Текст книги "Выжженная земля"

По его лицу читалось, что конкретно он думал по поводу предстоящей промывки мозгов от старшего брата. Когда он взялся за дверную ручку, у меня разыгралась паника.

«Не уходи слишком далеко», – крикнула ему я.

Люциан улыбнулся.

«Не дальше, чем на расстояние мысли».

Глава 10
Стать хозяйкой положения

Подруга воззрилась на Люциана, приподняв брови.

– Вы реально безбашенная парочка.

У меня на лице нарисовалась ухмылка. Ага, с этим не поспоришь.

Я уже хотела слезть с кровати, когда Лиззи, как раньше, плюхнулась рядом со мной. Это было довольно странно, так как в полной боевой униформе охотника и со шрамами ее образу больше подходило название «Я надеру вам задницы», чем «Пижамная вечеринка».

Лиззи взбила себе подушку и покосилась на меня из-под длинных ресниц:

– Я по тебе соскучилась, лапуля!

– А я по тебе, – вздохнула я, тоже устраиваясь по– удобнее. – Ну, хорошо, теперь расскажи мне, что я пропустила из-за своей преждевременной кончины!

Радость Лиззи сразу растаяла.

– Хочешь знать, что произошло между мной и Тоби, не так ли? – тихо проговорила она.

Как раз это я узнать и хотела, но прекрасно понимала, что затронула очень деликатную тему. Потому не оставалось иного выхода, кроме как начать ее с максимально существенных и прямых вопросов.

– Вы порвали отношения до того, как он переметнулся, или это и стало причиной разрыва?

– Тут так точно не скажешь. Скорее, все произошло параллельно. – Лиззи запнулась. С каждым словом она как будто чувствовала нарастающий дискомфорт. – Пожалуйста, не принуждай меня тебе это пересказывать. Я… не могу.

Ой, это очень-очень плохо. Моя подружка – не тот человек, который держит проблемы в себе. Ей нужно с кем-то поделиться. Обычно нужно. Но она изменилась. Или просто была не готова снова открыться. Обе теории меня расстраивали. Но, несмотря ни на что, Лиззи заслужила всю возможную поддержку, которую только могла получить. А если это означало, что мне придется попридержать свое любопытство, то так тому и быть.

– Ты же знаешь, одно твое слово, и я найду этого засранца и с превеликим удовольствием прочитаю ему нотацию.

Огромные глаза Лиззи растроганно заблестели, однако она покачала головой.

– Нет, лучше я сама это сделаю, если до такого дойдет.

Прозвучало неубедительно, что насторожило меня еще сильнее. Вероятно, она не просто его не забыла, а до сих пор любила. Что лишь намного все усложняло.

– Ладно. – Я улыбнулась ей уголком рта, давая знак, что сдалась. – Еще что-нибудь, о чем мне стоит узнать?

Лиззи стало заметно легче. Она пожевала нижнюю губу, а потом закатала рукав и обнажила несколько печатей.

– Я теперь охотница.

– Расскажи что-нибудь, чего я не знаю, – усмехнулась я. – Восхититься твоими навыками мне уже довелось.

– Однажды на тренировке я даже разбила нос Райану. Он, правда, все равно победил, но ты же помнишь: маленькими шагами.

Да, я понимала, о чем она. В конце концов этот совет часто выручал и меня саму.

– Ах, и не говори ему, – продолжала Лиззи, – но я привыкла к Белу. Он все еще козел, но довольно-таки милый. – При этом она послала мне широкую улыбку. Если Бел об этом услышит, то надуется и начнет планировать что-то злобное, просто чтобы восстановить свою репутацию.

– Когда ты умерла, он перехватил силу Люциана. В противном случае весь ледник растаял бы и затопил половину Гренландии. Кроме этого, после уничтожения Патрии он позаботился о том, чтобы цунами, вызванные землетрясениями, не достигли материков. Довольно героические поступки для дьявола, тебе так не кажется?

Вот сейчас я лишилась дара речи. Конечно, я видела, как храбро Белиал противостоял Люциану в Патрии. Но это уже совсем другой калибр. Особенно с учетом того, что на этих людей Белу было наплевать. Он спас их ради Люциана. А это, в свою очередь, он сделал ради меня.

