Текст книги "Лев пустыни"

После этих слов Жанна еще больше обозлилась на шейха, втравившего их своей смертью в такую беду.

Жаккетта же просто возненавидела рыжего моряка:

«Старина Али!» Он не смеет так отзываться о Господине! Не только рукам, но и языку волю дает и не стесняется! Одно слово – рыжий! Хотя волосы у него не такие уж и рыжие, скорее золотистые, как юбка платья госпожи Жанны… Но это его не оправдывает!

– Я попрошу вас, милые дамы, спуститься в каюту! – сказал рыжий. – К сожалению, «Козочка» наша не велика, а сейчас команде предстоит поработать. Я вам покажу.

Жанна и Жаккетта, запинаясь о какие-то балки и канаты, обходя прикрытую парусиной лодку, направились к люку.

ГЛАВА XXII

Судно, на котором им теперь предстояло путешествовать, было небольшим.

Длина его составляла примерно сорок шагов, ширина около двенадцати. Две наклоненные вперед мачты несли косые паруса.

Оно ходко двигалось на северо-восток, уверенно ловя в эти паруса ветер. Если бы все пошло хорошо, то на Кипр они бы могли добраться за три недели.

А до Франции и того раньше…

Девиц, нагрузку к пиратским сокровищам, разместили в трюме, где было выгорожено несколько закутов-кают.

Там была тесно и пахло прогорклым рыбьим жиром.

Рыжий привел их к одному закутку.

– Прошу.

Жанна, войдя в каюту, первым делом вынула из мешка свой ларец и достала оттуда ожерелье из pomme d` arbre – ароматических шариков, испускающих приятный носу запах. Ожерелье Жанна берегла для совершенно исключительных случаев, но здесь не выдержала и повесила его себе на шею.

Шарики помогли точно так же, как веер в пустыне на солнцепеке в полдень. Рыбий жир мощной волной специфического аромата забивал любые благовония.

– Ничего, – успокаивающе сказал рыжий пират, наблюдая, как Жанна, заткнув нос платочком, судорожно глотает воздух ртом. – Скоро привыкнете. А пройдет немного времени и это запах будет казаться Вам самым прекрасным в мире.

Жанна посмотрела на него, как на сумасшедшего.

Нимало не смущаясь, рыжий заявил:

– Правда-правда, можете смело верить. У меня есть один приятель, который не получает никакого удовольствия от женщины, будь она хоть раскрасавица, если дама не пахнет этим самым рыбьим жиром.

– Тогда Ваш друг, – несколько гнусаво (из-за зажатого носа) сказала Жанна, – должно быть девственник, или некрофил, потому что живая дама так пахнуть не может. Разложившийся труп – возможно.

– Я видел его подружек, все они производили впечатление очень живых и весьма хорошеньких особ! – весело сказал рыжий. – От нескольких из них и я бы не отказался.

– Значит Ваш друг Вам нагло лгал!

– Нет, просто за определенную сумму компенсации любая дама согласится исполнить маленькую прихоть своего кавалера.

– Ничего себе маленькую! Что они, приходили на этот корабль и вываливались в трюме в этих благовониях, для приобретения столь любимого Вашим другом аромата? – фыркнула Жанна.

– Нет, что Вы! Зачем утруждать прелестные создания? Просто на свидания он брал с собой склянку рыбьего жира и натирал даму. И все были довольны. В общем, размещайтесь. Можете занять две каюты – рядом тоже пустая. Я вас ненадолго покидаю!

Рыжий ушел.

Занимать вторую каюту девицы не стали. Страшновато было разделяться, лучше уж в тесноте, но вместе.

* * *

Жанна с облегчением растянулась на лежанке в каюте, предоставив Жаккетте заниматься платьем. Она была рада, что мир, наконец-то, начал возвращаться в нормальное состояние. И она опять молодая красивая дама в изысканном наряде, на корабле, плывущем в сторону Кипра, а не непонятно кто, в глиняной лачужке, с ужасной кличкой в придачу. Полулысая Рыба… Ну и мерзавец, все-таки, этот Абдулла! Неужели не было сравнения поприличней!

