Текст книги "Связи"

Часть 4

Глава 1

Рождество в имении Шенбруннов – это украшенное в стильной серебристо-красно—зеленой гамме поместье, накрытый стол и снующие по залу слуги и, конечно, гости – только самые близкие, разумеется. За столом уже собираются первые прибывшие: Кэтрин, ее сын Стэнли, представители одной из самых знатных семей Высшего Света Карл с отцом – все те, кого Элизабет сочла нужным пригласить на это семейное празднование, те, кому необходимо присутствовать при передаче титула. Большинство из них Джулия видела в августе, когда состоялось прощание с эрцгерцогом, но некоторых, к примеру, Карла, она видит впервые. Его, впрочем, можно узнать по рассказам Ричарда, к слову, не самым лестным.

Девушка разглядывает великолепие, раскинувшееся внизу, стоя на верхних ступеньках мраморной лестницы, той самой, на которой ей не дал упасть Астарот в их первую встречу, и ловит взгляд Ричарда, стоящего чуть поодаль – возле огромной пушистой елки, под которой лежат изящные коробки с подарками.

У него прямая спина и чуть напряженный взгляд, и девушка чувствует легкий укол паники – они сделали все что могли и даже больше, и теперь и остается только ждать дальнейшего развития событий, и все это прекрасно понимают. Но ожидание от этого не становится легче ни на грамм, хотя прошло всего два дня с того момента, когда Гэбриэл вытащил душу Грэхама из Ада. Каким образом ему удалось это сделать и какую цену заплатить, знает только он сам, пожалуй. Джулия отчаянно пытается убедить себя, что это главное – у Асарлая получилось, и ее брат все еще жив. Шелковый платок, повязанный на его шее, отлично маскирует россыпь темно—лиловых синяков на коже, оставшихся после их небольшого «путешествия» на ту сторону.

И все же, возвращаясь в реальность, Джулс не может не отметить, что Ричард выглядит великолепно, под стать убранству поместья, настолько нездешне—красивый, что это даже пугает.

Джулия ловит свое отражение в огромном старинном зеркале, висящем напротив лестницы: на ней темно-зеленое, насыщенного цвета платье, волосы спускаются локонами на плечи, а туфли на высоком каблуке опутывают ногу причудливыми ремешками. Она выглядит как настоящая принцесса – если бы принцессы встречались с собственными братьями, влюблялись в дальних родственников и пытались обмануть Высших демонов.

Да, последние полгода выдались весьма насыщенными.

– Ты здесь, Джулс?

У Грэхама хрипловатый голос – последствия все того же «путешествия» – и внимательный взгляд, чуть темнеющий каждый раз, стоит ему перестать сосредотачиваться на данном моменте. Джулии иногда кажется, что подобное возвращение к жизни не могло пройти бесследно, и что они просто пока не видят последствий, которые непременно будут. Ну, за исключением кошмаров, которые, как и предупреждал Гэбриэл, будут невыносимо-яркими.

– Задумалась о том, что, похоже, теперь ничего не отделяет нас от титула, и это весьма странно.

Джулс улыбается, и Найт тоже посмеивается над ее словами, а потом берет ее под локоть, когда они спускаются по ступенькам в зал. Элизабет тепло приветствует их, приглашая присесть за стол, и Джулс чувствует, как паника усиливается. То, что все выглядит настолько идеальным, настораживает – они прошли через Ад, практически в буквальном смысле этого слова, чтобы оказаться здесь, разве они не заслужили того, чтобы все прошло без помех и вмешательств? Но вряд ли кто-то из них всерьез рассчитывает на то, что Астарот не появится, чтобы разрушить эту идиллию.

Джулия разглядывает сидящего напротив них за столом Гэбриэла, а потом переводит взгляд на брата – то, что Асарлай сделал ради него, даже Найт не может посчитать просто «услугой». Ей хочется, чтобы он наконец смог признать перед собой чувства к Гейбу, и чтобы он сделал хоть какой-то шаг ему навстречу. И плевать на их секрет и все остальное, если они не могут быть счастливы, то зачем им нужен этот титул?