Я задолжала ему благодарность. Больше, чем благодарность.

Охнув, Лиззи скатилась с кровати. Она высмотрела огромный платяной шкаф, который теперь словно по волшебству ее притягивал. Я улыбнулась. Как здорово, что в ней хоть что-то осталось от моей старой подруги.

– Ну-ка, глянем, не найдется ли тут для тебя чего-нибудь симпатичного, – сказала она, потянув на себя дверцу. – Не можешь же ты целый день разгуливать в этой коже.

– Это творение Бела, – оправдывалась я, а охотница закатила глаза.

– Так и думала. – Она сунула голову в шкаф. Почти моментально оттуда начали одна за другой вылетать разные шмотки. – Тогда тем более нужно срочно тебя переодеть.

Что правда, то правда. Меня куда сильнее удивляло, как иллюзия Бела пережила встречу с Люцианом. А я определенно не горела желанием неожиданно вновь оказаться в перепачканном халате «Омеги».

Это напомнило о том, что иллюзией была не только одежда. Черт, в реальности я до сих пор измазана в крови и соли. Оставив на Лиззи подбор одежды, я предпочла быстро принять душ. А выбравшись из феноменальной ванны и завернувшись в пушистые полотенца, застала подругу перед зеркалом примеряющей соломенные шляпки.

– Чьи это вещи? – весело полюбопытствовала она. – Они совершенно точно дорогие.

– Даже знать не хочу, – лениво ответила я. В итоге оказалось бы, что это гардероб какой-нибудь из любовниц Немидеса или еще хуже: девушек Люциана. Или самое худшее: Мирабель.

Между прочим, что стало с этой интриганкой?

– А, кстати, пока не забыла: Гидди и Мел встречаются.

От удивления у меня открылся рот.

– ЧТО?! Как это вообще случилось?

Лиззи, посмеиваясь, завалилась на кровать и махнула рукой на парочку предметов одежды, которые, видимо, соответствовали критериям ее отбора. Пока я одевалась, она просвещала меня относительно свежих слухов:

– После того как Мара объявила охоту на верных Лиге праймусов, охотники постепенно стали терять свои силы. – Верно, ведь печати охотников были завязаны на энергии праймусов. Когда кто-то из них погибал от руки Мары, печати развеивались. – Мел в определенной степени заботится о выживших приверженцах Лиги. Она многих уговорила помочь Плеяде. И, ну, что я могу сказать… – Она поиграла бровями. – Гидди был ей за это весьма благодарен.

На последнем слове она изобразила пальцами в воздухе такие многозначительные кавычки, что я расхохоталась, натягивая джинсы, и чуть не потеряла равновесие. Было практически невозможно представить себе непоколебимого Гидеона в розовых очках, однако, по словам Лиззи, ее брат выполнял полную программу: включая цветы, свидания и любовные письма. Я радовалась за него от всей души.

– Есть еще какие-нибудь парочки, о существовании которых мне нужно быть в курсе? – спросила я, надев темный свитер с открытыми плечами. Лиззи только что лишний раз доказала, насколько хорошо она меня знала. Выбранный ею наряд был безупречно модным, удобным и вполне претенциозным, чтобы предстать в нем перед хозяевами бретонского замка. Я собиралась собрать влажные волосы в пучок, когда заметила, что подруга закусила губу. О-оу, ничего хорошего не жди.

– Лиззи?..

– Кхм… – замешкавшись, начала она, – возможно, между твоей мамой и Грэмом что-то есть.

Вау…

О’кей.

Вау.

Думаю, чего-то в этом духе я и опасалась.

– Поначалу все было хуже некуда. Твоя мама превратилась в ледяную статую. Решила посещать тренировки по боевым искусствам и дралась так отчаянно, как будто хотела собственнолично уничтожить тех, кто тебя убил. Первое время это еще казалось мне хорошей идеей, потому что так она, по крайней мере, была чем-то занята. Но чем дальше, тем радикальнее она становилась. А после ее попытки убить Мел до нас дошло, что она винит всех праймусов. На тот момент Грэм уже прибыл в лицей, и у нас… возникла куча собственных неприятностей. А они с Грэмом поняли друг друга с полуслова.

