Текст книги "Лев пустыни"

– Да тут сам уписаешься, пока всех этих тварей писать заставишь! – возмутилась сложностью рецепта Жаккетта. – А крокодил еще покусает, чего доброго!

– Вот почему яд делает мастер. И яд дорого стоит! – засмеялся Абдулла. – Будем питать надежду, что денег у врага не так много. Я вижу, лепешки уже готовы. Мужчины идут кушать. Давай молоко!

Жаккетта отдала ему молоко, а сама осталась девушкой при козе. Женщины ведь едят во вторую очередь…

И где же сейчас бедолага Масрур, который пичкал ее сладостями с утра до ночи?! Эх, какая райская, все-таки, была жизнь! Золотая!

* * *

После ядовитых атак противник некоторое время людей шейха не тревожил. Не то деньги на яд кончились, не крокодил писать не хотел.

Пользуясь затишьем, Жанна решила поучаствовать в хозяйственной деятельности и поруководить стиркой своего платья.

Жаккетта безропотно договорилась с Абдуллой о том, что его невольница даст госпоже на время одежду, и что можно брать воду из колодца.

Жанна с видом глубокого отвращения облачилась в штаны и рубаху. И поняла, насколько приятнее в здешнем климате такая одежда.

Сохраняя выражение страдания от необходимости носить одежды дикарей, она принялась прикидывать, как бы остаться в ней подольше и не отдавать обратно, когда золотистое платье высохнет.

* * *

Несмотря на ценные указания госпожи, Жаккетте удалось вернуть платью первоначальную чистоту.

В разгар великой стирки к осажденным прибыл парламентер от нападающих.

Это был неприметный человек к европейской одежде. Вдобавок к этому он не говорил по-арабски. Или не хотел говорить. По-французски тоже.

После длительных выяснений у ворот обнаружилось, что он говорит по-итальянски. Услышав знакомый язык, Жанна предложила нубийцу услуги толмача.

У Абдуллы было сильно искушение послать и странного парламентера, и «французскую принцессу» в место, куда водят ишаков на случку. Но доводы разума взяли верх над чувствами.

– Хорошо, я буду говорить с этим иноземцем! – сказал он. – Хотя я не думаю, что люди, которые его послали, имеют большой ум. Я все равно узнаю, кто они, даже если на переговоры придет одноногий великан из билад ас-Судан, который спит, накрываясь своим ухом. Что хочет хозяин этот человек?

– Люди, пославшие меня, – переводила слова человека Жанна, – хотят завершить это затянувшееся дело миром. Они не хотят больше крови. Разве не принесли посланцы Аллаха слово мира на эти земли?

– Что хочет его хозяин? – опять повторил Абдулла, тяжело глядя на посредника нападающих.

– Они предлагают вам жизнь в обмен на деньги, которые находятся у вас. Если вы отдадите деньги, они уйдут с миром.

– Я так не думаю! – спокойно уронил Абдулла.

– Это будет хороший обмен для вас. Люди с той стороны сделали главное дело и ваши жизни им не нужны, – говорил устами Жанны парламентер. – Но деньги они получат в любом случае. Так стоят ли чужие сокровища таких усилий?

– Ты иди с миром! – послал Абдулла парламентера. – И передай: нет. Если придешь еще раз, мои люди убьют ты. Все.

А когда посланец ушел, Абдулла сказал, выразительно глядя в сторону Жанны:

– Пусть ни в чьей голове не родится мысль, что можно найти и отдать деньги помимо я. Это будет плохой идея. Вредный для жизни.

Он угадал: Жанна уже подумывала, не договориться ли с осаждающими за счет пиратских денег? Ведь когда воины отбивают очередной приступ, можно поискать сокровища, Абдулла не мог их далеко спрятать. У людей шейха свои счеты с его убийцами, Жанне с ними все равно не по пути. Хитрый нубиец пресек эту интересную задумку на корню. У-у, бестия темнокожая!

А Абдулла размышлял, почему посланец говорил по-итальянски? Чьи же интересы пересеклись на караванных путях, от контроля которых отстранили племя шейха?

ГЛАВА XIX

Чем дальше, чем жарче. Мудрая мысль, не правда ли?

Главное, оригинальная. Но она соответствовала действительности. Это относилось к погоде.

– Ну где же твои пираты? – ныла Жаккетта в спину Абдулле.

