Текст книги "Связи"

К тому же, если бы слухи подтвердились, и у Ричарда кто—то появился, она могла бы перестать чувствовать себя так неловко в его присутствии. Это чертовски глупо, но она не может отделаться от глупой, немного подростковой симпатии, граничащей с влюбленностью: как специалист она может дать этому определение, но иногда ведь и психологи ошибаются. И как понять, просто ли это восхищение им как человеком, построившем головокружительную карьеру ее мечты, или что-то совершенно другое? Учитывая, что Джулс никак не может разобраться в своем отношении к брату, добавлять к этому сложные чувства к дальнему родственнику и будущему супервизору – крайне глупо.

– Он все еще ходит ко мне на приемы, если ты об этом, но ничего другого не происходит.

– А жаль, мне показалось, что он тебе интересен.

Джулия чуть улыбается, а потом застывает на месте, замечая знакомую фигуру у входа в ресторан. На Астаре темно-синий костюм, а волосы тщательно уложены, и от него по-прежнему исходит ощущение неземного холода, обжигающего до костей, совсем как в ее кошмарах.

– Ричард, прости, мне нужно отойти на минутку. Если увидишь моего брата, скажи ему, что я встретила знакомого с приема в замке.

У нее колотится сердце, так, что начинает кружиться голова, но она просто не может проигнорировать его присутствие. В прошлый раз он появился, чтобы забрать душу Генри в Ад – Джулия впервые думает это вот так, прямо и бескомпромиссно, и ей самой не верится, что подобное может происходить на самом деле.

Должно быть, они с Грэхамом оба немного сумасшедшие, раз так и не поговорили толком о событиях того вечера.

– Астар!

Девушка окликает мужчину, но тот, кажется, не замечает этого, стоя возле выхода и потягивая красное вино. Откуда только он его взял: все знают, что подавать вино на бранч – дурной тон. Мысль совершенно неуместная, но Джулия чувствует себя неожиданно слишком испуганной, чтобы контролировать поток сознания.

– Астарот.

Она чуть повышает голос, и мужчина поворачивается к ней, улыбаясь, или скорее ухмыляясь.

– Джулия! Вы, наконец-то, решились назвать меня настоящим именем, я польщен.

У него мягкие приятные интонации, и девушка чуть трясет головой, чтобы отогнать наваждение – в самый первый раз, когда он поймал ее на лестнице, она тоже чувствовала себя очарованной, и второй раз попадать в ту же самую ловушку…. Джули искренне надеется, что она умнее этого.

– Что ты здесь делаешь?

Она гуглила его в интернете, ну, вернее, читала несколько статей в Википедии о том, кем, как она думает, он является, и сейчас это кажется глупым. Серьезно, один из Высших демонов здесь, в Лондоне, на бранче у Ее Высочества? Если бы не видения, которые он показывал ей тогда, на балу, девушка бы точно решила, что сошла с ума.

– Всего лишь пришел, чтобы выказать уважение Ее Высочеству Беатрис. И, кстати, это был очень смелый поступок, там, на балу. Жаль только, что напрасный.

Джулия изо всех сил старается не меняться в лице, но, кажется, это совершенно не получается, потому что Астар смотрит на нее с ухмылкой, чуть пожимая плечами, и у нее начинают подрагивать пальцы. Они напрасно отказались от титула, и Генри все равно попал в Ад? Но… но почему?

Девушка вспоминает лицо Ричарда, когда она упомянула его отца, и закусывает губу – неужели Генри был настолько ужасным, что заслужил это? Что такого может сделать человек – кроме, разумеется, заключения сделки с демоном, чтобы попасть в Ад? Убийства? Но Генри не был похож на хладнокровного маньяка, он выглядел как всеми любимый глава семьи. Не может же она ошибаться в людях так сильно, чтобы не разглядеть в герцоге что—то настолько страшное, за что его душа попала в Ад?

– И, если тебе на самом деле интересно, почему, можешь спросить у Ричарда. Он многое может рассказать о любимом папочке.