Ясно, Лиззи упрекала себя в том, что не присматривала за моей матерью получше. Но я так не думала. Если мама что-то вбила себе в голову, то уже никто не сможет это оттуда выбить. Я со вздохом присела около подруги.

– Что-то мне явно не везет в плане отцов, отчимов и свекров, да?

Лиззи слегка улыбнулась.

– Если взглянуть на это под таким углом, Грэма даже можно считать прогрессом.

Я засмеялась. Да уж, наверно, можно.

Затем подруга вдруг резко посерьезнела.

– Как это было? – выдавила она. – Умирать?

Она взглядом выискивала на моем лице признак того, что тема оказалась бы для меня чересчур болезненной. Но ничего не нашла, так как я сама не знала, что думала по этому поводу. Смерть сама по себе не была проблемой. Лишь прощание.

Я выложила Лиззи всё… о том моменте, в который поняла, что мне придется покинуть Люциана, о пустоте, тьме, кафельной плитке и обо всем, что пережила в дальнейшем.

– Твоя душа стремится обратно к тебе? – в ужасе переспросила Лиззи.

Я пожала плечами.

– Очевидно, да.

– И Люциану больно, когда ты до него дотрагиваешься?! Да какая садистка-судьба изобрела такую дрянь?

– Он старается это скрывать, но я чувствую ее… боль. – Даже перед тем, как мы поцеловались она была там – погребена под его стенами, волей, любовью, но, невзирая ни на что – она постоянно с ним.

– Боишься, что рано или поздно он больше не сможет это выносить? – задала вопрос Лиззи. – Потому что… Люциан прошел бы через ад, чтобы быть с тобой.

– Вот это-то меня и пугает, – беспомощно ответила я. – Я не хочу, чтобы он проходил через ад.

Охотница решительно сжала мои плечи и сделала строгое лицо.

– Только посмей сейчас учудить какую-нибудь фигню и расстаться с ним только потому, что тебе кажется, будто рядом с тобой он страдает.

Таких мыслей я себе не позволяла, но вынуждена была признать, что они действительно дремали где-то глубоко во мне.

Лиззи встряхнула меня и угрожающе прищурилась.

– Я тебя побью, если ты так поступишь! Даже если потом мы меня поджаришь.

Потихоньку я чувствовала, как улыбка вытесняла унылое настроение. Мне поистине досталась лучшая из подруг. И я боготворила ее за то, что она была такой.

– Без паники, я не планирую расставаться с Люцианом, – заверила ее я. – Не говоря уже о том, что никогда тебя не поджарю – что бы ты ни натворила. Никогда!

Мнительность, промелькнувшая у нее на лице, неприятно кольнула. Но вряд ли я имела право жаловаться… не после того, как недавно из-за меня взорвалось полкомнаты. Я еще и близко не начала понимать свое новое воплощение. Кроме того, за первые двадцать четыре часа пребывания в этой форме от моей руки уже погибло четыре праймуса, двое из которых являлись брахионами. Делало ли это меня опасной? Без понятия. Во всяком случае, нельзя обижаться на подругу из-за того, что она во мне сомневалась.

Лиззи ткнула меня локтем в бок.

– Пойдем! Остальные наверняка уже нас заждались.

Я кивнула. Часов тут нигде не висело, но и так чувствовалось, что парой этажей ниже вся возможная энергия уже сосредоточилась в одном месте.

– Но давай как-нибудь это повторим!

Подруга вдруг обняла меня.

– Как по мне, хоть каждый день! С пиццей. Или мороженым. Эй, мы могли бы опять заставить Элиаса весь вечер смотреть с нами девчачье кино!

Хихикая, мы шли по замку, выдумывая все больше идей, как отпраздновать нашу дружбу. И пусть нам обеим известно, что, по всей видимости, ни одна из них никогда не осуществится, было невероятно классно просто об этом болтать.