Обидно, конечно, что она перепутала Африку с Азией… Но с другой стороны, действительно, какая разница…

Главное – они плывут туда, куда нужно. Недаром, все-таки она, Жанна, вышивала лик Пресвятой Девы! Надо будет его закончить. И появился человек, которому стоит построить глазки. Хотя любит она, конечно, только Марина…

* * *

Вечером они поели припасов, захваченных хозяйственной Жаккеттой, и принялись устраиваться на ночь. Первую ночь на третьем корабле.

За бортом шумело море. Оказалось, они успели привыкнуть к звукам восточного города, крикам муэдзинов. Чего-то не хватало.

Уже засыпая, Жанна с удивлением поняла, что Африка теперь навсегда останется куском ее жизни.

* * *

– Жаккетта! – объявила первым делом Жанна, не успели они еще толком глаз после сна разлепить. – Что хочешь делай, а волосы мои должны быть чистыми и уложенными!

Жаккетта кивнула. Пираты пиратами, погоня погоней, а знатная дама – это знатная дама. Все вернулось на круги своя.

Она не спала почти всю ночь, вспоминая и вспоминая. Утром воспоминания как-то потускнели, отодвинулись, стали далекими. Словно и не было ничего. Так, сон приснился под шелест моря. Но восточный наряд говорил, что все это было явью буквально вчера. И рецепты жизни от госпожи Фатимы, прочно засевшие в голове…

«Умная женщина – любимая женщина, богатая женщина, счастливая женщина».

Глупая ты, Жаккетта, и никуда от этого не деться… Видно не быть тебе ни любимой, ни счастливой, ни богатой…

Жаккетта вздохнула и пошла на палубу искать ненавистного рыжего. Морской водой мыть голову госпоже дохлый номер. Волосы превратятся в нечто неописуемое. Придется чистить их сухим способом. Нужна горсть муки.

* * *

Приведя себя в божеский вид и снова облачившись в платье, Жанна в сопровождении Жаккетты вышла на палубу.

Там было почти безлюдно. Судно бодро бежало по волнам и большая часть команды безмятежно отдыхала.

Жанну совсем не интересовало состояние команды. Ей хотелось пообщаться с золотоволосым моряком.

Он стоял около штурвала, которым управлял старый седой араб.

Штурвал представлял собой два колеса, насажанных на одну ось. Раскоряченные подпорки удерживали его в нужном положении. Вокруг толстой оси был накручен прочнейший канат, концы которого уходили в прорези настила. Когда штурвал вращался в ту или иную сторону, канат натягивался с одной и ослаблялся с другой стороны, приводя в движение руль.

Жаккетта понимала желание госпожи повертеть хвостом перед красавцем, но не разделяла. К перечню его грехов добавился еще один: утром он выслушал Жаккетту, выдал по требованию нужную порцию муки и слова поперек не сказал. Вот негодяй!

Рыжеволосый тоже был не прочь побыть в дамском обществе. Он оставил кормчего и подошел к ним.

– Доброе утро, нас не догоняют? – поинтересовалась Жанна.

– Пока нет! – улыбнулся моряк. – Утро, действительно, доброе. Вам повезло с врагами.

– Почему? – удивилась Жанна.

– Потому что будь я на их месте, мы бы давно уже сидели в трюме, пардон, голые. И ждали бы в качестве пленников дальнейшей участи. А скорее всего, после гибели шейха вы бы даже не дождались корабля. Интересно, почему они не использовали луки, раз уж упустили время и позволили Абдулле занять оборону в домике? Глупость противников наполовину спасла вам жизнь.

– Видимо, убивать для Вас не только профессия, но и удовольствие! – не удержалась Жанна.

– Нет, просто я люблю делать все хорошо! – уточнил моряк.

– Вы француз? – спросила Жанна.

– Не совсем. Я потомок гасмулов, если это что-то вам говорит.

Жанна чуть виновато улыбнулась и развела руками.