Голос Астарота звучит слишком неправильно, словно он наслаждается этим моментом и одновременно смакует воспоминания того, что произошло много лет назад. Девушку ощутимо передергивает о его интонаций: картины, которые открываются ее воображению одна хуже другой, и она не до конца уверена, что это не воздействие Астарота.

И, несмотря на это, Джулии отчаянно хочется добиться от него ответа, но насколько глупой надо быть, чтобы спрашивать такие вещи у демона и надеяться на правдивый ответ? Ему ничего не мешает лгать даже о том, что Генри в Аду. И правда, с чего она должна верить ему?

– Мне все равно, что сделал Генри, но….

– Джули. Джули-Джули. Я должен бы поблагодарить тебя за тот вечер: теперь у меня есть повод задержаться здесь и поиграть с вами, а это гораздо интереснее, чем ты можешь вообразить.

Он смотрит на нее пристально, прищуриваясь, и на несколько секунд девушке кажется, что время останавливается, и она видит тронный зал, черный и мрачный, обжигающе холодный, как и корона на голове стоящего перед ней существа. Время тянется бесконечно, однообразное и пустое, лишенное каких-либо эмоций и желаний, кроме жажды чего—то, для чего у нее не хватает слов. Джулс трясет, и Астарот касается ее скулы, возвращая в реальность – мягкое, почти успокаивающее прикосновение, и девушка моргает, ловя себя на неожиданной мысли, что у Ричарда есть шрам, на этом же самом месте.

– Джулс?

Голос Грэхама раздается прямо у нее за спиной, и она резко оборачивается, ловя обеспокоенный взгляд брата, и мрачно хмыкает, понимая, что Астара уже нет. Его присутствие ощущается слишком сильным холодом, чтобы не заметить, когда он исчезает.

– Все в порядке? Ричард сказал, что ты встретила кого-то с приема.

Девушка кивает, чувствуя, как внутри все сжимается от приступа паники: вряд ли слова «поиграть с вами», исходящие от Высшего демона, сулят что—то хорошее. Кто не спрятался, я не виноват?

– Поехали домой? У меня что—то совершенно пропало настроение.

Джулия вздыхает, приобнимая брата – несколько кадров для журналистов не будут лишними, к тому же, ей действительно хочется почувствовать, что она не одна. Хотя она даже не думает о том, чтобы рассказать Грэхаму о произошедшем. Он слишком рационален, чтобы поверить во что—то подобное, так что, в каком—то смысле, она действительно одна.

– Грэхам, Джули, хорошо, что я застал Вас.

Ричард подходит к ним, выглядя не слишком счастливым, и у Джулии сердце ухает куда—то вниз – неужели началось? И, черт возьми, что такого сделал Генри в прошлом? О чем может ей рассказать Ричард? Слишком много вопросов, которые она не знает как и кому задавать.

– Что случилось?

Грэхам, кажется, тоже чувствует какое—то напряжение, по крайней мере, его выдают сведенные лопатки и нахмуренные брови. И холод – не такой, какой она чувствовала от Астара, и не такой, какой бывает при сквозняках, скорее что-то похожее на озноб. Но Джулия не успевает как следует обдумать это, потому что Ричард продолжает.

– Я разговаривал с матушкой и, похоже, она не собирается передавать вам титул. В законе есть упоминание того, что, отказавшись раз, вы не можете претендовать ни на что. Вы, конечно, можете оспорить это в суде, но она настроена решительно.

У Шенбрунна виноватый и немного растерянный голос, словно он тоже не совсем понимает, что происходит, и у Джулс начинает кружиться голова. Началось. Впрочем, если лишение титула – это все, что с ними сделает Астарот, то она готова пойти на такую жертву. Наверное.

Джулия видит, как мрачнеет Грэхам, сжимая зубы, и касается его руки, чтобы успокоить, но никакой реакции не следует. Она словно трогает фарфоровую куклу.

– Я, конечно, поговорю с ней, потому что не знаю, что на нее нашло…

– Не стоит. Спасибо, что сообщил, Ричард.