Девушка уже не раз ловит себя на этой мысли, особенно, когда задумывается о Ричарде и о том, насколько нелепая получилась ситуация. Если бы не фальшивый роман с братом, они бы не познакомились, но именно из—за этого романа, их знакомство не может перерасти во что-то большее. Но если у нее есть веские причины – Ричард не должен узнать – то, рассказав правду Асарлаю, Грэхам ничего не испортит, и Джулия всерьез планирует поговорить с братом, когда все это закончится. Они не для того прошли через все это, чтобы упускать возможности быть счастливыми, и Найт, как вернувшийся с той стороны, должен понимать это как никто другой.

– Поднимем бокалы за всех присутствующих и за тех, кого нет с нами.

Элизабет поднимает свой бокал, приглашая всех сделать то же самое, и зал наполняется хрустальным звоном и перешептываниями, поздравлениями и приветствиями, той самой праздничной атмосферой, в которой забывается все плохое. Все ли?

***

Джулия взбегает по ступеням и дергает на себя дверь спальни, застывая на пороге. Она смотрит на тело брата, распростертое на постели, на сидящего рядом с ним Гейба, который чертит на груди Грэхама символы подсыхающей кровью, и не может поверить своим глазам.

– Что….

– Тише, Джули, тшш, не нарушай ритуал.

Ричард прижимает ее к себе, и держит – крепко и уверенно, пока она пытается сдержать всхлипы и нервную дрожь:

– Я думала, ученые не верят в ритуалы.

Она пытается пошутить, шепотом, все еще не отводя взгляда от Асарлая, который медленно покачивается в ритм одному ему слышной мелодии, и который запускает пальцы в раны на запястьях Грэхама, полных уже застывающей крови. Сердце не бьется, соответственно, кровь нечему выталкивать из ран, и Джулия только сейчас осознает, что это значит.

– Он… Ричард, он не может….

Ричард молчит, глядя, как Гэбриэл вздрагивает всем телом и вцепляется в руку Грэхама, одновременно нащупывая шприц, лежащий на краю постели, и вгоняет его Найту в шею.

Уже после, когда Грэхам приходит в себя, а Гэбриэл перебинтовывает его запястья, Джулия сидит на постели рядом с ними, и смотрит, как Ричард приносит бутылку коллекционного виски тридцатилетней выдержки. Он держится так спокойно и уверенно, что она невольно подхватывает толику этого состояния – и отчасти только поэтому держит себя в руках.

– Думаю, нам не помешает.

Он присаживается в кресло, и Джулия встает, чтобы взять у него бокалы, чувствуя как сердце колотится в горле, все еще осознавая, что все увиденное ей на самом деле произошло.

– Спасибо.

У Грэхама хриплый, севший голос, и Джулс касается его плеча, прижимаясь к нему щекой – она слишком рада, что брат жив, и что сделка, судя по всему, разорвана. И почему Астарот все еще не явился к ним, чтобы… ну, наказать их за это?

– Это еще не конец. Астарот наверняка заметил нас там, внизу. Не знаю, почему он не вмешался – либо мы действовали слишком неожиданно, либо он дал нам ускользнуть.

У Гейба серьезный взгляд и усталое лицо, словно постаревшее на пару лет, и он выпивает виски залпом, глядя куда—то в окно, на черноту за стеклом. Джулии не хочется думать о том, что он увидел там, в Аду, пока вытаскивал Найта, но мысли слишком навязчивы.

– Как тебе удалось провернуть это, Гэбриэл?

Она коротко касается его руки, все еще перепачканной уже застывшей кровью, и замирает, когда он ловит ее взгляд. Кажется, есть вопросы, которые не стоит задавать.