Ей так хотелось ощутить на лице дуновение ветерка, вместо неподвижного изнуряющего зноя, стоявшего в их глиняном дворе-колодце. Даже на крышу, где хоть какое-то движение воздуха можно почувствовать, из-за запрета нубийца выбраться нельзя.

– А может, они здесь и не появятся?

– Почему ты так взял? – устало спросил Абдулла.

– Но сколько же можно сидеть! Им, наверное, эти деньги больше не нужны, раз они их шейху отдали! Они думают: «Это ваши дела!» – и к нам не собираются!

– Не болтай глупый слова! Ты просто никогда не имел даже сотый доля таких денег и поэтому говоришь ерунду!

– Не имела и неплохо жила! – огрызнулась Жаккетта.

– Они обязательно придут! – твердо сказал Абдулла.

– А может, гонец не добрался? Лошадь там захромала? – придумала новую причину Жаккетта.

– Это отличный берберский лошадь. Он стоит двадцать черных невольников! Почему он должен хромать? Не сочиняй, Хабль аль-Лулу.

– Ну почему тогда никого нет?! – взвыла Жаккетта. – Ну почему?!

Абдулла не отреагировал.

Жаккетта попыталась зайти с другой стороны:

– Давай, еще пошлем гонца!

– Кого?

– Ну-у, кого-нибудь. Да я пойду если надо! – предложила она.

– Ты решил закончить жизнь?

– Я незаметно!

– И куда ты пойдешь? – поинтересовался Абдулла.

– Куда надо, туда и пойду! – разозлилась Жаккетта. – Хоть что-то сделаю. А то свихнусь.

– Не свихнешься! – отмахнулся от нее Абдулла. – Чтобы свихнуться, надо иметь голову, а не попу на плечах!

– Ну и ладно! – надулась Жаккетта. – Я как лучше, а меня же и обижают!

– Мы будем ждать. Сколько надо. Потерпи, Хабль аль-Лулу! – чуть смягчился Абдулла. – Я тоже хочу плюнуть на все, саблю обнажить и на враг накинуться. Надо терпеть.

* * *

«Хорошо Абдулле говорить „надо терпеть“, а как терпеть, когда сил никаких нет?! Была бы возможность, не только бы одежду, кожу бы скинула, чтобы только прохладней было!»

Жаккетта послонялась бесцельно по двору и, наконец, пристроилась в тени зеленого навеса. В дом идти совсем не хотелось. Там хоть и прохладнее, но зато душно, стены давят. И госпожа Жанна кислая сидит, смотреть на нее тоже радости мало. А здесь зелень.

Невольница, а со слов Абдуллы Жаккетта знала, что ее зовут Нарцисс, точнее по-арабски Нарджис, видя ее метания, принесла миску урюка.

Во дворике было тихо.

Воины (кроме караульных и нубийца) крепко спали, перейдя из-за осаждающих на ночной образ жизни. Старик-невольник хлопотал у коней. Им тоже было тяжко.

Примостившись на лавочке, Жаккетта и Нарджис принялись уничтожать урюк. Это приятное занятие несколько скрасило страдания от жары.

Наевшись и приободрившись, Жаккетта с помощью языка рук, принялась выяснять у Нарджис, как та попала к нубийцу.

После усиленного махания руками и тыканья пальцем во все стороны, удалось выяснить, что и девушка, и старик из родственного Абдулле племени. Если не из того же, то, во всяком случае, из очень близкого.

Жаккетта не удивилась. Конечно, нубиец все равно должен тосковать по своим землякам. И Господин, как бы не уверял Абдулла, семьи все равно не заменит. Хоть такой.

На побережье Средиземного моря нубийцы попали накатанным путем. Караван купцов, везущий на продажу черных рабов, пересек пустыню и добрался до Триполи. Здесь их и купил Абдулла. И поселил в этом домике, где сам бывал наездами, когда служба Господину позволяла.

Показав руками свою историю, Нарджис отправилась делать бесконечные хозяйственные дела, а разморенная жарой Жаккетта принялась сонно ворочать мозгами.

Ее волновало, не обиделась ли святая Бриджитта за то, что Жаккетта молится ей не так часто, как могла бы?

А с другой стороны, что молиться-то лишний раз, святую беспокоить? Здесь Аллаховы земли, так что бедняжке Бриджитте со своим уставом (как в чужой монастырь) и соваться-то нечего.

Да и пока, вроде бы, не надо. Сейчас речь о жизни и смерти идет, такие проблемы, как приставания мужчин, и не возникают.