* * *

Прислушиваясь к своему чутью, я спустилась на первый этаж. Там располагался своего рода парадный рыцарский зал с видом на внутренний двор. Райан и Гидеон тоже уже пришли и обсуждали что-то в дальнем углу с Элиасом и Викториусом. За длинным деревянным столом с кофе и выпечкой я обнаружила Алексиана и Константина. Братья сидели на приличном расстоянии и, похоже, старательно друг друга игнорировали. Между ними сгорбился растерянный Брендон. При виде своего бывшего я подавила стон, хоть и знала, с какой целью Гидеон привел его на это совещание. Брендон был одним из критических голосов среди охотников. Его мнение будет иметь решающее значение, если мы хотели сохранить единство в Плеяде.

Люциан и Бел, напротив, стояли у окна и подняли головы, когда мы с Лиззи переступили порог зала. Дверь сама собой захлопнулась за нашими спинами. В тот же миг меня коснулась волна любви. Специально для меня Люциан оставил крошечный зазор в своей защите.

– Начинаем, – объявил он.

Бел сразу начал чертить в воздухе светящиеся линии. Вскоре после этого лучи черного света слились воедино и беззвучно взорвались. Оттуда шагнул праймус в карминово-красном пальто до пят. Рукава и воротник оторочены мехом, что напомнило мне о царской эпохе. Этого праймуса я не видела ни разу в жизни. И все-таки он казался на удивление знакомым.

Лиззи ущипнула меня за руку. Выглядела она так, будто одновременно прикусила язык и пыталась спрятать улыбку. С таким лицом она всегда сплетничала. Ну и что тут, простите, творилось?

Вновь прибывший изучил обстановку, а потом заметил меня и плавными шагами направился в мою сторону. Фигура у него была довольно привлекательная. Его тело, вероятно, рожденное где-то в Индии, вне всяческих сомнений, могло бы стать успешной моделью. Тем не менее я сосредоточилась на его энергетическом следе: потрескивающий пергамент и зажженные свечи.

Не мог же это быть…

– Рамадон?

Пока я старалась вернуть себе самообладание, сила хрониста вцепилась в мой разум. Машинально я сделала то, чему не так давно научилась у Люциана, и возвела стену. Ни красивой, ни стабильной она не была, зато послужила четким ультиматумом: моя голова принадлежит только мне.

– Если в последний раз я разрешила тебе прочесть мои мысли, это еще не значит, что ты получил туда безлимитный проездной, – заявила я хронисту и его новой оболочке.

Рамадон моргнул. Один раз. Второй.

– Прошу прощения, Ариана, если задел тебя. Однако теперь ты существуешь в другой жизненной форме. Данные мной клятвы развеялись вместе с твоей человеческой гибелью.

– Самая тупая отговорка, которую я когда-либо слышала, – припечатала его я. – Я же не обращаюсь с тобой иначе, так как ты теперь используешь тело не египетского паренька, а звезды Болливуда.

Летописец раздраженно склонил голову набок. Судя по всему, он не понимал, к чему я вела.

А мне было ровным счетом наплевать. Рамадон упал в моих глазах, с тех пор как после исчезновения Люциана мои отчаянные крики о помощи оставили его равнодушным.

– Ни одно из моих высказываний никогда не являлось тупым, – констатировал он. – Меня всего лишь интересует твое перевоплощение.

– Рада за тебя, – приторным тоном ответила я и повернулась к присутствующим. – Начнем?

Тот факт, что я просто оставила хрониста и пошла искать себе место за столом, вызвал всеобщее веселье. По причинам, в которых я еще не до конца разобралась, ему больше не выказывали такого безграничного почтения, как прежде. Возможно, это связано с тем, что он больше не был самым могущественным праймусом в комнате.

Как только все расселись, входная дверь распахнулась. С высокомерным выражением лица и в сшитом на заказ костюме пожаловал Немидес.

– Вы что, собирались начать без меня?

Алексиан закатил глаза.

– Ну естественно…

Не обратив внимания на неуважительное поведение сына, Немидес устремился к свободному месту.

– При проведении подобных собраний в моем доме традиция требует моего на них присутствия, – сказал он и опустился на стул. – Разве не так, Рамадон?

Прежде чем хронист открыл рот, вмешался Бел.