– Никто не делал подобного до нас, и теперь вряд ли сделает – Астарот будет предусмотрительнее. Грэхам слишком сильно хотел жить, а я хотел помочь ему в этом, а когда ты хочешь чего—то настолько сильно….

Девушка кивает, разглядывая их обоих, а потом переводит взгляд на Ричарда, чувствуя, как внутри сворачивается смесь благодарности и какой—то светлой грусти. Они зашли так далеко, рискнули так многим, всем, и сейчас, в этот момент, она почти счастлива, и все почти на своих местах.

***

– После третьей смены блюд мать перейдет к передаче титулов и признанию вас как своих наследников.

Ричард шепчет Джулс на ухо, наклоняясь так близко, что она чувствует аромат его парфюма и геля после бритья – тонкие, немного мятные запахи, к которым она уже привыкла, и которые отвлекают ее от воспоминаний сильнее, чем все происходящее вокруг. С того утра прошло чуть меньше двух дней, и целая долгая ночь, в которую Грэхам почти не спал, вздрагивая от кошмаров каждый раз, когда закрывал глаза. Джулс чувствует легкий холодок внутри, представляя, как долго еще он будет отходить от спуска в Преисподнюю. Она уже не знает, стоит ли того этот чертов титул, но обратной дороги, в любом случае, нет. Да она бы и не стала ничего менять – ну, почти ничего.

– Я не могу думать о десерте, представляешь, как я нервничаю?

Они оба тихо смеются, и Грэхам сжимает ладонь сестры под столом, привлекая ее внимание. У него сведенные плечи, хотя, надо отдать должное его выдержке и умению контролировать свое лицо – на нем только вежливая улыбка и приятное, мягкое выражение заинтересованности происходящим. В такие моменты Джулии кажется, что у ее брата с Ричардом куда больше общего, чем может быть у дальних родственников. К примеру, умение держать себя в руках в подобных ситуациях, когда все висит на волоске. И почему она это не унаследовала?

– Я прошу прощения, могу я украсть свою сестру на пару минут до того, как подадут десерт?

Джулия смотрит на брата недоуменно, ловя такой же непонимающий взгляд Ричарда и, чуть настороженный – Гейба. Они все договорились, как именно должен пройти этот ужин, и импровизаций в нем не предусматривалось. По крайне мере до того момента, как они получат титул и часы пробью полночь – Рождество закончится и вместе с ним должна исчезнуть тень Астарота. Они все надеются на это, но вряд ли кто-то из них на самом деле верит в то, что Высший демон оставит их действия без внимания.

– Разумеется, Грэхам, однако поспешите, десерт в этой семье не занимает много времени.

Элизабет провожает их теплой улыбкой, и Джулия чувствует направленные на них обоих взгляды, когда Грэхам пропускает ее вперед, в коридор, ведущий в галерею, и прикрывает за ними дверь.

– Что случилось?

Девушка спрашивает раньше, чем брат успевает открыть рот, и он негромко смеется, качая головой и наклоняясь к ней, коротко касаясь губами ее губ, в легком, едва ощутимом поцелуе. Джулс моргает, скользя пальцами по его шее, и Грэхам чуть вздрагивает, когда она касается синяков на его коже.

– Ты уверена, что хочешь этот проклятый титул? Учитывая, что это я тебя втянул во все это….

Джулс трясет головой, когда брат отстраняется, и смотрит на него упрямо и немного раздраженно – он серьезно? После всего, что было?

– Ты в своем уме? Теперь я из чистого упрямства от него не откажусь. И это не ты меня втянул, я сама согласилась. Помнишь, в Барселоне, я сказала, что согласна на что угодно.

Девушка улыбается, вспоминая тот день, когда они сидели в кафе на Ла Рамбла, и вся эта затея казалась только интересной аферой, чтобы получить наследство и титул, чтобы познакомиться с теми людьми, о которых она раньше только читала. Кто знал, что все это приведет к таким последствиям?