Люди шейха, слава богу, в ее сторону и не смотрят. Для них она – любимица Господина и этим все сказано.

И все-таки, как тяжело ждать эти пиратов. И страшно. Мало ли какие дела Абдулла с ними имеет. У нее, Жаккетты, свой опыт общения с этими людьми. Ничем воспоминаний о нем не вытравить.

Что впереди будет – непонятно совсем! Думает ли госпожа Жанна вернуться во Францию? Или всю жизнь собирается на чужбине провести?

А что было бы, не согласись она, Жаккетта, бежать с госпожой? Нет, нельзя думать об этом!

Интересно, как идут дела в Аквитанском отеле? Ришар и Аньес поженились и ребеночка, наверное, ждут… Большой Пьер всеми делами заправляет! Как надежно было с ними там, дома. Только скитаясь по чужим землям начинаешь понимать, какое это счастье свой дом, своя земля… Где думают, говорят как ты. Живут по таким же обычаям. Где ты – свой, до последней косточки.

Госпоже Жанне этого не понять, она везде своя, где ее сообразно титулу и внешности принимают.

Это здесь, у шейха она не прижилась. А посчитай шейх, как остальные господа по ту сторону моря, ее красавицей, она бы и с места не сдвинулась. Вертела бы шейхом, как покойным герцогом… Хотя нет, она на верблюде ездить не любит, наверняка.

Увидела бы Фатима сейчас свой цвэточек, ахнула бы! Ведь вся та красота, которую она упорно накармливала на «бедную девочку», потихоньку улетучивается.

Для таких форм нужна безмятежная жизнь, полная сладостей и покоя, а совсем не сидение в осаде с бесконечной гороховой кашей в качестве еды. Пусть и с оливковым маслом.

Пропали уроки Фатимы зазря. Не обогатилась Жаккетта золотыми браслетами и дорогими подарками. Может, просто не успела, а может, характер не тот… Фатима бы, наверное, без этой, как Абдулла говорит, га-ран-тии браслета и пэрсиком бы не шевельнула. А какие сказки она рассказывала…

Кстати, почему Абдулла сказки не рассказывает? Все равно времени у него невпроворот, ходит по двору и тоже мается. Ведь неизвестно, сколько еще сидеть придется?

Надо пойти, обрадовать нубийца, что теперь ему скучать не придется!

И окрыленная Жаккетта отправилась искать Абдуллу, еще сном-духом не ведающего, что для него нашли лекарство от скуки.

* * *

Абдулла идею Жаккетты воспринял, естественно, без малейшего восторга и попытался отвертеться от навязываемой роли сказителя.

– У я сильно много дела! – отнекивался он. – Я не знаю никакой сказки. Хабль аль-Лулу, заклинаю именем Аллаха великого, отстань от я!

– Надо же, Аллаха вспомнил! – возмутилась Жаккетта. – Как мою голову попой обзывать, ты свободный от дел, а как сказки рассказывать, так занятый по уши! Чем ты так загружен? Вечером они все равно плохо нападают, стараются в мертвый час, к утру ближе! Вот время бы и коротали, их ожидая! Пиратов твоих дурацких все равно нет, гонца тоже! Госпожа Фатима мне так каждый вечер про Ала ад-Дина рассказывала, а она женщина была занятая не хуже тебя! Альмея! А все равно все дела бросала! Ни разочка не пропустила, хотя сказка длиннющая была, что змеиный хвост! А раз ты сказок не знаешь, чему же вы с Господином на пару учились?! Не ври уж, пожалуйста! Чтобы ученый человек сказок не знал! Да у нас любой мудрец, которого ты в десять раз ученей, как говоришь, столько сказок знает! Только начнет рассказывать – не остановишь! И про фей, и про королей, и про чудеса – на все лады! А ты даже одной, самой завалящей вспомнить не можешь!

Сбитый с ног потоком слов, нубиец сдался.

– Хорошо, Хабль аль-Лулу! – замахал он. – Я буду рассказать тебе сказки. Только ты закрой рот и дай послушать посланный Аллахом тишина!

Обрадованная Жаккетта поспешила известить госпожу, что у них появилось развлечение на несколько вечеров.

Абдулла, тяжело вздохнув, принялся ковыряться в памяти, выискивая подходящую сказку.