Грэхам выдергивает руку из пальцев Джулии, резко разворачиваясь, и выходит из зала, не оборачиваясь. Девушка смотрит ему вслед, чувствуя, как голова гудит от мыслей и нервов, и ей больше всего на свете хочется оказаться дома, вдали от всего этого. Но, похоже, сейчас ей предстоит заниматься успокоением брата – а в том состоянии, в котором он сейчас, это может занять не один час.

– Ричард, извини, мне нужно догнать его, пока он что-нибудь не натворил.

Джулия торопливо прощается с Ричардом под звуки колотящегося в ушах сердца, и выходит на улицу, оглядываясь – машины уже нигде нет, а значит, Грэхам уехал – вот только куда? Хорошо, что у него есть водитель, ей не хочется думать, что Грэхам сел бы за руль в таком состоянии.

Она несколько секунд стоит возле выхода, а потом решительно направляется в сторону стоянки такси, по дороге набирая номер брата – разумеется, недоступен. Но она пытается еще и еще, пока батарея телефона не сообщает о том, что он почти разряжен, и пока такси не притормаживает возле их дома.

Она знает Грэхама, даже слишком хорошо, и эта новость не выбила бы его из колеи настолько – он бы поговорил с Элизабет сам, подал бы в суд, но не психовал бы… вот так. Здесь наверняка что-то еще, потому что это поведение, эта вспышка гнева – это точно не ее брат. Не Грэхам, который сам, с нуля, отстроил такую огромную империю – ему бы не удалось ничего из этого, если бы он реагировал на плохие новости как подросток.

Девушка добирается до дома быстро и распахивает дверь квартиры, окликая брата, но, похоже, и здесь его нет.

– Черт, где же ты?

Джулия бормочет с отчаяньем в голосе, стягивая пальто и туфли, и замечает на тумбочке в прихожей визитку – Гэбриэл Асарлай, тот, с кем они познакомились на балу, и с кем у Грэхама промелькнуло что—то вроде симпатии. Это, конечно, глупо – что она вообще знает об этом человеке, но вдруг…. Девушка набирает его номер и вздрагивает, когда слышит немного резкий голос на том конце – кажется, она слишком погрузилась в не самые радостные мысли.

– Извините, мистер Асарлай? Это Джулия Найт, мы….

– Я Вас помню.

Голос звучит мягче и приветливей, и Джулия слабо улыбается в ответ.

– Прошу прощения, что беспокою, но мой брат не связывался с Вами в последнее время? Я не могу найти его, а дело срочное.

Она бы не удивилась, если бы Грэхам поехал к Асарлаю именно сейчас, чтобы поразвлечься и ни о чем не думать. Хотя, конечно, Гэбриэл не производит впечатления человека, к которому можно поехать за подобным.

– Извините, Джулия, наша последняя встреча с Вашим женихом не располагала к продолжению общения.

Джулс недоуменно моргает, закусывая губу, и прижимается лбом к стене – вот оно что. Вот почему Грэхам был такой мрачный, когда вернулся: он пытался встретиться с Асарлаем, и у них что-то произошло. Ну, зная брата, она совсем не удивлена такому повороту событий. А вот то, что сейчас она чувствует ревность и одновременно сочувствие к брату, удивляет ее куда сильнее. Ей хочется, чтобы у него все было хорошо, и Гэбриэл – именно тот, кто может вытерпеть характер Найта. В этом она почему—то точно уверена, и ей жаль, что их фальшивый роман может испортить ему жизнь. А с другой стороны, ей слишком сильно хочется…

– Джулия? Вы еще здесь? Извините, но мне пора идти: в пустыне не так много времени на телефонные разговоры.

– О. Простите, я не знала… я думала, что Вы в Лондоне. До свидания, Гэбриэл, спасибо за помощь.

Они прощаются, и девушка немного растерянно трет глаза: картина никак не складывается в одно целое, и если эта та самая игра, о которой говорил Астарот, то она очень похожа на мозаику, в которой просто нет нужных деталей.

– И где мне тебя искать?

Джулия набирает номер брата еще несколько раз и, не получив ответа, решает, что сейчас лучше дать ему немного времени. Грэхам быстро отходит от потрясений, к тому же, это не конец света, они все еще могут добиться своего.