– Когда все закончится, я хочу, чтобы ты рассказала Ричарду правду. Меня может вообще Ад ждет, пусть хоть у тебя все хорошо будет, я уверен, что он тебя простит.

– Найт.

Джулия смотрит на него, приподняв бровь и сжимая ладонями его предплечья, чувствуя как горло сдавливает. Она меньше всего ожидала от брата подобного предложения, уж кто-кто, а Грэхам и разговоры от чувствах – это нечто абсолютно несовместимое.

– Ты не попадешь в Ад, это во-первых, Гейб об этом позаботился. А во—вторых, я не расскажу Ричарду ничего, потому что моя дурацкая влюбленность может стоить нам еще даже не полученного титула, ясно? И раз уж мы столько всего преодолели, чтобы его получить, будет глупо самим себя лишить его. А вот ты вполне можешь признаться Гэбриэлу в том, что мы всех обманули.

Она впервые произносит слово «влюбленность» применимо к Ричарду, и слово режет язык, отдавая тянущим ощущением в груди – ну да, влюбленность, и что с того? Если ей и стоит чему-то поучиться у своего брата, так это тому, что эмоции и чувства – это не всегда лучшие советники и порой нужно отставить их в дальний угол, если хочешь чего-то добиться.

Может быть, они все-таки подходящая пара, раз уж все так легко верят в их ложь.

– Могу, но это не лучшая идея. Думаю, ты знаешь, почему.

Он смотрит на нее, и Джулия кивает, обнимая брата и на несколько секунд утыкаясь лицом ему в плечо, а потом делает шаг назад, оглядывая его и поправляя платок на его шее.

– Ну что, теперь, когда мы все решили, готов стать графом?

Грэхам смеется, кивая, и берет девушку под руку, открывая перед ней дверь, ведущую обратно в зал. Но они замирают на пороге, так и не сделав шаг, потому что голос, который окликает их, слишком хорошо знаком им обоим.

– Не так быстро.

Джулия чувствует, как сильно сжимаются пальцы брата на ее руке, и как у нее самой пульс подскакивает в горле, а Найт оборачивается, встречая взгляд мужчины, стоящего позади них.

– Отец.

Глава 2

Все произошедшее за последние недели кажется ожившей компьютерной игрушкой, только вместо нарисованных на экране персонажей – он сам, и люди вокруг него. Грэхам мог бы посмеяться над всей ситуацией, если бы она не была настолько проста и безысходна. Заключил контракт – значит, будь добр, заплати цену, выхода нет, и как бы отчаянно все вокруг него ни пытались его найти, Найт до последнего момента не верил, что он существует. Если быть до конца откровенным, он и сейчас в это не верит, даже несмотря на все события минувших дней, на то, что произошло между ними с Гейбом, и на то, где они побывали.

Может ли смерть освободить от уплаты долга? Грэхам не уверен, что знает ответ на этот вопрос.

Он отлично помнит, как Гейб прижимал его к постели, наваливаясь тяжелым, горячим телом, и как возбуждение затуманивало мысли настолько, что думать о чем—то другом было просто невозможно. И как печать отдавалась обжигающим холодом в позвоночнике, особенно когда Асарлай касался ее пальцами.

А потом его локоть, прижатый к горлу, и уплывающая реальность, которая размывалась и билась пульсом в ушах – и ничего, пара секунд оглушающей тишины и темноты, в которой есть только пустота.

То, что было дальше Грэхам предпочитает не вспоминать, вернее, отчаянно пытается думать о чем угодно другом, но выбросить из головы обрывки образов и ощущений не получается даже во сне. Точнее, как раз во сне они становятся невыносимо яркими, настолько, что за прошлую ночь он умудрился поспать только несколько минут, просыпаясь и вцепляясь в ладонь сестры, которая сидела рядом с ним на постели, успокаивая.