– Традиция требует присутствия хозяина дома, а это больше не ты. Теперь Люциан сильнейший праймус в семействе Анку. Следовательно, мы его гости. – Он демонстративно поклонился и на глазах у Немидеса взял себе кофе и печенье. – Кроме того, никого здесь не волнует твое присутствие.

Я обеспокоенно взглянула на Люциана. Он казался напряженным. Мне очень хотелось мысленно заговорить с ним, но я знала, что как Бел, так и Рамадон могли нас подслушать.

– Предпочитаешь, чтобы я уважал традиции, отец? – холодно спросил Люциан. – Как пожелаешь. – Он медленно встал. Язык тела не оставлял сомнений, что брахион не потерпит никаких возражений. – С давних времен в замке Анку вопросы приема гостей решала хозяйка дома. Давайте придерживаться этого замечательного обычая.

В то мгновение, когда до меня дошел смысл сказанного, взгляды всех собравшихся обратились ко мне. Реакция варьировалась от злорадства до полного шока. Второе в значительной степени выражало как раз то, что отражалось и на моем лице.

С дальнего конца стола раздалось гневное шипение.

– Я закрыл глаза на твою любовницу, – процедил Немидес, делая особый акцент на последнее слово. – Но эта человеческая потаскушка никогда не станет хозяйкой в моем доме!

Люциан шумно вздохнул. Ему точно было известно, что отец намеренно провоцировал его, чтобы продемонстрировать всем безумие сына. К сожалению, этот план явно работал. У меня едва не лопнул позвоночник, когда по залу пронеслась темная гроза над штормовым морем. Несколько взволнованных пар глаз тотчас метнулись ко мне.

– Эта человеческая потаскушка, – тихо прорычал Люциан, – моя пара, и ты будешь проявлять к ней должное уважение! – Во взгляде праймуса сменяли друг друга черные блики и яркие белые всполохи. Каменный пол задрожал. Несмотря на это, Немидес и бровью не повел. Он тоже поднялся и со злобной ухмылкой бросил сыну:

– Докажи!

Это смело в сторону мой первоначальный шок и заменило его паникой. Во-первых, Люциан снова старался восстановить контроль, во-вторых, у нас не было доказательств связи, потому что я продолжала носить на спине свой личный знак, а не Люциана. Немидес догадывался? Или знал? В любом случае этот тупик завел брахиона еще сильнее.

«Успокойся! Это именно то, чего он добивается», – попыталась пробиться к Люциану я, но все предостережения просто-напросто от него отскакивали. Я ощутила, как он ворвался в подсознание Немидеса, и следующее оскорбление неминуемо повлекло бы за собой его смерть. В помещении затрепетала энергия многочисленных праймусов. Бел застыл с напряженно выпрямленной спиной. Элиас вскочил. Все понимали, во что это выльется.

Необходимо что-то предпринять. Как назло, на ум приходил лишь один выход, и в то, что у меня получится, верилось с трудом.

Через крохотное окошко, созданное для меня Люцианом, я впитала в себя столько силы, сколько смогла. Затем выпустила собственную силу и передала ей бразды правления. Впервые я делала это осознанно. Она развернулась, словно крылья, заполнила собой зал и протолкнулась сквозь стены. Я чувствовала присутствие других праймусов, сверкающие души людей и каждое заклинание, защищавшее крепость. Но ничто из этого не имело значения, так как никто – даже Бел или Рамадон – не смогли бы меня остановить. Я заглушила тоненький голосок в голове, предупреждавший меня о чрезмерной гордыне, умышленно его проигнорировала. Для этого открывшийся передо мной потенциал был просто слишком огромен. Сами по себе материализовались ациамы. Изначально все задумывалось как отвлекающий маневр, чтобы вывести Люциана из туннеля, в который его затянуло, но теперь я хотела заставить Немидеса заплатить за свою коварную игру. С мрачным бесстрашием я дернулась вперед. Но не успела и глазом моргнуть, как вновь оказалась отброшенной на стул. Летний шторм окружил меня, сковал мою силу и загнал ее обратно. Когда я опять обрела способность ясно мыслить, надо мной нависало лицо Люциана. Строгое выражение лица, говорящее: «Никогда так больше не делай», внесло свой вклад в мое чувство стыда. Божечки! Ничего удивительного, что праймусов считали надменными, заносчивыми и властными. Из-за такого могущества очень легко забыть, что правильно, а что – нет. Сейчас – в первый раз испытав это на своем опыте – я была по-настоящему поражена, почему по улицам не бегала толпа демонов-эгоманьяков.