– То есть лет этак двести пятьдесят, после того, как пал Константинополь и Романия стала Латинской, мой французский прадедушка взял в жены мою греческую прабабушку. Вот с той поры и тянется, что мы не туда и не сюда. И там чужие, и здесь не свои.

– Неужели дело обстоит столь печально? – удивилась Жанна.

– Конечно нет, острой эта проблема была двести лет назад. Сейчас легче.

– Но почему же ваш предок, чтобы не осложнять жизнь потомкам, не заключил брак с девицей собственного круга?

– Потому что девица собственного круга сидела дома, тогда как молодые французские юноши шли на завоевание новых земель на Востоке. А любить женщин им очень хотелось, ждать пока соплеменницы подъедут, сил не было. Старая, как мир, история. Для греков мы были потомками завоевателей, для французской родни – почти бастардами. Поэтому потомки гасмулов отличаются повышенной сообразительностью и незаурядными способностями, как и ваш покорный слуга. Традиции семьи. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Жан.

– Жан де…? – попыталась услышать продолжение Жанна.

– Просто Жан. Пока этого достаточно, – опять усмехнулся моряк.

– Жанна де Монпезá, вдова герцога де Барруа, – представилась Жанна.

– А ваша неразговорчивая, смертельно обиженная на меня спутница? – подмигнул Жаккетте моряк.

Та фыркнула и отвернулась.

– Моя камеристка Жаккетта. Крестьянское имя… – извиняюще сказала Жанна. – А я вижу, команда «Козочки» больше арабская?

– Да, в основном. Я, пожалуй, единственный, кто не араб.

– А вы капитан? – уточнила Жанна.

– Нет! – расхохотался моряк. – Я вообще с боку припека!

– Вы, видно, любите по разным судам шастать! – вдруг заявила Жаккетта. – То на каракке плавали, теперь вот на этом, с падающими мачтами! Не сидится на одном месте?!

– Хвала владыке морей Посейдону! Хоть какие-то слова из замкнутых уст! – моряк казался очень довольным, что Жаккетта заговорила. – Только мачты и не думают падать. Они специально такие. Наша «Козочка» из породы арабских дау. Турки, правда, назвали бы ее скорее фелукой, но их бы удивило отсутствие весел. А мы считаем, что они не так уж и нужны. Но очень приятно слышать, что девица знает слово «каракка».

Жанна, недовольная, что Жаккетта влезла в разговор, незаметно пихнула ее локтем и опять спросила Жана:

– Но вас-то что побудило заняться этим ремеслом?

– Каким? – откровенно веселился рыжий.

– Пиратским… – с замешательством, но все же выговорила Жанна.

– О, мне просто повезло!

Жанна растерялась. Дальше продолжать разговор было страшновато. Долго ли будет оставаться веселым рыжий моряк? Похоже, каяться и рассказывать о тяжелом детстве на маленьком клочке земли, погнавшем его в море за лучшей долей он не собирается. А так интересно узнать, как он оказался на пиратской Джербе. Такой интересный мужчина, прямо сердце вздрагивает, когда смотришь на него. Солнечный весь.

Моряк словно прочел ее мысли.

– И трудное детство, конечно, тоже было. Если от этого Вам будет легче.

– Но в вас же видно природное благородство, вы не похожи на тех тупых мужланов, что захватили нас и продали в Триполи. Вы же могли, если земельные владения не позволили вам вести жизнь, достойную вас, получить образование в одном из университетов и стать уважаемым человеком!.. – заявила Жанна.

Теперь Жаккетта предупреждающе пихнула госпожу в бок, не понимая, с чего ей вздумалось наставлять на путь истинный этого пирата. Ну, красивый, ну, зайчики солнечные в волосах скачут… Ну и что? Главное, чтобы до места довез.

Пока они перепихивались, рыжего моряка позвали.

– Извините, я вас оставляю, – сообщил он и ушел, оставив девиц в растрепанных чувствах

* * *

Пиратская «Козочка» отличалась от судна, захватившего Жанну и Жаккетту в первый раз не только внешним обликом, но и распорядком жизни с сильным арабским акцентом.