Она поднимается наверх, в спальню, устраиваясь на постели и подтягивая к себе колени. Мысли скачут, наполненные переживаниями и страхами, и она изо всех сил пытается отогнать дурное предчувствие.

Появление Астарота, неожиданное решение Элизабет, реакция Грэхама. Это – только начало. Вот только, начало чего?

Глава 6

Она проваливается в сон незаметно для себя самой – изматывающие кошмары и беспокойство за брата дают о себе знать. Из вязкой полудремы ее выдергивает хлопок входной двери, и Джулс резко садится на постели, сжимая пальцами покрывало и пытаясь успокоить колотящееся сердце.

Это, конечно же, Грэхам, он единственный, у кого еще есть ключи от входной двери. Но обрывки снов вертятся в голове, и искаженное лицо Грэхама из сна стоит перед глазами, слишком реальное и пугающее.

Она выбирается из постели, потягивается, пытаясь наконец стряхнуть сонливость, и морщится, разглядывая измятое платье. Кажется, платья от МакКуина не предназначены для сна, да и на голове не укладка, а бардак, но Грэхаму сейчас, наверное, совершенно плевать на то, как она выглядит.

Ощущение беспокойства не отпускает, даже когда девушка спускается на первый этаж. Она успела привести себя и волосы в относительный порядок, но это не придало ей ни капли уверенности. Грэхам медленно стягивает тренч, не глядя в ее сторону, и на мгновение в полумраке Джулс кажется, что на месте ее брата стоит кто-то другой, пусть и невероятно похожий. Как в фильмах ужасов, когда заранее знаешь, что человек уже другой, что сейчас, когда он обернется, на тебя посмотрят пустые глазницы. Девушка изо всех сил старается не накручивать себя, но получается не слишком хорошо – нервы итак на пределе, и она замирает в каком—то тревожном ожидании.

Ощущение становится глуше, когда брат наконец оборачивается, и Джулс неожиданно сильно не хочется подходить к нему ближе.

– Как ты? Все хорошо?

У него усталые, темные тени под глазами и такой холодный взгляд, что его глаза кажутся неожиданно чужими на обычно подвижном и эмоциональном лице. Джулс протягивает руку, чтобы коснуться его – с кошмарами это помогает, и тут должно же, верно? Что за глупости, в конце-то концов, ей же не пятнадцать, чтобы позволять ночным кошмарам настолько ее запугать. Это ее брат, и ему нужна помощь, и она здесь именно для этого.

– Грэхам?

Она не замечает его движения, но хватка у Грэхама неожиданно болезненная, и ей приходится немного наклониться ближе, чтобы не выворачивать запястье, и сердце начинает отстукивать где-то в горле. Все происходящее слишком… странное, слишком похожее на те кошмары, которые она видела бесчисленное количество раз за прошедшие с приема в Вене недели. Грэхам, до боли сжимающий ее руку – это не тот Грэхам, с которым она прожила эти месяцы.

– И тебе добрый вечер, сестренка.

У него даже тембр голоса другой – словно звучащий откуда-то из глубины, хриплый и чуть подрагивающий от сдерживаемых эмоций. Словно Грэхам только невероятным усилием воли сдерживает бушующую внутри бурю, и Джулс на мгновение становится страшно при мысли о том, сколько же времени должны были копиться эти эмоции, и как сильно они могли разрушать Грэхама изнутри все это время.

Но он все равно кажется ей чужим, словно неудачная копия, и Джулс мысленно посмеивается – так, похоже, ей не стоило гуглить Астарота, чтобы узнать о нем больше хотя бы из Википедии. Теперь она реагирует на все слишком остро, подкармливая нервы в реальности кошмарами по ночам.

– Давай я приготовлю тебе чай? У нас есть с травами, тебе он понравился в прошлый раз, помнишь?

Ей нужно хоть какое—то подтверждение, что Грэхам, стоящий сейчас перед ней – тот же самый Грэхам, который таскал ее по бутикам в Европе в поисках «идеального платья для Венского бала». Но его нет, и страх, пусть и тщательно подавляемый, все равно нарастает внутри.