В душе он окончательно решил, что легче выдержать прямой бой с превосходящими силами противника, чем высидеть осаду в компании с вредными заморскими женщинами.

* * *

На границе дня и ночи Жаккетта с Жанной выбрались во дворик и важно уселись в тени навеса-беседки, ожидая обещанную сказку.

Жанна аккуратно убрала свое роскошное платье, постиранное Жаккеттой, и во всеуслышание заявила, что не будет пачкать придворный наряд, которым восхищался сам покойный герцог Бретонский, в пыли какой-то лачуги на краю земли.

И ходила теперь, как не в чем ни бывало, в восточных одеждах.

Абдулла обреченно, как приговоренный к виселице, подсел к ним и тоскливо спросил:

– Какие сказки хотят слушать женщины?

– Про л-ю-ю-б-о-о-о-вь! – пояснила ему Жаккетта. – Про что же еще?

– Хорошо. Сказка про любовь.

Абдулла переместился так, чтобы были видны караульные, и начал:

– Жил-был в благословенном городе Каире купец. Почтенный и богатый. И был у он сын. Сначала он быть младенец, потом мальчик, потом стал юноша. Нур ад-Дин. И вот друзья решить сделать Нур ад-Дин настоящим мужчиной. Они пригласили юношу в один уютный сад, где росло много прекрасных деревьев, тек быстрый ручей с чистый водой, и бить фонтан. А главное, там был хозяин, который имел много кувшинов вина и покладистый девушка. Нур ад-Дин первый раз попробовать и вино, и женщину. И превратиться из юноша в мужчина.

– Странное дело! – заметила Жаккетта. – Вино вам Аллахом запрещено, а все равно пьете!..

– Аллах уметь прощать, – буркнул Абдулла. – Он прощает грехи бесплатно, а ваш наместник бога, папа из Рима, прощает только за деньги.

– А что за покладистый девушка? – не поняла Жанна.

– Это девица, который покладается на мужчина, – любезно объяснил Абдулла. – Не дорого.

Жанна покраснела.

– Но Нур ад-Дин не пил вино до этого сада. И вино сильно ударил в его голову. И когда он вернулся в дом отца, то так стукнул свой папа в глаз, что глаз совсем убежал с лица. А потом он упал и уснул.

– Ничего себе, про любовь! – ахнула Жаккетта. – Отцу глаз выбил!

– Хабль аль-Лулу! Если ты лучше знаешь, как рассказывать сказки про любовь, делай это сам! – обозлился Абдулла. – Я говорю, как умею!

– Все, молчу-молчу-молчу! – закрыла рот ладошкой Жаккетта. – Рассказывай!

– Купец пришел в сильный гнев и поклялся разводом с женой[41]41
  Это одна из самых сильных клятв у мусульман. «Клянусь, что разведусь с женой (или с женами)». Несоблюдение клятвы – позор для правоверного.


[Закрыть], что когда наступит утро, он отрубит Нур ад-Дину правый руку!

Мама юноша не стал ждать утро и разбудила сына.

Нур ад-Дин уже протрезвел и когда он узнал, что сделал с отцом, и что отец хочет теперь сделать, пришел в ужас.

«Надо бежать!» – толкует ему мама. – «Я дам деньги на жизнь, и когда они кончатся, ты пошлешь письмо с человеком, минуя отца.»

Почтенный женщина достал из сундука маленький мешочек с динарами для сына, дал Нур ад-Дину и стал сильно плакать. А Нур ад-Дин заметил, что матушка забыл около сундука еще один мешок, большой, и взял.

И когда Аллах послал утро на землю, Нур ад-Дин был уже на берегу. И увидел там корабль.

«Вы куда плывете?» – спросить он моряка.

«В город Искандария[42]42
  Искандария – арабское название египетской Александрии.


[Закрыть]»

«Я хочу плыть на вашем корабле!»

«Добро пожаловать, о юноша, о красавец!» – обрадовался моряк.

У Жаккетты, усиленно ждущей любви в сказке, на этом месте опять возникли сомнения:

– А ты точно про настоящую любовь рассказываешь? Без всяких фиглей-миглей?

– Чем ты опять недоволен? – возмутился Абдулла. – Какой любовь для ты нужен? Чем я прогневил Аллаха, что он послал мне такой женщина в компанию?!

– Любовь мужчины и женщины! – уточнила подозрительная Жаккетта. – А не любовь мужчины и мужчины!

