозяйка, высокое, царственное животное вело себя миролюбиво. Эмили нерешительно протянула руку и потрогала шершавый, теплый бок животного. Пелигра не вздрогнула, и Эмили, почувствовав себя более уверенно, сказала:

– Наверное, мне пора возвращаться. Но помни, что в любое время я готова помочь тебе сшить новое платье, Мария. Между прочим, ты умеешь шить?

– Не очень хорошо, сеньора.

Девушка повернулась и снова забормотала что-то, обращаясь к лошади, произнося гортанные иностранные слова.

– Ну если тебе не нужно платье, можно сшить новый костюм для верховой езды… – Эмили вскрикнула и отскочила назад.

Пелигра вдруг занервничала, стала храпеть и бить копытами о пол.

Эмили отпрянула к стене, так как кобыла приходила все в большую ярость.

– Господи, Мария, пожалуйста…

Но девушка стояла неподвижно, непримиримо глядя на Эмили, а беснующееся животное уже нависло над перепуганной женщиной. Та закричала, закрыла глаза и прижала ладони к лицу, будто это могло спасти ее от острых копыт Пелигры!

Послышался глухой удар, потом все вдруг стихло. Эмили медленно открыла глаза и увидела потрясенного Дэвида. Напротив него стояла Мария, положив руку на гриву Пелигры. И девушка, и лошадь выглядели совершенно спокойными, словно ничего не произошло.

Дэвид вошел в стойло, настороженно глядя на лошадь.

– Эмили, Мария, с вами все в порядке?

– Мария… лошадь… пыталась меня затоптать, – сказала Эмили хриплым голосом; наконец ей удалось отдышаться, и страх перерос в гнев. – Мария, почему ты спокойно смотрела и не вмешалась? – прошипела она.

Мексиканка равнодушно пожала плечами:

– Пелигра застала меня врасплох, сеньора. Наверное, я запаниковала и не могла сообразить, что делать.

– Пока не появился Дэвид! – уточнила Эмили. – Тут ты действовала быстро!

Девушка не ответила, ни тени смущения не мелькнуло на ее спокойном лице.

– Эмили, дорогая, давай вернемся обратно в дом, – нервно откашливаясь, попросил Дэвид.

Она мгновение колебалась, гневно глядя на Марию. Потом сердито вздохнула:

– Хорошо, Дэвид. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда!

Ответом ей была лишь злобная улыбка Марии. Эмили набросилась на Дэвида, когда они шли к дому.

– Это было ужасно! Она просто стояла и смотрела, как лошадь нависла надо мной! Я не знаю, что бы произошло, не появись ты.

На лице Дэвида отражались самые противоречивые чувства.

– О чем ты говоришь? Мария объяснила, что она запаниковала…

– Черта с два! Она наслаждалась каждым мгновением моего ужаса, пока ты не пришел! Кстати, почему ты пришел, Дэвид? Ты не доверяешь Марии и поэтому не хотел оставлять ее наедине со мной?

Дэвид бросил на Эмили быстрый и странный взгляд:

– Конечно, доверяю. Я пришел за Коппером: дядя попросил меня проверить работников на северной плантации.