Отчасти он хотел бы остаться один – он привык переживать все кризисы и проблемы в одиночку, и ему не по себе от того, что кто-то еще стал свидетелем его слабости. Даже несмотря на то, что это его сестра, которая в последнее время стала для него настоящей семьей.

Семьей, с которой он не общался последние несколько… хм, большую часть своей жизни, и видеть которую не собирался всю остальную часть. Нет, он поздравлял с праздниками мать, и переписывался с сестрой, но на этом его общение с семьей Найтов заканчивалось, и он не думал ничего менять. Семейные посиделки и рождественские ужины – это не то, чем он планировал заниматься когда—либо в ближайшем или далеком будущем.

Они все так много думали о том, что произойдет, если Астарот появится на ужине, если он решит потребовать с Грэхама оплату за сделку или за то, что они эту сделку нарушили, но никто из них не мог предположить, что появление самого обычного человека может возыметь такой эффект.

– Отец.

Грэхам смотрит на стоящего в дверях Натана, сжимая локоть Джулс так, что девушка выдыхает. Сердце подскакивает куда-то в горло – он не хотел видеть отца ни пять лет назад, ни сейчас, никогда, если на то пошло. Их отношения сложно было назвать хоть сколько—то родственными, и видеть его сейчас в доме Шенбруннов – слишком странно и слишком болезненно.

– У тебя очень избирательная память, Грэхам. О своих дальних родственниках ты вспомнил, а о родном отце позабыл.

У Натана ничуть не изменившийся с годами голос, который вызывает слишком яркие и болезненные образы происходившего между ними много лет назад, когда Грэхам был еще ребенком. Он не хотел слышать его тогда, и уж точно не хочет сейчас – ему потребовалось много времени, чтобы заставить себя забыть эти интонации.

Он удерживает сестру за руку, когда она хочет сделать шаг вперед, чтобы, видимо, поздороваться с ним.

– Натан, как Вы узнали?

Джулия все—таки спрашивает, и Грэхам чуть качает головой – единственный вопрос, который он хотел бы задать отцу: «когда ты уже уберешься навсегда из моей жизни?».

– Джулия, твоя мама решила, что мне неплохо будет узнать о том, что происходит. Но, ваши постельные развлечения волнуют меня в куда меньшей степени, чем ее – я всегда знал, что у моего сына извращенные вкусы. А вот титул заинтересовал меня куда больше.

Грэхам замирает, сжимая губы так, что чувствует, как от них отливает кровь, и никак не реагирует, когда позади них открывается дверь в зал, и в коридор заглядывает Ричард, приподнимая бровь и интересуясь, что происходит и как скоро они пожалуют к столу.

– Ричард, у нас…

Джулс не успевает договорить, потому что Натан делает шаг вперед, подходя к Ричарду, и протягивает ему ладонь, улыбаясь и тут же становясь обаятельным, милым и вполне заслуживающим доверие человеком. Грэхам ненавидит отца за эти его перевоплощения, но, впрочем, это кое-что, что он унаследовал.

– Мистер Шенбрунн, я полагаю? Натан Найт, отец Грэхама. Он очень любезно сообщил мне, что сегодня состоится передача титулов, и я решил, что мне, в старости, было бы приятно получить титул в память о своем почившем дяде. Жаль только, что я не застал Вашего отца, я бы очень хотел узнать его лучше, мне безумно жаль.

Ричард смотрит на него немного недоуменно, и у Грэхама на секунду мелькает мысль, что Шенбрунн слишком хороший специалист, чтобы его обманули улыбкой и парой фраз, но потом он улыбается в ответ, пожимая руку Натану, и кивает ему на зал.

– И я рад знакомству, мистер Найт. Вы не уделите мне несколько минут наедине, прежде чем я представлю Вас семье? Они, безусловно, будут рады видеть Вас.

Грэхам видит, как мрачнеет Джулс, закусывая губу, и чувствует, как у него самого что—то внутри сворачивается в тугой комок. Кажется, Астарот был бы здесь желанным гостем – в сравнении. Известный дьявол лучше неизвестного.