Воинам, стоящим у ворот и на крышах, очень хотелось занять место нубийца. Но увы, для этого надо было быть евнухом и знать французский язык.

– Нет, Хабль аль-Лулу, ты не сомневайся! – простонал в изнеможении Абдулла. – Это будет настоящий любовь между мужчина и женщина! Ты веришь?

– Ладно, я верю, – со скрипом согласилась недоверчивая Жаккетта. – А лишний раз уточнить все равно не мешает! Знаю я вас, ученых людей. Никакой этой, как ее, га-ран-тии.

– Запомни! – хмыкнул Абдулла. – Я даю для ты гарантия, что любовь будет, а ты даешь гарантия, что немного молчишь, иначе Нур ад-Дин не доплывет до Искандарии. Его съест крокодил.

– Помолчи, раз говорят, интересно ведь! – пихнула Жаккетту Жанна.

Подчиняясь нажиму, Жаккетта неохотно кивнула.

– Корабль быстро доплыл до города, – облегченно продолжил рассказ в наступившей тишине нубиец. – До благославенный Искандарии.

Это хороший город. Древний. Его построил великий Искандер Зу-ль-Карнейн. У города крепкие стены, дома там покрыты белый краской, а важный здания, мечеть, медресе и прочие, сделаны из мрамора.

– А что значит Зу-ль-Карнейн? – не удержалась все-таки Жаккетта.

– Это прозвище, – не стал скармливать Нур ад-Дина крокодилу Абдулла. – Это значит Двурогий. У Господина было прозвище Зу-с-сайфайн, то есть Обладатель двух мечей.

– Красивое прозвище… – вздохнула Жаккетта. – Рассказывай дальше.

– Нур ад-Дин вошел в Искандарию через Ворота Лотоса. Там он ходил по базарам и площадям и на рынке увидел в лавке старика который приветствовал Нур ад-Дина, как старый знакомый. «Я знал твой отец, „– сказал старик. – «Ты гость в моем доме!“ Нур ад-Дин стал жить у купца, гулять по городу и веселиться. Так он спустил маленький мешочек.

Однажды он ждал у лавки купца, чтобы взять свой большой мешок. И увидел: по рынку едет на муле старый перс. И везет девушку. Красивый, как газель в пустыне.

– Знаю-знаю, – тихонечко пробурчала Жаккетта. – Ноги, как концы курдюка, лицо, как динар в тазу, попа, как подушка, набитая страусовыми перьями

Абдулла не расслышал ее слов и продолжал:

– Перс позвал к себе посредник и велел продать девушку, но только тому покупателю, который она захочет. Посредник стал кричать о продаже невольницы и цена поднялась до девятьсот динар.

Посредник подвел девушку к первому покупателю. Это был старик, дряхлый и седой. «Ты сошел с ума! – сказал девушка. – Если этот старик хочет меня купить, он должен купить и тряпочку, чтобы натирать свои рога». Покупатель обиделся и выгнал посредника.

Посредник повел девушку к другому купцу, который тоже был старик, но с крашеный бородой.

«Ты совсем сошел с ума! – сказал невольница. – Этот человек прячет свой седину под краской – значит, он имеет сомнительнейший нрав и кучу пороков под личиной добродетели!» Купец с крашеный бородой тоже обиделся.

Посредник оставил девушку у входа в третий лавку и тихонько сказал хозяину: «Господин, я боюсь вести невольницу. Это злой язык».

«Я не боюсь! – гордо сказать третий купец. – Веди!»

Посредник привел в его лавку девушку.

«О, господин! – спросил невольница. – Ты имеешь дома подушки, набитые кусочками меха?»

«О, красавица красавиц! – ответить купец. – В моем доме десять таких подушек. А зачем они для ты?»

«Я положу подушку на твой нос и рот и подожду твой смерть! – объясняет девушка. – О, посредник, ты совсем потерял ум. После двух стариков, который имели по два порока, ты предлагаешь этот купец, который имеет три порока: короткий рост, большой нос и длинный бороду».

Купец стал багровым и в гневе стукнул посредника.

«Я верну ты хозяину! – воскликнул посредник. – Ты не приносишь доход, ты приносишь много неприятностей!»

Девушка посмотрел туда-сюда и увидел красивый юноша с чистым лицом и тонким станом. «А этот господин разве не хочет сделать покупку?»

«Он чужеземец» – объяснил посредник.

Тогда девушка снял с пальца драгоценный кольцо и сказал: «Мы пойдем к юноше. Если он купит я, ты получишь кольцо!»