Жизнь на судне была регламентирована пятиразовыми ежедневными молитвами. Видимо, ведя бурную и непредсказуемую жизнь, ссорится с Аллахом мусульманские моряки не желали.

На рассвете один из матросов поднимал своих сотоварищей на утреннюю молитву. Он был кем-то вроде муэдзина.

Расстелив коврики на палубе, где был хоть клочок свободного места, сонные пираты начинали молиться.

Пока они молились, кок, умудряясь делать тоже самое и на рабочем месте, одновременно успевал готовить утреннюю трапезу. Она была простой – горячий напиток с пряностями, лепешки, сыр, сушеная рыба. В качестве сладостей – финики.

Помолившись, а затем поев, команда принималась делать текущие дела. Размеренно и неторопливо, не суетясь, моряки плели канаты, латали паруса, чистили оружие.

В положенное время опять расстилались коврики.

После обеденной трапезы матросы укладывались подремать в тени от парусов, а затем, освеженные сном, опять что-то делали.

Рыжий, судя по всему, мусульманином не был, и в протирании ковриков участия не принимал. Большую часть времени он проводил на корме, за беседой с капитаном или рулевыми. Конечно, за исключением периодов, когда развлекался, вгоняя в краску девиц.

Погоня двух пиратских кораблей за одним, тоже пиратским, но везущим ценности на крупную сумму и двух беглянок, чью смерть уже оплатили, продолжалась.

Пока искусство команды и капитана удерживало «Козочку» впереди преследователей.

ГЛАВА XXIII

Жанна с Жаккеттой занимались в своей каюте тайным, очень важным делом.

Жанна, полагая, что до Кипра осталось всего-ничего, начала собираться. Она решила достать из нижней юбки сапфировое ожерелье, так идущее к ее глазам.

Кроме того, сапфир – это камень, приносящий владельцу, а-а, что бы он не приносил, главное – идет к глазам!

Но весь вопрос был в том, что и Жанна, и Жаккетта за бурными событиями последних месяцев позабыли, в какой складке спрятано искомое украшение.

Жанна сняла платье, юбку и осталась в рубашке.

Жаккетта принялась прощупывать каждую складку, стараясь определить, что же там зашито. Одна складка показалась ей подходящей.

– Вот эта! – показала она госпоже.

– Не похожа! – не поверила Жанна. – Дай, сама попробую!

Жаккетта запомнила «свою» складку и отдала юбку госпоже.

Жанна начала делать досмотр.

В это время в дверь громко застучали. Жанна в испуге выронила юбку.

Жаккетта стараясь загородить собой всю каюту, открыла дверь.

За дверью стоял рыжий. Он поверх плеча Жаккетты оглянул съежившуюся на лежанке Жанну, безумно страдающую (не оттого, что ее могут застукать за исследованием своего нижнего белья, а оттого, что платье в другом углу каюты).

Потом с обычной улыбкой сказал:

– Когда будет время, поднимитесь наверх. Передай госпоже, что ей очень идет эта прозрачная рубашка.

Жаккетта попыталась испепелить нахала взглядом.

– А у тебя глаза полыхают синим огнем! – добавил рыжий. – Понимаю Али.

Повернулся и пошел.

Жаккетта с треском захлопнула дверь.

Ожерелье оказалось в третьей складке, совсем не там, где они думали.

* * *

В полном недоумении, зачем они понадобились на палубе, Жанна и Жаккетта вышли из каюты.

День уже перевалили на вторую половину и солнце начало двигаться к закату.

Моряки снимали парусину с лежащей на палубе лодки. В глаза бросалась ее необычная голубая окраска.

– Зачем мы вам понадобились? – спросила Жанна рыжего.

– Милые дамы, если вы хотите добраться до Кипра, приготовьтесь поменять средство передвижения, – сообщил рыжий.

Жанна с ужасом посмотрела на голубую скорлупку.

– Вы же не хотите сказать, что посадите нас на это?