Грэхам чуть дергает уголком рта, как-то зло, но достаточно равнодушно, чтобы от его пустого взгляда паника внутри только усилилась. Он отпускает ее руку и проходит в зал, обогнув сестру, словно предмет интерьера, оказавшийся на пути, и расстегивает рубашку. Джулс кажется, что от него пахнет алкоголем, но Грэхам не выглядит пьяным – впрочем, это-то как раз не удивительно, кажется, в семье Найтов повышенная резистентность к алкоголю.

– Сделай.

Сосредоточиться на приготовлении чая было бы проще простого, если бы не Грэхам, стоящий за ее спиной и молча следящий взглядом за каждым ее движением. От тишины вокруг сводит лопатки, словно с ней в одной комнате не брат, а какой—то хищник, готовый в любой момент перейти от ожидания к нападению, и словно ему совершенно все равно, что произойдет дальше. Она ставит чашку на край стола, не рискуя подходить к Найту ближе – от него даже на расстоянии веет какой—то равнодушной злобой, не направленной никуда конкретно. И Джулс абсолютно уверенна, что ей не хочется стать тем, на ком эта злоба будет сконцентрирована.

Грэхам бросает в нее газету, и Джулс вздрагивает, с трудом поймав растрепанные листы – с газетой-то что не так?!

Она скользит взглядом по заголовкам, замирая, когда видит себя, обнимающую Ричарда, который целует ее в щеку – черт, это… когда? Вариантов не особенно много, учитывая, что по приезду в Лондон она виделась с Шенбрунном всего два раза, и второй – сегодня на бранче. Она обняла Ричарда, когда они прощались, и он легко поцеловал ее в щеку – обычный дружеский жест, ничего такого, из—за чего можно было бы поднять такой скандал. И Грэхам был об этом в курсе, что делает ситуацию еще более странной.

– Грэхам, это всего лишь дурацкая статья, ты же знаешь, что я не стала бы….

Это даже смешно, Грэхам что, действительно считает, что она могла бы с Ричардом… что? Переспать? Даже звучит глупо и невероятно.

– Учитывая, как сильно ты хотела на нем повиснуть – стала бы. И сделала.

– Грэхам, успокойся. Это всего лишь статья, здесь абсолютная чушь, ты же знаешь, что я….

Грэхам оказывается слишком близко – на мгновение ей кажется, что в его радужке блестит колкий лед, и Джулс замирает, задерживая дыхание, чувствуя, как лихорадочно колотится сердце. Никогда раньше она не видела Грэхама вот таким. Это же Грэхам, ее брат, и он не сделает ей ничего плохого, даже если к ледяным пустошам в его глазах приложил руку Астарот.

Джулия вообще не уверена, имеет ли Астарот право вот так вмешиваться в жизни людей, забираясь в их голову, ну, может у них есть какие—то правила по невмешательству. Снимают же все эти фильмы про баланс добра и зла и все такое, но что—то ей подсказывает, что это только в кино все так сложно.

– Послушай, это все из-за того мужчины, с которым я познакомилась на балу, помнишь? Он называл себя Астар и утверждал, что хорошо знаком с Генри, но это не совсем правда….

– Заткнись.

У Грэхама абсолютно равнодушный взгляд, а вот голос, наоборот, до краев полон эмоций, и ей хочется обнять его, проигнорировав эту обжигающую злость, холодной волной расходящуюся от него. Джулс пытается найти нужные слова – раньше получалось, она же, в конце концов, не только его сестра, но и отличный специалист. Состояние аффекта, особенно, если оно вызвано вмешательством чего-то сверхъестественного, не может привести ни к чему хорошему – ну, это ясно и без диплома психолога. И ей невыносимо страшно за брата, хотя, по—хорошему, должно быть страшно за себя.

В университете ее не учили, что делать в случае, когда твой брат не в себе, потому что ваша афера провалилась по вашей собственной вине. Если можно назвать виной желание спасти человека от вечности в Аду.

– Я разговаривал с Элизабет, и она сказала, чтобы мы забыли про титул. Вероятно, она тоже видела статью, а может, ты просто недостаточно хорошая актриса, чтобы нам сразу поверили.