«Это была реально глупая идея!» – обругал меня Люциан.

Я упрямо пожала плечами.

«Сработало же?»

«А если бы нет, малышка?»

Решительно, как никогда, я ответила на его укоряющий взгляд.

«Я больше не оставлю тебя одного, даже если это значит, что придется последовать за тобой в пропасть безумия».

Мои слова хлестнули Люциана, как пощечина. Он выглядел ошеломленным и молниеносно поднял свои стены. Видимо, поставить на кон собственный рассудок – это одно дело, а вот разделить ответственность за мой – совсем другое.

Глава 11
Сделки – хорошо, а слабости – еще лучше

– Полагаю, это было достаточное подтверждение их связи, – усмехнулся Бел, подхватил свою чашку с кофе и опрокинул в нее чуть ли не полсахарницы. – Без обид, но можно мы уже продолжим? Мой график и так забит под завязку.

Пока он громко размешивал сахар, я оглядела ряд обескураженных лиц. Мое небольшое отвлечение подействовало куда лучше, чем планировалось.

– Так это и есть женщина, которая якобы помогает моему сыну не сойти с ума? – едко поинтересовался Немидес.

Ох! С каким удовольствием я бы схватила этого бритоголового типа за бороду и зашвырнула в Атлантический океан.

«Ни в чем себе не отказывай», – прокомментировал Люциан мои садистские фантазии, вызвав у меня улыбку.

«Ну, не знаю. Теперь я по меньшей мере уже «женщина», а не «человеческая потаскушка». Кажется, я понемногу иду к успеху».

– Это женщина, которая только что спасла тебе жизнь, – вслух произнес Люциан, занимая место рядом со мной. – И которая решит, останешься ли ты здесь.

Верно. Было же что-то еще.

Поймав взгляд Немидеса, я с суровым видом ненадолго его удержала.

– Его знания о Маре могут принести нам пользу. Поэтому мое личное мнение не играет роли, – вынесла я свой вердикт. – Он может остаться. Как минимум, пока не ведет себя как козел.

– Слушайте, слушайте! – пробасил Алексиан и согласно постучал по столу.

– С этим я могу смириться, – заключил Белиал и сделал большой глоток переслащенного кофе.

Люциан кивнул.

– Решено.

Элиас беспрепятственно и с явным облегчением взял слово:

– Мы собрались, чтобы придумать, как остановить Мару. Если кто-то против, он волен встать и уйти.

Пару секунд он смотрел на присутствующих. Никто не пошевелился, после чего командир гвардии продолжил.

– Хорошо. В данный момент Мара охотится за выжившими членами Совета. Она намерена отомстить за то, что с ней сделали. – Хотя Элиас не стал при этом смотреть на отца, все мы были в курсе, чья это вина. – Нам неизвестно, где она находится. Ее след надежно скрывают. А число приспешников растет с каждым днем. Она уже перетянула на свою сторону наиболее крупные колдовские кланы, и всё больше праймусов клянутся ей в верности.

– Да, потому что не хотят сдохнуть, – хмыкнул Алексиан.

– По факту Мара убила уже почти сотню наших, – дальше рассказывал Элиас. – Еще столько же пропали. Благодаря Тристану она также обладает доступом к сетям «Омеги». Исходя из этого, мы будем противостоять армии примерно из десяти тысяч ведьм и двух тысяч праймусов.

От такого числа у меня пошел мороз по коже. Как нам вообще справиться с таким превосходством?

– А что с брахионами? – осведомился Алексиан, которого не было при пробуждении Мары, а соответственно, подробностей он не знал. То же самое можно сказать и обо мне, но по другой причине.

На этот раз ответил Гидеон.

– Те, кто присягнул королеве ведьм, сожгли сердца других. Нам никого не удалось спасти.

– Их оставалось двадцать пять, – подытожил Люциан. – Двоих вчера уничтожила Ари.