– Грэхам, Джулия, вы нас извините?

Ричард придерживает им обоим дверь, и Джулс тянется к уху брата, выдыхая, когда они выходят в зал, под взгляды Элизабет и остальных.

– Думаешь, он имеет право претендовать на титул? Они это сейчас обсуждают?

Найт пожимает плечами, сжимая ее ладонь, и даже не старается придать лицу более подобающее выражение – он зол на отца, зол на Ричарда, и даже на самого себя. Он не предусмотрел поворот событий, который может стоить им титула – снова. Неужели это не закончится никогда? Неужели все это было зря?

– Проклятый титул. Мне порой кажется, что он действительно проклят.

Грэхам шепчет ей в ответ, уходя от ответа на ее вопросы, и они оба присаживаются за стол, как раз к подаче десерта. И как бы аппетитно не выглядели запеченные в карамели груши и шоколадные торты – аппетита нет ни у него, ни у сестры.

Ричард с Натаном появляются через пару минут, и тот представляет отца Грэхама остальной семье – Найт скользит взглядом по присутствующим, и не может не задержаться на Гейбе, который разглядывает Найта-старшего с не самым приятным выражением лица. Грэхам не помнит, чтобы он рассказывал Асарлаю о своих отношениях с отцом – черт, он даже Джулс не рассказывал всего, но отчего—то ему кажется, что Гэбриэл знает. Если не все, то какую-то часть – точно.

Гейб смотрит на него через стол, и Грэхам находит в себе силы только чуть покачать головой – что он может сказать или сделать, если это уже происходит на самом деле, если отец – тот, кого он не хотел вдеть никогда в своей жизни, уже появился в ней. Судя по лицу Асарлая, тот отчаянно хочет вмешаться, но сдерживается, хотя Найт отлично видит, как тяжело ему это дается – Гэбриэл кусает губы, сверля взглядом Натана и Ричарда. Грэхам переводит взгляд на сестру – застывшее, испуганно-злое выражение, словно она тоже едва сдерживается, чтобы не высказать все, что думает о Натане. Ну да, как будто кто-то из тех, кто хоть сколько-то хорошо его знает, не мечтает об этом.

Ричард спокойно представляет Натана присутствующим, вежливо и приятно улыбаясь, и Грэхам закусывает губу. Если его отцу удалось провести даже Шенбрунна, что говорить об остальных – через пять минут они будут плясать под его дудку. Грэхам отлично помнит, что отец умел убеждать окружающих в своей правоте, в том, какой он хороший и замечательный, а потом… потом он делал такое, после чего те уже не могли никому рассказать, как жестоко ошибались.

– Добрый вечер. Надеюсь, вы простите мне мое вторжение, но я не далее как вчера узнал об этой церемонии и о том, что мой сын удостоился такой чести. Я знал Генри очень недолго и не близко, но, тем не менее, я соболезную Вам, миссис Шенбрунн, и вам, Ричард и… Кэтрин.

Грэхам морщится, глядя как привычно и легко отец разыгрывает этот сценарий – ничего удивительного, он и сам умеет вот так притворяться, когда это необходимо, но Натану, конечно, стоит дать Оскара – кто бы усомнился в его искренности.

Ричард присаживается рядом с ним, вовлекая его в вежливую беседу, и вскоре к ним подключается Элизабет, и Кэтрин и Стэнли, и Грэхам чувствует, как внутри закипает злость, та самая, которая подтолкнула его в объятия – если можно так выразиться – Астарота, и к заключению этой сделки, которую они разрушили такими жертвами. На его колено ложится прохладная ладонь, и он ловит взгляд сестры, колкий и одновременно успокаивающий – Джулс улыбается ему краем губ, и Грэхам кивает – нельзя позволить отцу разрушить все то, чего они уже добились.

– Натан, Ваше появление многое меняет.