Он наклоняется ближе, обманчиво ласково скользя пальцами по ее лицу, сжимает ее подбородок, и Джулс упирается ладонями ему в грудь, даже не пытаясь оттолкнуть. Какой от этого смысл, только спровоцирует при самом плохом раскладе.

– Грэхам, пожалуйста, перестань, ты меня пугаешь.

У нее подрагивает голос, и Найт трясет головой, наклоняясь еще ниже, скользя губами по ее щеке, и выдыхает, хрипло и жарко, так, что у девушки волоски на коже встают дыбом. Грэхам – или что-то внутри него – словно принюхивается, и на мгновение ей кажется, что он чует ее страх.

– А может, тебе просто не хватало достоверности? Доказательств наших отношений? Так это можно исправить прямо сейчас.

Грэхам двигается, пользуясь преимуществом в весе и росте, и на мгновение ей становится как—то по—детски обидно – раньше он никогда так не делал – как до нее в полной мере доходит смысл его слов. У Грэхама ледяные пальцы, и Джулс вздрагивает, когда они скользят по ее бедру, рывком задирая и сминая ткань подола, и она чувствует, как ее парализует. Он что, по—настоящему это делает?

Часть ее все еще отказывается поверить, что Грэхам может представлять для нее угрозу, и она лишь вздрагивает, когда он наклоняется еще чуть-чуть, целуя ее, настойчиво и резко, не давая вдохнуть, и от прикосновения его холодных губ сводит пальцы. Это настолько отличается от тех поцелуев, которыми они обменивались на публике и пару раз – наедине – что Джулс никак не может осознать, что это происходит с ней на самом деле.

Грэхам разворачивает ее, резко, не церемонясь и не соизмеряя силу, укладывает ее на столешницу, заставляя прижаться щекой к мрамору. На мгновение Джулс как—то слишком уж отрешенно ловит себя на мысли, что пальцы брата на ее запястьях сейчас такие же холодные, как и камень под ее щекой. Грэхам прижимается ближе, трется пахом о ее ягодицы, сжимая ладонью оба ее запястья, и Джулс чувствует, как на глаза наворачиваются слезы.

Она никогда не занималась самообманом – может быть думать о брате с подобной стороны – верх ненормальности, но это же Грэхам – невыносимый и самоуверенный – и абсолютно невероятный. Она, возможно, и задумывалась иногда, как бы это было….

Но уж точно не вот так, не сейчас, когда он не контролирует себя, когда он вообще не похож на самого себя. Это даже смешно, то, что ее пытается изнасиловать Грэхам – уж от кого, так от него она этого не ожидала. Несмотря на всю свою репутацию, он никогда не распускал руки, ни с ней, ни при ней, даже когда один из ассистентов так и вис на нем.

Паника отступает, смытая злостью и грустью – даже если к этому приложил руку Астарот, это не делает ситуацию менее болезненной, и девушка резко опускается на колени, так, что Найт приваливается к столу, не ожидая от нее такого резкого движения. И, пока он разворачивается, Джулия делает несколько шагов к залу – к входной двери.

Ей не хочется оставлять брата одного в таком состоянии, даже несмотря на то, что он только что попытался сделать, но сейчас она не в состоянии придумать лучшее решение.

– Извини меня. Пожалуйста, извини. Если бы ты попросил меня, если бы… я бы осталась. Извини.

Она выскальзывает за дверь раньше, чем он успевает что—то сказать или сделать, и сбегает вниз по лестнице, радуясь, что успела прихватить клатч с тумбочки в прихожей. Бежать по лестнице на десятисантиметровых шпильках не так—то просто, но у нее получается – адреналин все еще бурлит в крови, мешаясь с грустью, злостью и сонмом других эмоций.

Джулия набирает номер телефона и вдыхает промозглый осенний воздух, ловя такси – в этот момент она не может не радоваться тому, что их квартира – квартира Грэхама – в самом центре города. Она поднимает взгляд на окна – в апартаментах горит свет – и трясет головой. Ей просто нужно верить, что Грэхам не натворит еще чего-нибудь, что завтра они смогут поговорить, и все образуется.

– Ричард, извини, что так поздно, можно я приеду?