– Именно на это! – кивнул моряк. – Только не вас, а нас. Я же не могу лишить себя удовольствия наслаждаться вашим обществом. Но выбор за вами. «Козочка» на Кипр не пойдет – это во-первых, на хвосте у нас висят головорезы – это во-вторых. Ничего не гарантирую, но другой ближайшей возможности попасть на Кипр у вас не будет.

– Поплывемте с ним! – неожиданно сказала Жаккетта. – Если нагонять будут, с этакой лоханки легче утопиться. Не так далеко до воды лететь. Перевалил за борт – и привет!

– Ты что, серьезно топиться собралась? – возмутилась Жанна.

– Ага! – кивнула Жаккетта. – Второй раз мне под команду попадать совсем не хочется. А если это враги Господина, то лучше уж самой спокойно захлебнуться, чем ждать, пока живот вспорют. Я им не селедка!

– Мудрое решение! – серьезно одобрил рыжий. – Не хочу вас пугать, но в случае поимки, похоже будет именно так, как боится Жаккетта. На Востоке столько ненужных обычаев… Решайте быстрее, госпожа Жанна, времени немного.

– Хорошо… – решилась Жанна.

– Вот и замечательно. Собирайте пожитки. Как стемнеет, мы покинем «Козочку»! – улыбнулся моряк.

* * *

Всю техническую часть операции рыжий взял на себя. Под его руководством маленькое суденышко, полностью снаряженное для независимого плавания, было спущено с борта острогрудой «Козочки» на воду. Было уже достаточно темно.

Жанна с Жаккеттой перебрались на него, стараясь не визжать от страха.

Пират переговорил по-арабски напоследок с провожавшими их людьми и тоже перемахнул в суденышко.

Жаккетта, почему-то уверенная, что рыжий их обязательно бросит (ей так и представлялось: он сажает их в лодку, а потом с ухмылочкой отпихивает ногой от борта, плывите, мол, куда хотите!) даже разочаровалась, когда он оказался в лодке вместе с ними.

Вот и канаты, удерживающие суденышко рядом с кораблем, ослабли.

«Козочка» оделась парусами, поймала ветер и начала убегать от оставленной на волнах скорлупочки. Наклоненные вперед мачты делали ее неуловимо похожей не на мирную козочку, а скорее уж на хищную, стремительно несущуюся за зверем борзую.

Горел на корме язычок фонаря в окошечке капитанской каюты. А может и не горел, может просто очень хотелось, чтобы посветил напоследок трем беглецам прощальный огонек.

Из маленького суденышка море казалось совсем другим, чем с борта корабля. Оно сразу властно придвинулось, стало всеобъемлющим, пугающе громадным и живым. Было страшно и неуютно.

– Добро пожаловать на мою «Бирюзу»! – громко сказал рыжий пират, прогоняя из лодки тишину.

– В Вас погиб поэт, – сухо заметила Жанна, пытаясь представить, как сможет она прожить здесь в своем платье хотя бы сутки.

Получалось – никак. В будущем маячили две нерадостные перспективы: либо резко ухудшится состояние платья, либо здоровье Жанны. А может, то и то одновременно.

– Не расстраивайтесь, – заметил рыжий, опять угадавший ее мысли. – Все устроится. Вы и в рубашке неплохо смотритесь!

– Далась вам моя рубашка! – вспыхнула Жанна.

– Не гневайтесь, душа моя, полностью с Вами согласен! Готов видеть Вас без рубашки! – рыжий перебрался на корму, оставив девиц сидеть в носовой части.

Жанна густо залилась краской.

– Но если Вам есть во что переодеться, лучше переоденьтесь! – посоветовал с кормы рыжий. – Вы всегда сможете пустить пыль в глаза, рассказывая на пирах и вечеринках, как переплыли Море Среди Земель, восседая на утлой ладье в золотом платье и сжимая в руках Библию. Проверить Вас все равно никто не сможет, а мы с Жаккеттой обязуемся молчать. Правда, злючка?

– И не собираюсь! – обиделась на злючку Жаккетта.