Они подошли и девушка спрашивает Нур ад-Дина:

«О, господин, я красивый?!»

«Да, ты очень красивый!» – отвечает Нур ад-Дин.

«Почему тогда ты не даешь к моей цене даже динара? Я не нравлюсь?»

«Госпожа красавиц! В моем родном Каире я купил бы тебя за любой цену».

«Господин! – говорит хитрый невольница. – Я не сказал: ты купи девушку против желания. Но если ты дашь какую-нибудь цену, другой купец скажет: да, этот девушка красивый, ведь люди из Каира знают толк в красивых невольницах!»

Нур ад-Дин покраснел от этих слов и спросил посредника: «Какой цена?»

«Девятьсот динаров».

«Я даю за девушку тысячу динаров!»

И только он это сказал, как девушка быстро говорит:

«Я продаюсь этому красивому юноше!»

И все купцы кричат:

«Да, да! Он достоин. Горе тому, кто называет цену и не покупает!»

И пока Нур ад-Дин хлопал ушами, посредник сделал все бумаги. Пришлось Нур ад-Дину взять большой мешок и отдать за невольницу.

И вывод из этот истории такой: нельзя верить словам красивый девушка!

– Не надо ушами хлопать! – обиделась за невольницу Жаккетта.

– Забыл сказать, – хмыкнул Абдулла. – Девушка был ваш соплеменник, разве вы не заметили большой сходство с вашими характерами? Такой же вредный. На сегодня сказка все. У Абдуллы болит язык, словно я жевал пирожок из песка.

– Но до любви-то еще не добрались! – возмутилась Жаккетта. – Пока одно да потому. Поехал-приехал, продал-купил.

– Любовь будет завтра! – решительно сказал Абдулла. – Я уже знаю, что часы, когда я рассказываю сказки, самые тяжелые в моей жизни.

Его слова прервал шум со стороны улицы.

Пользуясь темнотой, незаметно подтянулись осаждающие. Они поменяли тактику – теперь ломились во владения нубийца не так настырно, просто не давали расслабиться.

Видимо, людей у них тоже осталось немного, а дом Абдуллы выдержал испытание на звание крепости в миниатюре. Осаждающие, похоже, тоже кого-то ждали.

Или что-то.

* * *

Вторая ночь в роли Шахерезады началась для Абдуллы немного легче, чем первая. Хотя слушательницы ему попались придирчивые, не хуже грозного Шахрияра. Особенно Жаккетта, жаждущая любви.

– Нур ад-Дин привел новый невольницу Мариам в комнату, где жил.

Мариам увидел бедный комната, ковер в дырках, и удивился. «Господин, чем твой невольница прогневала тебя? Почему мы не идем к твоему отцу?»

«Мой отец живет в Каире! – говорит Нур ад-Дин. – Этот комната дал друг моей семьи. А я сегодня истратил последние деньги».

«Не надо грустить, господин!»

Абдулла помогал словам мимикой, то изображая расстроенного юношу, то удивленную девушку.

Жанна, словно завороженная, открыв рот смотрела на его гримасы.

«Сходи к другу, и займи полсотни дирхем. А я скажу, что делать».

Нур ад-Дин пойти к купцу.

«Мир тебе, дядюшка!»

«Мир и тебе! – отвечает старик. – Что ты купил на тысячу динаров?»

«Дядюшка, я купил невольницу, который родом из дочерей франков».

«О мальчик, лучший невольница из народа франков стоит на нашем рынке сто динаров. Тебя обвели вокруг пальца. Но ты не пускай горесть в сердце. Сегодня ты попробуешь девушку, а завтра продашь. Пусть ты потеряешь хоть двести динаров – зато вернешь восемьсот».

«Твои слова – чистый золото! – говорит Нур ад-Дин. – Но сейчас я не имею ни монетки. Одолжи полсотни дирхем, а я отдам, когда продам девушку».

Он получил деньги и вернулся в комнату.

«Господин, ты иди на рынок и купи там цветного шелка на половину суммы, а на другую половину – еду и вино».

Нур ад-Дин купил все, что велел невольница и принес домой.

Девушка состряпал роскошный ужин, накормил и напоил хозяина. Нур ад-Дин от изобильного угощения совсем осоловел и уснул, а Мариам сплел из шелка красивый зуннар – пояс такой.