Элизабет внимательно смотрит на старшего Найта, чуть склонив голову и сжимая пальчиками фарфоровую чашку.

– Должно быть, Вы уже слышали о передаче титула и, поскольку Вы являетесь первоочередным наследником, это будет Ваше право – получить его и распорядиться им, в том числе и передать сыну и падчерице.

Время растягивается на медленные, бесконечные секунды, пока Грэхам смотрит на отца, с улыбкой слушающего слова Элизабет, и тишина, неожиданно повисшая в зале, разлетается его ответом.

– Я вынужден отказаться от этой чести, герцогиня. Мне уже много лет, и, в первую очередь, я должен думать о детях, они ведь через столько прошли, чтобы получить этот вожделенный титул.

Натан переводит взгляд на Грэхама с Джулс, заканчивая фразу, и Найт несколько секунд не может сопоставить его слова с происходящим – отец проделал весь этот путь только для того, чтобы дать им свое благословение? Да он скорее поверит, что Астарот поцелует его в лоб и пожелает спокойной ночи и сладких слов, а потом лично сопроводит к ангелам небесным.

Судя по лицам сестры и Гэбриэла – они думают о том же самом, и Грэхам не может не улыбнуться – мысленно – они не знают и десятой части того, что делал Натан, но, тем не менее, относятся к нему… так как он того заслуживает, основываясь только на коротких рассказах Найта.

– Матушка, возможно, в таком случае, стоит начать церемонию?

Голос Ричарда звучит мягко, но настойчиво, и Грэхам ловит его взгляд – немного насмешливый и довольный, и неожиданно паззл собирается в одно целое. Теплая улыбка Шенбрунна, его вежливое представление Натана семье, его обходительность и манеры – это все не больше, чем точно рассчитанная игра. Но, черт возьми, что такого Ричард мог сказать его отцу за те пару минут, которые они провели наедине, что Натан – тот самый Натан, который всегда получал то, что хотел – с одним единственным исключением – сейчас сделал шаг назад и отступился?

– Да, Ричард, ты прав. Пора начинать.

Музыка, торжественная, но негромкая наполняет зал, и Грэхам, все еще не может поверить в то, что это на самом деле происходит, встает из-за стола, придерживая под локоть Джулс, пока они подходят к небольшому столику у дальней стены гостиной. Взгляды всех присутствующих обращены на них, но Грэхам замечает только Гейба, который смотрит на них довольно, но настороженно, словно все еще ожидая какого-то подвоха, и улыбается ему – самым краем губ, а потом переводит взгляд на сестру, наклоняясь к ее уху.

– Готова?

Она тихо смеется, тут же закусывая губу, когда они подходят к Элизабет – светлый, просторный зал старинного поместья, стоящая перед ними герцогиня, держащая в руках два документа о передаче титулов – все это кажется сном. Особенно, после того, через что они прошли, чтобы оказаться здесь.

Слова Элизабет отдаются эхом от стен, и Грэхам первый ставит подпись на документе, глядя, как то же самое делает Джулс. Внутри него, вместе с ликованием и восторгом сворачивается темное, холодное предчувствие – они дошли до своей цели, но это еще не конец. Разве кто-то говорил, что после того, как заветный титул окажется у них в руках, все закончится, и они смогут жить так, словно ничего не происходило, как раньше?

Зал наполняется аплодисментами, и Грэхам наклоняется к сестре, коротко целуя ее. А потом поднимает взгляд, чтобы увидеть темную, не имеющую формы тень, мелькнувшую возле дверного проема, и взгляд отца, направленный на него.

А потом зал, как и все поместье, погружается в темноту, которую разрывают только вспышки молний за окном.

– Кажется, природа не очень-то за нас рада.

У Джулс подрагивающий голос с тщательно скрываемым напряжением, и Грэхам сжимает ее ладонь, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте – он не уверен, что дело в природе, но вот то, что получив титул, они открыли ту дверь, которую открывать не стоило – в этом он уверен.