– Ага, загвоздочка! – захохотал моряк. – Придется Вам, Жанна, остаться в платье, а то в разгар повествования войдет правдивая Жаккетта и заявит, что платье всю дорогу пролежало в мешке. Вот конфуз-то будет!

– Не буду я ничего говорить! – тоже покраснела Жаккетта. – Ну и язык у некоторых, мелет и не остановится!

– Ладно, – сдалась Жанна, которая, покидая дом Абдуллы, прихватила-таки платье Нарджис. – Я переоденусь! Жаккетта, подержи покрывало!

– Дорогая Жанна! Жаккетта с покрывалом сейчас все равно, что мачта с парусом! – заметил рыжий. – Нам лишняя скорость сейчас не нужна. Я просто отвернусь.

– Но вы предупредите меня, когда мы приблизимся к Кипру? – спросила Жанна на всякий случай, начиная развязывать шнурки корсажа.

– Ну конечно. И Вы появитесь в его водах в полном великолепии! – повернулся к ним спиной моряк. – А Вы чувствуете, какая прекрасная погода? Просто летать хочется в такие ночи.

Жанна с некоторой грустью, но с большим облегчением скинула платье, юбку и рубашку, и надела восточный наряд. Жаккетта тщательно свернула их и убрала в дорожный мешок.

«Только бы не промокло!» – тревожно подумала Жанна. – «Жаль, что нельзя в нем остаться! Оно мне так идет!»

– Все, можете поворачиваться! – разрешила она.

– Слава богу! – отозвался рыжий. – А то у меня шея болит от желания повернуть голову и подсмотреть!

«Ну и нахал!» – вспыхнули разом Жанна с Жаккеттой.

– Поскольку жизнь нам теперь предстоит тесная, полная всяческих неудобств и лишений, – сообщил рыжий, – то предлагаю сразу договориться о таком важном предмете, как облегчение тела.

– Чьего облегчения? – не поняла Жаккетта.

– Тела! – повторил рыжий. – Вот водички напьетесь, а потом она наружу должны выйти. Так ведь? Или что другое? Поэтому, чтобы не оскорблять грубыми словами ваши нежные уши, предлагаю дать поэтическое название этому процессу. Скажем: «Настало время вспомнить о Плутархе!» После этого имеющий желание вспомнить отправляется на корму, а остальные дружно глядят на нос.

– Но почему о Плутархе? – только и смогла вымолвить Жанна.

– Ну-у, во-первых я очень люблю его «Жизнеописания», – серьезно объяснил рыжий. – А потом, кого еще можно вспомнить в такой ситуации?

– Ладно-ладно! – слабо махнула ладонями Жанна. – Пусть о Плутархе. Надеюсь, больше никого нам вспоминать не придется?

– С остальными вещами таких осложнений, вроде бы, не предвидится… – задумчиво сказал рыжий. – Трапезы люди пока еще не относят к неприличным действиям, которые надо совершать в одиночестве, без свидетелей. И это приятно.

Пока они разрешали животрепещущие вопросы, «Козочка» уже совсем исчезла в темноте.

– А сдается мне! – заявила Жаккетта, нарушившая только что данное самой себе слово помалкивать в тряпочку, чтобы не попадать лишний раз на острый язык рыжему. – Что те, кто за «Козочкой» гонятся, как раз в нас прямиком и врежутся!

– Не волнуйся, отрада глаз моих! – заявил рыжий. – Я для того и здесь, чтобы они не врезались. Я не хочу делить тебя ни с кем!

Жаккетте краснеть дальше было некуда, она давно сидела пунцовая от шуточек рыжего, поэтому она просто плотно сжала губы и еще раз поклялась молчать аж до Кипра.

– Да кстати, – вмешалась Жанна. – Расскажите поподробней, почему этот способ попадания на Кипр лучше обычного? Вы обещали.