А когда девушка сплел зуннар (ты, Хабль аль-Лулу, слушай в этот месте внимательно!), то снял с себя всю одежду и лег рядом с юношей. И начал гладить, и поднимать его желание. Нур ад-Дин пробудился. И разгорелся такой горячий любовь, что они протерли еще одну дыру в старом коврике.

Такой любовь, Хабль аль-Лулу, тебя устраивает?

– Нет! – возмутилась Жаккетта. – Слишком просто! Купил, привел и пошли коврики протирать!

– Зато как правда! – обиделся Абдулла. – Для тебя – все не так! Какой еще может быть любовь женщины и мужчины? Может, в вашей стране любовь не сидя на коврике, а сидя на потолке?

– В нашей стране любовь обычно лежа на кровати! – отпарировала Жаккетта. – А о ваши коврики все пятки посотрешь, пока с Господином общаешься!

– Чтобы пятки были целые, люби в тапочках! – посоветовал Абдулла.

– Как умею, так и люблю! Не тебе меня учить! – взорвалась Жаккетта.

Разговор явно перешел на личности.

– Нет я! У меня должность такой, заведовать гаремом. А ты сегодня один глаз плохо накрасил! Даже воины шептались об этом.

– А у меня кохл кончился! Раз ты управляющий гаремом, так достань!

– Когда осада кончится, я куплю для Хабль аль-Лулу ведро кохла. Пока нет. Бери уголек – рисуй так.

– Еще углем я глаза не подводила! – вконец обиделась Жаккетта. – Сама этот дурацкий кохл сделаю! Если кусок графита дашь!

– Дам. Завтра. Тогда вы идете спать! – обрадовался концу разговора Абдулла. – На сегодня любовь – все.

И, не дожидаясь возражений, сбежал от слушательниц на крышу.

В глубине души он начал понимать, какую труднейшую задачу пришлось выполнить Шахерезаде.

Теперь Абдулла страстно ждал прибытия пиратов и еще по одной причине. Ежевечерняя сказка про любовь повисла над ним, как готовый опуститься на шею ятаган.

* * *

Ночь прошла тихо. Нападений не было.

Утром надутая Жаккетта принялась демонстративно готовить подводку для глаз, пользуясь рецептом госпожи Фатимы.

Она нашла среди кухонной утвари старую медную ступку и сердито принялась скоблить с нее налет.

Смеющийся Абдулла принес ей кусочек графита.

– Помочь? – спросил он, прикрывая улыбку концом тюрбана.

– Лучше отойди! – сухо посоветовала Жаккетта.

Она утром, все-таки, подвела глаза сажей, собранной с днища котла. Хоть и злилась при этом. Но быть красивой в глазах мужчин так хотелось!

– Не попади мне под горячую руку, а то не обрадуешься!

Абдулла отошел от ощетинившейся, как ежик, Жаккетты и от души посмеялся вслух около загона козы.

Графит Жаккетта растерла с окисью меди прямо в ступке.

Запас лимонов в хозяйстве Абдуллы имелся.

Следуя рецепту, Жаккетта выскребла мякоть лимона и заполнила образовавшуюся полость приготовленной смесью. И поставила на огонь.

К сожалению, таких важных компонентов, как крыло летучей мыши, кусочек хамелеона, жемчуг, кораллы, амбра и прочее, достать было никак нельзя. Плюнув на добавки, Жаккетта решила ограничиться имеющимися в наличии ингредиентами.

Кусочек ракушки отлично заменил жемчуг, уголек акации – благородный сандал. А конечности животных пришлось вообще исключить из рецепта.

Мессир Марчелло гордился бы сейчас способной ученицей!

Растерев со всем этим обуглившийся лимон, Жаккетта еще раз прокалила смесь и смешала ее с розовой водой.

Решив, что кохл вышел не хуже закончившегося, она понесла демонстрировать получившееся нубийцу.

– Видал? – сунула ему под нос ступку Жаккетта. – То-то!

– Ты искусница не хуже Мариам! – заулыбался во все зубы Абдулла. – Будем открывать лавочку и наживать большие деньги за твой товар.

– Как же! Я женщина для любви, а не для работы! – гордо заявила Жаккетта и удалилась на женскую половину.

Там ее нетерпеливо ждала Жанна, которая, все-таки, не смогла побороть соблазн и тоже попыталась накрасить глаза новым кохлом в соответствии с местной модой.

* * *

Наступила третья ночь испытаний Абдуллы.