– А мы не можем просто сделать себе еще парочку брахионов? Как тогда с Фионой? – предложил Райан.

– Для этого понадобятся ведьмы, которые отдали бы свои тела, – возразил Гидеон. – А они, к несчастью, почти все поддерживают Мару.

– Так и есть, – вздохнул Элиас. – Мои парни сейчас пытаются разыскать их убежища. И тут самый горячий след – это вампиры. Так как этих существ настолько много, можно предположить, что Мара разводила их еще до своего пленения. Такое количество сложно спрятать, тем более что вампиры не славятся интеллектом. Кто-нибудь что-нибудь да видел или сообщал об инциденте.

– Все это, конечно, хорошо и прекрасно, – перебил брата Константин. Черноволосый праймус, которого Райан так точно окрестил «Снеггом-младшим», в отличие от Алексиана, казался удивительно вовлеченным. – Но обнаружение Мары мало чем нам поможет, если мы так и не узнаем, как ее победить.

И в этом он был совершенно прав. Наша истинная проблема заключалась в том, что существовал лишь один способ остановить королеву ведьм. И этот способ внушал мне гораздо больше страха, чем величина ее войска.

– Мару предоставьте мне. – Слова Люциана прозвучали очень тихо. Тем не менее они без труда разрезали тишину и мое сердце. – Ваша задача – снять с моего хвоста ее слуг.

– Когда ты убьешь Мару, Тимеон сожжет твое сердце, – безапелляционно заявил Рамадон, озвучив то, о чем я даже думать боялась. Если Люциан убьет Мару, я вновь его потеряю.

– Этого не будет! – уверенно сказала я, отчаянно цепляясь за фразу, которая притом должна была стать предупреждением Люциану. Если он действительно задумал нечто настолько сумасшедшее, то понадобится что-нибудь помощнее его новой силы, чтобы снова меня утихомирить.

Кто-то прищелкнул языком. Брендон. До сих пор он вел себя так незаметно, что я чуть о нем не забыла.

– Собираешься выдвинуть свою кандидатуру, Ари? – устало спросил он. Что бы он ни пережил за последние несколько недель, это его определенно измотало. – Я навряд ли поверю, что ты справишься с силой Мары, когда сейчас уже перегружена своей собственной.

– Никто собой не пожертвует! – рявкнул Люциан угрожающим тоном.

– Хочешь сказать, кроме парочки идиотов-охотников, которым не повезло родиться смертными, – язвительно парировал Брендон. – Каждый из нас жизнь бы отдал, лишь бы положить конец этому ночному кошмару. А к вам это относится?

Я сглотнула. Бредон прав. Разумеется, я не хотела умирать или терять Люциана, но как мы могли требовать от других чего-то, на что не готовы были пойти сами?

– С радостью повторю еще раз, персонально для тебя: я позабочусь о Маре. – Люциан буквально пригвоздил моего бывшего взглядом. – Кроме того, буду тебе весьма признателен, если ты прекратишь мысленно раздевать мою пару.

У многих мгновенно приподнялись брови. Брендон густо покраснел. От ярости или от стыда, трудно сказать.

– Эмм… – Бел поднял руку, как в школе, но не стал дожидаться, пока его спросят. – Вынужден уточнить один момент… и я сейчас не о личной предыстории Ари с этой ошибкой при создании человека. Я имею в виду, что если уж собираюсь рисковать своей сущностью на поле боя эпического масштаба, то хотел бы знать заранее, что конкретно ты задумал, Люциан.

– В этом я с ним согласен, – рассудительно сообщил Рамадон, принюхиваясь к кружке кофе, которую ему только что налил Викториус.

Мне было видно, как у Люциана побелели костяшки пальцев от того, как сильно он вцепился в свой стул. Похоже, ему не нравилась идея распространяться на эту тему здесь и сейчас, а я не могла отделаться от ощущения, что причина этого – во мне.

– Существует лишь один вариант, как можно убить брахиона и одновременно сжечь его сущность, – выдал он наконец.

Райан открыл рот, в результате чего оттуда выпала половинка песочного пирожного, которую он только что откусил.

– Ты в курсе, где сердце Мары?