– Что-то я таких обещаний за собой не помню… – хмыкнул рыжий. – Но отказать дама просто не могу. Видите ли, наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Я тоже принимал некоторое участие в сборе средств и доставке их шейху Али. Но моя доля в этих деньгах незначительна. Поэтому, когда прибыл гонец от Абдуллы, с известием о том, что дела в Триполи пошли совсем плохо, шейх убит, а все, кто остался жив, будут держать осаду в доме евнуха, я не собирался двигаться с места. Мой корабль сейчас ремонтируется и команда отдыхает. Но Абдулла попросил лично меня заняться вашей судьбой и доставить двух французских девиц туда, куда они захотят. Тут мне, конечно, захотелось срочно примчаться в Триполи на утыканной пушками каракке, разогнать всех злодеев одной рукой и внести вас на палубу, (разумеется, каждую по очереди) ступая по красному хорасанскому ковру. Вот тут мои желания не совпали с возможностями. Поэтому я присоединился к ребятам, плывущим за нашими деньгами, но прихватил с собой собственное суденышко, чтобы выполнить просьбу Абдуллы.

– Значит, Вы все-таки, капитан? – не удержалась Жанна.

– У нас не говорят капитан, – поправил ее рыжий. – Говорят раис.

– Так это ты в ту ночь у шейха в шатре был! – мрачно сказала Жаккетта, плюнув на клятву.

– А ты, птичка, откуда знаешь? – первый раз удивился чему-то рыжий.

– По голосу! – коротко сказала Жаккетта.

– Как по голосу?

– Так я тоже в шатре была, в подушках… – вздохнула Жаккетта. – Господин Али сильно ваших денег ждал. Дождался, на свою голову…

– Все в руках Аллаха высокого! – совсем как мусульманин отозвался рыжий. – Но вернемся к нашей истории. Сейчас у нас больше возможностей миновать ненужной встречи с преследователями, чем у «Козочки». А деньги, если все будет нормально, доставят куда надо.

– А почему их не отвезли обратно на Джербу? – спросила Жанна.

– Там стало слишком много охотников на них, – объяснил рыжий. – Проще перебазировать средства в другое место.

– А мы, все-таки, столкнемся! – убежденно сказала Жаккетта.

– Не должны! – мотнул головой рыжий.

– А почему лодка такого странного цвета? – вспомнила Жанна возникший у нее еще на «Козочке» вопрос.

Рыжему вопрос очень понравился.

– Древние латиняне, чьи жилища, статуи и вещицы стало так модно выкапывать сейчас и чем занимаются многие флорентийские, римские и прочие сеньоры, использовали в наблюдательных целях суда, кои именовали скафы, как утверждают писатели того времени, и среди них Флавий Вегеций Ренат.

Девицы безмолвно переварили и древних латинян, и Флавия Вегеция Рената.

– Для того, чтобы суда были невидимы, – продолжал рыжий, – их корпуса и снасти покрывали венетской краской. Пользуясь опытом древних мужей, я покрасил свою «Бирюзу» и надеюсь узнать, будет ли она незаметной на волнах.

– И давно вы ее покрасили? – полюбопытствовала Жанна.

– Буквально перед отплытием сюда! Думал, не успеет высохнуть. Высохла! – поделился радостью рыжий.

– Так значит, Вы еще не знаете, правда это или нет?! – поразилась Жанна. – Я-то думала, вы специально так сделали, чтобы мы от погони ускользнули!

– Скоро мы узнаем! – безмятежно сообщил рыжий. – Милые дамы, время идет, а ночь недостаточно темная. Я предлагаю вам прилечь в носовой части нашего гордого судна. Постарайтесь поспать. Если все пойдет хорошо и наши преследователи, увлеченные гонкой, не обратят внимания на хлипкую пустую с виду лодчонку, то завтра мы поднимем мачту и поставим парус. А пока нам надо дожить до утра.

Жанна и Жаккетта послушно съежились в носу лодки по обеим сторонам от лежащей мачты и, прикрывшись своими белыми покрывалами, задремали.

Рыжий раис сидел на корме.

В самый глухой час ночи «Бирюзу» догнали два точно таких же, как «Козочка», корабля. И перегнали.

Расчет рыжего оправдался.

Можно было двигаться к Кипру.