– Я слышу, кто-то крадется по тот улица! – заявил он усевшимся под навес девицам. – Я лучше пойду послушаю!

– Там никто не крадется! Еще рано! – твердо заявила Жаккетта. – Давай, стаскивай Мариам и Нур ад-Дина с коврика. Они у тебя до сих пор его трут!

– Если бы не перебивали, они бы давно закончили и легли спать! – Абдулла вздохнул и сел на свое место. – Утром девушка встал первый, принес Нур ад-Дину умыться и поесть. И когда хозяин сделал все дела, невольница сказал:

«Вот зуннар, который я сделал. Ты сходишь на рынок и дашь пояс перекупщику. Он продаст зуннар за двадцать динаров».

«Быть не может!» – удивился Нур ад-Дин.

Но он послушал Мариам и взял пояс. И получил на рынке двадцать динаров. Нур ад-Дин очень обрадовался, отдал долг старику, купил еще шелк и еды. И отнес Мариам.

Вот так они стали жить. За ночь девушка успевал и любить господина, и делать хорошие, дорогие вещи. Вот настоящий женщина! А не настоящий женщина даже коврик сплести не хотел!

Жанна поняла, что это камешек в ее огород, но она уже научилась молчать.

– Так то же сказка! – фыркнула за нее Жаккетта. – А в жизни или-или. Или работа, или любовь. Мне госпожа Фатима сразу так и сказала!

– Госпожа Фатима знает дело, но дает девушкам вредные советы! – хмыкнул Абдулла. – Ну вот, так они прожили целый год.

Мариам сплел Нур ад-Дину красивый платок, и он носил платок на плече. И такого платка не было даже у сына султана.

Но Аллах посылает людям вещие сны. Мариам увидел сон и долго плакал. И утром сказал: «Господин мой! Если ты не хочешь разлуки, то остерегайся кривого франка, хромого на левый ногу. Он пришел в город искать Мариам. Так сказал Аллах».

«Ты не бойся, владычица моего сердца!» – воскликнул легкомысленный Нур ад-Дин и пошел на базар.

А там уже ходил кривой франк, который увидел Нур ад-Дина и узнал платок.

Кривой франк пошел к разным купцам, дал им много денег и попросил сделать пир. И позвать Нур ад-Дина. Купцы сняли роскошный зал и устроили там пир. Он наливали и наливали Нур ад-Дину румийское вино, пока он не стал совсем пьяный.

Тогда франк сказал: «Я хочу купить твою невольницу за пять тысяч динаров».

Купцы закричали:

«Это хороший цена, это отличный цена!»

И пьяный Нур ад-Дин продал Мариам.

Франк не дал вину уйти из Нур ад-Дина, отсыпал деньги и сказал: «Идем за девушкой!»

Нур ад-Дин только тогда понял, что он сделал, изменился в лице и впал в великий печаль.

Они пошли в дом Нур ад-Дина.

Мариам сразу понял, какое дело совершилось: «Господин мой, Нур ад-Дин, ты, кажется, продал меня?»

Нур ад-Дин горько заплакал. А франк вошел в комнату и забрал Мариам.

На прощание девушка сказал: «Я дочь короля из города Афранджи. Франк увезет меня к отцу. Я больше не увижу тебя!»

И они ушли, а Нур ад-Дин упасть на дырявый ковер без чувств.

– Раз она дочь короля, почему же попала к мусульманам в неволю? – тут же спросила Жаккетта.

Абдулла, обрадованный, что появился повод закончить на сегодня сказку, объяснил:

– Мариам жил в своем городе, но сильно заболел. И дал обет, что посетит один святой место на острове, если бог пошлет исцеление. Бог послал. Мариам сел на корабль и поплыл в святой место. Но корабль захватили пираты.

– И тут пираты! – тихонько заметила Жаккетта.

– Они продали Мариам персу, больному человеку. Он не мог любить женщин. Мариам хорошо заботилась о персе до полного исцеления. Перс предложил перейти в ислам, и Мариам согласился. А потом перс приехал в Искандарию и обещал продать Мариам тому человеку, за кого она сама хочет. Все, я идти на пост.

И Абдулла, как обычно, моментально исчез.

* * *

Жанна с Жаккеттой посидели, поглядели на звезды, и пошли спать.

Ночью, ближе к утру, произошла небольшая стычка с осаждающими. Потерь с обеих сторон не было.