Люциан проигнорировал крошки и кивнул.

– Тристан даровал его ей сразу после воскрешения. Она велела вживить его ей обратно.

Что?! Но ведь это означало…

Константин облек в слова мои испуганные мысли:

– Ты хочешь вырезать его у нее из груди и сжечь?

– Шанс, что у тебя получится это сделать, меньше, чем выиграть в лотерею, – отрезал Бел, хотя это уже и так все понимали.

В ответ Люциан повел плечами.

– А если ты не сможешь?

– Тогда найду другой путь. – От того, каким голосом он это произнес, у меня сжалось горло. Больше всего мне хотелось вытащить его из зала и вызвать на откровенный разговор. Единственное, почему я так не поступила, – это внезапное осознание, что ни одна из его последних существенных реплик не была сказана всерьез. Он что-то скрывал… и так мастерски, что даже его отец не замечал подвоха. Ладно, последнее, скорее всего, потому, что Немидес слишком зациклился на своем высокомерии.

– Как же вы наивны, – в итоге сказал он. – Вы в самом деле считаете, что Мара так легко даст себя найти и вырезать сердце из груди? Она дотошна, гениальна и всегда проинформирована обо всем. Поверьте мне, ей уже наверняка давно известно об Ари, нашем замке и вашем маленьком союзе. Из-за этого в ее глазах Люциан из риска превратился в реальную опасность. Высока вероятность, что в данный момент она уже ищет решение, как раз и навсегда убрать Люциана с дороги.

Во мне горела неприязнь ко всему, что сходило с уст Немидеса. Но, помимо этого, я понимала, что он прав, а именно по этой причине я и позволила ему остаться.

– Я думал, она не может убить Люциана и сама не чокнуться, – пробубнил Райан, скорее, говоря с самим собой, а не с нами.

Немидес холодно улыбнулся.

– Смерть – не всегда лучшее средство, не так ли, Люциан?

Не различить укоризненный намек на самого себя и наказание, наложенное сыном, было просто невозможно, но никто уже не обращал на него внимания. Вместо этого все по очереди начали изобретать коварные идеи на тему «Как бы я на месте Мары избавился от Люциана».

– Сделка, – предложил Алексиан, в котором, по-видимому, вновь пробудился интерес. – Более заманчивая, чем в прошлый раз.

– Сделки – хорошо, а слабости – еще лучше, – проговорил Константин, наклонив голову в мою сторону. – Я бы на месте Мары нацелился на Ари.

– Как насчет предложений, которые мы еще не рассматривали? – Бел почти по-отечески улыбнулся обоим. – Ари в опасности, как и вы. Или почему еще, по вашему мнению, Люциан привел сюда и вас тоже?

Алексиан, Константин и Элиас оторопело уставились сначала на дьявола, а потом на Люциана. Создавалось впечатление, будто им не верилось, что для брата они так важны. Я же, наоборот, была в состоянии думать лишь об одном. О том, что оставила маму в лицее совсем беззащитной.

«Твоя мама тоже на пути сюда, – успокоил Люциан, который, благодаря позабытым мной стенам, все еще слышал, что творилось у меня в голове. – А также мать Лиззи и семьи всех остальных».

Почувствовав облегчение, я набрала воздуха в легкие и хотела поблагодарить, как вдруг заговорил Викториус.

– Как ни крути, цыплятки мои, а мне не кажется, что Мара станет утруждаться сделками или рычагами давления. – Он провел рукой по волосам, подергал за манжеты рубашки, проявляя непривычную нервозность. – В конце концов, она не может полагаться на душевное состояние Люциана и не уверена, долго ли эти рычаги будут действовать. Если наша противная королевка хочет стопроцентной гарантии, ей придется вывести Люциана из игры.

– Это, – произнес Рамадон с одной из редких улыбок, – потрясающе верно. – У Викториуса порозовели щеки, а я уловила, что Лиззи подавала мне какие-то сигналы. Она опять состроила «то самое» лицо для сплетен и прикрылась ладонью, чтобы остальные сидящие за столом не увидели ее подпрыгивающие брови. Прежде чем я успела сделать из этого какие-нибудь выводы, слово вновь взял Немидес.